Текст книги "Поэтический космос"

Автор книги: Константин Кедров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Кедров Константин
Поэтический космос

Константин Кедров

ПОЭТИЧЕСКИЙ КОСМОС

ГОВОРЯЩИЕ ЗВЕЗДЫ

Звездная книга

Если окинуть взглядом ночное звездное небо, мы окажемся в знакомом нам с детства мире волшебной сказки. Скачет на Пегасе – Сивке-бурке Иван-Царевич – месяц, заплетает созвездие Волосы Вероники Дева Варвара-краса длинная коса, она же Лорелея у немцев и золотоволосая Алтынчеч у тюркских народов; вращается вокруг Полярной звезды – яги, Малая Медведица – избушка на курьих ножках, сияет хрустальный ларец созвездия Цефея – Кощея. А рядом созвездие Кассиопеи, похожее на перевернутую букву М и на латинское W (дубль-вэ). Кстати, МИР по-русски и WELT по-немецки начинаются с этого знака МW.

Кассиопея – символ материнства, из её груди истекает звездное млеко, питающее вселенную. Именно так изображена она на картине "Сотворение Млечного Пути". Кассиопея отчетливо видна на небе в образе Богородицы Оранты и Параскевы Пятницы. Она похожа на человеческую фигуру, распростершую руки в благословении, что отчетливо сохранилось в иконографии. Кроме того, она Рожаница, рожающая звезды, небо и всю вселенную, и Матерь Мира в древнеиндийском пантеоне богов. Н. Рерих изобразил её в традиционной позе благословления – руки, распростертые вправо и влево – W.

Е. Левитан и Н. Мамун в статье "Созвездия, которых нет" ("Наука и жизнь", 1985, № 12) приводят любопытные данные о христианской звездной символике. В ней созвездие Овна обозначается названием "Апостол Петр", заменяются и другие названия: созвездие Рыб на Апостола Матфея, созвездие Андромеды – на Гроб Господень, созвездие Кассиопеи – на Марию Магдалину;

Конечно, фантазировать можно сколько угодно. А на самом деле действительно ли имена сказочных героев соответствуют привычным названиям созвездий?

Но прежде чем ответить на этот вопрос, перенесемся в начало прошлого века... Существует древнее предание, что из глубины темного колодца можно днем увидеть звездное небо. Многие пытались в наше время проверить, достоверно ли это. Увы, никто не увидел звезды при свете дня.

И все-таки я верю, что древняя молва не лжет. Может быть, кроме колодца нужно ещё одно важное условие – умение смотреть и видеть.

Камера Шлиссельбургской крепости, где сидел заключенный пожизненно астроном – народоволец Н. А. Морозов, была похожа на каменный колодец. За решеткой маленького тюремного окна неба не видно. Зато перед мысленным взором узника все созвездия проходили в свой срок стройной чередой. Умерли от цинги многие соседи по камерам, ноги Морозова распухли, стали как ведра, но произошло чудо: несмотря на цингу и туберкулез, он выжил.

Покинув тюрьму и снова попав в неё за сборник стихов "Звездные песни", ученый все же обрел наконец свободу. Он дожил до девяностолетнего возраста.

Что же произошло тогда в Шлиссельбургской крепости?

Узникам не давали никаких книг, кроме Библии. Читая знакомые с детства тексты, Н. А. Морозов ясно увидел, как в канве привычных сюжетов проступает очертание звездного неба. Внезапно ему стало ясно: все основные библейские образы символически запечатлели реальные астрономические события.

Человек феноменальной зрительной памяти, обостренной и развитой годами долгого заточения, он видел воочию те звездные перемещения, которые отразились в библейских текстах. Книги "Христос", "Пророки", "Откровение в грозе и буре" запечатлели его астрономические прозрения. Здесь соединились воедино астрономия, языкознание, литературоведение, история. Но сказался гуманитарный непрофессионализм крупного ученого. Правильно различая во многих библейских сюжетах "зашифрованный" рисунок звездного неба, Н. А. Морозов абсолютизировал свое открытие настолько, что фактически весь художественный, исторический, философский и религиозный смысл текстов свел к астрономии. Увлеченный поиском, он не различал семантической многослойности художественного текста и в этом отношении был похож на Шлимана, который, не будучи археологом, пробивался к Трое, безжалостно разрушая слои иных культур и цивилизаций.

Повторил он и другую ошибку Шлимана. Известно, что первооткрыватель считал Троей иные, более поздние напластования над древним городом; так и Н. А. Морозов сдвинул всю датировку древних текстов на целую половину тысячелетия ближе к нашему времени. Укрепиться в своем заблуждении ученому было нетрудно. Рисунок звездного неба мало изменился за полтора-два тысячелетия. Отсчет можно начать с любой эпохи. Ветхозаветные и евангельские события он счел выдумкой астрологов более поздних времен.

К сожалению, именно это заблуждение во многом дискредитировало его труды. Они были преданы незаслуженному забвению; но, как это порой бывает в истории науки, открытие повторилось заново полвека спустя.

Парадокс заключается в том, что подтверждение научной ценности нового метода Н. А. Морозова пришло от археологии – как раз той области, которая наиболее полно им игнорировалась. Астроном объявил несуществующими или, вернее, никогда не существовавшими цивилизации Древнего Египта, Древней Иудеи и Вавилона и даже античности, ведя отсчет от эпохи Возрождения как начала истории.

Между тем именно археологические раскопки в библейских странах, где, по утверждению Н. А. Морозова, не было и не могло быть высокой культуры и цивилизации, подтвердили правильность его астрономического прочтения.

Согласно Евангелию, Христос был распят в пятницу в апреле тридцати трех лет отроду. В Евангелии говорится о затмении, свершившемся в день распятия и смерти. Морозов не сомневается в астрономической точности текста: затмение должно быть именно в это время. Ведь он считал евангельские события всего лишь зашифрованным кодом реальных астрономических событий.

Однако астрономические данные противоречили такому выводу. В названный день солнечного затмения не было. Это обстоятельство и по сей день приводится как веский аргумент против историчности евангельских текстов. И совершенно напрасно: затмение было, но не солнечное, а лунное.

"Оно началось, – пишет немецкий археолог Э. Церен, – в 15 часов 44 минуты, а закончилось в 18 часов 37 минут". Именно так, как об этом говорится в Евангелии: с третьего часа распятия до шестого часа – смерти Христа. Затмениям в канун великой субботы придавали не только религиозный, но и политический смысл" (Церен Э. Лунный бог. М., 1976).

"Только лишь совпадением дня смерти Иисуса с затмением луны в "день подготовления" можно объяснить, почему фанатичные противника Иисуса (такие, как апостол Павел) стали его сторонниками, признали в нем мессию и сына божия". Далее Церен дает очень глубокое истолкование рассказа о воскресении Христа, выполненное евангелистами на основе лунной символики, своеобразного астрономического кода, расшифрованного Н. А. Морозовым.

Почему воскресение именно на третий день? Христос, как и другие "воскресающие" боги, в сознании верующих отождествился с луной. Луна "умирает" и заново "возрождается" в виде раннего месяца именно через три дня после "смерти". Молодой, "воскресающий" лунный серп может быть снова виден только в вечерние часы в западной стороне неба, утром же можно видеть только бледную старую луну – перед её "смертью". Поэтому лунные божества, во все более очеловеченном виде фигурирующие в древних культах, всегда встают только вечером, а утром никогда. Вот почему ученики сначала не узнают воскресшего, явившегося днем, и лишь вечером "воскресший" смог вступить в круг своих учеников и показать свой серп или лук... По словам Евангелия от Иоанна: "Сказав это, он показал им руки и ноги и ребра свои".

"Под словом "ребра" можно подразумевать "лук". Пальцы и руки – как "ребро" или "лук" служат олицетворением новой, "воскресающей" луны, показывающейся в виде ребра, лука, серпа, согнутого пальца. И Иисус Христос показывает своим ученикам руку (вместо пальца) и бок вместо ребра и серпа".

Мы можем добавить, что в русской фольклорной этимологии месяц называется "адамово ребро", а Христос воскресший именуется "новым Адамом". Кстати, из ребра – молодого месяца – легко сотворить луну – Еву. В таком истолковании Адам – солнце, а Ева – луна.

Сотворение Евы выглядит как набухание месяца и превращение его в круглую луну.

А вот то же самое астрономическое явление, закодированное в сказке "Колобок".

"Взяла старуха крылышко (месяц в новолуние – К.К.), по коробу поскребла, по сусеку намела и наскребла муки две горстки". Млечный Путь назывался ещё и Мучным путем. Из муки Млечного Пути выпечена луна-колобок. Далее луна-колобок катится по кругу зодиака, постепенно убывая. Его пытаются съесть и откусывают по частям. Заяц (Водолей) откусывает первую четверть, Волк (Стрелец) третью четверть, Медведь (Козерог) половину, Лиса (Рыбы) заглатывает колобок весь целиком.

В сказке "Волк и коза" Стрелец-волк в конце декабря заглатывает семерых козлят (семь частей одной, последней фазы луны), но через три дня наступает очередь созвездия Козерога, и Козерог-коза высвобождает своих козлят: в течение семи дней нарождается новый месяц.

Уместно вспомнить, что в Апокалипсисе Христос – семирогий агнец, месяц в последней фазе (умирающий) и месяц в новолуние (воскресающий).

Это возвращает нас к лунному коду Н. А. Морозова и Эриха Церена. В нашем фольклоре "ягненочек кудрявый, месяц, пасется в голубой траве" (С. Есенин). Кроме того, месяц ещё и козленочек с золотыми рожками и серебряными копытцами. Он кличет сестрицу-звезду Аленушку выплыть на бережок. Месяц и звезда (Венера и Сириус) отчетливо видны на зимнем небе. Их сватовство и небесная разлука воспеты во многих обрядовых песнях:

Походил, походил месяц за водою,

Он кликал, он кликал Зарю за собою...

Зарей называли звезду Венеру. Ее полное имя Заря-Заряница Красная девица. Именно так зовут невесту Иванушки-месяца в сказке Н. Ершова "Конек-горбунок". Превращение Ивана-дурачка в Ивана-царевича выглядит как исчезновение старого месяца и появление молодого.

Котел с кипящим молоком – это ночное небо и Млечный Путь. Иванушка-дурачок – месяц на ущербе. Он должен исчезнуть, прыгнуть в глубину ночного неба, чтобы потом появиться в новолуние молодым месяцем. В то же время царь – солнце – лишен возможности, прыгнув в котел ночного неба, остаться живым. Млечный котел для него гибель.

Подтверждение этому можно найти в следах конкретной материальной культуры народов Древней Сибири. Там чрезвычайно распространены наскальные изображения котлов сибирского типа, а также сами эти котлы, сохранившиеся до наших дней. Нетрудно убедиться, что они символизировали небо: и в сохранившихся котлах, и в рисунках на них справа и слева изображено восходящее и заходящее солнце.

В пользу этой гипотезы свидетельствует и то, что "Конек-горбунок" написан Ершовым по мотивам сказок Сибири, где как раз и распространена "котловая культура".

Соотнесенность образа горбунка с лунной символикой раннего и ущербного месяца подтверждается небесным сватовством Иванушки и в конечном итоге браком с Зарей-Заряницей – звездой Венерой. Заря-Заряница окажется его супругой, нашедшей своего жениха. Если принять такое прочтение, то скачки Иванушки на Коньке-горбунке будут выглядеть как шествие месяца по ночному небу.

Платон вспоминает в "Пире" древнее предание о том, что мужчина и женщина когда-то в древности составляли единое совершенное сферичное тело, но Зевс рассек его на две части, и с тех пор две половины безуспешно ищут друг друга, пытаясь соединиться.

Нетрудно узнать здесь две половины луны, как бы рассеченной пополам. Отсюда древний сюжет о влюбленных, которые могут соединиться лишь временно, а затем их разлучает смерть: Тристан и Изольда, Ромео и Джульетта, Лейли и Меджнун.

"Встань у окна, затми луну соседством", – обращается Ромео к Джульетте. "Ромео, я так тебя люблю, что готова разорвать на тысячи звезд", – говорит Джульетта. Для сегодняшнего читателя это всего лишь метафоры, изысканные комплименты, однако для человека, посвященного в тайны лунного кода, за этим скрывается более глубокий, я бы сказал, космогонический смысл любви.

Таинственный обоюдоострый меч между Изольдой и Тристаном, разъединяющий их на ложе, – это отдаленное воспоминание о либрисе двустороннем топоре Зевса, которым он рассек единое тело. На зимнем небе это выглядит так: Месяц – Тристан, Сириус – Изольда, двусторонний топор Зевса (или обоюдоострый меч) – созвездие Ориона.

Кстати, таким, невесть откуда взявшимся, огромным топором китайский космический человек Паньгу разрубил изнутри яйцо-вселенную, и образовались небо и земля.

Так, увлекшись двоичным, или бинарным, лунным кодом Н. А. Морозова и Э. Церена, я расшифровал астрономическую символику многих литературных сюжетов.

Однако вскоре пришлось вспомнить, что кроме луны, планет и звезд есть ещё созвездия. Одни и те же сюжеты могут передаваться четырьмя кодами: солнечно-лунным ; лунным (луна и месяц); лунно-звездным (месяц и звезда); звездным (ходом созвездий).

Объединив все четыре кода, я пришел к выводу о существовании некоего единого кода в древней фольклорно-мифологической и религиозной символике. Это единство я обозначил термином МЕТАКОД. Впервые я предложил этот термин в 1982 году в статье "Звездная книга", опубликованной в № 9 журнала "Новый мир", хотя сам принцип был применен мною ещё раньше – в 1980 году, в статье "Звездный сад", опубликованной в журнале "Театр" (1980, № 11).

Поначалу было дано такое определение: метакод – это устоявшаяся система астрономической символики, общая для разных ареалов культур. В конце книги читатель убедится, насколько расширится это понятие в дальнейшем.

Все архаичные слои культуры буквально пронизаны метакодом. В этом смысле фольклор, существовавший до письменности, все-таки имел свою "письменность". Это "огненные письмена" ночного неба.

В зале древнерусской живописи Третьяковской галереи можно увидеть воочию, как выглядит эта книга. На иконе изображен развернутый свиток неба.

На нем луна, звезды, солнце. Это и есть та книга, которую должен был съесть Иоанн, автор Апокалипсиса, чтобы небесные знания стали его нутром. Сегодняшнему читателю не очень понятно, как можно съесть книгу; но если вспомнить, что писалась она на телячьей коже, мы поймем, что метафора Апокалипсиса имеет основу вполне реальную.

Там говорится, что в последние времена небо свернется, как свиток, и исчезнут звезды, луна и солнце. А спустя полтысячелетия тот же образ возникнет в Коране, пронизанном реминисценциями из Библии. Магомет с гневом говорит о лишенных воображениях людях, которые, увидев небо, свернувшееся в свиток, скажут: "Это всего лишь облака".

В Х веке поэт Низами в поэме "Сокровищница тайн" расскажет о звездном происхождении арабского алфавита. Согласно мусульманской традиции считалось, что в небе огненными буквами начертано имя Аллаха.

"Алиф", только был он на первой начертан скрижали,

Сел у двери, её же пять букв на запоре держали.

Дал он петельке "ха" управленье уделом большим,

Стали "алифу" – "даль" ожерельем и поясом "мим".

И от "мима" и "даля" обрел он над миром главенство,

Власти царственный круг и прямую черту совершенства.

Осеняемый сводом из сих голубых изразцов,

Благовонным он был померанцем эдемских садов...

В ухе мира висит его "мима" златое кольцо,

И покорно Мухаммеду мира двойное кольцо.

Из этого текста ясно, что месяц был в арабском алфавите буквой "мим". Судя по всему, все другие пять букв есть тоже символическое изображение разных состояний луны.

Поскольку арабская традиция опирается на библейскую, сразу возникла мысль сопоставить все стадии фаз луны с древними алфавитами.

Каждая фаза луны по семь дней, в месяце четыре недели: всего двадцать восемь.

Древнерусская азбука, созданная Кириллом и Мефодием, уходит корнями к тем же истокам.

Я решил сопоставить нынешний русский алфавит с фазами луны, и вот что получилось:

Новолуние:

Поразительны совпадения: "О" действительно похоже на полную круглую луну, а "С" совпадает по начертанию с луной на ущербе. Это дает некоторые основания для предположения, что каждой букве древних алфавитов соответствовали определенные очертания луны в течение месяца: двадцать восемь букв и двадцать восемь дней. Буквы "ъ", "ь", "й", "ы", "ё" устранены как специфические, не основные. На стенах Софийского собора в Киеве начертана азбука из двадцати семи букв русского и греческого алфавита. В книге В. В. Цыбульского "Лунно-солнечный календарь стран Восточной Азии" (М., 1987) даны двадцать восемь иероглифов, изображающих положение луны в течение лунного месяца в созвездиях. Если, воспользовавшись таблицей двадцати восьми созвездий китайского Зодиака, сопоставить её с азбукой на стенах Софийского собора, получим, например, следующие значения: А – Телец, Б – голова Ориона, В – Орион, Г – Близнецы, Д – Рак... А последняя буква в атом алфавите ? (омега) – Овен.

Кроме лунного кода есть ещё дублирующий его код звездный. Вполне вероятно, что двенадцати знакам зодиака должны соответствовать двенадцать начальных букв.

Начальная буква древнегреческого алфавита альфа по целому ряду наблюдений похожа на запряженного вола, то есть на созвездие Тельца. В таком случае последняя буква ? (омега) должна быть замыкающим знаком зодиака – Овном. По очертанию Овен действительно похож на букву омега.

Итак, альфа и омега, которые видит на небе автор Апокалипсиса, – это расположенные рядом созвездия Тельца и Овна. Причем в сознании ранних христиан Телец был символом Ветхого Завета, а Овен олицетворял собою Новый Завет – Христа. Они знаменовали собой как бы замкнутый круг времен.

"Я есть альфа и омега", – говорит Бог автору Апокалипсиса, то есть начало и конец, первая и последняя буквы алфавита. Действие Апокалипсиса разворачивается на небе. Для Иоанна, как и для его библейского предшественника – пророка Даниила, небо как раз и есть развернутый свиток, где огненными письменами созвездий пишется вся история мироздания.

Сохранилось древнее предание о мудреце-книжнике Акибе. Когда римские солдаты сжигали его на костре, завернув в свиток, учитель обратился к ученикам с вопросом: "Что вы видите?" "Свиток сгорает, а буквы улетают на небо", – отвечали ученики.

Человек – это свернутый свиток неба. Буквы, сияющие над головой, созвездия-письмена.

Наши отечественные предания о небесной "Голубиной книге", где написана вся правда мира и все судьбы людей, восходит к той же древней традиции.

Высказывались предположения, что само название "Голубиная книга" связано с древнебиблейским названием свернутого свитка – тор. Корень "тор" семантически связан с названием голубя "турман" и с обозначением небесного – "турмалинового" цвета. В таком случае название "Голубиная книга" есть калька со слова "тор", а тор обозначает то же самое – небесная книга.

Не будем гадать, верна ли эта этимология. Важно, что древние культуры, отстоящие друг от друга на тысячелетия, хранят память о звездной книге.

Древнееврейский месяц господства Тельца Ияр (апрель – май) своим наименованием перекликается со славянским Яр – Ярило (бог плодородия). Яр Тур Всеволод упоминается в "Слове о полку Игореве". Яр Тур – царский титул – символ причастности к небесному могуществу земного властителя. Тур-бык связан с культом Ярилы. Буй, Яр Тур напоминает скандинавское "бьяртур" светлый. Буй Тур Всеволод "посвечивает" шлемом, как шлемоблещущий Гектор.

Славяне различали Тельца вместе с Плеядами. Это созвездие называлось Волосожары. О нем вспоминает в Индии Афанасий Никитин, когда говорит, что "Волосыны" (сыны Волоса) в Индии восходят иначе. Древние греки видели в созвездии Тельца могучего Кроноса, славяне – Велеса (Велес – это тоже телец). У древних греков Кронос (Хронос) – символ власти и времени. С него начинался отсчет года, он есть начало небесного огненного алфавита – Алеф.

Древний Египет, Финикия, Крит почитают созвездие Тельца в образе солнечного и золотистого быка. Он – власть, сила, начало времен, могущество, плодородие. На Крите это чудовище Минотавр полубык-получеловек. Отыскать его в небесном лабиринте и низвергнуть за горизонт предстоит звездному герою.

В это созвездие четыре тысячи лет назад в день весеннего равноденствия входило солнце. Золото – символ солнца. Поэтому поклонялись золотому тельцу. Египтяне называли его Апис, а древние евреи, ведомые Моисеем по раскаленной пустыне, в трудный момент вспомнили Аписа и, несмотря на запреты Моисея, из оставшихся золотых украшений отлили статую золотого тельца.

Вот о чем может поведать всего лишь одна, первая буква звездного алфавита...

"Чаша космических обособленностей"

Проследить за всеми превращениями созвездий огненного алфавита ещё предстоит исследователям.

Остановимся пока на альфе и омеге – на первой и последней буквах.

Омега ( ? ) – последняя буква в древнегреческом алфавите, как в русском Я.

О космическом значении этих знаков несколько неожиданно поведал в 1918 году Сергей Есенин в статье "Ключи Марии". Вот символы единения человека и космоса, отраженные в алфавите: ижица, фита, яз.

"Y" есть не что иное, как человек, шагающий по небесному своду. Он идет навстречу идущему от фигуры буквы Я (закон движения – круг).

Волнообразная линия в букве фита (?) означает место, где оба должны встретиться. Человек, идущий по небесному своду, попадает головой в голову человеку, идущему по земле".

"Это есть знак того, что опрокинутость земли сольется... с опрокинутостью неба. Пространство будет побеждено... И человечество будет перекликаться с земли не только с близкими ему по планетам спутниками, а со всем миром в его необъятности"...

Для того чтобы это произошло, нужно какое-то изменение всей природы нынешнего человека, духовно прикованного к земле.

В азбуке как бы запрограммирован человек, преодолевший в себе земную тяжесть.

"Нам является лик человека, завершаемый с обоих концов ногами, – пишет С. Есенин. Ему уже нет пространства, а есть две тверди (твердь земная и твердь небесная. – К. К.). Голова у него уже не верхняя точка, а точка центра, откуда ноги идут как некое излучение".

Поскольку статья Есенина лаконична, читатели просто не увидели, не поняли, о чем говорит поэт. Не скрою, что и мне потребовалось несколько лет, чтобы воссоздать графически образ, приведенный выше:

Интересно сопоставить это изображение со звездной анаграммой Есенина, где "человек, идущий по небесному своду, попадает головой в голову человеку, идущему по земле". Они во многом совпадают:

Вот как гордо шествует буква Я: "Эта буква рисует человека, опустившего руки на пуп (знак самопознания), шагающим по земле..."

"Через этот мудро занесенный шаг, шаг, который оканчивает обретение знаков нашей грамоты, мы видим, что человек ещё окончательно себя не нашел. Он мудро благословил себя, со скарбом открытых ему сущностей, на вечную дорогу, которая означает движение, движение и только движение вперед".

Две фигурки с одной головой показывают условно сферу вращения в невесомости. Солнечный круг в центре и лунный круг по краям показывают, как Есенин понимал древнее разделение человека на солнечную и лунную сферу. "Туловище человека не напрасно разделяется на два световых круга, где верхняя часть от пупа подлежит солнечному влиянию, а нижняя – лунному. Здесь в мудрый узел завязан ответ значению тяготения человека к пространству, здесь скрываются знаки нашего послания, прочитав грамоту которых, мы разгадаем, что в нас пока колесо нашего мозга движет луна, что мы мыслим в её пространстве и что в пространство солнца мы начинаем только просовываться".

"Пространство луны" – это область земная, низ, тяжесть, ведь Луна вращается вокруг Земли.

"Пространство солнца" – это невесомость, космос над земными орбитами.

"Лунное колесо" нашего мозга, то есть мышление земными категориями, должно смениться "солнечным" вселенским полетом мысли.

Мы верим, что пахарь пробьет теперь окно не только глазком к Богу, а целым огромным, как шар земной, глазом. Звездная книга для творческих записей теперь открыта снова. Ключ, оброненный старцем в море... выплеснут золотыми волнами..."

Кто-то самоуверенно может подумать, что уже осуществилась мечта Сергея Есенина: ведь люди теперь подолгу пребывают в невесомости, где нет верха и низа и человек спокойно шагает по небесной тверди. Однако это лишь первый шаг. Поэт же говорит о способности человека перекликаться всем существом со всем необъятным мирозданием прямо с земли.

Тут мы, скорее, в начале азбуки, у букв А, Б, В и ещё очень далеки от финальной Я.

Буква Аз – это человек, ощупывающий руками землю а.

"Буква Б представляет из себя ощупывание этим человеком воздуха... Знак сидения на коленях означает то, что между землей и небом он почувствовал мир пространства. Поднятые руки рисуют как бы небесный свод, а согнутые колени, на которых он присел, землю".

В – это человек, устремленный в себя В.

"Прочитав сущность земли и почувствовав над нею прикрытое синим сводом пространство, человек протянул руки к своей сущности. Пуп есть узел человеческого существа... человек как-то невольно опустил свои руки на эту завязь, и Получилась буква В".

Таким образом, А, Б, В – это лишь ощупывание человеком своего земного ареала.

А – низ, земля, телец.

Б – воздух, объем.

В – устремленность в себя, внутреннее пространство.

Однако в будущем победоносное шествие "Я" по кругу Земной тверди и заоблачное шествие ижицы ( Y ) по тверди небесной образуют сферу фиты (?), кстати, очень напоминающую древнекитайский символ Инь-Ян, ([) означающий вечное единение и проникновение друг в друга земли и неба.

Буква Y – человек, шествующий ногами по небу, а Я – он же, идущий по земле. Человек, идущий ногами по земле, попадает головой в голову своему космическому двойнику, шествующему по небу. Вместе они образуют "чашу космических обособленностей".

Здесь сразу вспоминаются четыре великие чаши, символизирующие единство человека и Бога, человека и космоса: китайский кубок Гунь, персидская чаша Джемшид, чаша Будды и чаша Грааля.

Устройство чаши Джемшид хорошо известно. Верхняя часть её символизирует вселенную, нижняя – человека. Каждой части небесной сферы соответствует часть её нижней сферы – человеческого тела. Овен – голова, Телец – шея. Близнецы – руки. Солнце – сердце, Меркурий – мозг. Луна легкие.

Текст "Голубиной книги" свидетельствует о том, что таковы же были космогонические представления в русском фольклоре.

Устройство чаши Будды описано Н. Рерихом. Это разноцветный сосуд из четырех чаш, входящих друг в друга.

Четыре чаши, составляющие одну, вполне могут символизировать четыре фазы луны, а кроме того, это может быть сжатая проекция четырех оппозиций: земля – небо, запад – восток, север – юг, правое – левое – словом, некий четырехмастный код, к нему мы ещё вернемся.

Иначе выглядит легендарная чаша Грааля. Она сияет и светится от крови Христа, которую собрал в неё Иосиф Аримафейский.

Ослепительное сияние чаши Грааля чем-то похоже на свет, исходящий от зеркала Искандера в поэме Навои "Фархад и Ширин".

В сокровищнице своего отца Фархад находит хрустальный ларец.

Как это чудо создала земля!

Был дивный ларчик весь из хрусталя,

Непостижим он, необыден был,

Внутри какой-то образ виден был,

Неясен, смутен, словно бы далек

Непостижимой прелестью он влек.

В ларце оказалось магическое зеркало с надписью:

"Вот зеркало, что отражает мир:

Оно зенит покажет и надир".

Магическое зеркало! – Оно,

Столетьями в хрусталь заключено...

Нет! Словно солнце в сундуке небес,

Хранилось это зеркало чудес...

Чтобы увидеть что-либо в это зеркало, Фархаду надо было проделать путешествие в Армению, на другой конец света, где хранилась вторая часть сияющей чаши. Убив дракона и властителя тьмы Ахримана (в русской сказке дракон-змий, а Ахриман, властитель тьмы, – Кощей), проникнув в середину замка, Фархад находит вторую половину магического зеркала Искандера:

Был в середине замка небольшой,

От прочих обособленный покой.

Он вкруг себя сиянье излучал,

Загадочностью душу обольщал.

Фархад вошел. Предчувствием влеком,

Увидел солнце он под потолком,

Нет, это лучезарная была

Самосветящаяся пиала!

Не пиала, а зеркало чудес,

Всевидящее око, дар небес!

Весь мир в многообразии своем,

Все тайны тайн отображались в нем;

События, дела и люди – все

И то, что было, и что будет, все.

С поверхности был виден пуп земной,

Внутри вращались сферы до одной.

Метакод – это и есть такое магическое зеркало Искандера, чаша Джемшид, хрустальный ларец Кощея, магический кристалл и волшебное зеркало.

Две разрозненные полусферы зеркала Искандера в целом опять же составляют чашу.

Здесь я должен сказать об одном удивительном совпадении (если это действительно только совпадение). В теории относительности Эйнштейна есть знаменитый световой конус мировых событий.

Он поразительным образом напоминает очертания чаши света и четырех чаш Будды, как бы разложенных по кругу.

В верхней части конуса находится "прошлое", в нижней – "будущее". Горловина чаши – нуль времени. Так выглядит мир, если мчаться со скоростью света. Чем-то это напоминает хрустальную гору света из сказки "Хрустальная гора".

Хрустальный ларец Фархада, отнятый у Ахримана, похож на ларец Кощея, а смерть Кощея, таящаяся как некий генетический код в игле, все же дает права на фантастические гипотезы о какой-то реальной тайне, закодированной в архаичных слоях культуры разных народов.

Взять хотя бы таинственный спуск в подземелья или в колодец, предшествующий возвышению героя во множестве мифов и преданий от библейского Иосифа до русского Иванушки.

Вот как это происходит у Низами в поэме "Сокровищница тайн":

В подземелье меня окружила мгла,

Но любовь меня за руку взяла.

В дверь ударил я во тьме глухой,

И спросили: "Кто входит здесь в час такой?"

Сорвала завесу с меня любовь,

И упал с души телесный покров)

Предо мною чертог. Не чертог, о нет!

Предо мною сияние всех планет...

Небосвод перед этим царством мал,

Я глядел. Предо мною и прах блистал.

Семь халифов со мною в зданье одном...

Это семь планет и одновременно сердце, печень, легкие, желчный пузырь, желудок, кишечник, почки.

Первый – это полудня, движения царь.

Стран дыханья, живого стремленья царь. (Сердце)

Красный всадник – витязь учтивый второй. (Легкие)

Третий скрыт под яхонтовой кабой. (Печень)

Дальше – горький юноша-следопыт. (Желчь)

Пятый – черный, что едким отстоем сыт. (Желудок)

Словно жирный ловчий, халиф шестой,

Сел в засаду и мечет аркан витой. (Кишечник)

А седьмой – с телом бронзовым боец,

Весь в броне из серебряных колец. (Почки).

Но все всадники оказываются мошками вокруг свечи – сердца.

Были мошками все. Быть свечой только сердцу дано.