Текст книги "Записки неизвестного поэта. Том 1. Дорога"

Автор книги: Константин Белых

Глава 2

Без солнца он чувствовал себя уставшим и разбитым. Ему казалось, что природа придумала пасмурную погоду, руководствуясь собственным тщеславием и эгоизмом. Эти два качества лишали всё живое ярких и насыщенных красок, оставляя на созерцание унылую, серую картину. А если вдобавок начинала литься с небес вода, то это и вовсе являлось для него полной катастрофой. С одной стороны, он понимал, что живительная влага – это спасение для почвы, растений, рек и человека. Но с другой, ему не дано было понять, почему эта влага имеет свободный график передвижения. Что ей стоит делать свои дела ночью, когда все спят, и не доставлять неудобство людям в дневное время, в которое у них всегда найдутся более интересные и важные дела, нежели обнимки с зонтом или прятки в ближайшем укрытии?

С такими мыслями он начал свой новый день, поскольку без дневного светила другие мысли – более радужные – не посещали его голову вовсе. А за окном как раз стояло пасмурное, унылое утро, обволакивающее туманом горные вершины со всех сторон и прячущее их величие в плотные облачные массы. Осадков пока не было, но от этого дискомфорт в его душе только усиливался, поскольку он знал, что неприятное чувство ожидания дождя, и особенно его окончания, будет сосать сердце, словно голодный червь, не позволяя всецело сосредоточиться на работе. А работа являлась его единственным источником вдохновения, комфорта и достатка. Он не пас овец, не держал пчёл, не занимался виноделием, как это обычно принято в горной местности, его занятие носило совершенно иной характер. Он зарабатывал на жизнь пранками. Для тех, кто не знает, поясню: пранки – это хулиганские розыгрыши над живыми людьми, которые обычно записываются на скрытую видеокамеру для последующей трансляции в социальных сетях или видеохостингах. И, к сожалению, далеко не всегда эти розыгрыши являются смешными и безобидными, как у Андрея. Сегодня вошли в моду так называемые жуткие пранки, цель которых – довести людей до испуга или истерики. Как раз именно такими пранками и промышлял герой этой главы. Ему поступало много заказов не только из России, но и из ближнего и дальнего зарубежья. Он зарекомендовал себя как надёжный, а самое главное – отличный исполнитель своего дела. Его пранки отличались от производимых конкурентами, помимо качественной видеообработки, ещё и хорошей режиссёрской постановкой. Он делал впечатляющие костюмы рыцарей, ведьм, бомжей, бандитов, накладывал на своих помощников отменный грим, благодаря которому те превращались в зомби, мертвецов, приведений, инопланетян и так далее. Помимо этого, в его арсенале значилось огромное количество пиротехники и других специальных устройств, способных, к примеру, рассеивать туман в лесной чаще, как во многих фильмах ужасов. Кроме людей ему служили и роботизированные чучела волков, собак, рогатых существ, которые отлично умели не только бегать, кусать и царапать, но ещё и реалистично лаять, рычать и выть.

Жертвы таких розыгрышей в девяноста девяти процентах случаев вели себя именно так, как и нужно было режиссёру. Кричали, причитали, убегали, некоторые даже теряли сознание, а особо впечатлительные ещё и испражнялись. Ареной для съёмок служили самые разнообразные места. Ими могли быть поля, леса, лужайки, а для особых случаев кино снималось на заброшенных объектах и даже кладбищах. Помимо натурализма, очень тщательно и скрупулёзно он подходил и к технике безопасности. Каждое движение, действие и поведение его помощников просчитывалось до мелочей, ведь целью пранков было не убить человека, а лишь хорошенько его напугать. А чтобы испуг не привёл к нежелательным последствиям, в его аптечке были все инструменты и препараты, предназначенные для оказания первой медицинской помощи. За пять лет его непрерывной работы существенных осечек не случалось, но, как говорится, и на старуху бывает проруха, следовательно, никакой халтуры и несерьёзности в подготовке он не позволял никому – ни себе, ни своим подчинённым.

Он ещё раз взглянул на небо и увидел, как сквозь тучи и туманную дымку пыталось пробиться солнце, которое в окружении этих недругов было похоже на белый бильярдный шар и совершенно не слепило.

Этот пейзаж немного взбодрил его, и он окликнул своего помощника:

– Юнус, подойди ко мне.

Помощник явился практически мгновенно. Его смуглое тело и накачанные мускулы производили такое впечатление, будто перед глазами стоит молодой Рэмбо, готовый пуститься в очередной бой, но на самом деле бойцовских качеств небеса ему не дали совершенно, зато наделили острым аналитическим умом. А что касается накачанного телосложения, то оно предназначалось для соблазнения противоположного пола и в редких случаях для устрашения врагов.

– Слушаю, дядя Билял, – слегка склонив голову, произнёс он.

– Подготовь, пожалуйста, подробный отчёт о приезжающих, затем собери всю команду, но сначала принеси мне завтрак.

– Всё сделаю, дядя Билял.

Помощник скрылся из виду, затем появился вновь, подал на стол кофе с дымящимся в лаваше шашлыком и убежал выполнять оставшиеся поручения. Отправив в рот сочный кусок баранины, не забыв перед этим обмакнуть его в соус, он, блаженно закрыв глаза, откинулся на спинку кресла-качалки и принялся не спеша водить челюстью. Проглотив яство, он проделал ту же самую операцию со следующим куском, но глаза при этом оставил открытыми, устремив их вновь на небо, принявшее в данный момент вид огромной яичницы, внутри которой насыщенным желтком красовался солнечный круг, заставляя слегка прищурить очи. Это означало, что день будет погожий, а раз так, то и всё остальное тоже должно пройти без эксцессов.

* * *

Проточная речушка на огромной скорости неслась вперёд, не замечая ничего на своём пути. Для неё не являлись преградами ни огромные булыжники, затаившиеся на дне, ни брёвна, служившие когда-то переправой. Грозно шумя, она словно давала знак, что шутить не намерена ни с кем, даже несмотря на свою небольшую ширину. Лёгкая прохлада, гуляющая у её берегов, гостеприимно приглашала путников на приятную передышку. Я и Лев расположились на огромном валуне и несколько минут молча смотрели на волны.

– Сохнешь по Маринке? – внезапно подал голос мой друг.

Я не сразу понял суть его вопроса и машинально переспросил, что он имеет в виду.

– Имею в виду твою слепую влюблённость, которая мешает тебе нормально жить, творить и работать.

– С чего ты взял, что она мне мешает? – я попытался беззаботно улыбнуться, но вышло, по-моему, не очень правдоподобно.

– А с того, что не родился ещё такой человек, которому бы она помогла.

– Старый, тебя с вина всегда на философию тянет? – тут уже я улыбнулся совершенно искренне. Лев не замечал моих улыбок и продолжал ораторствовать, глядя на реку.

– Я хочу, чтобы ты понял одну вещь, Илюха… – тут он обернулся ко мне, и я был слегка удивлён серьёзностью его глаз. Взгляд этот явно означал, что разговор предстоит далеко не шутейный.

– Что я должен понять?

Я продолжал играть роль непонимающего простофили в надежде, что Лёва махнет рукой и отстанет, но, похоже, его запланированную беседу было не так-то просто отменить. Тем временем он продолжал:

– Человеку свойственно как любить, так и влюбляться, с одной лишь разницей, что любим мы людей, а вот влюбляемся в их отдельные части.

– Ну ты загнул, философ!

– Вот теперь разгинай, но для начала ответь честно сам себе: ты любишь Марину или ты влюблён в красивые ноги Марины?

Честно признаться, я к такому разговору не был готов вообще и не понимал, для чего он затевается, но Лев, видимо, прочитал мои мысли и ответил:

– Я не пытаюсь тебе ничего запретить, также не преследую цели тебя отговаривать от чего-либо, просто я хочу, чтобы ты немного пошевелил мозгами наедине с собой и не наломал дров, от которых пострадаешь не только ты, но и другой ни в чём не повинный человек. То, что я тебе сейчас скажу, будет произнесено мной один-единственный раз, и больше этот разговор не повторится никогда. Дальше будешь думать и принимать решения сам.

– Хорошо, говори, ты меня даже немного заинтриговал. Лев повернулся ко мне всем корпусом, похлопал по плечу и начал излагать свои мысли:

– Что такое любовь? Это не розы, не конфеты, не поцелуи и даже не совокупление. Любовь – это фундамент нашего бытия. Ты боишься потерять свою Родину, потому что ты её любишь, ты боишься потерять своих родителей по той же самой причине, у некоторых такие же мерки и к домашним животным. Это и есть любовь, которая не допустит других мыслей на этот счёт. Но вот когда дело доходит до спутника жизни, то здесь люди почему-то начинают вносить какие-то поправки, как депутаты в Государственной Думе, и впоследствии перестают бояться потерять свою половинку. Подумаешь, развод. Не сошлись характером, погасла искорка, притупились чувства, – и множество других подобных отговорок. А всё потому, что у нас порой глаза включаются раньше, чем мозги, и происходит чудовищная по своей значимости подмена понятий. Любовь заменяется на влюблённость. Женщины смотрят на кошельки, а мужики на ноги. А сам человек – хозяин кошелька или ног – ставится на десятое или двадцатое место. А ведь любовь не ограничивает свои правила только на Родине, родителях и животных. Она распространяет их абсолютно на всё, что нас окружает. И спутники жизни здесь не исключение. Любить – это значит принимать человека таким, каков он есть на самом деле. Подчёркиваю, на самом деле, а не таким, каким он предстаёт перед тобой на романтических свиданиях.

Ибо любые свидания – это реклама, скрывающая до семидесяти процентов дефектов и недостатков. А реальная жизнь от рекламы ой как далека. Ежедневно созерцать истинного человека без прикрас и при этом осознавать, что ты не можешь без него жить, есть, спать, является проявлением любви. А если ты готов порвать с половинкой только лишь потому, что он или она громко швыркает чаем за обедом, или пойти попробовать другое, более свежее, тело на стороне, или ещё хуже – поднять руку из-за сделанного тебе замечания, то, значит, не любовь скрепляла ваши узы, а влюблённость, или физиология, проще говоря. Учёные, кстати, выяснили, что во время влюблённости верхняя часть головного мозга наполняется допамином. Тот же самый эффект наблюдается и при употреблении кокаина. Запомни, Илья, влюбиться легко, а вот полюбить – очень сложно. Это огромный совместный труд и упорная работа над собой. Умение не только брать, но и отдавать, жертвовать, смиряться. Поэтому я ещё раз тебя спрашиваю: кто для тебя Марина? Сногсшибательная красотка с изящными ногами, грудью и попой или человек, ради которого ты готов навсегда поставить на кон самое дорогое, что у тебя есть, – свободу? Сейчас ты на этот вопрос ответить не сможешь, потому что у тебя включена физиология, но когда ты заменишь её сердцем и разумом, ответ придёт сам собой. Я не пророк, и никогда им не был, но мне почему-то кажется, что не в Марине кроется твоё счастье.

– А в ком? – слегка охрипшим голосом спросил я.

– В той, ради которой ты будешь готов не задумываясь расстаться с жизнью.

Больше Лев не произнёс ни слова. Он снова отвернулся к реке и начал кидать в неё маленькие камушки, которые подбирал у себя под ногами. Не скажу, что я был очарован его речью, но здравые нотки уловить всё же успел. Хотя отказываться от Марины из-за этого не собирался вовсе.

Пользуясь возникшей паузой, я, прогнав в уме ещё раз то, что мне сказал только что Лев, принялся записывать:

 
Любовь сильна и всемогуща,
Любовь прекрасна и чиста.
Она источник жизни сущей
И будет царствовать всегда.
 
 
Ты не убьёшь её мечами
И не сожжёшь её огнём.
Любовь навеки рядом с нами,
Пока мы дышим и живём.
 
 
Она разрушит все преграды
И зло шальное победит.
И нет прекраснее награды,
Чем быть любимым и любить.
 
 
А кто влюблённость в жизни ценит,
Того мне очень-очень жаль,
Она пройдёт, её заменит
Разлука, горесть и печаль…
 

«Форд» подал сигнал, означающий, что пора продолжать путь. Мы встали с камней, пожали друг другу руки, после чего Лев по-дружески мне подмигнул, и направились к машине. В это время уже и Марина с Милой быстрым шагом спускались по ступенькам, держа в руках пластиковые бутылки с водой. Лев подскочил к Миле и взял бутылку из её рук.

– Дай попить, умираю.

Мила забрала бутылку обратно.

– С ума сошёл. Это святая вода, её не пьют. Пойдём в машину. Пора уже.

– Значит, водопроводную воду с бактериями и хлоркой пить можно, а святую и чистую, как они считают, пить нельзя. Где логика?

– Логика в том, что нам нужно торопиться, – сказал я. – Слышишь, сигналят?

Ехать оставалось примерно три часа. Мы в предвкушении хорошего отдыха делились планами по его благоустройству. Постепенно разговор становился всё монотонней, и дрёма начала одолевать нас. Первыми вырубились Васёк и Мила. Лев пытался читать взятую из дома книгу, но скоро понял бесполезность данного занятия и тоже заснул. Дрон смотрел в окно, а мы с Мариной играли в подкидного дурака. В конечном итоге сон одолел и её. Положив голову мне на плечо, она засопела, словно ребёнок. Стараясь не разбудить, я, легонько обнял её. И вот тут вновь возникло то самое чувство, когда земля, словно воздушный шар, начала медленно уплывать из-под моих ног…

* * *

Уставшая бабочка летела из последних сил, всё ниже и ниже опускаясь к земле в поисках пристанища для отдыха. Но земля, будто противясь незваному гостю, чернела как ночь, лишь изредка открывая крохотные участки травы. Правда, проку от них было мало, потому что они уже либо высохли на солнце, либо обросли противным и колючим репьём. Крылья, как передние, так и задние, конечно, порхали и двигали вперёд усталое туловище, но было ощущение, что ещё чуть-чуть – и они откажутся выполнять свою работу. И тогда ждёт неминуемое падение, прямо сюда, на голую, пыльную землю, на которой буквально через пару минут можно оказаться в клюве голодной птицы или в лапах страшного шершня. Такое унылое и проклятое, как окрестила его бабочка, место ей приходилось пролетать впервые. До этого её с распростёртыми объятиями встречали поляны, на которых огнями горели красные маки, лужайки с приветливыми ромашками и даже сады с удивительной красоты лилиями. А в этом месте не было даже самого обыкновенного одуванчика, с которым можно уютно скоротать время. Всё указывало на то, что это поляна смерти, забравшая жизни многих её соратников, которые однажды точно так же по глупости или незнанию залетели сюда. Да что говорить о бабочках и цветах, если это чудовищное место не пощадило даже самой обыкновенной травы, превратив её в жёлтую и грубую солому. Пути назад не было, вернее, он был, но запаса энергии и сил, чтобы его проделать, не осталось совсем. Выход только один: садиться прямо сюда, в толстый слой пыли. Теоретически, конечно, есть вариант, что удастся провести время отдыха незамеченной, но шанс этого так мал и хрупок, что возлагать на него надежды смешно и нелепо. Вся жизнь бедной бабочки предстала в этот момент перед глазами. Ей вспомнилось, как она целыми днями легко и беззаботно порхала, наслаждаясь тёплым солнечным светом, заходила в гости к любимым цветам, которые щедро угощали её своим нектаром. Очень любила находиться неподалёку от моря и слушать пение волн. Но самое главное – ей доставляло несказанное удовольствие слышать, как остальные восхищались её красотой.

Её внешний вид действительно вызывал восторг не только у друзей, но даже и у людей, которых она боялась больше всего на свете. Мало того, что эти великаны занесли её в какую-то непонятную Красную книгу, но ещё и пытались изловить для какой-то коллекции. Что означает слово «коллекция», наша героиня, конечно же, не знала, но догадывалась, что это что-то нехорошее, страшное, иного от великанов ожидать не приходится. Не раз ей приходилось видеть эти жуткие палки, обвязанные страшной сеткой, которые словно огромные пасти поглотили многих её друзей и подруг. А потом, когда её пойманные друзья оказывались в руках великанов, те восхищённо говорили друг другу, насколько эти бабочки красивы.

Помимо этого, часто со слезами на глазах она смотрела, как великан нёс в руках цветок, с которым она водила дружбу и делилась различными впечатлениями. Немела от ужаса, видя оторванные крылья сверстников, одиноко валяющиеся в траве, но всё это быстро забывалось, и неприятный осадок проходил уже на следующий день. А сейчас, когда возникла вероятность испытать то же самое на собственной шкуре, бабочкой овладел просто дикий ужас. Только сейчас она поняла, что красота может быть очень опасна для жизни.

А отличительная красота – тем более. Её наивный разум всегда полагал, что красотой принято любоваться, как поступали в её мире, но в мире людей за красоту могли убить и порой делали для этого всё возможное.

«Ну неужели мои белоснежные крылья с чёрными пятнышками на передних и красными на задних способны помутить рассудок до такой степени, что мне станут желать смерти? – рассуждала она. – С птицами всё понятно, они всегда смотрели и будут смотреть на нас как на пищу, будь ты хоть трижды красив, но великаны – они же не едят бабочек, насколько мне известно, для чего же им тогда нужна эта непонятная коллекция?»

Эти рассуждения, навеянные страхом, привели бабочку к тому, что она возненавидела свой внешний вид, которым наделила её природа. Возненавидела настолько, что даже немного смирилась со своей возможной гибелью на этой поляне.

«Для чего она тогда нужна, такая красота, если она способна погубить? Многие мои друзья не менее красивы, чем я, но их красота хоть как-то может защитить их от опасности. Взять, например, мою подругу лимонницу, она благодаря своему окрасу способна принять вид листочка, когда сидит на стебельке со сложенными крыльями. И никакие птицы ей не страшны. Её даже люди не всегда замечают. А пестрянка – она вообще даже если и попадёт в клюв, то так брызнет своей горькой слюной, что птица сто раз пожалеет, что с ней связалась, и выплюнет обратно. А я? Чем мне могут помочь мои никчёмные пятна на крыльях?»

Внезапно внизу появилась трава, и это хоть и немного, но всё же обрадовало бабочку. Трава была хорошая, густая, и мало-мальски в ней было место, где можно схорониться. Готовясь к посадке, она заметила в гуще травы небольшое голубенькое пятнышко, которое привлекло её внимание. Собрав последние силы, она полетела прямо к нему и от радости чуть не заплакала, когда её взору предстал маленький одинокий цветочек, похожий на ромашку. Только почему-то у этой ромашки лепестки были голубого цвета, а не белого, как у всех остальных, с коими ей приходилось общаться. Да и размер самого цветка был невелик, если не сказать – крохотный. Приземлившись наконец-то после продолжительного полёта, бабочка немного отдышалась, затем решила начать разговор.

– Здравствуйте, – нерешительно сказала она, обращаясь к незнакомому пока ещё цветку.

– Добрый день, – удивлённо произнёс цветок, который явно не ожидал прихода гостей.

– Я прошу прощения за беспокойство, но мой полёт был очень долог и утомителен, не могли бы вы мне позволить немного времени отдохнуть на вашей чашечке?

– Присаживайтесь, – миролюбиво сказал цветок. – Давно уже ко мне в гости не прилетали бабочки. Нектара у меня ничтожно мало, но хоть немного подкрепитесь с дороги.

Бабочка и цветок познакомились. Бабочку звали Аполлон, а цветок – Незабудка.

– Что за странное место, в которое мне довелось попасть? Ни цветочка, ни травинки, – спросил Аполлон.

Незабудка поведала Аполлону, что данное место забыто богом и очень скоро вообще прекратит своё существование.

– Человеческая рука добралась и до этого когда-то великолепного места, – грустно произнесла она. – Ранее это была незабываемая, всеми любимая незабудковая поляна, которая простирала свой нежный голубой ковёр на несколько километров. Жизнь била ключом. Ежедневно стаи медоносных пчёл слетались сюда и, весело жужжа, собирали нектар. Среди тысяч цветков ни один не был обделён вниманием. Мы практически каждую пчелу знали и по имени, и по характеру. Попадались трудолюбивые и усердные особи, с которыми было очень приятно проводить время, а попадались и откровенные халтурщики, и вертихвостки. Но, к счастью, таковых было мало. Мы каждый день с нетерпением ждали пчелиный рой, ибо жужжание – это самый прекрасный звук, который можно услышать на этом свете. Со стороны кажется, что все пчёлы жужжат одинаково, но поверьте мне, это совсем не так. У каждой из них свой неповторимый оттенок и тембр. Благодаря этому мы безошибочно угадывали, какая пчёлка нас сегодня обслуживает.

– Могу себе представить, – сказал Аполлон.

– Среди вас, бабочек, наша поляна тоже пользовалась огромным спросом. Вы не представляете, насколько это было чудесное зрелище. Самая настоящая радуга из бабочек. Красные, жёлтые, белые, как вы, и даже голубые, как мы. Голубые бабочки частенько играли в прятки с бабочками других цветов. Бывало, сядет на тебя синенькая бабочка, крылышки расправит как лепестки и сидит тихо-тихо, даже дышать перестаёт. А остальные порхают, ищут.

– Находили? – засмеялся Аполлон.

– А когда как, – засмеялась в ответ Незабудка. – Были такие, которые очень быстро выдавали себя. Крутились, вертелись, не могли усесться. Или цветок был не в настроении и сбрасывал бабочку в самый неподходящий момент. А встречались и те, которые настолько вливались в игру, что считали делом своей жизни спрятаться так, чтобы их не нашли до наступления темноты. И многим это удавалось. Удавалось настолько, что они даже не замечали наступления ночи и что их друзья давно уже улетели. Приходилось таким игрокам устраивать ночлег.

– Что же произошло дальше?

– А дальше появился человек. Вначале он не представлял большой опасности и был довольно редким явлением.

Пару раз в неделю проходил какой-нибудь путник, останавливался, отдыхал, нюхал нас и уходил дальше. А потом визиты стали происходить всё чаще и чаще. И с каждым разом эти визиты были всё более губительны для нашей поляны. Цветы беспощадно срывались, вытаптывались. Разводился огонь, прямо на нас, живых цветах. Сколько моих дорогих друзей сгорело живьём, вы даже представить себе не можете. А сколько погибло под завалами различного мусора – это, наверное, ещё больше. Естественно, видя всё это, пчёлы и бабочки очень быстро покинули нашу поляну, только самые преданные прилетали подбодрить нас. Потом прямо по нашим головам начали ездить огромные железные машины, которые именуются у людей тракторами. Эти трактора беспощадно, с корнем выдирали нас из своего, можно сказать, дома.

– Зачем? – удивился Аполлон. – Я могу понять, когда вас срывали люди. Они собирают какие-то коллекции и ловят бабочек, срезают цветы, а для чего вы понадобились каким-то тракторам?

– Насколько я поняла, здесь теперь будет стоять дом для людей. И замечательная незабудковая поляна им больше не нужна. Оглянитесь вокруг, никого нет в живых. Остался маленький клочок, на котором вы сейчас находитесь, и тот на днях будет уничтожен навсегда.

– А вы-то как спаслись?

– Просто банальное везение. Меня, в отличие от моих сестёр, растущих со мной на одном стебле, покрывала и сейчас, слава богу, покрывает густая трава. В ней мне и удалось спрятаться в тот момент, когда человек ножом срезал головы моих сестёр. Но это везение временное. Когда сюда явится трактор, никакая трава мне уже не поможет.

– Неужели всё так безнадёжно? – нахмурился Аполлон.

– К сожалению, да.

Рассказ Незабудки поразил Аполлона до глубины души. Он понял, насколько беспомощны и беззащитны были эти несчастные цветы. Они видели опасность, но ничего не могли предпринять. Абсолютно ничего. Вот где по-настоящему видна несправедливость судьбы, а не в его пятнах на крыльях, по которым он сокрушался только что. В конечном итоге благодаря этим крыльям, пусть даже и с пятнами, он имел возможность улететь, даже от этих чудовищных железных тракторов, а Незабудки умирали просто-напросто от безысходности.

– Уже поздно, – произнесла Незабудка. – Скоро стемнеет. Вам надо лететь. Спасибо, что составили мне компанию. Вам опасно оставаться здесь дальше. Машина-убийца может приехать в любой момент.

– Нет, – решительно сказал Аполлон. – Я не оставлю вас. Позвольте, я проведу эту ночь с вами.

– Но зачем вы рискуете своей жизнью?

– Потому что вы спасли её мне. И в данный момент у меня ближе вас нет никого на этом свете.

Аполлон задремал прямо на лепестках своей новой знакомой по имени Незабудка. Ветер легонько покачивал лепестки, словно убаюкивая случайного гостя. Вдруг сквозь сон он услышал отчётливые слова:

– Просыпайся! Вставай, я тебе говорю…

* * *

– Просыпайся! Вставай, я тебе говорю!

Голос Марины звучал всё громче и отчётливее. Я подскочил, открыл глаза и услышал смех ребят за спиной.

– Что, сморила дорога? – сказала Марина. – Просыпайся, почти приехали уже. Десять минут осталось.

Я потряс головой, пытаясь прийти в себя, и посмотрел в окно. Действительно, мы добрались до места назначения. Горы необыкновенной высоты и красоты смотрели на нас со всех сторон. Возникло ощущение, что мы плотно зажаты в кольцо этими могучими великанами, которые внимательно и строго осматривают прибывших гостей. «Форд» остановился около ворот базы, мы выгрузились, поблагодарили Гарика, сказав, когда и во сколько явиться за нами обратно, и начали спокойно осматриваться, пока Андрей оформлял наш приезд у заведующей.

База отдыха, на которой нам предстояло провести время, имела название «Луч». Это была очень просторная, чистая и красивая территория с клумбами, асфальтовыми дорожками и волейбольной площадкой. Ровно посередине территории стояла красивая беседка из белого камня, возле которой красовались большие качели и теннисные столы. Одним словом, отдыхай не хочу. Домики для проживания имели не совсем обычный внешний вид. Они представляли собой большие треугольные шалаши, похожие на печатную букву А. Я где-то слышал, что такие постройки так и называются: А-образные дома. Так вот, эти буквы А, которых я насчитал ровно пять штук, имели два этажа, чёрточка в середине буквы служила балконом. Железные крыши, сползающие до самой земли, были окрашены в разные цвета: красный, жёлтый, зелёный, синий и оранжевый. Пятёрка шалашей располагалась в некотором отдалении друг от друга и образовывала полукруг. Если смотреть сверху, получалось что-то наподобие радуги. Ну а за домиками, примерно в ста метрах, был обрыв, внизу которого шумела проточная горная река. За время ожидания нашего заселения я успел написать в своём блокноте следующие строки:

 
И старый знает, и юнец,
Что всё имеет свой конец.
Ничто не может вечно длиться,
И окончание случится.
 
 
Так получилось и с дорогой:
Смеялись и шутили много.
Казалось, ехать бы да ехать
В кругу веселья и потехи.
Но финиш – он на то и финиш,
Чтоб перемены были в жизни.
Страница новая нас ждёт,
Мы выгружаемся – и вот…
 
 
Вот… королева красота
Открыла нам свои врата.
За ними горы хороводом
Сошлись, срослись с небесным сводом.
 
 
В одной – блестит от снега проседь,
В другой – владычествует осень.
А третья мелким водопадом
Под нашим тихо плачет взглядом.
 
 
Вершины пышные в снегах
Манили нас издалека.
Там вдаль, шумя, бежала речка,
Конечно, можно было б вечно
 
 
Смотреть божественный пейзаж,
Но надо разгружать багаж.
Баулы, сумки и коробки
В момент мы вытащили ловко.
 
 
Вдохнули свежий воздух горный
И поспешили в храм природный.
В землянке милой разместились,
Хоромы нам не пригодились.
 

Землянка с красной крышей, в которой мы разместились, оказалась довольно уютной внутри. Первый этаж был обустроен под гостиную или столовую, кому как больше нравится, а второй, соответственно, под зону отдыха, включающую в себя пять спальных комнат, с двумя кроватями в каждой. Одну из комнат заняли девчонки, а мы как короли разместились в оставшихся четырёх. Получилось, что каждому из мужиков досталось своё личное пространство.

В моей спальне был балкон, та самая чёрточка в букве А. Сложив вещи и переодевшись, мы спустились на первый этаж. Как я уже сказал выше, он был зоной для гуляний. Стоял широкий и длинный стол, покрытый синей скатертью, его периметр окружали восемь пластиковых стульев. Напротив стола, в углу, был камин, правда, уже немного изношенный временем, судя по треснутому и расколотому в некоторых местах кирпичу. В одном углу стоял небольшой диванчик, а в другом одиноко гудел холодильник, в который мы начали раскладывать продукты. Удобств в шалаше, к сожалению, а может быть и к счастью, не было. Они находились примерно в двадцати метрах от нашего жилища, в большом здании из красного кирпича, который внешне напоминал сарай или хозяйственную постройку. В этом строении были уборные с буквами М и Ж на дверях, а также душевые с теми же самими буквами. Горячая вода, к счастью, тоже имелась в наличии и подавалась круглосуточно. На душе у нас было радостно. Всё сложилось как нельзя лучше, не было ни одного серьёзного минуса, который мог бы повлиять на качество нашего отдыха. Ещё одной отличной новостью стало то, что вся зона базы будет полностью в нашем распоряжении, без соседей. Четыре оставшиеся буквы А будут пустовать из-за снижения потока отдыхающих.

В принципе, оно и понятно: сейчас сентябрь, бархатный сезон, люди подались на море. В горы можно хоть круглый год, а вот на море – только в специально отведённое время. По словам заведующей, самые напряжённые месяцы для базы – это июнь, август, конец декабря и первая половина января, до старого Нового года, когда поток отдыхающих такой, что катастрофически не хватает коек, стульев, подушек, матрасов и прочих принадлежностей. Но люди, особенно постоянные клиенты, никаких претензий не предъявляют и едут со своими подушками, надувными матрасами и складными стульями. А сейчас эти вещи были в избытке.

Расположившись за столом, ребята принялись обсуждать план действий. Обсуждали недолго и пришли к общему мнению, что нужно сначала пойти осмотреть достопримечательности, нагулять аппетит, а потом уже и шашлычок под коньячок, как поётся в одной известной песне. Через десять минут все были в сборе. Заведующая, представившаяся Гюльнарой, рассказала нам, что в пяти километрах от нас, за рекой, есть нарзанный остров, на котором находится источник вкусной и полезной минеральной воды. Но цел ли старый мост, ведущий к нему, который ещё год назад сыпался по кускам, она не знала. Помимо этого, в том же районе располагалась пекарня, выпекавшая, по её словам, отменные хычины, равных которым не было ни в одном уголке России.

Вместив в себя поток информации, мы зашагали по каменистой горной дороге. Горная река, сопровождавшая нас, шумела и пенилась, унося вдаль на огромной скорости свои величественные волны. На мгновение мне представилось, что если попасть к ним в объятия, то, каким бы хорошим пловцом ты ни был, жизнь закончится через пару километров максимум. Первый же булыжник, затаившийся на дне, примет головной мозг из треснувшего от удара черепа, второй продемонстрирует содержимое распоротого желудка, а третий и последующие оценят раздробленные в кашу кости. Я слега передёрнулся, подивившись своим собственным чёрным мыслям, и отогнал их прочь. Затем внимательно посмотрел на ребят. Андрей шагал впереди всех с палкой для селфи, на которую была насажена видеокамера. Наверное, делал съёмку для своего канала. Лев то и дело останавливался, поднимал с земли какие-то камушки, срывал разные стебли и цветочки, осматривал и выкидывал обратно. Василий, тяжело дыша, старался не отставать, но по его выражению лица было видно, что он уже готов в гробу видеть эту прогулку и хочет поскорее к столу. Мила и Марина взяли меня под руки и с улыбками на лицах смотрели на вершины высоких гор. Пройдя пару километров, мы слегка утомились и присели на большой плоский камень.