Текст книги "Проект 'Мастодонт'"

Автор книги: Клиффорд Дональд Саймак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Саймак Клиффорд Дональд
Проект "Мастодонт"

1

– Мистер Хадсон из… гм-м… Мастодонии, – объявил начальник протокольного отдела.

Министр иностранных дел протянул руку:

– Рад познакомиться, мистер Хадсон. Как я понимаю, вы уже заходили к нам несколько раз.

– Вы правы, – ответил Хадсон. – Мне с трудом удалось убедить ваших людей в том, что я говорю с ними серьезно.

– И вы действительно говорите серьезно, мистер Хадсон?

– Поверьте, сэр, я не шучу.

– Так значит, Мастодония, – сказал министр, постукивая пальцем по лежащему на столе документу. – Прошу прощения, но я никогда не слышал о такой стране.

– Это новое государство, – объяснил Хадсон, – образованное на вполне законных основаниях. У нас есть конституция, свод законов, демократическая форма правления и должным образом избранные должностные лица. Мы свободные, миролюбивые люди, и в нашем распоряжении имеется огромное количество природных богатств, которые…

– Пожалуйста, сэр, – перебил его министр, – скажите просто, где находится ваша страна.

– В некотором смысле мы ваши ближайшие соседи.

– Ну это уж слишком! – раздраженно воскликнул начальник протокольного отдела.

– Вовсе нет, – возразил Хадсон. – Если вы уделите мне минуту вашего времени, господин министр, я приведу вам веские доказательства.

Он стряхнул со своего рукава пальцы начальника протокольного отдела и, подойдя ближе, поставил на стол портфель, который принес с собой.

– Хорошо, мистер Хадсон. Начинайте, – сказал министр. – Но я думаю, нам будет удобнее продолжать беседу, если мы устроимся в этих креслах.

– Я вижу, вы получили мои верительные грамоты. Здесь указаны наши предложе…

– Я получил документ, подписанный неким Уэсли Адамсом.

– Это наш первый президент, – пояснил Хадсон. – Наш Джордж Вашингтон, так сказать.

– Какова цель вашего визита, мистер Хадсон?

– Нам бы хотелось установить дипломатические отношения. На наш взгляд, это было бы выгодно обеим сторонам. В конце концов, у нас однотипная с вашей республика и мы имеем аналогичные вашим цели и политику. Нам бы хотелось заключить торговые соглашения, и мы были бы признательны за помощь по четвертому пункту.

Министр улыбнулся.

– Естественно. Кто бы этого не хотел?

– Мы готовы предложить кое-что взамен, – решительно заявил Хадсон. И в первую очередь мы можем предложить вам надежное убежище.

– Убежище?

– Мне кажется, в нынешних условиях межнациональных конфликтов такое предложение достойно внимания, – напомнил Хадсон.

Министр превратился в глыбу льда.

– Сожалею, но меня ждут важные дела.

Начальник протокольного отдела крепко сжал руку Хадсона.

– Вам пора уходить.

Генерал Лесли Бауэрс позвонил в государственный департамент и попросил соединить его с министром.

– Мне не хотелось тебя беспокоить, Герб, – сказал он, – но я выясняю один вопрос и надеюсь на твою помощь.

– Буду рад помочь, если это в моих силах.

– Вокруг Пентагона вертелся какой-то парень, набивался на встречу со мной и говорил всем, что я единственный, с кем он согласен иметь дело, да ты и сам знаешь, как это бывает.

– Да уж, знаю.

– Его фамилия то ли Хастон, то ли Хадсон, – во всяком случае что-то похожее.

– Он был у нас примерно час назад, – сказал министр. – Какой-то ненормальный.

– И этот человек уже ушел?

– Да. И я не думаю, что он когда-нибудь вернется.

– Он не сказал, где его можно найти?

– Нет, я не помню, чтобы он такое говорил.

– Ну, и как тебе этот парень? Я имею в виду, какое впечатление он на тебя произвел?

– Я же сказал – он чокнутый.

– Вот и мне так кажется. Он сделал одному нашему полковнику такое предложение, что я теперь себе места не нахожу. Сам понимаешь, есть дела, от которых никто не откажется, – особенно в нашем «департаменте грязных трюков». И даже если он чокнутый, в наше время лучше подстраховаться.

– Он предлагал нам убежище, – с негодованием сказал министр. – Ты можешь себе такое представить!

– Мне кажется, он обходит всех по очереди, – задумчиво произнес генерал. – Он уже был в Комиссии по атомной энергии и рассказал им байку, будто знает о местонахождении огромных запасов урановой руды. И Комиссия, как мне сказали, отправила его к вам в министерство.

– К нам такие приходят все время. Обычно мы без труда избавляемся от них. А этому Хадсону, в отличие от других, просто повезло – он добился встречи со мной.

– Он рассказал полковнику о своем плане, который бы позволил нам размещать секретные базы везде, где бы мы ни захотели – даже на территории потенциального врага. Я знаю, его слова звучат безумно…

– Забудь об этом, Лес.

– Возможно, ты и прав, – сказал генерал, – но эта идея не дает мне покоя. Ты только представь лица парней за «железным занавесом».

Бросая на всех заговорщицкие взгляды, испуганный мелкий чиновник принес портфель в ФБР.

– Я нашел его в баре. Я хожу туда много лет, – рассказал он человеку, которому поручили с ним разобраться. – Я нашел портфель в кабинке и даже видел человека, который оставил его там. Позже я пытался найти того мужчину, но мне это не удалось.

– А откуда вы знаете, что портфель принадлежит ему?

– Мне так показалось. Я зашел в кабинку сразу после его ухода. Там было довольно темно, и прошло какое-то время, прежде чем я заметил эту вещь. Понимаете, каждый день я сижу в одной и той же кабинке. Как только Джо меня видит, он приносит мой обычный заказ и…

– Итак, вы видели, что этот человек вышел из кабинки, которую держат для вас?

– Да, верно.

– Потом вы заметили портфель?

– Да, сэр.

– И вы пытались найти этого человека, поскольку решили, что портфель принадлежит ему?

– Именно так я и сделал.

– Но к тому времени, как вы начали разыскивать его, он уже исчез.

– Да, так оно и было.

– Тогда скажите, почему вы принесли портфель сюда? Почему вы не оставили его у владельца бара, чтобы тот мужчина, вернувшись, мог забрать потерянную вещь?

– Я и хотел так поступить, сэр. Но я пропустил одну рюмочку, потом вторую, и меня все время интересовало, что находится в этом портфеле. Поэтому, в конце концов, я заглянул в него и…

– И то, что вы увидели, заставило вас принести его к нам.

– Да. Я увидел…

– Не надо рассказывать мне, что вы там увидели. Назовите вашу фамилию и адрес. Я попрошу вас никому не рассказывать об этом. Вы должны понять: мы очень благодарны вам за вашу бдительность, но нам бы хотелось надеяться на ваше молчание.

– Буду нем, как рыба, – заверил его мелкий чиновник, раздуваясь от важности.

Из ФБР позвонили доктору Амброзу Эмберли – смитсоновскому эксперту по палеонтологии.

– Доктор, у нас появился материал, и нам бы хотелось, чтобы вы на него взглянули. Несколько любительских фильмов.

– С огромным удовольствием. Приеду к вам, как только освобожусь. В конце недели вас устроит?

– Это срочно, доктор. Такой чертовщины вы еще не видели – огромные лохматые слоны, тигры с клыками до самой шеи и бобр величиной с медведя.

– Какая-то фальшивка, – с отвращением произнес Эмберли. – Скорее всего хитроумная аппаратура или ракурс композиции.

– Мы сначала так и думали, но потом оказалось, что дело не в ракурсе и не в аппаратуре. Это настоящие съемки с натуры.

– Немедленно еду к вам, – сказал палеонтолог и повесил трубку.

Ехидная газетная заметка в нахальном и самодовольном разделе светской хроники начиналась с заголовка: «В Пентагоне у всех глаза навыкате. Еще одна тайна, взволновавшая военную верхушку».

2

Президент Уэсли Адамс и министр иностранных дел Джон Купер угрюмо сидели под деревом в столице Мастодонии и ждали возвращения посла по чрезвычайным поручениям.

– Я предупреждал тебя, Уэс, мы затеяли безумное дело, – сказал Купер, который под разными псевдонимами руководил министерствами торговли и финансов, а также вооруженными силами страны. – Что если Чак не вернется? Они могут бросить его за решетку, да и мало ли что может случиться с временным модулем и вертолетом. Нам надо было лететь всем вместе.

– Нет, мы должны были остаться, – ответил Адамс. – Не тебе рассказывать, что произойдет с лагерем и припасами, если нас не окажется поблизости и никто не будет их охранять.

– Пока нас беспокоит только этот старый мастодонт. Но если он объявится снова, я возьму черпак на длинной ручке и вмажу ему прямо по грудине.

– Он – не единственная проблема, – возразил президент, – и ты это знаешь. Мы не можем уйти и бросить страну, которую создали сами. Нам надо удержать наши владения. Мы водрузили здесь наш флаг и заявили свои права, но этого недостаточно. Нам придется доказывать факт наличия поселения, как того требуют старые законы о присвоении земельных участков.

– Да, без поселения нам не обойтись, – проворчал министр Купер, особенно если с временным модулем или вертолетом что-нибудь случится.

– Как ты думаешь, они сделают это, Джонни?

– Кто «они»?

– Соединенные Штаты. Ты думаешь, они признают нас?

– Если они узнают, кто мы такие, то, конечно, нет.

– Вот этого я и боюсь.

– Но Чак их уговорит. Он даже кота уговорит вылезти из шкуры.

– Иногда мне кажется, что мы действуем неверно. Я согласен, у Чака дальновидные планы, и лучшего тут не придумаешь. Но, может быть, нам лучше просто хапнуть хорошую наживку и убраться домой. Мы могли бы брать с охотничьих партий по десять тысяч за человека или заключить с кинокомпанией договор об аренде.

– Если нас признают суверенным государством, мы все это сделаем, но тогда у нас будут законные основания и полное прикрытие, – ответил Купер. – После подписания совместного договора о ненападении нас никто не посмеет обидеть, потому что мы всегда сможем пожаловаться Дядюшке Сэму.

– Все, что ты говоришь, верно, – согласился Адамс, – но возникает множество проблем. Не так просто поехать в Вашингтон и добиться признания. Они потребуют сведений и о нас самих, и о численности населения. Представь себе их реакцию, если Чак сообщит, что нас всего трое.

Купер покачал головой.

– Он так не скажет, Уэс. Он увернется от вопросов или заморочит им голову какими-нибудь дипломатическими отговорками. И потом, как мы можем быть уверены, что нас только трое? Вспомни, нам достался целый континент.

– Ты прекрасно знаешь, Джонни, что в этот период в Северной Америке людей не существовало. Любой ученый подтвердит, что первые миграции из Азии начались тридцать тысяч лет назад. Поэтому, кроме нас, здесь никого нет.

– Тогда нам надо действовать по-другому, – задумчиво произнес Купер. – Если мы впишем в декларацию весь мир, а не один континент, наша популяция будет весьма представительной.

– Это не выдержит никакой критики. Даже сейчас мы требуем большего, чем позволяют прецеденты. Прежние первопроходцы предъявляли права на водоразделы. Они находили реку и заявляли претензии на все ручьи и орошаемые земли в округе. Они не пытались присвоить себе целый континент.

– Эти парни никогда не знали размеров своих приобретений, – ответил Купер. – А мы знаем. Взгляд из будущего дает нам преимущество.

Он прислонился к дереву и залюбовался страной, которая раскинулась перед ним. Какой простор, подумал он, рассматривая холмистые кряжи, покрытые обширными лугами и небольшими рощами. Чуть ниже, на добрые десять миль тянулась долина реки, поросшая лесом. И везде, куда ни посмотри, паслись стада мастодонтов, гигантских бизонов и диких лошадей, и лишь изредка, то тут, то там, на глаза попадались представители менее статной фауны.

В четверти мили от них, у самого края рощи топтался Старина Бастер беспокойный мастодонт-одиночка, которого, видимо, изгнал из стада более молодой соперник. Его голова печально склонилась вниз, хобот бесцельно раскачивался и извивался, пока он медленно и лениво переминался на месте с ноги на ногу.

Старик совсем заскучал, сказал себе Купер. Вот почему он вертится около них, как бездомный пес. Но он слишком велик и неуклюж, чтобы быть ручным, скорее всего, не подарок.

Послеобеденное солнце приятно пригревало, и Куперу казалось, что он еще никогда не дышал таким свежим и чистым воздухом. Короче, это был чудесный край, страна золотой осени, идеальное место для воскресных пикников и автотуристов.

На флагштоке у палатки лениво развевался национальный флаг Мастодонии – зеленое поле и красный, стоящий на задних ногах мастодонт.

– Знаешь, Джонни, что меня тревожит больше всего? – спросил Адамс. Если мы будем основывать наши притязания на предшествующих примерах истории, таких ведь может и не оказаться. Прежние первопроходцы создавали колонии для своих стран и королей, но они никогда не заявляли на них личные права.

– Просто сам принцип изменился, – успокоил его Купер. – В те дни никто о себе не думал. Каждый находился под покровительством кого-нибудь еще. К тому же твоих первопроходцев финансировали и субсидировали их правительства, они действовали на основании королевских хартий и патентов. У нас же все по-другому. У нас частное предпринимательство. Ты придумал временной модуль и собрал его. Мы трое скинулись и купили вертолет. Все расходы оплачены из наших собственных карманов. Мы ни от кого не получили ни цента. Поэтому все, что мы нашли, принадлежит только нам.

– Надеюсь, что ты прав, – с сомнением произнес Адамс.

Старина Бастер осторожно двинулся в направлении лагеря. Адамс поднял винтовку, которая лежала у него на коленях.

– Подожди, – остановил его Купер. – Может быть, он просто пугает нас. Жаль, если ему потом придется ставить пластырь; он такой приятный старикан.

Но Адамс не опускал винтовку.

– Еще три шага, – заявил он, – и моему терпению придет конец.

Внезапно воздух над ними огласился ревом. Они вскочили на ноги.

– Это Чак! – закричал Купер. – Он вернулся!

Вертолет сделал разворот над лагерем и быстро опустился на землю.

Старина Бастер взревел от ужаса и вскоре превратился в маленькое пятнышко на покрытом травой склоне горы далеко внизу.

3

Чтобы отпугнуть животных, они зажгли вокруг лагеря ночные костры.

– Эта заготовка дров меня в могилу сведет, – устало произнес Адамс.

– Надо установить частокол, – сказал Купер. – Хватит валять дурака. Если однажды ночью – с кострами или без костров – сюда нагрянет стадо мастодонтов, они могут задеть вертолет, и тогда нам всем крышка. Не пройдет и пяти секунд, как мы превратимся в Робинзонов Крузо периода плейстоцена.

– Но если нашим надеждам на признание суверенитета не суждено сбыться, давайте свернем наше предприятие, и делу конец, – предложил Адамс.

– Проблема в том, что наши последние деньги ушли на цепочную пилу для заготовки дров и поездку Чака в Вашингтон, – ответил Купер. – Чтобы возвести частокол, потребуется трактор. Мы надорвемся, если будем таскать бревна вручную.

– Может быть, поймаем несколько лошадей, которые бегают вокруг?

– Ты когда-нибудь объезжал лошадь?

– Нет, чего не пробовал, того не пробовал.

– Вот и я тоже. А ты, Чак?

– Только не я, – прямолинейно ответил бывший чрезвычайный посол.

Купер присел на корточки около походного костра и покрутил вертел с тремя куропатками и полудюжиной перепелов. Огромный горшок с кофе распространял аромат, от которого трепетали ноздри. В рефлекторе подсыхало печенье.

– Мы здесь уже шесть недель, – сказал он, – а все еще живем в палатке и готовим еду на открытом огне. Не пора ли засучить рукава и что-нибудь сделать?

– Сначала нужен частокол, – сказал Адамс, – но для этого необходим трактор.

– Мы можем использовать вертолет.

– Ты даже готов рисковать? Запомни, это наш обратный билет. Если с ним что-нибудь случится…

– Ты прав, я не подумал, – согласился Купер.

– Вот бы где сейчас пригодилась помощь по четвертому пункту, вздохнул Адамс.

– Они меня вышвырнули вон, – сказал Хадсон. – Везде, куда бы я ни заходил, мне рано или поздно давали пинка. Такое впечатление, что в этом и заключается их работа.

– Да, мы сделали все, что могли, – сказал Адамс.

– А дело закончилось тем, – добавил Адамс, – что я вернулся с пустыми руками, потеряв все наши фильмы, и теперь снова придется тратить время на съемку новых лент. Хотя мне бы не хотелось подпускать к себе другого саблезубика так близко, как в прошлый раз, когда я держал кинокамеру.

– Ты мог бы и не волноваться, – возразил Адамс. – Джонни стоял прямо за тобой и целился в него из винтовки.

– Да, и чуть мне голову не отстрелил, когда зверюга бросилась на нас.

– Я же остановил ее. Скажешь, нет? – возмутился Купер.

– Остановил, когда ее башка была уже на моих коленях.

– Может быть, нам не заниматься больше съемками, – предложил Адамс.

– Нет, мы будем их продолжать, – сказал Купер. – Представь, сколько спортсменов с радостью отстегнет по десять тысяч баксов за две недели охоты в наших краях. Но перед тем как собрать денежки, мы должны показать им фильмы. И та сцена с саблезубым тигром могла бы обеспечить успех.

– Если только не отпугнет их, – проворчал Хадсон. – На последних кадрах ничего не видно, кроме его разинутой пасти. – Экс-посол Хадсон выглядел несчастным. – Не нравится мне эта затея. Как только мы привезем сюда кого-нибудь, расползутся слухи. И если кто-то проболтается, на нас устроят засаду. Всегда найдутся парни – а может быть, даже страны, которым захочется на законных основаниях или с помощью насилия заполучить секрет технологии. Вот чего я испугался больше всего, когда потерял наши фильмы. Кто-то найдет их, и люди могут задуматься, что все это значит. Я тешу себя надеждой, что фильмы посчитают подделкой и выследить нас не удастся.

– Мы можем брать с охотников клятву, чтобы они держали все в секрете, – сказал Купер.

– Но какой спортсмен удержится, чтобы не выставить напоказ голову саблезубого тигра или рекордный по величине кусок слоновой кости? И это касается каждого, к кому бы мы ни обратились. Любой университет отвалит немалые деньги, чтобы отправить сюда партию ученых. Любая кинокомпания выжмет из себя кучу наличных, чтобы отснять здесь приключенческий фильм о пещерных людях. Но если мы запретим им говорить о своих находках и показывать свои сюжеты, они пошлют нас ко всем чертям. Вот если бы мы получили признание как независимая страна, – продолжал Самсон, – мы бы могли вести дела по всем направлениям. Мы бы сами создавали законы и предписания, чтобы влиять на ход событий. Мы могли бы завести сюда поселенцев и организовать торговлю. Мы бы начали разработку природных богатств, и все было бы законно и открыто. Мы могли бы говорить о себе, о своей стране и о том, что можем предложить.

– Что толку теперь облизываться, – сказал Адамс. – Многое можно сделать и сейчас. На холмах у реки растет женьшень. Каждый из нас может накопать в день до дюжины фунтов. На одних корнях мы имели бы кучу денег.

– Корни женьшеня – это мелочь, – возразил Купер. – Нам нужны настоящие деньги.

– А если ставить капканы? – не унимался Адамс. – Тут полным-полно бобров.

– Ты хорошо рассмотрел этих бобров? Они же с размером со святого Бернарда.

– Ну так и хорошо. Подумай, сколько ты получишь с одной шкуры.

– Ни один торгаш не поверит, что это бобер. Тебя тут же начнут подозревать в мошенничестве. Есть лишь несколько стран, где разрешено ловить бобров. Чтобы поставлять шкуры – даже если тебе удастся уговорить кого-то купить их, – ты должен приобрести лицензии в каждой из этих стран.

– На том мастодонте целые горы слоновой кости, – сказал Купер. – А если мы отправимся на север, то найдем там мамонтов, у которых бивни еще больше…

– И тут же попадем в тюрьму за контрабанду слоновой кости?

Они сидели, смотрели на огонь и молчали, не зная, что сказать.

Жалобный стон гигантской кошки, вышедшей на охоту, донесся с верховьев реки.

4

Хадсон лежал в спальном мешке, рассматривая небо. Оно волновало его. Там не было знакомых созвездий, не было ни одной звезды, которую он мог бы уверенно назвать. И этот звездный хоровод, думал он, больше, чем что бы то ни было, наводил на мысль об огромной бездне лет, которая пролегла между древней страной и той землей, на которой он был – или, вернее, должен был быть – рожден.

Сто пятьдесят тысяч лет, как говорит Адамс, плюс минус десять тысяч точнее не узнаешь. Хотя это наверняка сделают позже. Изучат позиции звезд в этом времени и сравнят их с картой звездного неба двадцатого века. Но пока любые цифры оставались не более чем предположением.

Машина времени – это не та штука, калибровку и эксплуатационные качества которой можно проверить. Ее вообще нельзя никак проверить. Ему вспомнилось, что в первый раз, решив ее испытать, они даже не были уверены, что она работает. Да и как об этом скажешь наперед? Когда она начинала работать, вы тут же понимали, что она работает. Но если она была неисправна, об этом можно было узнать только после испытания.

Конечно, Адамс ни секунды не сомневался. А как же иначе – он полностью доверял тем полуматематическим, полуфилософским концепциям, которые разработал сам и которые всегда оставались непостижимой загадкой для Хадсона и Купера.

Впрочем, так было всегда, даже в детстве. Уэс придумывал затеи, а осуществлять их приходилось ему и Джонни. И еще в те дни в своих играх они путешествовали во времени. На заднем дворе Куперов они собрали свою первую машину времени, и в ход пошла невообразимая коллекция ненужного хлама деревянный ящик, пустой пятигаллонный бак из-под краски, сломанная кофеварка, связка выброшенных медных трубок, треснувшее рулевое колесо и прочая рухлядь, Он вспоминал, как они «возвращались» в страну индейцев-до-прихода-белых, путешествовали во времена мамонтов и динозавров, устраивая потрясающие битвы и «кровавую резню».

Но в реальности все оказалось по-другому, и приходилось не только палить из ружья в причудливых животных, которые встречались на пути.

Они могли бы догадаться об этом, поскольку не раз говорили на подобные темы.

Ему вспоминались их споры в университете и тот парень, который обычно помалкивал в углу, – студент юридического факультета по фамилии Притчард.

И вот как-то, промолчав большую часть времени, этот Притчард заговорил:

– Если бы вы, парни, путешествовали во времени, вам бы пришлось столкнуться с очень неприятным сюрпризом. Я не говорю о климате, топографии и фауне. Я имею в виду экономику и политику.

Они тогда посмеялись над ним, вспоминал Хадсон, и все на этом кончилось. А чуть позже разговор, как всегда, перешел на женщин.

Интересно, где теперь этот молчун? Однажды, пообещал себе Хадсон, я разыщу его и расскажу, как он был прав.

Да, мы ошиблись, думал он. Сколько путей вело к успеху, сколько дорог, но мы оказались слишком уверенными и жадными – мы жаждали триумфа и славы, вот почему теперь так нелегко успокоиться.

Поймав удачу за хвост, они могли добиться помощи в любом крупном индустриальном концерне, в любом общеобразовательном фонде и правительственном учреждении. Как первооткрыватели истории они могли получить любую поддержку и субсидии. А обретя покровительство и деньги, они бы развернулись по-настоящему. Им не пришлось бы довольствоваться своими жалкими грошами, которых только и хватило на один потрепанный вертолет и один временной модуль. У них было бы несколько машин, и, по крайней мере, одна из них стояла бы в двадцатом веке как спасительный модуль на случай чрезвычайных обстоятельств.

Но эти варианты означали сделку и, возможно, очень жестокую сделку. Пришлось бы делиться с теми, чье участие измерялось лишь вложенным капиталом. А какими деньгами оценишь двадцать лет мечты и великой идеи, преданность этой великой идее, годы работы, годы разочарований и почти фанатичное самопожертвование?

В любом случае, думал Хадсон, им удалось рассчитать почти все. Возможностей для промахов было множество, но они сделали их сравнительно мало. Все, что им недоставало, в конечном счете появилось.

Взять хотя бы вертолет. Он оказался самым удобным средством для путешествий во времени. Чтобы избежать смещений и оседания пластов, которые происходили в течение геологических периодов, вам необходимо подняться в воздух. Вертолет поднимает вас вверх, предохраняет от столкновений с различными объектами на земле и дает возможность выбрать нужное место для посадки. Путешествуя без него – даже если вам повезет с поверхностью земли, – вы можете материализоваться в сердцевине какого-нибудь огромного дерева, оказаться в болоте или гуще стада испуганных и свирепых зверей. Самолет бы тоже подошел, но, попав в этот мир, вы бы не всегда могли приземлиться – вернее, не были бы уверены, что это получится. А вертолет может опуститься почти в любом месте.

И конечно, им повезло с временем, в которое они попали, хотя никто из них точно не знал, как велика эта удача. Уэс считал, что он не всегда работал вслепую, как это могло показаться. Он настроил модуль на прыжки в пятьдесят тысяч лет. Как он тогда им честно сказал, для более точной калибровки потребовалась бы долгая и напряженная работа.

При калибровке в пятьдесят тысяч лет расчет оказался простым. Один прыжок (если настройка оказалась верной) мог бы доставить их в конец ледникового периода Висконсина, два прыжка – в его начало. Третий должен был забросить их в конец сангамонского межледникового периода, что, видимо, и произошло – плюс минус десять тысяч лет.

Они попали в удачное время с довольно стабильным климатом, когда не было ни холодно, ни жарко. Флора выглядела почти современной, и они чувствовали себя, как дома. Фауна плейстоцена и нашей эпохи частично перекрывала друг друга, но внешность животных несколько отличалась от вида их собратьев в двадцатом веке. Реки текли по знакомым руслам, холмы и утесы во многом остались теми же. В этом уголке Земли по крайней мере за сто пятьдесят тысяч лет почти ничего не изменилось.

Какими удивительными были мечты их юности, думал Хадсон. И не так часто встретишь трех парней, чьи юношеские грезы в конце концов исполнились. Но им повезло, и они оказались здесь.

У костра дежурил Джонни, следующим на очереди был Хадсон, а перед этим лучше выспаться. Он закрыл глаза, потом приоткрыл их, чтобы бросить прощальный взгляд на незнакомые звезды, и увидел серебряный свет, окрасивший восточный горизонт. Вскоре взойдет луна, и это неплохо. Всегда веселее на дежурстве, когда над головой сияет луна.

Неимоверный шум, перечеркнув безмолвие ночи, выбросил Хадсона из сна и, продирая до мозга костей, вытянул его в одну дрожащую струну. Даже воздух, казалось, оцепенел от бешеного крика. Хадсон сел, ничего не понимая, и только потом, до удивления вяло и медленно, его мозг проанализировал шум и выделил два разных слившихся звуча – ужасное рычание тигра и сводящий с ума рев мастодонта.

Луна поднялась, заливая местность призрачным светом. Он увидел Купера, который стоял за кругом ночных огней и, вскинув винтовку, всматривался в ночь.

Адамс, тихо бормоча ругательства, выползал из спального мешка. Центральный костер превратился в груду мерцающих углей, но дозорные огни ярко пылали, и вертолет внутри круга переливался отблесками пламени.

– Это Бастер! – со злостью крикнул Адамс. – Я узнал бы его рев где угодно. С тех пор как мы появились здесь, он только и делал, что визжал да разгуливал вокруг. Но ему, видно, не повезло, и он нарвался на саблезубого тигра.

Хадсон расстегнул спальный мешок, схватил винтовку и вскочил. Ни слова не говоря, он бросился за Адамсом туда, где стоял Джонни.

Купер остановил их жестом:

– Только не вспугните их. Я никогда не видел ничего подобного.

Адамс поднял винтовку.

Купер ударил ладонью по стволу.

– Ты что, сдурел?! – вскричал он. – Хочешь, чтобы они бросились на нас?

В двухстах ярдах стоял мастодонт, в его спину вцепился визжащий саблезубый тигр. Огромный слон поднялся на дыбы и с грохотом опустился, пытаясь сбросить кошку. Ее массивное тело взлетело в воздух. Слон продолжал брыкаться, но сверкающие клыки тигра вновь и вновь впивались в спину великана.

И тогда мастодонт повалился на голову, перекатился через спину и поднялся. Огромная кошка спрыгнула на землю. Они постепенно приближались к лагерю.

На какое-то время оба зверя замерли, рассматривая друг друга. Потом тигр атаковал, молнией промелькнув в лунном свете. Бастер увернулся. Кошка врезалась в могучее плечо, яростно вцепилась в него когтями и, не удержавшись, соскользнула вниз. Мастодонт бросился вперед и, полоснув противника бивнями, затопал ногами.

Кошка, получив скользящий удар одним из бивней, взвыла и, прыгнув вверх, распласталась на голове Бастера. Доведенный до бешенства болью и страхом, ослепленный старый мастодонт побежал – побежал прямо на лагерь. На бегу он обхватил кошку хоботом, оторвал от себя и, приподняв, отбросил прочь.

– Берегись! – закричал Купер и выстрелил.

На какой-то миг в глазах Хадсона застыла неподвижная картина, напоминающая кадр, вырезанный из фантастического приключенческого фильма, – разъяренный мастодонт и подброшенный в воздух тигр. Звуки слились в один ужасный гвалт надвигавшейся катастрофы.

Затем видение превратилось в неясное дрожащее пятно. Хадсон ощутил тупой удар в плечо и понял, что выстрелил, хотя звука выстрела не услышал. Над ним почти навис огромный мастодонт, сминающий все на своем пути, как мощная и безжалостная машина слепого разрушения.

Он бросился в сторону, и гигант пронесся мимо. Хадсон мельком заметил, что саблезубый тигр рухнул на землю внутри круга дозорных огней. Он снова поднял винтовку и нажал на курок, целясь в бугорок за ухом Бастера. Мастодонт пошатнулся, но удержался на ногах и продолжал свой стремительный бег. Он наступил на один из костров и помчался дальше, разбросав угли и пылающие головешки.

А тут раздался глухой удар и визгливый скрежет металла.

– О, нет! – закричал Хадсон.

Пробежав несколько метров, они остановились внутри круга огней.

Вертолет лежат на боку, накренившись под сумасшедшим углом. Одна лопасть винта была смята. Просто на вертолете, словно споткнувшись о него во время безумного бега, лежал мастодонт.

Кто-то подползал к ним, прижимаясь к земле. В свете костров мелькнула раскрытая слюнявая пасть. Животное волочило задние ноги, спина его была сломана.

Спокойно и без лишних слов Адамс всадил пулю в голову саблезубого тигра.