Текст книги "Сломленная (СИ)"

Автор книги: Коин Кэтрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Глава 17

– Просыпайся, мы приехали, – чувствую легкое касание к локтю и не сразу понимаю, где нахожусь.

Оказавшись в относительной безопасности, даже не заметила, как отключилась на заднем сиденье авто. С трудом прихожу в себя и встречаюсь с добрым взглядом женщины за рулем.

– Ты здесь живешь?

Смотрю в окно на шестнадцатиэтажное здание и киваю.

– Спасибо большое, что помогли мне выбраться оттуда, – пытаюсь улыбнуться, но тут же морщусь от боли из-за разбитых губ.

– Я не смогла бы спокойно жить, зная, что проехала мимо и не помогла девушке, оказавшейся посреди ночи в лесу.

– Спасибо. У меня нет с собой денег, но Вы можете подняться со мной, и я заплачу?.

Женщина добродушно улыбается и глушит двигатель. Выходим из машины, и мне приходится приложить немало усилий, чтобы не закричать от боли. Стискиваю зубы и направляюсь к подъезду. Внезапно женщина касается моего локтя и, придерживая, помогает подняться по ступенькам.

Не верится, что я дома и через несколько минут окажусь в окружении семьи. С большим трудом дохожу до дверей квартиры, нажимаю на кнопку звонка и прижимаюсь спиной к стене, чтобы хоть как-то устоять на ногах. Женщина все еще продолжает придерживать меня за локоть, и я ощущаю исходящую от нее заботу. Она словно мой ангел-хранитель, сошедший на Землю. Только... почему так поздно? Зачем нужно было меня мучить?!

Слышу щелчок замка, и через секунду дверь открывает Лада.

– Боже мой! Эмма! – кидается ко мне.

Перед глазами все плывет, и я вот-вот потеряю сознание. Вокруг поднимается шум. Тело покидают остатки сил, мои ноги подкашиваются – и я падаю в руки сестры и женщины, которая меня привезла. Последнее, что я вижу, прежде чем отключиться, – маму, выбегающую из гостиной.

***

Постепенно прихожу в себя и не сразу понимаю, где нахожусь. Сердцебиение вмиг учащается, а дыхание сбивается. Мне страшно открыть глаза и увидеть, что я снова в комнате, в которой меня насиловали. Чувствую легкое касание к моей руке и буквально вскакиваю с постели. В страхе прижимаюсь спиной к стене и натягиваю до подбородка одеяло.

– Милая, все хорошо. Это я – твоя мама.

Ко мне, наконец, приходит осознание, что этот тихий и ласковый голос на самом деле принадлежит моей маме. К горлу подкатывает ком, и я больше не сдерживаю слез.

– Мам, – всхлипываю и протягиваю руки к самому близкому человеку.

Она тут же оказывается рядом и крепко сжимает меня в своих объятиях. Я чувствую себя в безопасности, и это еще больше выворачивает мою душу. Наружу рвется вся боль, которую так долго хранила в себе: трудное детство, разочарование в парне, потеря жилья, предательство подруги, а теперь еще и изнасилование. Сколько еще жизнь будет издеваться надо мной и подкидывать все новые и новые испытания? Не знаю, смогу ли я спокойно жить после всего, что случилось. Почему за белой полосой в жизни обязательно наступает черная? Кажется, будто жизнь начинает налаживаться, но кто-то решает распорядиться твоей судьбой иначе.

– Все хорошо, – шепчет мама и с нежность гладит меня по волосам.

– Где папа?

– Спит в другой комнате. Они с Эдиком, Леней и друзьями Лады искали тебя все это время. Мы так переживали... – голос надламывается, и я слышу тихий плач.

Не нахожу, что ответить маме, и только сильнее прижимаюсь к ней. Конечно, я ждала, когда меня найдут и спасут, но это было бы чудом. А я никогда не верила в чудеса.

Не представляю, сколько проходит времени, прежде чем окончательно успокаиваюсь и ложусь обратно в постель. Мама устраивается рядом и не выпускает из рук мою ладонь. Я знаю: она не находила себе места, пока меня не привезли домой. Никто и никогда не будет переживать больше, чем родная мать. Наверное, ужасно ощутить подобное: теряться в догадках, где же находится твой ребенок. Самое страшное, что может случиться в жизни любого родителя – потеря. Не хочу даже думать о том, как бы мама с папой перенесли мою гибель.

Из-за нервного истощения я долго не могла прийти в себя и в итоге проспала до обеда. Поднявшись с кровати, обнаружила, что меня переодели в приятную на ощупь ночную рубашку нежно-фиолетового цвета. Мое тело оказалось чистым, не было ни грязи, ни крови, только сине-зеленые синяки и большие царапины. Не помню, чтобы принимала ванну или хотя бы умывалась. С того момента, как очутилась в квартире, – пустота. Никаких воспоминаний. Провал в памяти.

Переодеваюсь в повседневную одежду – джинсовые шорты и футболку – и выхожу из комнаты. Слышу голоса родителей и направляюсь туда, откуда они доносятся. На удивление, боль во всем теле уже не такая сильная, как была ночью, поэтому до кухни дохожу практически без напряга. Увидев меня, папа сразу же встает из-за стола и в два шага преодолевает расстояние между нами. Оказавшись в его крепких объятиях, впервые за долгое время я снова чувствую себя маленькой девочкой, у которой нет никаких забот и проблем.

– Мое солнышко, – прижимается губами к моей макушке.

Какие-либо слова сейчас лишние, поэтому мы просто молчим, стоя в объятиях друг друга. Взглянув на маму, вижу, как она плачет, и это снова пробуждает в душе ненависть. Изнутри сжигает ярость и желание смерти тем уродам, которые использовали меня как дешевую куклу. Хочу, чтобы все они поплатились за каждую слезу, пролитую мной и мамой; чтобы умоляли о пощаде так же, как это делала я; чтобы до конца своей никчемной жизни сожалели о содеянном.

– Постарайся покушать и собирайся, – говорит папа, отпуская меня, – заедем в отделение полиции, а потом – домой.

У меня уходит несколько секунд на то, чтобы осознать сказанное. Домой? Нет. Ни за что!

– Я не хочу домой, – смотрю по очереди на родителей.

– Эмма, после того, что с тобой случилось, ты здесь не останешься.

– Но у меня скоро экзамен! Я поступлю в университет!

– Мы не хотим, чтобы ты оставалась в городе, – твердо произносит папа. – Эти уроды могут найти тебя и снова похитить. И что тогда? Мы с мамой места себе не находили. Милая, нам очень не хочется тебя потерять.

– Думаете, для меня будет лучше снова вернуться в ту дыру? Мне теперь вечно прятаться и убегать от проблем?

– Дорогая, то, что произошло, – это не просто проблема... – пытается убедить мама.

– Я не маленькая девочка! Мой дом здесь! Я не поеду в то Богом забытое место!

Не хочу больше ничего слушать и дожидаться, пока меня снова силой увезут отсюда. Разворачиваюсь и как можно быстрее бегу к входной двери.

– Эмма, остановись! – кричит папа, но я не обращаю внимания.

Выбегаю из квартиры и возле лифта сталкиваюсь с Ладой.

– Что случилось? – смотрит с беспокойством.

– Они хотят снова увезти меня из города, – захожу в лифт, – я туда больше не вернусь.

Сестра успевает заскочить в кабину прежде, чем я нажимаю на кнопку.

– Родители переживают за тебя, их можно понять. Куда ты сейчас собралась?

– Все равно. Куда-нибудь.

Лифт останавливается на первом этаже, и мы с Ладой направляемся к выходу. Замечаю, как она что-то печатает на своем телефоне и убирает его в карман джинсов.

– Я написала твоей маме, что мы вместе, – отвечает на мой вопросительный взгляд, – чтобы они не переживали.

– Ладно.

Только выйдя на улицу, я осознала, что совершенно не готова оказаться на открытом пространстве. Все внутренности сжимает от напряжения. Даже не заметила, как до боли впилась ногтями в ладони. Ноги словно окаменели, и я застыла на месте. Было бы намного лучше сидеть в квартире и чувствовать себя в безопасности. Неуверенно спускаюсь по ступенькам, то и дело посматривая по сторонам. Неосознанно я жду, что в любую минуту может подъехать машина – и меня снова похитят. Но на этот раз мне уже не удастся сбежать. Наверное, я окончательно свихнулась, если решила убежать из дома и выйти на улицу. Но жалость родителей и их желание что-то для меня сделать еще больше усугубляют мое состояние. Хочу побыть одна и никого рядом с собой не видеть. Вот только от Лады вряд ли получится избавиться.

Мы идем по улице в молчании, и я благодарна за это сестре. Сейчас совершенно нет желания с кем-либо говорить, а тем более обсуждать случившееся со мной. Просто не готова снова пережить этот ужас.

Тишину нарушает звонок мобильного телефона Лады. Взглянув на экран, она сразу же отвечает. Разговор длится не дольше минуты.

– Позвонили с работы, попросили выйти на пару часов. Можешь пойти со мной, если хочешь, или, как вариант, посидеть у Ильи.

– Я даже не знаю... – Мне совсем не хочется в общественное место. – А он не будет против?

– Он на работе до вечера. Пойдем.

Касается моей руки, и я неосознанно вздрагиваю. Наверное, страх еще не скоро меня покинет. Как бы не убеждала себя в том, что никто из окружающих людей не представляет опасности, все равно боюсь.

– Извини.

И снова жалость. Сочувствие. Это последнее, что я хотела бы видеть в глазах родных. Так они только напоминают о двух самых ужасных ночах в моей жизни. Заставляют ощутить себя жертвой, слабой и беззащитной девочкой. А я не хочу быть такой.

Пройдя квартал, сворачиваем во двор многоэтажного дома. Следую за сестрой к подъезду, даже не оглядываясь по сторонам. Мне стал безразличен окружающий мир. Все яркие краски словно смыли, и я вижу только мрачный серый цвет. Поднявшись на пятый этаж, останавливаемся рядом с черной брони-дверью.

– Сейчас... – Лада начинает искать ключи в своей большой тряпичной сумке. – Нашла.

Не успевает вставить ключ в замочную скважину, как дверь открывается, и на пороге оказывается Вова. Встречаюсь с ним взглядом и застываю на месте, не в силах ни пошевелиться, ни что-либо сказать, ни даже моргнуть. Сердцебиение учащается, руки начинают дрожать, а низ живота стягивает в тугой узел.

– Я думала, ты уже на работе, – говорит ему Лада.

– Взял выходной. – У меня срабатывает странная реакция на его голос, и я готова вот-вот расплакаться.

– Ладно... – задумывается. – Ты не против, если Эмма посидит пару часов у вас?

Снова переводит на меня взгляд и делает шаг в сторону, освобождая проход.

– Заходи.

Попрощавшись с сестрой, захожу в квартиру и осматриваюсь по сторонам. Двери одной из комнат открыты, и я сразу же замечаю, какой там бардак: вещи разбросаны, на компьютерном столе несколько пивных банок, пачка от чипсов и еще какой-то мелкий мусор. На стенах висят плакаты с изображениями машин и знаменитых рок-групп. Типичная холостяцкая берлога.

– Это комната Ильи, – говорит Вова, увидев, куда я смотрю. – Здесь моя.

Открывает передо мной дверь, и я вижу практически то же самое, что и в предыдущем помещении: плакат с группой Nirvana, кучу футболок в кресле, двуспальную кровать и... ударную установку.

– Ты играешь на барабанах? – перевожу на него удивленный взгляд.

Кивает и загадочно улыбается уголками губ. Взяв деревянные палочки, садится на невысокий стул перед установкой. Собравшись с мыслями, начинает отбивать ритм. Мне требуется всего несколько секунд, чтобы понять, что это песня "Smells Like Teen Spirit", группы Nirvana. Самая первая песня, которую я исполнила в баре. Это просто совпадение, или он специально выбрал ее?

Наблюдаю за движениями его рук и не могу оторвать взгляда. Внутри меня происходит что-то странное, на душе становится необычно спокойно и тепло. Понимаю, что именно этого так сильно не хватало. С Вовой я чувствую себя не такой поломанной, будто все хорошо и ничего не произошло. Его глаза не выражают тех эмоций, которые вижу у моих близких. Глядя на него, не создается впечатление, что он сейчас расплачется. И мне это нравится.

Закончив играть, откладывает в сторону палочки и смотрит на меня тем самым взглядом, как тогда возле бара. Будто изучает. Его пронзительные серые глаза словно заглядывают мне в душу.

– Прости, что я не успел, – наконец произносит парень.

Его слова искренние и полны сожаления. Они, подобно игле, кольнули мое и без того израненное сердце. Больше Вова ничего не говорит, а я вынуждена опустить взгляд, чтобы не расплакаться. Знаю, что глаза блестят от застывших в них слез, но натягиваю улыбку и снова смотрю на парня. Все могло сложиться иначе, но теперь ничего не исправить.

– Их было трое, – говорю Вове, пытаясь казаться спокойной, – преимущество было на их стороне.

Опускает взгляд и нервно проводит рукой по волосам. На несколько минут в комнате повисает тишина. Вова понимает, что не нужно продолжать этот разговор, и я благодарна ему за это. Просто не смогла бы сдержать слезы, если бы начала рассказывать о случившемся.

– Хочешь что-нибудь?

Качаю головой. Несмотря на то, что я не ела несколько дней, у меня совершенно нет желания ни есть, ни пить.

– Можем тогда посмотреть что-нибудь, или, если хочешь, оставлю тебя одну и не буду напрягать.

– Ты не напрягаешь, – улыбаюсь, – вообще-то, ты единственный... с кем я сейчас хочу быть.

Тут же жалею о сказанном. Фраза прозвучала двусмысленно, и боюсь, чтобы Вова не воспринял ее не так, как надо. Но в ответ он только улыбается и включает ноутбук.

Почему-то рядом с этим парнем я забываю абсолютно обо всем. Проблемы и переживания уходят на второй план, когда он просто улыбается. Думала, что после случившегося не смогу больше никому доверять и никогда не подпущу к себе мужчину, но, глядя на Вову, понимаю, как ошибалась. Он не такой. Ему я доверяю. И уверена: он никогда не сделает мне больно.

Глава 18

– Ну, как тебе фильм? – спрашивает Вова, глядя на меня с легкой улыбкой.

После финальной сцены я еще несколько минут смотрю на экран ноутбука, пытаясь прийти в себя.

– Я ожидала такую концовку, но все равно жуть берет.

– Это ты еще ночью не смотрела, – смеется.

– И не буду! Кстати, действительно очень реалистично снято.

– Да, из-за этого мне и понравился фильм.

Мы устроились на кровати Вовы, поставив между собой ноутбук. За полтора часа просмотра фильма мне не раз приходилось сдерживать себя, чтобы не опустить голову парню на плечо. Чертовски сложно соблюдать дистанцию и не переходить черту.

– Но я так и не поняла, почему ты сделал эту татуировку, – указываю на его ногу.

– Просто стало интересно, почему выбрали именно такой символ для фильма. Оказалось, что режиссеров вдохновила руна Манназ, означающая человечность и независимость. Наверное, поэтому я ее набил.

– Теперь понятно, – улыбаюсь и на несколько секунд задерживаю взгляд на его губах.

Мне нравится улыбка Вовы и то, какими глазами он смотрит на меня. Возможно, я даже смогла бы его поцеловать, но стоит подумать о поцелуе, как в голове начинают мелькать воспоминания о чужих гадких и мерзких губах. Сумею ли я когда-нибудь перечеркнуть прошлое, переступить через страхи и начать новую жизнь? Я хочу узнать, что такое настоящая любовь, но... Вдруг опять разочаруюсь? Еще неизвестно, в каких отношениях сейчас Вова с Яной. Вряд ли он решит бросить ее ради меня.

– О чем задумалась?

Качаю головой и натягиваю улыбку.

– Да так... не важно.

По комнате разносится громкий рингтон телефона Вовы, от чего я невольно вздрагиваю. Взглянув на экран, парень сразу отвечает. Пока он занят разговором, пользуюсь случаем понаблюдать за ним: взгляд направлен в одну точку на полу, подбородок и щеки покрывает легкая щетина, брови слегка нахмурены, а губы... Закрываю глаза и считаю до пяти в надежде избавиться от наваждения и ярких воспоминаний.

– Это с работы, – говорит мне, завершив звонок, – просят срочно приехать. Оставайся, если хочешь. Илья с Ладой скоро должны прийти.

– Спасибо, но, наверное, мне лучше вернуться домой.

– Ладно. Тогда я тебя подвезу.

– Хорошо, – улыбаюсь, – спасибо.

Вова выходит из комнаты, а я остаюсь сидеть на его кровати. Обвожу помещение взглядом и подмечаю каждую мелочь, пытаясь найти хотя бы один предмет, принадлежащий Яне. Ничего. Ни одежды, ни женских журналов, ни расчесок или лаков для ногтей, даже фотографий нет. Абсолютно ничего, что указывало бы на присутствие женщины в этой квартире. Я знаю, что Вова с Яной жили вместе, но тогда почему здесь нет ни единой ее вещи?

Жду, пока Вова соберется. Вместе покидаем квартиру и вызываем лифт.

– Спасибо, что разрешил посидеть у вас, – решаю поблагодарить Вову, пока спускаемся вниз.

– Не за что благодарить, – на его лице играет легкая улыбка. – Тебе спасибо за компанию.

Я бы с радостью осталась с ним еще на несколько часов. Рядом с Вовой спокойно, и чувствую себя в безопасности. Кажется, будто одним своим присутствием этот парень медленно залечивает все мои раны. Даже утренний разговор с родителями уже не выглядит настолько критичным, чтобы убегать из дома. Мы должны все обсудить и прийти к единому мнению. Несмотря на то, что родители решили увезти меня из города, надеюсь, мне удастся их переубедить. Потому что только здесь я чувствую себя по-настоящему дома и могу дышать полной грудью. Хотя в данный момент это дается с трудом. Кажется, словно кабина лифта стала еще меньше и свободного пространства совершенно не осталось. Аромат мужского парфюма витает в воздухе и проникает в каждую клеточку моего тела, окончательно сводя меня с ума. Стараюсь смотреть куда угодно, только не в глаза Вовы и тем более не на губы. Взгляд невольно задерживается на его руках. Черная футболка тесно облегает бицепсы и широкие плечи. Если бы не воспоминания прошлых ночей, я бы не сдержалась. Еще никогда не испытывала такого сильного желания хотя бы прикоснуться к человеку.

Лифт, наконец-то, останавливается на первом этаже. Парень пропускает меня вперед, и, пока я иду к двери, не могу избавиться от создавшегося между мной и Вовой напряжения. Выйдя из подъезда, будто оказываюсь в другом мире. Меня кидает то в жар, то в холод, и я перестаю ощущать землю под ногами. Кажется, помимо страха, у меня развилась и паранойя.

– Ты в порядке? – слышу за спиной голос Вовы.

Словно выхожу из транса и встречаюсь с обеспокоенным взглядом серых глаз.

– Да, – обхватываю себя руками и медленно спускаюсь по ступенькам.

– Точно? – открывает переднюю дверь своей машины и продолжает внимательно смотреть на меня.

Если бы кто-то другой донимал меня подобными вопросами, я бы взбесилась. Но его забота мне приятна. С ним хочется быть слабой и беззащитной.

– Точно, – натягиваю улыбку и сажусь в машину.

Уже через несколько минут мы остановились возле моего подъезда. Впервые в жизни я пожалела, что живу совсем недалеко. Хочется растянуть время и подольше побыть рядом с Вовой. Удивительно, насколько с ним хорошо и спокойно, что даже нет желания возвращаться домой.

– Спасибо, что подвез, – поднимаю на него взгляд.

– Не за что. Если снова решишь сбежать из дома, знаешь, куда можешь прийти, – его глаза излучают тепло, и на лице играет легкая улыбка.

Киваю и выхожу из машины. Неожиданно для меня, Вова тоже покидает авто и вместе со мной идет к подъезду. Неужели решил проводить до квартиры? Видя мой недоуменный взгляд, объясняет:

– Я буду спокоен, когда ты окажешься в квартире.

Мне остается только улыбнуться, но внутри творится что-то невообразимое. Еще совсем недавно я мечтала хоть немного привлечь к себе внимание Вовы, а уже сегодня удалось провести с ним несколько часов наедине и он провожает меня домой. Мы заметно сблизились и, очевидно, перешли на новую ступень отношений. Шаг за шагом.

Но... готова ли я к серьезным отношениям? Да, мне нравится Вова, с ним спокойно, уютно и хорошо. Только после того, что случилось... мне страшно и больно одновременно. Не знаю, когда затянутся раны, но шрамы будут вечным напоминанием о самом ужасном дне в моей жизни. Хочу стать ближе Вове и в то же время боюсь настоящей близости. Несмотря на понимание того, что он не сделает мне ничего плохого, все равно опасаюсь открыть душу и сердце. Не хочу снова получить удар. Больше я не выдержу.

Пока мы поднимаемся в лифте, смотрю куда угодно, только не на Вову. Мне определенно нельзя надолго оставаться с ним в небольшом замкнутом помещении. Невыносимо находиться рядом с человеком, к которому тебя тянет с невероятной силой, и всячески сдерживать себя. Хочется дать волю себе и своим чувствам, но я будто скована стальной цепью.

Лифт останавливается на моем этаже. Я, наконец-то, покидаю кабину, оставляя Вову позади. На этот раз он не следует за мной.

– Еще раз спасибо, что подвез и проводил, – улыбаюсь парню и медленно пячусь в сторону квартиры.

Вова придерживает двери кабины, чтобы те не закрылись, и снова смотрит на меня своим пронзительным взглядом. Каждый раз, когда он так делает, в моих легких моментально заканчивается воздух. Чувствует ли он то же, что и я? Тянет ли его ко мне так же, как меня к нему?

– Пустяк. Главное, что ты в порядке.

На его лице нет и следа улыбки. Он действительно переживает, и это греет душу. Все-таки я небезразлична Вове. Надеюсь, когда-нибудь меня отпустят страхи и решусь перейти черту между нами.

– Пока? – спрашиваю неуверенно. Ужасно не хочется с ним прощаться.

– До встречи, – подмигивает и отпускает двери лифта.

Наблюдаю, как кабина захлопывается, и парень, занимающий все мои мысли, уезжает. Всего секунда. Вот он был, и вот его нет. Тут же становится грустно, одиноко и пусто. Не могу дождаться момента, когда снова увижу его.

Тяжело вздохнув, подхожу к двери квартиры и жму на кнопку звонка. Мама почти сразу открывает дверь и крепко обнимает меня.

– Извини, что убежала, – говорю, обнимая маму в ответ.

Знаю, родители желают мне только добра и страшно перепугались, когда я пропала. Поэтому мой сегодняшний поступок был большой глупостью.

– Все хорошо, – гладит меня по спине и отступает на шаг. – А где Лада? Она написала, что вы вместе.

– Ее на работу вызвали. Не переживай, я была с другом.

– С Вовой? – вижу, как мама сдерживает улыбку.

Наверное, удивление ярко выражено на моем лице. Как мама узнала о Вове? Может, увидела нас через окно? Но откуда она знает его имя?

– Да. А откуда ты знаешь о нем?

– Познакомились, пока тебя искали. Хороший парень, и сильно переживал, что не успел помочь тебе, – голос срывается, и она снова начинает плакать.

К горлу подступает ком, и я едва сдерживаю себя, чтобы не присоединиться к маме. Не хочу больше плакать. Устала.

– Пойдем на кухню, – нежно целует меня в лоб и проводит ладонью по волосам.

При мысли о еде в животе начинает урчать. Даже не помню, когда ела в последний раз. За эти несколько дней из-за голода и стресса я очень сильно похудела и приобрела болезненный вид: щеки впали, под глазами образовались ужасные темные круги, а вес снизился как минимум килограммов на десять.

– Папы нет дома? – спрашиваю у мамы, садясь за стол.

– Уехал по делам, скоро вернется.

Пока я пытаюсь осилить свой обед или, скорее, полдник, возвращается Лада, а следом за ней и папа. Приходится снова извиняться за свой поступок и выслушивать лекцию о том, как родители переживают за меня и хотят, чтобы к ним поскорее вернулась их жизнерадостная девочка. Вот только она не вернется. Над этой милой, доброй и светлой девочкой неоднократно поиздевались, надругались и стерли улыбку с ее лица. Теперь она иногда появляется, только когда рядом находится определенный человек. Если меня увезут из города, не знаю, что со мной станет. Без Вовы...

– Я не хочу уезжать. Мне нужны мои друзья, – решаюсь снова поднять эту тему. – Я приехала в город, чтобы найти работу и поступить в университет. И я это сделаю.

– Ты уже нашла работу, – папа смотрит на меня с самым серьезным выражением лица, какое только видела. – Эмма, я не думал, что моя девочка будет работать в баре. Выступать перед толпой пьяных и вонючих мужиков. Тебе это нравится?

– Мне нравится петь, а перед кем – не важно.

– Вот и допелась! – повышает голос, и я тут же сжимаюсь.

– Вадим... – пытается вмешаться мама.

– Что "Вадим"?! Посмотри, до чего дошла наша дочь! Я разве могу спокойно на все это реагировать?!

– Криками ничего не исправишь.

Я ничего не чувствую, кроме злости на саму себя. Меньше всего хотелось разочаровывать родителей. Но я поступила так, как подсказывало сердце. Мне нравится петь, и полюбила бар Фрэда. Наши посиделки с друзьями Лады, шуточки Дикса и музыка. Я чувствую, что там мое место, и из-за каких-то уродов не готова отказаться от всего.

– Я не желаю, чтобы ты ходила в тот бар, – наконец папа возвращает свое внимание мне, – и тем более выступала там. Если пообещаешь, что забудешь туда дорогу, мы позволим тебе остаться в городе.

Недолго думая, киваю, тем самым соглашаясь на папины условия.

– Обещаю.

Сейчас самое главное – остаться в городе, а остальное решится само собой.

– Женщина, которая тебя привезла, оставила свою визитку, – берет с подоконника маленькую белую карточку и протягивает мне, – сказала, чтобы ты позвонила ей.

Только сейчас вспоминаю, что отключилась, едва переступив порог квартиры. Я так и не заплатила моей спасительнице. Читаю имя, выведенное золотыми буквами на белом фоне: "Зеленцова Наталья Федоровна, арт-директор салона красоты". Обязательно нужно будет позвонить ей и поблагодарить еще раз. Не представляю, что могло произойти, если бы она не остановилась и не помогла мне оттуда выбраться.

Несмотря на дикую усталость, я вынуждена взять себя в руки и поехать с родителями в полицейский участок. Отсидев небольшую очередь к следователю, проходим в просторный кабинет, и мне приходится снова прокрутить в голове все детали того ужаса, который пережила. Я словно отключила все чувства и рассказала все так, будто это случилось не со мной, а с кем-то другим. Безэмоциально выдала все, что запомнила, описала моих похитителей и дом, в котором меня держали, а также назвала имена.

После нескольких минут тишины следователь, наконец, тяжело вздохнул, черкнул что-то ручкой на листке бумаги и поднял на нас усталый взгляд.

– Вы должны понимать, что это детки богатых и очень влиятельных родителей. Один парень – сын прокурора, второй – депутата. Нам уже поступали на них жалобы, и даже пытались дать делу ход, но... – пожимает плечами. – Как я и сказал, их родители высокопоставленные лица, поэтому не могу ничего обещать.

– Нам от этого должно быть легче?! – срывается папа. – Мою дочь похитили, драли ее до потери сознания, а теперь им все должно сойти с рук?! Вы вообще понимаете, что говорите?

– Я прекрасно понимаю ваши чувства. У меня тоже есть малолетняя дочь. Но что я, простой следователь, могу сделать? Будь моя воля, устроил бы для этих уродов то же самое, что они делают с девушками. Вы написали заявление, и я сделаю все возможное, но кто их родители, вы уже знаете. Поэтому я бы не рассчитывал на какое-то серьезное наказание.

Не желаю больше ничего слушать. Зря мы приехали сюда. Только в очередной раз заставили думать о том ужасе, который я изо всех сил стараюсь забыть. Поднимаюсь со стула и выбегаю из кабинета. Оказавшись за дверью, в пустом коридоре, даю волю слезам. Я не хотела плакать, но все чувства сами собой рвутся наружу. Почему наш мир настолько жесток, что позволяет таким уродам делать все безнаказанно?! Почему такие, как я, должны быть игрушками в их руках и страдать?! Почему?!

Сползаю по стене и сажусь на пол, закрывая лицо руками. Еще несколько часов назад я была почти счастлива и на некоторое время смогла выбросить из головы все плохое, что со мной случилось. А сейчас мне снова разрывает душу в клочья. Как мне справиться с этим? Как жить дальше?