Текст книги "Крымский тустеп"

Автор книги: Комбат Найтов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– В командование батальоном вступает майор О'Дерби! На мне – общее руководство операцией, так как в захвате плацдарма принимает участие и батальон коммандос. Мои позывные «Дельта Ту». На переходе соблюдать полное радиомолчание. Задача батальона! – он раскрыл план, на котором не было ни одного названия, все характерные участки местности были убраны. Разобрали все места высадки и маршруты движения.

– И помните! Это – ваш первый бой, и у ваших бойцов – тоже! Связь, связь и ещё раз связь!

Подождав окончания перевода, приказал:

– Майор О'Дерби! Принимайте командование!

Билл сунул берет под погон, и начал говорить. Василий попытался начать переводить, но, Дмитрий остановил его. Через пятнадцать минут Билл спросил разрешения распустить людей. Командиры вышли.

– Меня трясёт! – заявил Билл.

– Меня тоже, это нормально!

Через час начали выдвигаться к местам посадки, затем десантные катера пошли к «матке»: судну-доку. Там строго по расписанию подходили к борту и входили в шлюз. Бойцы сидели в БТР, хождение было запрещено. Наконец, загремела якорь-цепь, закрутились винты «матки», и она медленно вышла по узкому каналу в море. Рядом пристроились два эсминца, едва различимые в темноте. Где-то сзади выходило второе судно с коммандос на борту. Дмитрий пожал руку О'Дерби, сошёл на палубу дока, предъявил свои бумаги, и они втроём прошли в помещение под ходовой рубкой, где находился штаб высадки. Броняшки были задраены, в помещении горел свет, Макс подключил свою антенну и питание к штатному месту. На столах слева и справа от главного стола лежали бутерброды, стояли банки с пивом. У стола с картами работали несколько офицеров флота. «Комфортно!» – подумал Дмитрий, вспоминая тесноту и темноту предыдущих десантов.

– Где мы? – спросил он у штурмана. Тот ткнул пальцем и быстро-быстро заговорил. Было видно, что сильно волнуется. У всех – спасательные жилеты оранжевого цвета, лишь трое русских были без них. Через сорок две минуты Макс поднял руку, Дмитрий пошёл к нему.

– Высадились. «777». – Дмитрий двинул локтём Василия. До начала высадки: час пятнадцать. Корабль шёл противолодочным зигзагом, море спокойное. Дима глазами спросил Макса о новостях, но тот отрицательно помотал головой. Время тянулось как американская жвачка. Оставалось тридцать минут до начала, а сигнала от Архипцева не поступало. Через некоторое время корабль начал снижать обороты.

– Отключайся, Макс, пошли наверх, 15 минут до начала.

Макс не торопясь отключил бортовое питание и крутил накидной винт антенны.

– Есть сигнал! «777»!

– Лады! Переведи! Сектор чист! Можно начинать!

Макс с бешеной скоростью отключил антенну, и прикрутил свою, через тамбур они вышли на крыло, начали подниматься по трапу в ходовую рубку. Путь преградил матрос с винтовкой. Дмитрий показал пропуск, матрос вызвал вахтенного, им разрешили войти в рубку.

– Командир корабля лефтёнент-коммандер Петерсон. С кем имею честь?

– Лефтёнент-колонел Матвеев, командир первой волны десанта. Это радист, а это – переводчик.

– Вы откуда?

– Красная Армия, СССР.

– Подходим к точке высадки, колонел. Нам сказали, что поступил сигнал начать высадку.

– Да, можете начинать.

– Ещё пять минут!

– Начинайте!

– Йес, сё! Давайте зелёный! – командир передвинул телеграф на малый назад, останавливая движение судна. Поморгали кильватерным огоньком, давая сигнал позадиидущим кораблям. Через некоторое время от борта оторвались первые катера, а корабль начал балластировку, подгоняя осадку под следующие катера в грузовом доке, катера выстраивались в линию. Затем дали ход, Макс передал сигнал об этом, и получил квитанцию. На берегу было тихо, изредка взлетали ракеты на месте пулемётных гнезд. На это обстоятельство обратил внимание коммандер.

– Немцы не дадут возможности подойти! – он указывал рукой на взлетевшую ракету.

– Там нет немцев!

– А, кто пускает ракеты?

– Мои люди. Пока огня с берега нет, огонь не открывать.

Опять медленно потянулось время. Макс получил квитанцию, что высадка началась.

– Коммандер, дайте сигнал на второй док: подходить и начинать высадку!

Коммандер чертыхнулся, но передал сигнал назад, передвинул рукоятки телеграфа, и начал самым малым циркуляцию, освобождая место для второй волны.

– Стоп! Не уходите! Сейчас подойдут катера, начнётся путаница!

Сзади из темноты показался второй корабль-док, на траверзе отработал машинами и начал выгрузку. Через семь минут от него отошли первые катера, но они двинулись сразу к берегу. Дмитрий несколько раз ударил кулаком по комингсу, и выматерился.

– Что Вы сказали, полковник?

– Ругательства! Они будут мешать нашим катерам возвращаться! Расходиться придётся с каждым из этой цепочки.

– На королевском флоте мы всегда действуем так! – сказал командир дока. – Для меня было странным, что Ваши катера предварительно выстроились.

– Если этого не сделать, то высадка растягивается, у противника больше шансов обнаружить десант.

Спустя некоторое время вернулось два катера, на одном был десант, но он был сильно повреждён столкновением с порожним катером. Док подбирал катера, которые подходили неравномерно. Берег, по-прежнему, молчал. По прежнему, также равномерно, взлетали ракеты. Вдруг Макс протянул наушники Дмитрию:

– Вас, Архипцев!

– Дельта два, дельта-пять. Что происходит? Часть катеров двинулось вправо на вход в залив?

– Понял! Батальон на исходных?

– Доклада не было, но по времени должен быть!

– Ссууки! Дельта-три, дельта-ту! А ю рэди?

– Дэльта ту, файф!

– Дэльта три, «555».

«Началось!» «Дельта-пять» «Ноль-ноль-ноль» – Дмитрий дал команду ребятам находиться на месте и держать пляж.

– Коммандер! Передайте на основной ордер! «Батальон-2 нарушил порядок выгрузки, мы начали атаку! Просьба ускорить движение!». Сколько катеров подобрали?

– Процентов восемьдесят.

– Ещё пятнадцать минут, и начинайте отход!

Справа заговорили немецкие орудия: они обнаружили катера коммандос. Дмитрий приказал прикрытию открыть огонь по позициям немцев. Всё! Радиомолчанию пришёл конец! Эфир взорвался командами, переговорами, но основной ордер, по-прежнему, хранил молчание. О'Дерби доложил, что продвигается без боя, не считая мелких столкновений с выбегающими из домов немецкими офицерами-летчиками. Два танка Т-IV работают на аэродроме: давят «фоккеры» на стоянках, аэродром захвачен, вышли на исходные, окапываются. Непривычные к ночному бою немцы оказать серьёзного сопротивления не смогли. Их зенитчики прикрывались от налётов домами и имели многочисленные мертвые зоны со стороны земли. Наконец, появился на связи Воэн, но ответить толком на вопрос, зачем они попёрлись в Форт-Маон, который не был целью высадки, он не сумел. Но упирал на то, что, несмотря на потери, батарея 88мм орудий частично уничтожена, а частично захвачена. То, что через час он будет купаться в холодном мартовском море, он даже не догадывался.

Принесли шифровку от Эйзенхауэра, в которой он поздравлял батальон с выполнением первого этапа. До рассвета оставалось полтора часа.

Немцы очухались быстро: через полчаса над ордером у Бёрка повисла САБ, осветив два дока, три эсминца и десяток сторожевиков, бомбу быстро сбили, но немцы открытым текстом передали, что это разведка, ордер небольшой, до полка пехоты. Ещё через полчаса справа у Форт-Маона разгорелся сильный бой. Там высадилось всего семь или восемь катеров LCVP, которые сразу ушли обратно, не дожидаясь окончания боя за батарею, поэтому рота сразу оказалась в окружении и прижатой к воде. Кроме «стрелковки», у коммандос ничего не было, пулемётов было мало, пользоваться 88мм «ахт-ахтами» их не учили. Они продержались минут двадцать, их задавили пулеметно-миномётным огнем, и уничтожили. Даже танки не понадобились. Воодушевившись, немцы уселись на бронетранспортёры, и рванули в Берк, постреливая во все стороны для поднятия духа. Первый «Ганомаг» влетел на мост через Сомму, и упал в речку вместе с мостом и экипажем. Здесь уже побывали рейнджеры на М3, и заминировали мост. Следующий мост в объезд в 40 километрах, а берега Сомма – сплошное болото! Мост у Колин-Бомонт тоже заминировали и оставили прикрытие: он и самим пригодится, если всё будет хорошо. От него до первого крупного гарнизона немцев в Амьене – 75 километров. Станции Ран-дю-Фле, Вертон и Коншил-ле-Темпль в руках десанта: рокадная дорога перерезана в трех местах. Неприятности можно было ожидать только со стороны Этапля, но у Мерлимона готовят управляемое фугасное поле. Как себя Дмитрий не успокаивал, всё равно на душе было неспокойно, несмотря на поступающие доклады от разведгрупп обоих батальонов. После того, как вынесли роту у Форт-Маона, Воэн перешёл на волну Дмитрия, и начал согласовывать действия, а потом и вовсе просто выполнял его распоряжения. Вдруг заговорили пулемёты на левом фланге, и Сашка Архипцев доложил, что ведёт бой примерно с ротой противника в пешем строю, выдвигающейся от Ле-Тук-Пари-Пляж. Сашкины пулемёты работали минут десять, затем последовал доклад, что противник отошёл, и начал окапываться. Начало светать, и в воздухе появились Си-47 и Си-54. Из них посыпались парашютисты. Си-54 тащили за собой планеры. В воздухе было очень много самолётов: и транспортников, и истребителей. Из накатывающегося с моря легкого тумана или дымки, в «Канале» это частое явление, вышла армада транспортов и началась высадка. Британский флот нанёс удар по Ле-Тук-Пари-Пляж и там тоже началась высадка, но уже под огнём противника. На всем протяжении пляжа, длиной 15 км, к берегу рвались десантные катера. Сашка передал, что их сменили, и они отходят. Через час приказ на смену и отход получили оба батальона первой волны. Возвращались все вразнобой, собрать группу и 1-й батальон рейнджеров удалось только в конце дня в Нью-Хэйвене. До этого Дмитрий успел побывать в штабе Эйзенхауэра. Там же был и Монтгомери. В отличие от Эйзи, Монти сухо пожал ему руку, и, почти сразу, удалился из штаба, сославшись на то, что его соединения ведут погрузку на суда, и его разрывают на части. Эйзенхауэр попросил называть его Айком во внеслужебной обстановке, попытался накачать его «Бурбоном», сам он пил в тот день много и было заметно, что он сильно волнуется. Причина выяснилась чуть позже, когда генерал заметил, что:

– Слишком лёгкое начало!

– Мы, просто, вовремя успели, господин генерал! Рядом с пулемётными точками на пляже была сделана разметка под доты. А на станциях уже лежала готовая опалубка под них, куча цемента и гравия. Через несколько месяцев здесь бы была хорошая оборона.

– Получается, что Атлантический Вал – миф? И мы просто потеряли год, Дмитри?

– Получается, что так, Айк!

Генерал плеснул себе ещё бурбона, добавил содовой, ломтик лимона.

– Это всё политика, грязная вонючая политика. Говорят, что вы собираетесь сегодня в «Дэ ля Пляж ду Пари»? Я заеду поблагодарить твоих солдат!

– Да, сэр! – «Хорошо у них работает разведка! Интересно, а такой ресторан существует?» – подумал Дима, пожимая руку Айку. Ресторан, действительно, существовал. С канканом, стриптизом и прочими прелестями.

– Придётся идти! Не валить же связь! – сказал Василий.

– Это ж дорого!

– А, что делать! Оплачу из… фондов, и счёт возьму.

Пошли все, кроме пяти человек, которые лежали в госпиталях. Там уже сидели американцы: офицеры 1-го батальона. Эйзенхауэр появился, был встречен овациями, как американцев, так и присутствующих англичан из батальона-2, которых было довольно много, пробыл недолго, закатил небольшую речь, поблагодарил присутствующих за взятие плацдарма. Передал Дмитрию чек с премией на всех, и ушёл. Когда Василий пошёл расплачиваться, оказалось, что армия США взяла на себя полностью расходы. Ему даже вернули залог, который туда отнесла связная. Утром обналичили чек и раздали премию всем, Василий рекомендовал всё потратить здесь, как зарплату, так и премию. Из Москвы пришли указания всем, кроме Дмитрия и Василия, садиться на крейсер «Cumberland», следующий в Мурманск через Исландию, Дмитрию лететь в Рейзендорф, а Василий переводился в США в управление по Ленд-лизу. ВВС передало, что 1-я и 3-я армии США, при поддержке Роял Флиит, подразделений английских коммандос и морской пехоты Дунайской Военной флотилии Красной Армии, форсировали Английский канал и высадились во Франции в провинции Нор-де-паде-кале. В настоящее время идёт наращивание сил частями британской и американкой армий. Главы государств Объединённых Наций обменялись приветственными телеграммами по этому поводу.

Усадив людей на корабль, Дмитрий попытался найти Айка, но тот был уже во Франции, с некоторым трудом, ему удалось попасть на аэродром и получить разрешение на вылет. На этот раз летел транспортником через Каир с грузом каких-то запчастей. Сильно болтало, сопровождения не было, экипаж нервничал, но полёт прошёл без особых проблем. База в Рейзендорфе готовится к перебазированию в Полтаву. Там суматоха, но, комендант нашёл для него транспортный борт в Николаев. Прибыл в Николаев, там выяснилось, что требуется лететь в Москву для отчёта. Опять «Си», и, через четыре часа, он был в Москве на Центральном аэродроме. В воздухе читал скопившиеся письма. Больше всего было писем от Ники. Но, только первый месяц, так как ответов не было, то постепенно переписка иссякла. Два письма от матери, несколько писем от солдат и офицеров из госпиталей, и довольно приметный «штабной» конверт. Внутри фотография Сони и Сашки. На обратной стороне всего несколько слов: «Саша и мама ждут папу с фронта. п. Гаспра, Крым. 15 января 1943 г.» Витиеватая подпись и отпечаток маленького пальчика. Дмитрий хмыкнул, но положил фотографию в конверт, а его в командирскую сумку. Прибыл в штаб флота, там заставили писать отчёты. Три дня убил на писанину в оперативном отделе флота. Весь изнервничался, испачкался чернилами, заставляли «раскрывать» всё новые и новые эпизоды. Наконец с писаниной было закончено, но велели чего-то ждать. Прошло ещё три дня «ничего-не-делания». Чуть не нарвался на скандал в каком-то ресторане из-за приклеившейся девицы. Хорошо, что обошлось без драки, так как мгновенно подскочил комендантский патруль. Получил замечание за «неуставной» пистолет, хотели забрать в комендатуру, но рассмотрели надпись на кобуре, и отпустили. Ночью кто-то зажёг свет в номере флотской гостиницы:

– Товарищ подполковник, Вас вызывает Комфлота!

Второй час ночи. Сел в машину, и поехали, но не к штабу флота, а в Кремль. Кузнецов ждал его Приёмной Сталина. Приняв доклад, подтолкнул его к двери: «Проходи!». Сам зашёл следом.

– Товарищ Сталин, подполковник Матвеев.

– Здравствуйте, товарищ Матвеев.

– Здравствуйте, товарищ Сталин.

– Мы ознакомились с Вашими отчётами. Каково Ваше мнение: сумеют наши союзники удержаться во Франции? Каково психологическое состояние войск союзников, их готовность выдержать концентрированные и мощные удары противника?

– В настоящее время на Западном фронте у немцев значительных сил не наблюдается. Все его силы находятся здесь, на Восточном фронте. Но, транспортная система Европы позволяет быстро и эффективно перебрасывать войска на большие расстояния. У американцев и у англичан откровенно слаба противотанковая оборона, но, они имеют превосходство в воздухе. Сухопутные части устойчивостью в обороне, скорее всего, не обладают. Вооружение капризное, очень не любит грязи. Трудно сказать наверняка, товарищ Сталин, но если немец будет давить, как под Ростовом или Барвенково, скорее всего, побегут.

– Вы хорошо выполнили задание Ставки. Кажется, Вы были в отпуске перед ним?

– Так точно, 4 с половиной дня из 30-ти отгулял.

– Товарищ Кузнецов! Обеспечьте полноценный отдых товарищу Матвееву!

Выйдя из кабинета, Матвеев удостоился дружеского тумака от адмирала Кузнецова.

– Редко приходилось видеть такое довольное лицо у «Самого»! Порадовал ты его! Ну, что? Куда хочешь? В Крым? На Кавказ?

– В Крым, товарищ адмирал.

– Да, там сейчас хорошо! Всё в цвету! Эх, завидую! Кто бы мне отпуск предоставил!

– У каждого свой крест, товарищ Наркомфлота.

– Возьмешь мой самолёт завтра, путёвку тебе выпишут. Всё, давай!

По прилёту выяснилось, что «полноценный отдых» обеспечивается исключительно на даче N 1 РККА, в отдельном домике Наркомфлота. Шлёпнув по заднице очень симпатичную краснофлотку в фартучке, Дмитрий с интересом осмотрел интерьер: всё было свежеустановленное, очень напоминало адмиральские апартаменты на линкоре «Севастополь».

– Вы у нас первый посетитель после ремонта! – сказала зардевшаяся девица. – Немцы все разграбили, товарищ Дважды Герой Советского Союза! Вы же черноморец?

– Нет, я с Балтики, но воевал здесь, в Крыму, Азовская флотилия.

– Ой, я Вас знаю! Вы же разведкой здесь командовали! В газетах о вас писали! И фотографии были!

– Да-да! Разведкой. Но здесь ни разу не был.

– А, я не здешняя, я из Севастополя, просто служу здесь. Хотела на фронт, а послали сюда.

– Ну, это, наверное, к лучшему.

– Да пристают! И руки распускают, как Вы!

– Там тоже пристают! А ещё грязь, холод, голод. Так что, хорошее у тебя место службы! Во сколько обед? А то я не завтракал?

– Сейчас принесу меню, и можете спускаться в кают-компанию. Четкого расписания нет, товарищ полковник. Вы сами выбираете время.

«Да! Надо срочно становиться Наркомфлота!» – подумал Дмитрий, переодеваясь в парадную форму для обеда. Постучав, вошла Надежда с меню. Постояла, ожидая, пока он выберет блюда. У неё круглое, чуточку веснушчатое лицо, вся такая кругленькая, молоденькая и свежая. Румянец с лица не сходит. Глядит задорно и с интересом. Мужиков повыбивало, в окружении один младший лейтенант: очкастый, громкоголосый «белобилетник». Весь остальной персонал: женщины. Даже в охранении дачи только они: одетые в синюю форму «вохровки». Неизменный наган, трехлинейные винтовки.

– Наденька, а где взять пропуск, чтобы съездить в Феодосию?

– А, зачем Вам пропуск? Военное положение снято, после того, как татар выселили, стало спокойно. Комендантский час с часа ночи, и касается только побережья. Только с собой путёвку носите, и документы, что в отпуске. Комендатура и пограничники могут придраться. А так, берите машину, водителя и куда хотите. Вот только дороги плохие! Кроме шоссе до Симферополя и Севастополя ещё ничего не делали. Так выбрали, товарищ подполковник?

– Нет! Тут столько всего! Давай на твоё усмотрение, ты эту кухню лучше знаешь!

– Есть! Подходите через 15 минут! – она широко улыбнулась и выскочила из комнаты.

Обед поставлен здесь по-флотски! Две официантки справа и слева, всё подают и наливают они. Вымуштрованы от «А» до «Я»! Дмитрию тоже пришлось держать марку, и изображать, как минимум, адмирала, командира крупнейшего в мире линкора! И, неизменный флотский компот с абрикосами! Церемонно поклонившись и поблагодарив, он вышел из столовой, поймал лейтенантика, взял машину, «Виллис», и поехал в Феодосию. Дурманящий запах цветов плыл над полуостровом, открытая машина позволяла наслаждаться видами и тёплым воздухом. Весна! Наверное, самое лучшее время в Крыму, только ночами ещё прохладно. Дорога, после Алушты, и, вправду, оставляла желать много лучшего. Но до Феодосии он добрался довольно быстро. Сары-Гель теперь называется Береговое. Он проехал мимо дома Десфины. Там никто не живёт, окна и двери заколочены крест на крест. Проехал мимо, на кладбище. По справке нашёл могилу: она ухожена, стоит невысокий обелиск со звездой, свежепокрашенный черной краской низкий заборчик. Скамеечка. Налил водки, положил сверху кусочек хлеба. Сзади подошёл человек, инвалид. Встал невдалеке. Дмитрий налил полстакана водки и протянул ему.

– Спасибо, полковник! Жена?

– Жена.

– Земля ей пухом. – выпил и закусил рукавом.

– Вы – местный?

– Сторож я тутошный.

– А, кто за могилой ухаживает?

– Да, сначала флотские приезжали, вот памятник установили, оградку, уважительные такие, завсегда с походом. А сейчас женщина с ребёнком ездит. Одна. Три дня как была. Колясочку тут поставит, ребёнка на руки возьмёт, посидит и уедет. Не местная. И не разговаривает.

– Спасибо! На, допьёшь!

– Да как же так, мужик, не по-людски! Одному – никак!

– У меня машина, я – за рулём.

– Ну, тогда, да! А воевали где?

– Здесь, здесь.

– А, я под Москвой, вот руку отняли, правую. – сторож шёл сзади, рассказывая о том, как добирался до дому.

– Ладно, рядовой, бывай! – расправив флотскую шинель, Дмитрий уселся поудобнее, и нажал на газ. Остановился на заправке, «Виллис» довольно прожорлив, достал талоны, выданные в санатории, вместе с ними достал конверт, и перечитал адрес в Гаспре. Решил, не откладывая в долгий ящик, решить эту не самую приятную проблему. Если удастся, то он мог успеть отвезти ребёнка к матери. Поезда из Симферополя уже ходили. Ещё до заката успел в Гаспру. Расспросил людей об адресе, и, неожиданно для себя, оказался возле того самого дома, где был с Соней в прошлый раз. Дома никого не было, лаяла собака. Ставни в доме не были закрыты.

– Сонечка бывает после семи, товарищ моряк! – из-за соседнего забора выглянула соседка в повязанном платке и в кацавейке. – Последним автобусом из Ялты приезжает. Она в Ялте работает.

– А ребёнок?

– А что ребёнок? Он в яслях, там же в Ялте.

Оставалось ещё больше часа, Дима сел в машину и отъехал к остановке автобуса, не хотелось разговаривать с соседкой. Рядом небольшая рюмочная. Купил хинкали, крымского вина, сел за столик с видом на остановку.

– Товарищ офицер! У Вас закурить не найдётся? – спросила продавщица, явно, для того, чтобы заговорить. Народу в забегаловке не было: не сезон!

Дмитрий залез в шинель, вытащил оттуда флотский «Кэмел», большое количество которого он приволок из Англии.

– Ух ты, какие! Как американцы улетели, мы таких и не видели, но, те больше «Уинстона» курили.

– Да, летчикам он полагается, и «Лаки Страйк». А это – флотским выдают.

За разговором время потекло быстрее. А вот и автобус показался. Он расплатился, продавщица проводила его расстроенным взглядом. Он сел в «Виллис», развернулся и встал сразу за остановкой, по ходу к дому Сони. Она вышла из переполненного автобуса чуть ли не последней. На руках у неё был ребёнок. Лицо у неё было недовольным, строгим, как бывало тогда, когда она находилась за радиостанцией. По сторонам она не смотрела, прошла мимо и Дмитрий двинулся за ней.

– Гражданочка! Вас подвезти? – она крепче ухватила ребёнка, и замотала головой. Потом повернулась, и у неё побелело лицо. Диме пришлось выпрыгивать из машины, иначе Соня бы упала.

– Как ты меня напугал! Я тебя не видела, а на машине обычно приезжает или Касатонов, или Иванов. А я их видеть не хочу! – сказала она, отдышавшись, уже на сиденье автомобиля.

– Вот, смотри! Ты же никогда его ещё не видел! Только он спит, он всегда засыпает в автобусе.

Дима взглянул на спящего малыша, улыбнулся и тронул машину. У дома, зажав ручник, прошел открыть ворота, въехал на знакомый двор, собака разбудила малыша. Он сонно тёр ручками глаза и похныкивал. Передав ему сына, что тому ещё больше не понравилось, и он разревелся, Соня открыла дверь и жестом пригласила войти.

– Клади его на диван и помоги раздеться. Да не мне, а ему! – довольно неумело Дмитрий снимал ботинки и пальтишко с сына. Соня достала откуда-то молоко и кусок хлеба, предложив это Саше, но тот замотал головой, и прошептал «бай-бай». Его переложили в кровать, он немного поворочался и уснул.

– Не пописал, скоро проснётся! – сказала Соня.

– Почему ты здесь, а не в Севастополе?

– Я развелась с Ивановым 15 января, и решила ждать тебя. А там, как получится, Дмитрий. – она смотрела на него усталыми и грустными глазами. – Извини, покормить тебя у меня особо нечем, надо идти в магазин. Но там уже почти ничего нет. Из-за того, что с коляской в автобус не втиснуться, приходится почти всё покупать здесь, или держать на работе.

– Где ты работаешь?

– На узле связи, мастером, как у матери-одиночки, у меня только дневная смена, пока. Ещё полгода. Учусь на заочном в Симферополе.

– А дом откуда? Ты же не местная.

– Получила. Хозяев повесили, полицаями служили, и доносчиками в гестапо. А комендантом здесь в Гаспре служил Коля Спесивцев, помнишь его? Был у нас взводным некоторое время, а потом его по ранению перевели в комендатуру. Вот он и помог.

– А кто такой Иванов?

– Октябрьский, его настоящая фамилия Иванов, поэтому я была Иванова. А ты не знал?

– Нет. – сказал Дмитрий, и направился к дверям.

– Ты куда?

– В машине сухпаёк лежит, по привычке с собой таскаю.

– Спасибо!

– Ты изменилась, Соня! – сказал он, вернувшись, и вытаскивая из американского десантного рюкзака консервированную ветчину, шоколад, пакеты с супом, кашу быстрого приготовления и прочие «радости» десантной жизни.

– Такое сейчас дают на фронте? – удивлённо спросила Соня.

– Да, на западном, у союзников.

– Я слышала по радио о том, что в высадке во Францию принимала участие морская пехота Дунайской Военной флотилии Красной Армии. Сразу же подумала, что это наш батальон.

– Нет, батальона там не было. Сводный взвод.

– Один взвод? И объявление на весь мир? Что же вы там сделали?

– Как обычно: обеспечили захват основного плацдарма.

– Потери? Кто погиб?

– Никто, Соня. Пятеро раненых: Денисов, Шмидт, Вольфке, Хабаров и Томов.

– Томас опять ранен? Не везёт ему! Как я хочу вернуться обратно! Слушай, давай я сделаю, что ты возишься с едой?

– Да, ладно, сиди, я в отпуске и уже ужинал.

– Где?

– В рюмочной, на остановке.

– Не ходи туда! Галка разводит водку, суёт какие-то гадости в еду, в общем, сукой считается в посёлке.

– Заметно, но, я водку не брал, ты же знаешь, что я её не люблю. А хинкали были вкусными.

– Явно для тебя отдельно делала! Как же: Дважды Герой! Её хинкали все ругают, вот уж, прости господи!

В этот момент зашевелился Санька, Соня метнулась к нему, быстро сняла с него рейтузики, и усадила на горшок. Затем одела ему другие штанишки, дала подогретой кашки в бутылочке. Малыш засопел и зачмокал. Соня улыбнулась, глядя на него.

– Ой, вот так и живём! С водой плохо, уголь ещё не подвезли, греть воду можно только на керосинке. Приходится выкручиваться и ходить на речку стираться. Слушай, Матвеев, возьми меня в жёны! Я буду очень хорошей женой! Я уже поняла, что для того, чтобы ею стать, не достаточно быть просто красивой бабой. Ты на таких не клюёшь. Надо научиться быть «твоей», до мозга костей, научиться подчиняться тебе, беспрекословно. У меня с этим были проблемы: я всегда всё решала сама. Я у родителей была одна: папа рано погиб, мама больше замуж ни за кого не вышла. Много работала, а я была одна. Сама по себе. И всё хозяйство на мне. Я хочу быть нужной тебе. И, извини, любимой. Без этого я не смогу.

Она подошла сзади к Диме и погладила его по плечам.

– Что молчишь? Я чем-то обидела тебя? И ещё: не отбирай у меня Сашку! Пожалуйста. Я его люблю, извини, но даже больше тебя.

Дмитрий молчал. На спектакль это не походило. Соня была уставшей, измученной бессонными ночами, женщиной. Отказавшейся от сытой безоблачной жизни «жены большого начальника». Не очень хорошее пальто из меха. Явно купленные или выменянные на базаре боты. Пальтишко на сыне было с чужого плеча. Чуть заметные припухлости под глазами, и свежевыкрашенная решётка на кладбище. В Феодосии! Куда автобусом добираться 8-12 часов!

– Ты же знаешь, что мне не нравится, когда за меня всё решают!

– Знаю, последнее слово сейчас за тобой. И всегда будет, я обещаю.

– Врешь!

– Ну, если только чуть-чуть! – улыбнулась Соня. – Можно я тебя поцелую?

– Ну, если только чуть-чуть!

– Чуть-чуть: не получится!

– А говорила! С этим придётся немного подождать! Этот дурацкий суп очень вкусный, но требуется постоянно его помешивать, иначе пригорает!

– Запах, действительно, потрясающий! – она взяла в руки упаковку. – Машрум, что это?

– Грибы, грибы какие-то особенные. Такое вот пюре получается, но зачем его в сухпаёк кладут, причём, только в офицерский. На вид зелёный, такой! Но вкус! Потрясающий! И сытный. Наши ещё туда картошку кладут, но у меня её нет.

Соня провела рукой ему по щеке.

– Я так соскучилась! Пойду баню истоплю!

Через несколько минут она вернулась, и они сели за стол. Дмитрий порылся в рюкзаке и извлёк оттуда купленный в Лондоне «Айришкрим».

– А у меня где-то есть коньяк! Будешь?

– Немного.

– Ну, что? «За наше случайное свидание?» – немного грустно произнесла Соня, приподняв маленькую рюмку с ликером.

– Оно не было случайным, Соня. Я только сегодня прилетел в Крым из Москвы. Побывал в Сары-Гель. Там мне и сказали, что последнее время за могилой ухаживает женщина с ребёнком. Адрес на конверте у меня был.

– Да, я писала тебе, надеялась, что ты ответишь, но, ответа не было. Я же не знала, где ты. Так за что выпьем?

«Она ждет ответа, как приговора!» – подумал Дима.

– За нас, и за победу! Потому, что путь к счастью лежит через неё.

– Вечно ты всё испортишь, Матвеев!

– Беру пример с тебя! Давай за нас!

– Вкусно! А суп! Просто божественно! Интересно, как он готовится? – Соня активно налегала на еду. Паек маленький, да ещё и не весь удаётся выкупить, так как поздно возвращается. Митя смотрел на неё и думал: «Вот же упрямая девица! Все сделала так, чтобы у него не было даже малейшего шанса выкрутиться! Впрочем, может быть, это и хорошо! Вообще-то, она очень хороша собой, даже сейчас, при свете керосиновой лампы. Интересно, а почему у неё света нет?» и он задал ей вопрос об этом.

– Что-то перегорело, а у меня нет времени ждать электрика, мы работаем без выходных, за отгулы к отпуску. Народу не хватает. По сравнению с коптилкой, тут достаточно светло, я уже привыкла.

– Давно так?

– Месяца два.

– Сейчас пойду, сделаю!

– Нет, мыться и спать! Мне вставать в 6.30, и идти на «детскую кухню» за едой для Саньки. И надо успеть его покормить и на автобус.

– Какой автобус? На дворе стоит машина! Ладно, с ремонтом отбой до утра! При свете значительно удобнее это делать.

Они прошли за дом, там стояла небольшая банька, белая. Соня попыталась уйти, но он её остановил, и поцеловал её.

– Так это твой ответ? – спросила она.

Он ещё раз поцеловал её. На этот раз она ответила, и поцелуй сильно затянулся. Потом она попросила его отвернуться, разделась и заскочила вовнутрь. Пока он раздевался, Соня успела сполоснуться, втащила в мыльню халат и вышла в нем, не дав себя рассмотреть. Ожидавший более откровенных сцен Дмитрий помылся один и вошёл в дом. Здесь его ожидал сюрприз: в спальне горели свечи. Постель была разобрана, а на постели в воздушном пеньюаре лежала Соня. Она, даже, успела сделать какую-то причёску.

– Очень хочется, чтобы всё было торжественно, Дима. Я очень, очень, очень тебя люблю!

Он потянул за завязку. Не обошлось без маленького происшествия: спустя несколько, буквально, секунд после начала, когда Дмитрий вдоволь зацеловал её тело, Соня неожиданно застонала, обхватила его ногами и прижала к себе.