Текст книги "Голоса роман-пьеса"

Автор книги: Константин Кедров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Маленков.Иосиф Виссарионович, этот вопрос надо проработать. Надо построить помещения, бараки, организовать ограждение, охрану. Это требует времени!

Константин Симонов.Сталин ничего не ответил, просто сжал в кулаке единственной действующей руки свою трубку так, что она разломилась пополам. Резко повернулся и вышел. Это было последнее заседание, на котором Сталин присутствовал.

Надежда Владимировна.Косят! Костя! Вставай, беда, Сталин умер! Что теперь будет?

Я.Мое сознание было раздвоено. Я часто представлял в мальчишеских грезах, как врываюсь в Кремль во главе разъяренной толпы, что-то вроде штурма Зимнего в киноверсии Эйзенштейна. Сталин стоит на коленях. Я его арестовываю. Но портрет Сталина висел у меня над кроватью. Я переживал, что не могу сделать такую же прическу. А когда траурно завыли гудки, вышел на улицу, надев пионерский галстук, и замер в приветственном салюте, хотя отчетливо понимал, что кого-то обманываю. Кого? Ведь вокруг не было никого, кроме собаки Весты. Во время салюта она весьма непочтительно присела возле забора и сделала все, что хотела. Меня не покидает ощущение, что нарочно.

Веста.Я, вообще-то, не совсем обычная собака. Отвислые лопухами уши, серый окрас в черных разводах. Вроде бы английский сеттер. Но я ведь все понимаю. Когда Надежда Владимировна ушла, приказав Косте вымыть тарелки, мы с этой задачей справились моментально. Костя протянул мне тарелку с вкуснейшим размазом. Я мигом все вылизала до блеска. Через минуту пять тарелок сияли неслыханной белизной. Ведь в те времена о горячей воде из крана слыхом не слыхивали. Грели воду в чайнике, потом мутной тряпкой, смоченной в горячей воде, стирали жир, а потом ополаскивали холодной. Жир от холода застывал, и мытая тарелка от немытой отличалась чисто условно. А у меня шершавый, теплый, длинный, эластичный язык. Лизнула пять раз, и тарелка как солнце или луна.

Я.Веста – собака совсем необычная. Ночью она тайно прокрадывалась ко мне в кровать. Голову прижимала к подушке боком и, обхватив меня лапами, сладко засыпала. Так мы и спали в обнимку. Однако, заслышав шорох приближающихся шагов, Веста с грохотом спрыгивала с кровати и как ни в чем не бывало сворачивалась калачиком на подстилке.

Вовка.Надо же, продать такую собаку!

Я.Работорговцы! Веста! Веста-Веста– Веста-Веста... Не откликается, и уже не прибежит, и не откликнется никогда. А, может, все же...

В этот миг на сцену врывается Веста, бросается мне на грудь, облизывает лицо, закидывает лапы на плечи.

Боже мой! Веста! Веста! Но ведь я уже взрослый. Каким образом ты дотягиваешься передними лапами до моих плеч, как будто я мальчик и мне всего 11 лет? Ведь на самом деле ты совсем не такая большая, как мне казалось. Или в вечности размеры не имеют значения? А воспоминание – это вечность. А что, если вызвать Марию Федоровну? Бабушка Маня!..

Мария Федоровна.Ну вот! Это другое дело, а то так обидел меня. Какая я тебе Мария Федоровна, я бабушка твоя, хоть и двоюродная, а все равно родная.

Я.Бабушка Маня, бабушка Маня! Родная, родная...

Мария Федоровна.Я здесь знаешь, чем занимаюсь? Все время вышиваю бабочек гладью, как в лагере. Только теперь не за пайку, а для души. Я их вышиваю, а они тотчас оживают и улетают. Ты заметил, как много бабочек прилетало к тебе этим летом? А еще я тут на днях перечитывала «Тарусские страницы». Здесь все как-то по-другому читается. И знаешь, кое-что совсем неплохо. Можно перечитывать вечно. Особенно Паустовского, а эту новую поэзию я так и не поняла. «Богатый нищий жрет мороженое...» Что это значит? И как это грубо – «жрет». А ты знаешь, я здесь храню твое раннее стихотворение, оно у меня здесь на бумажке записано. Видишь, я и здесь без очков читаю, а мне уже не 83, а, страшно сказать, 110.

Скачут водяные паяцы

скачут по тротуару

дождик теплыми пальцами

гладит аллеи старые...

(Удаляется.)

Я.Бабушка Маня, бабушка Маня! Куда же вы?

Мария Федоровна.Ско-о-о-о-ро встре-е-е-етимся. Не торопись. Еще много надо сделать… А я пока для тебя еще что-нибудь вышью. «Скачут водяные паяцы…Скачут водяные паяцы…»

Надежда Владимировна.Ты приляг, поспи. Тебя нельзя так волноваться. Я достала для тебя теплое белье. Здесь его сколько угодно, а у вас по-прежнему нет. Я знаю, в моей комнате на Вахтангова, это теперь Николо-Песковский переулок, какая-то фирма. Я увидела кондиционеры на обоих окнах и даже заходить не стала, чтобы не расстраиваться. Мы здесь с Алешей вместе. Он уже опять не пьет и все время перечитывает то Некрасова, то Есенина. Я говорю, да почитай ты что-нибудь еще. У нас тут, как теперь у вас, книг любых завались. Первое время он все читал мемуары маршала Жукова без купюр, а потом все отбросил. Сказал: «Ну их всех», – и читает только Есенина и Некрасова.

Алексей Евгеньевич.

Пиши: в деревне Глупово

Яким Нагой живет.

Он до смерти работает,

до полусмерти пьет.

Это про меня. А вот это про вас теперь:

Порвалась цепь железная,

порвалась и ударила

одним концом по барину,

другим по мужику.

Справедливости не ищи. Теперь у вас чего только нет. Водки любой залейся, рыбки соленой навалом. У нас с этим строго. А у тебя не застоялась в шкафу бутылочка? Плесни мне рюмочку. И вот этой янтарной, солененькой, не знаю, как она у вас называется. При мне ее вовсе не было.

Надежда Владимировна.Алеша, пойдем. Ты опять за старое. Косте теперь тоже нельзя пить, у него тоже давление. Да, да, ведь ему уже 60. Ты дожил только до 59. В то время не было лекарств от давления. Пойдем, Алешенька. После все встретимся и наговоримся. Сыночка, я здесь в театре опять работаю и не костюмером, а на выходных ролях. «Кушать подано!» Какое счастье. Береги себя и еще зайди, пожалуйста, в музей Лермонтова, где я работала смотрителем. Скажи им, что Михаил Юрьевич всем велел кланяться и благодарит, что дом сохранили. И пусть не пугаются, когда он по ночам приходит, и половицы скрипят. Что-то я еще хотела сказать... А, да, я здесь, представь себе, встретила Льва Толстого и прямо так и спросила: «Как же вы могли все бросить, уйти из дома, оставить всех?» Он не обиделся, только улыбнулся в бороду, как дедушка Федор Сергеевич, и сказал: «Эх, Надюшка, Надюшка». А, может, это и был Федор Сергеевич. Здесь так все смешано, ты даже не представляешь. И еще тебе Владимир Владимирович велел привет передать, и Велимир твой Хлебников, они и здесь все спорят и что-то выясняют, но к тебе очень хорошо относятся. Пожалуйста, надень при мне теплое белье, чтобы я была спокойна, что ты тут не мерзнешь...

Александр Лазаревич.Даже на том свете она тебя балует. Не то что я... Помнишь, я все просил: «Мама, выроди меня обратно». Так вот, эта просьба моя исполнена. А ты знаешь, моя «Золушка» тут идет без малейших изменений, с полным аншлагом. И ты там играешь гнома, даришь Золушке башмачки. Вот говори тебе: «В театр только через мой труп». Так оно и получилось. А Ольга Сергеевна здесь встретилась со своим Владским, и, знаешь, она осталась и со мной, и с ним. Здесь это возможно, хотя и редко. А Надюшка осталась со своим пропойцей Алексеем Евгеньевичем. Она у меня в театре играет служанок и очень счастлива, а на земле какие были скандалы, что роль не главная... наука умеет много гитик... ты себе думаешь, а оно себе думает...

Вовка.Ты не думай, что я уже тут. Нет, я еще жив. Просто я лежу в Костроме в психушке ни жив, ни мертв. И временами тут появляюсь, а потом возвращаюсь домой, в психушку.

Я.Допился, братец единоутробный.

Вовка.

Время, милый, идет,

время катится,

кто не пьет, не ебет,

тот спохватится.

Я.Ну вот и с Вовкой повидался, уже и сам не знаю, на каком свете. Я ведь тоже не знаю, откуда говорю с вами. Может, отсюда, может, оттуда. А, может, и нет никакого оттуда-отсюда. Не мы уходим в вечность, а вечность постепенно приходит к нам. Веста, Веста, Веста, Веста... опять сорвалась с поводка и все еще где-то бегает. Если увидите ее, то скажите, что я все еще ее жду. Английский сеттер. Серая в черных разводах. И уши, как лопухи. Веста... Веста... Веста...

Поэт Леонид Топчий (1960 г.).

Два еврея замутили свет.

Оттого на свете счастья нет.

Суета одна и маята

от ученья Маркса и Христа.

(Он же из своего стиха «Интернационал».)

Проклятьем я не заклейменный

и не был никогда рабом.

Комик Лева.Товарищи! Театр наш попал впросак, и нам всем предстоит решить, как нам выйти из этого просака (Новозыбков, 1948 г.)

Он же в роли шута в «Золушке».

Его высочество наш принц,

он занят важными делами.

Он вас покинул, ну, а вы

повеселитесь сами.

Дилинь-дилинь,

дилинь-дилинь,

вот вам моя рука.

Наш принц ушел,

оставив вас

на дурака.

Надежда Владимировна (обняв меня и упав на колени).Сыночка! Меня сократили!!!

Александр Лазаревич (пародирует подъем в казарме – старшина-узбек кричит папиным голосом).Быстряй! Быстряй! Быстряй!!

Алексей Евгеньевич (подражает крикам слонов, идущих на водопой).У-лю-лю! У-лю-лю!! У-лю-лю!!!

Хрущев.Они изобрели бомбу, которая убивает все живое, но оставляет в целости дома и заводы. У нас такой бомбы нет, но зато у нас есть бомба, которая уничтожает и дома, и людей.

Радио.

Под солнцем родины мы крепнем год от года,

мы делу Ленина и партии верны.

Зовет на подвиги советские народы

ком-му-ни-стическая пар-тия страны-ы-ы-ы.

Александр Лазаревич.Мама! Выроди меня обратно!

Алексей Евгеньевич (с выражением).«Купи мне шаль, отцу купи порты…»

Надежда Владимировна.«Порты» – это уж слишком. Фи-и!!

Вовка.Маленькие люди любят командовать.

Над страною тучи ходят хмуро,

повариха с поваром храпят.

В эту ночь решили поварята

утащить похлебку для ребят.

Я.Как хорошо, что у девочек есть щелочки. Ведь туда можно совать.

Надежда Владимировна.Откуда ты это знаешь?

Я.Вовка рассказал.

Вовка.Предатель!!!

Александр Лазаревич.Шекспир работал, как все режиссеры, что-то добавлял свое, что-то компоновал из известных пьес. А почему говорят, что мелодрама – это плохо? Смех и мелодрама – душа театра. Люди должны смеяться и плакать. Плакать и смеяться.

Мария Павловна.Подумать только! Вот этот стол будет. И это зеркало будет. А меня не будет. И смех, и грех! Ха-ха-ха-ха! (Плачет.)

Александр Лазаревич.Спиноза утверждал, что нельзя уничтожить и грамма вещества, не разрушив всю вселенную. А теперь изобрели атомную бомбу, и выходит, что он был прав. Но это еще можно понять, а вот учение о причинности намного сложнее. По Спинозе, если сегодня меня блоха укусила в правую пятку, это было заложено в самом начале мира неразрушимой цепью причин и следствий. Получается, что случайностей не существует. Если на меня упала с крыши сосулька, это было предопределено заранее.

Надежда Владимировна.Пытки отвратительны, пытки недопустимы. Этого не может быть в цивилизованном государстве.

Вовка.

По долинам и по взгорьям

шли мальчишки в огород,

чтобы выдернуть морковку

и отправить ее в рот.

Тетя Маша увидала,

доложила в сельсовет,

и за каждую морковку

присудили по семь лет.

Надежда Владимировна.Боже, какая я дура, колоски собирала. Все руки в мозолях. Хотела помочь стране.

Алексей Евгеньевич.Был указ: семь колосков – семь лет. По этому указу всех детей пересажали.

Александр Лазаревич.Твой дед еврей не имел права на высшее образование. Он уехал в Берлин, получил диплом с отличием и зачем-то вернулся в Томск. Там он делал операцию Распутину, когда его ранила в живот ножом фанатичка-монахиня. Не знаю, хорошо это или плохо, но он спас Распутину жизнь.

Я.А ты видел большевиков?

Александр Лазаревич.Сейчас их изображают дураками в кожаных куртках. Фанатиками они были, но дураками – нет. Иначе не удержали бы власть. Дураки пришли потом, вместе со Сталиным. Ленин, Троцкий, конечно, фанатики, но не дураки. А Сталин – дурак и невежа.

Радио.Бога придумали жрецы, чтобы обирать бедных, внушая им мысль о покорности.

Хрущев.Наши космонавты были на небе, и никакого бога там нет.

Алексей Евгеньевич.Бога надо искать не на небе, а в сердце. Сходи в магазин за портвейном, там еще есть «Агдам».

Надежда Владимировна.Нельзя религию превращать в кулинарию. Причем тут все эти посты? Мяса и так в магазинах нет. Да! Я грешна перед богом, но причем тут мясо. Просто он ничего не хотел делать, часами сидел на диване и грыз ногти.

Александр Лазаревич.А что я мог сделать, если в театре полгода не платили зарплату?

Надежда Владимировна.Да. Он все переложил на меня. Не было воды, я пошла в ЖЭК и там познакомилась с Алексеем Евгеньевичем. Ты же помнишь, он был молодой, энергичный, во френче. Я не знала, что он пил. Мне казалось, со мной он не будет пить. Да, Александр Лазаревич капли в рот не брал, но он палец о палец не ударил, чтобы я осталась.

Мария Федоровна.В лагере было очень много интереснейших людей. Помню, один профессор, специалист по античности, в одних кальсонах, с лопатой, читал нам лекции. Он читает, а мы копаем, и так интересно было. Иногда давали сахар. Мы к начальнику с благодарностью, а он: «Мне наплевать на вас, хоть бы вы все передохли, но с меня требуют понижения смертности. Сахар вам для статистики, а не для здоровья». Десять лет так и пролетели. Я знала, что не просижу девять лет. Раскрыла Библию, а там пророчество от Осии: «И ввергну тебя в темницу на 10 дней и возьму тебя к себе во благовремение».

Хрущев.Некоторые говорят, что нам не нужны авторитеты. Это неправильно. Партия осудила культ личности, но авторитеты нам нужны.

Радио.Недостойное поведение писателя Пастернака. Свинья не сделает того, что он сделал. Свинья никогда не будет гадить, там, где живет, а он нагадил. ( Бурные, продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию.)

Вражий голос.Борис Пас… у-у-у… чен… у-у-у… юза… у-у-у… етских писателей. Передаем …авы романа… у-у-у… октор… у-у-у… ваго.

Анекдот.Пьяный валяется в луже. Над ним склоняется мент. Пьяный: «Зыс из де войс оф Америка!» – Мент: «У-у-у-у-у-у!»

Радио.Передаем лирику Степана Щипачева.

Любовью дорожить умейте,

с годами дорожить вдвойне.

Любовь – не вздохи на скамейке

и не прогулки при луне.

Все будет – слякоть и пороша...

Надежда Владимировна.Когда Сталин прочел сборник лирики Константина Симонова, посвященный Серовой, он спросил: «Каким тиражом издана эта книга?» Ему ответили, что 100000. «А надо было два экземпляра. Один для Симонова, другой для Серовой».

Хрущев.Мы наметили антирелигиозную десятилетку. Через десять лет в стране не останется религиозных суеверий, и последний храм освободится для клуба.

Алексей Евгеньевич.Отца расстреляли за то, что он священник. А я должен был скрывать, что сын священника. Поэтому вместо диплома у меня свидетельство о курсах рабфака. Справедливости не ищи!

Александр Лазаревич.Разве я похож на еврея? Что во мне еврейского, только отчество и графа в паспорте. В то время быть евреем было почетно, я и записался евреем, а мог записаться русским.

Алексей Евгеньевич.

Пароход идет, вода парами,

будем рыбу кормить комиссарами.

Пароход идет, вода кольцами,

будем рыбу кормить добровольцами.

Александр Лазаревич.Мы-то думали, каким он будет, этот социализм, а тут утром включаю радио, а там объявляют, что социализм уже построен. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Странно. Барро утверждает, что в пьесах Чехова важны не слова, а паузы в ремарках. Я этого не понимаю, но паузы действительно в театре не менее важны, чем текст. Нас учили держать паузу. Сейчас этого уже никто не умеет. Качалов держал паузу пять минут, и в зале стояла мертвая тишина, а сейчас и через минуту начнется шиканье.

Я.Почему в детских пьесах все дети изображены идиотами, которые только и делают, что исправляются в последнем акте?

Александр Лазаревич.А в пьесах для взрослых дело обстоит другим образом? По-моему, там то же самое. Театр не зеркало, а увеличительное стекло. Искусство стремится к идеалу.

Надежда Владимировна.Вечно загримируют до неузнаваемости. На нос налепят гумос. На голову напялят безобразный парик. Вытолкают на сцену – играй!

Ира Алферова.Меня у Захарова мазали, мазали сажей. Превращали то ведьму, то в Бабу-ягу, а я хочу сыграть Бовари. У вас нет пьесы про современную Бовари? Я мечтаю сыграть Бовари.

Вражий голос.Академик …ахаров …авное свобо… ации… ава… ека… Не боюсь.

Радио.Тем самым гражданка Боннэр окончательно поставила себя на одну доску с теми, кто…

Юрий Любимов.Ну, вы уж, пожалуйста, меня не бросайте. Так вы не сын Кедрова, моего учителя? А, может, все же..? Представляете, у меня дед купец с настоящей цыганской кровью. Я поставил себе цель доить до 85-ти, чтобы сын закончил образование. А чего они привязались к Сократу? Чем он им так насолил?

Путин (на встрече в ПЕН-клубе).Мне эти Горки вот где. Что я, родился для того, чтобы в Горках торчать? Я здесь вообще случайно. Две элиты пожрали друг друга. Дело не в том, что в стране такие органы. Дело в обществе, которое породило такие органы.

Мария Федоровна.В Ленинграде к власти пришел Романов. Все возвращается на круги своя. И правильно. Эксперимент затянулся. Завтра 1-е мая. У них опять фестиваллл.

Александр Лазаревич.Чехов говорит, что если ружье висит на стене, оно обязательно должно выстрелить. А по-моему, в том-то вся и штука, что ружье висит себе и не стреляет. В этом весь Чехов. Главное, чтобы было смешно. А из него сделали тягомотину. Чехова надо ставить так же весело, как написаны его рассказы. «Жареные гуси мастера пахнуть» – вот это Чехов. «Проезжая мимо станции, у меня слетела шляпа».

Мария Павловна.Гражданская война – это ужас. Идут белые, идут красные, и все просят есть. Красные еще кое-как, но одеты, а белые совсем ободранные, босиком по снегу. Нам самим было нечего есть, но кормили и тех, и этих.

Я.Чем?

Мария Павловна.Не помню.

Мария Федоровна.К нам в Дубровку приезжал фокусник-итальянец. Показывал фокусы и при этом приговаривал: «Оне моменте дуте пердуте».

Я.А что это значит?

Мария Федоровна.Не знаю. Я владела только немецким. На свою голову.

Я.Почему?

Мария Федоровна.Когда немцы вошли в Севастополь, ко мне в комнату вошел немец, схватил будильник и сунул в свой ранец. Я рассердилась, да как заору по-немецки «Грязная немецкая свинья – дойче швайне». Он остановился: «О, фрау говорит по-немецки?» – и повел меня в комендатуру. Так я стала переводчицей. Сначала я отказалась, конечно, а потом нас вывели на площадь и двоих повесили прямо у меня на глазах. А так немцы были вежливы. Они говорили, мы этого Гитлера терпеть не можем, а в партию я вступил, чтобы сделать карьеру. Так и говорили. Потом уговаривали меня: «Мадам, уезжайте с нами, вы же дворянка, вас повесят за сотрудничество с нами». Я отказалась. Они пожали плечами, но принуждать не стали. Потом немцы ушли, стало тихо. И вдруг волны матерной ругани. Раньше такого не было, до войны. Это наши пришли. Одна волна мата, за ней другая, и так целый день, а потом и неделю, месяц, год, годы сплошной ругани. В лагере я мата не понимала. Для меня он и сейчас как иностранная речь.

Надежда Владимировна.НЭП не сразу отменили. Просто всех обложили налогом и пересажали. Потом все исчезло, и товары, и магазины. А тетушка Соня все еще верила, что власти образумятся и частные магазины снова откроются. Однажды вбегает радостная, сияющая: «Смотрите. Я же говорила!» – «Где? Где?» – «Ну вот же вывеска – М.А.Газин».

Александр Лазаревич.Когда НЭП объявили, уже на другой день появились пирожные. Вчера очистки, сегодня пирожные. Вот что такое капитализм. НЭП отменили, и все опять исчезло. Правда, постепенно. Сначала исчезли пирожные. Потом хлеб с перебоями – и так вплоть до наших дней.

Вовка.

Говорит Москва —

хлеба нету ни куска.

Говорит Берлин —

хлеба полный магазин.

Радио.Не везде и не всегда удается полностью удовлетворить постоянно растущие запросы населения. До революции в России приходилось полграмма мяса на человека в день. Сегодня – килограмм в неделю.

Надежда Владимировна.Где он, этот килограмм???

Радио.Надежда Константиновна Крупская говорила: «Спорт – лучшее лекарство».

Вовка.

Солнце, воздух, онанизм

укрепляют организм,

уменьшают вес мудей

и расходы на блядей.

Надежда Владимировна.Ты бы брал пример с Евтушенко и Рождественского. Они и настоящие стихи пишут, и для печати.

Мария Федоровна.Твой предок Михаил Бренко был разрублен в доспехах Дмитрия донского на Куликовом поле. Наш род породнен с Калитой. Твой двоюродный дедушка Павел Челищев стал за рубежом известным художником. Когда я была в лагере, он присылал для меня посылки с маслом и шоколадом, а Варя эти посылки складывала за шкаф. Боялась передавать. После ее смерти я все нашла. Я там голодала, а здесь окаменевший шоколад. Варя сама не ела. Конечно, она преподавала в кремлевской школе литературу, а мужа, Алешу Зарудного, выслали и, видимо, расстреляли. Он был математиком, занимался теорией относительности Эйнштейна. Папа Федор Сергеевич, твой дедушка, его терпеть не мог и называл не иначе как «сия бесполая шляпа». Видимо, потому что у Вари не было детей. А он говорил – жениться на такой красавице, как Варвара, даже без приданого все равно, что выиграть миллион.

Телевизор.

Вьюга смешала землю с небом,

Но я тебя отыщу все равно.

Я.

Вьюга смешала кашу с маслом...

Первый ректор. Нам умные люди нужны. Но вы нас здорово подвели. Почему вами так интересуется КГБ? Поменьше трепитесь по телевизору. Это в ваших интересах. Конечно, борода – это вопрос не политический. А, может, и политический.

Профессор Кирпотин.Я вступил в партию в 1919 году на фронте, и было мне тогда 19 лет. Мы думали, что скоро по всей земле будет вечное братство и навсегда исчезнут зоны оседлости.

Я.Революция – это кровь.

Профессор Кирпотин.Революцию не делают в белых перчатках. А знаете, когда была вершина моей славы? Я прохожу в штабной вагон. Часовой читает мой мандат: «выдан Кирпотину». Часовой салютует штыком и восклицает: «Проходите, товарищ Кропоткин!»

Я.С праздником вас, Валерий Яковлевич, с годовщиной Октября.

Профессор Кирпотин.И вас тем же концом по тому же месту.

Я.А правда, что вы придумали термин «соцреализм»?

Профессор Кирпотин.Я был содокладчиком Горького по драматургии на II съезде писателей, да и доклад Горького писал я. Там есть слова: «Партия дала писателям все права, отняв у них одно право – писать плохо». Я искренне так думал. Нам было поручено руководить литературным процессом – это называлось ухаживанием. Понравился Алексею Толстому фонтан на станции – берем фонтан и переносим к нему на дачу. Только пиши!

Я.А соцреализм?

Профессор Кирпотин.Мы же думали, что Фадеев и «разгром» – это как пятый класс. Через пять лет он научится и напишет «Войну и мир», а все кончилось школьным сочинением.

Я.А соцреализм?

Профессор Кирпотин.Вот это самое я имел в виду, когда произнес это слово, будь оно неладно. Тогда мне было, как вам, 35. Завтра я вам принесу свою книгу «Пушкин и коммунизм», написанную по заданию Сталина за одну ночь, и вы все поймете. А знаете, что меня натолкнуло на эту книгу, кроме задания Сталина? В 1919 году я лежал в тифу. Потом вижу – надо мной лицо медсестры дивной красоты. Позднее выяснилось, она пошла на фронт в Красную армию из дворянской семьи по убеждению. Таких было много. Я вижу прекрасное лицо и шепчу: «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты». Она как отпрянет: «Фу, какая пошлость!» Она думала, что Пушкин – это пошлость.

Я.А я и сейчас так думаю!

Профессор Кирпотин.Вот и будете вести спецкурс по лирике Пушкина. Это диалектика! Отрицание отрицания. Мы марксисты, а не догматики. Вы даже не подозреваете, что такое настоящий творческий марксизм. Всех марксистов расстреляли в 37-м году.

Я.Слово «марксист» Валерий Яковлевич произносил, мягко грассируя, не по-еврейски, а по-ленински и по-мхатовски.

Профессор Кирпотин.Поймав пленного, махновцы заставляли произнести слово «кукуруза». Если пленный не грассировал, его отпускали. Если грассировал, его расстреливали. Я произношу правильно: кукуг'уза.

Радио.

Слава борцам, что правду стояли,

знамя свободы высоко несли.

Партию нашу они отстояли,

к цели заветной вели.

Телевизор.Смотрите нашу передачу «Рассказы о партии».

Александр Лазаревич.Мама, выроди меня обратно!

Надежда Владимировна.Если бы мне сказали, что можно вернуться в театр даже не актрисой, а костюмером, я бы вернулась. А когда-то переживала, что не досталась главная роль.

Мария Федоровна.Павлик умер в Италии. Теперь ты единственный наследник рода Челищевых. Возьми эти ордена и эти пастели Павлика 16-го года, возьми все и помни Марию Федоровну. Это фрачные ордена. Шашка за храбрость 1812 года, медаль 1812 года, Георгий I степени, Георгий II степени. А это цепочка с поздними орденами – св.Анна, св.Владимир, св.Станислав и медаль за Крымскую компанию. Береги их, это единственное, что осталось от рода. Это и еще картины бедного Павлика, но они все за границей. Только в подвалах Третьяковки плесневеет его «Феномена». Он подарил ее через Баланчина. Бедный Павлик.

Я.Так кто же я? Челищев? Кедров? Голова крyгом. А, может, я – это просто я? Я и еще много-много людей, которым так хочется, чтобы я о них рассказал.

Смоктуновский.Ты прав, дружочек.

Вознесенский.Поэзия – это иногда сигнал из прошлого, иногда из будущего. Мы любили будущее, а оно оказалось совсем другим. Страшным.

Александр Лазаревич.И в 83 года чувственные радости доступны, если бережно к себе относиться.

Надежда Владимировна.Сволочи!

Павел Челищев.Здесь, в Париже, желания и стремления людей где-то порядка насекомых. Твой брат будет назван безумцем.

Александр Лазаревич.Ты себе думаешь, а оно себе думает.

Надежда Владимировна.Как же так? Толстой учил любви и прощению, а сам ушел из дома, оставив жену и детей. Как же так? Твой прадед Федор Сергеевич в чем-то подражал Толстому. Окончил с отличием Университет, ушел в имение, бросил математику и занялся семьей и лесом. В 1916 году у него было семь миллионов в банке. Все говорили: переведи в Швейцарию, а он: «Яйца курицу не учат. Все образуется». Вот и образовалось.

Смоктуновский.Знаешь, дружочек, ты уж не сердись, но не могу я Гоголя читать, все не по-русски и непонятно. Вот у Пушкина так все просто: «Как дева юная свежа…»

Любимов.О чем мы с вами говорим? О Брежневе, об Андропове, и это здесь, в Дельфах, в Афинах... До чего же нас довели.

Надежда Владимировна.Сволочи!

Профессор Машинский.Видите, рушат шашлычную на Тверском бульваре. Следующим будет наш институт.

Я.Нет, они хотят тут разбить сквер, а дальше не планируют.

Профессор Машинский.У нас никогда не могут остановиться.

Паустовский.Каверин, во-первых, за то любезен народу, что чувства добрые он лирой пробуждал. А во-вторых, опять же словами Пушкина говоря, что в наш жестокий век восславил он свободу, и, что не менее, а, может, и более важно, милость к падшим призывал.

Александра Павловна.«Милости прошу, а не жертвы».

Радио.Передаем Моральный кодекс строителя коммунизма. Ненависть к врагам мира и социализм. Бережное отношение к социалистической собственности.

Я.Русские писатели очень любили деньги. И любовь эта была всегда взаимной. Вы ни у кого не пробовали занять 50 тысяч? А Пушкин так и не отдал императору этот долг. Сволочь был император, но деньги давал.

Надежда Владимировна.Что это ты вдруг о деньгах? Неужели и тебя «укатали сивку крутые горки»?

Я.Нет, это я так, для красного словца.

Надежда Владимировна.Все-таки лев Толстой хватанул, когда стал требовать, чтобы все отказались от мяса. И с безбрачием я то-то тоже не совсем понимаю. Я, правда, не все знаю. Вот гомосексуалисты, как же они могут любить друг друга, ведь это физически невозможно.

Я.Я бы тебе рассказал, но уверяю, радости тебе это не доставит.

Александр Лазаревич.У нас в Доме ветеранов сцены показали этот запрещенный фильм «8 1/2». Я до конца не досмотрел. Так он трахнул ее или не трахнул?

Мария Павловна.Я не понимаю карикатуры. Как можно уродовать человеческий облик? Ведь это же образ Божий. По-моему, это безобразие.

Александра Павловна.Бога нет, но есть добро, красота и справедливость.

Мария Павловна.Ты говоришь, Христа распяли. А сколько простых солдат фашисты распяли. Почему они не воскресли?

Любимов.Не верю, что Шекспир писал свои пьесы. Актер не может ничего написать. Напрасно вы думаете, что актеру можно что-то объяснить. Ненавижу актеров.

Лена.Как же вам удается их выучить?

Любимов.А как обезьяну.

Сергей Капица.Малая кровь иногда необходима. В Китае на площади Тяньаньмынь погибли три тысячи, но ели бы восстание не было подавлено, погибли бы миллионы.

Михаил Светлов.Приезжайте скорее, пока я еще не пьян... Ну вот, я же сказал, приезжайте скорее. Я уже пьян.

Надежда Владимировна.Церковь не в бревнах, а в ребрах. Христос есть в каждом человеке, а зло – я не понимаю, откуда оно берется. Не говори жене Александра Лазаревича, что я парализована.

Я.Она тоже парализована.

Александр Мень.Знаете, я не согласен с Флоренским, что иконостас в храме главное. Ранние христиане и апостолы не знали никакого иконостаса. Чем проще, тем лучше. Чем ближе к человеку, тем ближе к Богу. Зачем отгораживаться от паствы? Кажется, я заболеваю. Вы не прочтете за меня лекцию по буддизму? А я за вас прочту лекцию по христианству.

Телевизор.Передаем речь товарища Чебрикова на 27 съезде КПСС.

Товарищ Чебриков.Капитализм, потерпев поражение на всех фронтах, пытается победить нас на идеологическом фронте, разыгрывая религиозную карту. Они забрасывают к нам подрывные труды Бердяева и Булгакова, пытаясь найти слабую брешь. Не выйдет. (Горбачев кивает.)

Мария Павловна.Это было так смешно. Мне было 18 лет. Нас повели в церковь. И вдруг молодой человек, который за мною ухаживал, бух на колени. Ха-ха-ха-ха! Как сейчас вижу, 65 лет прошло, как сейчас вижу, ха-ха-ха-ха!

Александр Лазаревич.Ленин был фанатик, но не дурак. Похвалил книгу Аверченко «13 ножей в спину революции». Там есть замечательный рассказ. Кино наоборот, в обратную сторону. Пловец выходит сухим из воды, пули возвращаются в ружья, солдаты встают из могил, Ленин в запломбированном вагоне едет обратно в Финляндию. И вот уже городовой появился, очереди растаяли, булочные открылись. Вопль из зала: «Митька, не верти дальше, руки-ноги пообломаю!»

Я.И вот я решил прокрутить обратно. Мама, папа, Мария Павловна, Мария Федоровна. Александра Павловна, Мень, Светлов, Смоктуновский, Алексей Евгеньевич встают из могил, и каждый движется к счастью. Только где сказать стоп?

Ну, мама понятно – когда она выходит на сцену в роли Золушки. И с папой ясно – когда он эту «Золушку» ставит в Новозыбкове в 1949 году с огромным успехом. И журнал «Огонек» напечатает его фото и большую статью. Там и я есть в журнале, повернутый к Золушке затылком. И надпись: «Пришли в гости к Золушке юные зрители». А я не зрителем был, актером, играл гнома, подносил Золушке хрустальные башмачки, усыпанные зеркальным стеклом.