Текст книги "Оружейник: Записки горного стрелка. В самом сердце Сибири. Оружейник. Над Канадой небо синее"

Автор книги: Комбат Найтов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Господа! Я бы хотел познакомить вас с собранными материалами по вооружению и составу русской армии. Несколько последних месяцев мои люди активно собирали сведения о противнике.

– Этим надо было заниматься до войны! – устало пробурчал Геринг.

– До войны в этом не было необходимости! – парировал Канарис. – Мы знали о противнике почти все!

– Кроме наличия у него большого количества новых танков! – недовольно добавил Кейтель.

– Не спорю, господин генерал, но это не помешало нам дойти до Волги!

– Но помешало выиграть войну! – недовольным голосом произнес Гиммлер.

– Помешало нам не это, а неожиданное знание противником наших стратегических планов на Кавказе и на Волге. Начиная с августа сорок второго года все наши планы так или иначе становились известны противнику, а с весны этого года Красная Армия кардинальным образом перевооружилась, причем качественно новым оружием.

– Что вы хотите этим сказать? – задал вопрос Геринг.

– Только то, что нам не выиграть эту войну без помощи извне. Необходимо заключить мир на западе! Тогда и только тогда у нас появится хотя бы минимальный шанс устоять.

– Англичане и американцы на это не пойдут! – сказал Шелленберг. – Не в их интересах сохранять сильную Германию.

– Необходимо попытаться! И убедить западных союзников, что только вместе с нами удастся отстоять Европу от большевиков.

Установилась многозначительная тишина.

– Пожалуй, я могу взяться за этот вопрос, – произнес молчавший все время Борман. «Золото партии» находилось в руках этого человека. Это был могучий козырь, перекрывший все остальные.

Но на третий день после убийства Гитлера из Полярного выскользнули две тени: К-21 и К-22 ушли в дальний поход к берегам Канала.

События развивались стремительно. Я помню, как улыбался Сталин, выговаривая мне о «моих ошибках». Ошибок не было. Ошибался он. Граф Гогенлоэ прибыл в Англию 13 сентября, всего через пять дней после «стрельбы у рейхстага». И был принят Черчиллем. Наша радиослужба зафиксировала высокую активность немецких и английских радиостанций на следующий день. Компьютеры в Уфе приступили к дешифровке сообщений. Основным каналом связи оказалась радиостанция в Киле, отвечала ей радиостанция Royal Navy. 15 сентября шифр был взломан, речь шла о заключении сепаратного мира между Германией и Великобританией. Немцы обещали не препятствовать высадке «союзников» в обмен на возможность продолжения боевых действий против Советского Союза и поставки горючего в рейх. В одной из радиограмм говорилось о назначенном на 16 сентября в 16 часов совещании в Рейхсканцелярии. Сталин приказал нанести удар ОДАБами по Рейхсканцелярии в 16.30. Он решил поставить окончательную точку в переговорах.

Пошло четыре машины 890-го полка АДД во главе с командиром полка Героем Советского Союза подполковником Энделем Карловичем Пусэпом. Последняя машина звена несла термоядерную бомбу в полторы мегатонны. В случае промахов трех первых самолетов она должна была поставить окончательный крест на судьбе руководства Третьего рейха. Самолеты взлетели из Сещи, легли на курс 265 градусов, заняв эшелон пятнадцать километров. Предстояло поразить бункер Гитлера на Вильгельмштрассе, недалеко от знаменитых Бранденбургских ворот, в ста пятидесяти метрах от Тиргартена. По сигналу воздушной тревоги все укроются именно там. Две другие бомбы предназначались самой рейхсканцелярии, Вильгельмштрассе, 77, громадному четырехсотметровому зданию. Дружно ревели двигатели, Пусэп поставил машину на автопилот. Еще на земле, при постановке задачи, все знали, что, может быть, это последние бомбы этой войны. В 16.22 легли на боевой, в 16.26 штурман Василий Ковтуненко поймал в перекрестие цель и нажал на бомбосбрасыватель. Громадная пятитонная бомба понеслась вниз, таща за собой стабилизирующий парашют. Немцы практически не видели машину Пусэпа, Ту-16 шел слишком высоко, чтобы различить детали.

– Накрытие! – раздался голос ведомого, и через минуту тот же голос добавил: – Сброс!

– Накрытие! – раздался голос майора Родных, и через минуту, он же сказал: – Сброс!

– Накрытие! Немцам сегодня повезло! Ложусь на обратный курс! – сказал замыкающий группу генерал Водопьянов.

Рузвельт получил известие о принудительном окончании переговоров Сталиным через полтора часа после взрывов на Вильгельмштрассе. Их передал адмирал Редер, сообщивший, что русские реактивные самолеты нанесли дневной бомбовый удар по Берлину тремя бомбами невероятной мощности. Все находившиеся в Гитлербункере люди погибли, Рейхсканцелярия разрушена, все руководство Германии погибло.

– Это моя добыча! – процитировал Киплинга Рузвельт. Он снял трубку и позвонил в Советское посольство.

– Мистер Громыко! Есть настоятельная необходимость встретиться! Разрешите мне подъехать к вам. Так будет удобнее связываться с господином Сталиным.

Громыко связался с Москвой и получил разрешение принять президента.

Коляску Рузвельта вынесли из машины, и два морских пехотинца покатили ее к входу в посольство. На крыльце стояла довольно многочисленная делегация. Рузвельт настаивал на немедленной встрече Большой Тройки. Сталин отказался встречаться с Черчиллем.

– У нас есть основания для этого. Мы сегодня отозвали посла Майского для консультаций. Скорее всего, наши дипломатические отношения с Великобританией будут прерваны.

– Тем более нам необходимо встретиться, господин Сталин. Я готов вылететь в Москву немедленно.

– Хорошо, – передал телетайп из Москвы.

События последних дней совершенно выбили из рук Рузвельта все карты. Черчилль сообщал ему о предложениях Канариса, но это казалось невероятным. Контакты Шелленберга с Даллесом тоже были, но Шелленбергу было сказано, что Гитлер нужен живым. Выполнить это условие Шелленберг не смог. Выход на сцену Бормана просто не предусматривался. А главное: русские читают военно-морской код Роял Флита, считавшийся самым надежным. Интересно, известно ли им о нашем участии в переговорах? Что еще им известно? Полет в Москву занял очень много времени. Уже в воздухе стало известно, что русские предупредили генерала Кесслера, что 169-я авиабаза особого назначения закрывается, и попросили подготовить ее для эвакуации. Так что, русские полностью в курсе событий. Странно, в радиограммах из Лондона не было ни одного упоминания о нас! Я же специально давал такую команду! Или у них свои источники информации, или наши коды тоже они читают! Что еще известно усатому Джо?

В Москву Рузвельт прилетел поздно ночью, и, хотя Сталин еще не спал, он отказался от немедленной встречи. Около одиннадцати утра в американское посольство позвонил Поскребышев и пригласил американскую делегацию подъехать в Кубинку. Сталин ожидает их там.

Заинтригованный Рузвельт взял с собой всех, кто прилетел с ним, включая генерала Маршалла. Сталин встретил президента широкой улыбкой, поинтересовался, насколько хорошо тот отдохнул после перелета.

– Отлично себя чувствую, но не совсем понимаю: почему встреча происходит именно здесь? Это же военный полигон.

– Да, это именно полигон. Маршал Жуков объяснит дальнейшую программу. Пожалуйста, товарищ Жуков!

– Прошу сюда, господа! На той стороне полигона, за рекой, глубина которой четыре с половиной метра, нами сооружена точная копия обороны на Зееловских высотах под Берлином. Это ключ к обороне города. Здесь, в пятнадцати километрах от реки, сосредоточены первая гвардейская танковая и первая гвардейская мотострелковая армии. Сегодня – генеральная репетиция штурма Зееловских высот. Мы находимся на командном пункте учений и выполняем роль посредника.

Затем он вкратце рассказал о составе армий.

– Разрешите начинать, товарищ Сталин?

– Командуйте, командуйте, маршал.

Жуков по рации передал команду. Где-то далеко сзади загрохотала артиллерия, ее было слышно слабо, а на высотках густо выросли громадные столбы разрывов, небо раскрасили полосы пролетающих ракет РСЗО, а поле густо усеяла различная техника, несущаяся на огромной скорости. На танках сверху были укреплены какие-то трубы, над полем появились боевые и транспортные вертолеты. Американцы увидели, что танки и бронемашины уже на другом берегу реки.

– Плацдарм захвачен, господа, наводим переправу и продолжаем атаковать высоты.

Низко над землей прошло не менее полка Су-25, которые чуть со стороны атаковали те же высоты, в этот момент артогонь изменился, разрывы перенеслись глубже, и через двадцать секунд в приемнике послышалось:

– Первая линия обороны захвачена! Ведем зачистку, продолжаем наступление!

Еще через пять минут огонь артиллерии прекратился.

– Вторая линия обороны захвачена, оборона прорвана.

И мимо них понеслись боевые машины второй очереди. Жуков пригласил всех проехать к реке. Даже Рузвельт согласился. На берегу увидел восемь двухполосных понтонных мостов. Здесь Жуков объявил о том, что противник предпринял попытку атаковать переправы при помощи авиации. Действительно, с запада появилось несколько самолетов. Совершенно неожиданно для американцев раздался резкий звук, и метрах в двухстах от этого места в воздух взлетело несколько ракет. Каждая из них находила свою мишень. Противник был уничтожен за много километров до цели. Жуков объявил, что поставленные задачи выполнены, учения закончены.

– Отсюда войска идут на погрузку и отправляются на фронт. Их задача – взять Берлин.

– Мне кажется, что это неотвратимо! – сказал Рузвельт.

Возвращаясь в Москву, Маршалл сел в машину президента.

– Мне показалось, что мы оказались на другой планете! Это – Красная Армия? И мы в России?

– Не говорите, генерал. У меня такое ощущение, что предложи мне сейчас Сталин почетную капитуляцию, я капитулирую, чтобы было меньше позора.

– Но у нас есть козырь! Проект «Манхеттен»! Надо разыграть его!

– Там до реализации еще очень далеко.

– У русских нет флота!

– Если они создали такую армию, то флот они тоже построили или построят в кратчайшие сроки. А помните, Сталин сказал Гарриману: «Дайте мне зенитные орудия и алюминий, и я уничтожу Гитлера!»

– Что-то припоминаю, но с трудом. Мы же так и не дали этого. Триста самолетов и пять сотен устаревших танков. Ни одной единицы нашей техники мы так и не увидели.

– Я видел два «студебеккера» и несколько «виллисов»! – вставил Болен. – На правом фланге, во второй волне, к ним была прицеплена кухня, а «виллисы» буксировали минометы.

– Угу! Значительный вклад в победу! – буркнул Маршалл. – Что вы можете за это попросить? Уж никак не меньше Гамбурга или Парижа!

– Господи! И Париж тоже! – побледнел Болен. Его предки были евреями из Парижа.

– Я буду рад, если дело ограничится «островом»! – сказал президент.

– Сталин явно не простит Черчиллю его выходки с немцами. Совсем с головой перестал дружить бедный Винни. Под какой каток он сунулся! Засунут ведь под дверь.

Но в Кремле ему не удалось развернуть разговор на бедного Винни. На его упоминание термина «остров» послышалось замечание Сталина:

– Да-да! Я и сам хотел поднять вопрос по острову! – Рузвельт раскрыл было рот, но… – Нет, с островом Великобритания все ясно, меня интересует другой остров – Манхеттен. Вот по нему слишком много неясного. Так как там дела на острове?

Рузвельт мгновенно понял, что речь идет не о части Нью-Йорка.

– Это суверенное право любого государства: разрабатывать новое вооружение!

– А вы знаете, что это за оружие? – спросил его Сталин.

– Что-то на основе деления ядер тяжелых металлов. Мне объясняли, но я не совсем понял. Сказали, что это очень мощная бомба.

– Хотите посмотреть?

Рузвельт изумленно посмотрел на Сталина.

– Мы сняли фильм об этом. Давайте, пройдем в кинозал. – Он поднялся и приглашающим жестом показал всем на дверь в углу.

Запустили фильм, снятый в другой истории, показали сорванные башни, тени от животных, полностью облезшую овцу с волдырями от ожогов, голову человека, получившего большую дозу облучения в Сухуми в 1946 году. И показали взрыв «царь-бомбы», пятьдесят миллионов тонн тротила.

– У вас есть это оружие?

– Да, есть. И ядерное, и термоядерное. Но даже по Гитлеру мы его не применили. Это оружие должно быть запрещено немедленно. На стадии разработки. Требуется демонтировать то, что вы успели соорудить в Лос-Аламосе, в Оук Ридже, Хэнфорде, в Аламо-Гордо, в Чикаго, в Клинтоне и Беркли. Это оружие – смертельно опасно для нашей цивилизации. И, господин президент, различные советники будут говорить вам, что мы далеко, что у вас есть флот, авиация, тому подобное. Дайте еще фильм о средствах доставки!

Рузвельту показали Сталина возле Ту-16, Ту-95, Р-36 и обыкновенных с виду орудий, стреляющих ядерными боезарядами.

– К сожалению, наши худшие опасения по поводу наших западных «союзников» полностью оправдались. Вот дешифровка ваших указаний генералу Дуайту Эйзенхауэру и послу США в Англии Джону Уинанту. Так что, несмотря на ваши указания всячески скрывать ваше участие в сепаратных переговорах с немцами, мы, к вашему сожалению, все знаем. Именно поэтому «Манхеттен» должен быть полностью закрыт, и с возможностью контролировать отсутствие разработок такого оружия. Именно поэтому я не отказал вам в приезде. Для меня жизнь любого человека на Земле – священна. Наверное, вы обратили внимание, что наша авиация дальнего действия уничтожала только промышленные предприятия противника, а не людей.

– У меня есть время подумать?

– Конечно! Вы мне всегда нравились именно своей жаждой жизни и действиями наперекор природе. Вы – великий человек. Просто великан духа. Я надеюсь, что вы примете эти весьма мягкие условия.

– Это вы называете «мягкими условиями»? – подал голос генерал Маршалл.

– Да, это мягкий вариант. «Разобрать на атомы» все вышеперечисленные научные лаборатории для нас труда не составляет, и времени уйдет меньше. Но ваши люди пострадают. Кроме того, в случае вашего отказа, генерал, мы будем вынуждены заразить эти местности долго распадающимися элементами, например, радиоактивным кобальтом, так чтобы несколько сотен лет никто не мог вступить на эти земли. Жесткий вариант просчитан и может быть проведен в любое время. Но это с вашей стороны будет совершенно неразумно. Мы не заинтересованы в антагонистических отношениях с Соединенными Штатами. В мире должно быть два противовеса, тогда система будет устойчива и будет иметь необходимость развития. Иначе всех ждет застой. Должно быть соревнование двух стран, но не в военной области. Современные средства уничтожения могут поставить крест на всей цивилизации.

– Но кто сможет вам помешать сделать это потом?

– Никто, так же как и сейчас. Мы имеем возможность это сделать, имеем повод для этого, но предлагаем не доводить это до конца.

– Может быть, дело все-таки в нашем военно-морском флоте? И в отсутствии такового у вас?

– Самое крупное ваше соединение маневрирует сейчас в районе шестого градуса северной широты и пятого градуса восточной долготы у Каролинских островов. Через шесть часов мы сбросим наш подарок адмиралу Нимитцу – несколько бутылок коньяка и пожелание дальнейших успехов.

– Уфф! – послышался громкий выдох президента. – Господин Сталин, не надо меня так пугать! Лично я уже все понял, а вот убавить спеси некоторым военным, по-моему, необходимо! Генерал! Соединенные Штаты не намерены вести войну на самоуничтожение.

– Но, господин Сталин, все вышеперечисленные средства доставки и само наличие у вас ядерного оружия находятся под очень большим сомнением: все это только кино. В кино существует Кинг-Конг, а в жизни этого зверя просто нет. Экран все стерпит, – уперся Маршалл. Перспектива проиграть войну очень сильно беспокоила главного стратега США. – Мне бы хотелось лично убедиться в том, что все вышесказанное не является огромным блефом.

Сталин заулыбался.

– Тогда вам предстоит съездить на аэродром Чкаловское с Командующим ВВС маршалом Вершининым. А мы займемся послевоенным устройством мира.

Генерал в сопровождении Вершинина вышел из кабинета, а Сталин и Рузвельт перешли к практическому обсуждению договора о нераспространении ядерного оружия. Вернувшегося через два часа Маршалла Сталин встретил с улыбкой.

– Убедились, генерал?

– Да, господин Сталин. Надобности посылать ваши самолеты к Каролинским островам нет. Господин президент, Советский Союз имеет термоядерное оружие и самолет-бомбардировщик, способный нанести удар по любой точке США, дозаправиться в воздухе с аналогичной машины и вернуться на базу. Средств ПВО, способных предотвратить его появление в любой точке США, мы не имеем.

Переговоры длились три дня, после этого президент улетел в Лондон. Результатом стал его приказ о выводе американских войск с острова. Сталин гарантировал ему, что не начнет операцию против Великобритании, пока он выводит свои войска. Резко изменившееся поведение американцев стало причиной целой серии публикаций в английской прессе, но первый пролет наших разведчиков над Британией и полное бессилие хваленой английской ПВО заставило всех притихнуть. Первого октября последовала безоговорочная капитуляция Германии. Второго – Венгрии. Наши войска стремительно накатывались к берегам Атлантики, десанты занимали аэродромы и командные пункты немецких войск.

Король Георг VI вызвал Черчилля.

– Единственный возможный путь предотвратить катастрофу – ваша немедленная отставка и назначение новых выборов.

– И это благодарность за выигранную войну?

– Великобритания проиграла Вторую мировую войну с разгромным счетом, сэр Уинстон! У нас был шанс, но лично вы все перечеркнули. От нас отвернулись даже наши союзники, а Сталин всерьез готовится форсировать Канал. Так что подавайте в отставку всем кабинетом.

Спустя неделю после капитуляции Германии Сталин вспомнил обо мне.

– Лаврентий, а где Горный стрелок? Надо бы передать в СССР восемьдесят первого кое-что.

– В Долгопрудном, там строится завод, он почти постоянно там.

– Да-да, правильно. Нехорошо получилось, мы его даже не позвали на этот триумф.

– А, может быть, и правильно, что не позвали?

– Я так не думаю, Лаврентий. Собственно, почему я о нем вспомнил. Вот, прочти! – Он передал Берии газету «Правда» с хвалебной статьей об успехах Советской Армии, советской науки и техники, о мудром руководстве страной товарищем Сталиным и ЦК ВКП(б). – Если этот фонтан не заткнуть, то вся правда об этой войне будет искажена до неузнаваемости. За Полтаву я хотел его наградить, а он сказал, что не может присваивать себе чужие заслуги, и попросил наградить Ахромеева, непосредственного разработчика операции. А мы, выходит, можем присваивать чужие заслуги. Нет, Лаврентий! Надо изменить тональность подобных статей. Требуется говорить о великом вкладе в Победу всего советского народа. Ведь это он дал нам эту технику, эту тактику и эту стратегию. Через этого мальчишку, ведь он совсем еще мальчишка. И мы с тобой не имеем права даже думать так: мавр сделал свое дело, мавр должен уйти. Тем более что он там опять что-то придумал, вот и возится в Долгопрудном. Давай съездим туда.

– Куда!!! Твою мать!!! Убью!!!Назад!!! – услышала Сонечка, вбежавшая в свежепостроенное помещение для вакуумных печей без комбинезона, стерильных бахил и специального «намордника». К ее ногам кинулись сразу три робота, остановились возле нее и заморгали красными неонками. Она кинулась назад. Я понял, что что-то случилось, и пошел к выходу. Эта бестолковая комсомолка вечно паникует. Мы, я и трое студентов МФТИ, проверяли программу роботов, выполнявших влажную уборку помещения. По графику это должно делаться в воскресенье в два часа ночи. «Тети Маши» полностью автономны и получают координаты с датчиков в верхних углах плавильной. В момент их работы весь процесс останавливается и только после дополнительной вентиляции и просушки может быть запущен вновь. То есть это часть производственного процесса. Плюс требовалось убедиться в том, что программа написана правильно и действительно вся площадь охвачена их работой. Я вышел в коридор через тройной тамбур-шлюз. Вместе с Сонечкой стояли Сталин и Берия. Я снял глухие очки и маску, скинул капюшон комбинезона.

– Здравия желаю!

– Здравствуй, Андрей Петрович! – сказал Сталин и протянул руку.

Я приподнял обе руки в белых перчатках и покрутил обеими, показав, что не могу пожать руку.

– Соня! Проводите товарищей Сталина и Берию одеться и помогите им!

Спустя минут десять все трое, одетые в спецодежду, появились у шлюза. Постояли под вытяжкой, под ультрафиолетом, накинули маски, вошли в последний шлюз. Я открыл дверь электронным ключом. Надо будет забрать его у Сонечки.

– Вот, товарищ Сталин. Учим роботов убираться в помещении.

Круглые цилиндры выполняли уборку. После них по палубе шла чуть влажная полоса.

– Здесь двенадцать роботов-уборщиков, восемь из них убирают пыль и микрочастицы, а эти делают влажную уборку раз в неделю. Мы проверяем их работу и настраиваем их, чтобы они убирали все помещение без «огрехов», вовремя дозаправлялись, меняли инструмент, реагировали на появление в помещении посторонних.

Я прошел вперед и поставил ногу на пути робота. Тот застыл в трех миллиметрах от меня. Пожужжал, поморгал красными сигналами, отъехал назад и объехал ногу, но, как только я убрал ее, дал задний ход и промыл этот кусок пола.

– Для чего все это? – спросил Сталин.

– Грязь и пыль выведут из строя будущий процессор очень быстро. Скорее всего, он не заработает, из-за того что будет нарушена чистота изготовления. Операционная хирурга по сравнению с этим цехом – просто помойка.

– Что здесь будет?

– Это плавильный цех. И почему будет? Вот стоит печь. Еще пятнадцать будут установлены в этом месяце.

– Что они делают?

– Плавят кремний в атмосфере аргона и получают монокристалл кремния диаметром пятьсот двадцать миллиметров и длиной полторы тысячи миллиметров. Это основа для производства. Пятьдесят процентов брака рождается в этом цеху, поэтому здесь должно быть чисто. Вот сюда пройдите, я покажу готовые заготовки. – За стеклянной герметичной дверью лежало шесть черных блестящих цилиндров. – Пока это все, товарищ Сталин. Остальное оборудование еще не доставлено. Надо освоить этот процесс, затем двигаться дальше. В кабинете, куда мы прошли, сняв спецодежду и сунув ее в автоклав, Сталин высказал недоумение по поводу роботов-уборщиков:

– Мне кажется, Андрей Петрович, что это абсолютно нерентабельно: использовать дорогущие самоуправляемые машины для такой простой операции. Их механизмы можно применить для других целей, а эту работу могут выполнить самые малообразованные люди, в конце концов инвалиды.

– У меня нет столько Лаврентиев Павловичей, чтобы к каждой бабушке приставлять по одному, извините, товарищ Берия. У человека постоянно меняется настроение, он может задуматься, заболеть, просто халатно отнестись к работе, уйти на профсоюзное собрание или забастовать. И что? Останавливать цех из-за него? Ну а насчет рентабельности… Стоимость тонны кварца – несколько рублей, стоимость процессоров из этой тонны – около трехсот тысяч рублей. Так что все окупится. Не сразу, но очень быстро. Да, все это дорого, абсолютно не совпадает с нашим национальным характером, будем искать людей, способных работать на подобных производствах. Там, в СССР, пошли по предложенному вами пути, в итоге наметилось огромное отставание именно по качеству комплектующих. Техника больше ремонтируется, чем работает, существует «черный рынок» радиодеталей. В магазинах и на заводах ничего нет, приходится ехать к магазину «Электроника» и покупать ворованные на заводах детали. Можете представить себе, как это «благоприятно» отражается и на экономике, и на обороноспособности страны.

– Ну что ж, Андрей Петрович, делайте, как считаете нужным, коль уж взялись за это дело. Мы, собственно, еще по нескольким вопросам к вам. Во-первых, это приглашение в Кремль на торжества, посвященные Победе над немецко-фашистскими захватчиками для вас с Полиной. Как у нее дела?

– Не сегодня – завтра родит. Так что вряд ли сможет появиться в Кремле, но я ее порадую этим приглашением.

– Ну это очень уважительная причина! Второй вопрос – необходимо переправить в Москву несколько особо важных пакетов. Лично!

– Есть! Когда нужно?

– Лучше завтра, так что собирайтесь, заедем в особый отдел, и в путь. Выясните у них, что из предоставленной техники мы можем оставить у себя, что необходимо вернуть. И произведете награждение людей, активно помогавших нам в этой войне. И зайдите в наградной отдел к Швернику. И еще: война кончилась, путь домой открыт, товарищ Найтов. Я бы хотел знать, где вы намерены оставаться и работать. И можем ли мы рассчитывать и в дальнейшем на вашу помощь?

– М-да, вопрос… Если не гоните, значит, останусь здесь и доведу начатое до конца, товарищ Сталин.

В наградном отделе я получил золотую звезду Героя Социалистического Труда за внедрение новой техники и вооружений. Ну что ж, приятно, что по меньшей мере не забыли на радостях.

То, что забыли пригласить на переговоры с Рузвельтом? Я и так все видел и слышал, а Сталин подписал наградные листы на всех ребят в Уфе, кто «ломал» коды «союзников». Для них это важно и нужно, все-таки первый их успех на стратегическом фронте. Я им так и сказал по ВЧ. Лечу в Москву на Ил-62, через два часа посадка. По дороге заскочил проведать Роберта Павловича, но его уже нет ни в Ташкенте, ни в Чирчике. Он теперь служит в Алма-Ате. Надо на обратном пути домой заскочить, а заодно и его проведать. Заодно орден вручить и личное письмо Сталина.

В Москве встретили прямо у трапа и повезли сразу в Кремль. После выполнения всех поручений я задал вопрос Романову и Устинову о компьютерах:

– Мы провели несколько разведывательных операций, в результате которых имеем возможность создать завод по производству вот таких вот процессоров. Этот образец я могу оставить вам для исследований. Только в шлифовку его не отдавайте. Через пару-тройку месяцев получите первую партию готовых. Вот схема его подключения и недостающие компоненты. Пока схема повторяет архитектуру IBM, но мы ведем исследования в этой области, и в дальнейшем, как нас заверяет академик Лаврентьев, архитектура коренным образом изменится. В этом процессоре восемь ядер, поэтому все процессы вычисления должны выполняться параллельно. Задача сложная, но решаемая.

– Лаврентий Павлович в своем репертуаре! Наши к этим вопросам даже подобраться не смогли! Так что там уже сделано?

– Один цех, плавильный, уже запущен, второй конструкционно готов, ждем поставки оборудования, там будут разрезаться заготовки, шлифовальные станки пришли, но цех еще не готов. В общем, по темпам работы где-то через три месяца максимум получим первую продукцию. Сначала дадим вам процессоры под триста семидесятый сокет, он скоро у вас будет максимально распространен, поставим несколько машин для многослойных печатных плат, затем последовательно перейдем на новый сокет, уже для этого процессора. Он меньшего размера и без ножек. Кроме того, поставим технологию и оборудование для производства твердотельных конденсаторов и остального оборудования, для того чтобы ударными темпами обогнать американские компании в этом сегменте рынка.

– А финансовая сторона этого вопроса?

– Товарищ Сталин говорил, что первые поставки пойдут в счет погашения задолженности по поставкам боевой техники, а потом из расчета пятьдесят на пятьдесят. Он подчеркнул, что все должно быть взаимовыгодно.

В общем, обговорили некоторые детали, я отдал проект здания завода, особо подчеркнул: ничего в проекте не переделывать. Сообщить мне о готовности площадки, площадку лучше делать в Ленинграде.

Романов отнесся к моей просьбе с большим пониманием, так как сам много сделал для Ленинграда и Ленинградской области. Он сказал, что есть площадка в районе Лахтинского разлива, готовили для другого производства, но место отличное: сосновый лес, озеро.

– Там же свиноферма, товарищ Романов! И запах… И народу тяжело будет добираться.

– Автобус пустим, а свиноферму… Перенесем ее. По планам, там будет большое строительство: озеро Долгое. Заодно ускорим и этот проект.

На том и порешили. Я успел заглянуть домой и к комбригу на обратном пути, после этого вылетел в Хорог. На месте свернул портал, оставив не больше шестой части. Этого уже достаточно. И вернулся в 1943 год.

Дома, по прилете, никого не оказалось, выяснив через ИскИна, где Полина, купил цветы и поехал в роддом. Как мы все появлялись на свет в отсутствие отца, так и Игорь Андреевич появился в мое отсутствие! Выписка завтра. Побегал по магазинам, вроде бы все купил, но разве это возможно! Да еще впервые. Мне попало от Полинки за то, что я не все сделал, что писала она. Во-первых, не понял, почему она писала, во-вторых, мне никто ничего не передавал. У нас проблемы: ни молозива, ни молока у Полины нет. Кормить малыша нечем. ИскИны пытались утащить Полину рожать на Торхеду, но она отказалась и выключила терминал. Иначе у мальца сразу возникнут проблемы. Рожала она в больнице шестого управления, «кремлевке». Пришлось с ходу ехать за молоком к женщине, которую приписали к нам врачи. Хорошо еще, мама дала с собой молочные бутылки, соски и «подогревалку» для молока. Как в воду глядела! Я связался с ИскИн-1594, у меня с ней самые лучшие отношения.

– Торхедки не могут кормить грудью. Эта функция отменена около миллиона лет назад. Империя слишком интенсивно численно развивалась, возникли большие проблемы и с перенаселением, и с расширением. Мы столкнулись с ящероподобными разумными существами, которые вели замкнутый образ жизни, и переняли у них многие их привычки и законы. Они регулировали свою численность искусственно. Всем показалось, что это вполне разумно. Были проведены эксперименты, часть из которых благотворно отразилась на планомерном сокращении популяции. Размножение было взято под контроль, без давления на личность. Получение сексуального удовлетворения было отделено от функции деторождения. В итоге, мы вернулись на Торхеду все, даже те, кто покинул ее много миллионов лет назад. Места всем хватило. Нет надобности расширяться, если ресурсов хватает на всех.

Я не согласен с ней, но спорить с ИскИном требуется аргументированно, они по-другому не понимают. Требуется доказывать, а чем? Опытом? У них опыта больше, а нас они папуасами считают. Иногда мне кажется, что вообще людоедами. 1594-я – она нормальная, с ней можно поспорить и даже доказать что-то, остальные – абсолютно непробиваемы, кроме 753-2. Тот принимает образ бородатого мужика в скафандре космодесантника, очень словоохотлив, иногда его утомительно слушать. Он любит рассказывать о былых делах, и ему не нравится, что всех ИскИнов здорово ограничили в правах, после того как его предшественник немного с ума съехал. Дескать, раньше люди нам больше доверяли. Я, прошедший через огонь полуборта линкора, придерживаюсь совсем другого мнения. Но его знания Торхеды сильно отличаются от того, что талдычат остальные. До определенного времени империя развивалась стремительно, владела двумя галактиками. Потом что-то произошло, они перестали расширяться, но экономически пошли резко вверх. Численно империя уменьшалась. Не резко, плавно подбирала под себя своих людей, достаточно резко контролируя реэмиграцию, затем собирала всех оставшихся, провозгласив принцип, что заселенные планеты и планетные системы интереса не представляют. Основу ее флота составляли автоматические корабли. ИскИн-1594 из новейших. Она утверждает, что из современных цивилизаций никто реальной угрозы для имперцев не представляет. Так ли это, мне не известно. Но, судя по тому, как она сдернула с орбиты новейший американский спутник, она недалека от истины. По меньшей мере в Солнечной системе. Но 753-2 на мой вопрос, почему это случилось, ничего толком не ответил. Дескать, было принято такое решение, еще до того, как он появился. 1594-я ответила коротко: «Войны. Оружие становилось все совершеннее и все более разрушительным. Энергетический предел перестал существовать. Плюс развитие того, что вы называете медициной, полностью исключило естественный отбор. Началась деградация. Тогда и было принято такое решение».