Текст книги "Мой смелый граф"

Автор книги: Констанс Холл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 8

Холли тут же поняла, что все еще жива, и открыла глаза. Ноги у нее дрожали, сердце было готово выскочить из груди.

Леди Аптон стиснула ружье, посмотрела на Холли, и в глазах ее появилось замешательство.

– Анория, – протянула она с удивленным видом.

Рот у нее раскрылся, над впавшими щеками появились глубокие морщины. Нижняя губа задрожала. Она сначала посмотрела на ружье у себя в руках, потом опять на Холли. В ее выцветших карих глазах блеснули слезы.

– Я чуть не убила тебя, – проговорила она, разжала руку, и ружье упало, лязгнув по мраморному полу.

Холли вздрогнула, испугавшись, что ружье выстрелит само.

Леди Аптон раскрыла объятия, заулыбалась, слезы потекли у нее по щекам.

– Иди сюда, дитя мое! Неужели ты не узнаешь свою мать?

Холли не знала, что делать. У леди Аптон был такой радостный вид. Что плохого в том, если Холли подыграет ей? И она направилась к старой даме, обняла ее, почувствовала под руками ее маленькое, но крепкое тело.

– Где ты пропадала? Нехорошая девочка. Сегодня у нас бал в честь твоего дебюта. Ты должна подготовиться и покончить со своей нерешительностью. Вот почему я попыталась убить проклятых голубей. Ты увидишь, как они пачкают подоконники. Нельзя, чтобы гости это видели. – Леди Аптон погладила Холли по спине. – Ты согласна?

– Да, мама. – Холли оглянулась на крупную женщину, которая сердито смотрела на нее, подбоченившись. Сзади стояла леди Матильда, радуясь, что страшное испытание позади.

– Как я рада, что нашла тебя! – Леди Аптон отступила и посмотрела в лицо Холли. Выражение замешательства, не покидавшее ее, не могло скрыть нежности, которую она испытывала к Анории.

– Я тоже рада, мама. – Холли сунула руку в ридикюль и достала носовой платочек. Вытерла слезы, струившиеся по лицу леди Аптон, поправила сбившийся набок парик. – Ну вот. Я нашлась и даю слово, что сама займусь голубями.

– Прекрасно.

– Миссис Прингл, проводите мисс Кемпбелл в ее комнату. А я провожу леди Аптон наверх, в ее комнату, – распорядилась леди Матильда, схватив старушку за руку. – Не хотите ли подняться наверх, сударыня?

– Не возражаю. – Старуха сдвинула седые брови и посмотрела на леди Матильду. – А вы кто такая?

– Я родственница лорда Аптона, его свояченица. Меня зовут леди Матильда.

Леди Аптон наморщила нос.

– А кто такой Джон?

– Ваш внук, сударыня.

– Ну что ж, хотя я не помню ни вас, ни его, разрешаю вам проводить меня в мою комнату. – Величественным жестом она оправила платье, после чего обратилась к Холли: – Ты должна навестить меня, Анория.

– Да, мама.

– Чудесно. И надень свое новое платье, мне хочется его видеть.

– Да, мама.

И леди Матильда повела старую даму наверх.

К Холли подошла миссис Прингл. Ее пухлое лицо побагровело от негодования. Она поправила съехавший на глаза белый чепец и закричала:

– Как вы смеете втираться в доверие к старухе, у которой с головой непорядок! Вы должны знать свое место, мисс. Леди Матильда все мне про вас рассказала, и про то, что вы приехали в Англию совершенно одна. Такой, как вы, не удастся меня одурачить. – Она погрозила Холли пухлым пальцем. – Я буду присматривать за вами. Если вы еще что-нибудь себе позволите, вылетите за дверь с такой скоростью, что волосы завьются.

Холли расправила плечи, не желая отступать.

– Я ничего себе не позволяла, я просто по-доброму отнеслась к ней.

Тут она услышала, как по мраморному полу грохочут чьи-то шаги, и, повернувшись, увидела, ворвавшегося в холл Прингла. Скривившись, он посмотрел на жену.

– Что за шум?

Миссис Прингл сердито взглянула на мужа.

– Вы дурак и тупица. Кажется, я велела вам держать шкаф с оружием на замке.

От резкого и грубого упрека плечи у Прингла поникли, он ссутулился и отвечал робким голосом:

– Но я же его запер.

– Значит, не заперли, иначе его не смогли бы открыть.

Наверху лестницы послышался смешок. Холли посмотрела туда и увидела, что два маленьких мальчика с озорными глазами смотрят через перила. Один из них, лет двенадцати, был темноволос, как Джон, с такими же золотистыми глазами; другой казался на несколько лет младше, с рыжеватыми волосами и зелеными глазами. Старший, увидев, что Холли смотрит на него, высунул язык и погрозил пальцами обеих рук.

Она бросила взгляд на чету Прингл, дабы удостовериться, что они не смотрят на нее, потом скосила глаза и тоже показала мальчишке язык. Лицо ее сразу же приняло нормальное выражение, и она снова бросила взгляд на Принглов. И услышала, как мальчишки давятся от смеха.

– Я уверен, что запер шкаф, – настаивал Прингл, причем под уничтожающим взглядом супруги голос его утратил всякую уверенность. – Открыл, наверное, кто-то из мальчиков.

– Да ведь она могла сегодня убить кого-нибудь! Проверяйте шкаф каждый час.

Миссис Прингл снова посмотрела на Холли. Одного ее взгляда хватило, чтобы грудь у нее заходила ходуном. Ключи, висящие на цепочке, надетой на шею, протестующе звякнули, а миссис Прингл вернулась к своей тираде:

– Значит, так, мисс. Вы должны понять, что в этом доме последнее слово принадлежит мне. Ясно? Вы всего лишь нянька при детях. Вы отчитываетесь передо мной. И больше не будете притворяться дочерью леди Аптон. Ей будет только хуже, если она решит, что ее дочь жива.

– Не думаю, что будет хуже, если ей немного потакать. – Холли скрестила руки на груди.

– Я не потерплю здесь выскочек.

– Миссис Прингл, я приехала сюда только для того, чтобы присматривать за детьми. Я не собираюсь оставаться тут навсегда. Так что, как видите, вам беспокоиться нечего. Я хочу просто заниматься своим делом.

– Посмотрим, как у вас получится, – заметила она и грустно добавила: – Учтите, что каждую неделю я буду писать о вас донесения его светлости. – Потом обратилась к Принглу: – Отведите эту особу в ее комнату и проследите, чтобы она приступила к работе.

И миссис Прингл, тяжело ступая, удалилась, громко захлопнув за собой дверь.

Мистер Прингл стоял с видом побитой собаки.

– Сюда, мисс, – обратился он к Холли.

– А что, ваша жена… – Холли замолчала, не зная, не обидит ли его то, о чем она хочет спросить.

– Вы хотите сказать, всегда ли она такая?

– Ну да.

– К сожалению, всегда, – ответил Прингл ровным голосом.

– Прошу прощения.

– Не стоит извиняться. Я знаю, что она тяжелый человек.

Холли пошла вслед за Принглом вверх по лестнице, сочувственно глядя ему в спину. “Тяжелый человек” не вполне точно подходило для описания этой женшины. “Тигрица”, пожалуй, ближе. Едва Холли уви-дела миссис Прингл, как сразу же поняла, что жизнь в загородном доме лорда Аптона не сахар. Мысль об угрозах этой особы заставила ее окинуть взглядом коридор, но мальчики уже исчезли. Она увидела только темные панели на стенах и несколько медных настенных подсвечников. Коридор, выстланный персидским ковром, потертым и казавшимся очень старым, не выглядел мрачно, хотя темно-синий и красный цвета давно превратились в светло-голубой и розовый.

Прингл остановился перед дверью в конце коридора.

– Лестница для слуг, мисс. Вам полагается пользоваться ею. – Прингл открыл перед Холли дверь.

– Понятно. – Девушка ступила на лестницу. Услышав птичье чириканье, она подняла голову и заметила канарейку.

– Одна из птичек его светлости улетела из вольера, – пояснил Прингл.

– Птичек его светлости? – переспросила Холли, все еще глядя на крошечное пернатое создание, усевшееся на перила и уставившееся на них сверху.

– Его светлость разводит канареек, за счет чего обеспечивает нам стол и одежду.

– Мне бы хотелось увидеть вольер.

– Я покажу его вам, мисс, когда вы устроитесь.

Прингл протянул руку к птичке, но не успел он коснуться ее крыльев, как она взлетела и пронеслась мимо лица Холли.

– Я потом попробую поймать ее и посажу обратно. Я говорил его светлости, что им нужно подрезать крылья, но он и слышать об этом не пожелал.

Легкий шум крыльев канарейки стих в гулкой тишине, и Холли подумала, как жаль будет, если им подрежут крылья. Ее удивила любовь Джона к птицам.

Прингл двинулся дальше по лестнице, и шаги его казались громовыми по сравнению с легким шелестом птичьих крыльев. Холли последовала за ним. Дойдя до третьего этажа, они оказались в коридоре, грязно-белые стены которого с пятнами от детских ладошек явно нуждались в побелке. В коридор выходило четыре двери.

– Здесь классная комната, мисс. – Прингл указал на первую дверь слева. – Здесь комната мастера Драйдена и мастера Брока, – кивнул он на следующую дверь.

– Кто из мальчиков старше?

– Старший – мастер Драйден.

– А-а!.. – Холли вспомнила, как мастер Драйден показал ей язык, и усмехнулась.

– Здесь гостиная, она у вас будет общая с гувернанткой, мисс Уайтерс, – кивнул Прингл на дверь рядом с комнатой мальчиков. – Комната мисс Уайтерс рядом с гостиной.

– А где сейчас мисс Уайтерс?

– Конечно, занимается с мальчиками. – Прингл остановился перед дверью в конце коридора и открыл ее. – А здесь ваша комната, мисс.

Холли прошла мимо него в маленькую комнату, где умещались только кровать, старый шкаф и умывальник. Девушка сняла пелерину, шляпу, перчатки и убрала все в шкаф. Руки ее покрылись мурашками от холода. Она принялась растирать их, глядя на пустую жаровню.

Словно прочтя ее мысли, Прингл пообещал:

– Я добуду для вас немного угля, мисс. Постараемся расходовать его бережно.

– Я понимаю.

– И еще я принесу ваш багаж.

– Багажа у меня немного, всего пара ящиков, но все равно спасибо. И еще одно, Прингл. Где мисс Энн?

– Она у себя в комнате, – Прингл помрачнел, – на втором этаже, с другой стороны холла, рядом с комнатой леди Антон.

И прежде чем Холли успела спросить, почему он так погрустнел при упоминании о мисс Энн, дверь за Принглом уже закрылась. Холли нахмурилась и поправила волосы, выбившиеся из пучка. Решив отыскать Энн, она повернулась к двери, но остановилась, услышав донесшийся из соседней комнаты громкий шум и сдавленный крик.

Некоторое время она прислушивалась, а потом осторожно вышла в холл. Остановившись перед дверью, которая, как сказал Прингл, вела в классную, она осторожно приоткрыла ее, не зная, чего ждать. И ахнула, увидев женщину, привязанную к стулу. Во рту у нее торчал кляп, сделанный из тряпки.

Женщина посмотрела на Холли и явно обрадовалась. Плечи ее, обмотанные веревкой, поникли.

– Сейчас мы вас освободим. – Холли развязала узлы, думая о том, что Драйден и Брок весьма живые ребятишки.

Наконец веревки упали, и женщина вынула изо рта кляп.

– Господи, – схватилась она за грудь, – я думала, что меня никто здесь не услышит. Вы, наверное, новая няня? Послушайтесь моего совета и уезжайте отсюда, пока не поздно. Будь у меня возможность найти другое место, я бы уехала сию же минуту.

Холли ответила, пряча улыбку:

– Здравствуйте, меня зовут Холли Кемпбелл. – Она уже без колебаний называла фальшивую фамилию.

– А я мисс Уайтерс, гувернантка, – представилась та, качая головой, как индюшка.

Она действительно походила на индюшку – острый нос, длинная тощая шея. Волосы были неопределенного цвета, глазки маленькие, в них было что-то жестокое. По впадинам на щеках и неглубоким морщинам у рта Холли определила, что ей слегка за сорок.

– Рада с вами познакомиться.

Мисс Уайтерс встала и расправила складки серого платья, после чего посмотрела на дверь.

– Когда Драйден попадется мне в руки, он пожалеет о своем маленьком государственном перевороте. Я говорила лорду Антону, что мальчика необходимо послать в школу, он ведь уже взрослый, но, вероятно, из-за своих стесненных обстоятельств он не смог устроить его в колледж. В результате он погубит других детей. Драйден оказывает ужасное влияние на мастера Брока и сестру.

– Я встречала иногда таких мальчиков, как Драйден.

– Вот как? Где же?

– Моя бабушка принимала участие в делах местного сиротского приюта, и у нас дома все время жили один или два ребенка.

– Держу пари, вы никогда не сталкивались с таким ребенком, как Драйден.

– Уверена, что вы правы. Мне не терпится с ним познакомиться, – с искренним энтузиазмом проговорила Холли.

– Мне вас жаль. – Мисс Уайтерс взглянула на Холли так, будто не могла поверить, что кто-то может с нетерпением ждать встречи с Драйденом.

– Как им удалось связать вас?

– Я задремала буквально на минуту, когда им полагалось заниматься сложением. Негодяи обвили меня веревкой, прежде чем я успела сообразить. Ну, попадись они только мне в руки! Оба! Шутка надо мной теперь будет их последней. – Ее лицо вспыхнуло от возмущения. – Простите меня, пожалуйста, мне нужно идти и отыскать милых малюток, а потом притащить их сюда. – Она выпрямилась, повернулась и с недовольным видом вышла из классной строевым шагом.

– Желаю удачи! – крикнула вслед ей Холли, понимая, что мисс Уайтерс не найдет детей до тех пор, пока они сами того не захотят. И наверное, оно и к лучшему. Страшно подумать, что она с ними сделает, если они ей попадутся.

Холли снова подумала об Энн и пошла искать ее. При упоминании об Энн мистер Прингл впал в такую меланхолию, что она заронила в душу Холли искру тревоги, которая до сих пор не погасла.

Холли вышла на второй этаж. Звук ее шагов эхом отзывался от панелей красного дерева. Она посмот-рела вперед и увидела леди Матильду, беседующую с мисс Уайтерс.

– Мисс Кемпбелл, я только что спрашивала у леди Матильды, не видела ли она мальчиков, – сообщила мисс Уайтерс. – Я, пожалуй, пойду их искать. Если вы их встретите, пожалуйста, сообщите мне.

– Непременно, – ответила Холли, останавливаясь рядом с леди Матильдой.

– Прекрасно. Всего хорошего, сударыня. – Мисс Уайтерс присела перед леди Матильдой в реверансе и торопливо пошла по коридору.

– Надеюсь, ваша комната пришлась вам по душе? – Голос леди Матильды звучал любезно, но в глазах осталась настороженность.

– Да, славная комната.

– Я должна извиниться за сегодняшний спектакль. Такого не должно было случиться. Ведь у леди Аптон есть нянька, но по средам у нее выходной. Может быть, от вас потребуется присматривать за ней в этот день и в то же время заботиться о детях. Как вы думаете, у вас получится?

– Да, – уверенно ответила Холли.

Леди Матильда улыбнулась, что не соответствовало ледяному выражению ее синих глаз.

– Надеюсь, вы поладите. Если возникнут какие-нибудь затруднения, я бы предпочла, чтобы вы обращались ко мне, а не к лорду Антону, поскольку у него, без сомнения, хватает проблем с его финансовым крахом. Я надзираю за прислугой с тех пор, как умерла моя кузина. И я уверена, что миссис Прингл будет вам помогать.

– Без сомнения, – подхватила Холли, прекрасно понимая, что миссис Прингл скорее сделает из нее жаркое и подаст на обед, чем станет помогать.

– Теперь я с вами прощаюсь. Уверена, что Джон не Сможет обойтись в Лондоне без меня, – добавила леди Матильда специально для Холли и повернулась, чтобы уйти.

– А как же дети? Разве вы не хотите повидаться с ними перед отъездом?

Свояченица лорда Аптона остановилась.

– Прежде чем отвести леди Аптон в ее комнату, я навестила Энн, а мальчиков ищет мисс Уайтерс. Не могу же я ждать, пока она их найдет. Я должна вернуться в Лондон. Вдруг я понадоблюсь лорду Аптону? Дети поймут. Передайте им, что я приеду надолго, когда лорд Аптон решит оставить Лондон.

– Уж конечно, – подтвердила Холли. Очевидно, леди Матильду заботило одно – поскорее вернуться к Джону.

– Еще кое-что… Вам, быть может, покажется странным, что дом никак не украшен к Рождеству, но мы все еще в трауре по моей бедной кузине. Какой ужасный поворот судьбы, оставившей детей сиротами в самый рождественский сочельник! Просто трагедия. – Леди Матильда покачала головой, отчего ее длинные черные локоны запрыгали вокруг лица.

Она немного помолчала, в глазах ее появилась хоть какая-то искренность.

– Лорду Аптону было очень тяжело. И я не думаю, что он когда-нибудь оправится от смерти Элис. Это время года не может не вызывать у него страшных воспоминаний. Вы, конечно, понимаете.

– Понимаю, но как же дети? Нужно же как-то скрасить им жизнь.

– Я предложила Джону украсить холл, но он сказал, в частности, что не хочет этим заниматься. – Она нахмурилась. – Странно, что он украсил к Рождеству свой лондонский дом.

– Это я украсила, – насупившись, проговорила Холли.

– Вы? – Леди Матильда посмотрела на Холли так, словно та ударила ее. Она крепко сжала губы и расправила плечи. – Вам следовало бы спросить у меня, прежде чем самой браться за такое дело. Отныне вы будете приходить ко мне и спрашивать разрешения, прежде чем снова займетесь чем-то подобным. Понятно?

– Совершенно. – Холли слегка кивнула, и несколько непокорных рыжих прядей упали ей на глаза. Она отвела их за уши и почувствовала, что они тут же снова вернулись на прежнее место.

– Ну что же, пожалуй, все. Уверена, что вы будете знать свое место в доме. До свидания. – И леди Матильда с досадой повернулась и пошла по коридору, шурша шелком дорого платья.

Холли наблюдала, как она свернула за угол и исчезла, спускаясь вниз по лестнице. Девушке вовсе не хотелось отвечать надменной даме. Здесь хозяин Джон. Жизнь в доме зависит от его указаний. А леди Матильда ведет себя так, словно она уже его жена. Как может он любить такую высокомерную, властную женщину и в то же время целоваться с Холли в открытую, прямо на тротуаре? Скорее всего леди Матильда права. Вероятно, Холли интересует его только как предполагаемая любовница. Нужно быть с ним очень осторожной.

Выбросив Джона и леди Матильду из головы, Холли решила продолжить свой путь к Энн. Теперь она стояла перед дверью в ее комнату, прислушиваясь, не доносятся ли оттуда какие-либо звуки. Но там царила странная тяжелая тишина. Холли постучалась слегка дрожащей рукой.

– Войдите, – раздался еле слышный голосок. Девушка медленно открыла дверь, заскрипели петли.

В комнате было темно, горела только одна свеча на маленьком столике. Девочка лет семи сидела на кровати, прислонившись спиной к горе подушек. Ее белокурые волосы, длинные и прямые, падали на плечи. Свет от свечи мерцал на ее сердцевидном личике. Она смотрела на куклу у себя в руках с таким видом, словно ничто другое ее не интересовало. Длинные темные ресницы отбрасывали на щеки тени в виде полумесяцев. Заметив, что лицо у девочки покрыто болезненной белизной, Холли втянула в себя воздух.

Потом заставила себя весело проговорить:

– Добрый день!

Девочка подняла на Холли большие зеленые потухшие глаза, в которых огонь детства был задут уже давно.

– Вы кто? – спросила она; ее тихий голосок звучал робко и подозрительно.

– Я новая няня. – Холли вошла в комнату. – А вы, наверное, леди Энн?

– У меня было много нянь, – равнодушно поведала Энн. – Только я к ним привыкну, как они уходят. Вы поживете здесь хоть немного?

– Конечно. Только попробуйте от меня избавиться.

– Я думаю, они уходят потому, что, когда сиделки – она ухаживает за прабабушкой и за мной – нет дома, няне одной приходится заботиться обо мне, а на меня нужно ужасно много времени. – Энн вздохнула и прижала к себе куклу.

– Не думаю, что их уход имеет к вам отношение. Скорее всего он как-то связан с вашими братьями. Как вы думаете?

Девочка насупила бровки, обдумывая вопрос.

– Да, вы, пожалуй, правы. Они бывают очень противными.

– Ваш отец просил меня передать кое-что вам и вашим братьям.

– Вот как? – спросила Энн, и в голосе ее прозвучало что-то вроде волнения.

– Да. Он велел передать вам, что очень скучает и скоро приедет.

Уголки рта у Энн опустились, и она снова уставилась на куклу.

– Он всегда так говорит. Я не очень часто его вижу.

– Но не потому, что он не хочет вас видеть. В Лондоне он очень много работает.

– Да. Прингл тоже так говорит, но мне бы хотелось, чтобы он мог работать здесь. – И Энн бросила взгляд на дверь.

Холли не знала, что сказать, чтобы утешить ребенка, поэтому она посмотрела на опущенные занавеси на окнах.

– А вы знаете, что есть такие феи, которые живут только при свете солнца, а если не впускать солнце в комнату, то феи к вам не придут?

– Миссис Прингл говорит, что солнечный свет мне вреден, но она не говорила, что в нем живут феи.

– Феи показываются только тем, кто верит в их существование. Вряд ли миссис Прингл верит в фей, так что вполне понятно, что она о них ничего не знает. – Холли махнула рукой в сторону окна. – Давайте пригласим сюда фей?

Энн кивнула, и ее белокурые волосы упали на лицо кукле.

Холли подошла к окну и отдернула тяжелые занавеси из бордовой парчи. Вечернее солнце ударило в окно, упало на изножье кровати, окутав ноги Энн струящимся светом.

Холли указала на пылинки, пляшущие в воздухе.

– Видите мелкие пылинки?

– Да, – ответила Энн, с нескрываемым любопытством глядя на них.

– Это пища фей. Если посмотреть повнимательнее, можно увидеть, как они набирают их целыми горстями.

– Я не вижу фей, – широко раскрыла Энн внимательные глаза.

– Феи очень робкие, нельзя ожидать, что они появятся из древних времен, как только вы захотите их увидеть. Их можно увидеть именно тогда, когда их совсем не ждешь. – Пройдя через поток света и взметнув вокруг себя пылинки, точно падающие снежинки, Холли села на кровать.

– Я не упрекаю их за то, что они от меня прячутся. – Энн посмотрела на свои ноги.

– Почему вы так говорите? – Холли протянула руку, чтобы коснуться Энн, но та отпрянула.

– Потому что никто не хочет быть рядом со мной.

– Неправда. Мне нравится находиться рядом с вами.

– Да? – Энн подняла на нее свои синие глаза, внимательно вглядываясь в лицо Холли, словно желая убедиться, что та говорит правду.

– Да, очень нравится.

Некоторое время Энн молчала, впитывая в себя услышанные слова, а потом спросила:

– Как вы думаете, феи меня полюбят?

– Я еще не видела ребенка, которого они бы невзлюбили.

На мгновение лицо у Энн повеселело, потом она прикусила нижнюю губку:

– Хорошо бы они сделали так, чтобы я снова могла ходить.

Холли подозревала, что с девочкой что-то не так, но она никак не ожидала, что она не ходит. Она постаралась не выразить на лице удивления.

– А вы никогда не могли ходить?

– Я ходила, но перестала, когда умерла мама. – Энн скривилась, в глазах ее при воспоминании о смерти матери мелькнула боль.

– Вы повредили ноги? И поэтому перестали ходить?

– Просто я проснулась, а идти не могу. Доктор наложил мне на ноги вот эти лубки, они мне не очень-то нравятся. И еще мне приходится принимать лекарство, которое похоже на лошадиную пис-пис. – Увидев скептическое выражение на лице Холли, девочка добавила: – Это Драйден так сказал, когда попробовал мое лекарство. – Она поджала губы. – Не думаю, чтобы он пробовал лошадиную пис-пис. А вы как думаете?

– Я тоже так думаю, – ответила с улыбкой Холли.

– Вы так забавно говорите. Вы не из здешних мест? Вы из Брюсселя? Мисс Уайтерс говорит, что, если люди из Брюсселя, они очень странно разговаривают.

– Я из Америки.

– А в Америке есть феи?

– Конечно, есть, но они живут под шляпками грибов. Я обычно ходила искать их в лес вместе с бабушкой.

– А моя бабушка умерла раньше, чем мама, – сообщила Энн, задумчиво вздыхая. – У меня есть только прабабушка, но я не думаю, что она знает что-нибудь про фей. А вы находили фей, когда гуляли в лесу с бабушкой?

– По правде говоря, нет, но я видела, как ночью появляются их фонарики, когда смотрела из окна. Бабушка об этом не знала, но я часами сидела у окна по ночам, когда мне полагалось спать.

– Вы видели просто светлячков.

– Нет, я уверена, что это были феи, потому что когда я очень внимательно всматривалась в огоньки, я видела крылышки и маленькие человеческие фигурки.

Энн сдвинула тонкие бровки и молча навивала на пальцы кукольные волосы.

Посмотрев на куклу, Холли заметила, что та почти облысела там, где Энн наматывала на пальцы ее волосы.

– Я собираюсь пойти прогуляться. Не хотите ли пойти со мной?

– Мне не разрешают выходить на свежий воздух. Доктор говорит, что он для меня вреден.

– Тогда, может быть, мы сходим и вместе посмотрим вольер?

– Нет-нет. – Энн покачала головой, и в глазах ее мелькнул страх. – Птицы меня пугают, а папа не разрешает входить туда, если его нет дома. Он говорит, что мы мешаем им высиживать птенцов.

– Ну ладно, пожалуй, мне тоже не стоит их тревожить. Наверное, я схожу посмотреть на них как-нибудь потом. Я вернусь к вам через некоторое время узнать, не нужно ли вам чего-нибудь.

Она бросила на девочку сочувственный взгляд и оставила ее убаюкивать куклу с меланхолическим выражением на маленьком бледном личике. У себя на родине, в сиротском городском приюте, Холли встречала сверхчувствительных детей, потрясенных смертью одного или обоих родителей. Кое-кто из таких детей не мог даже говорить, другие уходили в себя и утрачивали всякую связь с реальностью. Энн отказалась ходить, когда умерла ее мать. Самое грустное заключалось в том, что приютские дети редко выздоравливали, они лишь глубже уходили в себя, их душа была поглощена внутренней мрачной бездной. Холли хотелось думать, что с Энн такого еще не случилось.

Необходимо как-то наполнить радостью жизнь маленькой девочки. Могло бы помочь празднование Рождества, но нужно подумать, как сделать так, чтобы не рассердить миссис Прингл. И потом, еще есть Джон. Леди Матильда сказала, что его жена умерла в сочельник. Энн рассказала, что перестала ходить в первый день Рождества. Бедный Джон… Как все ужасно! Теперь она понимала, почему он не хочет праздновать Рождество, но ведь должны же дети ощущать хоть немного радости в жизни. Нужно найти способ, как дать им эту радость.

Она снова подумала о Джоне, о том дополнительном бремени, которое упало на него, когда он узнал, что кто-то хочет его разорить. Перед ее мысленным взором возникло лицо мистера Скибнера. Удается ли ему охранять Джона, оставаясь незамеченным? Если Джон узнает, что она сделала, он никогда ей не простит. Оставалось надеяться, что мистер Скибнер достаточно компетентен, чтобы незаметно обеспечивать охрану Джона.

Джон остановился перед домиком под черепичной крышей у Уайтчепелской дороги. С карнизов свисали сосульки, тающие на солнце. Потоки света струились через замерзшую воду, и радужные лучи падали ему на лицо. Джон поднял руку, прикрыл ею глаза и заметил, что окна в домике запотели. Он постучал тростью в дверь, глядя, как оттаявшая изморозь стекает по оконным стеклам.

Его охватило странное чувство, что кто-то на него смотрит, и он оглянулся. Мимо, дребезжа, проехала телега, груженная бочонками с пивом. По другой стороне улицы прошел, насвистывая, трубочист, на плече он нес несколько щеток на длинных палках.

Дверь домика со скрипом отворилась. Джон посмотрел в удивленное лицо Генри Томаса, и странное ощущение исчезло.

Томас гостеприимно улыбнулся:

– Милорд, какая честь для меня!

– Я надеялся, что вы все еще владеете своим коттеджем, и воспользовался случаем навестить. Мы можем поговорить?

– Конечно. Заходите, пожалуйста, не стойте на холоде. Джон вошел, и в нос ему ударил восхитительный запах пирога с изюмом и миндалем. Коттедж был невелик – не больше гостиной в его особняке. Внутри располагались маленький дубовый стол и четыре стула. В задней части комнаты находилась кухня.

У кухонного стола стояла жена Томаса, держа на руках ребенка и глядя на Джона с улыбкой, выражающей приятное удивление. Некрасивая, с тяжелым подбородком, высокого роста – она казалась физически сильной. В то же время было в ней что-то кроткое и непритязательное. Джон видел ее всего несколько раз и всегда с удовольствием находился в ее обществе. Она чем-то походила на Холли – прямая, скромная, бесхитростная. Джон посмотрел на толстощекого ребенка, и перед глазами у него возникла заманчивая картинка – Холли с ребенком на руках.

Он заморгал, чтобы отогнать видение, потом заметил, что рядом с женой Томаса стоит маленькая девочка, держа в руке нож для разрезания пирогов, все еще занесенный над скатанным в рулет куском теста. Она смотрела на Джона, широко раскрыв глаза.

– Мою жену вы знаете, – указал на женщину у стола Томас.

– Да, миссис Томас, рад снова вас видеть, – поклонился Джон. – Как поживаете?

– Да что же, милорд, жаловаться не приходится, хотя я предпочитаю Вест-Индию нынешнему холодному краю. Я уже и забыла, как здесь холодно, но за Генри я поехала бы даже в Сибирь, кабы он попросил. – И она любящими глазами посмотрела на мужа.

Джону стало завидно. Никогда женщина не смотрела на него такими глазами. Элис была слишком сосредоточена на себе, чтобы кого-то любить. До свадьбы она еще проявляла какие-то чувства, но потом все быстро прошло и они отдалились друг от друга. Для него стало невыносимо даже находиться с ней вместе в одной комнате, тем более при каждой встрече она не забывала ему напомнить, что именно ее деньги спасли его семью от разорения. И он подумал, насколько же невыносимой была его семейная жизнь.

Томас все еще не отводил взгляда от жены, как будто они одни в комнате, но наконец сказал:

– И мою дочку Элли вы тоже знаете.

– Да, рад снова встретиться. – Глядя на девочку с каштановыми волосами, Джон вспомнил Энн. Внутри у него поселилась пустота, которую ничто не могло заполнить, пока он снова не увидит своих детей.

– Прошу вас, милорд, садитесь к огню. – Томас взял два стула и пододвинул их к очагу. – Разрешите, я возьму ваш плащ.

Джон отдал ему пелерину, трость и шляпу и сел у огня. Стул с жесткой спинкой заскрипел под его тяжестью, и Джон подумал, что он, чего доброго, сломается.

Томас повесил вещи на деревянный гвоздь у двери и сел рядом с Джоном.

– Я приготовлю чай, – предложила Тереза, спуская с рук ребенка, который тут же начал хныкать.

– Не беспокойтесь, я всего на минутку. – Джон посмотрел на Томаса и понизил голос: – Сюда меня привело вот что.

Некий мистер Джарвис, один из моряков, плававший на борту “Покорителя морей”, пришел ко мне вчера.

– Он что же, сумел спастись? – Потрясенный Томас широко раскрыл глаза.

– Очевидно. Он сообщил, что во время шторма кто-то ударил его так, что он потерял сознание, а потом нарочно направил судно на “Возмездие за грехи”. – Джон внимательно наблюдал за реакцией Томаса.

– Бог ты мой! Не могу поверить. Зачем? С какой стати понадобилось кому-то топить корабли? – Лицо Томаса побелело. Он покачал головой, наклонился вперед, уперся локтями в колени, свесив руки.

Либо Томас первоклассный актер, либо новость стала для него настоящим ударом. Джону хотелось верить в последнее.

– Я не знаю, поэтому-то и пришел к вам.

– Но вы ведь не думаете, что я в этом замешан? – спросил Томас, и в голосе его звучали боль и возмущение.

– Не думаю. Я уверен, что вы ничего не знаете. Мне просто хотелось расспросить про экипаж “Покорителя морей”.

– Я почти ничего про них не знаю. Капитан Берджесс сам набирал людей. Нет, ничего не могу сказать. Но чертовски умно придумано – одним махом потопить оба судна.