Текст книги "Эта девушка"

Автор книги: Колин Гувер

Похоже, она не успела утром попить кофе… Я беру заявление, просматриваю его и поднимаю на Лейк удивленный взгляд:

– Русская литература?! Ты серьезно?

– Особого выбора не было: либо это, либо ботаника.

Я сажусь за стол и достаю ручку, чтобы подписать заявление, но вдруг осознаю эгоистичность своего поведения. Она выбрала поэзию в качестве факультатива, даже не подозревая, что этот предмет веду я. Она выбрала поэзию, потому что обожает ее. Я не имею права обрекать ее на изучение русской литературы до конца года только потому, что она мне небезразлична,

После минутного колебания я кладу ручку поверх заявления.

– Вчера… я много думал о том, что ты сказала. С моей стороны нечестно просить тебя уйти с моих занятий просто потому, что мне это неудобно. Мы живем в ста метрах друг от друга, наши братья вот-вот станут лучшими друзьями. К тому же занятия, надеюсь, помогут нам понять, как вести себя, находясь рядом. Хотим мы этого или не хотим, придется привыкнуть к этому. – Я достаю из сумки лист бумаги и расправляю его на столе. – Тем более что сложностей с моим предметом у тебя явно не предвидится.

Лейк берет тест у меня из рук и смотрит на оценку.

– Да я не против перейти, – тихо говорит она. – Понимаю, что в твоей ситуации…

– Спасибо, но так действительно будет лучше, – заверяю ее я, надевая колпачок на ручку и вставая из-за стола. – Все наладится. Правда ведь?

– Конечно, – с выражением недоверия на лице кивает она.

Я знаю, что жестоко ошибаюсь. Она могла бы переехать обратно в Техас прямо сегодня, а я все равно ощущал бы ее близость. Но опять же, при чем тут мои чувства? Надо подумать о ней! Я достаточно испортил ей жизнь на прошлой неделе, не хватало еще отправить ее изучать русскую литературу. Скомкав ее заявление, я бросаю его в мусорную корзину, но промахиваюсь. Лейк подходит к корзине и поднимает с пола бумажный комок.

– Что ж, тогда увидимся на третьем уроке, мистер Купер, – говорит она, опуская комок в корзину, и выходит из аудитории.

Ее «мистер Купер» вызывает у меня зубовный скрежет. Господи, ну почему я ее учитель?!

Как же мне хочется быть для нее просто Уиллом!

Глава 7

Медовый месяц

За последние пятнадцать минут на лице Лейк не дрогнул ни один мускул. Она впитывала каждое сказанное мной слово. Вспоминала день, когда мы познакомились, наше первое свидание. Вспоминала о том роковом стечении обстоятельств, из-за которого нам пришлось расстаться.

– Я больше не хочу об этом говорить, – признаюсь я, – по-моему, это тебя только расстраивает.

– Ну что ты, Уилл! – Она поворачивается ко мне. – Мне очень важно узнать, что ты тогда обо всем этом думал. Теперь я лучше понимаю, почему ты так поступал. Не знаю, с чего я тогда решила, что ты во всем винил меня.

– Ну как ты могла такое подумать, Лейк? – Я нежно целую ее в губы. – Мне никто был не нужен, кроме тебя!

– Поверить не могу, что мама велела тебе оставить ту записку, – с улыбкой произносит Лейк и кладет голову мне на плечо.

– Господи, Лейк, да я чуть под землю не провалился! Ты даже не представляешь, как я растерялся!

– Знаешь, ты ей правда понравился, – со смехом отзывается она. – С самого начала. Потом-то она вообще тебя полюбила. Разве что в середине всей этой истории она к тебе слегка охладела!

Я вспоминаю тот день, когда Джулия узнала, что Лейк – моя ученица. Представляю себе, как она встревожилась! Мало того что у нее своих проблем было предостаточно, так еще и дочери разбили сердце… Даже представить себе невозможно!

– Помнишь, как она узнала, что ты мой учитель? – спрашивает Лейк. – Ты бы видел, какое у тебя было лицо, когда она шла к тебе разбираться! Ужас! Я боялась, что ты решишь, будто я ей все рассказала, потому что разозлилась на тебя!

– В тот день она меня ужасно напугала, Лейк! Джулия умела быть суровой! Конечно, после того как в тот же вечер мы поговорили с ней еще раз, я понял, насколько она ранима. И все-таки я ее до смерти боялся!

– В смысле?! – вздрагивает Лейк и смотрит на меня. – Что значит «поговорили с ней еще раз»?!

– Она заходила ко мне домой. Я тебе разве не рассказывал?

– Нет, – сухо отвечает Лейк, как будто я предал ее. – А почему она вернулась? Что сказала?

– Подожди, лучше я расскажу тебе все сначала. Начнем с вечера предыдущего дня. На слэме я прочитал посвященное тебе стихотворение…

– Да ладно! – пораженно смотрит на меня Лейк. – И ты мне никогда не рассказывал?!

– Я был на тебя обижен, – пожимаю плечами я. – Стихотворение нелестное.

– Все равно хочу его услышать!

Эта девушка

Надеюсь, что вся эта история будет развиваться подобно диете: говорят, на третий день уже не так адски хочется есть. Я правда на это надеюсь. В аудитории она сидит в трех метрах от меня, и потому у меня в голове бушует ураган. Чего мне стоит хотя бы не смотреть на нее весь третий урок! На самом деле все сорок пять минут я только и занимаюсь тем, что стараюсь на нее не смотреть. В принципе, это удается мне неплохо. А как иначе, если Гевин наблюдает за мной, словно зоркий ястреб?! Вот как сегодня. Еще никогда я с таким нетерпением не ждал выходных.

Осталось продержаться один день. Еще один день.

– Майя, сегодня я, наверное, немного задержусь. Я выступаю, поэтому, скорее всего, останусь до конца.

– Да пожалуйста, – бросает она, плюхаясь на диван с коробкой мороженого.

Прихватив ключи от машины, я направляюсь к выходу и, пока иду к машине, невольно бросаю взгляды на дом через дорогу. Клянусь, занавеска в ее гостиной только что колыхнулась и задернулась! Я останавливаюсь, смотрю на окна минуту-другую, но занавеска висит совершенно неподвижно.

* * *

Я прихожу в клуб одним из первых, и мне удается занять место поближе к сцене. Надеюсь, что энергия зрителей позволит мне хоть как-то прийти в себя. Неловко признавать, но расставание с Лейк причиняет мне гораздо больше боли, чем уход Воэн. Впрочем, тогда я мучительно переживал смерть родителей, так что сравнивать сложно. И все-таки как можно так страдать из-за разрыва с девушкой, которая, по сути, и девушкой моей не была?!

– Привет, мистер Купер! – раздается голос Гевина, и они с Эдди подсаживаются ко мне за столик.

В отличие от прошлого четверга сегодня я искренне рад их компании.

– Гевин, ну сколько можно?! Я же просил называть меня Уилл! Странно слышать, как ты обращаешься ко мне как к учителю за пределами школы.

– Привет, Уилл! – ехидно подмигивает мне Эдди. – Порадуешь нас сегодня чем-нибудь?

Вообще-то, я собирался выступать, но теперь, взглянув на Гевина, засомневался. Большинство моих стихотворений сугубо метафорические, но в этом все будет понятно. Хотя какая разница? Он и так знает, что я чувствую.

– Да, – киваю я. – Буду читать кое-что новое.

– Класс! А это ты для той девушки написал? А где она, кстати? – Эдди скользит взглядом по залу. – По-моему, на прошлой неделе вы с ней уходили вместе… Это твоя девушка?

Мы с Гевином переглядываемся. Он знаком дает мне понять, что ничего ей не рассказывал, поэтому я пытаюсь взять себя в руки и спокойно отвечаю:

– Нет, просто подруга.

– Подруга?! – надувает нижнюю губку Эдди. – Ну во-о-о-от… Надо тебя срочно с кем-то познакомить. – Она наклоняется вперед и ложится подбородком на руки. – Гевин, с кем бы нам познакомить Уилла?

– Эдди! – закатывает глаза Гевин. – Тебе лишь бы кого-нибудь с кем-нибудь познакомить! Тебе невдомек, что некоторые люди вполне способны некоторое время обойтись без таких отношений! – Он явно пытается сменить тему, и я ценю его усилия.

– А вот и нет! Только тех, кто явно в этом нуждается. – Эдди поворачивается ко мне. – Без обид, Уилл! Просто… понимаешь… Ты никогда не ходишь на свидания. А стоило бы!

– Эдди, перестань! – резко обрывает ее Гевин.

– А что?! Всего два человека, Гевин! На этой неделе я говорила тебе только о двоих. Не так уж и много! Кстати, по-моему, я уже знаю, с кем стоит познакомить Лейкен!

Услышав имя Лейк, я тут же слегка подаюсь вперед. Гевин следует моему примеру.

– Думаю, я попробую сделать так, чтобы Ник пригласил ее на свидание, – говорит Эдди, словно размышляя вслух.

Гевин уже собирается что-то ей ответить, но тут на сцену вызывают жертву. Я с облегчением вздыхаю, когда этот разговор обрывается, но не могу не отметить про себя, что ощутил укол ревности.

А чего я, собственно, ожидал? Конечно, она будет с кем-нибудь встречаться. Ей еще целый год в школе учиться, и, вполне естественно, у нее может появиться бойфренд. Однако это не значит, что меня это порадует.

– Скоро вернусь, – говорю я и выхожу из-за стола.

Прошло всего пять минут, а мне уже нужна передышка от непрерывной болтовни Эдди. Когда я возвращаюсь из туалета и сажусь за столик, жертва уже закончила выступление, и ведущий первым вызывает на сцену меня.

– Ни пуха ни пера! – шепчет Гевин, когда я встаю с места.

– Ну это же не экзамен, Гевин! – толкает его в бок Эдди.

Я поднимаюсь на сцену и подхожу к микрофону. Я уже давно заметил, что если сконцентрироваться и по-настоящему вложить чувства в то, что пишешь, то потом выступление становится своего рода терапией. После всего, что произошло на этой неделе, она мне не помешает.

– Мое стихотворение называется «Эта девушка», – объявляю я, стараясь не смотреть на Гевина, хотя ясно, что, едва услышав название, он прекрасно понял, что речь пойдет о Лейк. Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох и начинаю:

 
Вчера ночью мне приснился сон об этой девушке.
Ах, эта девушка.
Во сне я стоял на краю скалы
и смотрел вниз на огромную бесплодную долину.
На мне не было обуви, и камни
осыпались под моими стопами.
Как легко было бы сделать шаг назад,
отойти от края утеса,
отойти от неизбежно предопределенной жизни, которая
каким-то образом мне предначертана.
От жизни, которая каким-то образом стала единственно возможной.
Я так живу уже два года и смирился с этим.
Я не радуюсь этому,
но смирился.
Здесь было мое место.
И пусть оно было мне не по душе, пусть я мечтал
о реках, горах и деревьях,
пусть я мечтал услышать их песни…
Услышать их… поэзию…
Яснее некуда – то, о чем я мечтал,
мне не дано.
И так решил не я – так решила судьба.
Поэтому я поступил единственно возможным образом.
Единственно правильным образом.
Приготовился к тому, чтобы радоваться такой жизни.
Я собрался с духом и сделал глубокий вдох.
Я положил руки на край скалы и начал опускаться
на камни, падающие вниз с самого края.
Крепко цепляясь пальцами за трещины в скале, я медленно
начал спускаться вниз.
Вниз, в огромную бесплодную долину,
в которую превратилась моя
жизнь.
Но тут…
Тут появилась эта девушка…
Бог ты мой, эта девушка…
Она возникла из ниоткуда и встала прямо передо мной
на краю той скалы. Она посмотрела на меня сверху вниз
своим печальным взглядом, уходившим вглубь на миллионы километров…
а потом улыбнулась мне.
Эта девушка улыбнулась мне.
Ее взгляд поразил меня до глубины души и пронзил
мое сердце подобно миллиону стрел Купидона,
одна за другой, одна за другой,
одна за другой…
Прямо…
В самое…
Сердце…
Теперь переходим к той части сна, где большинство девушек
склонились бы надо мной, взяли бы меня за руки и попросили
не уходить… не делать этого. В этой части сна
большинство девушек вцепились бы мне в запястья, уперлись
в землю ногами и тащили бы меня вверх
из последних сил. В этой части сна
большинство девушек кричали бы что есть мочи,
звали бы на помощь, делали бы все возможное и невозможное,
чтобы спасти меня…
Спасти
от этой
огромной
бесплодной
долины
там, внизу.
Но только не эта девушка.
Эта девушка не такая, как остальные.
Эта девушка…
Эта девушка поступила еще лучше.
Сначала она уселась на краю скалы, скинула
ботинки, и мы вместе смотрели, как они падают.
Они падали и падали, падали до тех пор, пока не приземлились.
Один ботинок поверх другого. Они оказались в этой
огромной бесплодной долине.
Затем она сняла резинку с запястья,
завела руки за спину
и собрала волосы в хвост.
А потом эта девушка… Эта девушка
поставила ладони рядом с моими на самый край
скалы и медленно начала спускаться
с нее.
Она упиралась босыми ногами в острые камни,
совсем как я. Правой рукой она
цеплялась за трещины в скале, а потом
положила свою левую руку
прямо…
поверх…
моей.
Она посмотрела вниз, на огромную бесплодную долину внизу,
а потом снова взглянула на меня и улыбнулась.
Она улыбнулась.
Она посмотрела на меня, улыбнулась и спросила:
«Ты готов?»
О да.
Я наконец-то готов.
Впервые за всю свою жизнь я настолько готов.
О да…
Эта девушка.
Моя мама полюбила бы эту девушку.
Как жаль, что она оказалась всего лишь сном.
 

* * *

Я закрываю глаза, отключаясь от шума толпы, и жду, когда восстановится дыхание, потом спускаюсь со сцены и сажусь за столик. Эдди вскакивает с места, вытирая слезы с глаз, а потом хмуро смотрит на меня:

– Не хочешь для разнообразия хоть раз прочитать что-нибудь порадостнее? – выпаливает она и убегает в туалет – наверное, подправить косметику.

Я смеюсь и поглядываю на Гевина, но он смотрит на меня очень серьезно:

– Уилл, по-моему, я все понял.

– Насчет…

– Насчет тебя, – машет в сторону сцены Гевин, – и твоего… положения.

Я невольно подаюсь вперед:

– Какого еще положения?!

– Я знаю одну девушку, она с моей мамой работает. Твоего возраста, симпатичная, учится в колледже…

– Нет! – качаю головой я. – Нет, без шансов! – повторяю я, откидываясь на спинку дивана.

– Уилл, но ты не можешь быть с Лейкен! Если твое стихотворение имеет какое-то отношение к ней – а я думаю, что оно именно о ней, – тебе срочно нужно найти способ забыть ее. Если ты это не сделаешь, твоя карьера полетит ко всем чертям из-за этой девчонки! Девчонки, с которой вы один раз сходили на свидание! Один раз!

– Мне не нужна девушка, Гевин. – Слушая его рассуждения, я лишь качаю головой. – Когда мы познакомились с Лейк, я даже не думал о том, чтобы найти кого-то. Мне и так неплохо. Поверь, меньше всего я хочу вляпаться в очередную трагическую историю с женским полом!

– Не надо никаких трагических историй! Тебе надо заполнить пустоту, образовавшуюся в твоей жизни. Тебе обязательно надо с кем-то встречаться. Эдди, как выясняется, права!

– Насчет чего это я оказалась права? – спрашивает Эдди, возвращаясь к нам.

– Насчет Уилла! – показывает на меня Гевин. – Ему надо с кем-то встречаться! Как думаешь, они с Тейлор подойдут друг другу?

– Как же я о ней сразу не подумала! – радостно восклицает Эдди. – Точно! Уилл, ты будешь от нее просто в восторге!

– Нет уж, ребята, сводничеством занимайтесь без меня! – Я встаю и надеваю куртку. – Ладно, мне пора домой. Увидимся завтра в школе.

Эдди и Гевин тоже встают.

– Завтра возьму у нее телефон, – обещает Эдди. – Что скажешь о вечере следующей субботы? Можем устроить двойное свидание: мы с Гевином и вы.

– Это без меня, – повторяю я и ухожу, не оборачиваясь.

Глава 8

Медовый месяц

– Ладно, – говорит Лейк. – Во-первых, признаю: стихотворение просто потрясающе красивое!

– Как и его муза! – галантно отвечаю я и наклоняюсь, чтобы поцеловать ее, но она шутливо отталкивает меня.

– А во-вторых, – прищурившись, продолжает Лейк, – есть вопрос: значит, Гевин и Эдди пытались тебя с кем-то свести? – Она фыркает и садится на постели. – Хорошо, что ты не согласился! Не важно, что у нас с тобой не было шансов. После того что между нами произошло, я просто не смогла бы ни с кем встречаться!

Я быстро меняю тему, пока до Лейк не дошло, что я-то, конечно, не согласился, но Эдди меня особенно и не спрашивала, а она девушка настойчивая.

– Ладно, теперь насчет вечера пятницы, – продолжаю я, переводя разговор на другую тему. – Твоя мама.

– Ага, – кивает она, устраиваясь поудобнее рядом со мной и закидывая свою ногу на мою. – Моя мама.

Секреты

– Снова паста?! – стонет Колдер, берет тарелку с едой и садится за барную стойку.

– Если не нравится – вперед, учись готовить.

– А мне нравится, – говорит Кел. – У меня мама часто готовит курицу с овощами, наверное, поэтому я такой маленький – недовкормленный!

– Недокормленный! – смеясь, поправляю его я.

– Я так и сказал! – закатывает глаза Кел.

Я беру глубокую тарелку и кладу себе пасты… снова. Мы и правда едим ее как минимум три раза в неделю. Я не понимаю, зачем готовить какие-то дорогие блюда, если в основном мы ужинаем вдвоем: я и мой девятилетний брат. Я усаживаюсь напротив мальчиков и наливаю всем чай.

– Пора играть в «отстой-отпад»! – провозглашает Колдер.

– Что еще за «отстой-отпад»? – спрашивает Кел.

Стоит Колдеру начать объяснять правила игры, как раздается стук в дверь. Я иду открывать и с удивлением обнаруживаю стоящую на пороге Джулию. Ее присутствие меня смущает, особенно после того, как она узнала, что я работаю учителем в школе Лейк. Она смотрит на меня с непроницаемым лицом, засунув руки в карманы кофты.

– Ой. Здравствуйте, – приветствую ее я, стараясь не показать, что нервничаю. – Кел только что сел с нами ужинать. Если хотите, я отправлю его домой, как только он доест.

– Вообще-то, – говорит она, бросая поверх моего плеча взгляд на мальчиков, – я хотела поговорить с тобой, если у тебя найдется пара минут, – шепотом добавляет она.

Она явно волнуется, поэтому я начинаю нервничать еще сильнее.

– Конечно. – Я делаю шаг в сторону, приглашая ее пройти. – Мальчики, можете поесть в комнате Колдера. Нам с Джулией надо поговорить.

– Но мы же еще даже в «отстой-отпад» не поиграли! – протестует Колдер.

– Поиграете у тебя в комнате, а свои задумки я тебе потом расскажу.

Мальчики забирают тарелки и стаканы и уходят в комнату Колдера, прикрыв за собой дверь. Обернувшись, я вижу, что Джулия улыбается.

– «Отстой-отпад»? Это вы так друг другу рассказываете, что сегодня случилось хорошего и плохого?

– Да, – с улыбкой киваю я. – Мы уже полгода так играем. – Я сажусь рядом с ней на диван. – Нам посоветовал его терапевт. Хотя в оригинале игра, конечно, так не называлась. «Отстой-отпад» придумал я, чтобы ему было интереснее.

– Отпад, – смеется Джулия. – Надо нам с Келом тоже такую игру завести.

Я едва заметно улыбаюсь в ответ, но молчу. Пока не совсем ясно, зачем она пришла, поэтому я просто жду объяснений. Она делает глубокий вдох и фокусирует взгляд на семейной фотографии, висящей на стене напротив.

– Твои родители? – спрашивает она, показывая на фото.

– Да, – взглянув на фото, отвечаю я и устраиваюсь поудобнее. – Мою маму звали Клэр. А папу – Димас. Он был наполовину пуэрториканец, его назвали в честь дедушки по материнской линии.

– Теперь ясно, почему ты немножко смуглый.

Джулия явно не хочет переходить к делу и по-прежнему смотрит на фотографию родителей…

– А можно спросить, как они познакомились? – спрашивает она.

Всего пару часов назад она, узнав, что я учитель Лейк, готова была мне голову оторвать, а теперь вдруг решила познакомиться поближе? Как бы то ни было, я не в том положении, чтобы ей перечить, поэтому просто поддерживаю разговор.

– Они познакомились в колледже. Точнее, мама училась в колледже, а папа играл в группе, которая часто выступала в студенческом городке. Он поступил в колледж только через несколько лет после их знакомства. Мама работала в студенческом клубе, помогала с организацией концертов. Вот так они и встретились. Он пригласил ее на свидание, а два года спустя они поженились.

– А кем они работали?

– Мама работала в отделе кадров. Папа был… Он преподавал английский, – быстро поправляюсь я, не желая произносить вслух слово «учитель». – Не самые высокооплачиваемые должности, но они любили свою работу.

– Это самое главное, – вздыхает Джулия.

Я киваю в знак согласия, и после этого повисает неловкое молчание. Джулия медленно обводит взглядом фотографии на стене. Мне кажется, она хочет завести разговор о том, что случилось сегодня днем, но не знает как.

– Джулия, послушайте, – поворачиваюсь к ней я, – мне очень жаль, что между Лейк… между Лейкен и мной все так вышло. Я поставил ее в очень нехорошее положение, это нечестно по отношению к ней, и я ужасно себя чувствую… Это я во всем виноват.

– Я знаю, что ты не специально, Уилл, – улыбается она и похлопывает меня по руке. – Знаю. Это просто жуткое стечение обстоятельств – вот и все, но… – Она вздыхает и качает головой. – Ты мне очень нравишься. Думаю, ты классный парень… Все это как-то неправильно… Она еще ни разу не влюблялась по-настоящему, и мне страшно вспоминать, какое у нее было лицо, когда она пришла домой в прошлый четверг. Я знаю, что она хочет поступить правильно, но, с другой стороны, уверена, что она отдала бы все на свете, лишь бы вернуть тот вечер. Впервые после смерти ее отца я видела свою дочь такой счастливой.

Ее слова подтверждают, что Лейк испытывает ко мне такие же сильные чувства, как и я к ней, и от этого мне становится еще тяжелее. Понимаю, что Джулия рассказывает мне это не просто так, но лучше бы мне это не слышать.

– Я вот что пытаюсь сказать… Все в твоих руках, Уилл. Я знаю, что у нее хватит сил сопротивляться зову сердца, поэтому хочу, чтобы ты пообещал мне, что выстоишь. Ты рискуешь куда большим, чем она. Такова реальность. Если вы последуете голосу сердца, а не разума, произойдет катастрофа.

Нервно поерзав на диване, я обдумываю ответ. Джулия из тех людей, кого невозможно обмануть, поэтому лучше всего быть с ней предельно откровенным.

– Она мне нравится, Джулия. Сам не знаю почему, но мне небезразлична ее судьба. Мы знакомы чуть больше недели – и тем не менее. Она мне очень небезразлична. Именно поэтому вам не о чем беспокоиться. Я очень хочу помочь Лейкен пережить все это – какими бы ни были ее чувства. Единственный способ, как это можно сделать, – постараться сохранять сугубо профессиональные отношения. Что я и сделаю, обещаю вам!

Я слушаю себя со стороны и должен признать, что честен с ней на сто процентов. Но если я буду на те же сто процентов честен с собой, то придется признать, что я не обладаю такой силой воли. Поэтому надо сохранять дистанцию.

– Ты хороший человек, Уилл, – произносит Джулия. – Надеюсь, однажды ей повезет и она встретит мужчину, хотя бы вполовину такого хорошего, как ты. Просто пусть это случится не сейчас. Ты меня понимаешь? Ну и уж точно не при таких обстоятельствах.

– Понимаю. Мне бы тоже этого сейчас не хотелось, – тихо добавляю я.

И это правда. Если я в чем и уверен, так это в том, что не хочу нагружать Лейкен своими многочисленными обязанностями и ответственностью. Она еще совсем юная, и в отличие от меня у нее есть шанс на светлое будущее. Я не имею права лишать ее этого шанса.

Джулия откидывается на спинку дивана и снова смотрит на фотографию моих родителей. Я внимательно наблюдаю за ней. Теперь ясно, откуда у Лейк этот задумчивый взгляд. Хотелось бы знать, были ли у них поводы для грусти, до того как умер отец Лейк. Интересно, а в моем взгляде тоже сквозит такая тоска, когда я думаю о моих родителях?

Джулия дотрагивается рукой до щеки, вытирая покатившуюся из уголка глаза слезинку. Я не знаю, почему она плачет, но почти физически ощущаю ее печаль. От нее прямо веет горем.

– Как ты это пережил? – шепчет она, продолжая смотреть на фото.

– Что пережил? – переспрашиваю я, поворачиваясь к фотографии. – Их смерть?

Она кивает, не глядя на меня. Я прикрываю глаза, скрещиваю руки на груди, кладу голову на спинку дивана и вдруг понимаю, что никогда ни с кем об этом не говорил. Только на слэме выступал со стихами об их смерти, а чтобы просто рассказать – ни разу…

– Это было… ну как будто все кошмары, какие мне приснились за всю мою жизнь, в одно мгновение оказались реальностью.

Джулия зажмуривается, зажимает рукой рот и быстро отворачивается.

Она не может больше сдерживать слезы. Я подвигаюсь к ней, обнимаю ее за плечи и прижимаю к себе. Я знаю, что она плачет не из-за того, что я сказал, а по какой-то другой причине. И дело не в нас с Лейк. Происходит что-то куда более серьезное. Намного более серьезное.

Я поворачиваю ее к себе лицом:

– Джулия, что случилось?

– Мне пора, – говорит она сквозь слезы, встает и поспешно выходит на улицу.

Я иду за ней следом. Она стоит во дворе и рыдает. Я неуверенно подхожу к ней, но не знаю, как себя вести. Имею ли я право как-то помочь ей.

– Послушайте, Джулия, что бы ни произошло, вам нужно об этом поговорить. Мне можете не рассказывать, но поговорить нужно. Хотите я схожу за Лейкен?

– Нет! – выпаливает она. – Ни в коем случае! Не хочу, чтобы она видела меня в таком состоянии!

– Все в порядке? – кладя руки ей на плечи, спрашиваю я. – С вами все в порядке?

Она отводит взгляд, и я понимаю, что попал в точку. У нее какая-то серьезная проблема. Джулия отходит от меня на несколько шагов, вытирает глаза рукавом рубашки и делает несколько глубоких вдохов, стараясь снова не разрыдаться.

– Я еще не готова рассказать им, Уилл. Пока не готова, – шепчет она, обнимая себя за плечи и глядя на дом. – Я хочу, чтобы они успели хоть немножко привыкнуть к жизни здесь. В этом году и так столько всего случилось… Я не могу рассказать им. Это разобьет им сердце.

Она не произносит этого вслух, но я и так понимаю: она больна.

Я крепко обнимаю ее. Мне хочется утешить ее. Совсем недавно она пережила несчастье, и вот теперь еще одно… Я обнимаю ее от Лейк, от Кела и от нас с Колдером. Обнимаю, потому что не знаю, что сказать.

– Я ничего ей не скажу. Обещаю.

Я действительно не знаю, что сказать, как поддержать ее… Должно быть, очень тяжело знать, что двое твоих детей останутся в мире совсем одни. Мои родители хотя бы не знали заранее, что произойдет, поэтому были избавлены от той тяжелой ноши, которая обременяет Джулию.

Наконец она высвобождается из моих объятий и снова вытирает глаза:

– Отправь, пожалуйста, Кела домой, когда он доест. Мне на работу пора.

– Джулия, если вы захотите поговорить… – неловко начинаю я, но она молча улыбается и уходит.

А я остаюсь стоять перед домом с ощущением жуткой пустоты в душе. Теперь, когда я знаю, что предстоит пережить Лейк, мне еще сильнее хочется защитить ее. Я на своем опыте знаю, каково ей придется, – такого я и злейшему врагу не пожелаю. И уж точно не пожелаю такого девушке, в которую влюблен.