Текст книги "Изабелла. Королевское сердце"

Автор книги: Колин Фальконер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Глава 7

В праздник Светлой Пятницы погода стоит ясная, прохладная. Эдуард врывается в зал, за ним – толпа писцов и советников. Замыкает шествие один из его шутов-карликов. Присутствуют Мортимер, Линкольн и Хью Диспенсер. Таких обходительных, приятных в общении вельмож, как Хью, Изабелла за время своего пребывания в Англии еще не встречала. Говорят, он один из талантливейших дипломатов покойного Эдуарда I Длинноногого. Он доброжелателен даже с Гавестоном.

Эдуард так и не передал Изабелле ничего из приданого, ей обещанного, и, поскольку собственный двор и свиту она содержать не может, то живет теперь с ним. И ежедневно наблюдает за его настроением и занятиями.

Эдуард неутомимо мерит комнату шагами, сжимая в кулаке прошение.

– «Более высок наш долг перед Короной, нежели перед особой короля»? Что они этим хотят сказать? Корона – это я!

– Под этим подразумевается институт королевской власти, – говорит Мортимер, который, в отличие от остальных, держит себя в руках.

– Институт? Нет никакого института! Я – их король. Пусть делают, как я велю!

– Что происходит, милорд? – спрашивает она у супруга.

Только теперь он замечает, что Изабелла тоже тут. И сердито отмахивается.

– Объясни ей, Мортимер!

Тот пристально смотрит на Изабеллу – как пес на кусок мяса. Дерзость, против которой она, однако, не возражает: в этой обстановке любое внимание приятно.

– Бароны требуют изгнания лорда Гавестона. По их мнению, он неправомерно присвоил казенные средства и отвратил от короля преданных советников.

– Какие средства он присвоил? – восклицает Эдуард. – Все, что он имеет, я подарил открыто. Если король не может одаривать тех, кто вернее всех ему служит, на что нужны драгоценные камни и земли? Я волен раздавать их, как пожелаю, так ведь? И да, я выслушиваю его прежде, чем спрашиваю мнения у них, своих вельмож. Он печется прежде всего о моих интересах. Они – нет.

– Эту петицию подписали все бароны? – спрашивает она у Мортимера.

– Из тех, кто не присутствует сегодня здесь, только Ланкастер на нашей стороне.

Изабелла удивлена. Дядюшка Ланкастер точно не друг Гавестону, если верить его ремарке про бочку со шлюхами.

– Что это означает?

– Что королю следует готовиться к войне, – говорит Линкольн.

Лорд Линкольн – мужчина тучный, с объемистым животом и трясущейся челюстью.

– Это значит, что эти выскочки посмели бросить вызов своему Богом данному королю! – выкрикивает Эдуард.

Мортимер стоит не шелохнувшись. Голос подает старый Хью:

– Уверен, до этого не дойдет.

Эдуард замечает рядом своего карлика и пинает его, чтобы выместить злость. Тот поспешно скрывается за дверью.

– Не благоразумнее ли будет прислушаться к баронам? – спрашивает она у Эдуарда.

Король ошарашенно смотрит на нее.

– А вы что тут делаете?

– Ваше величество, я была в комнате, когда вы вошли.

Он выглядит сконфуженным. Подносит руку к глазам, как если бы не хотел ее больше видеть.

Мортимер смотрит на нее в изумлении, и, о чем он сейчас думает, легко понять: «Посмотрите-ка на это дитя! Она уже имеет собственное мнение!» На губах его играет тень улыбки. Изабелла очень довольна собой.

Мортимер поворачивается к королю.

– Может, стоит согласиться с их требованиями – на какое-то время, – говорит он. – Подождем, пока буря пройдет.

– Он прав, – говорит старый Хью. – Сделаем вид, что соглашаемся. Нам это не повредит.

– С моим отцом они бы торговаться не посмели. Со мной тоже не будут.

Мортимер с Линкольном обмениваются быстрыми взглядами. «Да, но ты – не твой отец», – думают оба.

– Что их так задевает? Если я люблю Гавестона, они тоже должны его любить.

Для Линкольна это уже слишком.

– Ваше величество, кого любить – личное дело каждого. Я не против жен и шлюх, но не желал бы видеть их на королевском совете.

– Ты называешь Перро шлюхой?

Слышится деликатное покашливание. Гавестон сидит на подоконнике и играет сам с собой в шахматы. Солнце выходит из-за тучи, и на мгновение он весь вспыхивает золотом. Кольца с самоцветами у него на каждом пальце. Он одаривает присутствующих ленивой улыбкой.

– Господа, я все еще тут!

Линкольн, покачивая телесами, подходит к королю и тихо говорит:

– Теперь понимаете, что возмущает баронов? Предполагалось, что этот наш разговор будет приватным. Но если надо что-то обсудить, он всегда тут!

– Я все еще прекрасно вас слышу, – говорит Гавестон, побивая черного короля белым конем.

– И надолго этот мятеж? – спрашивает Эдуард у старого Хью.

– Ваше величество, на чем зиждется власть короля? На лояльности его баронов, ведь они приводят свои армии и сражаются под его знаменами, куда бы он их ни призвал. А если они противники, откуда король возьмет армию?

– Вы знаете, что нужно, чтобы разрушить стену? – спрашивает Мортимер.

– Пятьдесят солдат и стенобитное орудие, – говорит Эдуард.

– Есть способы похитрее. Берешь зубило и начинаешь расковыривать шов известки между кирпичами, пока не вынешь первый. Когда нет одного кирпича, стена уже ослаблена. Скоро отверстие увеличится. И даже не придется рушить стену, ты просто пройдешь через нее.

– Другими словами..?

– Перед нами стена, и надо перестать о нее биться. Лучше пройтись вдоль. Поискать самое слабое место. И над ним потрудиться. А там и дырка появится.

Эдуард кивает.

– Наверное, лорд Мортимер прав. Я снизойду до их мелочных обид – до поры до времени. Потом поквитаемся. – Он смотрит на петицию, которую до сих пор держит в руке. – Институций им подавай! Нет институции выше, чем король!

Он подносит пергамент к свече, ждет, пока тот не займется хорошенько, после чего бросает на пол и топчет сапогом. И улыбается так, словно раз и навсегда разрешил конфликт с баронами.

Когда все уходят, из полумрака появляется Росселетти. Король Филипп прислал его из Франции в помощь дочери – вести ее дела и переписку.

Другими словами, он шпион французского короля.

– Вы все слышали? – спрашивает Изабелла.

Мужчина медленно кивает.

– Что делать мне?

– Англии нужен сильный король. Ваш отец не пожелал бы видеть вас замужем за принцем, неспособным управлять своей державой.

– Я желаю одного – вернуться домой.

Ей хочется сесть на пол и разрыдаться, но была бы от этого хоть какая-то польза…

– Дела пойдут лучше, когда Гавестона вышлют из страны. Ваше положение улучшится.

– Вы думаете, он правда его вышлет?

– Ваше величество, у него нет иного выхода.

Этой ночью Изабелла смотрит на пасхальную луну в ореоле легких высоких облаков. И поплотнее запахивает на плечах подбитый мехом плащ.

Не это она себе представляла, мечтая о Камелоте.

* * *

В тот же день, несколько позднее, в холле, соседствующем с залом для королевских аудиенций, она снова встречает Мортимера. Он одет в черный бархат, и непонятно, что у него тут за дела. В королевскую резиденцию он прибыл на правах доверенного лица, железной рукой наведшего порядок в Ирландии. Его взгляд нервирует Изабеллу. Он буквально пожирает ее глазами. И напоминает ей отца своей железной выдержкой и непроницаемостью. Она его боится.

– К услугам вашего величества! – кланяется он.

– Милорд Мортимер! Вы уже виделись с королем?

– Он с милордом Гавестоном. Прогуливаются в саду.

Она выглядывает в окно и видит эту парочку, как они рука об руку гуляют между прудами с рыбками, чирикая-переговариваясь, как птички. Она завидует Эдуарду: ей вот так поболтать не с кем.

– Он вам нравится?

– Кто? Король?

На его лице – тень улыбки.

– Милорд Гавестон.

– Несколько лет я был его опекуном, когда он только приехал в Англию.

– Поэтому вы поддерживаете его, а не баронов?

– Нет. Я делаю это потому, что поддерживаю короля. Это мой долг.

– У баронов другое мнение.

– Они просто чуют слабого короля. Это не имеет никакого отношения к тому, что они считают правильным.

– Полагаете, Эдуард слаб?

– Я думаю, ему еще предстоит доказать свою силу.

Изабелла улыбается. «Лучше бы вы были моим принцем!» – думает она, и, словно прочитав ее мысли, он улыбается ей в ответ.

– Все думают, что вы совсем еще дитя. Но это не так.

– Милорд, это граничит с дерзостью.

– Я всего лишь хочу сказать, что король приобрел ценный актив и пока еще этого не знает.

Из сада доносится пронзительный смех, и она закрывает глаза, чтобы не видеть тех двоих, воркующих друг с другом.

– И не следует недооценивать Гавестона. Он хороший солдат.

– Я не недооцениваю его. Я его презираю!

К своему ужасу она понимает, что только что топнула ногой.

Мортимер делает вид, что этого не заметил.

– Я все еще привыкаю к здешним порядкам, пытаюсь понять, кто на чьей стороне, – говорит Изабелла.

– Каждый на своей. Так было, сколько я себя помню. Но, конечно, случаются и временные, ситуативные союзы.

– Скажите, а почему в этом конфликте Ланкастер принял сторону короля?

– Потому что, когда Гавестона вышлют, он, самый родовитый вельможа в стране, останется ближайшим советником короля. Это его шанс получить то, чего он всегда хотел. Он не станет союзничать с баронами из опасения потерять расположение своего кузена Эдуарда.

Обернувшись, она перехватывает его откровенно оценивающий взгляд. Ее это шокирует, она к этому не привыкла. Мортимер быстро отводит глаза.

– Вы возвращаетесь в Ирландию?

– Да, скоро.

– Желаю вам удачи.

Изабелла подбирает юбки и уходит. Ее щеки пылают румянцем. Несносный человек! Она будет по нему скучать.

Глава 8

Еще один зверинец у Эдуарда в Лэнгли: множество необычных и неприятного вида зверей содержится в загонах и клетках, чтобы он с друзьями мог смотреть на них, когда пожелает. Есть лев с пышной гривой, а еще – самая удивительная лошадь, какую Изабелле доводилось видеть. Ездить на ней, скорее всего, невозможно, потому что на спине у бедняжки большой горб. Первая ее мысль была – животное искалечено, но Гавестон говорит, что они все такие, и для зверинца отобрали лучший образчик.

Сколько же денег идет на прокорм всех этих диковинок? Неудивительно, что королевская казна пуста.

Эдуард опять якшается с чернью: наблюдает, как несколько парней чистят загоны от навоза. Он в тунике и простых штанах, так что короля в нем не узнать, но, что красив и статен – видно сразу. Мальчишка что-то говорит ему, и Эдуард, смеясь, берет его на локтевой захват. Мгновение – и оба, хохоча, катаются по траве.

«Разве пристало королю так себя вести?» – думает Изабелла.

Он поднимает голову, видит ее. Сразу перестает смеяться, неохотно поднимается с земли. Выглядит Эдуард сейчас, как сорванец перед взбучкой.

«С ним я чувствую себя старой. А ведь мне самой только тринадцать!»

– Не смотрите на меня так, – говорит он ей.

– Как – «так»? Не понимаю.

– Такое чувство, что моя матушка снова ходит за мной по пятам. Каждый раз, когда вы появляетесь, солнце меркнет!

– Оттого, что я помню о своем королевском достоинстве?

– Я нахожу королевскую власть обременительной. Иногда не вредно и посмеяться.

– Вредно не заниматься ничем другим.

– У вас такой серьезный вид… Это может подождать?

– Нет. Тем более что вы, ваше величество, сейчас ничем полезным не заняты.

Он мрачнеет, облокачивается об изгородь. Она невольно задерживает взгляд на мускулах, играющих под тонкой льняной тканью рубашки.

– Мой отец потратил на нашу свадьбу двести тысяч фунтов. Я же не получила от вас ни подарков, ни земельных угодий. Я даже не имею средств на содержание собственного двора.

– Какие угодья, какой двор? Вы еще дитя, Изабелла.

– Я – дочь своего отца. Он воспитал меня будущей королевой.

– Вы еще недостаточно взрослая, чтобы быть королевой.

– Но меня короновали в вашей английской церкви, разве нет?

Он качает головой.

– Это уже решено. Вы получите графства Монтрейль и Понтье. Так что ваше негодование неуместно.

– А что насчет вашего друга Гавестона?

Эдуард моментально преображается. Выпрямляется, смотрит на нее сердито.

– Он мой друг, остальное – не ваше дело.

– Вы не можете игнорировать проблему, Эдуард. Ясно, что бароны не отступятся. Вам следует к ним прислушаться и прийти к какому-то согласию, или они решат на свой лад.

Он долго смотрит на нее, потом качает головой, смеется.

– Нет, ну вы только послушайте ее! Сколько вам лет, сударыня? Вы считаете возможным учить меня дипломатии?

– Я знаю, как это работает.

– Откуда?

– Наблюдала за отцом. Не ждите, пока они бросят вам вызов в открытую, супруг мой. Уступите в малом, а когда поднакопите сил, сделаете по-своему.

Эдуард хмурится, снова опирается об изгородь. Смотрит на нее так, словно в первый раз видит.

– Вы тоже хотите, чтобы Перро уехал?

– Мой долг – служить вам и вашему трону. И я сделаю все, чтобы с вами считались.

Лев рычит в своей клетке, и этот рев эхом раскатывается в утреннем тумане. Испуганный верблюд мечется в загоне, за ним следом бегают фермерские дети, пытаясь его накормить.

– Призовите их и выслушайте все жалобы.

– Их долг – приехать и выслушать мои!

– Да, но в настоящий момент вы не можете заставить их это сделать.

Он бьет по столбику изгороди ладонью. Качает головой, как если бы слова Изабеллы сбили его с толку. Потом уходит прочь. Кто-то из мальчишек выкрикивает шутку, но Эдуард и бровью не ведет.

Изабелла на цыпочках – всюду грязь! – возвращается в свои покои. Ну вот, еще одно платье испорчено.

* * *

Изабелла наблюдает за ними в окно. Держась за руки, почти соприкасаясь лбами, они смеются над какой-то личной шуткой. Не секрет, что они спят в одной постели. Не то чтобы она желала иметь его в своей, пока еще нет… Ей страшно думать об этом.

Она просто не хочет, чтобы он был в чьей-то еще постели.

Что они делают вместе? Она еще не знает, что за тайные узы связывают мужа и жену, так к чему гадать, какие радости он может находить с другим мужчиной?

Загвоздка в том, что она одинока, несмотря на назначенную ей большую свиту. Изабелла де Вески взяла ее под крыло. Любимая племянница Эдуарда, леди Элинор Диспенсер – трогательно услужлива, правда, лишь в те моменты, когда отдыхает между беременностями. Есть и другие дамы, они приезжают и уезжают, прислуживая своей королеве, когда семейные обязанности им это позволяют. К таковым относятся леди Сюррей (при ней нельзя упоминать имя ее супруга, иначе бедняжка разрыдается: по слухам, он большой любитель женщин, если только они – не его жена) и леди Пембрук (молчать о детях: она не способна их иметь).

При ней все еще живет старая нянюшка Теофания, что для Изабеллы большое утешение, и толпа других фрейлин – она не запоминает имен – более низкого рождения.

Изабелла с фрейлинами заняты шитьем одежды для бедных – занятие, которое даже в лучшие дни наводило ее на мысль утопиться в крепостном рве. Эдуард с лордом Гавестоном все еще воркуют в саду, она то и дело поглядывает на них, отчего ей трудно сосредоточиться. Женщины, еще недавно переговаривавшиеся между собой, теперь молчат и смотрят на нее.

Она отбрасывает шитье в сторону, решительно выходит из комнаты. В конце коридора останавливается у окна, якобы понаблюдать за парой голубей на ветке.

Шуршание юбок… Изабелла расправляет плечи. Она не хочет ничьей жалости.

– Ваше величество, не стоит из-за этого расстраиваться.

Это леди Мортимер. Изабелла не оборачивается, боится, чтобы лицо ее не выдало.

– Они очень близки, – говорит она.

– Лучшие друзья с детства.

– Но их связывает кое-что еще, не так ли?

– Что вы имеете в виду?

– Вы все обращаетесь со мной, как с ребенком. Мне действительно немного лет, но вы забываете, чья я дочь.

– Вы слишком юны для обязанностей, которые теперь вынуждены исполнять.

– Леди Мортимер, бароны считают, он слишком близок с Гавестоном.

– Это не ваша забота, ваше величество.

– Все, что заботит моего супруга, касается и меня. – Изабелла разворачивается и повелительно смотрит на свою придворную даму. «Я больше не позволю снисходительного отношения к себе!» – Бароны хотят его изгнания, и Эдуард обратился к папе римскому с просьбой о содействии. Это так? – Леди Мортимер опускает глаза. – Вы скучаете по мужу?

Вопрос застает леди Мортимер врасплох.

– Скучаю?

– Да, по лорду Мортимеру. Я слышала, его отправили наместником в Ирландию. Вы по нему скучаете?

– Да, ваше величество.

– А когда он бывает дома, он проводит много времени с другими мужчинами, как Эдуард?

– У мужа много друзей.

– Таких друзей, как милорд Гавестон?

У нее дергается уголок рта. Пытается подавить усмешку?

– Все будет по-другому для вас и для всех нас, когда он уедет.

– Возможно, – говорит Изабелла и поворачивается к окну.

Голуби уже улетели. Наверное, не понравилось, что на них глазеют.

Эдуард с Гавестоном появляются в поле зрения, они идут, держась за руки. Эдуард целует своего друга детства в щеку. «Хочу, чтобы кто-нибудь так же нежно смотрел на меня! – думает Изабелла. Отвращение испарилось, осталась только ревность. – Однажды я заставлю его так же любить меня. Я своего добьюсь!»

Глава 9

Каждую ночь две фрейлины спят в ее покоях на раскладных кроватях, которые днем задвигают под королевское ложе. Они все в ночных рубашках и расчесывают Изабелле волосы, когда из передней доносится голос Эдуарда.

Изабелла в панике. Он не приходил к ней в спальню с той первой ночи в Булони. Она моментально отсылает своих дам, запрыгивает на кровать с балдахином. Натягивает одеяло до подбородка и лежит неподвижно, глядя в потолок, как если бы ее только что похоронили. Сердце ее бьется слишком часто.

«Я к этому не готова! – Она сжимает кулачки. Делает глубокий вдох и ждет. – Будет очень больно?»

Металлические колечки, удерживающие кожаный занавес над дверью в опочивальню, скрежещут, когда он его отдергивает.

И вот ее прекрасный супруг уже стоит в дверном проеме, встрепанный и раскрасневшийся. Едва взглянув в ее сторону, Эдуард пересекает комнату, подбрасывает в камин пару поленьев, опирается обеими руками о каменную плиту над очагом, смотрит на огонь.

– Я нуждаюсь в вашей помощи.

– Эдуард?

– Я ни о чем вас не просил до сих пор. Никак не могу забыть, что вам не восемь лет. Столько вам было, когда состоялась наша помолвка, помните?

Она кивает.

– Во многих отношениях вы до сих пор еще дитя, но, как оказалось, рассуждаете очень здраво. Ладно, хватит сантиментов. К делу?

– Вы хотите, чтобы я вам помогла?

– Знаю, вы недолюбливаете Перро, но для меня это важно, что бы вы там ни думали.

Изабелла всегда считала, что быть королевой легче, чем оказалось на деле. Разумеется, если царственный супруг спрашивает у нее совета, она только рада, но чего она точно не ожидала – так это того, что он ворвется в ее опочивальню, когда она готовится ко сну, и выпалит первое, что придет в голову.

Она смотрит в потолок. Он – на огонь.

– Они хотят выслать Перро из страны. В изгнание! И все объединились против меня. Если откажусь, быть войне.

Ей хочется сказать: «Ну так сделайте это! Не тот повод, чтобы ввязываться в войну, так ведь? Составьте поименный перечень тех, кто выступил против вас, и храните его в памяти, пока будете укреплять свою власть. И однажды, когда вы будете сидеть за пиршественным столом, пить вино и улыбаться друг другу, прикажите бросить всех в темницу и держите там, пока они не попросят пощады или пока не сгниют их кости».

Так поступил бы мой отец.

– Я – их король! Как они посмели? Я сам выбираю, кого к себе приблизить.

– Вы – король, пока ведете себя, как король, – шепчет Изабелла.

– Что вы сказали?

– Вы должны договориться.

– И условия договора таковы: я – их король, в силу закона и волей Господа. Я хочу, чтобы вы мне помогли.

– Как?

– Поговорите с отцом. Я знаю, что у него здесь свои шпионы. Сударыня, не делайте вид, что изумлены! При их посредничестве вы еженедельно обмениваетесь письмами, не так ли? И я желал бы, чтобы вы обратились к нему от моего имени. Скажите, что я нуждаюсь в его поддержке в этом деле. Если бароны узнают, что король Филипп на моей стороне, они вспомнят свое место и разбегутся по своим лачугам в марках[12]12
  В Англии марками назывались области, разделяющие земли Уэльса (Валлийская марка) и собственно Англии. В обязанности их владетелей, «лордов Марки», перед сюзереном входило поддерживать в них мир.


[Закрыть]!

– Они вельможи, ваше величество. Никто не может указать им место.

– Откуда вам это знать в двенадцать-то лет?

Эдуард отворачивается от очага и сердито смотрит на нее.

– Мне уже исполнилось тринадцать, и я знаю это потому, что наблюдала за придворными своего отца и вашими.

– Вы поможете или нет?

– Я попрошу отца, ваше величество. Но он не станет посылать армию и тратить деньги на войну в Англии.

– Скажите, что эти неблагодарные угрожают моему трону. Который, кстати, и ваш тоже. Так что он должен понять, насколько это важно.

– Я сделаю все от меня зависящее.

Кажется, он удовлетворен.

– Доброй ночи, сударыня! – с этими словами Эдуард покидает ее опочивальню.

Изабелла откидывает льняную простыню, шумно выдыхает. Интересно, как поступит отец, когда узнает?

А он поступает так, как она и предвидела: говорит, что это не его дело и что королю Франции не пристало вмешиваться в дела англичан.

* * *

Они обустраиваются в Лэнгли. Лето обещает быть чудесным: в лесах полно жимолости, ветер приносит аромат свежескошенной травы. На лугу – ромашки с тоненькими белыми лепестками, на которых так славно гадать: «Любит, не любит…»

В живых изгородях зацветает боярышник, когда король наконец берется за ум. Старый Хью соглашается с ним, что баронам не избежать божьей кары, даже если правосудие хромает, но именно лорд Линкольн удерживает Эдуарда от гражданской войны, которую ему не выиграть.

Король решает договариваться.

И назначает Гавестона наместником в Ирландию. Изгнание, но все же почетное. И едет провожать его в Бристоль. Три дня идет погрузка на корабли. У Гавестона – обширная свита: мажордомы, духовники, клерки, сокольничие, лучники. Он увозит с собой даже прачку, престарелую Матильду.

Кто, в конце концов, королева в этой стране?

* * *

Лето обещало так много, но уже три дня, с тех пор, как король возвратился из Бристоля, льет дождь. Середина дня, а на улице мрачно, как зимой. Церковный колокол звонит девятый час[13]13
  Церковное богослужение суточного круга, совершается в три часа дня.


[Закрыть]. Эдуард развалился на троне. У него за спиной, на настенной фреске, изображены рыцари в красном и золотом, едущие на турнир.

Он отослал слуг, всех этих виночерпиев, карликов и музыкантов с лютнями, всех сплетников и льстецов – всех до единого, чтобы теперь спокойно сидеть и разглядывать щиты, которыми увешан просторный холл, а еще – наблюдать, как в комнату вползает вечер, и хандрить.

Шорох шагов по плиточному полу, стук закрываемой за спиной дубовой двери – Изабелле кажется, что звук получился таким громким, будто подъемный мост сорвался с цепей.

Он сидит неподвижно. И, кажется, плачет, но в сумраке трудно сказать наверняка.

Единственный раз, когда она вот так горевала, – когда умерла мать. Отец по той же причине почти неделю отказывался от пищи. Но то была королева; это – Гавестон.

– Вы получили, что хотели, – произносит он наконец.

– Этого, ваше величество, я не хотела. Лорды Уорвик и Херефорд – да.

– Архиепископ Уинчелси говорит, что отлучит Перро от церкви, если тот вернется. Почему они так меня ненавидят?

– Они ненавидят не вас и даже не Гавестона. Они всего лишь хотят, чтобы вы были их королем.

– Но я и так их король! Чего еще им надо?

– Король имеет обязанности.

– Нет! У меня нет обязанностей! Это у них они есть – по отношению ко мне. – Несколько часов Эдуард просидел неподвижно, но теперь внезапно оживляется. Гнев заставляет его вскочить. – Они имеют обязательства передо мной!

Каждое слово – стаккато.

Изабелла опускает глаза. Когда он в таком настроении, он ее пугает.

Эдуард нависает над ней, тяжело дыша.

– Ходишь за мной тенью… Куда бы я ни пошел – и ты там! Хрупкая, в чем только душа держится, а не побоялась прийти ко мне сюда, хотя остальные трусят даже в щель заглянуть!

– Я всего лишь хочу вам помочь.

– Вы всего лишь дитя. Как вы можете помочь?

– Это не помешало вам попросить моего посредничества во Франции.

– И что хорошего это мне дало?

– Мои советы могут помочь вам больше, чем все угрозы и гнев короля Филиппа.

– Я слушаю!

Осмелев, она обнимает его за плечи, гладит по спине. Говорит шепотом:

– Это к лучшему. Вы и я… Теперь мы можем начать все сначала.

Но Эдуард ее словно не слышит. Вглядывается в невозможное будущее, где есть только он и Гавестон.

– Меня уже тошнит от всех этих требований, надоело выслушивать все эти жалобы и скулеж. Каждый чего-то от меня хочет. Иногда я думаю, что мы с Перро могли бы перебраться в симпатичный дом среди холмов, растить на солнышке овощи, пить вино и жить спокойной жизнью.

Она не ослышалась? Он это правда сказал?

– Эдуард, это невозможно.

Он падает на колени. Издает звук, подобно псу, подавившемуся костью, прячет лицо в ладонях.

– Я не могу без него жить.

И начинает, рыдая, кататься по полу. Она наблюдает, отчаянно желая быть где угодно, только не тут. Уйти не может, но и смотреть на это мучительно. Хочется заставить его встать, но даже прикоснуться к нему она не смеет – нет, только не сейчас.

В конце концов он выбивается из сил, замирает. Потом поднимает голову. Лицо в слезах. И, кажется, удивляется, что она все еще тут.

– Просто уйдите!

– Бить противника его же оружием – вот что вы должны делать. Уорвика и остальных. Будьте осторожным и сдержанным, чаще прибегайте к хитрости. А еще вы должны подчинить себе шотландцев.

– Но какое отношение все это имеет к моей утрате?

– Прямое, – говорит Изабелла и быстро выходит из комнаты. Ей самой все представляется предельно ясным.

И теперь она знает, как заставить его себя любить.