Текст книги "Академик Ландау. Как мы жили"

Автор книги: Конкордия Ландау-Дробанцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Ещё раз меня качнуло крепким солёным морским ветром: это профессор университета Л. словесно подкреплял своё возмущение по поводу того, как я посмела из него сделать дурака.

Тихо повернулась, пошла домой. Он попробовал меня вернуть, я молча протянула ему окровавленный носовой платок. Я шла домой умиротворённая, во мне не было обиды. Я получила отпущение грехов за своё недостойное поведение, за то, что дурачила не только Колю, но и Дау! Попав домой, я расхохоталась. Даунька моментально на мой смех слетел вниз ко мне. Увидев моё окровавленное лицо, он обомлел:

– Коруша, что с тобой?

– Меня побил Колечка, – весело ответила я.

– Коруша, расскажи подробнее, это ведь так интересно. Значит, это правда, когда бьёт любимый, это действительно может быть приятно?

– Да, Зайка мой любимый. Я очень счастлива. А ты за столько лет нашего романа не догадался угостить меня ни одной оплеухой. А теперь я знаю, как сыплются искры из глаз, это очень красиво!

Я жадно впилась глазами в лицо Дауньки, в нем светилась чистота красивой, светлой человеческой души. Что-то удивительно детское, удивительное прекрасное выражала его улыбка. Я потянулась к нему. Мы были в тот вечер очень счастливы.

Смеясь, Даунька говорил: «Что ты есть? Ты есть жена. А что такое жена? „Золото купит четыре жены, конь же лихой не имеет цены“. Конь и тот в сравнении с женой не имеет цены. А кому нужен конь? В наши времена? Так что ты, жена, совсем обесценилась. Ты есть моя жена, и уже много лет, а я все влюблён в тебя, ты самая красивая, разлюбить тебя невозможно. Я так счастлив, что отучил тебя от ревности, что мне от тебя ничего не надо скрывать, наоборот, вместо злобности я рассчитываю на твой добрый совет. Я счастлив нашей любовью, но любовницы у меня есть и ещё будет много других. Только вот моя Гера начала бузить: наверное, она меня просто не любит».

Выслушав наивные жалобы на его возлюбленную, сфальшивить я не смогла. Уж коль он мне так доверяет, надо быть справедливой, даже в ущерб себе:

– Нет, Даунька, она тебя любит. Узнав тебя, не любить тебя немыслимо. У неё естественное желание женить тебя на себе.

– Но ведь она знает, что я женат.

– Но твоей жене 40 лет, а ей 25. Ей тоже нужен муж, ей тесно жить в родительской квартире. Даунька, сейчас в моду входят кооперативные квартиры. Подари ей квартиру.

– Этого я сделать не могу. Это все равно, что покупать любовь. Вот когда она меня бросит и если ей будет плохо, но она не будет моей любовницей, тогда я ей подарю квартиру.

Однажды в обыкновенный рабочий день раздался звонок. Открываю: «Академика Ландау можно видеть?». Молодая женщина, миловидная, но вызывающе дерзкий вырез на платье, в рабочее время дня – платье вечернего покроя.

– Дау, к тебе пришли, – сказала я, пропуская гостью вперёд. Волна приторных духов. «Таких физиков не бывает!» – подумала я.

А вечером за ужином спросила Дау:

– Что это за девица была у тебя?

– О! Это с радио. Она пришла брать у меня интервью. Потом ей стало жарко, она попросила расстегнуть ей лифчик и так легко, без всяких проволочек отдалась мне.

– И ты раньше с ней не был знаком?

– Ну, конечно, нет. Первый раз в жизни встретил высококультурную девицу. А мне, Корочка, это сейчас очень кстати. Вчера вечером мне Гера объявила, что она выходит замуж за Акпера. У него очень хорошая квартира. Приличный мужчина не должен жить без любовницы. У этой девицы с радио красоты не хватает, но грудь хороша, при том она так легко мне досталась, пока не подвернётся что-нибудь более приличное, можно перебиться. Правда, мне потом показалось, что она не очень чистая. Её надо перед употреблением мыть в ванной.

Все познаётся в сравнении. Когда появилась Гера, я была тронута тактом Верочки. Верочка не приходила к Дау домой. И я не переживала мучительные часы, созерцая освещённую макушку липы под окном. Но когда появилась эта Ирина Рыбникова с радио, я с опозданием оценила достоинства Геры. Гера не пользовалась ванной, вела себя тихо. Она без скандалов хотела женить Дау. Не получилось. И она с достоинством вышла замуж.

Ирина с первых посещений решила вызвать скандал между мной и Дау. Вероятно, нарочно перепустила воду в ванной, втоптала грязными туфлями большие купальные простыни и полотенца, а постельное бельё у Дау старательно измазывала губной помадой. Но в наши мелкие женские отношения я Дау не посвящала. Просто перед её приходом я чистое постельное бельё у Дау заменяла грязным, простыни и полотенца доставала тоже из грязного белья. Ей, видимо, чистота постели не была знакома. Ну, а Дау был намного выше мелочей быта.

Мы обе получали, видимо, одинаковое удовлетворение. Только с того часа, когда Дау объявил мне так просто о своей близости с этой вульгарной девицей, внутренне я вся ощетинилась. Мне показалось, что у меня возникло брезгливое чувство даже к Дау.

Наши спальни помещались на разных этажах квартиры. Первое время под разными предлогами я избегала близости с Дау. А потом:

– Коруша, а не забузила ли ты? Я так боюсь, вдруг опять начнёшь ревновать?

– Я ревновать? Ну что ты, к этой грязнуле?

– О, Коруша, это не один её недостаток. Она не очень красива, а уж как глупа! Она не просто глупа – глупых девушек много, – она феноменально глупа.

– Дау, стыдно говорить сорокалетней жене так неуважительно о своей любимой девушке.

– Моя любимая девушка – ты. Этой Ирине я не говорил слова «люблю». Я не мог обхамить девицу, если она пришла с целью отдаться мне.

– Даунька, я никаких претензий к тебе не имею, но, кажется, сегодня она должна прийти. Пятница – это её день.

– Корочка, я с трудом перенёс её свидание на понедельник. Очень соскучился по тебе. Хочу побыть с тобой, ничего не могу поделать. Я свою сорокалетнюю жену люблю гораздо сильней, чем всех вместе взятых молодых любовниц.

А мною овладел снова зверь ревности. Хотелось броситься на Дау, избить его, исцарапать. Сегодня и завтра он захотел быть со мной, а в понедельник эта тварь явится опять! Нет, нет. Только бы он не заметил моей злости, надо играть.

– Даунька, милый, – елейно залепетала я, – сейчас у меня свидание с Колечкой, и потом, Даунька, я до чёртиков в него влюбилась. Я не могу больше и с тобой, и с ним. Я предпочитаю его одного без тебя!

– Корочка, это твоё законное и святое право, – сказал, поникнув, Дау.

Да, я имела право так сказать мужу!

Выскользнув из дома, я бросилась на тёмную липовую аллею. Рыдания душили, свежий ветер, шум лип успокаивал. Да, но этот хам Коля после мордобоя ни разу не позвонил. Даже не извинился. Черт с ним, уж очень глуп. Почему он пользуется успехом у женщин? Нет, он не мой герой, и очень мелкий человек. В первые дни нашего знакомства одолжил деньги. Все в нем было отталкивающим. Как Дау мог поверить, что я полюбила этого ничтожного, виляющего бабника? Мне стало тошно жить, сама себе была противна. Вдруг слышу шаги.

– Кора, здравствуйте.

– Коля, вы?

– Я не первый вечер провожу под вашими освещёнными окнами в надежде, что вы догадаетесь выйти. А вы все ублажаете своего повелителя?

– А почему вы не позвонили мне?

– Посмейте ещё раз сказать, что ваш повелитель не узнает голосов!

– Ну, случайно узнал Витьку. Коля, почему вы придаёте такое значение малозначительным фактам?

– Делать из меня дурака – это малозначительный факт?

– Вы преувеличиваете мою значимость. Подумайте, в состоянии ли я переделать природу? – сказала я, на всякий случай быстро отступив. – Что, ещё драться будете?

– Нет, постараюсь больше не драться. Кора, где ваш сияющий вид, почему вы не смеётесь? Сегодня у вас уже нет радости от встречи со мной?

– Коля, если говорить очень серьёзно и очень искренне, вы слишком, слишком большое место заняли теперь в моей жизни. Я никогда не была легкомысленна, а знаю вас так мало, мне очень не понравилось, когда вы без каких-либо вопросов с моей стороны так некрасиво осветили свои интимности с некой Линой и другими дамами. Согласитесь, это не по-рыцарски: честь дамы сердца должна быть священна и в прошлом, и в будущем, и в настоящем! Вы мне очень нужны! Но как с вами можно иметь дело, если вы уже впутали в наши отношения Витьку Гольданского. Мордобой простить и перенести легче, чем предательство. Витька не очень серьёзен, и ради каламбура и шутки он продаст самого себя. Коля, у меня к вам появилась серьёзная насторожённость! Наши отношения ещё не успели перешагнуть никаких границ, вы не имели права так поступать.

Стратегия моего хода нападения победила, этот хам стал серьёзно оправдываться, наглость исчезла. А вдруг он по-настоящему ещё влюбится? Нет, не это мне нужно, но поставить на колени прославленного бабника – в этом что-то есть.

Я не была уверена в правильности выбранного мною пути. Что делать? Так трудно мириться с непримиримым. Попробуйте не ревновать любимого, когда, мягко выражаясь, основания есть.

– Кора, что с вами сегодня, вы неузнаваемы. Молчаливы. О чем вы думаете?

– Коля, о любви! Только о могучей, только о беспредельной, всепокоряющей и всепрощающей любви!

– А разве такая бывает?

– Коля, должна быть!

– Кора, у меня путёвка с 1 августа в Сочи, санаторий «Правда». Если бы вы захотели, вы бы достали себе путёвку на тот же срок.

– Я уже захотела и обязательно достану путёвку туда же, на тот же срок, – сказала я, а про себя подумала: «Чудесно. Спутник, таскающий чемодан. А в Сочи на „Мацесту“ я должна ехать за счёт девиц Дау».

– Даунька, у Коли путёвка в Сочи в санаторий «Правда» с 1 августа. Ты мне сможешь достать путёвку туда же?

– Коруша, конечно, смогу. Я очень рад, что у тебя все так отлично устраивается.

– Ты ведь тоже не один едешь отдыхать?

– К сожалению, не с Герой.

– Но вчера у тебя была Гера.

– Ты смела подглядывать?

– Ни боже мой! Просто в ванной никто не шумел. Все было совсем пристойно. Это почерк Геры.

Чтобы не нарваться на штраф, я говорила улыбаясь, очень тихо и спокойно. И этот взрослый младенец поверил, что я примирилась с этой Ириной!

– Да, Коруша, кое-как я преуспел. У меня сейчас две любовницы. Теперь замужняя Гера бегает ко мне на тайные любовные свидания.

В омут! К черту в зубы бросишься! Предстоящее путешествие с Колей к берегам пламенной Тавриды показалось мне невинным пустяком.

В санатории моей соседкой по комнате оказалась молодая обаятельная женщина, прокурор из Магадана. Она была умна. Очень приятно общаться с умными людьми. Моё место в столовой имело преимущество: через несколько столиков по прямой я спокойно созерцала Колечку. У него соседкой по столу оказалась молодая блондинка. Когда после обеда он встал из-за стола, блондинка повисла у него на руке и энергично поволокла его из столовой. Не спеша, из столовой вышла и я. Но их и след простыл. У своего корпуса я встретила прокурора, она шла в палату.

– А где же ваш спутник, с которым вы прибыли из Москвы?

– Увели! А вы прокурор на отдыхе?

– Ничего не поделаешь. У меня серьёзная профессия. Не успели раздеться, стук в дверь. Я моментально нырнула в платяной шкаф: «Умоляю, вы меня не видели».

Вошёл Коля: «Извините, где ваша соседка?».

А умница прокурор его усадила, говоря: «Подождите, она, вероятно, сейчас придёт. Скоро начнётся мёртвый час. Пляж закрыт, она скоро появится». Остроумно ведя беседу с Л., она явно издевалась надо мной. Не скоро я выбралась из тёмного, душного шкафа в послеобеденную сочинскую жару августа.

– А вы ещё живы?

– О, прокурор, я в людях очень ценю чувство юмора.

– Кора, объясните этот цирк.

– Это совсем не просто. Я сама себя запутала. Пойдёмте лучше на пляж, после бани в платяном шкафу я хочу в море.

Я любила заплывать далеко, особенно вечером при закате, когда огненный диск солнца, у горизонта погружаясь в море, зажигает его сказочными соцветиями, а волны моря, сине-зеленые, чистые и прозрачные, вдруг пламенно искрят.

Неделю спустя я почувствовала, что кто-то плывёт за мной.

– А, Колечка! Давно вас не видела. Здравствуйте. А где же ваша блондинка?

– Этой блондинкой я уже сыт по горло. А вы что, решили играть здесь со мной в прятки?

«Вероятно, прокурор выдала меня», – пронеслось у меня в голове.

– Коля, меня Дау учил, если у мужчины назревает любовная ситуация, мешать нельзя!

– Вы можете хоть здесь не упоминать имя своего бога и повелителя? Вы насквозь пропитаны его пошлыми идеями.

– Вы с успехом эти идеи претворяете в жизнь, Коля. Ведь не побрезговали, подобрали эту блондинку сразу, с первой встречи.

– Ревнуете? Ну что же, это приятно. Кора, эта блондинка знает, что мужчине нужно для отдыха. Я совсем не хочу ссориться с вами, вы мне очень нужны. С вами можно поговорить серьёзно об очень серьёзном деле?

– Говорите, я слушаю.

– Не здесь, разговор деловой и серьёзный. Завтра у вас «мацесты» нет. Давайте пообедаем в ресторане.

– Давайте ещё захватим прокурора.

– Ну нет, разговор серьёзный, деловой и секретный. Вы что, боитесь быть со мной наедине?

– Нет, я вас не боюсь. Только не забыла тяжести вашей руки.

– Кора, ваш ангельский вид обманчив. Давайте не ссориться. Мне нужна ваша помощь и даже умный совет.

– Хорошо, завтра обедаем в ресторане.

Мне ведь очень нужен этот громоотвод!

Дорога в ресторан на самую вершину горы Ахун была длинная, но романтично красивая. В открытой машине упругий ветер заставлял щуриться глаза, пронизывал лицо и тело. В сочинский дневной зной это было наслаждение. Если бы мой Даунька был нормальным человеком, он мог бы быть моим спутником в этой поездке. Но, может быть, когда ему и мне перевалит за пятьдесят, он возмужает, поумнеет и, наконец, ему надоест повторять: «В Тулу с собственным самоваром? Никогда! Я не осел и не подкаблучник. На это способен только мой ученик Абрикосик. Ему очень удобно помещаться под Таниным каблуком, а мне нужны горизонты Вселенной. Я не такая, я иная, я вся из блёсток и минут».

Да, он не был похож на других. Дорогой мечтала, что когда придёт старость, я буду ещё нужна Дау, тогда мы будем много вместе путешествовать. У нас будет длинная счастливая старость. Не ведала тогда, что мой Даунька до старости не доживёт.

– Кора, о чем вы думаете?

– О вас. О том, что вы не обладаете хорошим вкусом. У вашей блондинки красивые волосы, но толстые ноги.

– Что поделаешь, если красивые блондинки со стройными ногами прячутся в шкаф.

Прокурор – и выдала! Прокурорша – баба умная, симпатичная, у неё мужская профессия, поэтому с мужчинами она легко находит общий язык. Я всегда завидовала женщинам с железным характером.

– Коля, а могли бы вы ей заехать оплеуху?

– Кора, хватит. Хотите испортить мне эту поездку? У вас садистские приёмы. Женщине вредно быть злой. Добродетель женщины

– доброта.

– Доброта это добродетель человечества, а частный случай доброты женщин к вам носит другое имя.

– Кора, умоляю, смилуйтесь. Ещё одно слово, и я брошусь в пропасть. В объятия этой блондинки меня толкнули только вы.

– Ну, хорошо, больше не буду.

Когда сели за столик:

– Кора, нам давно надо перейти на «ты». Давайте выпьем на брудершафт. Такое трудное завоевание на «ты» с бабой у меня впервые, и даже интересно, что ты, Кора, такая колючая. Ты со мной в Сочи, а мы потеряли уже неделю, тем больше счастья впереди. Твой бог и повелитель не маячит, нам больше не мешает.

«Ну и самоуверенность», – подумала я.

– Коля, а в чем нужна моя помощь вам, или это был предлог?

– Нет, мне хотелось бы иметь друга, которому я мог бы рассказать обо всем. Кто не будет осуждать, кто будет мне беспредельно предан, не спрашивать: что, зачем и почему. Верить в меня и помогать мне. Я задумал грандиозный манёвр: мой шеф Н.Н. одобрил мой план. Он великий знаток, где пахнет жареным, а ведь я его ученик. Две великие державы – Советский Союз и Америка – заключили соглашение по борьбе с раком. Как только я прочёл об этом в газетах, я сейчас же обзавёлся медицинскими книгами о раке и уже имею понятие, о чем, где и как нужно говорить по этой проблеме.

– И вы считаете, этого достаточно?

– Не вы, а ты. Для начала достаточно. Ведь я не собираюсь победить рак. Тому, кто совершит этот подвиг, человечество при жизни отольёт памятник из чистого золота. Ну, а у меня желания поскромнее: я хочу быть академиком.

– Коля, я голосую за ваше избрание.

– Кора, не превращай серьёзную беседу в лёгкий разговор. Не забывай, я рассчитываю на твою, Кора, помощь.

– Я вся внимание.

– Вот так-то лучше. Здесь, в районе Сочи, отдыха ет один человек, некто Жеребченко. Я хочу завербовать его в союзники. Он мне нужен. Я сюда, в Сочи, приехал из-за него. Случайно узнал место и срок его отдыха. Я завтра очень рано утром еду к нему и, если с ним столкуюсь, завтра же здесь ужинаем втроём. Согласна?

– Да, согласна.

– Быть не только моим союзником, но и помощником?

– Коля, но в этом деле я профан.

– То, что я попрошу, в твоих силах.

Когда мы вернулись из ресторана, из кустов возле санатория вынырнула блондинка и ринулась навстречу Коле, а я поспешила не мешать их объяснению. На следующий день он встретил меня на «мацесте»:

– Кора, я приехал сюда поговорить с тобой. Очень боюсь, опять будешь прятаться от меня.

– Коля, мне просто жаль эту беленькую девочку.

– Так ты что, хочешь устроить цирк в санатории? Я бегаю за тобой, эта блондинка за мной, а все посмеиваются.

– Когда она уезжает?

– К сожалению, не скоро. Кора, я хотел вызвать твою ревность, проверить твою любовь, а ты так легко уступила меня этой, как ты её называешь, девочке. Только эта «девочка» сама забыла, когда она ею была. Ваш повелитель приучил вас к параллельным девицам.

– Так вот почему вы завели параллельную. Ничего не имею общего с вашей параллелью.

– Забыла, что мы перешли на «ты»? Почему же Дау можно параллельную, а мне нет? И потом, ты забыла: мы сегодня ужинаем в ресторане, ты дала слово.

– Вам удалось договориться с этим Жеребченко?

– Нет, Кора, он категорически отверг сотрудничество со мной, да ещё назвал меня авантюристом от науки. Но ты ведь мой друг, обещала сегодня ужинать в ресторане. Жеребченко отпал, но здесь отдыхает наш химик-академик с женой. Ты и я сегодня поедем ужинать. Тебе вчера там понравилось. Я с ними уже договорился.

После ресторана вернулась поздно ночью, мой прокурор ещё не спала.

– Кора, совсем загуляла. Вчера не обедала, сегодня не ужинала в санатории. Скажите, ваш муж – академик Ландау?

– А вы его знаете?

– Не знакома, но его знает весь культурный мир. Он был вчера проездом в Сочи.

– Он приходил ко мне сюда?

– Все дело в том, Кора, что он, пробыв в Сочи сутки, к вам не зашёл.

Разрыдавшись, как подкошенная, я упала на постель. Было нестерпимо больно, обидно, и такой постылой показалась игра в любовников с этим «авантюристом от науки».

Даунька, единственный, любимый, ты хотел меня видеть. Я это знаю, я это чувствую, но твой такт и твоё несравненное благородство удержали тебя. Ты побоялся нарушить мою идиллию.

Энергично затянувшись табачным дымом, прокурор воскликнула:

– Я ничего понять не могу!

Если прокурор и тот в тупике, а попробуйте все это описать! Сочинить такое трудно.

Глава 26

Если родился человек, которому тесно и душно в устарелых рамках обыденности, он, отбросив стандартную обыкновенность, стремится ввысь, к необыкновенному, к прекрасному. У него на все свои суждения и взгляды. Выводит на бумаге короткие физические формулы, в них сосредоточены истины физической науки. Истины этой науки даются титаническим трудом левого полушария мозга, там работает сложнейшего построения машина. Заменить её невозможно, немыслимо. Запрограммировать сверхталант не удастся никогда.

Хрупкий, бледный человек с огненными глазами, свернувшись на постели, теряя сон, забывая поесть, наносит на чистые листы бумаги знаки, понятные только ему одному. В этом труде он находит наслаждение, ни с чем не сравнимое. Труд! Творческий, изнуряющий, тяжёлый труд. Но только в этом труде для этого человека и заложено высочайшее наслаждение жизнью. Это то необыкновенное, прекрасное, к чему он стремится всю свою жизнь. Что-то сделать, оставить свой след для потомства. Храм науки воздвигается веками чистыми руками истинно талантливых людей, время отметает авантюристов от науки!

Но жить только поисками истин в науке такому человеку невозможно. Быт бесцеремонно врывается в процесс его мышления. Мыслить мелко, хитрить он не умеет: не так устроены клетки его мозга. Вот он и разрешает будничные, бытовые проблемы со своих высот.

Война, Казань, перенаселение эвакуированных не имеет границ. По карточкам мясо практически не выдавалось. Вдруг в Институте физпроблем ловкач Писаржевский, референт П.Л.Капицы, достаёт для сотрудников мясо! Дау радостно сообщил: «Коруша, завтра в институте по всем мясным талонам выдадут мясо!».

Снабдив Дау утром всеми накопившимися талонами на мясо, я сказала, что буду очень счастлива, если он действительно принесёт мясо, но это граничит с чудом.

В те годы наш институт был малочислен, выстроилась небольшая очередь, в которую встал и Дау вместе с Женькой. Как шелест ветра, по очереди пронеслось: «Привезли баранину!». У Дау сразу возник вопрос: «А баранина это мясо?» – разрешить этот вопрос он не мог, здесь его мозг был бессилен. Он спросил одну из сотрудниц: «Баранина это мясо?». «Дау, мясо это говядина, а баранина это баранина».

Дау растерялся: «Коруша ждёт мясо, я обещал принести мясо». Вывод из завязавшейся в маленькой очереди большой дискуссии на эту тему гласил: «Мясо это говядина, а баранина это баранина».

Идти против истины Дау не мог, очень расстроенный, он вышел из очереди. Грустный принёс домой все нереализованные мясные талоны, которые потом выбросили.

Женька же принёс почти целую тушу молодого барашка. Злорадно ухмыляясь, сказал:

– Дау, ты законченный идиот. Сам не смог решить такой ерунды. Ведь баранина вкуснее говядины.

Стерпеть я не смогла:

– Женя, когда мы вместе столовались в Москве, вы отлично знали, что Дау и я всегда предпочитали говядине баранину. Почему же вы там, в очереди, не подсказали этого Дау?

– Коруша, Женя не виноват. Я действительно свалял дурака. Я ведь тоже хорошо знал, что баранина вкуснее говядины. Но ведь ты сказала, что хочешь мяса!

Дау не разбирался в людях и ошибался в подборе друзей. А сама я? Я, которую он любит, которой доверяет, назвал своей женой? Любящая, преданная – так мелко разменялась, вконец изолгалась.

Даунька легко, слишком легко, простил мне Колю. Но все оправдывает любовь, а если нет любви, есть только одна ложь. Дау преклоняется перед любовью и не выносит лжи. Вероятно, поставить рядом любовь и ложь преступно, и я действительно чувствую себя преступницей перед Дау. Мне было так страшно, что Дау вдруг уличит меня во лжи. Вот и оказалась на курорте с Колечкой, демонстративно посещаю рестораны!

Будучи с ним в одном санатории, но в разных корпусах, легко избавиться от встреч. К тому же в этом мне очень помогла молоденькая блондиночка, следовавшая за Колечкой по пятам.

Меня мутило от той фальшивой роли, которую я вначале с такой радостью и даже с каким-то молодым озорством взвалила на себя, делая вид, что плюю на общественное мнение. О, это было далеко не так просто! А что делать? Если надо уверить любимого мужа в существовании несуществующего любовника, охраняя его покой и здоровье? Не ревновать! Не сорваться, погасить в себе желание превратить в месиво какую-нибудь Ирину. Невозможно не фальшивить. Разлюбить Дау – тоже невозможно. Жизнь, судьба, рок, переплетаясь, иногда ставят тебя в такие ситуации, которые преодолеть не под силу. Его слова: «Коруша, что может быть прекраснее красивой молодой женщины!». Я всегда помнила их, они подхлёстывали меня, поднимая рано в постели для изнурительной гимнастики, они вывели меня на фальшивую дорогу, они заставили меня плевать на общественное мнение!

Но, вероятно, я не совсем достойный человек, я очень хорошо научилась лгать и притворяться, клятвенно заверяя Колечку, что безумно в него влюблена. С Колечкой я встретилась близко в день отлёта из Сочи. Билеты из Москвы я брала с обратным рейсом за свой счёт. Надо было оплатить доктору наук за таскание моего чемодана. Но на аэродроме меня ждал приятный сюрприз: Колин знакомый попросил доставить дочь-школьницу в Москву.

Рейсы самолётов задерживались, пришлось обедать в ресторане аэропорта Адлера. Школьница последнего класса провела несколько часов со мной и Колей. Все это время было так насыщено нашей с Колей пикировкой, нашими иносказательными рассуждениями. О, мы с Колей изощрялись в остроумии, запускали друг в друга шпильки в самых изысканных выражениях, даже мифология пошла в ход! Ярко блестевшие глаза молодой загорелой девочки едва успевали перебегать с одного лица на другое. Она с удивлением смотрела на своих спутников. Наконец, задыхаясь от любопытства, она произнесла с мольбой:

– Подождите, я ничего понять не могу. О чем вы говорите? Мне все это так интересно. Ни в театре, ни в кино, ни в книгах я такого не встречала! Но мне все, все непонятно: о чем у вас дискуссия, объясните, ну, пожалуйста! Отдельно все слова понятны, но смысл ваших фраз таинственен, и совершенно невозможно понять смысла сказанного!

Мы с Колей единодушно, неприлично громко засмеялись. Все обедавшие в ресторане с удивлением оглянулись на наш столик. В глазах милой школьницы была такая жажда жизни!

– Вероятно, вы в школе этого не проходили?

– Мы даже мифологию в школе не проходили!

Мне стало легко и весело, а выпитый стакан вина заставлял смеяться:

– Милая девочка, вот закончите школу, вступите в жизнь, и все станет понятным!

– Кора, вы так замечательно загорели. Как идёт вам загар! Вы просто Кармен, да, Кармен-блондинка. Смотрите, все мужчины в ресторане заглядываются на вас!

– Смеётся она всегда, демонстрируя свою сверкающую пасть, – громко и зло сказал Коля и тихо прошипел: – Кулаком бы в зубы, чтобы не улыбалась всем.

Прибыв в Москву, я сразу уехала на дачу. А через несколько дней с балкона вижу: подъехала машина, и выходит из неё Коля. Я бросилась к маме: «Мамочка, там подъехал „Маркович“. Скажи, что я два часа назад уехала в Москву». Так повторилось несколько раз. Я его избегала. Он мне так надоел в Сочи!

В Москве меня застала большая почта из Звенигорода от Колечки и одна телеграмма – но какая! – от Дау: «Целую самую красивую, самую любимую. Дау». Стою как зачарованная у входной двери, упиваюсь словами «самую красивую, самую любимую». Звонок в дверь. Открываю – вваливается Колечка: «Наконец застал тебя». Не успела опомниться, он выхватывает телеграмму из моих рук. Читает вслух: «Целую самую красивую, самую любимую».

– Ах, вот вам какие слова были нужны, а я не догадался в Сочи, что вы ждёте красивых слов.

Он с остервенением стал рвать на мелкие кусочки телеграмму. Я попыталась отнять.

– Как ты посмел порвать телеграмму! Она тебя не касалась. Она – моя!

– Ах так! Меня водить за нос, издеваться, насмехаться, из меня делать дурака и быть преданной женой своему повелителю. Делаешь из него бога!

Он в бешенстве стал наносить мне удары. Я упала на пол и прижалась лицом к полу в передней. Он не раз угрожал выбить мне зубы. Руками я пыталась защитить голову. Он стал топтать ногами, целясь в голову. Я не на шутку испугалась: ведь может изувечить. От страха притихла. Он опомнился, отступил к порогу, испуганным голосом позвал меня. Я прикинулась «убитой». Он, пятясь, вышел, прикрыл дверь, щёлкнул спасительный английский замок. Я села на пол, встать было трудно, голова кружилась. Жгучая боль на тыльной стороне кистей рук. Защищая голову, получила ссадины на руках от его каблуков. Но особых увечий нет, кости все целы. Счастье, что у этого профессора МГУ мягкие кулаки: слишком многим женщинам уделял он внимание, на спорт не оставалось времени.

Что же, придётся уверить Дау, что от побоев «милого» получила максимум наслаждения. И он поверит! С удивлением, но поверит, скажет: странные существа эти женщины. Но насколько я успела узнать Колечку, он трус, и поэтому я решила: сумерки, я не задёрну шторы, не зажгу света, и он решит, что потеряла сознание, а если моя квартира не проявит признаков жизни и ночью, то он наделает в штаны, решит, что он убийца. Когда приедет Даунька, он побоится врываться в квартиру. Тихонечко подползла к окну в кухне, боясь колыхнуть занавеску, осторожно выглянула: Колечка маячит у моих окон, тщетно пытаясь зафиксировать признаки жизни. Еле добралась до постели.

Вдруг у окна моей спальни слышу голоса. Шурка Шальников говорит:

– Коля, почему вы решили, что с Корой что-то случилось? Её просто нет дома, все форточки закрыты, ни одно окно не откроешь. Ну, если вы так настаиваете, пойдёмте со двора. Возможно, мне удастся открыть дверь.

Я знала, что Шальников сможет открыть любую дверь без ключа, и, пока они обходили кругом, успела закрыть замок на предохранитель.

Утром на следующий день Шальников подлетел ко мне:

– Кора, а почему вы вчера «Шляпу» не впустили к себе? (Шурка уверял, что, кроме шляпы, у Колечки ничего человеческого нет. Конечно, Шурочка был прав.)

– Шурочка, вам что? Разве вы не знаете: милые бранятся – только тешатся?

На следующий день телефон звонил без конца, трубку не снимала. Вечером только включила свет в коридоре – раздался продолжительный нахальный звонок в дверь, а потом дребезжащий стук в окна квартиры на первом этаже. Решила: Колечка или спятил, или пьян. Очень долго простояла затаившись у окна. Наконец, звонки в дверь, стук в окна прекратились. Вижу: он вышел не совсем твёрдой походкой из ворот нашего института. Да он пьян! Дофлиртовалась! Мне стало и стыдно, и тошно. И все это на глазах у всего института!

Глава 27

Спасителен был приезд Дау. Жизнь снова закипела у нac в доме. «Дау, тебя к телефону». Он приветливо говорит в трубку: «Если вы хотите стать физиком, совсем необязательно иметь высшее образование. Обязательно любить предмет. Но если вы серьёзно решили стать физиком-теоретиком, приходите ко мне домой. Сейчас посмотрю, когда смогу с вами поговорить. Вас устроит, если это будет пятого, в четверг, в четыре часа дня? Только, пожалуйста, без опозданий. Вначале я просто проверю ваши знания по математике, потом дам вам список литературы. Будете заниматься и приходить ко мне домой на экзамены».

– Коруша, имей в виду, завтра у нас будет обедать мозг мира.

– Даунька, а вчера, когда у нас мозг мира ужинал, все вина и коньяки остались нетронутыми. Они пьют соки и минеральную воду. А я-то думала, что ты один исключение, употребляешь только безалкогольные напитки.

Когда Ландау работал в Цюрихе у Паули, Паули о Ландау сказал: «Я знаю, почему Ландау не пьёт. Он пьян всегда, он опьянён самой жизнью, ему не нужен алкоголь».

Физики, известные всему миру, встречаясь с юным Ландау, говорили: «Этот молодой учёный интересуется всем. И очень интересен сам. Но его мальчишеские выходки приводят к тому, что вначале все, что он говорит, абсолютно непонятно. Но если с ним поспорить, то чувствуешь себя обогащённым».