Текст книги "Потерявший надежду"
Автор книги: Колин Гувер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
К тому моменту, как я подхожу к столу, шум в помещении стихает до приглушенного гула. Все глаза устремлены на меня, и мне очень хочется послать всех куда подальше. Но тогда они получат тот самый нервный срыв, поэтому я не открываю рта.
Я, правда, не запрещаю Дэниелу сказать то, что хотелось бы сказать мне самому. Подойдя к столу, я смотрю ему прямо в глаза и завожу с ним быстрый бессловесный разговор, в котором даю добро на изъявление любой сдерживаемой досады, которая в нем накопилась.
Дэниел озорно ухмыляется и громко хлопает ладонями по столу.
– Чтоб мне провалиться на месте! – вопит он, взобравшись на стул и бешено жестикулируя. – Смотрите сюда, все вы! Это же Дин Холдер! – Стараясь отвлечь от меня внимание и приковать его к себе, он вскарабкивается на стол. – Почему все глазеют на меня? – орет Дэниел, продолжая ненатурально размахивать руками. – У нас же тут есть Дин Холдер! Единственный и неповторимый! – И когда лишь несколько человек отводят от него взгляды и смотрят на меня, Дэниел разочарованно вскидывает руки вверх. – Давайте, парни! Мы ждали этого момента целых две недели! И теперь, когда он наконец здесь, вы все решили к черту заткнуться? В чем дело? – Он устремляет на меня хмурый взгляд и понуро опускает плечи. – Мне жаль, Холдер. Я думал, сегодня тебе будет интересно. Надеялся, это будет день вопросов и ответов, которые помогут разрядить атмосферу, но никак не ожидал, что в этой школе так много безвольных тупиц. – Дэниел начинает спускаться со стола, но потом вскидывает руку и поднимает средний палец. – Постойте! – Он поворачивается лицом к толпе. – Это действительно очень хорошая идея!
Оглядываюсь по сторонам, ожидая увидеть, что дежурный по кафетерию направляется к нам, чтобы прекратить этот спектакль. Однако в данный момент дежурная, как все вокруг, просто наблюдает за Дэниелом, пытаясь понять, что тот затевает.
Дэниел перескакивает с нашего стола на соседний, по ходу дела наступив на несколько подносов. Разливает на стол шоколадное молоко и едва не поскальзывается, но, опершись рукой о голову какого-то парня, сохраняет равновесие. Весь этот спектакль чертовски увлекателен, и я сажусь за наш стол и наблюдаю за другом, словно не я сам причина происходящего.
Дэниел смотрит сверху вниз на девушку, сидящую за столом у его ног, и, простирая руку, указывает на нее пальцем:
– Натали, что скажешь? Теперь, когда перед нами Дин Холдер собственной персоной, не хочешь ли спросить его: верна ли твоя теория по поводу того, почему Лесс себя убила?
Натали краснеет и встает:
– Дэниел, ты придурок!
Схватив свой поднос, она отходит от стола. Дэниел продолжает стоять на столе, и его указательный палец следует за девушкой.
– Постой, Натали! А что, если Лесли действительно убила себя потому, что Грейсон бросил ее, как только лишил невинности? Разве ты не хочешь узнать, права ли ты? Разве не хочешь узнать, что выиграла пари?
Натали выходит из зала, и Дэниел немедленно обращает внимание на Томаса, который сидит рядом с Эми. Прикрыв рот рукой, она потрясенно смотрит на Дэниела, как и прочие ученики. Дэниел указывает на Томаса и прыгает к нему по трем столам.
– Томас! – возбужденно вопит он. – Что скажешь? Хочешь участвовать в викторине «вопрос-ответ»? Утром на первом уроке я слышал твою версию, и это было нечто.
Томас встает и хватает свой поднос, как только что Натали.
– Дэниел, ты просто идиот. – Он кивает в мою сторону. – Ему этого сейчас не надо.
Я ничего не говорю, но надеюсь, что Томас не пострадает. Уж не знаю, какие слухи он распускал, ну и ладно. Не сомневаюсь: я вполне расквитался с ним тем, что сделал с Эми, пусть даже он никогда об этом не узнает.
– Ой ли? – вопрошает Дэниел, в притворном смущении поднося ладонь ко рту и глядя на меня. – Холдер! Тебе этого сейчас не надо? Ты что, скорбишь или типа того? И нам следует уважать твои чувства?
Стараюсь не улыбаться, но Дэниелу чертовски здорово удается перевернуть этот поганый день с ног на голову. Он переходит с одного стола на другой, перемещаясь обратно к нашему столу.
– Холдер, не желаешь поучаствовать в нашей викторине? Я подумал, может быть, ты захочешь внести ясность. – Повернувшись, он вновь обращается ко всем в кафетерии, не дожидаясь ответа от меня. Некоторые подхватывают свои подносы и выходят, не желая стать предметом его внимания. – Э, да куда же вы все? В любое другое время каждый из вас был не прочь обсуждать эту тему. Почему же не сейчас, когда мы можем наконец выяснить истинную правду? Может быть, Холдер расскажет нам, почему Лесс это сделала. Или даже как все было. Может быть, и предположение о том, что он тоже склонен к суициду, окажется верным! – Дэниел снова смотрит на меня и упирает руки в бока. – Холдер? Эти слухи верны? Ты действительно назначил день, когда собираешься убить себя?
Теперь все глаза и в самом деле устремлены на меня. Я не успеваю ответить, да не очень-то и хочу, но Дэниел протягивает ко мне руки с выставленными ладонями.
– Постой! Не отвечай. – Обернувшись, он обращается к сильно поредевшей толпе. – Пожалуй, нам стоит сделать ставки! Дайте кто-нибудь ручку и бумагу. Даю бабки до следующего четверга. – Он вытаскивает из кармана бумажник.
Очевидно, дежурная по кафетерию решила положить конец незаконному пари, поскольку направляется к Дэниелу. Заметив ее, он засовывает бумажник обратно в карман.
– Сделаем ставки после школы, – поспешно говорит он, соскакивая со стола.
Я поворачиваюсь и иду к двери, а Дэниел – следом. Едва за нами захлопывается дверь, как в кафетерии возобновляется гул, и на этот раз гораздо громче. Когда мы подходим к шкафчикам в коридоре, я поворачиваюсь к другу.
Не могу решить, стоит врезать ему за то, что он учинил, или низко поклониться.
– Ну ты даешь, мужик, – со смехом говорю я.
Он проводит ладонями по лицу и с тяжелым вздохом приваливается к шкафчикам:
– Угу. Я не хотел, чтобы так вышло. Просто больше не было сил терпеть эту хрень. Не понимаю, как у тебя это получается.
– Сам не понимаю. – Открыв свой шкафчик, я беру ключи от машины. – Пожалуй, можно считать дело законченным. Не хочу больше здесь ошиваться.
Дэниел открывает рот для ответа, но тут у него за спиной кто-то откашливается. Повернувшись, вижу директора школы Джойнера, который сердито смотрит на Дэниела. Снова поворачиваюсь к другу, но он непонимающе дергает плечами:
– Увидимся завтра. Похоже, директор хочет пригласить меня на обед.
– Скорее, оставить после уроков, – сурово произносит тот у меня за спиной.
Дэниел закатывает глаза и идет вслед за директором к нему в кабинет.
Достаю книгу, по которой буду заканчивать доклад для мистера Маллигана, и иду по коридору к выходу. Едва завернув за угол, я слышу, как кто-то произносит имя Лесс, и резко останавливаюсь. Выглянув из-за угла, вижу у шкафчиков группу из четырех парней. У одного в руке сотовый, и остальные склонились к нему, просматривая видео. Слышится голос Дэниела. Очевидно, кто-то записал его «выступление» во время обеда, и запись уже ходит по рукам. Потрясающе. Новый повод для сплетен.
– Не понимаю, почему Дэниел поднял из-за этого такой переполох, – говорит парень с телефоном в руке. – Неужели он думает, что мы не станем об этом говорить? Если человек настолько жалок, что убивает себя, мы, разумеется, будем об этом говорить. По мне, так Лесс должна была проявить выдержку, а не искать легкий выход…
Я не жду, когда он закончит фразу. Швыряю его телефон в шкафчик, и он разбивается вдребезги, но этот треск не идет ни в какое сравнение с тем звуком, с каким мой кулак врезается парню в челюсть. Следующих ударов уже не слышу, потому что вдруг перестаю воспринимать окружающее. Парень лежит на полу в коридоре, я сижу на нем верхом и бью с такой силой, чтобы он никогда больше не раскрыл свою вонючую пасть. Люди оттаскивают меня за плечи и руки, но я продолжаю его колошматить. Не помня себя от ярости, я смотрю, как кулаки у меня становятся все краснее от крови, которая размазывается по моим рукам с каждым новым ударом.
Пожалуй, их желание в конечном итоге исполнилось. Я сломался.
И мне на все наплевать.
Глава 5
Лесс,
поздравляю с пятинедельной датой со дня смерти.
Извини, что последнее время не держал тебя в курсе событий, но произошло так много всего. Тебе понравится. Меня, Дина Холдера, арестовали.
Две недели назад я ввязался в школе в драку, защищая твою честь. Пожалуй, дракой это не назовешь. В драке обычно участвуют два человека, а это действо было явно односторонним.
Как бы то ни было, меня посадили в тюрьму. Правда, я не просидел там и трех часов, как мама освободила меня под залог. Так что это, скорее, лишь на словах звучит круто. Признаюсь, впервые я был рад, что она юрист.
Я здорово огорчился и не знаю даже, что с этим делать. Маме в последнее время тяжело приходится, и мой маленький инцидент в школе не поднял ей настроение. Она считает, что потерпела неудачу как мать. Твое самоубийство заставило ее разувериться в своих родительских способностях, и это очень больно видеть. А теперь, когда я напортачил в школе, она еще больше сомневается в себе. И даже заставляет меня на время уехать к отцу.
Думаю, это уж чересчур для нее. После того как я избил в школе этого придурка, она призналась, что, по ее мнению, я нуждаюсь в помощи, которую она сейчас не в состоянии мне оказать. Я изо всех сил старался переубедить ее, но после сегодняшнего слушания судья, похоже, согласился с ней. Папа уже едет сюда, чтобы забрать меня. Еще пять часов – и я отправлюсь в наш родной город.
Туда, откуда наша жизнь пошла под уклон.
Ты помнишь, как мы жили, когда были детьми? До момента, когда я позволил Хоуп сесть в тот автомобиль?
А жили мы хорошо. Очень хорошо. Мама и папа были счастливы. Мы любили наш район, наш дом, нашего кота, который постоянно прыгал в тот чертов колодец на заднем дворе. Не помню даже, как его звали, но это была самая дурная скотина из всех мне известных.
Но с того самого дня, когда я оставил Хоуп плачущей на лужайке перед домом, наша жизнь пошла под уклон. С того дня все изменилось. Стали появляться репортеры, обстановка накалялась, и мы совершенно утратили простодушную веру в людей.
Мама стремилась уехать из города, а отец не хотел бросать работу. Ей не нравилось, что мы живем по соседству с домом, где это случилось. Помнишь, после похищения Хоуп она несколько лет не разрешала нам одним выходить на улицу? Она очень боялась, как бы с нами не случилось то же самое.
Родители старались, чтобы все это не повлияло на их брак, но в конечном счете не выдержали. Я помню тот день, когда они сказали нам, что разводятся и продают дом и что мама переезжает с нами сюда, ближе к ее семье. Никогда этого не забуду, потому что, если не считать тот день, когда пропала Хоуп, это был худший день в моей жизни.
Но для тебя этот день был, казалось, самым счастливым.
Ты была так рада, что мы уезжаем. Почему, Лесс? Жаль, я не успел спросить тебя, когда ты была жива. Мне надо знать, почему тебе так не нравилось жить там, потому что я действительно не хочу возвращаться в Остин. Не хочу оставлять маму. Не хочу жить у отца, делая вид, будто меня не волнует, что он много лет назад бросил свою семью. Не хочу возвращаться в город, где за каждым поворотом буду искать Хоуп.
Я так скучаю по тебе, Лесс, но по Хоуп я скучаю по-другому. Насчет тебя я точно знаю, что мы уже никогда не увидимся. Знаю, что ты умерла и больше не страдаешь. В отношении Хоуп у меня нет этого чувства облегчения, потому что я не могу знать, страдает она или с ней все хорошо. Не знаю, жива ли она. В моем воображении разыгрываются самые ужасные сценарии с ее участием, и я это ненавижу.
Почему так случилось, что я потерял двух моих девочек, которых только в жизни и любил? Каждый день это постепенно убивает меня. Понимаю: надо, наверное, постараться найти способ отделаться от этого… избавиться от чувства вины. Но, по правде говоря, я не хочу отделываться от этого. Не хочу забывать, что моя неспособность оградить каждую из вас оставила меня в одиночестве. Я заслуживаю того, чтобы мне каждую секунду напоминали, что я подвел вас обеих, и тогда я постараюсь не поступать так больше ни с кем.
Угу, мне действительно нужно напоминание. Может быть, стоит сделать себе татуировку.
Глава 5 1/2
Лесс,
ну и годик выдался! Я почти позабыл об этой тетрадке. Должно быть, оставил ее, когда в сентябре спешно готовился к отъезду. Тетрадь так и лежит на моем комоде, и, судя по слою пыли, мама в нее не заглядывала. Если мой переезд к отцу в прошлом году подействовал на нее так же, как твоя смерть, то наверняка она все это время не заходила в мою спальню. Ей, наверное, проще закрыть двери и не думать о тишине в комнатах по ту сторону.
Не сомневаюсь, родители собирались оставить меня в Остине до окончания школы, но я нарушил их план, чудесным образом достигнув восемнадцатилетия. Отец уже не мог против моей воли оставить меня у себя. А что до восемнадцатилетия… Странно было отмечать его не вместе с тобой. Но зато отец подарил мне новую машину. Уверен, будь ты жива, он подарил бы нам одну машину на двоих, но тебя нет, и машина только моя. К тому же отец не запретил мне забрать ее, когда я несколько дней назад вернулся домой, так что это плюс.
Я скучал по маме и вернулся в основном из-за этого. Не хочу признаваться, но по Дэниелу я тоже скучал. По сути дела, через несколько минут мы с ним выходим в свет, чтобы встретиться со старыми друзьями. Сейчас вечер субботы, и мы наверняка найдем какое-нибудь местечко, где мое появление даст народу пищу для новых разговоров.
Дэниел говорит, что распространяются какие-то весьма странные слухи относительно того, где я провел минувший год. Он сказал, что не стал тратить время на их опровержение. Он единственный знает, куда я уехал, и я ценю то, что он не посчитал нужным просвещать кого бы то ни было. Полагаю, ему нравится, что только он один знает правду.
К возвращению меня подтолкнула еще одна мелочь. Моя чудовищная потасовка с отцом. Напомни, чтобы я потом тебе рассказал.
Ой, погоди. Боюсь, ты не сможешь мне напомнить. Ладно, напомню себе сам.
Холдер, не забудь рассказать Лесс о потасовке с отцом.
Х.
Глава 6
Не могу поверить, что в первую же неделю после моего возвращения он уговорил меня выйти в люди. Я поклялся себе, что не стану общаться с этим народом, но прошел уже целый год. У меня было время, чтобы остыть, у них, наверное, тоже.
Мы идем к незнакомому дому: я впереди, Дэниел на пару шагов позади. Как вдруг я резко останавливаюсь перед входной дверью. Из всех прежних знакомых я меньше всего жажду видеть Грейсона. Но, разумеется, то, чего хочешь меньше всего, обычно и случается.
Я не видел его с того вечера накануне смерти Лесс, когда оставил его с окровавленной физиономией на полу гостиной в доме его лучшего друга. Он выходит, а я вхожу, и на несколько мгновений мы оказываемся лицом к лицу, меряя друг друга взглядами. С отъезда я особенно о нем не думал, но сейчас при виде его во мне проснулась вся моя ненависть.
По выражению его глаз ясно: он понятия не имеет, что мне сказать. Я загораживаю ему выход, он загораживает мне вход, и ни один из нас не желает отойти в сторону. Я сжимаю кулаки, готовясь к столкновению. Он может на меня наорать, может плюнуть в меня, может даже извиниться. Не важно, какие слова слетят с его губ. У меня нет желания слушать его, а есть желание просто заткнуть.
Дэниел, идя следом, замечает нашу молчаливую конфронтацию. Обойдя вокруг меня, он встает впереди, между мной и Грейсоном. Потом хлопает меня по щекам и заглядывает в глаза.
– Не время заниматься всякой хренью! – вопит он, перекрикивая музыку. – Нас ждет пиво!
Схватив за плечи, он тащит меня вправо. Я продолжаю сопротивляться, не желая первым прервать наше визуальное противостояние.
Подходит Джексон, кладет руку на плечо Грейсона и тянет его в противоположном направлении.
– Пойдем посмотрим, чем занимаются Сикс и Скай! – орет он ему.
– Угу. – Грейсон кивает, мрачно поглядывая на меня, и отходит в сторону. – Эта вечеринка – полный отстой.
Будь это в прошлом году, он бы уже лежал на полу, а я коленом упирался бы ему в глотку. Но сейчас не прошлый год, и его глотка того не стоит. Я лишь улыбаюсь ему, позволяя Дэниелу увести меня на кухню. Когда те двое выходят, я с облегчением перевожу дух. Мне становится легче от их решения уйти с вечеринки в поисках каких-то жалких девиц, способных их развлечь.
Я кривлюсь при этой последней мысли, понимая, что невольно причислил Лесс к той же категории. Но, к счастью, мне больше не надо беспокоиться по поводу телок, с которыми якшается Грейсон. Лесс здесь больше нет, и ее нельзя обмануть, так что, насколько я понимаю, Грейсон волен ухлестывать за какой ему угодно безрассудной девчонкой.
– Открой рот, голову назад, опрокинь стаканчик внутрь и будь счастлив. – Дэниел протягивает мне стакан со спиртным.
Я не спрашиваю, что это такое, просто делаю, как он велит.
* * *
Еще глоток спиртного, два пива, и полчаса спустя мы с Дэниелом сидим в гостиной. Я – на диване, положив ноги на кофейный столик, Дэниел рядом со мной. Он перечисляет мне наших друзей, рассказывая о том, что с ними происходило за прошедший год. Я позабыл, каким разговорчивым делает его алкоголь, и с трудом выдерживаю это. Чтобы не разболелась голова, принимаюсь тереть переносицу. Не знаю никого из собравшихся на эту вечеринку. Дэниел говорит, что это в основном друзья парня, который здесь живет, но я не знаю даже, чей это дом. Спрашиваю, зачем мы сюда пришли, если он никого не знает, и от этого вопроса он почему-то затыкается. Смотрит мимо меня в сторону кухни, кивая в том направлении:
– Из-за нее.
Я оборачиваюсь и вижу двух девчонок, облокотившихся на барную стойку. Одна из них в упор смотрит на Дэниела, кокетливо взбалтывая содержимое стакана.
– Если ты пришел из-за нее, то почему сейчас не с ней?
Дэниел отворачивается и смотрит вперед, сложив руки на груди:
– Блин, чувак, ничего не выйдет. Мы поссорились две недели назад и не разговариваем. Если захочет передо мной извиниться, пусть подойдет сама.
Я снова бросаю взгляд на девушку и замечаю, что, возможно, она смотрит на него вовсе не кокетливо. Ибо ухмылки кокетливые и порочные отделяются друг от друга весьма тонкой гранью, и я, видя ее пылающий взгляд, не знаю, на какой стороне сейчас она.
– Давно ты с ней встречаешься?
– Пару месяцев. Достаточно, чтобы понять, что она больная на всю голову! – Он бешено закатывает глаза. – Кстати, именно за это я ее и люблю. – Он замечает, что я глазею на нее, и щурится. – Хватит пялиться на нее, парень. Она догадается, что мы говорим о ней.
Я со смехом отвожу взгляд и замечаю входящую в дверь парочку. За Джексоном следует Грейсон, и оба они направляются на кухню. Я прислоняюсь головой к спинке дивана, жалея, что не осушил еще несколько стаканчиков. Мне совсем не хочется оставшуюся часть вечера хороводиться с Грейсоном.
Дэниел опять начинает болтать без умолку. После того как он второй раз за вечер рассказывает о своих новых шинах, я отключаюсь и остаюсь со своими мыслями до того момента, когда Джексон и Грейсон перемещаются ближе к гостиной. Они не имеют понятия, что я сижу на диване, и я предпочел бы, чтобы так и оставалось. Если Дэниел наконец заткнется, то я скажу ему, что готов уйти.
– Мне все это до одури надоело, – слышу я голос Грейсона. – Каждую субботу одно и то же. Клянусь, если она и в следующие выходные не уступит, то я с ней завязываю.
Джексон смеется:
– Думаю, тебе нужно на время отшить Скай. Девчонки любят, когда их отшивают.
Не знаю, кто такая Скай, но мне нравится, что она отказывает Грейсону. Умная девочка.
– Сомневаюсь, что с ней это пройдет, – со смехом говорит Грейсон. – Она чертовски упрямая.
– Так и есть, – соглашается Джексон. – После всего, что мы о ней слышали, кто бы подумал, что будет так сложно. Эта девчонка, пожалуй, самая распутная девственница из тех, что я встречал.
Грейсон смеется над замечанием Джексона, и я изо всех сил стараюсь их не слушать. Меня бесит то, как они говорят об этой девушке: Грейсон наверняка так же трепался о Лесс, когда они встречались.
Он продолжает болтать всякие гадости, и чем дольше я сижу и слушаю, тем чаще звучит его гнусный смех. И от этого мне хочется его заткнуть.
Я опускаю ноги с кофейного столика и поворачиваюсь, чтобы попросить его умолкнуть, но Дэниел кладет руку мне на плечо и с озорной ухмылкой качает головой:
– Предоставь это мне.
Перебросив ноги через кушетку, он поворачивается и оказывается лицом к Грейсону и Джексону.
– Прошу прощения! – Дэниел поднимает руку, словно на уроке.
Дэниел всегда такой оживленный, даже если знает, что ему сейчас влетит. Я-то смог бы ответить Грейсону, но Дэниел понимает, что не сможет, однако это его не останавливает.
К нему поворачиваются оба. Грейсон впивается в меня глазами. Я выдерживаю его неприятный взгляд, а Дэниел обхватывает диванную подушку и продолжает разговаривать с парнями.
– Я только что слышал ваш разговор. И хотя должен согласиться, что Скай – самая большая распутница из тех, что встречал каждый из вас, хочу отметить, что назвать ее девственницей будет неверно. Понимаете, после ночи со мной ее нельзя больше считать девственницей. Так что, вероятно, отказываясь спать с тобой, Грейсон, она пытается сохранить не невинность, а, скорее всего, свое достоинство.
Грейсон перемахивает через спинку дивана и мгновенно пригвождает Дэниела к полу. Я, находясь в здравом уме, даю Дэниелу десять секунд на изменение ситуации, после чего собираюсь вмешаться. Однако я недооценил Дэниела: менее чем за пять секунд он переворачивает Грейсона на спину. Вероятно, тренировался в мое отсутствие.
Когда Джексон направляется к дивану, чтобы помочь Грейсону, я медленно поднимаюсь. Джексон хватает Дэниела за плечо, чтобы оттащить его от Грейсона, но я дергаю Джексона за рубашку и заставляю сесть на диван. Подхожу ближе как раз в тот момент, когда Грейсон бьет Дэниела в челюсть. Мой друг собирается дать сдачи, но я хватаю его за руку и оттаскиваю в сторону.
Дэниел уже несколько лет играет в эти игры: провоцирует парней, надеясь, что я вмешаюсь и предотвращу драку, пока ему не отвесили люлей. Получается, что из-за вспыльчивости Дэниела мое имя связывают со всеми потасовками, где я лишь присутствую на заднем плане. На самом же деле я избил только троих.
1) Придурка, который говорил гадости о Лесс.
2) Грейсона.
3) Своего отца.
И жалею только о последнем.
В дверь врываются люди, чтобы взглянуть на происходящее, но их ждет разочарование: я выталкиваю Дэниела из дома, пока он еще чего-нибудь не натворил. Вот уж чего мне сейчас не нужно, так это сцепиться с Грейсоном. С моего возвращения не прошло и недели. И мне точно не стоит давать матери повод отправить меня обратно в Остин.
Дэниел стирает с губы кровь. Мы идем к его машине, я по-прежнему держу его за руку. Он вырывается и, схватив край рубашки, подносит ее к лицу.
– Блин! – восклицает он, разглядывая кровь на ткани. – Почему я все время провоцирую говнюков, которые пытаются подпортить мою красивую физиономию? – Ухмыльнувшись, он снова стирает кровь с губ.
– Я бы не стал волноваться на этот счет. – Меня забавляет его забота о своей наружности. – Ты все равно смазливее меня.
– Спасибо, детка! – Дэниел ухмыляется.
Кто-то подходит к Дэниелу сзади, и на миг я сжимаю кулаки, думая, что это Грейсон. Но потом успокаиваюсь: это девушка, с которой он переглядывался. А расслабляться явно рано: у девицы кровожадный вид. Дэниел продолжает вытирать рот, когда она спрашивает:
– Кто такая Скай, черт побери?
– Кто? – Дэниел резко поворачивается к ней, округлив от удивления глаза. – Вэл, о чем ты говоришь?
Она закатывает глаза и указывает рукой в сторону дома:
– Я слышала, ты говорил Грейсону, что трахнул ее!
Дэниел смотрит на дом, потом опять на Вэл, и тут до него доходит.
– Нет, Вэл! – Подавшись вперед, он хватает ее за руки. – Нет, нет, нет! Он нес всякую чепуху, и мне просто захотелось его позлить. Я даже не знаю девчонку, о которой он говорил. Клянусь…
Она идет прочь, а он следует за ней, упрашивая выслушать. Пожалуй, это подходящий момент уйти домой. Я приехал сюда с Дэниелом, но, похоже, некоторое время он будет занят. Я всего лишь в четырех милях от дома, так что посылаю ему эсэмэску, потом отправляюсь восвояси.
Этот вечер напомнил мне о вещах, о которых я знать не хочу. Страсти. Тестостерон. Грейсон. Все, что в целом относится к учебе. В понедельник мне придется выполнить переводную работу, но, честно говоря, я не знаю, хочу ли возвращаться в эту школу. Знаю, есть способы продинамить это. Только моя мать ни в коем случае этого не допустит.
