Текст книги "Жемчужина гарема"
Автор книги: Конни Мейсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Пожалуйста, Ленора, помоги мне, – продолжала умолять Криста. – Вместе мы что-нибудь обязательно придумаем. Мы должны попасть в Тунис, где рабство отменено и где живут мои близкие. Они будут тебе рады.
– Простите, госпожа, я слишком стара для то го, чтобы менять жизнь.
– Но если ты не хочешь бежать со мной, помоги по крайней мере мне.
– А ты знаешь, что с нами будет, если мы вернемся в Константину без тебя? – сурово спросила Ленора.
Криста неуверенно покачала головой. Казалось, эта жестокая страна уже ничем не может ее удивить.
– Капитана Хаджи и янычар подвергнут страшным пыткам, а потом умертвят. Их головы насадят на колья и выставят на городских стенах. А со мной, – сказала она, понизив голос до хриплого шепота, – со мной будет то же самое. А если тебя поймают – а тебя наверняка поймают, – ты пожалеешь о том, что родилась на свет, и будешь молить о смерти. – С этим словами старуха ушла, шаркая ногами, оставив Кристу размышлять над тем, что она узнала.
Криста провела ночь без сна. Она то плакала, то роптала на бога, который оставил ее, но потом пришла к неизбежному выводу: нельзя становиться причиной страданий стольких людей, особенно невинных людей, таких, как Ленора, на долю которой уже и так выпало много горя. Встречи с Абдуллой не избежать, но, как только она окажется в его гареме, она найдет способ побега, который не приведет к смерти невинных людей.
На следующее утро караван снова тронулся в путь, и Кристе приходилось непрерывно сражаться с желтой пылью, которая поднималась из-под копыт верблюдов и облаком окружала путешественников. Она заметила, что с тех пор, как они немного углубились в пустыню, дни стали более жаркими, зато ночью всегда было на удивление прохладно. Везде, куда ни посмотри, колыхались под ветром хлебные поля и зеленели оливковые рощи.
Вечером Ленора, как обычно, принесла ужин, но выглядела она подавленной и виноватой.
– Ты сердишься на меня, госпожа? – робко заговорила она. – Прошу тебя, прости старуху, у которой уже не хватает храбрости защитить свою госпожу.
– Ты ни в чем не виновата, – печально улыбнулась Криста. – И ты права – здесь некуда бежать и негде укрыться. Если бы даже нам чудом удалось убежать, нас обязательно поймали бы. Ленора, пожалуйста, оставь меня. Мне надо побыть одной.
Ленора поклонилась и молча покинула тесный шатер.
Криста собиралась ложиться спать, но мысль о том, что через день-другой караван доберется до Константины, заставляла ее сердце тревожно сжиматься. Она механически переоделась в тонкий бледно-розовый халат, который надевала на ночь. Женщины Калима подарили ей несколько красивых халатов и даже небольшой резной комод, в котором можно было хранить одежду. Она потихоньку погружалась в короткое забытье, думая о Марке, вспоминая его слова о том, что они связаны судьбой.
– Ты ошибался, Марк, ты ошибался! – вдруг воскликнула она и изо всей силы ударила кулаком по подушке. – Кисмет – это просто небылица, а твои обещания – жестокий обман. Если господь назначил нам быть вместе, то где ты? Где ты теперь?
Тишину ночи внезапно разорвал грохот выстрела. Через минуту выстрелы уже гремели с частотой барабанной дроби, в темноте раздавался звон сабель, крики, душераздирающие вопли раненых. Криста вскочила со своего ложа, сердце ее замерло от ужаса, а крик застыл на губах. Что случилось? Ей приснился кошмарный сон? Но нет, все это происходило наяву. Она уже собиралась выглянуть из палатки, но раньше, чем успела сделать хоть шаг, полог с треском распахнулся и перед ней предстал человек, который почти не уступал в росте великану Рыжебородому. Она видела только темные горящие глаза и черные брови, сдвинутые над переносицей. Нижняя часть лица незнакомца была закрыта синим шарфом, какие обычно носили туареги. В голове Кристы мелькнуло страшное подозрение.
Все это время в караване не смолкали разговоры о свирепом шейхе, которого все называли Пустынный Ястреб и который, казалось, особенно ненавидел нового правителя Константины, потому что его люди нападали почти исключительно на караваны Абдуллы. Неужели это он?
Легко преодолев попытки Кристы сопротивляться, незнакомец подхватил ее на руки и вынес из шатра в ночь. Зрелище, которое предстало ее глазам, Криста запомнила на всю жизнь.
Лагерные костры еще горели, и в их свете Криста видела людей, насмерть бившихся в яростной рукопашной схватке; между шатрами, как призраки, метались боевые верблюды, а всадники, сидевшие на их спинах, беспощадно разили янычар, которые были застигнуты врасплох – они никак не ожидали нападения так близко от Константины. До слуха Кристы доносились стоны раненых и умирающих, и она не могла не испытывать сочувствия к янычарам, хотя они служили ее врагу, бею Абдулле.
Похититель Кристы перебрался через груду тел у выхода из лагеря и легко, словно не ощущая тяжести своей ноши, побежал в сторону пологого холма, у подножия которого были привязаны вьючные верблюды. Криста взглянула на вершину холма, и у нее перехватило дыхание при виде четко выделявшейся на фоне светлеющего неба, одетой в белые одежды фигуры всадника, восседавшего на спине вороного арабского жеребца. Криста подумала, что он похож на героя волшебной сказки. Кто это? Неужели тот самый наводящий ужас призрак Сахары – Пустынный Ястреб? Пока Криста с бьющимся сердцем наслаждалась этим удивительным зрелищем, всадник начал спускаться с холма, ведя в поводу другую лошадь, чисто белую, которая, по всей вероятности, предназначалась для человека, державшего Кристу на руках. Все остальные туареги ездили на небольших резвых верблюдах, совсем непохожих на неуклюжих вьючных животных.
Когда белый всадник на черном коне спустился к подножию холма, первые лучи солнца окрасили небо золотом. Все лицо всадника, кроме глаз, было закрыто, а глаза прятались в тени густых длинных ресниц. Человек, похитивший Кристу, передал ее белому всаднику, и тот посадил ее в седло перед собой. Она со смущением подумала, что на ней нет ничего, кроме тонкого ночного халата, но второй мужчина вернулся в лагерь и принес ее яшмак. Она с облегчением оделась и кивком поблагодарила его.
Таинственный шейх послал своего жеребца с места в галоп. Его военачальник на скаку выкрикнул приказ, и сражение в лагере немедленно прекратилось. Туареги, с удивительной быстротой подобрав своих убитых и раненых, последовали за своими предводителями с леденящим душу военным кличем, от которого по спине у Кристы побежал холодок. Несколько человек отделились от отряда, отвязали вьючных верблюдов каравана Абдуллы и погнали их перед собой. Туареги растворились в воздухе, как мираж, и на пустыню снова упала тишина.
Несколько бесконечных дней и ночей Криста не ощущала ничего, кроме ужасной боли во всем теле, не привыкшем проводить так много времени в седле. Когда отряд отъехал достаточно далеко от лагеря, Кристу пересадили на другую лошадь, привязанную за повод к коню предводителя разбойников. Она сидела верхом по-мужски, а ее яшмак развевался по ветру, обнажая ноги. Криста сама не понимала, как у нее хватило сил пережить это путешествие. На редких привалах она сразу же проваливалась в сон, похожий на беспамятство. Пищу они принимали на ходу, запивая ее водой из бурдюков, притороченных к седлам. Все вопросы и жалобы Кристы оставались без ответа, ни предводитель, ни военачальник не обращали на нее почти никакого внимания. Криста ни разу не слышала, чтобы кто-нибудь называл предводителя по имени, но военачальник часто употреблял обращение «принц», что не могло быть не чем иным, как простым знаком уважения, ибо в этих диких разбойниках не было ничего царственного.
На пятый день отряд достиг предгорий Атласа. Обширные плато служили пастбищами для многочисленных стад, которые принадлежали кочевым племенам. Самой обычной картиной в этой местности была стройная темноглазая девушка-бедуинка, пасущая стадо овец на склоне пологого холма. Дальше за горами лежала Сахара, и одно это название наполняло душу Кристы страхом и трепетом.
Один раз туареги повстречали небольшое кочевое племя, которое перегоняло огромное стадо на базар в Константине. К немалому удивлению Кристы, шейх лишь вступил в краткие переговоры с вождем. Не было ни резни, ни грабежа – все племя двинулось своей дорогой, не потеряв ни единого человека или животного. Значит ли это, что Пустынный Ястреб нападает только на караваны, принадлежащие богачам? – подумала тогда Криста.
Наконец они вступили в обширный оазис. Криста еще издалека увидела высокие пальмы, смоковницы, покрытые зеленью склоны холмов, но она поначалу подумала, что это мираж. Теперь она убедилась в том, что все это реально – и деревья, и цветы, и довольно широкая речка, которая вытекала из песков и снова скрывалась в песках по другую сторону оазиса, дав жизнь растениям и людям.
– Это город Бискра, – услышала Криста голос военачальника, который обращался к ней на ломаном английском. – За ним начинается Сахара. Мы разобьем здесь лагерь и отдохнем. – Он пришпорил коня и поскакал к предводителю, этому загадочному человеку, чей пристальный взгляд останавливался на Кристе гораздо чаще, чем ей хотелось.
Почему он ни разу не заговорил с ней? – со страхом думала Криста. Что он собирается с ней делать? Пока он не причинил ей никакого зла, но что будет дальше? Может быть, он хочет получить за нее выкуп? Самым удивительным было то, что она не ощущала страха в его присутствии. И никто из его диких воинов не оскорбил ее ни словом, ни взглядом. У Кристы складывалось впечатление, что и шейх, и его люди охраняют и оберегают ее.
К Бискре они подъезжали уже без прежней спешки. Криста видела впереди дома – глинобитные, желтовато-бурые, с толстыми стенами и плоскими крышами. На краю оазиса стояли шатры кочевников. Криста удивилась, когда шейх не вошел в город, а присоединился к кочевникам. Ей помогли слезть с лошади, и она сидела под пальмой, пока воины разбивали лагерь и ставили шатры – в первый раз со дня нападения на караван Абдуллы.
Криста мгновенно уснула, ведь уже несколько дней она почти не спала. Она была истощена и вымотана до предела, каждый мускул ныл от непосильного напряжения. Кожа чесалась от бесчисленных песчинок, попадавших под одежду, губы потрескались от жары и ветра, а волосы свисали на спину слипшимися грязными прядями. Но, несмотря на все это, Криста сразу же заснула мертвым сном и не слышала разговора двух мужчин, подошедших к ней.
– Нельзя было привозить ее сюда, – говорил военачальник предводителю. – Она не привыкла к такому климату, и путешествие ей не по силам.
– Но что еще я мог сделать, Омар? – пожал плечами мужчина в белых одеждах. – Нельзя было допустить, чтобы она попала в лапы к Абдулле, я просто не смог бы этого пережить. Я не устаю благо дарить Аллаха за то, что наш шпион в Константине вовремя узнал о Кристе.
– Можно было дать ей охрану и отправить ее в Тунис, – неодобрительно заметил Омар. – Представь, как счастливы были бы ее родные. Здесь она подвергается слишком большой опасности, мой принц.
– Решения принимаю я, – ответил принц, и около его губ появились упрямые складки. – Кроме того, кому я могу ее доверить? Ты мне нужен здесь. Нет, Омар, Криста останется с нами. Перенеси ее в мой шатер и приставь к ней охрану.
Криста проснулась от крика муэдзина, призывающего верующих к вечерней молитве. Она лежала и слушала, наслаждаясь комфортом. Впервые за много дней она чувствовала себя отдохнувшей. Ее мысли независимо от ее воли вернулись к загадочному шейху, чьи глаза были всегда прикрыты густыми ресницами. Она до сих пор ни разу не видела его лица. Интересно, какой он? – думала Криста. Похож ли он на ее возлюбленного Марка? Или черты его лица изобличают жестокость и свирепый нрав? Она так погрузилась в свои размышления, что не заметила, как в шатер проскользнула стройная фигурка. Женщина, лицо которой пряталось под чадрой, приблизилась к ложу, устроенному из подушек и овечьих шкур.
– Просыпайся, – услышала она мягкий женский голос, и кто-то стал настойчиво трясти ее за плечи. Криста, все еще не желая выходить из состояния приятного полусна, машинально ответила на арабском:
– Оставь меня.
– А ты, оказывается, говоришь на нашем языке, – удивилась незнакомка. – Вставай. Так велел наш господин.
– Господин? – Сон тут же слетел с нее. – Какой господин? – Криста уже выдала себя, заговорив по-арабски, и теперь притворяться не имело смысла.
– Великий шейх, конечно, – с важностью сообщила девушка. – Вставай скорей. Ты проспала целую ночь и целый день. Сейчас уже опять вечер. Господин приказал, чтобы ты искупалась и поела, а потом он придет к тебе. Не понятно, почему господину понравилась такая худышка, как ты. Да ты, на верное, и не знаешь, как услаждать мужчину.
Криста в изумлении уставилась на женщину, которая смотрела на нее сверху вниз, подбоченившись и выражая всем своим видом глубокое презрение. Нет, женщина – это не то слово, решила Криста. Скорее ребенок, потому что, несмотря на пышные округлые формы, ей едва минуло четырнадцать или пятнадцать. Судя по золотистой коже и каштановому оттенку волос, девушка была берберкой. Кто она такая и какое отношение имеет к великому шейху? Одна из его наложниц?
– Кто ты такая? – спросила Криста с некоторым вызовом.
– Меня зовут Элисса, – ответила девушка. – Я дочь военачальника великого шейха. Когда я была еще совсем ребенком, шейх оказал моему отцу великую честь, взяв меня к себе в наложницы.
Криста недоверчиво наморщила нос. Элисса и сейчас еще почти девочка, сколько же лет ей было тогда?
Угадав ход ее мыслей, Элисса с гордостью проговорила:
– Я вполне созревшая женщина. Как всех девушек в Б искре, меня с детства обучали искусству любви, чтобы потом я могла занять место в одном из публичных домов. Моя мать, как в свое время мать моей матери, сама учила меня танцам и всему остальному. Мы живем в горах, но, когда девушка овладевает древним искусством ублажать мужчину, ее отправляют в Бискру заниматься этим ремеслом.
– Тебя специально учили ремеслу… проститутки? – еле сумела выговорить ошеломленная Криста.
Элисса торжественно кивнула:
– Да, так у нас принято. А потом мы возвращаемся в деревню, выходим замуж и обзаводимся детьми. Так живут все, – заявила она. – И нечего презирать то, о чем ты не имеешь никакого понятия.
– А ты уже была… ты уже занималась этим ремеслом?
– Нет. Отец подарил меня моему господину, своему давнему другу. Но, поскольку я все еще была слишком юной, а господин был в отъезде, я продолжала учиться у матери, ожидая, когда он призовет меня к себе. И вот вчера он наконец меня позвал, только я не думала, что он прикажет мне прислуживать чужеземке, неверной.
Криста не успела ответить, потому что услышала у входа в шатер мужской голос, просивший разрешения войти. Потом появились два воина, несшие огромный медный сосуд, который они поставили в центре шатра. Другие мужчины, вошедшие следом за ними, принесли кувшины с холодной и горячей водой и наполнили его. Когда Элисса вылила в воду жидкость из маленького флакона, шатер наполнился благоуханием цветов. Криста с нетерпением ждала того момента, когда она наконец сможет погрузиться в ванну, ведь в последний раз она мылась еще в серале Калима.
Элисса нетерпеливым жестом пригласила ее в ванну, и Криста быстро скинула с себя халат, настолько грязный и порванный, что его уже невозможно было починить. Теплая вода заплескалась, лаская округлые груди с розовыми сосками, расслабляя мускулы, сведенные судорогой от долгой езды верхом. Криста блаженно вздохнула, когда Элисса начала тереть ее тело большой губкой, намыленной душистым мылом. Потом красавица берберка взялась за спутанную гриву белокурых волос, неохотно признав, что они очень красивы. Наконец она смыла мыло чистой водой из кувшинов, и волосы Кристы снова заблестели, как драгоценный шелк.
– Теперь отдыхай, – отрывисто бросила Элисса. – Я скоро вернусь и разотру тебя. – Потом она ушла, прихватив с собой грязную одежду.
По правде говоря, Элиссу совсем не устраивала роль служанки, которую ей пришлось исполнять. Почему великий шейх хочет взять к себе в постель эту женщину, хотя он еще не уделил внимания ее юным прелестям? Во всей деревне она оставалась единственной девственницей, достигшей пятнадцатилетнего возраста, и все потому, что ее господин так долго находился в отъезде. Теперь, когда он вернулся, Элисса ждала, что он позовет ее, но, как видно, он предпочел эту костлявую блондинку ее цветущей красоте. Эта женщина стара – ей по крайней мере двадцать, с отвращением прикидывала Элисса. Единственным утешением была мысль о том, что, когда господин пресытится этим белым телом, он наконец обратит свое желание к ней.
Элисса так долго не возвращалась, что вода в ванне успела остыть, как и ночной воздух в шатре. Криста вылезла из воды, вытерлась мягкой белоснежной простыней и, не одеваясь, вытянулась лицом вниз на мягких подушках, ожидая Элиссу. Некоторое время она лениво размышляла о том, куда подевалась девушка, но глаза ее закрывались сами собой, и она задремала.
Сон унес ее в другой мир, полный эротических грез, в котором не существовало никого, кроме нее и Марка. Она мечтала о его нежных руках и губах, о его сильном теле, прижимавшемся к ее телу, о нежных словах, произносимых этим низким глуховатым голосом, который она так любила. Она хотела, чтобы ее руки вновь ощутили его упругие мышцы, густые жесткие волосы на груди и руках, хотела почувствовать, как его плоть входит в ее тело, заполняя его, заставляя ее содрогаться от наслаждения, которое никто не мог дать ей, кроме Марка.
Вдруг полог откинулся, и единственный светильник, оставленный Элиссой, погас. Шатер погрузился в темноту. Краешком сознания Криста отметила, что освещение изменилось, но она была слишком поглощена своими видениями и лишь слегка застонала от удовольствия, почувствовав, как по коже растекается масло и чьи-то нежные руки разминают ее натруженные мышцы. Элисса действительно в совершенстве владеет искусством массажа, сквозь сон подумала она, не замечая, что волшебные руки слишком велики, а кожа на них слишком груба для молоденькой девушки.
Руки на мгновение замерли, но затем возобновили свою работу, спустившись от белых плеч и спины к тонкой талии и дальше, к округлым бедрам и длинным ногам, словно нарочно обойдя вниманием две прелестные выпуклости ягодиц. Колени, щиколотки и каждый палец на ноге были тщательно размяты, а когда руки начали массировать ступни, Криста снова застонала. Ощущение было настолько сильным, что она наконец проснулась. Руки снова стали подниматься, нежно касаясь чувствительной кожи внутренней поверхности бедер, но старательно избегая той влажной розы, которая начала пульсировать и наполняться сладкой тяжестью.
– Элисса, я думаю, тебе не стоит… – начала было Криста, но она не докончила фразы, потому что руки, скользкие от благоуханного масла, замерли и стиснули мягкие округлости ее ягодиц.
– Элисса, как ты смеешь!
– Перевернись, – прошептал ей в ухо мужской голос. – Неужели мои руки так похожи на женские?
Криста вздрогнула, потеряв дар речи и слишком ошеломлена, чтобы сопротивляться, когда ее мягко, но решительно перевернули на спину. Потом она почувствовала приятный холодок от ароматного масла, и те же руки снова заскользили по ее груди и животу. Движения их были столь утонченно эротичны, что у Кристы перехватило дыхание.
– Кто ты? – еле слышно прошептала она, а ее руки невольно потянулись к широким плечам, прикрытым шелковистой тканью.
Ответа не последовало, и волшебные руки стали спускаться ниже по животу к ногам, которые сами собой раздвинулись при их прикосновении. Криста совсем не чувствовала страха – только удовольствие.
– Ты Пустынный Ястреб? – спросила она. – Почему ты не хочешь показать свое лицо?
– Всему свое время, – коротко ответил он, и Криста почувствовала, как его рот нашел упругий сосок и жадно вобрал его в себя, слегка прикусив губами.
– О боже! – воскликнула она.
– Ты правильно делаешь, что призываешь своего бога, ибо скоро ты почувствуешь себя на небе.
Она открыла было рот, но не сумела произнести ни слова протеста, потому что он заполнил ее рот своим языком, и у нее мелькнуло какое-то смутное воспоминание. Поцелуй длился, требуя ответа, и она дала этот ответ. Его ладони лежали на ее грудях, которые целиком умещались в них, а пальцы время от времени сжимали соски, посылая по всему телу Кристы горячие волны. Он оторвался от ее губ, на мгновение его горячий язык обжег пупок, потом он зарылся лицом в светлый треугольник ее волос между бедрами. Все ее тело содрогнулось, когда его язык коснулся сокровенной пульсирующей точки, и с ее губ сорвался крик:
– О, прошу тебя!
Она сама не знала, о чем просит – чтобы все это прекратилось или продолжалось вечно. Но он не остановился, его ласки стали еще более страстными. Его язык раздвигал нежные складки, сильными движениями возбуждал набухший бутон – средоточие самой чувственности, и наконец он скользнул в глубину этой драгоценной раковины, полной сладостной влаги. Он придерживал ее бедра, и стоны, которые слетали с ее уст, разжигали желание, которое так долго зрело в нем.
Волны наслаждения поднимали ее все выше, она чувствовала, что вот-вот потеряет сознание, и в отчаянном порыве отшвырнула прочь его головной убор и запустила пальцы в его густые волнистые волосы. И вдруг весь мир словно взорвался, и раздался ее ликующий крик.
По ее телу еще долго прокатывались судороги неизъяснимого блаженства. Он держал ее в объятиях, шепча слова, которых она не слышала, а когда Криста успокоилась, отпустил ее. Криста пробормотала что-то в знак протеста, потянулась за ним, потом услышала шелест шелка и снова почувствовала его тело, уже обнаженное, рядом с собой. И снова начался изысканно медленный подъем к вершине желания, искусством которого он владел в совершенстве, так же как искусством управлять своим телом и сдерживать страсть до решающего момента. Криста изогнулась, протянула руку и сжала в ней что-то огромное, с невероятной мощью пульсировавшее, гладкое и твердое. «Стальной клинок в шелковых ножнах», – подумала она.
Его рука накрыла мягкое возвышение внизу ее живота, а пальцы скользнули во влажную щель, в которую он так жаждал погрузиться, чтобы навеки стать единым целым с этим прекрасным женским телом. Криста почувствовала, что не может больше вынести этой муки, как бы сладка она ни была, и она сама направила то, что сжимала ее рука, во влажный жар своего лона. Он хрипло застонал, сжал ее бедра и, без малейшего усилия перевернув и подняв ее, так что она на мгновение повисла над ним в воздухе, опустил на свою до предела напряженную плоть. Сжимая коленями его узкие сильные бедра, она начала двигаться в такт его движениям, а потом ее тело само стало выбирать темп, а конь, которого она оседлала, послушно следовал за своей прекрасной всадницей.
По его прерывистому дыханию Криста поняла, что он приближается к той точке, откуда нет возврата, и ее собственное дыхание тоже учащалось – вздох за вздохом, – пока наконец все ее существо словно вспыхнуло и взлетело в небо, разорвавшись на тысячу частиц. В то же мгновение он перестал сдерживаться, и взрыв, потрясший его, был не менее яростным.
Медленно спускаясь с тех высот блаженства, которые дано достигать только любящим, Криста не отпускала сильные руки, крепко державшие ее в объятиях, и с нарастающим смятением спрашивала себя, почему она оказалась способна так пылко отвечать на страсть человека, которого она совсем не знала. Она уже испытывала чувство вины, понимая, что предала Марка, и в то же время голос тела продолжал твердить, что не может быть ничего более естественного, чем принимать ласки этого человека. Криста закрыла глаза и погрузилась в то состояние полного умиротворения, которое она ощущала на борту «Милого друга» после ночи любви с Марком.
Сквозь сон до нее донесся низкий глубокий голос, похожий на голос, который она так любила:
– Разве я не говорил тебе, прекрасная сирена, что мы встретимся вновь? Теперь ты убедилась в том, что нам судьбой назначено любить друг друга? Теперь ты веришь в кисмет?
Был ли то голос Марка, прозвучавший во сне, или голос великого шейха, который она услышала наяву? Криста заснула, так и не разгадав этой загадки.
