Текст книги "Интервью о морском змее
(Забытая палеонтологическая фантастика. Том XII)"

Автор книги: Коллектив авторов

Соавторы: Михаил Фоменко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Да, по-моему тоже, – согласился с ним Бедфорд. – Спросим у Дмитрия Николаевича, он рад будет поговорить о зверях.

Глинский и в самом деле был рад поговорить. Он совершенно забыл о насмешках товарища и долго рассказывал всем, что эти мастодонты древнее виденных раньше, поэтому и хобот у них короче.

– Видите, какие у них длинные бивни, хобот много короче, и им очень неудобно рвать им листья и другую зелень, бивни все время мешают. Постепенно из рода в род хобот у этих животных вытягивался да вытягивался, пока не стал таким длинным, как у теперешних слонов, а одна пара бивней выпала, – закончил он свои объяснения. – Так из мастодонтов произошли слоны.

Так из мастодонтов произошли слоны.

Предок слонов.

IV. Озеро чудовищ

Идя рядом с Белкиным, Катя невольно любовалась огромными папоротниками с красивыми вырезными листьями, стройными финиковыми пальмами и другими никогда не виданными деревьями и растениями. Из зарослей папоротника нередко слышалось шипение и показывалась противная змеиная голова, а по деревьям прыгали небольшие обезьяны разных пород и при виде людей быстро исчезали в ветвях. Было очень жарко и душно. Все казалось раскаленным под ослепительно яркими лучами невидимого палящего солнца.

– Вот жара-то! – проговорил Белкин. – Парит, словно перед дождем.

– Да, особенно когда тащишь такую тяжесть, – в первый раз пожаловался доктор Флит.

До сих пор он безропотно тащил на себе складную палатку и запасы провианта, а каждый из путешественников нес только свои собственные теплые вещи, которые были совсем не нужны в этой жаркой стране.

– А право, кажется, будет дождь, – заметил Торопов, поглядев на потемневшее небо. – Смотрите, вон какая туча!

И в самом деле, стало темнее, и путешественники с радостью заметили, что небо подернулось дымкой. Поднялся ветер, деревья закачались и зашумели. Они разбили палатку под ветвями большого дерева и решили переждать дождь. Вскоре послышался страшный шум, и палатка закачалась от ветра.

– Вот так ливень! – говорил Глинский. – Пожалуй, и нашу палатку пробьет. Слышите, как шумит, словно все рушится вокруг!

Но ливень был непродолжительным: через несколько минут небо очистилось, откуда-то снова полились яркие лучи света и быстро обсушили землю. Все же дышать стало легче, и вся компания с новыми силами отправилась в путь.

– Знаете что, – сказал вдруг доктор, заведовавший провиантом, – а ведь провизии у нас осталось мало, пожалуй, не хватит на обратный путь, да и дичи, как назло, почти не попадается. Что ж будем делать? Придется поворачивать назад.

Все запротестовали и решили лучше сократить дневную порцию и питаться фруктами (бананами и финиками)[30]30
  Банановые и финиковые деревья растут в жарких (тропических) странах; их плодами питаются тамошние жители.


[Закрыть], но все-таки продолжать путь. Прошло еще несколько дней. Лес сильно поредел, большие деревья попадались реже, зато было много огромных папоротников и хвощей.

Жара была страшная, и путники подвигались вперед медленно.

– Ах, хорошо бы выкупаться! – мечтал Белкин.

– Да, неплохо, – согласились с ним остальные, – ведь уж сколько дней нам не встречалось ни одного озерка!

Весь день промучились на нестерпимой жаре, но зато к вечеру перед ними открылось огромное озеро с мутноватозеленой водой. По берегам росли различные кустарники, а в воде виднелось много водорослей.

– Это что-то вроде большого болота, – сказал Торопов. – Смотрите, какая топкая почва, ноги так и вязнут. Не очень-то приятно здесь купаться, – на дне, наверно, много ила.

– Ах, какие красивые цветы, напоминают наши речные лилии! – воскликнула Катя, указывая на большие белые цветы, растущие неподалеку от берега.

– Хотите, Екатерина Владимировна, я достану вам эти цветы, – вызвался Белкин и, не раздеваясь, вошел в воду.

Вдруг вода заволновалась, и на поверхности показалась страшная разинутая пасть. Катя в ужасе вскрикнула, а Белкин тотчас же вылез на берег. Между тем чудовище нырнуло обратно в воду, и через несколько минут его страшная морда показалась уже несколько дальше от них.

– Ну нет, здесь купаться нельзя! – сказал Глинский, обращаясь к товарищам. – Это что-то вроде крокодила. Я полагаю, их тут немало. Эти хищные гады любят ютиться в таких топких местах. Да вон, смотрите! – указал он на какое-то зеленовато-серое бревно, видневшееся неподалеку от берега.

– Что вы, Дмитрий Николаевич, да ведь это просто ствол дерева! – возразил ему Белкин.

– Попробуйте влезть в воду рядом с этим стволом, так узнаете, что это такое! – ответил ему зоолог и, подняв камень, бросил его в «бревно». – Видите теперь, какой это «ствол дерева»! – смеялся он над летчиком. – Я попал метко, крокодил сразу уполз в воду.

– Смотрите, смотрите, вон еще! – вскричала Катя. – Вон этот, какой смешной, как неуклюже поворачивается!

Действительно у берегов озера, в зарослях болотной травы и водорослей, нередко показывались длинные зеленовато-серые крокодиловые морды.

– Неспокойное здесь место, – заметил Бедфорд, – лучше поскорее убраться отсюда, того и гляди попадешь в пасть этим чудовищам.

Все согласились с ним, только Глинский недовольно заворчал, говоря, что ему хотелось бы побродить по берегам озера.

– Подумайте только, – убеждал он товарищей, – ведь мы сейчас находимся в самых интересных местах: такие крокодилы водились на земле в незапамятные времена, вместе с огромными черепахами и другими интересными животными. Как не понять, что мне хочется увидеть их живьем!

Страшные животные, водившиеся в древние времена раньше крокодилов и огромных черепах.

Рыбы-змеи, водившиеся в еще более древнее время.

– Ну хорошо, будь по-вашему! – согласился Бедфорд. – Мы можем побыть здесь еще денек, только нужно подальше отойти от озера.

Так и сделали. На ночлег расположились довольно далеко от берега, раскинув палатки в тени саговых пальм[31]31
  Саговые пальмы и теперь растут в жарких странах. Из их сердцевины берут мякоть, которая у нас известна под названием «саго».


[Закрыть].

Утром, пока все еще спали, Глинский вышел из палатки и направился к озеру. Он шел задумавшись, вспоминая все виденное в пути и мечтая о встречах с новыми невиданными зверями. Вдруг послышался какой-то шорох. Зоолог невольно насторожился и прислушался. Шорох послышался уже ближе, и вдруг из соседних кустов прямо на него вылезло какое-то чудовище, напоминавшее огромную черепаху. Оно приближалось к оторопевшему зоологу, перебирая короткими толстыми лапами. «Гигантская хищная черепаха! – мелькнуло у него в голове. – Надо удрать, а не то будет плохо!» – И Глинский, повернувшись, бросился назад к палатке.

– Что с вами, Дмитрий Николаевич? – с удивлением спросил его Торопов. – Что вы так запыхались?

– Да, запыхаешься! – ответил тот, еле переводя дух. – Едва удрал от огромнейшей хищной черепахи.

– Вот как! И вам досталось! Все мечтали о встречах с разными чудовищами, поделом вам, не будете больше просить подольше оставаться в этих местах, – издевался над ним Торопов.

– Жаль, что меня не было, – заметил доктор Флит, – я вам бы подстрелил ее, хорошее было бы жаркое!

– Вы не видели, – ответил Глинский, – у нее такой толстый щит, что, пожалуй, и пуля не возьмет. А голова маленькая и очень противная. Глаза злые… Мне так и представляется, как она бросилась за мной!

– Вы так и не знаете, куда она делась? – спросил его Белкин.

– Нет, я так испугался, что даже и не оглядывался назад, очень уж неприятно погибнуть от такого противного животного, – ответил зоолог, вспомнив о вертящейся голове черепахи.

Посмеявшись над приключением Глинского, путешественники понемногу успокоились и начали обсуждать, что делать дальше.

– Знаете что, – сказал Бедфорд, – как ни жаль, а придется повернуть назад. Провизии мало, да и идти дальше трудно, почва болотистая, того гляди завязнешь.

Все согласились с ним, а зоолог возразил:

– Ничего не значит, что здесь сыровато, дальше, наверно, будет суше, как-нибудь проберемся.

– Как? Неужто вам не довольно? – спросил его Торопов. – Еле спасся от страшной черепахи, бежал так, что только пятки сверкали, а туда же – идти вперед!

Глинский не на шутку рассердился.

– Мало ли что! – сказал он обиженно. – Я уверен, что и вы испугались бы не меньше, а все же мне хочется идти дальше.

Белкин и Катя молчали. Им было решительно все равно – идти дальше или же вернуться назад, лишь бы только не расставаться. Они ничего не сказали друг другу о своей любви, но оба чувствовали себя удивительно счастливыми и не думали о том, что будет дальше.

Несмотря на протест зоолога, было решено отдохнуть немного и с новыми силами пуститься в обратный путь.

– Знаете что? Надо побродить поблизости и поискать, нет ли где хоть маленького ручейка, – предложил Белкин, – очень уж хочется выкупаться, а угодить в пасть крокодилам не особенно приятно. – И с этими словами он вышел из палатки.

Прошло с полчаса. Вдруг неподалеку послышался выстрел.

– А ведь это Белкин стреляет, – заметил Торопов. – Видно, наткнулся на какого-нибудь зверя.

Доктор Флит также насторожился и, схватив ружье, быстро пошел в сторону выстрела. Катя встревожилась. «А что, если с ним случилось несчастье, – думала она с беспокойством, – мало ли здесь всяких чудовищ!»

Но опасения ее были напрасны. Через некоторое время оба охотника входили уже в палатку, таща с собой добычу. Это было странное небольшое животное, величиной с жеребенка, с длинной мордой, маленькими стоячими ушами и тремя пальцами на сильных крепких ногах.

Это было странное небольшое животное.

Носороги развились постепенно из небольших животных.

– Что это за зверь? – спросил Торопов зоолога, внимательно рассматривавшего убитое животное.

– Это очень странное животное, – ответил Глинский.

– Судя по морде, это – дальний родственник носорога, хотя и не похож на него. Нам пришлось видеть только сибирского, а ведь их было очень много. Жаль, что мы не встретили других носорогов, живших в разные времена и развивавшихся постепенно из небольших животных.

– Вот и жаркое обеспечено! – радовался доктор Флит.

– Удачно вы его подстрелили, Андрей Григорьевич!

– А я ведь нашел небольшое озерко, – объявил летчик.

– Перед обедом можно будет выкупаться.

Все обрадовались и решили, покинув опасные места, перенести палатку поближе к маленькому озерку.

День провели великолепно; выкупались, сытно пообедав, устроились на ночлег и спокойно заснули, забыв о страшных крокодилах и черепахах.

V. В обратный путь

Утром опять выкупались, закусили жареным мясом и, набравшись новых сил, собрались в дорогу.

«Как-то наши поживают? – думал старый профессор, вспоминая оставшихся товарищей. – Бедный Генри, ему так не хотелось оставаться, да оно и понятно. Тяжело ему будет узнать, что его названная сестра не вернется в Америку».

Во время стоянки Катя сказала Бедфорду о своем будущем браке с Белкиным. Она очень благодарила приемного отца за его заботы, но иначе поступить не могла. Ее давно тянуло в СССР, а теперь ее ждала там жизнь с любимым человеком. Летчик долго не решался признаться ей, хотя за последнее время был почти уверен, что она также его полюбила. Но вот однажды, когда вся компания проводила время за мирной беседой, он позвал Катю немного пройтись.

– Так как же, Екатерина Владимировна, через день тронемся обратно, в дороге время пролетит, а там скоро придется нам и расстаться. Когда-то еще увидимся! Я не особенно верю, чтобы вы приехали в СССР: там у вас, в Америке, другая жизнь, не захочется ехать в нашу страну!

Катя покраснела и молча смотрела на него. Ее красивые карие глаза наполнились слезами, и она не могла выговорить ни слова.

– Нет, Андрей Григорьевич, – наконец произнесла девушка, – я не намерена возвращаться в чужую мне страну. Я решила ехать в СССР и работать над строительством новой жизни. В СССР люди нужны, нужнее, чем в Америке. У меня есть кое-какие знания, не думайте, что я белоручка, я тоже умею работать, да и кроме того… – Тут ее голос оборвался и она чуть было не расплакалась.

Договаривать было не нужно: Белкин понял ее волнение, понял, что она хотела сказать.

– Значит, вместе, Катя, вместе! – повторял он, не помня себя. – Значит, вы меня любите, да? А я ведь мечтать не смел о таком счастье! Да полно, уж не спится ли мне? Право, все это словно сон: наша встреча, эта удивительная страна, страшные невиданные животные, наконец, такое невероятное счастье! Так и кажется – проснешься и ничего этого нет!

Возвращались весело. Торопов и Бедфорд записывали все приключения и встречи с интересными животными и собирали обломки камней, а Глинский ловил разных невиданных жуков и других насекомых. Он часто жаловался на усталость и просил товарищей помочь тащить тяжелую ношу.

– Ну, вот еще! – издевался над ним Торопов. – Набрал всякой гадости, а теперь жалуется. Охота вам тащить клыки саблезубого тигра и разные другие штуки! Я еще понимаю, что вы тащите его шкуру, ну а остальное можно и бросить.

Зоолог сильно обижался на подобные насмешки, сразу замолкал и, кряхтя, тащил по жаре свои сокровища. Однако с каждым днем идти становилось легче. Снова увидели они густой лес, кишащий зверями и насекомыми, и нашли прохладу в тени зеленых ветвей.

– Приятно здесь идти, – говорил Белкин, – зелень-то, зелень какая! Красота!

– Да, – отозвался Глинский, – здесь, конечно, красивей, но зато там интересней – что ни шаг, то новое чудовище!

– Помните, как вы от черепахи убегали? – поддразнил его Торопов.

– Ну, на этот счет здесь не безопасней, – возразил ему Бедфорд. – Помните, какую страшную змею встретили мы вчера?

– А странно будет снова увидеть землю и особенно настоящее земное солнце после этого палящего ослепительного света, – заговорил опять Торопов. – Мы ведь уже третий месяц путешествуем. Тогда начиналась весна, а теперь уже июль, самый разгар лета. Раньше поздней осени домой, пожалуй, не добраться.

Каждый думал о своем. Белкина волновали другие мысли. «Как-то с машиной? – думал он, вспоминая оставленный аэроплан. – Интересно знать, когда прилетели наши и удалось ли ее починить, или же она до сих пор стоит там на льду».

Вот наконец без особых приключений миновали и тропический лес.

– Смотрите, как места изменились! – радовался Торопов. – Да и свежее стало, идти гораздо легче. Вот уж и деревья пошли знакомые: дубы, вязы, совсем, как у нас в западных губерниях. Ну, товарищи охотники, миновали голодные места! Что, доктор, довольны, вы теперь?

Доктор только смеялся в ответ. Он без устали охотился на разную мелкую дичь: красивых ланей, зайцев и птиц. Голодовка совсем позабылась. Но однажды охота чуть было не кончилась весьма печально. По обыкновению, доктор с Белкиным, отстав от товарищей, решили подстеречь какую-нибудь дичь покрупнее. Они только что встретили стадо оленей, идущих на водопой, и уже приготовились стрелять, как вдруг вожак стада насторожился, видимо, почуяв опасность. За ним встревожились и остальные. Охотники не понимали, в чем дело, но через минуту увидели, что животные испугались недаром: на поляне показался огромный медведь. Олени бросились бежать, но зверь и не думал о погоне; он повел носом во все стороны, повернулся и быстро пошел по направлению к людям. Доктор с Белкиным испуганно переглянулись: они не рассчитывали на такую встречу и боялись, что ружья заряжены слишком легкой пулей. Бежать было поздно – зверь мог нагнать их. Оставалось одно – подпустить его поближе и сразу выстрелить из двух ружей. Медведь был уже близко.

– Стреляйте! – прошептал Белкин и спустил курок.

Раздался выстрел, но, к удивлению и ужасу охотников, только один, а не два: ружье летчика дало осечку.

«Пропали!» – подумал он и увидел, как какая-то темная масса двинулась прямо на них.

Снова раздался выстрел, кусты затрещали, что-то больно ударило Белкина по голове, и он потерял сознание. Очнулся он в палатке и сначала никак не мог понять, что случилось. Милое личико Кати с беспокойством склонилось, над ним.

– Пришел в себя, значит, жив будет, – раздалась рядом английская речь.

Летчик хотел повернуть голову, но почему-то не мог, ему стало очень больно, и он тихо застонал. Доктор Флит, Глинский и Торопов подошли к нему. Он снова открыл глаза и спросил, что все это значит.

– Ничего, Андрей Григорьевич, – шутливо отозвался Торопов, – мишка вас немного погладил по голове. К счастью, он лишь слегка ободрал ваш череп да немного ушиб вас. Могло кончиться гораздо хуже.

Тут он все вспомнил. Охотник заговорил в нем, несмотря на слабость.

– Где же он, где? ушел? – спрашивал он в волнении.

– Нет, не ушел, доктор заколол его, – ответил Глинский. – Ваше счастье, что он такой сильный, ему пришлось-таки побороться с медведем.

Оказалось, что доктор Флит убил медведя своим большим охотничьим ножом.

– Ну и велик же он! – восхищался Торопов. – Вот поправитесь, так увидите.

Болезнь Белкина заставила всех задержаться на несколько дней. Однако летчик поправлялся быстро и на пятый день мог уже идти вперед, хотя и с забинтованной головой. Он долго любовался великолепной шкурой зверя, говоря, что никогда не видал такого огромного медведя.

– Так ведь это не простой медведь, а «пещерный», – объяснил ему Глинский. – Видите, какой он огромный! Это тоже очень древний зверь. Такие давным-давно вымерли.

Это приключение еще более сблизило Белкина с Катей: она так заботливо ухаживала за ним, так беспокоилась, когда ему было хуже. Наконец рана совсем зажила, и только несколько шрамов осталось на голове летчика.

– Это – память о нашем путешествии, – часто шутил он, вспоминая о неудачной охоте.

По дороге опять встретились с «махайродом» и наблюдали за его охотой. На этот раз страшный зверь преследовал стадо коз и так был занят погоней, что даже не заметил людей. Попались снова и мастодонты; завидев этих огромных животных, доктор Флит не выдержал и решил во что бы то ни стало достать себе клыки одного из них. Белкин был еще слаб и американцу пришлось охотиться одному. Товарищи слышали несколько выстрелов, затем страшный топот и треск, а через несколько минут доктор явился перед ними очень грустный и недовольный. Оказалось, что ему удалось лишь слегка ранить молодого мастодонта, который от боли бросился бежать и чуть было не растоптал его.

Через несколько дней лес кончился; попадались лишь небольшие перелески, остальное же время шли по степи, только теперь уже не зеленой и цветущей, а пожелтевшей и поблекшей. Как-то вечером путники расположились на ночевку неподалеку от небольшого ручейка. Белкин взял дорожную фляжку и пошел зачерпнуть воды. Через несколько минут он вернулся сильно взволнованный и сказал, обращаясь к товарищам:

– Там, у ручья, я видел человеческий след!

– След? Какой след?

– Да может ли это быть! – вскричал Глинский и тотчас же бросился к ручью.

Бедфорд и Торопов последовали за ним.

В самом деле, на влажной земле виднелся ясный отпечаток босой человеческой ноги. Зоолог долго его разглядывал и наконец сказал:

– Если это человек, то, во всяком случае, мало похожий на нас, это скорее след обезьяны, а не человека. Хотелось бы мне повидать это творение. Вдруг, на счастье, мы встретимся с ним!

Весь этот вечер прошел в разговорах о возможной встрече с существом, след которого отпечатался на мокрой земле. Глинский долго не мог успокоиться и рассказывал Белкину о когда-то живших людях, которые охотились на мамонтов и диких лошадей и более походили на обезьян, чем на теперешнего человека.

– Этот след, однако же, не может принадлежать такому человеку. Если даже здесь и обитают люди, то, по-моему мнению, они еще древнее и еще больше похожи на обезьян, – закончил он свой рассказ.

Но ожидание зоолога оказалось напрасным. Им так и не удалось повстречаться с этим странным человеком.

– Узнаете места? – спрашивал Бедфорд, указывая на видневшиеся вдали холмы. – Помните, неподалеку отсюда мы встретили мамонтов? Теперь уже недолго, еще несколько дней и мы встретимся с нашими. Все ли у них благополучно? Как они прожили эти месяцы без нас?

Стало заметно холоднее; небо часто заволакивалось тучами; приближение полярной страны чувствовалось во всем.

Однажды утром все с удивлением увидели, что ночью выпал первый снег и покрыл землю красивым белым ковром.

– Ничего нет удивительного, ведь уже конец сентября, – говорил товарищам Торопов. – А правда, странно вспомнить, что только два месяца назад мы изнывали от жары и путешествовали по тропическому лесу?

– А все-таки нам удалось повидать много удивительного и интересного, – сказал Глинский, вспоминая пройденные места. – Кстати, профессор, мы так до сих пор и не знаем, каким образом вам стало известно, что можно попасть сюда? Кто мог бы подумать, что можно спуститься внутрь земли!

– Подождите, теперь уже недолго, скоро все узнаете, – отвечал ему американец: – я все объясню вам, как только мы дойдем до наших.

К вечеру выпавший снег растаял, снова потеплело, накрапывал мелкий осенний дождик. Впереди расстилалась унылая равнина, кое-где поросшая невысокими кустами, а вдали виднелись холмы.

– У этих холмов мы встретили мамонтов, – вспомнил Белкин. – Как я тогда удивился, никак не мог понять, откуда они взялись.

– Дядя не сказал никому из нас, что мы спустились внутрь земли, – сказала Катя. – Я помню, как мы все время катились куда-то вниз, даже лыжи трудно было удержать, мне казалось, что мы катились в какую-то пропасть.

– Да, многое можно будет порассказать о нашем путешествии! – задумчиво произнес Глинский. – По приезде в СССР я постараюсь, чтобы была снаряжена новая экспедиция и обязательно опять отправлюсь сюда.

– Вам, видно, еще мало, Дмитрий Николаевич, – смеясь, заметил Торопов, – верно, хочется опять встретиться с хищной черепахой?

– А разве вы не поедете, если будет новая экспедиция? – спросил его зоолог. – Подумайте, как много интересного можно здесь добыть для наших научных музеев! У меня уже сейчас есть шкура «махайрода», его клыки и другие сокровища!

– Нет, с меня довольно, я на все уже насмотрелся, пусть едут другие. Да меня и жена не отпустит, если узнает о всех чудовищах и зверях, которых мы здесь повстречали, – ответил Торопов, сильно соскучившийся по семье за время долгого путешествия.

Так за беседой время шло быстро, и путники не заметили, как подошли к холмам.

– Смотрите, вон и мамонты! – вскричала Катя, указывая на видневшиеся налево огромные туши. – Тут, должно быть, любимое их место, мы в прошлый раз тоже здесь их встретили.

В последний раз полюбовавшись на огромных животных, снова пустились в путь и к вечеру наконец дошли до следующей цепи холмов, где их должны были встретить Генри и Джордж.

– Вон и холмы виднеются, а вон и палатка наших! – сказал Бедфорд весело. – Они, верно, заметили нас, видите, кто-то идет.

Через несколько минут все радостно здоровались с товарищами. Рассказам не было конца. Генри с Джорджем горько жалели о своей несчастной судьбе и решили обязательно еще раз приехать сюда и самим повидать страшных зверей.

– Мы здесь также видали мамонтов, – рассказывал Генри, – и никак не могли понять, откуда они взялись. Видели также северных оленей и не раз охотились на них. Без охоты мы бы пропали, тоска была страшная, особенно последнее время.

День прошел необыкновенно весело и радостно. Только Генри, такой веселый вначале, снова загрустил и не принимал участия в общих разговорах. Бедфорд все рассказал ему, и молодой человек еще не мог оправиться от неожиданного горя. Он давно любил Катю и часто собирался сказать ей об этом, но ее дружеское обращение всегда останавливало его. «Я для нее только брат, – часто думал он, вспоминая детские годы, – она никогда меня не полюбит!»

И вот теперь это сбылось: незнакомый русский будет ее мужем, она никогда не вернется в Америку, ее ждет новая жизнь!

За ночь подсыпало снегу, утром подморозило, установился хороший лыжный ход, отъевшиеся собаки бежали быстро и ровно. Все чаще и чаще попадались льды, но пока еще не было тяжелых переходов. Но вот начался крутой подъем. Пришлось снять лыжи и кое-как карабкаться вверх. Особенно доставалось собакам: бедные животные с трудом тащили тяжелые нарты; доктор Флит, Белкин, Генри с Джорджем взялись за упряжку и всячески помогали им. Так бились они целые сутки. Наконец остался только один тяжелый переход.

– Легко было катиться, да не так легко выбираться отсюда, – сказал Белкин, изнемогая от усталости, – придется нам здесь заночевать, собаки не в силах бежать дальше.

Так и сделали. Ночью поднялась метель, ветер крутил снежные хлопья и заносил нарты. Собаки беспокоились и жалобно подвывали.

– Невеселая сегодня ночь! – говорил Торопов. – Холодно, метет, невольно вспомнишь город, теплую квартиру. В такую погоду хорошо сидеть дома!

К счастью, утром метель поутихла, и ветер не так уже бешено крутил снег. Откопав занесенные нарты и накормив собак, снова отправились дальше. Последний переход оказался особенно трудным.

– Здесь как будто не было столько льда, когда мы спускались сюда, – с удивлением сказал Торопов. – Странно, неужели за эти летние месяцы намерзли новые ледяные горы?

С трудом протащив нарты через ледяные ущелья, путешественники выбрались наконец на открытое место. До океана оставалось всего каких-нибудь три версты. Ветер совсем утих, разъяснило, и вдруг все озарилось солнечным светом.

– Солнце, настоящее солнце! – радостно вскричал Белкин.

Всем приятно было увидеть на небе настоящее земное солнце, правда, совсем нежаркое в этой местности, но всем знакомое и родное.

– Как легко дышится здесь! – обратился к товарищам Глинский. – Только теперь, совершенно выбравшись из этой дыры, поймешь, что такое настоящий свежий воздух. Там внутри все время что-то давит и не дает свободно дышать.

Остальную часть пути прошли очень быстро: собаки бодро бежали по гладкому, запорошенному снегом льду, люди не отставали от них.

– Вот здесь мы оставили наш самолет! – вспомнил Белкин, когда путники миновали последние ледяные скалы. – Интересно знать, что-то думают о нас в России, наверно, считают погибшими?

– Почему же? – спросил его Бедфорд. – Ведь ваши товарищи знают, что вы отправились с нами.

– Да, правда, мы ведь сказали, что недолго пробудем здесь, а теперь прошло уж четыре месяца.

– Ну, профессор, теперь вы должны все объяснить нам, – обратился к американцу Торопов, когда вся компания расположилась на отдых посреди неоглядного ледяного поля.

– Хорошо, – согласился тот, – послушайте, если не скучно. Вы, вероятно, знаете, – обратился он к русским, – что некоторые ученые, жившие еще в древности, были уверены, что земля внутри пуста и наполнена воздухом. Позднее, даже в наше время, из-за этого велись большие споры. Я сам долго работал и много думал об этом. Наконец, полгода назад я убедился, что внутри земли, кроме твердой массы, разных металлов, действительно должен быть воздух, а может быть, и жизнь, то есть там могут быть растения и животные. Вы знаете, что на нашу землю падают иногда метеориты?[32]32
  Каменные или железные массы, падающие на землю из небесного пространства.


[Закрыть]. Вот я и предположил, что такой метеорит, конечно огромных размеров, упал и пробил отверстие, которое ведет внутрь земли. У нас в Северной Америке есть глубокая впадина, вероятно, пробитая таким метеоритом. Летя по воздуху, метеорит должен был страшно раскалиться; внутри земли, наверное, было очень жарко, так как там в то время еще не было настоящего воздуха, а все было наполнено раскаленными парами. Там метеорит расплавился и смешался с раскаленными парами, наполнявшими внутренность земли. Вот откуда этот ослепительный свет, который мы видели в продолжение последних месяцев.

Я, конечно, не знал, где может находиться отверстие, ведущее внутрь. До сих пор оно не было открыто, и вот я решил, что искать его надо в далеких полярных странах, где еще не бывали люди. Я до сих пор никому еще не рассказывал об этом. Вы первые слышите об этой тайне. Теперь мы все убедились, что я был прав и что внутри земли действительно существует жизнь. Вы помните мамонтов, махайродов и других огромных животных, виденных нами в этой удивительной стране; помните, что чем дальше мы шли, тем чаще попадались нам разные давно вымершие звери. Ведь эти громадные звери и черепахи жили на земле много миллионов лет назад. Что же все это значит? Каким образом попали все эти животные внутрь земли и как могли они сохраниться там? Я думаю, что смогу объяснить вам это. Метеорит упал на землю очень, очень давно. В то время наши моря и озера также кишели всякими чудовищами, а на суше бродили страшные сухопутные крокодилы. Вот все эти чудовища и переселились тогда понемногу внутрь земли. Климат там жаркий и им живется привольно.

Но у нас на земле происходили перемены: стало много холоднее, многие животные вымерли, а на смену им возникли другие. Эти новые животные также попали внутрь земли; таким образом, там можно встретить разных зверей, живших раньше на поверхности земли. Холодные ветры, дующие здесь, попадали внутрь, но не могли проникнуть очень далеко, поэтому холодно только вблизи отверстия, а чем дальше, тем теплее. Было время, когда значительная часть земли была покрыта льдом почти круглый год. Иногда он таял, и некоторые места покрывались травой и зеленью, иногда снова становился толще и покрывал целые страны. Так продолжалось несколько сот тысяч лет. В это холодное время в наших местах могли кормиться лишь такие животные, как мамонт, шерстистый сибирский носорог и другие звери, не боящиеся холода. Наконец лед на земле растаял, снова потеплело, но здесь, где мы находимся сейчас, он остался лежать навсегда. Льды загородили проход, и никто не знал о существовании отверстия, по которому мы спустились внутрь. Мы, наверное, также не попали бы сюда, если бы я случайно не увидел белых медведей на скалах. Ну, теперь я все сказал вам, надеюсь, что наше путешествие окончится благополучно и что в недалеком будущем мы снова сможем отправиться сюда.

– Теперь я все понимаю, – сказал Глинский, – и обязательно опять поеду сюда. Мы с Борисом Петровичем постараемся об отправке новой экспедиции не позднее будущей весны.

Поговорив еще немного, снова покатили вперед.

Бедфорд предложил русским вместе дойти до бухты, где стоял американский корабль, а затем довести их до Мурманска. Так и сделали. Через несколько дней вся компания весело проводила время в теплых каютах «Ледокола», вспоминая интересное путешествие в подземную страну.

Доехав до Мурманска, пришлось разделиться. Тяжело было Кате расставаться с приемным отцом. Да и ему было не легче. Генри также сильно грустил и всю дорогу не говорил с ней ни слова. Зато русские весело возвращались домой. Глинский с Тороповым мечтали о новом путешествии, а Белкин был так полон своим счастьем, что даже позабыл написать товарищам о своем возвращении.

– Пишите мне обо всем, Дмитрий Николаевич! Как только я узнаю, что вы опять отправляетесь на север, я тотчас же займусь снаряжением новой экспедиции. Мы условимся встретиться в Мурманске и дальше поедем уже вместе, – говорил, прощаясь, старый профессор.