Текст книги "Человек без башни"

Автор книги: Кондратий Жмуриков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Роберт уже начал проявлять нетерпение, ему тоже хотелось взглянуть в бинокль. Он деликатно покашливал, тихонько дергал за ремешок бинокля, висевший на шее Ядвиги.

– Ну, дай, взглянуть, чего ты так долго, – взмолился он.

Изображение было увеличено в несколько десятков раз, отсюда хорошо были видны убогие, полуразвалившиеся хижины, разбросанные на приличном расстоянии друг от друга. Людей видно не было, но их присутствие ощущалось. На веревках болталось разноцветное тряпье, паслись куры, бегали собаки. Все это казалось крохотным, почти кукольным. Там, дальше, за поселком, синел океан…

Ядвига забрала бинокль у Роберта и, оглядев окрестности, попыталась найти удобный спуск вниз. Среди скал вилась едва заметная тропка. Среди скал что-то сверкнуло. Ядвига вгляделась… Столб, стена воды – водопад. Красота! Столько воды, жалко не горячей.

– Я бы сейчас все за горячий душ отдала, – мечтательно произнесла Ядвига, почесываясь.

– Боюсь, что с этим у тебя будут проблемы, – пробормотал Роберт возвращая ей бинокль. – Там, по-моему, цивилизацией и не пахнет.

– Ну и что, зато там другие люди. А то я на твою постную рожу смотреть уже не могу, – огрызнулась Ядвига. Она все больше и больше раздражалась на Тюфякова, вцепившегося мертвой хваткой в свои секреты. Не хватало еще того, чтобы все усилия пропали даром. Терпеть голод, грязь, жару, компанию этого придурка она могла при единственном условие – бриллианты достанутся ей.

Ядвига все больше и больше склонялась к той мысли, чтобы завладеть чемоданчиком, без согласия Роберта. А уж потом она непременно найдет специалиста, который этот ящичек с секретом распотрошит, без всяких кодов и шифров.

План созрел быстро: если мужчину нельзя убить, его можно соблазнить. И сделать это необходимо до того, как они окажутся там внизу с людьми.

– Робик, а Робик, – произнесла с невинным видом, – как мы к людям спустимся в таком виде?

Тюфяков оглядел себя и девушку со всех сторон. Да, видок был еще тот! Расцарапанные, с расчесанными укусами, чумазые, запыленные, они скорее напоминали бомжей на прогулке, чем походили на цивильных граждан. С такими рожами заявлять, что они выполняют дипломатическую миссию было все равно, что утверждать, будто они – президентская чета.

– Да-а, – произнес Роберт, почесывая затылок, – надо бы это… и вправду помыться-постираться.

Они спустились к водопаду, которым любовались сверху. Место было потрясающее, скалы, поросшие зеленью.

– Ты давай, иди, мойся, а я потом, – великодушно произнес Роберт.

Такой расклад Ядвигу не устраивал, ей во что бы то ни стало нужно было взять Роберта на живца. Но не будешь же силой тащить мужика к своему телу? Ядвига скинула с себя пропитанные потом вещи и в костюме «а-ля Ева» вошла в ледяную воду образовавшегося озерца и с визгом выскочила оттуда. Моржевание – это не то, что может доставить ей удовольствие, даже под палящими лучами тропического солнца.

Зато рядом образовалась естественная ванна – запруда с каменным дном. Вода здесь была почти горячей. Эх, еще бы мыла или гель для душа. Мыла не было, аэрофлотовские доброжелатели, собирающие «катастрофические рюкзачки», о мыле не позаботились, вероятно, предполагали, что потерпевшие катастрофу от дезентирии не помрут. Ядвига вернулась к водопаду и зачерпнула глину со дна озерца. Глина была жирной и мягкой на ощупь. Наверняка в ней масса полезных веществ. Если не в качестве мыла, то в качестве скраба для очистки кожи ее можно использовать.

Ядвига намазалась глиной с ног до головы, поудобнее устроилась, закрыла глаза, расслабилась и приготовилась получить максимум удовольствия…

– Яна, – тихонько позвал ее Тюфяков. – Я хочу поговорить с тобой серьезно, – с торжественным видом заявил Роберт. – Ты спасла мне жизнь, поддерживала меня все это время. А я… Возьми, – он протянул дипломат девушке, снял с шеи ключ. – Шифр ХY-DE-BIL-13.

Роберт развернулся и пошел прочь. Ядвига, не веря своему счастью, дрожащими руками открыла чемоданчик и замерла в восхищении. Маленькие прозрачные камушки сияли, переливались, играли всеми цветами радуги.

Роберт обернулся и, махнув рукой, крикнул каким-то протяжным, не своим голосом:

– Яна, Яна!!!

– Яна, Яна?!! – снова раздался чей-то встревоженный голос.

Тюфяков кричал так, будто началось землетрясение или рядом прошел снежный человек. Девушка дернулась и ударилась головой о каменный выступ «ванны». Она открыла глаза, ничего не понимая. Возле нее с испуганным лицом стоял Тюфяков.

– А чемоданчик где? – удивленно произнесла девушка, оглядываясь по сторонам. Еще несколько секунд назад на держала камушки в руках, а теперь?…

– Чемоданчик? Да вот он, у меня, – вконец растерявшись, произнес Тюфяков. – Ты чего молчала? Я тебя звал, звал, а ты… Смотрю, а у тебя лицо синее, глаза закрыты… Я думал ты… Ты ж могла захлебнуться, во сне…

– Тьфу, значит это был сон? – с досадой произнесла девушка.

– Что, это? – поинтересовался Роберт, старательно отводя глаза от обнаженного бюста девушки, возвышающегося над водой.

– Да так, привиделось, кое-что. Привиделось, да в руки не далось…

Яна взмахнула головой, рассеивая остатки сна.

– Я тебя зову, зову, а ты… Я испугался, думал ты умерла… Нельзя же так пугать людей, – выговаривал ей Роберт. – Что у тебя с лицом? И руки такие же…

Ядвига поднесла руки к глазам, они, намазанные глиной, действительно стали синеватого, трупного цвета.

– Ладно, не напрягайся, это глина. Ныряй, лучше, – гостеприимным жестом пригласила она Тюфякова к себе. – Здесь вода теплая. Спинку мне потрешь, массаж сделаешь… Потом я тебе… Могу и глиной помазать, будешь как новенький.

Ядвига мазнула его по щеке ладонью, испачканной глиной. Роберт испуганно взглянул на нее, невольно отступив на шаг назад.

– С-спасибо…

– Да ладно, не боись, солдат ребенка не обидит, – усмехнулась девушка и поднялась во вес рост, явив покрасневшему и вконец смутившемуся Тюфякову всю свою стать.

Роберт отступил еще на шаг, споткнулся о чемоданчик, стоящий на земле, и шмякнулся.

Ядвига захохотала во весь голос:

– Я, конечно, подозревала, что красота – страшная сила, но что на столько сногсшибательная вещь… Тюфяков, ты мне просто льстишь, – отсмеявшись и вытирая слезы, размазывая глину по лицу, произнесла девушка.

Роберт промямлил что-то невнятное и отвернулся.

Ядвига спустилась вниз к водопаду, улеглась на огромный омытый водой валун и подставил солнцу спину.

– Иди, иди, я за тобой подсматривать не буду…

Роберт торопливо скинул одежду, незаметно посматривая в сторону девушки, и нырнул в «ванну». Вода на самом деле была теплой.

Ядвига слегка повернула голову, ее интересовали две вещи: чемоданчик и ключик. Чемоданчик, естественно, стоял рядом, а ключик болтался на шее у Тюфякова.

«Шеф, дичь надо брать…» – не к месту всплыла фразочка из старой комедии.

Да, ключик можно снять только с тела. А телом Тюфяков может стать при трагических обстоятельствах…

Девушка решила предпринять еще одну попытку соблазнения, она поднялась со своего каменного ложа, оглядела себя. Да, мотание по джунглям, отсутствие нормального питания, косметики и прочих радостей цивилизации еще ни одну девушку до добра не доводили. Волосы тусклые, кожа на руках огрубела, красивое, в меру упитанное тело схуднуло, ноги исцарапаны и сбиты.

И это девушка, решившаяся соблазнить мужчину? Да еще такого, как этот тюфяк? Интересно, он до этого голых женщин видел? Судя по его реакции – никогда. Мамочкин сынок, мямля и рохля. Несколько дней находится с девушкой, и хоть бы раз сделал попытку завалить ее… Наверное, сказывается отсутствие белка в пище. Может, он просто обессилел? Оно и понятно, какие тут женщины, когда охота только одного – нажраться от пуза. Ягод каких-нибудь поискать, что ли, повышающих желание? Как назло в голову приходило все, что угодно, только не то, что нужно. Например, что в бананах содержатся вещества, помогающие бороться с депрессией. Но к счастью, у них депрессии не наблюдалось. Ладно, попробуем еще раз. Дубль номер два, фильм «Соблазнение Роберта Тюфякова», сцена у водопада, в главной роли Ядвига Никитина.

Роберт плескался в импровизированной ванне, как дельфин в аквапарке. Для его долговязой фигуры место было маловато, пришлось свесить ноги. Тюфяков, как и большинство мужчин, обожали петь в ванной. Фальшивым, но громким голосом он напевал что-то из «Риголетто». Ядвига, иногда появляющаяся в оперном театре, узнала арию только по словам, настолько фальшивил Роберт. Пел он что-то про красавиц, что всех милей и краше…

«Вот и музыкальное сопровождение к соблазнению,» – подумала Ядвига.

– Робик, потри мне спинку, а то глина не оттирается, а руки у меня не достают. Не могу же я так ходить. Ты не вставай, не вставай… Я к тебе сама подойду, – произнесла она и, не давая опомниться Тюфякову, оказалась перед ним.

Минуты три ничего не происходило:

– Ты, что, заснул? Неужели трудно помочь, – обиженным тоном произнесла она.

Роберт осторожно, едва касаясь ее спины, принялся смывать глину. До талии у него получалось нормально, но как только его рука оказались ниже спины девушки, работа застопорилась. Ядвига в душе проклинала нерешительность этого придурка, она просто не представляла, что делать дальше.

– Ну? – произнесла она, когда бездействие Роберта затянулось. – Ждешь, когда солнце скроется? Тебе хорошо, ты в теплой воде, а мне холодно.

И в самом деле подул свежий ветерок, кожа девушки покрылась мурашками.

Роберт, зажмурив глаза, собрав всю свою волю в кулак, мокрой ладонью провел ниже спины, раз, второй, третий. Он действовал со скоростью зубной электрощетки «ORAL B 3-D», и очистил поверхность со спринтерской скоростью, стараясь абстрагироваться от очищаемого предмета. Он во что бы то ни стало пытался остаться джентльменом и настоящим другом по отношению к такой милой и наивной, как он полагал, девушке.

– Все! – выдохнул он, закончив работу, и вытер струящийся со лба пот.

– Все?! – возмущенно-разочарованно произнесла девушка.

– Да, я все смыл, очень чистенько, не веришь, сама посмотри, – оправдываясь, произнес Роберт.

Ядвига обернулась, метнув в него взгляд Вия-Василиска, и, не говоря ни слова, помчалась прочь к водопаду.

Девушка, не останавливаясь, вбежала в озеро, и встала под ледяные брызги водопада. В груди у нее клокотал вулкан, который мог успокоить только холодный душ. Так ее никто и никогда не унижал!

Твою мать! Мужики всегда, везде и любого возраста делали стойку, как только видели ее. Это она отшивала назойливых, старающихся понравиться ловеласов. Один единственный раз в жизни решила так открыто соблазнить, потратила столько усилий… А он! «Вымыл чистенько»! Ну гад, погоди! Ты сам приготовил себе урну в крематории! Хотелось по-хорошему, не вышло…

Чтобы немного успокоиться, девушка выполоскала в воде одежду и разложила на солнце. Видеть Тюфякова, разговаривать с ним – сейчас было выше ее сил. Ядвига боялась, что она просто утопит его в ванне, не успев узнать код и шифр.

* * *

«Охотники» были в пути уже вторые сутки. И хотя остров был не большим, но каждый пройденный километр давался с трудом. Препятствия, встречающиеся им на пути, задерживали путешественников. С каждым часом, с каждым пройденным километром они понимали, что их приключение будет не таким уж легким и безопасным, а главное, не таким кратковременным. Мысль, что в этих непроходимых местах он найдут свою смерть, а вовсе не чемоданчик с бриллиантами, приходила каждому из них. Просто одни умело скрывали свои переживания, другие пытались отвлечься от мрачных думок, третьи…

Труднее всего было Чебуреку. Джунгли как будто сговорились довести его до сумасшествия, на него то и дело кто-нибудь нападал, кусал, грыз, он то и дело падал, спотыкался. Если все сидели вечером у костра, мошкара больше всего нападала на несчастного Чебурека. Очевидно, лес и его обитатели чувствовали постоянный страх Чебурека и пытались воспользоваться его слабостью. Они знали, кто здесь слабое звено и кто должен покинуть команду.

Несчастный плохо спал, стал нервным и раздражительным, временами у него пропадал аппетит, что было для Чебурека признаком тяжелого нездоровья. Тощий, худющий Чебурек обладал поистине громадным желудком, он мог съесть такое количество пищи, которое рассчитано на троих здоровых мужиков. Куда это все девалось, а на теле Чебурека не было ни одной жиринки, оставалась загадкой. Каждый привал для него был испытанием на прочность.

В этот раз все развивалось по обычному сценарию, только персонажи, доводящие Чебурека были другими. Мальвина объявила привал, измотанный Чебурек, оглядевшись куда бы лечь, нашел относительно спокойное, без насекомых местечко. Тщательно проверил траву на наличие змей, пауков, муравьев и другой тропической нечисти. Расстелив спальный мешок, нацепив на себя москитную сетку, намазавшись толстым слоем репеллентов, Чебурек лег и с наслаждением вытянул ноги. В палатке, тесной, набитой товарищами, приходилось спать свернувшись в три погибели, позе эмбриона. Чебурек закрыл глаза и провалился в беспокойный кратковременный сон, почесываясь, ворочаясь, вздрагивая, он продремал минут пять. Вдруг он почувствовал какое-то беспокойство и открыл глаза, пытаясь выяснить причину подсознательного страха. Причина нашлась быстро.

По животу Чебурека, как по твердой земле, совершенно спокойно и нагло разгуливал огромный паук, с длинными мохнатыми ногами. Внутри у Чебурека все похолодело, он с ужасом разглядывал насекомое. Это был паук-птицеед, название зверюги Чебурек знал (откуда, было непонятно ему самому). Но он никак не мог вспомнить – ядовитая эта тварь или нет, жрет она только птиц, или людей не брезгует?.

Паук замер и вперил свои холодные глазищи в лицо Чебурека. «Сейчас кинется», – пронеслось в голове несчастного.

Шепотом, обливаясь холодным потом, он позвал кого-нибудь на помощь, боясь пошевелиться:

– Кто-нибудь помогите, спасите…

Его никто не слышал, все были заняты своими делами. До призывов Чебурека никому не было дела.

Мальвина позвал всех есть, Чебурек оставался все там же, недвижим и молчалив.

– Ты что, совсем есть не будешь? – недовольно поинтересовалась Мальвина со своего места. – Я сто пятьдесят раз жратву вытаскивать не намерена. Я вам вообще не прислуга: подай, принеси, подели, унеси… – все больше и больше раздражаясь произнесла девушка.

Чебурек молчал, как партизан на допросе.

Наконец, Громила, решил узнать, чем вызвано отсутствие аппетита у главного любителя поесть в их компании. Он приблизился к лежащему Чебуреку.

– Чебур, можно я твой ужин слопаю? – спросил Громила, оставаясь на безопасном расстоянии, оставаясь верным своей привычке доводить несчастного.

– М-мм-ии, – мычал Чебурек, дико вращая глазами.

– Чего, чего? – переспросил Громила, опасливо приближаясь к товарищу.

– Сбрось, сбрось с меня… – едва шевеля губами, проговорил Чебурек.

Громила, заинтригованный происходящим, сделал еще пару шажков и только тогда разглядел, что на белой футболке Чебурека сидит здоровенный паук. Паук очень удобно устроился на плоском животе человека, казалось, он решил обосноваться здесь надолго, потирая от возбуждения лохматые лапки паук обживал территорию.

– Чебуречек, ты что, паука испугался? – ехидным голоском спросил Громила. – Ну ты даешь, это же птицеед. Не бойся, он только лягушек жрет и птицу мелкую, ну и еще змей полудохлых. Ты конечно, жаба жадная, и гад вредный, но не настолько. Скидывай, скидывай его, не бойся.

Чебурек, приободренный «профессором», пошевелился, занося руку над мерзкой тварью. Пауку это не понравилось, он агрессивно вздыбил лапы, будто собирался ответить ударом на удар.

– Не могу, сбрось, а? – жалобно заканючил Чебурек, прикосновение к этой твари было ему просто омерзительно.

– А что ты мне за это дашь? – поинтересовался Громила, дитя своего меркантильного века.

– Все, что захочешь, – сейчас Чебурек был согласен на все.

– Ладно, отдашь свою москитную сетку, ту большую – немного подумав, произнес Громила. К этой сетке он подбирался давно, с самого первого дня путешествия. Чебурек напяливал ее на голову, спускал по плечам, почти до пупка, и мог спокойненько спать на улице, не опасаясь того, что утром лицо его распухнет от укусов мелкой, но злобной мошкары. Громиле с его мелкой конституцией, москитная сетка могла заменить москитный плащ. Потому что то, что доходило Чебуреку до пупка, Громиле было почти до пяток.

Лежать без движения уже не было сил, Чебурек, скрипя зубами, прорычал:

– Да-ааа!

– Сейчас, я мигом, – сорвался с места Громила, – достану сеточку и вернусь, ты только жди!

Как будто несчастный Чебурек мог сдвинуться с места!

Он выполнил свое обещание и через секунду согнал длинной палкой с живота товарища птицееда.

Чебурек поднялся, тело затекло, от лежания на неровной поверхности болела спина, руки чесались. Он хотел было отвесить оплеуху своему спасителю, но махнув рукой, отправился есть.

Тут его постигло новая неприятность. Его паек был почти съеден.

– Мы тебя звали, – проговорила Мальвина, протягивая сухую галету и банан, – надо не дрыхнуть, а вовремя к столу приходить. Я из-за тебя одного целую банку тушенки открывать не буду. Куда ее потом девать? А тебе одному больно жирно будет.

Объяснять, чем было вызвано его отсутствие, Чебурек не стал, хватит с него позора и издевательств. Он забрал еду и уселся в гордом одиночестве, повернувшись к лагерю спиной.

Ужасно хотелось домой, на родину. В деревеньку Залепухино. Там сейчас уже подоили коровенку Зорьку, единственную на всю деревню, натопили баньку и мужики в количестве пяти душ на всю деревеньку пьют холодную самогонку, прячась от баб в парилке. Закусывают солененькими хрустящими огуречками зелененькими с пупырышками, пахнущими укропчиком и чесночком, и белым с розовыми прожилками сальцом. Чебурек ощущал аромат огурцов, сальца, приятный дух самогонки. Он так явственно представлял себе запотевшую граненую стопочку, а еще лучше стакашек…

«Ой, какой же я дурак!», – вытирая скупую мужскую слезу, прошептал Чебурек. – Зачем меня в этот город дурацкий потянуло?

В городе он поехал, чтобы получить высшее образование.

– Езжай в город, – говорила бабка Лукерья, снаряжая его в путь, – Поедешь, станешь гастрономом (он же астроном, бабка Лукерья, считала, что самые большие ученые в мире это астрономы. Они в трубу на небо смотрють и все-все про звезды знають), большим человеком. Вернешься, обсерваторию построишь, меня до старости досматривать будешь. Я тебе дом отпишу. Заживем…

Вот и поехал в город. Только как выяснилось в Ферске на астрономов не учили, нужно было подаваться в столицы, но тут грянул дефолт и прочие неприятности, скромные сбережения, отданные бабкой Лукерье непутевому внуку растаяли и остался он Митя Петров в городе Ферске. Пробовал было в институт поступить, но получив на сочинении два балла за 32 грамматические и 125 пунктуационных ошибок, оставил это занятие. Да и как не получить, если учили в Деревеньке из рук вон плохо. Зарплату учителям задерживали и они все больше по хозяйству возились, чем с учениками занимались. Да и самих учителей не хватало, отставник Семен Семенович Пороходько вел у них в школе и ОБЖ и физику с химикой, и физкультуру и литературу.

Решил тогда Митька на завод податься или на фабрику какую, специальность получить, деньги большие зарабатывать. Только в Ферске, по причине всеобщей экономической неразберихи, почти все заводы и фабрики стояли, а там где работали, рабочие еще и приплачивали из своего кармана за вход, чтобы их на работу пускали. Хотел было податься в базарные торговцы, но в первый же день недосчитался хозяин выручки и одной пары брюк, вычел из дневного Митькиного заработка и выгнал.

Ну и что оставалось сироте горемычному, куда пойти, куда податься? Только в бандиты. Спасибо Черепушка, Черепнин Владимир Ильич, работой местную молодежь обеспечивал. Так и стал Митька Петров сначала Чебурашкой, потом Чебуреком, и оказался теперь черте знает где, посреди каких-то джунглей, с черствой галетой в руках, в окружении гадов ползучих, летучих и двуногих. Чебурек так расчувствовался, что чуть не навернулся с дерева от неожиданности, когда сзади кто-то постучал его по плечу.

Он оглянулся, за спиной стоял Громила, он протягивал Чебуреку галету.

– На, съешь, я же знаю, что у тебя аппетит, а мне не хочется чего-то.

Чебурек подозрительно уставился на «профессора», ничего хорошего от него он не ждал.

– Чего надо? – грубо спросил он, вставая в бойцовскую стойку.

– Ничего, я только хотел…

Если честно, Громила чувствовал себя несколько виноватым: воспользоваться бедственным положение товарища и выманить у него вещь. С другой стороны, сам виноват, нужно было в школе нормально учиться, а не балду гонять. Знание как говориться сила и деньги. Так, что галеткой, Громила пытался убить двух зайцев – свой голос совести и неприязненное отношение Чебурека.

Оправдаться Громиле так и не пришлось, Мальвина позвала их, чтобы объявить очередность ночного дежурства.

* * *

Спуск к людям оказался не таким уж сложным, если не считать мелких неприятностей: пару раз Мальвина и Роберт чуть не свалились в пропасть, один раз им встретилась какая-то змея и они чуть не попались какому-то хищнику на ужин… То, что сверху казалось на расстоянии вытянутой руки, на самом деле было чуть дальше. На их пути возникали все новые и новые препятствия. Так неожиданно они заметили внизу озеро.

– Ну, теперь придется кругаля давать, не переплывать же его, – расстроилась Ядвига. – Теперь полночи топать.

– Ты посмотри как красиво, – привлекая внимание девушки, дернул за рукав Ядвигу, Роберт.

Сверху озеро казалось какого-то странного розового цвета.

– Подумаешь, розовое, закат, чего тут особенного, – равнодушно произнесла девушка.

– Да нет же, я тоже так подумал вначале, что это от заката вода розовая. Ты приглядись, приглядись… В бинокль посмотри. Ну?

Ядвига нехотя достала бинокль и уставилась на озеро.

Мама, моя! – восторженно вскрикнул Роберт, который больше не мог сдерживать свои эмоции. – Фламинго, настоящие фламинго! – Тюфяков потрясенный и завороженный, разглядывал панораму, раскинувшуюся внизу.

Теперь, приглядевшись, Ядвига тоже разглядела, что было источником необычного цвета. Птиц было не десять, и даже не сто их было несколько тысяч. Они плотно сидели, образовывая ковер из перьев на воде.

– Яна, давай спустимся здесь, посмотрим, – умоляющие произнес он, – Ой, как жалко, что у меня фотоаппарата нет!

Ядвига, сдалась под натиском Роберта и они стали осторожно, медленно, шаг за шагом спускаться к воде. Чем ближе к воде, тем ярче становился цвет. Поразительно розовые цвет, шелковистый, нежный. Даже на Ядвигу, несклонную к сантиментам, зрелище произвело впечатление. Под ногами Роберта поехал камушек, он нелепо взмахнув руками, шлепнулся а пятую точку. Этот падение вспугнуло птиц, птицы в едином порыве взмыли вверх, подняв своими крыльями ветер. Кружась они поднялись вверх, небо на минуту сделалось розовым.

– Замри, – прошептала девушка.

Роберт вжался в землю, боясь пошевелиться. Птицы, успокоившись, снова опустились на воду, покачивая своими длинными вытянутыми шеями.

Но только Тюфяков поднялся, птицы снова взмыли ввысь, не давая приблизиться к себе. После нескольких бесплодных попыток «юный натуралист» успокоился, ободрав колено, порвав рубашку и расцарапав ладони об острые камешки.

Путешественникам пришлось заночевать у озера. Из-за шума, решено было поставить «палатку» подальше от берега в зарослях. Они улеглись. Сон не шел, каждый думал о своем, о прошлом, о будущем. Разговаривать не хотелось. Они невольно начали прислушиваться к звукам, доносящимся снаружи. Первой хищника почуяла Ядвига. Она и услышала подозрительное ворчливое сопение, напоминающее сопение и чавканье огромного животного. В этот момент, как всегда не вовремя, чихнул Роберт.

Девушка вздрогнула и поднесла палец к губам:

– Тссс!

Роберт прислушался и услышал, что насторожило девушку. Он высунул голову из палатки, но в кромешной тьме ничего не разглядел. Он включил фонарь и направил его в то место, где раздавалось чавканье. Фонарь осветил густое сплетение лиан, трав, каких-то кустов. Им показалось, что там блеснули два зеленых огонька-глаза.

Ягуар?!!! (им уже приходилось встречаться с дикой кошкой, но только на безопасном расстоянии). Не отрывая глаз от ставшей подозрительной чащи, они выползли из палатки и стараясь как можно тише ступать, принялись отступать, а потом бросились бежать со всех ног, как можно дальше от опасного места, бросив палатку, снаряжение, фонарь.

С той стороны чащи, кто-то завозился. Свет фонаря ударил в глаза зверю и он кинулся через густые заросли, в противоположную от них сторону. Ядвига не могла сказать, кто из них больше напуган – они или зверь.

Продолжая бежать в темноте, они оказались на краю пропасти. Тут, на узком карнизе они и просидели до самого рассвета, притаившись за кустами какого-то колючего растения, возвращаться к озеру в темноте желания не было. Утром, пока Роберт спал, Ядвига решила вернуться к месту ночного происшествия. Во-первых, нужно было собрать вещи. Во-вторых, она хотела знать, что, вернее кто, стал причиной их поспешного бегства.

На том самом месте, откуда раздавалось сопение, она нашла следы здоровенных кошачьих лап. Тут же лежали остатки вчерашнего недоеденного ужина, так некстати прерванного ими. Зрелище было неприятным, девушка едва сдержала рвотные позывы. Животное, скорее всего, струсила точно также как и они с Робертом. Ядвига, поблагодарила ангела хранителя, положившего в «аэрофлотовский мешок» фонарик. Неизвестно что с ними было бы, если бы яркий луч света, направленный в морду ягуара не вспугнул большую киску. Хорошо, что ветер в ту ночь дул в другую сторону, от ягуара к их лагерю, занятый ужином зверь не учуял людей.

Дальнейший спуск прошел без приключений, довольно легко, без осложнений. Когда они спустились на равнину, по удобной тропе, которую можно было даже назвать дорогой, они двинулись к поселку, который теперь на самом деле был рядом.

Когда они добрались до этого «поселка», то не встретили ни одной живой души. Их, естественно, не ждали. Никто не выскочил с хлебом солью, с троекратными поцелуями и духовым оркестром похоронно-пожарной команды. Юные девы, в травяных юбочках с кольцами в носу и пирсингом в районе пупка, с ожерельями из цветов на тонких шеях не спешили облабызать путешественников.

Первым живым аборигеном, встреченным ими, оказался субъект, сидящий на пороге самой большой лачуги. Здоровенный мужик в спортивных трусах, смахивающий на борца сумо, с огромным животом, кулачищами-арбузами, лоснящимися от жира щеками, поросшими черной щетиной. Спереди его череп был девственно гол, как у только что народившегося младенца, а на затылке болталась тоненькая длинная косичка, на манер китайской. В ухе этого живописного субъекта болталась пиратская серьга, голый живот покрывали замысловатые татуировки в виде морских коньков, якорей, парусников и обнаженных русалок с рубенсовскими формами. При каждом движении мужика они оживали, будто картинки в мультфильме. Здоровяк при виде новых лиц удивленно вскинул брови и растянул губы в широкой улыбке, обнажив два здоровенных передних зуба, почему-то ярко-оранжевого цвета. В руках он держал маленький боченок с какой-то жидкостью. Возле его ног лежал «Калашников».

Скорее всего, «абориген» и был тут главным, «большим» начальником, и самым трезвым или самым устойчивым. Все остальное население, судя по огромному количеству разбросанных где попало бутылок, бочонков, было совершено пьяным.

Кое-кто лежал без сознания, растянувшись по земле, прижимая к груди кружки или бутылки. Кое-кто топтался в диком танце, помеси эротического и сумасшедшего, под слышную только ему музыку. Какой-то перепившийся субъект, длинный тощий, с обвислыми усами, кривыми ногами и крохотной головой на длинной шее, пытался устроить стриптиз, стягивая с себя одежду. Однако, руки его не воспринимали команды, которые отдавал мозг. Они запутались в рукавах, а ноги в штанинах. Так, с приспущенными портками, болтающимися на его тощей заднице, в рубашке, сползшей на одно плечо, он продолжал немыслимые конвульсии.

Толстопузый громко икнул, протянул к ним руки, качнулся и свалился с порога. Едва его голова коснулась земли он смачно захрапел. На секунду Тюфяков испугался за мужчину, от такого удара сотрясение мозга заработать раз плюнуть… Однако, голова у мужика оказалось гораздо крепче, чем он предполагал.

Роберт подобрал одну из бутылок, с остатками жидкости и понюхал. Отвратительный запах шибанул в нос, так, что на глазах выступили слезы. Тюфяков закашлялся, его чуть не вырвало. Как можно пить такую гадость?

– Что это? – спросила девушка, отбирая у него бутылку. Запах показался ей знакомым, такую гадость ей как-то доводилось пробовать в одном ресторанчике с псевдомексиканской кухней.

– Фу, мерзость – «качаса», водка из сахарного тростника, – произнесла она, отбрасывая как можно дальше бутылку с отвратительно пахнущей жидкостью, – Пойдем поищем, может здесь хоть один трезвый человек найдется? – произнесла она.

Поселок оказался небольшим, но ужасно грязным для своих крохотных размеров. Здесь странным образом уживались роскошь и нищета. Допотопное освещение керосиновыми лампами и кондиционеры, печки на манер буржуек и двухкамерные холодильники, грязные, вытертые гамаки и телевизоры с суперплоскими экранами. Все население поселка было одето в какие-то лохмотья, всех времен и народов, но почти у каждого были солнечные очки, сотовые телефоны.

В поселке не имели никакого представления о гигиене, зловонные лужи, кучи куда сваливались отходы, наблюдались всюду. Невозможно было ступить шагу, чтобы во что-нибудь не вляпаться. В отбросах с удовольствием копались грязные чумазые свиньи, серо-бурые куры и прочая домашняя живность.

Чуть на отшибе стояла лачуга на которой висела табличка с надписью «Гранд Отель». С другой стороны лачуги висела надпись: «Банк Империал», табличка на неказистом сооружении рядом гласила: «Шериф. Управление национальной безопасности острова», там же висела другая – «Губернатор острова». Жители поселка были большими оригиналами или большими патриотами своего острова. Забавным было то, что буквы были латинские, а слова русские.

Роберт с Ядвигой переглянулись и толкнули двери «Гранд Отеля». Как и положено заведению такого масштаба, у входа их встретил швейцар, никак не отреагировавший на появление посетителей. На грубосколоченном табурете, сидел забавный старикан, с длинной белой бородой и пышными усами. Из одежды, вероятно, по причине жаркого климата, на нем были только здоровенные трусы с лампасами, фуражка с кокардой и кобура, из которой торчал ствол пистолета. Старикан мирно дремал, привалившись к стене. От него не просто воняло тростниковой водкой, от него несло за версту.