Текст книги "Не надо переворачивать лодку! 3"

Автор книги: Комбат Найтов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

  – Мы бы хотели, чтобы французы, сотрудничавшие с нацистами, понесли наказание у нас. Некоторые из них заслуживают более сурового наказания, чем несколько лет лагерей.

  – Эти вопросы находятся в поле Вашей компетенции. Если Вы считаете, что какой-то нацист должен быть наказан более строго, чем предусмотрено нами, Вы вправе использовать свой национальный закон для этого. Нашей целью не является 'спасение' членов СС, а их наказание. Но, если наказание, объявленное Вашим судом, будет ниже уровня нашего суда, то исполнение наказания будет происходить по нашей схеме. Вас такой подход устраивает?

  – В общем, да! Но, это необходимо закрепить соответствующим договором между нашими странами.

  – У Вас уже сформировано Правительство?

  – Пока, нет, маршал.

  – В этом случае нет возможности создать такой договор. Возможно только соглашение между военными трибуналами наших стран.

  – Как долго Ваша армия намерена находиться на территории Франции, маршал?

  – До вывода всех немецких дивизий с Вашей территории и вывоза всех наших трофеев. И мы надеемся, что Ваша Администрация поможет нам завершить этот процесс как можно быстрее.

  Генерал несколько раз попытался перевести разговор на Эльзас и Лотарингию, но безуспешно. Ему было сказано, что на сегодняшний день мы признаём границы Германии на момент нашего вступления в войну. Всё остальное зависит от него самого и самой Франции. Мы не против полного восстановления независимости Франции, но всё имеет свою цену. Мы понесли огромные финансовые расходы, освобождая Францию. Даже просто доставить танки в Париж, это дорого, а если при этом приходится уничтожать немцев, то это становится неприлично дорого! Сталин долго хохотал над этой формулировкой!

  – Андрей! Тебе нельзя поручать такие переговоры! Опять на тебя будут жаловаться! А я просто умру со смеху, выслушивая твои доклады!

  В те дни я, в основном, занимался организацией встречи в верхах и конференции по послевоенному устройству Европы. Встречу было решено проводить в Москве, хотя наши союзники настаивали на проведении её в поверженном Берлине. Тем не менее, все согласились, что посещение Берлина приятное, но второстепенное событие. Мы гарантировали обоим главам правительств союзников посещение поверженной столицы III рейха, но после этого, в Москву, пожалуйста.

  Я встречал и Президента Рузвельта, и Премьера Черчилля в аэропорту Темпельхофф в Берлине. Они оба прилетели из Лондона и разрывом в несколько минут. На аэродроме их встречал Почётный Караул, составленный из солдат гвардейских штурмовых бригад 2-го Белорусского фронта. Они были в полевой зелёно-белой камуфлированной форме, в "будёновской" разгрузке и кирасой на груди и спине. Рослые, косая сажень в плечах, они производили впечатление, что прикажи им, и любая столица будет лежать у их ног. Короткие, внешне миниатюрные, автоматы Судаева только подчёркивали мощь бойцов. Уинстон Черчилль внимательно рассматривал лица бойцов, их амуницию и вооружение. А Рузвельта просто провезли вдоль строя. Его солдаты мало интересовали. Он просто помахал им рукой в качестве приветствия. Лётное поле было забито самолётами всех марок, вот на них Президент обратил пристальное внимание. Особенно его заинтересовали реактивные истребители и штурмовики. Я спросил Президента и Премьера, как они хотят добираться до Москвы: самолётами или поездом. Господину Рузвельту больше бы подошёл поезд. Но они сказали, что хотели бы взглянуть на достопримечательности Берлина и лететь в Москву. Мы показали им Рейхстаг, Имперскую рейхсканцелярию и могилу Гитлера. Оба руководителя высказали мнение, что могилу лучше не сохранять. Но я сделал им перевод русского эпитафия на его могиле: Так будет с каждым... После этого они согласились, что пусть стоит. Вечером все вылетели в Москву. На лётном поле опять Почётный караул, но уже в парадной форме. Командир караула отдал рапорт. Гостей поприветствовал нарком Молотов. После встречи все разъехались.

  Ставка в полном составе заседала почти до утра, готовясь к завтрашним переговорам. С утра военную часть делегаций союзников повезли на полигоны дивизии имени Верховного Совета, в Кубинку, на танкодром, и в Чкаловский, на аэродром. Меня Сталин использовал как переводчика на переговорах с Черчиллем и Рузвельтом. Вначале состоялись переговоры с глазу на глаз. Первым был принят Черчилль. Сталин поинтересовался у него его впечатлением от Москвы и Берлина.

  – Господин Сталин, вид поверженной столицы твоего злейшего врага, всегда доставляет удовольствие! А Москва – очень величественный город. Кремль – это произведение искусства. Я рад возможности посетить Вашу столицу, и тем более, потому, что ранее отношения между нашими странами были не всегда дружественными. Скажи мне, три года назад, что Россия будет помогать Британии выиграть войну, я бы никогда этому не поверил.

  – Я думаю, господин премьер, что это сделает хороший вклад в основание советско-британской дружбы и в мирное время. Несмотря на различия в государственных строях, на Британии и СССР лежит ответственность за сохранение мира на планете. Ошибка, сделанная Вашим предшественником, слишком дорого обошлась нашим народам, господин Премьер.

  – Я с Вами согласен, господин Сталин.

  – Я слежу за ходом переговоров между нашими странами, последнее время возникает всё меньше разногласий. Даже в таком щепетильном вопросе, как репарации и раздел военного имущества Германии. – сказал Сталин.

  – И я, в целом, удовлетворён работой наших комиссий. Хотелось бы отметить очень точное выполнение Вашей стороной, господин Сталин, своих обязательств. С выводом последнего немецкого полка из Дании, ваши части организовано и быстро вышли с территории Дании. Это позволяет надеяться, на абсолютно точное выполнение всех наших договорённостей! Но вот в Норвегии этого не происходит. В чём причина задержки?

  – Господин Премьер, по докладам командующего Северным фронтом и Северного флота, у немцев очень разветвлённая структура базирования в Норвегии. Далеко не все стоянки и склады выявлены. Очень много хорошо замаскированных стоянок подводных лодок. Там находятся ещё не сдавшиеся немцы. Не далее, как вчера, было торпедировано наше судно в Норвежском море. Поэтому, пока, наши войска и флот занимаются поиском баз и укрытий немецкого флота в Норвегии.

  – Соединённое Королевство могло бы помочь в этом вопросе, господин Сталин!

  – Пока в этом нет никакой необходимости. Новое правительство Норвегии хорошо помогает нам, но протяжённость береговой линии в Норвегии очень большая. Я не считаю, что происходит задержка нашего вывода войск. Флотские запасы всегда большие. В Дании мы управились быстро, но и страна маленькая, по сравнению с Норвегией. Я не вижу причин для Вашего беспокойства, господин Премьер.

  – Я Вас понял, господин Сталин. Есть ещё один вопрос, который никак не удаётся урегулировать: Польша. Генерал Сикорский не соглашается с Вашими условиями, он призвал своих сторонников к вооруженной борьбе с оккупантами.

  – То есть, этот генерал без армии объявил нам войну? – раздался смех Сталина. Черчилль развёл руками и, тоже, засмеялся. – Узнаю славянское упрямство и польскую гордыню! – продолжил фразу Сталин. – Что будем делать, господин Премьер-министр? Не воевать же с идиотом!

  – Сэр Эндрю, – Черчилль показал на меня, – будучи в прошлый раз в Лондоне, говорил о наличии у Вас здравомыслящих уважаемых поляков. Я думаю, что пришла пора поставить в Польше новое правительство. Великобритания немедленно признает его, господин Сталин. И ещё один вопрос, это касается сроков начала ваших операций на Тихом океане. Месяц назад мы отправили вам большое количество десантных кораблей. По просьбе Вашего командующего флотом малые корабли дополнительно укомплектованы съёмными цистернами для топлива, по две, в 20 баррелей, алюминиевых цистерны, для увеличения дальности хода. Как идет переброска их на Тихий океан?

  – Все большие и средние корабли прошли пролив Вилькицкого. Пройдено 1800 миль. Малые корабли и катера по железной дороге перебрасываются в Комсомольск-на-Амуре и в Читу. Сейчас они восстанавливаются, так как из-за тоннелей им пришлось срезать рубки и мачты. На переходе потеряно 23 судна, в основном из-за выхода из строя винтов и рулей, и повреждения корпусов во льдах. 7 судов потоплено немцами. Наш руководитель перехода Папанин докладывает, что погода, пока, позволяет продвигаться к Певеку. Осталось 700 миль. Многие корабли имеют повреждения корпусов. До чистой воды всего триста миль, но это самые тяжёлые мили. Мы разместили у себя на заводах заказ на ещё некоторое количество малых десантных судов и катеров.

  – Я надеюсь, что бог не оставит нас в последнюю минуту. И тем не менее: когда?

  – Я думаю, господин Премьер, что я буду вынужден повторить ту же фразу, что и полгода назад – Сталин улыбнулся. – 'Русские медленно запрягают, но быстро ездят!'. Мы – готовимся.

  – О, да! В Европе Ваша армия показала просто чудеса! Мне хотелось бы надеяться, что и в Азии будет такой же успех.

  – Война в Азии имеет свои особенности, господин Премьер. Главная из них – расстояния. Один Красноярский край Советского Союза – это две Европы по площади. Необходимо накопить силы и средства. Поэтому, я прошу Вас, не слишком торопить нас с открытием Восточного фронта. Мы, так же как и Вы, заинтересованы и в быстроте, и в успехе операции. Вам это позволит сохранить Ваши колонии в Азии, а для нас – это безопасность наших границ. И возможность развить торговлю с Вами, и другими странами этого региона. Еще, господин Премьер-министр, нам могут понадобиться сбрасываемые топливные баки для наших самолётов, особенно на начальном этапе.

  – Господин Сталин, я могу задать вопрос сэру Эндрю?

  – Да, конечно!

  – Сэр Эндрю, я правильно понял, что речь идёт о тех больших сигарах для ваших 'штурмовиков'?

  – Да, сэр! Они изготавливаются из прессованной целлюлозы с добавлением некоторых смол, которые производятся и в Англии. Точные размеры, чертежи, технологию изготовления мы можем предоставить немедленно. Для активного использования авиации потребуется довольно большое количество подвесных баков. Нет ничего сложного, но такого количества полимерных смол мы не производим. У Вас есть выбор: либо производить сами баки, либо поставить нам полимерные смолы. – я перевёл вопрос мне и свой ответ Сталину.

  – Думаю, что поставить химическую продукцию нам будет удобнее, господин Сталин. У нас нет достаточного количества лесоматериалов для производства целлюлозы. Мы её сами закупаем. В том числе и у Вас.

  – Нас это устраивает, господин Премьер.

  Переговоры с Черчиллем длились больше трех часов. После их завершения Сталин сказал мне, что он очень доволен переговорами. 'Нам удалось увлечь его идеей сохранения империи.' В одном из писем, которые передал Черчилль, говорилось о желании Короля Георга VI посетить Ленинград и Москву. Сталин ответил положительно на пожелание короля и приказал готовить официальный приём.

  Рузвельта сопровождал его личный переводчик Чарльз Болен, и 4 сержанта, переносящих кресло через препятствия. Рузвельт долго восхищался своей экскурсией в Алмазный Фонд и по дворцам Кремля. Лишь после этого, он перешёл непосредственно к переговорам. Он выразил неподдельный восторг скоростью и организацией операций Красной Армии.

  – Собственно, господин Сталин, то, ради чего я приехал, уже произошло: мир в Европе установлен, а победителей не судят! Но вот побеждённых? Как Вы отнесётесь к идее создания международного трибунала по Германии?

  – Я не вижу в нём надобности, господин Президент. За что судить немецких генералов? За то, что они воюют лучше, чем французские, английские или греческие? Поэтому, мы решили этот вопрос не поднимать. А вот партийные отряды: СА, СС, они – действительно должны быть осуждены. И мы создаём правовую основу для этого. Заключаем соглашения об этом с каждой отдельной страной. Приводим законодательства всех стран Европы в соответствие.

  – Общественное мнение в Соединённых Штатах очень обеспокоено возможными репрессиями в отношении религиозных деятелей в завоёванных вами странах. Ведь Советский Союз – страна атеистическая!

  – Мы рассматривали этот вопрос совсем недавно. Я принимал у себя, в этом кабинете, деятелей Русской Православной церкви. Сейчас они готовят проведение выборов Патриарха. Гонения на церковь в нашей стране были связаны с тем, что одним из крупнейших землевладельцев в России была церковь, и она выступала против Советской власти. Сейчас условия изменились, поэтому, мы решили предоставить возможность церкви, всем официальным конфессиям, проводить службы. Но, у нас церковь отделена от государства, и официальной политикой государства остаётся научный атеизм. Что касается других стран, то их правительства будут сами принимать решение об использовании или не использовании религии в своих целях. Мы не возражаем.

  – Кроме того, нас беспокоит исчезновение Польши с карты Европы.

  – Господин Президент! На момент нашего вступления в войну этого государства не существовало. Было генерал-губернаторство Германии. Как мне только что сообщил Премьер-министр Черчилль, нам, польским правительством в Лондоне, объявлена война. Генерал Сикорский призвал к вооружённой борьбе с нами, назвав нас оккупантами.

  – Генерал Сикорский явно не понимает соотношение сил. – ответил Президент.

  – Мы имеем сейчас документальные подтверждения, что именно Польша является одним из главных виновников начала II Мировой Войны. Что ещё в в 36 году она вела переговоры с Германией о совместной войне против СССР, в 38 году поддерживала устремления Гитлера на раздел Чехословакии, захватила Тешинскую область. Сейчас Тешин передан нами в состав Чехословакии, так же, как и Судеты. То, что два хищника потом поссорились, и один проглотил другого, не может изменить нашего отношения к самому хищнику. Польша входила в состав России до 1920 года, отделилась в результате I Мировой войны, которую Россия проиграла. Сейчас у Польши только два пути: либо в составе СССР, либо в составе Германии. Как самостоятельное государство оно не состоялась. Великопольские амбиции помешали. В условиях наличия неадекватного 'правителя', мы, просто, применим римское право сильнейшего. Нам объявлена война, и мы её выиграли.

  – Это, конечно, жесткое заявление, господин Сталин. Но, между нами говоря, вполне разумное. Я попытаюсь объяснить конгрессу Вашу позицию. Мне бы хотелось задать вопрос об американских войсках в Европе.

  – Тех, которые сосредоточены в Англии? Нас этот вопрос не касается. Это ваши взаимные отношения.

  – Нет, я о возможности с нашей стороны контролировать вопрос разоружения Германии.

  – Вы считаете, что у нас недостаточно сил контролировать это? Вполне достаточно, господин Президент. С Вашей стороны вполне достаточно военных миссий. Сейчас их 16, они отлично взаимодействуют с нашими комендатурами. Свободно перемещаются по всей Германии. Мы не препятствуем их перемещению. Война в Европе закончена. Осталось вывести из Франции 22, уже разоружённых, немецких дивизии, и закончить демонтаж линии Мажино. Нет никакой надобности в дополнительных силах. Мир в Европе установлен надолго и всерьез. Как в старые добрые времена, когда в Европе ни одна пушка не могла выстрелить, без разрешения России. Кстати, в Гамбурге погружено первое судно, на котором мы начали возвращать Вашу технику, полученную по программе Ленд-лиз. Это, в основном, грузовики.

  Рузвельт немного поморщился и переключился на общеполитические темы, развивая свои предложения относительно организации Объединённых Наций. Сталин охотно включился в эту игру, и стал развивать мысль о мирном сосуществовании государств с различным государственным строем. В конце переговоров, Президент сказал ключевую фразу:

  – Мы успешно налаживаем программу строительства нового флота, так как война в Европе закончилась, у нас стало гораздо больше возможностей показать Японии её место в мире.

  Когда Президент вышел, Сталин попросил меня позвонить Черчиллю и сообщить об этом ему. Черчилль сказал, что знает об этом, что Президент ещё в Лондоне говорил, что если их войска не пустят в Европу, то все договорённости будут аннулированы.

  – Так что, сэр Эндрю, Вы были правы тогда, на файф-о-клок у Короля. Войну с Японией придётся заканчивать нам с Вами. Боже, сохрани хорошую погоду на Чукотке!

  Я передал его слова Сталину.

  – Англо-американский союз лопнул, как мыльный пузырь! – удовлетворённо сказал Иосиф Виссарионович.

  Дальнейшие переговоры, в общем формате, были скучные и неинтересные. США усиленно напирали на имеющиеся разногласия в политическом устройстве Советского Союза, которые мешают восприятию СССР как дружественной страны в США. На что Сталин ответил, что в течение нескольких десятилетий это не мешало активному сотрудничеству между нашими странами. Споры между политиками явно не нравились американским военным. Начавшаяся битва за Гуадалканал шла с переменным успехом, и они надеялись на вступление в войну СССР, но это на глазах у них становилось всё менее возможным.

  – Если США, в Вашем лице, господин Президент, будут продолжать попытки вести переговоры в таком ключе, то я не уверен в том, что СССР станет поддерживать Ваши устремления на Тихом океане. – тихо произнес Сталин.

  – Это, кстати, противоречит духу и смыслу Объединённых Наций, того, ради чего мы всё это начинали. – добавил Премьер Черчилль. – В планах командования Объединённых Наций всегда стояла первоочередная задача: разгром Гитлера. То, что господин Сталин и его победоносная армия в течение менее трех месяцев это сделали, вовсе не нарушает планов командования. Сейчас же, как я вижу, Вы, господин Президент, считаете, что сможете сами справиться с Японией? Я Вас правильно понимаю?

  – Я этого не говорил!

  – Нами захвачены некоторые документы нацистской партии о том кто, когда, на каких условиях и под какие цели финансировал НСДАП Гитлера, господин Президент. Я думаю, что настало время опубликовать эти сведения. Историки всего мира будут мне признательны. – произнёс Сталин. – Теперь Вы решили кровью Ваших солдат и матросов оплатить эти кредиты?

  Среди американских военных пробежал шепоток.

  – Господин Премьер-министр, господин Сталин. Вы меня не правильно поняли. Все договорённости остаются в силе. Я за скорейший разгром японских милитаристов. Я себя не очень хорошо сегодня чувствую, поэтому, разрешите откланяться.

  На выходе меня задержал генерал Эйзенхауер:

  – Маршал, это правда, про финансирование?

  – Я сожалею, генерал, но это правда.

  Генерал отдал честь:

  – Спасибо, маршал! Мы – солдаты, разберёмся!

  Военным союзников мы показали новые танки, колёсные бронетранспортёры, новые пулемёты, самоходные гаубицы калибром 122 и 152мм, противотанковые самоходные и не самоходные 57, 85 и 100-мм орудия, реактивные системы залпового огня БМ-13, БМ-30 и БМ-31. Су-9 с расстояния 4 км сбил самолёт-мишень, на базе ТБ-3, управляемой ракетой. Военные обеих стран попросили предоставить образцы для испытаний на их полигонах. Некоторые образцы мы согласились передать им.

  Что происходило в американском посольстве, осталось загадкой по сей день, но ближе к ночи оттуда раздался звонок, и последовало предложение ещё раз встретиться с глазу на глаз.

  Сталин поинтересовался самочувствием Президента, на что тот ответил, что чувствует себя значительно лучше.

  – На меня оказывают очень сильное давление. Огромные деньги вложены в военное строительство. Все верфи США заняты строительством авианосцев и линкоров. Заказано просто астрономическое количество противолодочных и конвойных кораблей. Все автомобильные заводы производят военную продукцию. Закуплено огромное количество оборудования под производство бомбардировщиков. И в этот момент, Вы выигрываете войну. Индексы на бирже упали ниже плинтуса. Там паника, это ещё хуже, чем в 28-м году. У нас кризис! Экономика обладает огромной инерцией. Куда девать всё, что произведено? Куда девать огромные запасы продовольствия и боеприпасов. Тем более, что избиратели теперь требуют и от нас таких же быстрых и решительных действий. Куда девать такую гору оружия, тем более, что оно уже устарело, и уступает тем образцам, которые продемонстрировали Вы. А денег на исследования нет! И времени нет. Судя по тем данным, которые у нас имеются, через полтора-два месяца Вы можете начать войну против Японии, и Вы не намерены тянуть с этим вопросом.

  – Это так, господин Президент. Те 50 дивизий, которые имеет Тодзио, не представляют реальной силы. Для нас было такой же неожиданностью решение Вашего командования о сосредоточении всех усилий на Востоке, а не на Западе. Я специально посылал маршала Андреева в Ливию, чтобы подтолкнуть Ваших генералов к более активным действиям, но они, сославшись на неготовность, так ничем и не помогли нам. После этого появляетесь Вы, и просите запустить их в Европу, уже после окончания войны. Согласитесь, но это уже просто на грани приличия. Поэтому, пока Ваши части и флот пытаются взять никому неизвестный Гуадалканал, мы возьмём Токио, лишив, тем самым, японский флот баз и снабжения. И, опять-таки, мы настаиваем на войне до победного конца. Только сменив власть военных в Японии на власть гражданских, и лишив её армии и флота, мы сможем добиться спокойствия на наших восточных рубежах.

  – Но флот может вернуться к берегам Японии!

  – У нас есть, чем его встретить.

  – У Вас же только один авианосец? Это сумасшествие, извините.

  – Авианосец у нас, пока, даже без самолётов. Флот имеет ахиллесову пяту: базы и склады. Мы будем стрелять в эту пятку. Помощь Вашего флота нам вряд ли понадобится. Нам сейчас проще и лучше оговорить послевоенное положение Японии. Мы имеем территориальные претензии к Японии с 1905 года, и в наши претензии будут включены отданные территории по Портсмутскому миру, т.е. Маньчжурия, Корея, Ляодунский полуостров, половина острова Сахалин и все острова Курильского архипелага. Три вооружённых конфликта, за последние 40 лет. Нам, порядком, надоели японские милитаристы. Мнение японцев, по этому вопросу, нас совершенно не интересует. У нас достаточно сил и средств для полной оккупации Японии. Обращаю Ваше внимание на то, что мы забираем только то, что отдали в результате неудачной войны царского правительства. Без армии и флота – Япония безопасна.

  – Хотя мне кажется, что Вы недооцениваете противника, мы не будем Вам мешать. Но Вы не ответили на некоторые мои вопросы: Вы продолжите строительство двух кораблей на наших верфях?

  – Они нам не очень нужны, господин Президент. Но, учитывая ситуацию в Вашей стране, и то обстоятельство, что один из линкоров ещё даже не заложен, мы готовы приобрести строящийся линкор, а вместо второго заказать тяжёлый авианосец с катапультой для самолётов. Так как вынуждены перестраивать тот, который приобрели: наши самолёты не могут взлетать с него. Мы вынуждены достраивать ему трамплин для взлёта.

  – Он будет оснащён реактивными самолётами?

  – Да, конечно. Поршневая авиация отжила свой век. Он у неё получился коротким.

  Я с интересом наблюдал за лицом Президента, на котором, как в калейдоскопе, постоянно менялось выражение. Сталин развернул разговор на послевоенные отношения с США, сказав, что ситуация противостояния двух систем тоже отжила свой век: Советский Союз доказал, что является Великой державой, способной контролировать как собственную территорию, так и соседние страны, и регионы. Упомянул о полном отказе от ранней коммунистической риторики о распространении революций по всему миру. И предложил несколько иную схему зон ответственности трех Великих держав, с учётом уже сложившихся обстоятельств. Рузвельт с интересом слушал. Негромкая и неторопливая речь Сталина, доброжелательная и без прямого давления, успокоила Президента. Да, конечно, его расчёт на получение огромных барышей от торговли оружием не оправдался, Англия переметнулась к нам, поняв, что мы не собираемся у неё отбирать колонии, подменять её товары и кредиты своими, лишать её спокойного благополучия Метрополии. Две старые нации объединились против молодой нации, нашли уязвимое место, и, пользуясь технологическими и военными успехами одной из сторон, и накопленным флотом другой стороны, отстранили молодого хищника от своих угодий. Рузвельт умел проигрывать. И сейчас он пытался получить максимально возможную выгоду из сложившейся ситуации. Поэтому он сам поднял вопрос о взаимной торговле:

  – Что будет максимально интересовать СССР в течение ближайших 10-15 лет в плане индустриального и экономического развития? – он явно не хотел упускать такой рынок, который позволил ему ликвидировать последствия Великого кризиса.

  – Хотя протокол 'с глазу на глаз' и не предусматривает участия 'третьих лиц', если Вы не возражаете, господин Президент, на эти вопросы ответит маршал Андреев. Он сейчас курирует эти вопросы в стране.

  Президент немного удивлённо посмотрел на меня.

  – Я считал, что это просто один из удачливых военных.

  – Нет, господин Президент, он – мой помощник, в основном, по экономике и развитию, но и военном деле он тоже специалист, несмотря на его молодость.

  – В этом случае, господин Сталин, я не буду возражать против изменения протокола.

  – Нас, в первую очередь, будут интересовать заводы по производству большегрузных и легковых автомобилей, нефтеперерабатывающие и химические предприятия. Кроме того, предприятия пищевой и перерабатывающей промышленности. У нас намечается большое жилищное строительство. Мы особое внимание будем уделять развитию Сибири и Дальнего Востока, так как Центральная часть России уже достаточно развита в промышленном и научном отношении, но наблюдается отставание южных и восточных регионов. Продукция сугубо мирная. Мы надеемся, что в ближайшее время нам не потребуются танки и самолёты в таком количестве, как сейчас. Будет интересен Ваш опыт в строительстве гидроэлектростанций, и всё, что с этим связано. В Сибири найдены большие запасы бокситов, и мы намерены организовать их добычу и переработку. Это, господин Президент, гораздо большие, деньги, чем вы планировали получить за дредноуты.

  – Планы грандиозные, господин Сталин.

  – У нас большая страна, фактически необъятный рынок, а в условиях государственного регулирования, как и у Вас, очень динамичный и легко перестраиваемый. При этом свободный от некоторых перекосов, свойственных вашей системе, господин Президент. Вы с ними сталкивались. Да и сейчас столкнулись. У нас переход на мирные рельсы таких катаклизмов не вызывает.

  – Ваша система, тоже, не лишена недостатков...

  – Несомненно, господин Президент. Любая экономическая система – это баланс интересов. В нашем случае, это государство и народ, в вашем случае – столкновение гораздо большего количества участников.

  – Вы – идеалист, господин Сталин.

  – Я – коммунист, господин Президент.

  – У человека должна быть мечта, господин Сталин. Хороший дом, хорошая машина, красивая жена и много возможностей. – Сталин усмехнулся.

  – Господин Президент, а Вы спросите у маршала Андреева: сколько ему лет, кто его мама, где его папа, каким имуществом они владеют, попросите показать его фотографии его жены и детей, и спросите у него, как он добился того, что стал, фактически, вторым человеком в государстве.

  – Что ж, господин Сталин! Извольте! Сколько Вам лет, маршал Андреев?

  – Двадцать пять, через полтора месяца будет двадцать шесть.

  – Что???

  – Мама у меня учительница в школе, на Урале, папа – погиб в Гражданскую войну, я – окончил военное училище в 38 году, за государственный счёт. Жена – сирота, её отец погиб в Гражданскую, а мать умерла 7 лет назад. Ни акций, ни имущества, ни денег у нас не было, и нет. У меня двое детей. Машина у меня была, я её другу подарил. Вот это – моя жена, это – мои Митя и Оленька. А это – мои собаки. Мой кабинет вот за этой стенкой. Правда, последний раз в отпуске я был после ранения на Халхин-Голе три года назад, а члены Ставки видят меня гораздо чаще, чем моя жена и мои дети. Но, положение обязывает.

  – Господин Сталин! Это – правда?

  – Конечно. Это и есть: 'советская мечта'. И, пока это возможно, мы – непобедимы, господин Президент.

  – Ну, что ж, господин Сталин. Это тоже интересный вариант. И демократичный. Но, у нас этот вариант не пройдёт. У нас несколько иные условия.

  – Несомненно, но, что я хочу отметить: несмотря на различия в идеологии, у наших стран достаточно много общего, гораздо больше, чем разного. Вы можете свободно контролировать ситуацию в западном полушарии, мы в Европе и части Азии, Британия может контролировать всю Африку и часть Азии. Наших стран достаточно для контроля ситуации во всем мире. Если между нами будет установлено доверие, то очень многое можно сделать.

  – А как на это прореагируют другие страны, имеющие большой потенциал или большое население.

  – Пусть доказывают, что обладают влиянием, хотя бы региональной державы. А дальше посмотрим. 'Клуб трех' может быть расширен за счёт интенсивно развивающихся экономик.

  – Я не думаю, что будет просто доказать в Сенате и Конгрессе такое простое решение вопроса, но, я считаю, что стоит попытаться.

  – Я хочу пожелать Вам успеха, на волне энтузиазма от побед, это может состояться.

  – Мне не совсем понятен механизм принятия решений в 'клубе трех', кто-то постоянно будет оказываться в меньшинстве.

  – А если за основу взять 100%? Политика – это искусство компромисса.

  – Нам есть о чём подумать в ближайшее время, господин Сталин. Я надеюсь, что Вы правильно поняли устремления нашей страны. Нам бы не хотелось заканчивать эту войну у разбитого горшка.

  – Примерно такой же разговор был у нас и с господином Черчиллем. Он беспокоился о том, что мы можем захватить его страну, оставить его без репараций от Германии и, вообще, не доверял нам. Как видите, сейчас мы вышли на новый уровень общения между нашими странами и, гораздо больше, доверяем друг другу. Это в качестве примера. Вы же видите, господин Президент, что у нас нет намерений: захватить весь мир. У нас самодостаточная страна. Единственный мир, который нам нужен, это мир в нашей стране.

  Переговоры длились довольно долго. Президент Рузвельт оказался очень словоохотливым. У него была образная и интересная лексика. Он пытался произвести приятное впечатление на Сталина. Я не уверен, что это ему удалось, хотя Сталин очень редко показывал кому-либо своё истинное отношение. После переговоров Сталин, видимо, устал, так как почти сразу поехал домой. Я записал кое-какие высказывания Рузвельта и тоже поехал домой.