Текст книги "Отцы-основатели. Весь Саймак - 2.Почти как люди"

Автор книги: Клиффорд Дональд Саймак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 76 страниц) [доступный отрывок для чтения: 27 страниц]

Глава 37

Дом стоял с темными окнами, залитый лунным светом, и на его фасаде чернели тени деревьев. Виккерс замер перед калиткой, стараясь вспомнить, как здесь все выглядело тогда. Он вспоминал, как свет луны оттенял белизну колонн, придавая им призрачную красоту, какие слова они говорили друг другу…

Но все умерло и было погребено – осталась лишь горечь сознания, что он только жалкое подобие человека.

Он открыл калитку, прошел по аллее и поднялся по ступеням. Шаги его были так звонки в этой тишине лунной ночи, что, казалось, их слышит весь дом.

Он нашел кнопку звонка, нажал ее указательным пальцем и застыл в ожидании, как в прошлый раз. Но теперь он не ждал Кэтлин, которая бы распахнула дверь ему навстречу.

В холле блеснул свет, и через стекло он увидел человекоподобное создание, которое направлялось к нему. Дверь открылась, он вошел, и поблескивающий робот, неловко склонившись перед ним, произнес:

– Добрый вечер, сэр.

– Вы Айзекайя? – спросил Виккерс.

– Айзекайя, сэр, – подтвердил робот. – Вы видели меня утром.

– Я гулял, – сказал Виккерс.

– Если желаете, я покажу вам вашу комнату.

Робот повернулся и стал подниматься по винтовой лестнице. Виккерс последовал за ним.

– Превосходная ночь, сэр, – произнес робот.

– Да, чудная.

– Вы голодны, сэр?

– Нет, спасибо.

– Я могу принести вам поесть, если вы не ели, – предложил Айзекайя. – Кажется, еще осталась курица.

– Нет, – сказал Виккерс. – Спасибо.

Айзекайя открыл дверь и включил свет, затем отошел в сторону и пригласил Виккерса войти.

– Быть может, – спросил Айзекайя, – вы хотите выпить?

– Чудесная мысль, Айзекайя. Шотландского виски, если можно.

– Минуточку, сэр. Пижамы лежат в третьем ящике сверху. Может, они великоваты, но вам подойдет.

Он нашел почти новые пижамы, уродливые и слишком просторные, но это было лучше, чем ничего.

В уютной комнате стояла широкая кровать, покрытая белым стеганым покрывалом, а на окнах висели белые занавески, колыхавшиеся от ночного ветерка. Он уселся на стул в ожидании Айзекайи и впервые за много дней ощутил усталость. Сейчас он выпьет виски, заберется в постель, а утром шумно сойдет вниз и потребует объяснений.

Дверь открылась.

Но это был не Айзекайя, вошел Гортон Фландерс в малиновом халате и шлепанцах, которые хлопали при каждом его шаге. Он пересек комнату, сел на второй стул и посмотрел на Виккерса с легкой улыбкой.

Итак, вы вернулись, – начал он.

– Я вернулся, чтобы выслушать вас, – произнес Виккерс. – Можете начинать.

– Почему бы и нет, – согласился Фландерс. – Ради этого я я встал. Как только Айзекайя сообщил мне о вашем возвращении, я понял, что вы хотите поговорить со мной.

– Я не хочу говорить. Я хочу выслушать вас.

– О да, конечно. Говорить действительно должен я.

– И не о запасах знаний на иных мирах, которые вы столь красочно живописали, а о гораздо более земных делах.

– О чем, к примеру?

– К примеру, о том, что я – андроид, как и Энн Картер. О том, кто такая Кэтлин Престон. Существует ли она в действительности или только в моей памяти? Если существует на самом деле, где она сейчас? И наконец, о моей роли во всей этой истории и о ваших намерениях.

Фландерс кивнул.

– Неплохо. Вы умудрились задать именно те вопросы, ответ на которые не принесет вам удовлетворения.

– Должен вам сообщить, – сказал Виккерс, – что на той Земле на мутантов ведется охота, их убивают, магазины технических новинок разбиты и разграблены, обычные люди готовы к борьбе. Я явился сюда, считая, что я – мутант.

– Вы и являетесь мутантом, уверяю вас. Виккерс – особый тип мутанта.

– Мутант-андроид.

– Вы невозможны, – сказал Фландерс. – Отбросьте горечь…

– Да, конечно, я испытываю горечь, – перебил Виккерс. – А как же иначе? Сорок лет я считал себя человеком и вдруг узнаю, что не являюсь им.

– Глупец, – сказал Гортон Фландерс, – вы сами не знаете, что вы.

Айзекайя, постучав в дверь, вошел с подносом в руках. Он поставил на стол поднос с двумя стаканами, содовой, кубиками льда и пинтой виски.

– А теперь, – продолжил Фландерс более высоким голосом, – мы можем поговорить как разумные существа. Не знаю, чем это объяснить, но человек становится более цивилизованным, как только берет в руки стакан.

Он сунул руку в карман халата, достал пачку сигарет и предложил Виккерсу. Виккерс протянул руку за сигаретой и обратил внимание, что у него дрожат пальцы. До сих пор он не замечал, в каком напряжении находится.

Фландерс щелкнул зажигалкой и дал ему прикурить. Виккерс затянулся.

– Хорошо, – произнес он. – Сигареты кончились у меня на четвертый день.

Он курил, наслаждаясь ароматом табака и ощущая, как спадает нервное возбуждение, и смотрел на готовящего напитки Айзекайю.

– Я слышал ваш утренний разговор, – сказал Виккерс. – Айзекайя впустил меня, и я был свидетелем вашей беседы в соседней комнате.

– Знаю, – сказал Фландерс.

– Так все это было разыграно?

– Абсолютно все, – весело подтвердил Фландерс, – Каждое ранящее слово.

– Вы хотели дать мне понять, что я андроид?

– Именно так.

– И мышь вы подослали?

– Мы решили вывести вас из состояния равновесия, – сказал Фландерс. – А мышь выполняла определенную задачу.

– Она шпионила за мной?

– Еще как! Мышь оказалась превосходным шпионом.

– Меня безмерно возмутило, что вы внушили жителям Клиффвуда, будто я – виновник вашей смерти.

– Следовало вынудить вас уехать оттуда и вернуться в страну вашего детства.

– А откуда вы могли знать, что я поеду туда?

– Друг мой, вы когда-нибудь задумывались о способности предчувствия? Я не говорю о предчувствии, которое позволяет вам сделать верную ставку на бегах или угадать погоду на завтра. Нет, я говорю о предчувствии в полном смысле этого слова. Я говорю о способности интуитивно предвидеть результат воздействия ряда факторов, о способности точно знать, что произойдет, не размышляя о связи этих факторов между собой. Такая способность равнозначна чтению будущего.

– Конечно. Я не мог не задумываться над этим. Особенно в последнее время.

– И сделали выводы?

– Кое-какие. Но…

– Вы, наверно, сочли подобную способность обычным человеческим свойством, не получившим должного развития. Вы решили, что мы подозревали о его существовании, но его разящие происходит очень медленно, и оно находится в резерве, ожидая своего времени.

– Примерно так, но…

– Именно теперь оно нам понадобилось, – прервал его Фландерс. – Таков ответ на ваш вопрос. У нас было предчувствие, что вы туда направитесь.

– Вначале я подозревал Крофорда, но оказалось, что он здесь ни при чем.

Фландерс утвердительно кивнул.

– Крофорд не мог этого сделать. Он слишком нуждается в вас и потому не стал бы вас запугивать. Здесь ваше предчувствие вас подвело.

– Боюсь, что нет.

– Ваши предчувствия неэффективны, – сказал Фландерс, – потому что вы не верите в них. Вы пока остаетесь в мире логики и доверяете логическим рассуждениям, которые были характерны еще для пещерного человека: рассматривать проблему под всеми углами зрения, взвешивать все за и против, словно решается арифметическая задача. Вы не верите вашим предчувствиям, и в этом кроется ваша ошибка.

«Да, именно в этом», – подумал Виккерс. У него было предчувствие, что волчок следует запустить на террасе дома Престонов. Тогда ему не пришлось бы долгие дни идти через пустынную страну второго мира. У него было предчувствие, что он должен прислушаться к совету Крофорда не трогать вечмобиль. Тогда он избавил бы себя от многих неприятностей. Но когда У него появилось предчувствие, что он должен отыскать волчок, он тут же бросился на его поиски.

– Как много вы знаете? – спросил Фландерс.

Виккерс отрицательно покачал головой.

– Немного, – признался он, – Я знаю, что существует организация мутантов. Что она действует несколько лет и что человечество отклонилось от привычного пути, как вы говорили мне однажды вечером в Клиффвуде. Организация ушла в подполье, на эти миры, потому что ее деятельность приняла широкий размах и стала привлекать внимание. У вас есть заводы, которые производят товары, подрывающие экономику старого мира. Я видел один из них. Там трудятся роботы. Скажите, а на самом Деле только роботы?

Фландерс засмеялся:

– Конечно. Мы лишь говорим им, что нам надо.

– А потом эта история со слушанием звезд.

– Мы почерпнули у тамошних обитателей много хороших идей, – сказал Фландерс. – Но не все из нас способны слушать звезды. Только некоторые – это врожденный талант, телепатия. И как я говорил вам в тот вечер, не все можно использовать. Иногда мы имеем только отправную точку и все разрабатываем сами.

– А каковы ваши цели? Что вы намерены сделать?

– Этого я вам сказать не могу. То и дело открывается масса новых, возможностей, появляются новые направления. Мы так близки ко многим великим открытиям. К примеру, бессмертие. Один из слушающих…

– Вы имеете в виду, – перебил Виккерс, – вечную жизнь?

– Почему бы и нет?

«И в самом деле, – подумал Виккерс, – почему бы и нет? Если у вас есть вечные лезвия и вечные лампочки, почему бы и не иметь вечной жизни? Зачем останавливаться на полпути?»

– А андроиды? – спросил он. – Какова роль андроидов вроде меня? Ведь роль андроида не может быть столь ответственной?

– Для андроидов есть свое поле деятельности, – сказал Фландерс. – В частности, ваша работа – Крофорд.

– Что я должен сделать с Крофордом?

– Остановить его.

Виккерс рассмеялся.

– Я? Вы знаете, что стоит за его плечами?

– Я знаю, что стоит за вашими.

– Просветите меня.

– Предчувствие, развитое в самой высшей степени. Такой остроты предчувствия нет ни у одного человеческого существа. У вас выше всего развитое и менее всего используемое предчувствие.

– Подождите. Вы забываете, что я не человек.

– Вы были им, – сказал Фландерс. – И снова станете. Когда мы взяли вашу жизнь…

– Как взяли мою жизнь?

– Содержимое вашей жизни, – разъяснил Фландерс, – то, что называется душой: мысли, впечатления, реакции, которые присущи Джею Виккерсу, подлинному Джею Виккерсу в возрасте восемнадцати лет. Мы как бы перелили содержимое из одного сосуда в другой. Мы переместили вас из вашего тела в тело андроида, а ваше настоящее тело храним до того времени, когда вы сможете вернуться в него.

Виккерс чуть не вскочил со стула.

Фландерс успокоил его движением руки:

– Сидите. Вы спросите, зачем мы это сделали?

– А вы мне ответите, – сказал Виккерс.

– Конечно отвечу. Когда вам было восемнадцать лет, вы не подозревали о своем даре. И мы не в силах были на это повлиять. Если бы мы сказали вам об этом, это ничего бы не дало, вам следовало осознать себя самостоятельно. Мы считали, что процесс займет пятнадцать лет, он затянулся на двадцать, а вы все еще окончательно не пробудились.

– Я мог бы…

– Да, – сказал Фландерс, – вы могли бы расти в вашем собственном теле, но существовал еще один фактор – наследственная память. В ваших генах запечатлена еще одна мутация, встречающаяся столь же редко, как и телепатия. Нам хотелось, чтобы к моменту появления у Виккерса детей он полностью осознал, что собой представляет и каким даром наделен.

Виккерс вспомнил, как задумался о возможностях наследственной памяти, когда лежал на чердаке дома Эндрюса. Наследственная память, память, переходящая от отца к сыну. Теперь он понял ее механизм. Когда он стал взрослым и – он не мог подыскать более верного слова – пробудился, наступил момент узнать или вспомнить о ней.

– Итак, – сказал Виккерс, – вы хотите использовать этот мой дар против Крофорда, хотите, чтобы у меня появились дети, наделенные тем же даром?

Фландерс утвердительно кивнул:

– Думаю, мы поняли друг друга.

– Да, – согласился Виккерс. – Прежде всего я должен остановить Крофорда. Это нелегкая задача. А какова будет плата?

– Нам есть чем отплатить вам, – сказал Фландерс. – И думаю, форма оплаты заинтересует вас. Вы спрашивали о Кэтлин Престон. Вас интересовало, существовала ли она, и я могу вам ответить, что существовала. Кстати, сколько вам было лет, когда вы с ней познакомились?

– Восемнадцать.

Фландерс кивнул:

– Прекрасный возраст. – Он глянул на Виккерса. – Не так ли?

– Нам тоже так казалось.

– Вы любили ее, – сказал Фландерс.

– Да, любил.

– И она любила вас?

– Думаю, любила, – сказал Виккерс. – Я не уверен в этом сейчас. Но думаю, что любила.

– Вы можете удостовериться в этом.

– Вы хотите сказать, что она здесь?

– Нет, – ответил Фландерс, – здесь ее нет.

– Но вы…

– Когда вы выполните работу, вы сможете вернуться в свое восемнадцатилетие.

– Такова ваша плата? Значит, вернуться в свое тело и начать все сначала. Снова стать восемнадцатилетним…

– Это вас не привлекает?

– Думаю, нет, – сказал Виккерс. – Поймите, Фландерс, мечты восемнадцатилетнего юноши растаяли. Они были убиты в теле сорокалетнего андроида. Иметь физически восемнадцать лет еще не все. Грядущие годы и то, что они обещают, и мечты, и любовь идут рядом с тобой по веснам жизни.

– Восемнадцать лет… – напомнил Фландерс. – Восемнадцать лет, и надежда на бессмертие, и семнадцатилетняя Кэтлин.

– Кэтлин?

Фландерс кивнул.

– Так же, как и прежде? – усомнился Виккерс, – Но так не может быть, Фландерс. Я чувствую фальшь. Ведь что-то исчезло, улетучилось.

– Все будет точно так же, – уверенно сказал Фландерс. – Словно и не было всех этих лет.

Глава 38

Все-таки он был мутантом, только в облике андроида, и, как только ему удастся остановить Крофорда, он снова превратится в восемнадцатилетнего мутанта, влюбленного в семнадцатилетнюю мутантку, и у них будет надежда, что бессмертие станет явью при их жизни. А если так произойдет, то они с Кэтлин смогут вечно совершать прогулки по заветной долине, и у них родятся дети-мутанты, наделенные исключительным даром предвидения, и все они проживут такую жизнь, какой могли бы позавидовать все языческие боги старой Земли.

Он откинул одеяло, вылез из постели и подошел к окну. Застыв у окна, он смотрел на залитую лунным светом долину, по которой когда-то гулял, и видел пустынное место, которое навсегда останется пустынным, что бы ни произошло.

Более двадцати лет он лелеял мечту и вот, когда она почти стала явью, понял, как она потускнела с годами: невозможно вернуться в тот день 1956 года, человек не в силах вернуть ушедшее-

Нельзя стереть прожитые годы, их нельзя собрать, сложить в уголок, оставить там и уйти. Их можно упрятать в глубины памяти и забыть там, но наступит день, и воспоминания вернутся. И тогда вам станет ясно, что вы прожили не одну, а две жизни.

Это и тревожило – ведь прошлое забыть нельзя.

Скрипнула дверь, и Виккерс обернулся.

В дверях стоял Айзекайя, его металлопластиковая кожа блестела на свету, проникавшем из коридора.

– Не спится? – спросил он. – Могу вам помочь. Принесу снотворное или…

– Вы действительно можете помочь, – сказал Виккерс. – Я хочу заглянуть в дело.

– Дело, сэр?

– Да, дело. Дело моей семьи. Оно должно быть где-то здесь.

– В архиве, сэр. Я могу его принести. Подождите немного.

– А также дело Престонов, – добавил Виккерс. – Дело семьи Престонов.

– Хорошо, сэр, – сказал Айзекайя. – Подождите.

Виккерс включил свет у изголовья кровати и присел на край постели. Теперь он знал, что делать.

Заветная долина оказалась пустыней. Лунные тени на белизне колонн были мертвым воспоминанием. А аромат роз давно ушедшей ночи унесли ветры пролетевших лет.

«Энн, – сказал он сам себе, – Я веду себя по отношению к тебе как дурак».

– Как ты считаешь, Энн? – спросил он вполголоса. – Мы ругались и ссорились, и хоронили нашу любовь под этой пикировкой, и, если бы не мои мечты о долине, мечты, которые с каждым годом становились все призрачнее, хотя я не знал этого, мы бы давно поняли, как обстоят дела.

«Они забрали у нас обоих, – думал он, – врожденное право прожить нашу собственную жизнь в наших подлинных телах, Данных нам при появлении на свет. Они превратили нас в подобие мужчины и женщины, и мы шли по жизни словно тени, бегущие по стене. А теперь они хотят отнять у нас право на смерть и сознание выполненного долга. И мы должны прожить лживую жизнь – я как андроид, наделенный жизненной силой человека, который вовсе не является мной, и Энн тоже».

– Порвать с ними, – сказал он. – Порвать со всеми их двойными жизнями и состоянием искусственного существа.

Он вернется на ту Землю. Разыщет Энн Картер, скажет, что любит ее, любит не призрачной любовью при лунном свете и аромате роз, а настоящей любовью мужчины, утратившего пыл юности. Они уедут вместе и проживут свою собственную жизнь: он будет писать книги, а она – ходить на службу, и они постараются, насколько возможно, забыть, что они мутанты.

Он прислушался к шорохам дома, тихим шорохам ночного дома, которые не слышны днем, когда он наполнен человеческими голосами, и подумал, что при желании этот язык дома можно понять. Дом расскажет вам все, что вы хотите знать, – какое было выражение лица у кого-то, и как было произнесено то или иное слово, и все, что мог сделать или о чем мог думать человек, находящийся наедине с самим собой.

В деле он не найдет всего, что хотел бы узнать, там не окажется всей правды, которую он ищет, но там будут сведения о нем и о бедном фермере и его жене, которые были его отцом и матерью.

Дверь открылась, и появился Айзекайя с папкой под мышкой. Он протянул папку Виккерсу и в ожидании застыл у стены.

Дрожащими пальцами Виккерс открыл папку и на первой же странице увидел:

ВИККЕРС ДЖЕЙ, род. 5 авг. 1937 г., п. ж. 20 июня 1956 г., д. п., в., н. п., скр.

Он не улавливал смысла написанного.

– Айзекайя.

– Да, сэр.

– Что все это значит?

– О чем вы говорите, сэр?

– Вот эти обозначения, – Виккерс ткнул пальцем, – п. ж. и так далее.

Айзекайя наклонился и прочел:

– Джей Виккерс, родился 5 августа 1937 года, перемещение жизни 20 июня 1956 года, дар предвидения, ощущение времени – наследственная память, скрытая мутация. Все это означает, что вы еще не пробудились.

Виккерс глянул ниже – там были имена, вклейка о браке, в результате которого он родился.

ЧАРЛЬЗ ВИККЕРС, род. 10 янв. 1907 г., конт. 8 авг. 1928 г., в., н. п., пр. ж. 6 февр. 1961 г.

И ниже:

САРА ГРЭХЕМ, род. 16 апр. 1910 г., конт. 12 сент. 1927 г., пр., ук. об., в., н. п., пр. ж. 9 марта 1960 г.

Его родители. Он попытался расшифровать:

– Чарльз Виккерс, родился 10 января 1907 года, контужен, нет, туг что-то другое…

– Контакт установлен, сэр, – подсказал Айзекайя.

– Контакт установлен 8 августа 1928 года, пробужденный, в., эл., что это означает?

– Ощущение времени и электроника, сэр, – пояснил Айзекайя.

– Ощущение времени?

– Ощущение времени, сэр. Другие миры. Все заключено во времени, вам это известно?

– Нет, я этого не знаю, – сказал Виккерс.

– Времени не существует, – разъяснил Айзекайя. – В том смысле, как его понимают обычные люди. Нет беспрерывного потока времени, а есть отрезки времени, как бы секунды, следующие одна за другой. Хотя ни секунд, ни похожих соизмеримых отрезков времени нет.

– Знаю, – сказал Виккерс.

И он действительно знал. Он все вспомнил – объяснение этих миров, следующих друг за другом, когда каждый мир заключен в капсулу своего времени, в какой-то странный и произвольный отрезок времени, и эти отрезки времени со своими мирами тянулись в прошлое и настоящее, но как далеко тянулась их цепь, не мог ни знать, ни предполагать никто из живых существ.

Словно кто-то нажал скрытый выключатель, и вся его наследственная память оказалась в его распоряжении, ведь она всегда была в нем, а он не осознавал ее присутствия, как и не осознавал еще в полной мере своего дара предвидения.

– Времени не существует, – продолжал Айзекайя. – Во всяком случае, в понятиях обычного человека. Время состоит из отрезков, и каждый отрезок – одна из фаз столь обширного мира, что человеческая мысль пасует перед ним, отказываясь постигнуть его целиком.

Но само время? Время представало бесконечной средой, тянущейся в прошлое и будущее, хотя не было ни прошлого, ни будущего. Просто существовало бесконечное множество отрезков, протянувшихся в обе стороны, и каждый отрезок был одной из фаз Вселенной.

На исконной Земле человека кто-то задумался о путешествии во времени, о возможности вернуться во вчерашний день или уйти в завтрашний. Теперь он знал, что такое путешествие невозможно, что один и тот же момент времени заключен в своей собственной капсуле, что Земля людей двигалась в одной временной капсуле с самого рождения до самого конца и что она возникла и вернется в небытие в одном и том же отрезке времени.

Вы могли путешествовать во времени, но ни во вчера, ни в завтра. Если вы обладали неким ощущением времени, то могли перейти из одного временного отрезка в другой и тогда оказывались в другом мире, а не во вчерашнем или завтрашнем дне.

Так произошло, когда он запустил волчок, хотя волчок был ни при чем – он лишь облегчал переход.

Он продолжал чтение.

– Пр. ж. Что такое пр. ж., Айзекайя?

– Приостановленная жизнь, сэр.

– Моих отца и матери?

– Их жизнь приостановлена, сэр. До того момента, как мутанты окончательно разработают бессмертие.

– Но они умерли, Айзекайя. Их тела…

– Их тела андроидов, сэр. Мы должны соблюдать внешнюю видимость. Иначе у обычных людей возникнут подозрения.

В комнате словно взорвалась бомба, и истина явилась Виккерсу в своей неприкрытой наготе.

Приостановлена жизнь. Его мать и отец ожидали в состоянии приостановленной жизни дня, когда они обретут бессмертие.

А он, Джей Виккерс, истинный Джей Виккерс, где был он? Его жизнь не была приостановлена, потому что ее переместили из тела истинного Джея Виккерса в тело андроида, находившегося в этой комнате и державшего в своих руках андроида судьбу своих родителей.

– А Кэтлин Престон? – спросил Виккерс.

Айзекайя отрицательно качнул головой.

– Я ничего не знаю о Кэтлин Престон, – сказал он.

– Но у вас есть дело семьи Престонов? Айзекайя опять покачал головой:

– У нас нет дела Престонов. Я сверился по генеральному каталогу. О Престонах нигде не упоминается. Нет никаких Престонов.