Текст книги "Летуны"

Автор книги: Константин Минаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Константин Андреевич Минаев
Летуны

УГОВОР

У Горы отец авиатор. В кожаных сапогах, брюках. Тужурка с меховым воротником. Шапка с ушами. Схватит сына, подкинет на колени.

– Ну, как, товарищ, – спрашивает, – полетишь со мной?

Гора быстро:

– Полечу.

– А не боишься?

Пришел отец с работы. Умывается. Переоделся и сел за стол обедать.

– Мать! – говорит он, прожевывая хлеб, – Горку я с собой беру.

Мать разливала суп, остановилась с ложкой на полдороге. Удивленно посмотрела.

– Ну, как бы еще! Ты выдумаешь.

А отец, нагнувшись над тарелкой, моргает Горке.

– Поедем… Не бойся!

Гора рад, знает, что отец сдержит слово.

Мама кусает губы.

– Гора! – на сына, – не болтай ногами. Ешь! И не кроши под столом.

– Я не хочу есть.

– Не хочешь – вылезай.

Горке того только и надо. Скорей на улицу к товарищу.

– Валька, Валька! Я еду с папой на аэроплане!

Вальке завидно.

– Ну, да, полетишь. Рассказывай…

– Мама с папой уже сколько раз летала и летом и зимой. А я еще нет.

Валька молчит.

ЛЕТУЧАЯ МАШИНА

Далеко от Москвы верст за тысячу, или две в одной деревушке жили-были деревенские ребята: Кирюха, Илюшка Филин, а звали его потому, что у него были круглые глаза и уши торчали, как у филина. Еще ребята: Иван Конопатый, да Аркашка.

Любил Кирюха с Филиным плотины прудить, весь день бывало возятся в грязи, колодцы какие-то роют.

А то начнут мельницу строить. Бочку найдут, ось в нее вставят, крылья приделают. Только не вертится сама мельница от ветра, приходится вертеть руками

Как-то на праздники сидел в гостях у Кирюхиной матери Пашка Кривой – писарь сельсовета. Пил чай и рассказывал, что есть-де, мол, такие машины, аэропланты, на которых будто бы люди по воздуху летают.

Вытаращил Кирюха на Павла глаза.

«Как же это летать? – думает, – вот телега легче машины-то, а ее нешто сдвинешь с места? А тут летать…»

Ефим Кочетков, тоже гость, допил пятый стакан.

– Благодарствую за угощеньице, – проговорил он, оправляя свой поясок, – да… аэроплант это такое дело… Оченно их много было на фронте…

Ефим Кочетков недавно пришел из Красной армии. Много повидал кой-чего.

– Да… Бывало, как стая вороньев кружит над твоей головой. Идем, этта, мы в наступление у польской границы. Вдруг – жужжит… Что такое? Задрали головы – не видать. Слышим-команда. «Рас-сыпайся…а…» А сберху бомбочки. Трах… Трах… Мы кто куда… – и начал рассказывать Ефим, как было дело на фронте.

Заслушался Кирюха про летучую машину, всю охоту к другим забавам отбила. Пристает к Пашке Кривому:

– А какие у этого аэроплана крылья и хвост? Длиннущий, верст десять?

– Эх, Кирюха, елова голова! – засмеялся Пашка, – совсем без хвоста, а только с рулем. В этом-то и вся штука…

И прищелкнул пальцем.

ОТЕЦ ЗА ГОРКУ

Уже весна. Земля за городом покрылась новой, зеленой травой. Бегает Гора с отцом на аэродром пристает к нему каждую минуту.

– Папа, когда полетим?.. Пап…

– Постой, Горка, – успокаивает отец, – потеплеет маленечко. Тогда тронемся…

– А куда, пап, куда? – и опять жеребенком около него.

– В деревню. Далеко. Вот я жду маршрут, путевку.

Гора, сломя голову, к матери.

– Мам! Мы с папой в деревню летим.

Мама сердита.

– Ты, Гора, лучше не думай. Я тебя никуда не пущу.

Горка в рев. Отец не выдержал.

– Ах, Нюта! – крикнул он на жену. – Что ты расстраиваешь мальчишку? Мамкиным сынком хочешь его сделать? Давай ему возможность больше развиваться. Небось, голову не свернет..

Отец долго бранился с матерью, а Гора в своей кровати не мог заснуть.

– Мама… Мамочка. Пусти, – шептал он, засыпая.

ЗАТЕЙЩИК КИРЮХА

Аэроплан совсем сбил с панталыку Кирюху. Начал парень бумажные змеи клеить. Сидит на полу и только и режет планки. Из муки клей замешивает.

Бумаги у того же Пашки Кривого выпросили, он как секретарь – много бумаги всякой держит. Большую газетину дал.

Филин тоже большой мастак насчет змеев. Умеет с трещотками делать.

У Кирюхи одна дума-аэроплан. Чешет вихры.

– Ну, вот тебе змей! – рассуждает, – пусти его навстречу ветра и взовьется, как голубь. А как же люди-то тут? Где сидят?

Взял Кирюха к змею своему прилепил такую сумочку, насовал всяких жучков, да букашек и червяков. Ну, что же? Полетели кверху. Все, значит, от ветра зависит.

Еще лучше можно сделать, если змей с фонарем под небо запустить?

Ребята согласились сообща змей такой делать. Ванька Конопатый у бабки свечку-огарок стащил. Пристроили… У Илюшки спички.

– Вечером пущать будем! – решил Кирюха, – только, Филин, давай длиннее бечевку: твою и мою вместе.

Долго у них не выходило. Только пустят – тухнет. Наконец Кирюха догадался откуда ветер задувает, заделал беду.

Вот и запустили ребята на выгоне. Летит змей с огненным глазом, виляет хвостом.

Ребята плясать.

– Змей Горыныч! Вот так Кирюха!

Выбежали бабы смотреть на затею ребят.

– Ровно звезда какая… – удивляются, качают головой. Старухи крестятся.

Уже совсем стемнело. Пора на ужин звать. Старики на завалинках сидят. Бросили про свои дела рассуждать, на змей поглядывают.

– Ишь ты, до чего додумались… Шуты гороховые.

Но вдруг фонарь стал моргать.

– Сглатывай! – кричит Кирюха, – свеча, значит, догорела.

Нечего кричать теперь. Поздно. Змей оторвался от бечевки и горящим комом, полыхая и кувыркаясь в воздухе, пошел книзу.

– Горит!.. Горит!..

Бросились за ним. Змей, все ярче загораясь, опустился на крышу большой избы.

– Караул! Батюшки! Горим!.. – выбежали бабы из ворот.

Кто за ведрами, кто с вилами. На крышу полезли. Затушили.

– Хорошо, что на соломенную крышу не сел, – охали мужики, – а то такого нам красного петуха пустили бы…

– Гляди, какой ветер… Всю деревню на смарку бы.

Филин, Илюшка и Конопатый уже давно дали стрекача.

А Кирюха попался деду Нефеду.

– Вот тебе, – волтузил его за вихры дед Нефед, – вот тебе, затейщику…

Здорово досталось Кирюхе.

В ПУТЬ-ДОРОГУ

«Утро вечера мудренее. Наперед не загадывай!»-так всегда Горин отец приговаривает.

Вчера одно говорили, а сегодня по-другому вышло. Приходит отец домой, бросает свои большие рукавицы, кричит Горке.

– Ну, товарищ! В субботу мы того… отправляемся.

И вот до тех пор, пока мать не сдавалась– не раз ревел Гора, – а теперь, когда увидела, что дело не на шутку, стала собирать их в путь-дорогу.

– Наверху холодно, – рассказывает отец, – одевай его теплее

Мама сшила настоящую шапку-финку с ушами. Ходит Горка в своей финке и хвалится перед Валькой.

– Вот видишь, мы и улетаем!..

В последнюю ночь Гора в своей кровати уже летел по воздуху, размахивая руками и ногами.

Проснулся чуть свет и, надев свою финку, ждал, когда отец проснется.

МОСКОВСКИЕ ГОСТИ

Весь день ребята на лугу играли – Кирюха коноводом. И когда солнце стало меньше припекать и тени от деревьев становились длиннее, ребята, искупавшись в последний раз, собрались домой итти.

Место ровное, большое. Ранней весной сколько здесь колокольчиков лиловых, сколько полевого луку Ешь – не наешься. А сейчас щавелю много.

Вдруг Кирюха повернул голову. Не то трещит что-то, не то шипит. Затихнет и снова начнет трещать.

Вертят ребята головами туда-сюда, вверх-вниз. Нет, ничего не видно. Трещит, да и на!

Филин первый заметил.

– Гляди-ка, сюды летит…

На солнце больно глядеть, наставили руки к глазам, правда видно: большая серая птица летит.

– Кто это?…

А птица все кружится над лугом, блестит на солнце, фырчит сердито…

– Гляди, гляди! Крыльями не машет, повороты делает…

– Суды прет, суды!.. – визжит Илюшка.

Птица пофыркивает, дым из себя испускает. Целое облако… И вдруг прямо на них и не птица уже, а что-то не то ящик, не то рыдван.

– Это чудо-юдо!.. Тягай дальше. Сядет и придавит… Одно мокрое местечко останется…

Илюшка с визгом летел к опушке. За ним Аркашка, Ванька Конопатый. А Кирюха, как остолоп, вроде прирос к земле.

– Беги Кирюха!.. Слопает…

Так и есть – садится. Кирюха тоже дал стрекоча.

– Фры…ы… Фры…ы…

Оглянулся, видит, уже чудо-юдо катится на колесах по полю. Впереди на носу вертится вроде мельницы и все тише, тише, пока совсем не перестало.

Ребята сидят в кустах. Все видно. Вон вылезают из ящика черные люди. Двое. На шапках большие очки блестят. В рукавицах. Обходят чудо-юдо.

Стоят, разговаривают. На деревню рукой показывают.

Кирюха тихонько вылез из-под куста. За ним Филин. Зайцами поглядывают.

Их заметили. Стали рукой махать.

– Эй, эй!..

Илюшка шикает в кустах.

– Пригнись, Кирюха, пригнись… Утащит и слопает.

Черные люди пошли к опушке.

– Эй, ребятишки! Иди сюда!..

Кирюха за одно дерево с Филиным.

– А вы кто такие? – крикнул он.

– Мы?.. Мы из городу, из Москвы. Да что вы там прячетесь? Не бойся!..

– А зачем вы к нам приехали? – спрашивает Филин.

Черный высокий еще ближе подошел.

– Ребятишки! Где у вас тут сельсовет?-

Высокий человек, как человек. Говорит просто, не страшный. Только одежа больно у него чудная. Вся кожаная, шапка с ушами и на лбу стекла.

– Мы-летчики. Из города. У нас аэроплан испортился.

Тут уж больше криков ребят Кирюха не слышал – он бежал прямо к аэроплану. Навстречу из деревни на выгон тоже бежали мужики и бабы.

Окружили сразу. Осмелились, давай щупать и ковырять. Машина горячая, чуть-чуть поднимался пар кверху.

Высокий летчик открыл дверцу в боку аэроплана, закричал кому-то:

– Ну, Гора, вылезай! Приехали…

Вышел мальчик с белым лицом, в чудной шапке, такой же, как и у летчиков.

– Мы развозили литературу, – рассказывают гости-летуны, – бензин из бака потек. И чтоб хуже не было, решили снизиться. Увидели хороший ровный луг, нот и спустились.

НОВЫЙ ТОВАРИЩ

На другой день, чуть свет, народ уже вертелся около московских летунов. Кирюша с товарищами впереди всех. Во все штуки заглядывают. Ползают на корточках, винтики, паклю подбирают. Бензин понюхали.

Другой, пониже, летчик-моторист кряхтит и вздыхает. Весь измазался в бензине и масле. С щипцами в руках рылся в стальном брюхе аэроплана. Сердится-дело не выходит.

– Тьфу!.. Придется все разбирать… Задержимся с неделю, – бурчит он, – отойди отсюда, мальчики! Не мешайте!

Ребята на секунду шарахались, а потом опять снова подбирались.

Около высокого летчика все время жался белый мальчик. Поглядывал с недоверием на деревенских ребят.

– Эй, ты! – поймал высокий Кирюху, – ты, кажется, парень смышленый… Вот вам, ребята, новый товарищ, – казал он на Гору, – ступайте, играйте, а здесь и вправду не мешайте…

Гора исподлобья поглядывал на ребят. Кирюха подошел первый.

– Тебя как звать? – шмыгнул он носом.

– Гора.

– А меня Кирюха. Пойдешь купаться?

Гора молча кивнул головой.

Моторист опять заругался:

– Ну, айда, отсюда! – махнул он рукой. – Не до вас тут… Пшли!

Ребята побежали к реке. Илюшка впереди на ходу стаскивает рубаху.

– Ты не умеешь плавать? – спрашивает Кирюха Гору.

– Нет.

Вот и речка. Не особенно глубокая, мужику по горло, а чистая. Главное, мягкое дно выстлано песком. На том берегу росли ветвистые ивы, а дальше тянулись сады. Ребята поскидали портки и сложили в кучу.

– Ты какой белый… – проговорил Филин, разглядывая Гору, – а что у тебя креста-то нет. Гора оглядел ребят. У них, у всех на шее медные и костяные кресты на шнурках.

– Мы не веруем. У нас в городе бога  нет, – ответил Гора, – и в школе нас так

учат.

– У тебя отец нешто коммунист?

– Нет. Мой папа красный летчик, – рассказывает Гора. – Папу на плакатах рисовали. Расклеивали по всему городу.

Илюшка уже болтыхался в воде. Кричал издалека:

– Тут с головкой! – поднимал руки кверху и тонул в воде. Потом – всплывал и кричал:

– Гляди, я по-лягушечьи умею плавать.

– А ты, как пароход, – просил Филин. Илюшка фыркал, брызгал ногами, плыл, как пароход.

А Филин нырял рыбой, и только ноги мелькали над водой. Доставал рукой песок со дна.

– Горка! – кричал Кирюха, – плыви сюда.

Горка по колено в воде полз по дну и отчаянно болтыхал ногами.

– Ты руками греби, по-бабьи…

Горка старался. С непривычки вода забивала в нос и рот. Но купаться приятно. Вода теплая, сколько ни сидишь-не хочется вылезать.

Илюшка посинел, волосы мочалой. Прыгает козлом по берегу на одной ножке, выжимает воду из ушей.

Гора прибежал к отцу босиком, ботинки с чулками в руках.

– Папа! Я научился плавать! – кричит он.

Отец разогнул спину от работы.

– Ну, и молодец! Валяй, бегай с ребятами!..

ПО ГНЕЗДАМ

Гора еще не проснулся, а его новые товарищи уже трещали, как воробьи.

– Идем, Горка!.. Идем!

Напился молока и на улицу.

– Куда?

– В лес.

Бежали в лес. Каждый хотел показать, похвалиться городскому товарищу,

В лесу прохладнее. Над головой где-то отчаянно кричали птенцы. Стрекотали белые сороки, дрыгая длинными хвостами.

Илюшка полез на дерево. А сороки еще сильней.

– Тут где-нибудь гнездо есть, – объясняет Аркашка.

– Ищи, ищи, Илюшка.

Илюшка шуршал на дереве, лопались ветки и падали вниз. Сороки каркали, бились, кружились над верхушкой дерева. И птенцы, чуя людей, еще сильнее надрывались.

– Вот она! Нашел! – кричит Илюшка.

– Достань одного! – снизу просит Филин.

Илюшка долго возится.

– Кусаются. Ой! – орет он и палец в рот, – щипят…

Он стал спускаться, держа под рубахой сорочонка.

– Горке, Горке покажи! – окружили ребята Илюшку.

В руку Горы положили теплого птенца. Он еще без перьев, желтый, слепой. Голова большая. Раскрывает широко свой длинный клюв.

– Неси домой, – сказал Филин

Кирюха против.

– Не надо. Околеет без матки. Илюшка, положь обратно.

Сорочонок всю руку и рубаху у Горки запачкал.

– Оботри листьями! – указал Кирюха, – на, вот!..

Илюшка обратно полез на дерево.

– Ишь ты, вонючий какой… И мне на рубаху нагадил…

Сороки успокоились, почуяв, что гнездо не тронули.

Пошли опять к реке. Купались до тех пор, пока животы не подвело.

ЗА СУСЛИКАМИ

Не успели из-за стола вылезть, окрошку со сметаной ели, Аркашка новое выдумывает

– Горка, пойдем сусликов ловить,

– Каких сусликов?

Побежали за выгон, к полям, где пшеница начинала колоситься.

– Вот, вон они! – указывает Илюшка.

Сусликов сразу не отличишь. Такие же серо-желтые, как песок и глина. Пригляделся

Гора, видит суслики сидят на лапках, кругом посматривают.

– Слышишь? Это они свистят.

Подбегут ребята ближе-они юрк в свою нору.

– Суслик хлеб ест, – говорит Филин, – их всех душить надо.

– Да, душить! – спорит Аркашка, – их сроду и не вытравишь. Гляди, их видимо невидимо.

Кирюха перебил:

– Брось, ребята, спорить! Надысь я в избе-читальне от учителя слышал, что этих сусликов хорошо удушливым газом вытравливать. Наставить в дыру и пускать. Ты, Горка, знаешь?

– Знаю. От газов люди умирают. Нам в школе рассказывали, как аэропланы бомбы с удушливыми газами сбрасывали. Картины такие показывали. Нужно маску надевать. У моего папы есть маска.

Далеко ушли от деревни. К самой запруде подошли. Филин бадейку с собой захватил. Начали по очереди воду таскать и в нору.

– Ишь ты, пропасть какая! Три ведра вылили…

– Лей, лей еще! Сейчас выглянет. Суслик воды боится.

Илюшка из веревки петлю такую приготовил, обложил отверстие норы. Как высунет голову, суслик так и попался.

– А ты, Горка, не бойся! Лей, лей, Филин! Гляди, вылезает, вылезает.

Из темной норы, царапаясь выглянул мокрый зверок, моргая глазами.

Ребята – враги, а в норе еще страшнее. Захлебнется.

– Лезет, лезет! Илюха, дергай скорей за веревку!

Задрыгал суслик в петле.

– А, попался! – тащит его Илюшка, – вот какой здоровущий, как кошка…

– Топить его пойдем!

– Постой! Дай Горке поглядеть!

После уже издохшего суслика Горке подарили.

А Кирюху все тянет к аэроплану Так бы вот и сидеть, да поглядывать, что летчики делают.

– У нас, в городе аэропланов много, – рассказывает Гора, – а ты, Кирюха, автомобиль видел?

Ребята автомобиля не видали.

– Он быстрее лошади в тысячу раз бегает.

Ну?

Пришлось Горке рассказывать про город. – Автомобиль на каждом шагу. Так и носится. Уж не попадайся на дороге… Удивлялись ребята рассказам Горки.

МОЛОКО И СЕНОВАЛ

Мать Кирюхи убралась по двору, ребят позвала.

– Идите, шарамыжники, ужинать, да гостя зовите.

Поставила мать на стол крынку, ребят усадила. Молоко холодное, прямо из погреба. На крынке дрожат и сверкают крупные капли пота.

– А лбы-то что не крестите? – указала мать.

– Вот Горка говорит, что бога нет, – ответил Филин, – он не молится!

Промолчала мать – гостя неудобно ругать. В большую чашку накрошила хлеба. Потом мать взяла ложку, разболтала застоявшееся молоко и вылила в чашку.

– Ну, хлебайте.

Бойко защелкали деревянные ложки. Матери только приходилось подливать.

– А в Москве много народу живет? – обернулся Кирюха к Горе.

– Мильён! Я с папой ходил на демонстрацию. Вот где народу-то…

– А ты, Горка, ешь, ешь, – угощала мать гостя, – после расскажешь.

– Я Троцкого видел! – проговорил Гора– такой сердитый. Черная борода. В очках.

– Он что же теперь заместо Ленинова? – спросила мать, усаживаясь к столу – этот Троцков? Ну, дохлебывайте, дохлебывайте и вон из-за стола…

– Спасибо, тетенька! – ответил Гора и стал вылезать. Кирюха за ним, подтягивая портки.

Уже совсем стемнело. Под сараем стояла скотина и тяжело сопела. Ребята все вместе спать на сеновал пошли. Темно в сеновале. Шуршит сено. Гора ничего не видит.

– Лезь сюда, лезь! – подсаживают его ребята.

Утонули в сене. Пахло полевыми цветами и травами. Надоедливо жужжит комар, все норовит сесть на лицо. Где-то в углу сарая сверчок чирикает.

– У нас сейчас, в Москве, в кино идут, – задумчиво проговорил Гора, – эх, люблю я ходить в кино!

– Эго живые картины? – спросил Филин. – Я знаю!

Горка стал рассказывать ребятам про похождения американца и «Черный бамбук».

– И у нас зимой в волости будут показывать. Я слышал от учителя. Пойдем тогда, Кирюха?.. – засыпая спрашивал Филин.

Аркашка с Илюхой, уткнувшись в сено, уже спали. Уснул и Филин. Горка еле ворочал языком, рассказывал про тайну «Черной маски». Наконец и он затих.

Один Кирюха долго не мог заснуть.

ЗАГОВОР

Летчики собрались лететь дня через два. Уже все готово, только смазать кое-где нужно.

Кирюха не стал больше бегать с ребятами, сидел на корточках около аэроплана.

– Пойдем, Кирюшка, в городки играть! – тянет его Филин. Но тот отмахивает рукой. Отвел Кирюха Горку на задний двор, тихонько от ребят.

– Горка! Возьми меня с собой, – проговорил Кирюха, – возьми… Горка!..

Удивился Горка.

– Нельзя. А как же ты от отца и матери? И не пустят тебя.

– Я так. Без спросу…

Нет, Кирюха не спроста говорит. Смотри и глаза у него горят неладно. Недаром он так все присматривался к аэроплану.

– Горка, возьми! Я не боюсь… Я живучий…

Но Горка покачал головой.

– Нет. Мой папа тебя не возьмет – и начал уговаривать.

Но Кирюха резко отпихнул его рукой.

– Уйди! Я с тобой больше не вожусь. Заяц!

– Нет, я не заяц! Я твой товарищ! Я… я… – закричал Горка.

– Не вожусь с тобой! Отстань!

А после, вечером, опять тихонько от ребят долго уговаривались.

– Твой отец не узнает, – просил Кирюха. – Я не покажусь ему. Буду сидеть и не шевелиться.

К ночи уговорились.

– Ты будешь Черная Маска, грабитель, – назвал его Горка, – как в кино показывали. А я буду Американец. Ладно?

ЧЕРНАЯ МАСКА И АМЕРИКАНЕЦ

От аэроплана летчики не отходили и других близко не подпускали. Напрасно Горка с Кирюхой подлезали – моториста не обманешь.

– Куда нос свой суешь? – кричал он на Кирюху, – что здесь нюхаешь?..

Только днем на час отрывался моторист и шел обедать. И с ним уходил и отец. Ребята только того и ждали.

Как ушли те подальше, из-за опушки, пригибаясь к земле, выбежали Горка с Кирюхой. Первый Горка, скорей за дверцу, в кабину.

– Черная Маска! Идем скорей!

Кирюха ящерицей, в руках какой-то сверток.

– Никого нет. Лезь скорей!

Черная Маска юркнула в кабину, только пятки сверкнули, за ним Американец.

Прошло минут десять, пока Гора опять не выглянул.

– Нет никого…

Тихо вылез, оглянулся и к двери.

– Ну, теперь сиди. Не шевелись. Хлеба я тебе притащу…

Отпрыгнул в сторону и хотел бежать.

– Эй? Ты чего здесь делаешь? – крикнул кто-то.

Эго был отец. Быстро шел к нему.

– Я… Я, папа, ищу Кирюху…

– Так разве здесь он? Поди в лес убежал…

Через минуту пришел и моторист. Спокойно продолжали свою работу.

А Горка-Американец сусликом поглядывал на них из-за куста опушки.

ОТЛЕТ

Отлет рано утром.

Последнюю ночь Американец спал беспокойно.

– Как с Черной Маской? Не поймает ли его моторист?

В деревне мужики встали с коровами. Не позавтракавши к лугу сходились. На подводах из других деревень сколько понаехалось. На московских летунов посмотреть. Ведь сроду аэропланов не видали.

Утро ясное, безветренное. Мужики кучей окружили машину, оглядывали кругом

– Вот бы нам такую штучку, – рассуждали.

– Да… И до чего теперь народ не додумается, – удивлялся старик Нефед, – под водой стали ездить, по воздуху летают…

Пашка Кривой смеется.

– Скоро к богу в гости полетят. Право слово!

– Скажи пожалуйста! – качают головой бабы.

– Да ну их! – плюется дед Нефед, – они и вправду норовят!

Гора уже сидел на своем месте, в кабине и поглядывал в окно.

– Прощай, Илюшка! Прощай, Конопатый…

Вот и отец надвинул покрепче свою шапку-финку, надел рукавицы, усаживается. Берется за руль. Моторист обошел, оглядел в последний раз.

– Граждане, разойдись в сторону! – кричит, – дай дорогу.

Куча расступилась. Моторист подошел к пропеллеру, ухватился и рванул.

Сорвался пропеллер, задрожал весь аэроплан, точно радуясь: вот-вот оторвется…

– Прощайте! Добрый путь! – кричали им мужики, но из-за шума пропеллера ничего не было слышно.

Летчики только поднимали руки в своих больших рукавицах и кивали головой.

Легко и плавно покатился аэроплан по ровной земле. Филин и Аркашка бросились вдогонку, размахивая руками.

Вот уже аэроплан отделился от земли и стал взбираться ввысь.

– Батюшки!.. Как ласточка! Гляди, гляди!..

Аэроплан уходил все выше и выше Затихало фырчанье. То сначала казался ястребом, потом поменьше, а потом точкой и, наконец, совсем скрылся.

Долго мужики не расходились с луга.