Текст книги "Повелители стрел"

Автор книги: Конн Иггульден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Чингис уже ждал их. Молодой гонец, тяжело дыша, стоял рядом с ним.

– Где разведчики? – спросил хан, отметив мрачное выражение лиц обоих братьев.

– Мертвы, брат. Путь преграждает стена из черного камня высотой в сотню юрт, а может, и еще выше.

– Мы заметили человек пятьдесят лучников, – добавил Хачиун. – Как мы поняли, они не слишком искусны; впрочем, там трудно промахнуться. Стена находится в конце узкого прохода, ущелья меж крутых скал. Я не знаю, как их обойти.

Чингис нахмурился и встал. Потом прищелкнул языком и вышел из юрты на слепящее солнце. Хасар и Хачиун последовали за ним, не замечая Субудая, который не отставал от них ни на шаг.

Чингис стоял на сине-зеленом песке и смотрел вверх. В руках он держал палку, которой что-то чертил на песке.

– Покажите! – приказал хан.

Хачиун забрал у него палку и стал рисовать аккуратные линии. Хасар зачарованно смотрел, как его брат воссоздает на рисунке ущелье, которое видел несколько часов назад. В дальнем конце ущелья Хачиун изобразил стену со сводчатыми воротами, и Чингис недовольно потер подбородок.

– Можно разобрать повозки, сделать деревянные щиты, и под их прикрытием люди подойдут ближе, – неуверенно произнес хан.

Хачиун покачал головой.

– От стрел щиты, может, и прикроют, но у самых ворот тангуты наверняка забросают нас сверху камнями и разобьют дерево в щепы.

Чингис поднял голову. За многочисленными шеренгами его людей простиралась голая, без единого деревца, пустыня. Строить было не из чего.

– Тогда придется их выманить, – сказал Чингис. – Притворимся, что отступаем, будем оставлять за собой разные ценности. Я пошлю туда людей в лучших доспехах, которые не так-то легко пробить стрелами, и воины сделают вид, что бегут, громко крича от страха. – Хан улыбнулся, представив себе это зрелище. – Может, тогда они научатся смирению…

Хачиун провел носком гутула по краю рисунка.

– Хорошая мысль, но мы не поймем, когда ворота откроются, – ущелье слишком извилистое. Едва мы скроемся из виду, будет невозможно узнать, вышло вражеское войско или нет. Послать бы двоих воинов на скалы по обеим сторонам, чтобы они нас предупредили, да вот только подъем там очень трудный, а наверху негде спрятаться. Их сразу же увидят.

– Дозволь мне сказать, повелитель, – вмешался Субудай.

– Я же приказал тебе молчать! – рассердился Хасар. – Разве ты не видишь, что мы говорим о важных вещах?

Взгляды всех троих братьев обратились к юному воину. Тот густо покраснел.

– Простите. Я придумал, как узнать, что тангутское войско вышло из ворот.

– Кто ты такой? – спросил Чингис.

Субудай поклонился и ответил дрожащим голосом:

– Субудай из племени урянхай, повелитель. – Он на миг запнулся, а затем продолжил: – Из монгольского народа. Я…

Чингис остановил юношу жестом.

– Помню. Расскажи, что ты придумал.

Субудай взволнованно сглотнул и начал говорить. Его замысел был настолько прост, что братья удивились: как это им самим не пришло в голову? Чингис пристально посмотрел на юношу, тот смущенно отвел глаза.

Пока Чингис с братьями размышляли, Субудай молчал, изнывая от ожидания. Казалось, прошла целая вечность, когда великий хан наконец кивнул.

– Может, и получится, – произнес он нехотя.

Субудай, довольный собой, будто стал выше.

– Хачиун, займись, – велел Чингис. Его рассмешила ребячья гордость Субудая, и он ухмыльнулся. – А потом я сам поеду взглянуть на место, о котором ты говоришь.

Настроение Чингиса резко поменялось, когда он подумал о том, что придется разломать часть повозок, на которых монголы кочевали через пустыню. Дерева не хватало, и каждую из них, много раз чиненную, передавали по наследству из поколения в поколение. Однако другого выхода не было.

– Возьми первые десять повозок, которые попадутся тебе на глаза, и вели сделать из дерева передвижное укрытие.

Чингис увидел, что Хачиун перевел взгляд на ханскую юрту, и фыркнул.

– Начни со следующей повозки, а мою не трогай!

Хачиун ускакал исполнять приказ брата, а Чингис обратился к Субудаю:

– Я обещал коня и доспехи. Чего тебе еще?

Юноша смутился и побледнел. У него и в мыслях не было выпросить у хана еще один подарок, он только хотел помочь.

– Ничего, повелитель. Для меня счастье идти в поход со своим народом.

Чингис взглянул на него и задумчиво почесал щеку.

– Он отважен и умен, Хасар. Дай ему десять человек, когда будем брать стену.

Хан снова перевел желтые глаза на ошеломленного Субудая.

– Посмотрю, как ты поведешь в бой опытных воинов.

Подождав немного, Чингис добавил, желая остудить пыл загордившегося юноши:

– Если не справишься, тебе не дожить до заката.

Субудай отвесил низкий поклон: даже ханское предостережение не омрачило его радости. Чингис усмехнулся про себя.

– Хасар, вели привести моего коня. Пора мне самому взглянуть на эту стену и лучников, которые посмели встать на моем пути.

ГЛАВА 5

Защитники Западного Ся даже не представляли размеров войска, которое перешло пустыню, чтобы напасть на их страну. Чингис с дюжиной нукеров подъехал к стене на расстояние выстрела. Основные силы остались сзади, в извилистом ущелье. Хан решил, что не пошлет своих воинов на скалы, дабы не вызвать подозрений у людей в крепости. Дозорные на вершинах свидетельствовали бы, что у монголов имеется представление о стратегии, а весь план был рассчитан на то, что тангуты примут их за неискушенных в военном деле пастухов. Закусив нижнюю губу, Чингис смотрел на укрепленную стену. Лучники, как муравьи, сновали по ее краю. Время от времени кто-нибудь стрелял в воздух, проверяя, чем ответят враги. Чингис проводил глазами последнюю стрелу, которая воткнулась в землю в нескольких шагах от него. Его люди стреляли куда дальше, и хан презрительно сплюнул в сторону вражеских лучников.

В ущелье, куда не проникал ветер, стоял душный неподвижный воздух, в котором ощущался жар пустыни. Солнце поднялось высоко над головами, и тени почти исчезли. Чингис прикоснулся к отцовскому мечу – на счастье, развернул коня и поскакал туда, где его ждала сотня воинов.

Они молчали, выполняя приказ хана. Юные лица светились воодушевлением. Им, как всем монголам, гораздо больше нравилась возможность перехитрить врага, чем победить его превосходящими силами.

– Деревянный щит сколочен на скорую руку, – произнес Хасар, – но он поможет воинам добраться до стены. Я дал им еще кузнечные молоты – пусть испробуют ворота на прочность. Кто знает, вдруг прорвутся?

– Если им это удастся, пошли на помощь еще сто всадников, – велел Чингис. Он повернулся к Хачиуну, чтобы отдать последние приказы. – Держи остальных сзади. В ущелье слишком тесно – если наши люди двинутся всем скопом, их легко перебьют. Я не хочу, чтобы они вышли из повиновения от страха.

– Во главе второго отряда я поставлю Арслана, – сообщил Хачиун.

Выбор был правильный, и Чингис согласно кивнул. Кузнец станет следовать приказам даже под градом стрел.

Казалось, вдали маячат смутные очертания стены, хотя на самом деле она скрывалась за поворотом ущелья. Чингис не знал, что находится за темными камнями и сколько человек защищают проход. Какая разница? Не пройдет и двух дней, как в последних бурдюках закончится вода, люди начнут умирать от жажды, и все из-за его честолюбивых замыслов. Крепость должна пасть.

Многие воины держали в руках красивые копья и мечи, чтобы побросать их потом на землю – привлечь внимание защитников крепости и выманить их за ворота. На всех до единого были лучшие доспехи, копии цзиньских. Раскаленные от жаркого солнца железные пластины обжигали кожу, а шелковые рубахи-основы промокли насквозь от пота. Воины жадно глотали из бурдюков остатки воды. Людям, рискующим жизнью, Чингис разрешил напиться вдоволь.

– Мы сделали все, что могли, брат, – сказал Хасар, прерывая мысли хана.

Они оба смотрели, как Кокэчу ходит среди воинов, окропляя их драгоценной водой, и что-то бормочет. Многие склоняли головы, чтобы получить его благословение. Чингис нахмурился. Он представил на месте шамана Тэмуге и решил, что подобным занятием славы не сыщешь.

– Я поеду с первым отрядом, – пробормотал Чингис.

Хачиун покачал головой.

– Брат, нельзя, чтобы кто-нибудь увидел, как ты спасаешься бегством. Возможно, план не сработает и придется отводить назад все войско. Половина людей не знают, что мы задумали. Никто не должен усомниться в твоей храбрости. Будет достаточно, если воины поймут, что ты наблюдаешь за битвой. Я выбрал самых хладнокровных и отважных. Что бы ни случилось, они исполнят приказ.

– Они должны его исполнить, – ответил Чингис.

Оба его брата отошли в стороны, уступая дорогу ударному отряду под широким деревянным щитом. Люди гордо несли его над головой в напряженном молчании.

– Я хочу, чтобы мы покорили эту крепость, – обратился к ним Чингис. – Не силой, так хитростью. Некоторым суждено погибнуть. Помните: Отец-небо любит души храбрых воинов и примет их с радостью. Вы откроете путь в прекрасную загробную страну. Ударьте в барабаны и затрубите в рога. Пусть наши враги услышат и затрепещут. Пусть этот звук проникнет в самое сердце Си Ся и Цзинь.

Воины глубоко дышали, готовясь к предстоящему броску. Пронзительно закричала птица, кружившаяся над холмами в восходящих потоках теплого воздуха. Кокэчу радостно воскликнул, что это доброе предзнаменование, и многие воины посмотрели вверх, на синюю чашу неба. Дюжина барабанщиков начала выбивать ритм, зовя на бой, знакомый звук воодушевил воинов, заставил их сердца биться быстрее. Чингис махнул рукой, давая сигнал. Войско взревело, рога затрубили. Первый отряд двинулся к повороту в главное ущелье, затем с громким боевым кличем побежал быстрее. Защитники крепости что-то кричали в ответ, и эхо разносило их голоса.

– А теперь посмотрим, – произнес Чингис, то сжимая, то разжимая пальцы на рукояти меча.

Крики бегущих к стене воинов гулко отзывались в скалах. Люди, полуослепшие от пота, изнемогали под тяжестью деревянного сооружения. Было ясно, что щит сделали не зря – в считаные минуты он ощетинился черными стрелами с подрагивающим разноцветным оперением. Чингис отметил дисциплинированность вражеских лучников, которые спускали тетиву только после отрывистой команды. Несколько выстрелов достигли цели – передвижное укрытие оставило за собой три неподвижных тела, ничком лежащих на песке, однако к воротам приблизилось.

В ущелье раздался мерный глухой стук – молотобойцы ударили по воротам. Лучники засуетились, стали перегибаться через край и целиться в мельчайшие щели в щите. Монголы со стонами падали, откатывались из-под укрытия, их тела дергались всякий раз, когда в них попадали новые и новые стрелы.

На стену подняли тяжелые булыжники. Чингис тихо выругался. Хан обсуждал подобный поворот событий со своими темниками и все же невольно поморщился, увидев, как командир в украшенном перьями шлеме взмахнул рукой и что-то прокричал. Казалось, первый камень летит вниз целую вечность. Он рухнул с громким треском, заставив воинов под щитом упасть на колени. Пока люди пытались встать, молоты застучали сильнее, их удары походили на дробь оставленных позади барабанов.

Еще два камня – и деревянное сооружение развалилось. Монголы побросали молоты на песок и испуганно закричали, а лучники все стреляли, находя новые жертвы. Чингис, стиснув кулаки, наблюдал за тем, как разгоняют его людей. Ворота не поддались, и монголам не оставалось ничего, кроме как грозить врагам, в ярости потрясая оружием. Воины падали один за другим. Вскоре оставшиеся в отчаянии бросились наутек по ущелью.

Они бежали, а дождь свистящих стрел косил всех подряд. Меньше дюжины воинов добрались до безопасного места, куда не долетали стрелы, и теперь тяжело дышали, упершись ладонями в колени. Тропа была усеяна разными вещами, которые монголы бросили, убегая от врага. Из распростертых тел торчали стрелы.

Чингис медленно шагнул на середину тропы, не сводя глаз с торжествующих защитников крепости. Он слышал их ликующие возгласы и с трудом заставил себя повернуться к стене спиной, чтобы пойти назад. Крики тут же усилились и не смолкали, пока Чингис не скрылся из виду.

С самого верха стены Лю Кен смотрел, как уходит монгольский хан, и даже бесстрастное выражение лица не могло скрыть радости тангутского военачальника. Воины вокруг него счастливо улыбались и хлопали друг друга по спине, словно одержали великую победу. Лю Кен почувствовал, что в душе его закипает гнев на их глупость.

– Пусть лучников на стене сменят свежие воины! – скомандовал он, и улыбки исчезли. – Мы потеряли тысячу стрел, так что не забудьте вновь наполнить колчаны. Напоите людей водой.

Положив ладони на древние камни, Лю посмотрел вниз. Он был доволен лучниками, которые убили почти всех врагов, оказавшихся на расстоянии выстрела. Надо бы отметить их командира. Поначалу Лю встревожили удары молота, но ворота выдержали. А если бы не выдержали, кочевники вбежали бы прямо в закуток, окруженный высокими стенами, с лучниками на каждой. Прекрасная крепость, и хорошо, что ему удалось стать свидетелем испытания ее надежности, пока он состоит на службе, решил Лю.

Он еще раз оглядел разбросанные по песку куски дерева и нахмурился. Все доступные тан гуту сведения о кочевых племенах предполагали, что даже если они и решатся напасть на крепость, то поведут себя как дикие животные. Деревянный щит говорил об умении кочевников мыслить стратегически, что весьма не нравилось Лю Кену.

«Надо упомянуть об этом в докладе правителю провинции. Пусть сам решает, что делать», – так думал Лю, озирая тела врагов. До сегодняшнего дня защитникам крепости не приходилось использовать камни. Многие из них обросли мхом от многолетнего лежания на стене. Нужно пополнить запасы камней из хранилища; впрочем, для таких обыденных забот есть чиновники. Пора им заняться по-настоящему важным делом, а не только распределением пищи и воды, решил Лю.

Сзади послышался стук сандалий, Лю Кен обернулся и едва сдержал разочарование, увидев, что на стену поднимается начальник крепости. Шен Ти не был военным, и Лю приготовился отвечать на его глупые вопросы. Толстяк шумно пыхтел, взбираясь по крутой лестнице, и Лю Кену пришлось отвести взгляд, чтобы не видеть слабость старшего по должности. Он молча ждал, пока Шен Ти, тяжело дыша, не подойдет к нему и не посмотрит вниз.

– Мы прогнали паршивых псов, – сказал Шен Ти, еле отдышавшись.

Лю склонил голову в безмолвном согласии. Когда враги напали на крепость, начальника нигде не было видно. Наверняка прятался с наложницами в своих покоях на другой стороне крепости. С мрачным юмором Лю вспомнил слова великого полководца Сунь-цзы об оборонительной войне. Шен Ти явно предпочел «укрыться в глубинах преисподней», но только потому, что Лю Кен был на месте и сумел отбить атаку. И все же начальство надо уважать.

– Повелитель, я пока не буду трогать тела – хочу убедиться, что никто не притворяется мертвым. А на рассвете пошлю людей собрать оружие и стрелы.

Шен Ти бросил взгляд в ущелье. На земле валялись какие-то короба, рядом – красивое копье в человеческий рост длиной. Отправь туда простых воинов – вмиг приберут к рукам все ценное. Начальник крепости прищурился и увидел, как что-то блеснуло золотым и зеленым.

– Лю, будешь за главного. Пошли вниз людей – посмотреть, целы ли ворота. Пусть принесут мне все, что найдут ценного.

Лю едва не передернуло от неприкрытой алчности начальника крепости. У уйгуров сроду не водилось дорогих вещей. Может, у этих оборванцев и найдется несколько кусочков блестящего металла, но не более того. Однако Лю не принадлежал к знати и потому низко поклонился.

– Слушаю, мой повелитель, – сказал он.

Шен Ти, на пухлых губах которого играла легкая улыбка, по-прежнему глядел вниз. Лю щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание лучников, пьющих по очереди из ведра.

– Я намерен обобрать мертвецов, – сообщил он и сделал глубокий вдох, понимая, что выдал недовольство постыдным приказом. – Вернитесь на свои места и будьте готовы к новому нападению.

Люди тотчас послушались, бросив ведро, которое с грохотом откатилось, пока они торопливо поднимались на край стены. Лю тяжело вздохнул и сосредоточился на полученном задании. Уйгуры, несомненно, за все заплатят, когда император узнает о нападении. Си Ся – мирное государство, и при дворе об этом будут говорить долгие месяцы. Наверняка на много лет прекратят торговлю и пошлют войска ко всем уйгурским селениям, чтобы наказать обидчиков. Такая война не нравилась Лю, и он решил, что попросит о переводе обратно в Иньчуань. Там всегда нужны опытные стражники.

Отрывисто приказав дюжине копьеносцев следовать за ним, Лю спустился по прохладным ступеням к внешним воротам. Изнутри было видно, что во время нападения ворота почти не пострадали, и в тени высокой стены Лю подумал о печальной судьбе глупцов, что попытались их сломать. Вот уж не хотелось бы оказаться среди них! Не забыв проверить, заперты ли внутренние ворота, Лю поднял руку, чтобы отодвинуть засов на внешних. Конечно, Сунь-цзы – величайший из стратегов империи Цзинь, однако он даже не подозревает о трудностях военной службы под началом такого алчного командира, как Шен Ти.

Лю еще раз вздохнул и настежь распахнул створку, впустив в проем луч яркого цвета. Люди позади него зашевелились, готовые исполнить приказ, и он кивнул их командиру.

– Я хочу, чтобы два человека охраняли вход. Остальные пусть соберут пригодные стрелы и все ценное. Если вдруг что-либо пойдет не так, бросайте добычу и бегите к воротам. Не разговаривайте и не отходите от стены дальше чем на пятьдесят шагов, даже если увидите на песке изумруды величиной с утиное яйцо. Слушайте мои приказы.

Воины отсалютовали, а командир, хлопнув по плечу двоих, велел им остаться на страже. Лю кивнул, щурясь, пока глаза привыкали к солнцу. Разве можно ждать четкого выполнения приказа от воинов, несущих службу в отдаленной крепости? Почти каждый из них, будучи в регулярной армии, либо совершил проступок, либо перешел дорогу какому-нибудь влиятельному человеку. Наверняка Шен Ти тоже оступился в прошлом, когда еще был в политике, хотя, конечно, толстяк никогда не станет изливать душу простому воину, пусть даже и высокого ранга.

Лю медленно выдохнул, проверяя в уме, все ли сделал правильно. Вроде ничего не забыл. Однако Лю не покидало странное предчувствие, которое ему очень не нравилось. Лю перешагнул тело, отметив, что на воине доспехи, весьма напоминающие его собственные. Он нахмурился – никто раньше не слышал, чтобы уйгуры копировали цзиньские доспехи. Пусть грубо сделанные, они вполне годились для сражений. Неприятное предчувствие усилилось.

Лю всей тяжестью наступил на вытянутую руку, готовясь в любой миг отскочить. Кость хрустнула, однако человек не пошевелился. Лю удовлетворенно кивнул и пошел дальше. Возле ворот тела лежали гуще. У двоих воинов горла были пробиты стрелами. Рядом с ними валялись тяжелые молоты, Лю поднял один молот и прислонил к стене – чтобы захватить на обратном пути. Молот был тоже подозрительно искусно сделан.

Лю прищурился, наблюдая за своими людьми. Те разбрелись по ущелью, поднимали с песка оружие. У Лю слегка отлегло от сердца, когда он увидел, как двое выдергивают стрелы из тела вражеского воина, похожего на дикобраза из-за торчащих древков. Он вышел из тени стены и поморщился от яркого солнца. В тридцати шагах лежали два короба. Лю знал: Шен Ти следит, не найдется ли там чего-нибудь ценного. С какой стати кочевникам брать с собой в сражение золото и серебро, Лю не понимал, но все-таки направился по раскаленному песку к коробам, держа руку на эфесе меча. Может, там змеи или скорпионы? Он слышал, что иногда ящики с ядовитыми тварями используют для осады городов – закидывают за крепостные стены. С другой стороны, у кочевников нет ни катапульт, ни лестниц.

Лю вытащил меч, кончиком клинка поддел один из коробов и опрокинул его. Оттуда выпорхнула стайка птиц и взмыла ввысь. Лю испуганно отпрянул.

Какое-то время Лю стоял и смотрел на птиц, недоумевая, для чего их оставили жариться на солнцепеке. Тангут поднял голову, следя за их полетом, и от внезапной догадки его глаза наполнились страхом. Да это же сигнал!

Тотчас раздался глухой топот, казалось, земля задрожала под ногами.

– К воротам! Скорее! – закричал Лю, размахивая мечом. Воины замерли, ошеломленные, у некоторых в руках были охапки стрел и мечей.

– Бегите назад! – еще раз крикнул Лю. Бросив взгляд в ущелье, он заметил первые темные ряды несущихся галопом всадников и побежал к воротам. Если эти глупцы замешкаются, пусть винят сами себя.

Едва сделав несколько шагов, Лю в ужасе остановился. Кое-где у ворот тела, утыканные стрелами, поднимались на ноги. Среди них был и воин, который не подал признаков жизни, когда Лю сломал ему руку. Гул за спиной становился все громче, Лю подавил приступ паники и снова побежал вперед. Он увидел, что ворота начали закрываться, однако один из вражеских воинов успел сунуть в щель руку. Рука тут же была изрублена на куски, кочевник взвыл от боли. Его соплеменники, оказавшиеся рядом, силой распахнули ворота и бросились на защитников крепости.

Завопив в бессильной ярости, Лю не увидел стрелу, ударившую его в шею. Почувствовав резкую боль, он рухнул на песок, в глазах померк свет. Лю был уверен, что внутренние ворота закрыты, ведь он сам видел, как их запирали. Значит, еще не все потеряно. Последние мысли Лю угасали, словно захлебываясь в крови, топот копыт становился тише. Наконец все исчезло.

Субудай поднялся с песка. За стрелой, сбившей его с ног в самом начале атаки, последовали две другие – они застряли в доспехах. Ребра юноши ныли, каждый шаг отдавался болью, по бедру текла кровь. В ущелье, подобно грому, грохотала скачущая во весь опор конница. Звенели луки. Субудай посмотрел вверх и увидел летящие тучей стрелы. Сзади заржала лошадь. Заметив, что ворота открыты и тела убитых мешают их закрыть, Субудай, пошатываясь, побрел туда.

Он стал искать глазами десятерых воинов, которых ему дал Чингис. Четверо из них сражались у ворот, остальные неподвижно лежали на песке – они действительно были мертвы. Субудай проглотил комок, перешагнул через одного воина, тоже урянхайца.

Стук копыт за спиной стал громче – еще немного, и волна всадников сшибет юношу. Похоже, ранение слегка оглушило Субудая: ему казалось, что все происходит очень медленно и он слышит собственное тяжелое дыхание. Субудай закрыл рот, злясь на себя за проявление слабости. Впереди уцелевшие воины пробивались к воротам, мечами прокладывая дорогу. Толстые каменные стены заглушали щелканье тетивы. Люди пытались войти в ворота – и падали, сраженные стрелами. Мысли Субудая прояснились, а чувства стали острее. Рядом с ним стрелы вонзались в песок, Субудай их словно не замечал. Он громко крикнул, приказывая воинам остановиться. Голос хрипел и срывался, но, к радости Субудая, люди послушались.

– Сделайте щиты из обломков дерева. Возьмите молоты, – велел Субудай, сам показывая пример.

Всадники вокруг него выпрыгивали из седел, бряцая доспехами. Хасар рванулся вперед, Субудай схватил его за руку.

– Там внутри лучники. Но мы можем укрыться за кусками дерева.

Вокруг них падали стрелы, исчезали в песке, виднелись только черные перья. Хасар бросил короткий взгляд на руку Субудая, напоминая юному воину, кто здесь главный. Когда Субудай разжал пальцы, Хасар стал отдавать приказы. Люди поднимали обломки деревянного сооружения и, держа их над головой, вбегали в ворота.

Снова застучали молоты, лучники со стены стреляли в закуток между внешними и внутренними воротами. Некоторые стрелы попадали в цель, даже грубые щиты не спасали. Хасар, стоя на раскаленном песке, велел своим воинам осыпать тангутов дождем стрел, мешая им прицеливаться до тех пор, пока монголы не войдут в крепость. Хасар сердито кусал губы, понимая, что войско открыто со всех сторон, но двигаться дальше невозможно – внутренние ворота еще держатся. Тяжелые удары молотов заглушали крики и стоны умирающих воинов.

– Беги туда, проверь, может, они там прохлаждаются, пока мы ждем! – крикнул Хасар Субудаю.

Юноша кивнул и поспешил к своим людям. Проскочив полосу тени, он очутился в пятне яркого солнечного света, увидел вражеских лучников, которые, не отводя холодных глаз от тесного пространства между воротами, пускали туда одну стрелу за другой.

Субудай едва успел укрыться за куском дощатого щита. Стрела вскользь задела его руку, и он громко выругался. Только один человек из его десятка был еще жив.

В крошечном закутке между воротами могло поместиться не больше дюжины воинов. Несколько человек отчаянно колотили молотами в створки ворот, остальные держали над головами импровизированные деревянные щиты, тесно прижимаясь друг к другу. Песок под ногами густо ощетинился стрелами, стал гуще, чем собачья шерсть. Еще больше стрел летело со стен. Субудай слышал отрывистые приказы на чужом языке. Если сверху сбросят камни, атака захлебнется еще до того, как сломают внутренние ворота, подумал он, с трудом подавляя страх. Субудаю казалось, что он в ловушке. У воина рядом не было шлема – потерял в бою. Вдруг он громко охнул и упал ничком, из его горла торчала стрела, выпущенная почти отвесно. Субудай подхватил его обломок щита и поднял, вздрагивая каждый раз, когда стрела ударяла в доски. Молоты били ужасающе медленно. Вдруг Субудай услышал, как один из воинов испустил радостный крик, и монотонный гул ударов сменился другим звуком: воины начали крушить треснувшие доски ногами.

Ворота распахнулись так резко, что несколько человек рухнули наземь. Самые первые погибли почти сразу, встреченные залпом арбалетных стрел. Следом в крепость ворвались люди Хасара, яростно крича в предвкушении битвы. Они наступали, теснились в воротах, спотыкаясь о тела убитых.

Субудай не мог поверить, что еще жив. Вытащил подаренный Чингисом меч и побежал вперед с толпой воинов, радуясь, что выбрался на свободу из смертоносного пространства между воротами. Арбалетчики не успели перезарядить оружие, и Субудай убил первого врага прямым ударом в горло, пока тот стоял, растерянный от ужаса. Многие из монголов, ворвавшихся в крепость, были ранены и истекали кровью, но они выжили и теперь с ликованием бросились на тангутов. Те, кто бежал впереди, поднимались по деревянным лестницам и довольно ухмылялись при виде вражеских лучников, по-прежнему целившихся в проем между стенами. Монгольские луки били без промаха, защитники крепости падали, словно под ударами молота.

Войско Чингиса начало просачиваться через ворота, заполнять крепость. Первая волна атакующих шла беспорядочно, не подчиняясь ничьим приказам. Субудай знал: пока старшие военачальники вроде Хасара или Арслана не возьмут командование на себя, он волен убивать сколько сможет. Из горла юноши вырвался неистовый крик восторга.

Без Лю Кена, который мог бы организовать оборону, тангуты отступили и в панике разбежались перед вражеским войском. Оставив коня в ущелье, Чингис вошел во внешние ворота и пролез, нагнувшись, в разбитые внутренние. Он видел, как его воины сокрушают защитников крепости, и его лицо светилось гордостью и торжеством. Впервые за время своего существования племена смогли нанести ответный удар тем, кто так долго держал их под пятой. Для Чингиса не имело значения, что воины Западного Ся не считали себя цзиньцами. Для его народа они принадлежали к одной древней, ненавистной монголам расе. Хан увидел, что некоторые из вражеских воинов побросали оружие, покачал головой и окликнул случившегося поблизости Арслана.

– Арслан, пленных не брать! – велел Чингис. Темник послушно кивнул.

После ханского приказа тангутов стали уничтожать методично и размеренно. Их отыскивали в подвалах крепости и волокли на расправу. К концу дня трупы вражеских воинов свалили в огромные кучи на обагренных кровью камнях внутреннего двора. Колодец стал местом всеобщего притяжения, каждый измученный монгол находил время утолить жажду, ведрами лил воду в пересохшее горло, пока наконец все не напились вдоволь и не вымокли. Они победили пустыню!

На закате Чингис сам подошел к колодцу, переступая через скрюченные тела. При его приближении воины замолчали, а один наполнил кожаное ведро водой и подал хану. Когда Чингис наконец утолил жажду и улыбнулся, монголы громко закричали, заулюлюкали, и эхо отражало их голоса от стен, разносило далеко вокруг. Воины бродили по лабиринту комнат и залов, галерей и коридоров, столь непривычных их взгляду. Как стая диких псов, они добрались до дальнего конца крепости, оставляя черные камни на своем пути залитыми кровью.

Начальника крепости нашли в покоях, увешанных шелковыми занавесями и бесценными гобеленами. Потребовалось трое крепких воинов, чтобы выбить окованную железом дубовую дверь в комнату, где прятался Шен Ти с дюжиной дрожащих от страха женщин. При появлении Хасара Шен Ти попытался заколоть себя кинжалом. Толстяк был так напуган, что клинок дрогнул во вспотевшей ладони, лишь слегка поцарапав кожу. Хасар вложил меч в ножны, взял пухлую руку Шен Ти, державшую кинжал, и направил оружие к горлу тангута. Шен Ти, утратив самообладание, стал сопротивляться. Ханский брат оказался сильнее и точно нанес удар, отступив на шаг прежде, чем брызнула кровь, и тангут забился в предсмертной агонии.

– Это был последний! – произнес Хасар.

Он бросил взгляд на женщин и прищелкнул языком. Странные создания, кожа выбелена так, что цветом напоминает кобылье молоко, но до чего же хороши! Аромат жасмина смешивался с запахом крови, и Хасар хищно улыбнулся. Его брат Хачиун взял в жены девушку из племени олхунутов, в его юрте уже подрастали двое ребятишек. Первая жена Хасара умерла, и он сейчас был одинок. Интересно, разрешит ли ему Чингис жениться на двух или трех иноземках? Мысль Хасару понравилась. Он подошел к дальнему окну, чтобы посмотреть на земли Си Ся.

Крепость стояла высоко в горах. Хасару открылись два скалистых хребта, простирающихся в туманную даль, а между ними – широкая долина. Далеко внизу зеленели поля, виднелись многочисленные деревни и усадьбы. Хасар удовлетворенно вздохнул.

– Все равно что сорвать спелый плод, – сказал он и повернулся к Арслану, который только что шагнул в покои. – Пошли кого-нибудь за моими братьями. Хочу, чтобы они тоже это увидели.