Текст книги "Крепость"

Автор книги: Кобо Абэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Мужчина. Почему же ты не сказал этого с самого начала?

Слуга. Я думал, вам это будет неприятно…

Мужчина. Какая трогательная забота.

Слуга. Да, я старался сделать все, что было в моих силах, я…

Мужчина(зло). Что-то слишком запутанно у тебя получается, ты не находишь? Втянуть в это дело жену, изготовить парики, достать точно такие же, как тогда, чемоданы, переклеить обои, специально заказать магнитофонную ленту, на которой записан шум бунта. И с каждым разом ты делал это все более искусно – теперь вся атмосфера нашего дома стала точно такой, какой была в то время… Все это, конечно, благодаря твоим стараниям… Но не противоречат ли несколько твои действия стремлению не причинить мне неприятности?

Слуга(загнан в угол). Видите ли… Это… как бы вам сказать… Я увидал, что такие встречи со старым господином и вам доставляют удовольствие…

Мужчина(поражен). Удовольствие?

Слуга(внимательно оглядывая мужчину). Что бы вы ни говорили, в то время старый господин был на высоте своего могущества… Одних машин, вывозивших руду с его шахт, было триста восемьдесят… Пыль, которую они поднимали, застилала горизонт…

Мужчина. Чепуха! Как раз в те дни мы беспрерывно ругались с отцом. И к тому же еще сестра, не найдя другого выхода, выпила яд. А больная мать, не понимая, что вокруг происходит, оказалась брошенной на произвол судьбы… Что же здесь может доставлять удовольствие?

Слуга. Но ведь вы ни разу не запрещали делать этого.

Мужчина. Оставь. Ты все прекрасно понимаешь!

Слуга. Да, я во всем виноват…

Мужчина (сдерживаясь). Удовольствие в этом находил не столько я, сколько ты, а?.. Ты хотел, используя призрачную силу отца, подавлять меня… Тебе очень нравилось снова видеть меня таким, каким я был в то время, когда трепетал перед отцом…

Слуга(отчаянно). Вы не правы, вы совершенно не правы…

Мужчина. Неужели ты не помнишь?.. Давний случай-когда ты подкупил моих одноклассников, платя им по три сэна за страницу, чтоб они добросовестно описывали все, что я делаю… Мне это послужило хорошим уроком…

Слуга. Старый господин заботился о вашей же пользе…

Мужчина. Да, отец тоже всегда так говорил… Самый важный секрет умелого использования нанятых тобой людей – вселить в них подозрительность…

Слуга. Пока находишься на иждивении родителей, необходимо послушание…

Отец. Устал я…

Слуга. Да-да, конечно… сейчас, минуточку…

Мужчина. Не делай этого! Сейчас мы еще раз устроим обряд. Ты же сам только что сказал, что приступ можно вызвать в любое время, – я не говорю о мотивах. Если тебя действительно тревожит судьба отца, не лучше ли открыть свой секрет?

Слуга. С тех пор как старый господин заболел, он не очень любит спиртное.

Мужчина. И что же?

Слуга(решившись). Так вот, я стал пробовать делать разные опыты… То, что один раз оказывалось удачным, не всегда получалось в другой…

Мужчина. Меня интересует вывод.

Слуга. Вы совершенно правы… Слушаюсь… Вы можете мне полностью верить…

Мужчина. Не ломайся!

Отец начинает собирать карты.

Слуга(тихо). Слушаюсь… Когда лежачих тяжелобольных поят водой, пользуются специальным поильником – такой чашкой с носиком… Я насыпал в него сахар почти доверху и наливал виски, пока не получалась кашица, потом подкрашивал…

Девушка. Фу, как противно.

Слуга(неодобрительно косится на нее). Иногда немного подогревал…

Мужчина. Разве это месиво можно пить?

Слуга. Нет, скорее, не пить, а сосать… Лежа, он с удовольствием сосал эту кашицу.

Мужчина. Отвратительно!

Девушка. Черт знает что! Мне просто противно.

Мужчина. И все это у него в комнате?

Слуга. Да, там, аккуратно убрано. Чтобы приготовить все необходимое и напоить его, требуется время, лучше я отведу его туда…

Мужчина. Сколько нужно ждать, пока подействует?

Слуга. Да что-нибудь… Я попросил бы вас подождать минут двадцать-тридцать…

Мужчина(кивает). Напои… (Протягивает ему бутылку виски.) Сделай побольше. Это ведь в последний раз.

Слуга. Слушаюсь… (Подталкивает отца.) Ну, пойдемте…

Отец. Вкусненькое?

Слуга. Вкусненькое, конечно, вкусненькое… Мягкое, коричневое – самое вкусное на свете…

Отец и слуга медленно уходят через центральную дверь.

Мужчина и девушка смотрят друг на друга.

Девушка. Черт знает что… Правда, это черт знает что… На вид такой важный, держится как благородный, а на самом деле какой коварный человек!

Мужчина. Хорошо еще, не двуличный…

Девушка. Он – не двуличный?! Еще какой двуличный, весь наизнанку.

Мужчина. Если весь наизнанку, значит, совсем нет лица, а ты «двуличный».

Девушка(хмыкает). Я не шучу… Там, где я живу, таких типов сколько угодно.

Мужчина. Он с тобой расплатился?

Девушка. Как, жена успокоилась?

Мужчина. Она ведь рассердилась не из-за тебя… Просто ей не понравилось, как ты изображала сестру.

Девушка. Обстановка была неподходящая. Первый раз я была тридцатью процентами, сейчас еще тридцать – значит, я стану шестьюдесятью процентами.

Мужчина. Чего?

Девушка. Вашей сестры.

Мужчина. В самом деле… (Снова внимательно оглядывает девушку.)

Девушка. Слишком много, да?

Мужчина. Да, пожалуй, слишком много… (Отводит глаза и начинает ходить.) Во всяком случае, тебе заплачено вполне достаточно. Если б в тебе воскресла стопроцентная сестра, она не имела бы права ни слова сказать…

Девушка. Ну ладно. Ничего, если я здесь переоденусь?

Мужчина(на секунду задумавшись). Ну что ж…

Девушка. Когда стараешься добиться слишком большого сходства, результат бывает обратный… Начну, пожалуй, с лица. (Садится на диван, кладет на колени сумку и, смотрясь в зеркало, начинает заниматься косметикой.)

Мужчина внимательно следит за ней. Глядя в зеркало, девушка улыбается мужчине.

Мужчина. Хотелось бы, чтоб ты по возможности омертвила цвет лица зеленоватым тоном.

Девушка. Хорошо. Я тоже люблю таких… Эти румяные лица – терпеть я их не могу…

Мужчина. Цвет лица у нее всегда был похож на зеленоватое стекло. Прошло много времени, и я не очень отчетливо помню, по…

Девушка (глядя исподлобья). И все-таки я не совсем понимаю… Нужен ли этот спектакль… Мне, конечно, все равно, но…

Мужчина. Совершенно верно… Я и сам толком не знаю, зачем мне все это, разве что для того, чтобы еще раз поговорить с отцом, внимательно выслушать его… Чтобы найти повод поговорить с отцом, я и хочу поговорить с ним – в общем, порочный круг получается.

Девушка. Вы сказали «поговорить». Вы будете с ним говорить так же, как раньше?

Мужчина. Нет… Сейчас разговор будет определеннее… Это ведь последняя возможность…

Девушка(смеясь). Будто ваш собеседниц нормальный человек.

Мужчина(застигнутый врасплох). Отчего же в течение нескольких десятков минут, которые движутся по одной и той же дорожке, словно игла по испорченной пластинке, он и в самом деле здоров? В эти минуты реальная действительность представляется сном…

Девушка. Все-таки вы сын своего отца.

Мужчина. Теперь вы пытаетесь истолковать все по-новому? Но, как это ни печально, все не так безмятежно, как кажется. Все странно и подозрительно. Какое-то непередаваемое чувство, точно электричество, зарядило мое тело.

Девушка. Чувство, точно электричество?

Мужчина. Вот именно… Чувство дикой жестокости… Даже в отношении покойной сестры-чувство жалости смешивается с желанием разнести вдребезги все, что связано с ней…

Девушка. Если речь идет о хрупком стакане, его разбить нетрудно.

Мужчина. Может, я и хочу все это разбить, потому что оно легко разрушимо.

Девушка. Слишком сильная любовь во сто крат страшнее ненависти.

Мужчина. Да, пожалуй, так сказать можно… Видимо, нерастраченная злоба против воли отца взорвалась во мне злобой против сестры,

Девушка(закончив косметику). Ну как?.. Шестидесятипроцентная сестра… Немного другая, чем в прошлый раз, но все же…

Мужчина(равнодушно). Сойдет…

Девушка. Ответ, прямо скажем, безразличный.

Мужчина. Напрасно ты так говоришь…

Девушка(вызывающе). И в доказательство вы потбм захотите разбить меня, как стакан?

Мужчина. Если так повернется судьба.

Девушка (раскинув руки, поворачивается к нему спиной). Вы не поможете мне переодеться?

Мужчина. Оставь, пожалуйста.

Девушка. Не хотите выпить за воскресшую сестру?

Мужчина. К сожалению, бутылку унесли.

Девушка. У меня есть другая… (Достает uз сумки, бутылку и, глядя искоса на оторопевшего мужчину, простодушно.) Вы уж меня простите.

Мужчина (ошеломлен). Ничего…

Девушка. Я захватила ее домой, но давайте лучше выпьем здесь…

Мужчина(растерянно открывая бутылку). Это ты занятно придумала припрятать бутылку…

Девушка. Добро и зло, наверно, не развились во мне. Я это часто слышу.

Мужчина(наполняя стакан). Ты первая. Будем пить по очереди.

Девушка(выпив половину, возвращает ему стакан). Я опять громко глотала?

Мужчина. Просто раньше я был раздражен. (Допивает.)

Девушка. Ничего страшного… Будь я на вашем месте, я бы злилась еще больше вашего…

Мужчина. Потому что не пришлось бы получить тысячу с лишним иен за десять минут, да?

Девушка. Интересно, сколько у вас денег?

Мужчина. Видишь ли…

Девушка. Миллионов сто?

Мужчина. Видишь ли…

Девушка. Сколько же, в десять раз больше?

Мужчина. Предположим…

Девушка(вздыхая). Зачем я спрашиваю?.. Это так же глупо, как считать, сколько я стою.

Мужчина. Выпьешь еще?

Девушка. Выпью.

Мужчина(беспокойно). Что там Яги возится? (Наполняет стакан и протягивает его девушке.)

Девушка. А вы, оказывается, еще больший трус, чем я думала.

Мужчина. Трус?

Девушка. Сейчас, по-моему, волноваться нечего.

Мужчина. А я не волнуюсь. Но, между прочим, основу нашего нынешнего дела заложил отец… Мы взращивали уже то, что было им посеяно.

Девушка. Посеять семена – полдела. Если не удобрять, не полоть, в общем, не ухаживать как следует за тем, что посеяно, урожая не соберешь.

Мужчина. Да, я не бездельничал…

Девушка. Будь я богата, как вы, я бы била и крушила все, что ни попадет под руку! Но вас бы даже я пальцем не тронула.

Мужчина. Это разные вещи.

Девушка. Одинаковые.

Следующий диалог представляет собой беседу двух людей, абсолютно разобщенных. Мужчина не рассчитывает, что девушка поймет его слова, а девушка даже не пытается понять их.

Мужчина. Выслушай меня… Отец действительно разбогател на войне… Правда, законы он соблюдал самым строгим образом… Он точно клещ впился в главарей квантунской армии и благодаря этому из хозяина одного-единственного заводика постепенно превратился во владельца огромного предприятия с семью электроплавильными печами… К тому же завод его стал строго секретным предприятием, снабжавшим военную промышленность алюминием, ферромарганцем, сырьем для взрывчатки… Следует еще добавить, что за колючей проволокой под надзором вооруженной охраны работали согнанные на принудительный труд калеки и пленные восьмой китайской армии, не получавшие ни сэна… Ты, конечно, представляешь, что их заставляли работать до седьмого пота… Но это бы еще ничего… Отец проделал трюк: на полученные таким образом деньги он скупал в Японии электроплавильные заводы, закрывавшиеся один за другим из-за нехватки сырья, и перевозил их в горные районы, где опасность воздушных налетов была почти исключена… Казалось, он предвидел ход войны… И что же? Все получилось, как он предполагал! Фактически отец пожирал государство!.. Но никто не упрекнет меня за наши капиталы… Что такое государство? Не бык ли это, довольный своей участью быть сожранным?… А если так, то и народ, согласный со своим государством, признал правильным все, что делал отец… Стоит японцу назвать себя японцем, как он уже вынужден оправдывать действия отца… В общем, все прекрасно… Но не слишком ли прекрасно? И кто возьмет на себя ответственность за кровь, пролитую миллионами солдат?.. Одним из солдат, проливших свою кровь, был и мой старший брат… Может быть, отец взял эту кровь в долг или, наоборот, отдал ее в долг?.. И если государство не считать партнером в этой сделке, тогда ответственности как таковой в нашем мире вообще не существует… Поэтому совершенно естественно, что отец оказался неуязвимым… Поскольку государство не привлекает к ответственности, то и война и убийство сына и дочери причиняет боль не сильнее булавочного укола… Все чудесно… А уж если невиновен отец, тем более невиновен и я… Прекрасное рассуждение:.. Но временами меня охватывает мучительная тревога… Стоит японцу назвать себя японцем, как он уже вынужден простить и меня, но не звучит ли ато по меньшей мере комично и жестоко?… Я испытываю непереносимый стыд от того, что я японец.

Девушка. Чепуха. Вам-то уже вовсе нечего стыдиться. На свете есть много людей, которые хотели бы быть японцами.

Мужчина. Все это не так просто… Я ведь не страдаю, как отец, болезнью отрицания… В тот момент, когда бунт приближался и государство этот бык, отданный на заклание, – стало ненадежным, отец укрылся за болезнью отрицания и остановил время… Совершенно немыслимо, чтобы с аэродрома за ним не приехали… Следовательно, нужно ждать до бесконечности, замерев на том мгновении… И если дорога в будущее для него преграждена, то лишь из-за того, что он спрятался в крепости со стальными стенами… Но для меня все это не годится – я-то ведь нормальный…

Девушка. Я тоже не сумасшедшая, но и у меня болезнь отрицания… Поэтому я очень люблю забираться высоко… (Садится на спинку дивана.)

Мужчина. А ты не боишься смотреть оттуда вниз?

Девушка. Нет. К этому можно привыкнуть. Страшно другое, страшно думать о том, что рано или поздно скатишься вниз. А пока ты наверху – это очень приятно.

Мужчина. Все это не имеет никакого отношения к тому, о чем я говорил…

Девушка. А по-моему, имеет… Я испытываю приятное волнение, когда вижу идущих людей с живыми лицами… Но, вспоминая свое ощущение, когда летишь вниз, я содрогаюсь, поняв, насколько ложно впечатление, будто они живые.

Мужчина. Опасные идеи…

Девушка. Вы этого не ощущаете?

Мужчина. Могу себе представить…

Девушка. Мне кажется, мы с вами похожи только в одном… Я бы не смогла заниматься своей профессией, если б не считала всех своими врагами… Я впервые смогла свободно владеть своим телом лишь тогда, когда превратила окружающих во врагов…

Мужчина. Я, кажется, на это еще не способен…

За центральной дверью слышится звук падающего стула.

По-моему, наконец началось?

Девушка. На вашем месте я бы вытащила отца из его крепости и похвасталась всем, чего достигла.

Мужчина. Сколько раз я говорил: вытащить отца оттуда невозможно.

Девушка. Какой-то способ, я думаю, существует. (Идет прямо на мужчину.)

Мужчина(отстраняясь). Невозможно!

Появляется слуга.

Слуга (скороговоркой). Прошу подготовиться!

Мужчина. Все в порядке?

Слуга. Да… Следующий рейсовый самолет пролетит в девять пятьдесят восемь…

Мужчина(глядя на часы). Осталось всего семь-восемь минут… Поспешим. (Идет вправо.)

Девушка. Может, и мне там переодеться?

Мужчина(полуутвердительно). Ты можешь особенно не торопиться…

Девушка вслед за мужчиной уходит направо.

За дверью – тихие шаги отца.

Слуга. Пахнет, пахнет, пахнет женщиной… (Вытаскивает на середину чемоданы. Вынимает us кармана парик и, поправив его, надевает.) Странно как все стало… Зря я притащил сюда эту девчонку… Зря… Если бы раньше женщина разделась голой, ее бы как следует выпороли, и все…

Неожиданно слева появляется жена.

Жена (переводя взгляд с парика слуги на чемоданы). Что это значит?

Слуга(запинаясь). Да, видите ли, в знак расставания…

Жена. Глупее глупого! Сейчас же уберите все, смотреть противно… Это уж слишком, Яги-сан, мне служанка только что сказала, что эта отвратительная девица уже совсем было ушла, а вы вернули ее назад?

Слуга(снимает парик и отирает пот). Да, но мне господин приказал…

Жена(смотрит вправо). Она сейчас там?

Слуга. Наверно. Думаю, переодевается…

Жена. Переодевается?

Слуга(нерешительно). Да, последний раз на прощание.

Жена. Что последний раз?

Слуга. Ну, этот обряд…

Жена(все еще с сомнением). Странные вещи вы говорите. Какой может быть обряд без главного действующего лица?!

Слуга. Нет, нам повезло, у старого господина сейчас начнется приступ…

Жена испуганно смотрит на центральную дверь.

Слышны тихие шаги.

Жена. Правда?

Слуга. Если хотите, можете смело заглянуть в замочную скважину…

Жена(с облегчением). Все равно странно… Вы могли сколько угодно твердить ему, что это в последний раз, но он ведь больной и ничего не понимает… Разумеется, в том случае, если вы не можете, когда вам заблагорассудится, вызывать у него приступы…

Слуга. Как можно! Просто случайное совпадение…

Жена. Но ведь раньше вот так подряд у него приступов не случалось, правда?

Слуга. Да… Удивительно. Может, на то воля провидения…

Жена. Последний раз, говоришь. Ну ладно. Примирюсь и с этим… Меня ваши спектакли уже давно раздражают… Если здесь все капитально перестроить, помещение вполне можно будет использовать… Светлый, просторный холл…

Слуга(с опаской смотрит на часы). Простите, пожалуйста, до рейсового самолета осталось всего пять минут…

Жена. Не важно, позови-ка сюда эту девицу.

Слуга. Девицу?

Жена. На пару минут.

Слуга. Сейчас посмотрю… (Быстро уходит направо.)

Жена(подходит к окну и приоткрывает штору. Пытается успокоить себя). Как красиво… Но немного ядовито… Смотреть приятно, но когда объешься, болит живот…

Справа входит девушка.

Следом за ней – слуга, который прикрывает дверь.

Девушка. Вы меня звали?

Жена(неприязненно). Ах вот откуда запах дешевых духов и виски…

Слуга(поспешно пересекая комнату). Простите, пожалуйста, я выключу кондиционер… (Уходит.)

Девушка(подлаживаясь под ее тон). Нельзя ли побыстрей? Времени нет.

Жена. У вас довольно свободная манера разговаривать.

Девушка. Я уже больше чем на шестьдесят процентов сестра хозяина… Следовательно, вы моя невестка…

Жена. Может, вы перестанете дерзить?!

Девушка. Может, вы скажете, зачем меня позвали?

Жена(сдерживаясь). Сколько муж обещал вам заплатить?

Девушка. Об этом, он сказал, мы еще договоримся… Но, я думаю, он прилично раскошелится.

Жена. А если я заплачу вам вдвое больше, вы выполните мою просьбу?

Девушка. Это зависит и от просьбы…

Жена. Я хочу, чтобы вы ушли сразу же, как кончится ваш спектакль.

Девушка. Не понимаю. Почему, собственно…

Жена. Прекрасно понимаете. Особенно вы, человек, нахально вторгающийся в чужой дом и даже в обуви…

Девушка. Скажите лучше не «в обуви», а «раздевшись догола».

Жена. Хорошо, я заплачу вам втрое больше.

Девушка. А вы в состоянии столько заплатить?

Жена. Перестаньте дерзить!

Девушка. Вы такая богатая – наверно, каждый день пьете жемчужные порошки, – не хотите сравниться со мной в голом виде?

Жена. Так… Значит, и в три раза больше вас тоже не устраивает.

Девушка. Добро и зло во мне совсем не развились…

Жена(опустив глаза). Прошу вас… Не бросайте камень в жалкую вымокшую собачонку… Если я была недостаточно вежлива с вами, простите…

Девушка. Перестаньте. Я сама ненавижу просить прощения, ненавижу, когда его просят у меня.

Жена. Вы рассчитываете получить с него что-то еще, кроме денег?.. Этого не будет… Не надейтесь!

Девушка. Посмотрим.

Жена(в отчаянии). Какая вы злая… Да, злая… Вы только радуетесь, видя, в каком мы затруднительном положении… Но принесет ли вам это хоть сэн?.. Подумайте хорошенько… Неужели вы не понимаете, что единственно стоящее – это деньги…

Девушка. Я же вам сказала, посмотрим!

Жена молчит.

Слева возвращается слуга.

Слуга(беспокойно). Уже совсем не осталось времени…

Девушка. Я иду… (Поворачивается и уходит направо.)

Слуга. Госпожа…

Жена(вызывающе). Все это бессмысленно… Детский лепет. Но меня это не касается. И если я скажу хоть слово, пусть я лопну, как мыльный пузырь.

Слуга. Да, госпожа… (Задергивает шторы и присаживается на корточки.)

Жена(понизив голос). Ну ладно… Я решила не вмешиваться… Только мне нужно закончить разговор с этой девицей. (Идет направо, за ней слуга.)

Сцена пуста. Приближающийся гул моторов. Электричество мигает и гаснет. Из центральной двери выходит отец. Гул удаляется. Нижеследующая картина, повторяющая вторую, должна играться более утрированно, заученно.

Отец(возбужденно). Приехали! Что со светом? Есть здесь ктонибудь? Что случилось?

Голос слуги. Сейчас, минутку!

Справа входит слуга с карманным фонариком. Расставляет в комнате восемь свечей – по две в каждый подсвечник – и зажигает одну за другой.

Отец. Пробки перегорели?

Слуга. Нет, во всем районе отключили электричество.

Отец. Убежали эти типы с подстанции?

Слуга. В северной части города бунт – нападают на полицейские участки…

Отец. Теперь самолеты улетели на юг, да?

Слуга. Совершенно верно…

Отец. Это японские военные самолеты.

Слуга. Да, видимо, вы правы.

Отец. Что ты копаешься, позвони!

Слуга. Телефон не работает…

Отец. Где Кадзухико?

Слуга. Разрешите позвать?

Отец. Позови.

Слуга уходит направо.

Отец(пробует на вес один чемодан за другим. Потом вдруг задувает половину свечей). Расточительство!

Входит мужчина, оглядываясь на дверь, за ним – слуга.

Мужчина. Ты меня звал?

Отец. Ну как, уже решил?

Мужчина. Почему, отец, ты не хочешь ехать один?

Отец. У меня есть два места.

Мужчина. Тогда возьми с собой Тосико.

Отец. Зачем мне нужна эта слабенькая девчонка?

Мужчина. А я, значит, нужен?.. Это странно… Человек, спокойно бросивший семью, сам рассчитывает на помощь другого… Как это прекрасно, а?

Отец. Кто тебе говорил, что нужна твоя помощь?

Мужчина. Не говорил?

Отец. Воспользоваться твоей силой хочет содержимое этих чемоданов!

Мужчина. Но, отец, мы проиграли войну.

Отец. Глупость! Пусть мы проиграли войну – государство не умерло. Лишь революция способна убить государство.

Мужчина. Возьми хотя бы моих соучеников – только из тех, о ком я знаю, убито восемь человек. Если бы война была такой ничего не значащей штукой, зачем бы нужно было проливать столько крови?

Отец. Потому, что это война.

Мужчина. Я не могу перенести, что завтра – продолжение того, что было вчера!

Отец. Сможешь ты перенести или не сможешь – давай лучше подождем до завтра. Во всяком случае, Америка не допустит в Японии революции.

Справа слышится тихая песня, слов не разобрать.

Мужчина. О, мамина колыбельная песня…

Отец. Мне она не очень приятна.

Мужчина. Брат, погибший на войне, превратился для матери в маленького ребенка, правда?

Отец. Перестань болтать! Я хочу, чтобы именно ты стал взрослым!

Мужчина. Грусть по ребенку вовсе не глупость. Во всяком случае, Тосико ни за что не простит тебя, отец.

Отец. Ну и что ж… Не хочет прощать, пусть не прощает… Пусть ненавидит, меня это не волнует… Ты тоже к этому должен привыкнуть.

Мужчина(другим тоном). Отец, скажи еще раз.

Отец. О чем?

Мужчина. О ненависти…

Отец. Меня она не волнует…

Мужчина. Но зачем тебе нужно быть таким одиноким?

Отец. Возьми любое строение – по мере приближения к верху площадь жилья уменьшается.

Мужчина. Вот почему я обречен на вечный страх?!

Отец. Такой слабохарактерный человек, как ты, погибнет раньше, чем доберется до цели!

Мужчина (с ненавистью). Иметь мужество сносить ненависть окружающих, считать всех вокруг врагами, стать настолько одиноким, что даже семье трудно представить себе меру этого одиночества, – только так можно стать человеком, которого и война не способна искалечить.

Отец. Перестань болтать. Да, так позови же Тосико.

Мужчина. Зачем она тебе?

Отец. Самое лучшее, выслушать непосредственно заинтересованного человека… Пусть она сама подтвердит, что совершенно неверно, будто я так хочу уехать, что действую через твою голову… Яги, быстрее позови Тосико!

Мужчина. Подожди… (Останавливает слугу.) Отец, с тех пор я много думал. Кем ты был для меня, отец?

Отец(растерянно). Разве не ясно? Родителем.

Мужчина. В этом смысле верно – ты мой родитель, ни больше ни меньше… А я ведь самым серьезным образом все это время верил в твою неуязвимость, отец…

Отец. Неуязвимость?

Мужчина. Но одна женщина предостерегла меня против такого заблуждения… Если, неуклонно следуя твоим заповедям, решиться на то, чтобы всех превратить в своих врагов – разумеется, включив в их число и тебя, – то я смогу стать таким же сильным, как ты, смогу стать таким же неуязвимым, как ты, отец.

Отец. Какая женщина?

Мужчина. Девушка, танцующая обнаженной, – она пришла ив будущего, которое наступит через семнадцать лет.

Отец(пытаясь избежать давления мужчины). Глупая болтовня, не хочу тратить на нее время!

Мужчина(не обращая внимания). И тогда я подумал… Если я так силен, то несомненно смогу победить своего отца… Но вопрос вот в чем – как победить?.. Нет ли способа вытащить тебя из крепости отрицания?.. Ведь в любой крепости, если поискать, можно найти строительные погрешности.

Отец(сердито). Может, ты все-таки перестанешь болтать? Ведь времени уже не остается!

Мужчина. Подожди, пожалуйста… Наконец я нашел… Хочешь, отец, я одним-единственным словом разрушу твою крепость, казавшуюся стальной… (Медленно.) Человек с аэродрома тогда приехал за тобой.

Слуга(негодующе). Как вы можете говорить такое!

Мужчина следит за отцом.

Отец(возбужденно). Приехал?.. Почему же ты не сказал об этом сразу?.. Где он?.. Позовите его быстрей!

Мужчина. К сожалению, его уже нет. Я отправил его обратно.

Отец. Отправил обратно?

Мужчина. Да, планы изменились, сказал я, и отец решил остаться…

Отец. Дурак! (Неожиданно с криком набрасывается на мужчину.)

Мужчина отталкивает отца; тот шатается, задевает ногой за чемодан и падает.

Мужчина(становится на колени и заглядывает ему в лицо). Жизни его как будто ничего не угрожает… (Слуге.) Перенеси его на кресло.

Слуга пытается поднять отца, тот стонет.

Мужчина(открывает правую дверь). Вы обе не зайдете сюда?

Голос жены. Обе?

Мужчина. Да, обе.

Входит жена, за ней – девушка, переодетая Тосико.

Слуга морщится, изображая осуждение и растерянность.

Девушка. Что случилось? Ведь выход сестры позже?

Мужчина. Я решил изменить порядок.

Жена. Почему?

Мужчина. С аэродрома приезжали, но я по собственной воле решил отказаться.

Девушка(весело). И этим вызвали у него шок?

Мужчина. Он на меня набросился, и я его слегка толкнул, а он сразу свалился и не хочет подниматься.

Девушка(торжествующе). Смотри ты. А я что говорила? Мужчина. Да, все шло согласно твоей теории. (Слуге.) Ну, как он там? Ой-ой-ой, какой сердитый взгляд… Видимо, прикуп еще не прошел…

Отец. Дерьмо паршивое!

Мужчина. Прекрасное выражение!

Слуга. Это уж слишком.

Мужчина. Просто мы поменялись ролями, правда, отец?

Отец. Ты с ума сошел?

Девушка смеется.

Мужчина(тоже со смехом). Не надо смеяться… Яги, принеси магнитофон.

Слуга поспешно уходит направо.

Отец(замечает наконец женщин). Кто это там?

Мужчина(зло). Правда постепенно всплывает…

Отец. Мама и Тосико? И в каком-то странном виде…

Мужчина. Продолжай, отец, ты прекрасно усваиваешь.

Отец. Ты что, зазывалой работаешь?

Мужчина. Зазывала – это хорошо… Впрочем, ты нам еще покажешь штучки и поинтереснее.

Жена. Прекрати. Это переходит всякие границы!

Входит слуга с магнитофоном.

Мужчина. Так вот еще одна правда… Нажмем сюда, чтобы вращалась лента.

Ритмические звуки барабана. Потом шум бунта вперемежку с разрывами гранат и винтовочными выстрелами. Отец весь сжимается и зажмуривает глаза.

(Ожесточаясь все больше.) Ну как, отец? Это и есть тот самый бунт. Консервированный бунт. Его изготовление мне обошлось в двадцать тысяч иен… Шутовской бунт, не убивший и червячка.

Отец. Ты меня не обманешь!

Мужчина. Теперь следующая правда… (Отдергивает штору и указывает пальцем на освещенную улицу.) Помнишь, там было видно пламя?.. Пламя пожаров?.. Ошибаешься… Оптический обман, мираж, не более.

Отец замирает, окаменев при виде расстилающегося внизу моря неоновых огней.

Яги, включи свет.

Слуга уходит налево.

Отец(вопит). Черт возьми, это сон!

Мужчина. Сон, ты думаешь? Попробуй ущипнуть себя.

Отец с опаской задирает штанину и щиплет себя за ногу. Хмурится и недоверчиво смотрит на мужчину. Внезапно вспыхивает свет. Отец поспешно закрывает глаза.

(Идет от свечи к свече и задувает их.) Ты оказался в тяжелом положении… Если это не сон, то как же все объяснить? Будь это сон, похожий на действительность, а то ведь действительность, похожая на сон, – трудно объяснить… А тут еще рассказ о том, что с аэродрома приехали. Где тут правда, где ложь-не разобрать… Более того, может быть, и само поражение в войне только приснилось, а?..

Слуга возвращается.

Отец. Ложь… Ложь…

Жена. Зачем все это говорить больному человеку, которого собираются отправить в клинику?

Отец (открывает глава). В клинику?

Мужчина. Совершенно верно. Яги, сними парик и покажи отцу.

Жена. Прекрати! Это безобразно.

Мужчина(приказывая). Яги, сними!

Слуга. Слушаюсь…

Девушка. Я тоже сниму!

Оба снимают парики.

Слуга. Простите меня…

Отец. Я не хочу этого видеть… Ложь… Я не хочу этого видеть…

Жена. С меня довольно! (Идет налево.)

Мужчина. Нет, ты не уйдешь. Яги, верни ее!

Слуга нерешительно преграждает дорогу жене.

Жена. Отойди!

Слуга не двигается.

Так… Ладно, все равно. (Отказывается от попытки пройти.)

Мужчина. Да, здесь приказываю я.

Жена. Если тебе это приятно, пожалуйста…

Отец встает, пошатываясь, и идет к центральной двери.

Мужчина(не пуская). Не уходи!

Отец. Дай мне отдохнуть…

Мужчина(наступая на отца). Нет, я не могу позволить тебе отдыхать. Я буду бороться с тобой до тех пор, пока ты не распахнешь передо мной ворота крепости. Теперь я пойду с другой карты. У меня сейчас в пять раз больше электроплавильных печей, чем было у тебя, отец. Вместе с американской металлургической компанией мы заключили договор на строительство завода в Пакистане. Завода по производству самоходных пушек и легких танков. В их производстве, конечно, будет использоваться продукция наших заводов. Каждый раз при возникновении какого-либо конфликта количество заказов будет резко возрастать. А конфликты будут всегда. В последнее время стало очень выгодно вкладывать деньги в политику.

Отец. Прекрати. Ты хочешь свести меня с ума?!

Мужчина. Ничего подобного. Ты оказался прав. Все произошло, как ты и говорил. Кроме революции, нам действительно дали делать все, что мы хотим. Мы не хотим иной смерти, кроме как быть застреленными на войне. Мы враги всех, и когда-нибудь нас убьют, но до тех пор мы можем жиреть, как свиньи. Наконец и я понял, как прекрасна жизнь, когда все окружающие тебя-враги. Выражаю тебе, отец, свою самую горячую признательность. Теперь я могу обойтись и без отца – мне удалось стать точно таким, как ты. И как естественный вывод-необходимость в твоем существовании полностью отпала. Отпал и смысл противиться желанию жены поместить тебя в психиатрическую лечебницу.

Во время всего монолога отец без конца повторяет: «Я не слушаю, я не слушаю».

Отец(удивленно). В психиатрическую лечебницу?..

Мужчина. Итак, хочу тебе представить. Моя жена, настаивающая на том, чтобы отправить тебя в больницу. (Указывает на жену.)

Отец. Перестань! Ничего не хочу видеть… Ничего не хочу видеть!