Текст книги "Никогда-никогда. Часть 3"
Автор книги: Колин Гувер
Соавторы: Colleen Hoover
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Перелистываю дневник до самой последней записи. Наверное, нужно было прочитать это в первую очередь, но мне хотелось немного контекста. В этот день я написала две записи, поэтому начинаю с первой.
ПЯТНИЦА, ТРЕТЬЕ ОКТЯБРЯ.
День, когда твоя собака попадет под машину.
День, когда отца отправляют в тюрьму.
День, когда ты вынужден переехать из родительского дома на свалку.
День, когда твоя мать перестает обращать на тебя внимание.
День, когда твой парень бьёт чьего-то отца.
Самые паршивые дни моей жизни. Даже не хочу это обсуждать. Хотя, к следующей неделе каждый будет этим заниматься.
Все становится только хуже. Я так стараюсь все исправить, сделать правильно. Удержать свою семью от этой сточной канавы, даже если очевидно, что именно туда мы и направляемся. Мне кажется, я плыву против огромной волны, и нет шансов победить. В школе на меня смотрят по-другому, Сайлас говорит, это все у меня в голове, но ему легко в это верить. У него-то есть отец. Его жизнь невредима. Может, это не честно с моей стороны так говорить, но я безумно злюсь, когда он уверяет, что все будет хорошо – потому что не будет. Однозначно не будет. Сайлас считает, его отец не виноват. Я ТАК НЕ СЧИТАЮ! Как я могу быть с человеком, чья семья презирает меня? Теперь, когда моего отца нет рядом, они направили всю свою ненависть на меня. Мое семейство выставило их чудесную семью в дурном свете. Папа гниет в тюрьме, в то время как они ведут обычный образ жизни, будто он ничего не значит. Все, что они сделали моей семье, имеет значение, и ничего не будет в порядке. Мой папа ненавидит Сайласа. Как я могу быть с тем, кто связан с человеком, посадившего моего отца? Меня тошнит от этого. Но, несмотря на все это, мне так тяжело уйти от Сайласа. Когда я злюсь, он вроде говорит правильные вещи. Но в глубине души я понимаю, эта ситуация не принесет нам ничего хорошего. Сайлас такой упертый. Даже если попытаться порвать с ним, он не отпустит. Это будет для него вызовом.
Я веду себя, будто мне все равно?
Он ведет себя так же.
Начинаю изменять ему с его заклятым врагом?
Он начинает изменять мне с сестрой своего заклятого врага.
Он слышит, что я в ресторане с друзьями?
Он заявляется туда со своими.
У нас сложные времена. Так было не всегда. Это началось, когда все свелось к трудностями с нашими отцами. Если бы раньше мне сказали, что однажды я сделаю все, чтобы избавится от Сайласа, я рассмеялась бы им в лицо. Кто бы мог подумать, что наши так идеально подходящие жизни в одночасье станут неузнаваемыми?
Жизнь Сайласа и Чарли больше не складывается в одну. Сейчас слишком тяжело. Потребуется больше усилий, чем каждый из нас способен приложить.
Не хочу, чтобы он меня ненавидел. Я хочу, чтобы Сайлас просто перестал меня любить.
Поэтому… Я начала вести себя по-другому. Это несложно, ведь после всех событий я действительно изменилась. Но вместо того, чтобы скрывать, я все выставила напоказ. Я подлая, и даже не знала, что могу быть такой. И холодная. Разрешаю ему наблюдать, как флиртую с другими парнями. Пару часов назад, Сайлас ударил отца Брайана, когда случайно услышал, что тот в разговоре с другим посетителем бара назвал меня девушкой Брайана. Не припомню, чтобы раньше у нас были такие серьезные потасовки. Мне хотелось, чтобы Сайлас наорал на меня, чтобы увидел, кто я на самом деле.
Я хотела, чтобы он понял, что он может добиться большего.
Вместо этого, прямо перед тем, как Сайласа выкинули из ресторана, он подошел ко мне. Наклонился к моему уху и прошептал: «Зачем, Чарли? Почему ты хочешь, чтобы я тебя ненавидел?»
Слезы превратились в комок в горле, когда его оттаскивали от меня. Сайлас, не отрываясь, смотрел мне в глаза, пока его выводили из ресторана. Этот взгляд – я никогда его раньше не видела. Взгляд полный… безразличия. Словно он окончательно потерял надежду.
И исходя из сообщения, что я получила от Сайласа, перед тем как начала здесь писать… думаю, он окончательно перестал бороться за нас. Он написал, что едет ко мне. И что я задолжала ему настоящее расставание.
Он сыт по горло. С нами покончено. Это на самом деле конец. Я должна быть довольна, ведь это и был мой план, но вместо этого я не могу перестать плакать.
Сайлас
Чарли ведет себя слишком тихо, пока читает. Она не записывает и не рассказывает мне что-либо, что может нам пригодиться. В какой-то момент я заметил, как она вытирает рукой что-то под глазами, но если это была слеза, то она хорошо ее скрыла. И мне стало интересно, что читала Чарли, поэтому я заглянул и попытался прочитать ее дневник.
Это был вечер, когда мы расстались. То, что произошло между нами всего неделю назад. Я так сильно хочу подвинуться и прочитать остальную часть вместе с ней, но вместо этого Чарли говорит Лэндону, что ей нужно в туалет.
Он останавливает машину на заправке в часе езды до тюрьмы. Джанет остается в машине, а Чарли прижимается ко мне, когда мы входим в магазин. Или, может, это я прижимаюсь. Не уверен. Желание защищать её никуда не исчезло. Скорее, наоборот, оно удвоилось. Из-за того, что я помню все из последних двух, почти трех, дней, мне с трудом удается делать вид, что я не знаю Чарли. Или что не люблю. Все, что я могу делать, это вспоминать об утреннем поцелуе, когда мы думали, что после него мы забудем друг друга. То, что она разрешила мне целовать её и держать в своих объятиях до тех пор, пока она не превратится в другую Чарли.
Мне пришлось собрать все свои силы, чтобы не рассмеяться, когда Чарли притворилась, что знает свое имя. Делайла? Даже потеряв свою память, она осталась прежней – упрямой Чарли. Удивительно, что некоторые особенности её личности продолжают проявляться сегодня точно так же, как и прошлой ночью. Интересно, похож ли я на себя прежнего, каким был до того, как все началось?
Я жду, пока она не выходит из уборной. Мы идем к холодильникам с напитками, и я тянусь к воде. Чарли хватает Пепси, и я чуть было не говорю, что она предпочитает колу, о чем я прочел в одном из писем вчера. Но я не должен помнить вчерашний день. Мы берем наши напитки и подходим к кассе.
– Интересно, мне вообще нравится Пепси? – шепчет она.
Я смеюсь.
– Вот почему я взял воду. Беспроигрышный вариант.
Чарли хватает пакет картофельных чипсов с витрины и кладет на стойку перед кассиром. Потом берет пачку Читос. Затем пакет с луковыми кольцами. И Доритос. Она просто складывает все виды чипсов на стойку. Я наблюдаю за ней, пока она не оглядывается на меня.
– Просто беспроигрышные варианты, – поясняет Чарли, пожимая плечами.
***
К тому времени, как мы возвращаемся к машине, у нас десять разных пакетов чипсов и восемь видов газированных напитков. Увидев столько еды, Джанет бросает удивленный взгляд на Чарли.
– Сайлас очень голоден, – объясняет Чарли Джанет.
Лэндон сидит за рулем и нервно трясёт коленом, барабаня пальцами по рулю.
– Сайлас, ты ведь помнишь, как водить? – спрашивает он, глядя на дорогу.
Я следую за его взглядом и вижу, как перед нами на обочине остановились две полицейские машины. Нам придется проехать мимо них, чтобы выехать с заправки, но я не пойму, почему Лэндон нервничает. Чарли больше не разыскивают, так что у нас нет причин избегать полиции.
– А почему ты не можешь вести? – спрашиваю у него.
Лэндон поворачивается ко мне лицом.
– Мне только что исполнилось шестнадцать, – объясняет он. – У меня только разрешение. Я еще не получил права.
– Зашибись, – бормочет Джанет.
Учитывая наше положение, вождение без прав – самое последнее, о чем мне нужно беспокоиться.
– Думаю, у нас проблема посерьезнее, чем получение штрафа, – говорит Чарли, озвучивая мои мысли вслух. – Сайлас не может вести машину. Он помогает мне разбирать все это дерьмо.
– Разбор старых любовных писем вряд ли важнее, – передразнивает Джанет. – Если Лэндон получит штраф сейчас, с разрешением, они не выдадут ему права.
– Тогда не останавливайся, – предлагаю я. – Нам ехать еще целых два часа туда и три обратно. Я не могу потратить пять часов на дорогу только потому, что ты волнуешься о своих правах.
– Почему вы оба так странно себя ведете? – возмущенно спрашивает Джанет. – И зачем перечитываете старые любовные письма?
Чарли опускает взгляд на дневник и многозначительно отвечает:
– Мы переживаем необычный случай амнезии и не можем вспомнить, кто мы такие. Я даже не знаю, кто ты. Отвернись и занимайся своими делами.
Джанет закатывает глаза и, фыркнув, разворачивается.
– Совсем чокнулись.
Чарли с улыбкой смотрит на меня и указывает вниз на дневник.
– Вот, – говорит она. – Собираюсь прочитать последнюю запись.
Я убираю разделяющую нас коробку и двигаюсь ближе, чтобы прочитать последнюю запись вместе с ней.
– Это странно? Делиться своим дневником со мной?
Чарли слегка трясет головой.
– Не очень. Я чувствую, будто мы – это не они.
ПЯТНИЦА, 3 ОКТЯБРЯ
Прошло только пятнадцать минут с тех пор, как я написала последнюю запись в дневнике. Как только я его закрыла, Сайлас прислал мне сообщение, что стоит на улице. И поскольку моя мама больше не разрешает приводить его в наш дом, я вышла на улицу, чтобы послушать, что он скажет.
От его вида у меня перехватило дыхание, и я тут же возненавидела себя за это. Сайлас стоял, прислонившись к Ленд Роверу – ноги скрещены, руки засунуты в карманы куртки. По телу сразу же пробежала дрожь, но я списала это на то, что вышла в тонкой майке на бретельках.
Он даже не взглянул на меня, когда я шла к машине. Я встала рядом и, прислонившись к машине, сложила руки на груди. Мы молча стояли так в течение нескольких секунд.
– Могу я задать тебе один вопрос? – нарушил он тишину.
Сайлас оттолкнулся от автомобиля и встал передо мной. Я напряглась, когда его руки с обеих сторон моей головы уперлись в машину, словно заключили меня в клетку. Он наклонил голову на пару сантиметров, пока наши глаза не оказались на одном уровне. В этой позе не было ничего нового. Мы стояли так раньше миллион раз, но сейчас Сайлас не смотрел на меня так, будто хотел поцеловать. На этот раз он смотрел на меня, словно пытался выяснить, кто я, черт возьми, такая. Он изучал мое лицо, будто смотрел на совершенно незнакомого человека.
– Чарли, – начал он хриплым голосом. Втянул свою нижнюю губу и прикусил ее, обдумывая следующую фразу. Вдохнул, а затем закрыл глаза. – Ты уверена, что хочешь этого?
– Да.
От непоколебимости в моем голосе он распахнул глаза. Мое сердце сжалось от того, что он пытался скрыть в выражении своего лица. Шок. Осознание того, что он не подготовил речь, чтобы отговорить меня.
Сайлас дважды ударил кулаком по машине, а затем отпрянул от меня. Я сразу же обошла его, желая уйти в дом, пока у меня были силы, позволить ему уйти. Я продолжала напоминать себе, почему делаю это. Мы плохая пара. Сайлас думает, что мой отец виновен. Наши семьи ненавидят друг друга. Мы теперь разные.
Когда я дошла до двери, Сайлас сказал одну последнюю фразу, прежде чем сесть в машину:
– Я не буду скучать по тебе, Чарли.
Его комментарий меня удивил, поэтому я остановилась и обернулась.
– Я буду скучать по старой тебе. По Чарли, в которую влюбился. Но та, в кого ты превращаешься... – он махнул рукой в мою сторону, – не та девушка, по которой я буду скучать.
Сайлас залез в машину, хлопнув дверью. Сдал назад и, выехав с подъездной дорожки, рванул вперед, визжа шинами по улицам моего трущобного района.
И вот теперь он ушел.
В некоторой степени я злилась, что он не сильно старался. В большей – почувствовала облегчение, что все, наконец, закончилось.
Все это время он старался изо всех сил хранить в памяти все, что было между нами раньше. Сайлас убеждал себя, что однажды все можно будет вернуть.
И пока он отчаянно пытался все запомнить... я отчаянно пыталась все забыть.
Я не хочу помнить каково это – целовать его. к
Я не хочу помнить, каково это – любить его.
Я хочу забыть Сайласа Нэша и все в этом мире, что напоминает мне о нем.
Чарли
Тюрьма не такая, как я ожидала. Хотя, что я вообще хотела увидеть? Что-то мрачное, гниющее, расположенное на фоне серого неба и пустынных земель? Я не помню, как выгляжу, но почему-то помню, какой должна быть тюрьма. Смеясь, вылезаю из машины и расправляю смявшуюся одежду. Красный кирпич ярко выделяется на голубом небе. Вдоль лужайки растут цветы, танцующие при легком дуновении ветра. Единственная ужасная вещь во всей окружающей обстановке – это колючая проволока, тянущаяся по верху ограждения.
– Выглядит не так уж плохо.
– Ну да, не тебя ведь здесь заперли,– вскидывая бровь, отмечает Сайлас, выходя следом за мной.
Чувствую, что щеки покрываются румянцем. Я, может, и не знаю, кто я, но точно понимаю, что только что сморозила полнейшую глупость.
– Да, наверное, Чарли – та еще сволочь.
Сайлас смеётся и хватает меня за руку, прежде чем я успеваю возразить. Оборачиваюсь на машину, из боковых окон которой, за нами наблюдают Джанет и Лэндон. Они выглядят, как маленькие грустные щеночки.
– Тебе лучше остаться с ними. Подростковая беременность – это не шутки.
– Ты прикалываешься? – подавляя смех, отвечает Сайлас. – Разве не заметила, как они ругались всю дорогу?
– Сексуальное влечение, – нараспев произношу я, и поворачиваюсь, чтобы открыть дверь в главную приемную.
Здесь пахнет потом. Я морщу нос и подхожу к окошку. Передо мной стоит женщина с двумя детьми, тянущими ее за обе руки. Прикрикнув на детей, она рявкает свое имя и протягивает администратору удостоверение личности.
Черт. Сколько же тебе должно быть лет для того, чтобы навещать кого-то в этом месте? Нащупываю в кармане водительские права и жду своей очереди. Сайлас сжимает мою руку, и я поворачиваюсь к нему, слабо улыбаясь.
– Следующий, – зовет голос. Делаю шаг к окну и сообщаю суровой женщине, кого пришла повидать.
– Ваше имя есть в списке? – спрашивает меня администратор. Киваю в ответ. В записях говорилось, что я приходила к отцу несколько раз, с тех пор как его посадили.
– Он тоже идет?– женщина показывает на Сайласа, и он тоже предъявляет ей водительское удостоверение.
Администратор качает головой и возвращает документы.
– Его нет в списке, отвечает она и я притворяюсь, что удивлена.
За несколько минут женщина вносит всю информацию в компьютер и вручает мне бейдж посетителя.
– Оставьте вашу сумку другу. Он может подождать здесь.
Чувствую, что сейчас закричу. Не хочу идти туда одна и разговаривать с человеком, который предположительно является моим отцом. Сайлас более собран. Я хочу, чтобы он пошел со мной.
– Не уверена, что смогу это сделать, – я начинаю паниковать, – я даже не знаю, что спросить у него.
Сайлас кладет руки мне на плечи и наклоняет голову, чтобы посмотреть прямо в глаза.
– Чарли, судя по его манипуляторским письмам, этот мужчина тот еще засранец. Не поддавайся его обаянию. Получи ответы и уходи, договорились?
Киваю в знак согласия и осматриваю тусклый зал ожидания: желтые стены и цветы в горшках, с которыми слишком переборщили.
– Подождешь меня?
– Конечно, – отвечает Сайлас мягко. Он смотрит на меня с едва заметной улыбкой на губах. И мне кажется, что он хочет меня поцеловать, а это пугает до чертиков. Непонятная тревога. Ведь я уже знаю, каково это, целовать Сайласа, просто вспомнить не могу.
– Если я задержусь, возвращайся к машине и жди вместе с ребятами. Ну, знаешь… подростковая беременность и все такое дерьмо.
Сайлас ободряюще улыбается.
– Ладно, – делаю шаг назад, – увидимся на другой стороне.
Я стараюсь казаться важной и уверенной, когда прохожу через металлоискатель, после чего охранник обыскивает меня. Ноги трясутся. Оглядываюсь на Сайласа. Он наблюдает за мной, не вынимая рук из карманов. Кивает и подбадривает идти вперед, что добавляет немного храбрости.
– Я смогу, – бормочу себе под нос. – Это всего лишь короткий визит к папочке.
Меня отводят в комнату и говорят ждать. В зале для свиданий расставлены двадцать столов разного цвета. Женщина, что стояла передо мной в очереди, сидит за столом, обхватив голову руками, а ее дети играют в углу с кубиками. Я выбираю место как можно дальше от них и неотрывно слежу за дверью. В любую минуту мой так называемый папа пройдет через эти двери, а я даже не знаю, как он выглядит. Что, если я проколюсь? Подумываю уйти, просто выбежать и сказать ребятам, что он не захотел встречаться, но тут он неожиданно входит. Я понимаю, что это он, потому что его глаза сразу меня находят. Отец улыбается и идет ко мне. «Идет» – это не то слово, каким можно описать, как он движется. Он ползет как черепаха. Жду, сидя.
– Привет, горошек, – здоровается он и неуклюже обнимает меня. Я напряжена до предела.
– Привет… папа.
Он садится напротив меня, не переставая улыбаться. Теперь я вижу, как легко было его обожать. Даже в тюремном комбинезоне он отличается от других. Отец вообще не вписывается в окружающую обстановку с его белоснежными зубами и аккуратно причесанными светлыми волосами. Джанет была права. Мы больше похожи на маму, потому что от него нам ничего не досталось. Хотя, возможно, у меня его рот. Но точно не его бледная кожа. И глаза у меня другие. Увидев свою фотографию, первое, что я заметила, были глаза. У меня они грустные, а у него смеющиеся, хоть здесь и нечему радоваться. Я очарована.
– Тебя не было две недели, – начинает отец, – Я уж было подумал, что мои девочки просто оставили меня гнить здесь.
Я сбрасываю с себя все очарование, которым он окутал меня минуту назад. Самовлюбленный придурок. Я уже раскусила его приемы, хотя только что с ним познакомилась. Говорит смеющимися глазами и все время улыбается, но его слова – как удар хлыстом.
– Ты оставил нас в нищете. Машины нет, поэтому непросто ехать в такую даль. А еще моя мать алкоголик. Подозреваю, что зла на тебя из-за этого, но не помню.
Отец смотрит на меня целую минуту с застывшей улыбкой на лице.
– Мне жаль, что ты расстроена, – отец скрещивает руки и подается вперед. Он изучает меня. Я чувствую дискомфорт, будто он знает обо мне больше, чем я сама. Что, в общем-то, правда, учитывая сложившуюся ситуацию.
– Сегодня утром мне позвонили, – сообщает папа, откидываясь на спинку стула.
– Да ты что?! Кто?
– Это не важно,– он качает головой. – Важно, что они мне рассказали. О тебе.
Я не выдаю ему никакой информации. Трудно сказать, вдруг это приманка?
– Ничего не хочешь рассказать мне, Шарлиз?
– Нет, – отрицательно качаю головой. Какую игру он затеял?
Отец кивает и плотно сжимает губы. Складывает пальцы домиком под подбородком и внимательно изучает мое лицо.
– Мне сказали, что тебя поймали, когда ты незаконно проникла в частные владения. А это основание полагать, что ты принимаешь наркотики.
Я не спешу с ответом. Незаконное проникновение? Кто мог ему это рассказать? Гадалка? Единственный дом, где я была, это ее дом. Насколько я знаю, мы никому не рассказывали, что произошло. Согласно нашим записям, мы отправились прямо в гостиницу.
В моей голове проносятся миллион мыслей. Стараюсь их разобрать.
– Что ты забыла в нашем старом доме, Чарли?
Мой пульс ускоряется. Встаю из-за стола.
– Здесь можно что-нибудь выпить?– спрашиваю, обводя глазами комнату. – Я хочу пить.
Сразу замечаю автомат с газировкой, но у меня нет с собой денег. Отец копается в карманах и достает горсть четвертаков. Протягивает их через стол.
– Тебе разрешено носить с собой деньги?
Отец кивает и подозрительно на меня смотрит. Я хватаю мелочь и направляюсь к автомату. Бросаю монеты и мельком оборачиваюсь. Он не смотрит на меня, а просто уставился на свои сложенные на столе руки.
Я жду, пока газировка с силой падает в лоток, затем выжидаю еще одну минуту, чтобы открыть и сделать глоток. Этот мужчина заставляет меня нервничать, и я не могу понять, почему. Не понимаю, как Чарли так хорошо относилась к нему. Наверное, если бы я его помнила, как своего отца, может, чувствовала бы иначе. Но у меня нет воспоминаний. И я сужу только по тому, что вижу, а прямо сейчас передо мной преступник. Бледнокожее подобие мужчины с крошечными глазами.
Я чуть было не роняю бутылку. Каждая мышца ослабевает, когда я начинаю понимать. Вспоминаю описания, которые мы с Сайласом оставили в наших записях. Словесный портрет Креветки. Коры.
«Её называют креветкой, так как у нее маленькие, похожие на бусинки глаза, а кожа покрывается десятью разными оттенками розового, когда она говорит».
Черт. Черт. Черт. Черт.
Брет – отец Коры?
Отец смотрит прямо на меня, кажется, ему интересно, почему я так долго не возвращаюсь. Иду к нему. Я дохожу до стола и сурово смотрю на него. Сев за стол, поддаюсь вперед, не позволяя даже капле страха помешать моей уверенности.
– Давай сыграем в одну игру?
– Хорошо, – отвечает отец, удивленно приподнимая бровь.
– Давай представим, что я потеряла память. Я чистый лист. Пытаюсь разобраться в том, чего не могла увидеть раньше из-за обожания к тебе. Понимаешь, о чем я?
– Не совсем, – недовольно отвечает отец. Интересно, у него всегда такая реакция, когда люди перестают лезть из кожи вон, чтобы угодить ему?
– У тебя случайно нет еще одной дочери? Не знаю, может от какой-нибудь сумасшедшей мамаши, которая бы удерживала меня против моей воли?
Его лицо белеет. Отец мгновенно начинает все отрицать, отворачивается и называет меня ненормальной. Но я уловила панику в его глазах, значит я на верном пути.
– Ты слышал последнюю часть предложения или просто сосредоточен на сохранении маски приличного отца?
Он поворачивает голову и смотрит на меня, но его взгляд больше не нежный.
– Она похитила меня. Держала в комнате, под замком в своем – нашем старом доме.
Отец нервно сглатывает, отчего его кадык дергается. Полагаю, он обдумывает, что мне сказать.
– Она поймала тебя, незаконно находящейся на ее частной собственности, – наконец произносит он. – Сказала, что ты вела себя, как сумасшедшая. Ты не понимала, где находилась. Она не хотела вызывать полицию, потому что была уверена, что ты под наркотиками. Поэтому и заперла тебя до тех пор, пока их действие не закончилось. Я ей разрешил, Чарли. Она позвонила мне, так только нашла тебя в своем доме.
– Я не принимаю наркотики, – уверяю его. – И кто в здравом уме силой удерживает человека?
– Было бы лучше, если бы вызвали полицию? Ты несла полный бред. И ворвалась в ее дом посреди ночи!
Я не знаю, чему верить сейчас. Все, что я помню о том происшествии, это то, что я написала в записях.
– А эта девушка, Кора, моя сводная сестра?
Отец молча рассматривает стол, не в состоянии смотреть мне в глаза. Когда он не отвечает, я решаю сыграть по его правилам.
– Тебе лучше быть со мной откровенным, это в твоих же интересах. Мы с Сайласом наткнулись на файл, который со дня суда так отчаянно ищет Кларк Нэш.
Он даже не дрогнул. Его бесстрастное лицо слишком идеальное. Отец даже не спрашивает, о каком документе идет речь. Он просто отвечает:
– Да, она твоя сводная сестра. Пару лет назад у нас с ее матерью была интрижка.
Такое ощущение, что все это происходит с каким-то героем в телешоу. Интересно, как бы эту новость восприняла настоящая Чарли? Разрыдалась бы? Вскочила и убежала отсюда? Врезала бы ему? Исходя из записей, что я прочитала, думаю, последнее.
– Вау, просто невероятно. Мама в курсе?
– Да, она узнала, когда мы потеряли дом.
Какое жалкое оправдание для мужчины. Сначала он изменяет моей матери, заделывает ребенка другой женщине, потом скрывает все от жены и детей, пока его не сажают за решетку?
– Боже, не удивительно, что она спилась.
Откидываюсь на спинку стула и гляжу в потолок.
– Ты никогда не признавал эту девушку? Она вообще знает?
– Знает, – отвечает отец.
Я в бешенстве. Злюсь на Чарли и эту девушку, которая вынуждена ходить в ту же школу, что и Чарли и наблюдать за жизнью, которой у нее никогда не было. Меня ужасно бесит наша необъяснимая ситуация.
Пока отец сидит молча, я перевожу дыхание, чтобы собраться с мыслями. Мне бы хотелось сказать, что сейчас он утопает в вине, но не уверена, что этот мужчина способен чувствовать сожаление.
– Почему они живут в доме, где я выросла? Ты отдал его?
От моего вопроса его щеки розовеют. Отец сидит с напряженной челюстью, а глаза бегают влево-вправо. Он отвечает так тихо, что я едва могу его расслышать.
– Та женщина была моей клиенткой, Чарли. И ошибкой. Я порвал с ней давным-давно, за месяц, как она узнала, что беременна. Мы договорились, что я буду помогать деньгами, но ничего больше. Так было лучше для всех.
– Я правильно понимаю, ты купил ее молчание?
– Чарли…– начинает отец, – я совершил ошибку. Поверь мне, я заплатил за нее сполна. Она использовала деньги, которые я ей отправлял все эти годы, чтобы купить наш старый дом на аукционе. Просто мне назло.
Значит, она – злопамятная, может, немного сумасшедшая, а мой отец еще и винит её за это?
Господи, становится все хуже и хуже.
– Ты совершил то, в чем тебя обвиняют? – спрашиваю папу. – Раз уж у нас откровенный разговор, думаю, у меня есть право знать.
Его глаза быстро сканируют комнату, чтобы убедиться, никто не подслушивает.
– Почему ты задаешь все эти вопросы?– теперь он шепчет. – Это не похоже на тебя.
– Мне семнадцать. Пора меняться.
Ох уж этот мужчина. Хочется закатить глаза, но сначала он мне должен дать больше ответов.
– Это Кларк Нэш тебя подговорил? – спрашивает отец, наклоняясь ко мне с обвинением и в словах, и в выражении лица. – Ты опять с Сайласом?
Отец старается перевести разговор на меня. Больше я на это не куплюсь.
– Да, папочка,– мило улыбаюсь, – я снова с Сайласом. Мы влюблены и очень счастливы. Спасибо, что спросил.
Вены на его висках вздуваются, а руки с силой сжимаются в кулаки.
– Чарли, ты знаешь, что я думаю по этому поводу.
Его реакция становится последней каплей. Я поднимаюсь, со скрежетом отодвигая стул.
– Давай-ка я объясню тебе, что думаю, папа.
Отхожу от стола и указываю на него.
– Ты разрушил много жизней. Думал, деньги смогут заменить твою ответственность? Твои поступки довели мою мать до алкоголизма. Ты лишил своих дочерей всего, не оставив даже образа, на который можно было ровняться в жизни. Не говоря обо всех тех людях из твоей компании, у кого ты обманным путем увел деньги. Но ты винишь во всем всех вокруг. Потому что в действительности ты дерьмовый человек. И еще более отстойный отец! Не знаю Чарли и Дженнет на сто процентов, но уверена, они заслуживают лучшего.
Я разворачиваюсь и ухожу прочь, бросая через плечо последнюю фразу:
– Прощай, Брет! Хорошей тебе жизни!
Сайлас
Я сижу на капоте машины, скрестив ноги и прислонившись к лобовому стеклу, и делаю заметки, когда Чарли возвращается. Она была там больше часа, и, как мы договаривались, я пришел сюда, чтобы присматривать за нашими братом и сестрой. Заметив ее, я выпрямляюсь. Я не спрашиваю, узнала ли она что-нибудь; просто жду, пока она первая заговорит. Но не похоже, что Чарли хочет, чтобы с ней сейчас разговаривали.
Чарли направляется прямо к машине. Кидает быстрый взгляд в мою сторону, когда проходит мимо. Я поворачиваю голову и смотрю, как она быстро подходит к задней части машины, а затем возвращается к капоту. Снова назад. И опять к капоту.
Ее руки сжаты в кулаки. Джанет открывает дверь и выходит из машины.
– Что сказал величайший тюремный папа в мире?
Чарли замирает.
– Ты знала о Коре?
Джанет оттягивает шею назад и качает головой.
– Кора? Кто это?
– Креветка! – повышает голос Чарли. – Ты знала, что он ее отец?
Джанет раскрывает рот от изумления, а я тотчас же спрыгиваю с капота автомобиля.
– Подожди. Что? – переспрашиваю я, подходя к Чарли.
Она поднимает руки и протирает лицо, затем сжимает пальцы и медленно вдыхает.
– Сайлас, я думаю, ты был прав. Это не сон.
Я вижу страх в каждой части тела Чарли. Страх, которого не было несколько часов назад, когда она снова потеряла память. Он обрушился на нее только сейчас.
Я делаю медленный шаг вперед и протягиваю руку.
– Чарли. Все в порядке. Мы с этим справимся.
Она быстро отступает назад и начинает трясти головой.
– А что, если нет? Что, если это будет происходить и дальше?
Она снова начинает расхаживать вокруг машины. Только в этот раз ее руки замкнуты за головой.
– Что, если это будет происходить снова и снова, пока мы не умрем?
Ее грудь поднимается и опускается, когда Чарли начинает тяжело дышать.
– Что с тобой? – спрашивает Джанет.
Свой следующий вопрос она задает мне.
– Что я пропустила?
Лэндон стоит рядом со мной, поэтому я обращаюсь к нему.
– Я отведу Чарли прогуляться. Можешь объяснить Джанет, что с нами происходит?
Лэндон сжимает губы и кивает.
– Да. Но она подумает, что мы все врем.
Я беру Чарли за руку и настаиваю на том, что бы она прогулялась со мной. По ее щекам начинают стекать слезы, но она сердито вытирает их.
– Он жил двойной жизнью, – говорит она. – Как он мог поступать так с ней?
– С кем? – спрашиваю я. – С Джанет?
Чарли останавливается:
– Нет, не с Джанет. Не с Чарли. Не с матерью. А с Корой. Как он мог знать, что у него есть ребенок и отказываться иметь что-то общее с ним? Он ужасный человек, Сайлас! Как Чарли могла не замечать этого?
Чарли беспокоится о Креветке? Девушке, которая целый день помогала держать ее в плену?
– Попробуй сделать вдох, – прошу я, хватая ее за плечи и поворачивая к себе лицом. – Скорее всего, ты никогда не видела эту его сторону. С тобой он был хорошим. Ты любила человека, которым он притворялся. И ты не можешь жалеть эту девчонку, Чарли. Она помогала своей маме удерживать тебя против твоей воли.
Она начинает лихорадочно качать головой.
– Они не причиняли мне боль, Сайлас. Я подчеркнула это в письме. Да, она была грубой, но ведь я ворвалась в их дом! Должно быть, я следила за ней той ночью, когда не села в такси. Она думала, что мы принимаем наркотики, потому что я ничего не помнила, и я не виню ее! А потом, я снова забыла, кто я, и, скорее всего, начала паниковать.
Чарли резко выдыхает и останавливается. Когда она смотрит на меня, то выглядит уже спокойнее. Сжимает губы и облизывает их.
– Не думаю, что мать Креветки имеет какое-то отношение к тому, что происходит с нами. Она просто сумасшедшая, обиженная женщина, которая ненавидит моего отца и, вероятно, хотела отомстить мне за то, как я относилась к ее дочери. Но они вернули нас в нужный строй. Все это время, мы искали кого-то… Пытались обвинить других людей. Но что, если…, – она делает вдох и продолжает, – что, если мы сами сделали это друг с другом?
Я отпускаю ее плечи и отступаю назад. Чарли садится на бордюр тротуара и опускает голову на руки. Не может быть, чтобы мы сделали это намеренно.
– Я не думаю, что это возможно, Чарли, – говорю я, усаживаясь возле нее. – Как мы могли сделать это? Как два человека могут одновременно потерять память? Это должно быть нечто большее, чем то, на что мы способны.
