Текст книги "Отцы-основатели. Весь Саймак - 7.Игра в цивилизацию"

Автор книги: Клиффорд Дональд Саймак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Так я размышлял, и настроение у меня было отличное. Бетси тем временем свернула с шоссе на проселок.

Но только мы остановились у моей лачуги, как позади раздался визг тормозов: я услышал, как открылась дверца чужого автомобиля и кто-то выпрыгнул на гравий.

Я попытался встать, но чуть замешкался, и этот кто-то рывком открыл дверцу, просунул руку, сгреб меня за шиворот и выволок из машины.

На неизвестном была форма государственного дорожного инспектора, второй инспектор стоял чуть подальше, а рядом с ним торчал полицейский автомобиль с красной мигалкой. Я просто диву дался, как это не заметил, что они за нами гонятся, но тут же вспомнил, что всю дорогу лежал пластом.

– Кто вел машину? – рявкнул тот фараон, что держал меня за шиворот.

Не успел я рта раскрыть, как второй фараон заглянул в Бетси и проворно отскочил шагов на десять.

– Слейд! – взвыл он,– Там внутри скунс!

– Не хочешь ли ты сказать, что скунс сидел за рулем? – осведомился Слейд.

Второй возразил:

– Скунс по крайней мере трезв.

– Оставьте-ка скунса в покое,– сказал я им.– Это мой друг. Он никому не причинил зла.

Я шарахнулся в сторону, рука Слейда выпустила мой воротник, и я метнулся к Бетси. Я ударился грудью о сиденье, вцепился в руль и попытался втиснуться внутрь.

Внезапно взревев, Бетси сама завелась, из-под ее колес вылетел гравий и пулеметной очередью ударил в полицейский автомобиль. Бетси устремилась вперед и, пробив изгородь, вырвалась на шоссе. Она со всего размаха врезалась в заросли сирени, я вывалился на ходу, а она понеслась дальше.

Я лежал, увязнув в кустах сирени, и следил, как Бетси выходит на большую дорогу. «Она старалась как могла,– утешал я сам себя,– Она пыталась выручить меня, и не ее вина, что я не усидел за рулем. А теперь ей надо сматываться. И у нее это, видно, неплохо выходит. А ревет-то как – словно внутри у нее двигатель от линкора».

Инспекторы вскочили в автомобиль и пустились в погоню, а я стал соображать, как бы выпутаться из сирени.

В конце концов я оттуда выбрался, подошел к парадному крыльцу хижины и уселся на ступеньках. Тут вспомнил про изгородь и решил, что чинить ее все равно не стоит – проще пустить на растопку.

За Бетси я не очень беспокоился. Я был уверен, что она не даст себя в обиду.

В этом-то я был прав, потому что немного погодя автоинспекторы вернулись и поставили свою машину на подъездной дорожке. Они заметили, что я сижу на ступеньках, и подошли ко мне.

– А где Бетси? – спросил я.

– Бетси? А фамилия? – ответил Слейд вопросом на вопрос.

– Бетси – это машина,– пояснил я.

Слейд выругался.

– Удрала. Идет с незажженными фарами, делает сто миль в час. Я не я, если она ни во что не врежется.

На это я только головой покачал:

– С Бетси ничего такого не случится. Она знает все дороги на пятьдесят миль в окружности.

Слейд решил, что я над ним просто насмехаюсь. Он схватил меня и, встряхнув для острастки, поднял на ноги.

– Ты за это ответишь,– Он толкнул меня к другому инспектору, а тот поймал меня на лету.– Кидай его на заднее сиденье, Эрни, и поехали.

Похоже было, что Эрни не так бесится, как Слейд. Он сказал:

– Сюда, папаша.

Втащив меня в машину, они больше не желали со мной знаться. Я ехал с Эрни на заднем сиденье, а Слейд сидел за рулем. Не проехали мы и мили, как я задремал.

Когда я проснулся, мы как раз въезжали на стоянку у полицейского управления. Я вылез из машины и хотел было пойти сам, но они подхватили меня с двух сторон и поволокли силком.

Мы вошли в помещение вроде кабинета, с письменным столом, стульями и скамьей. За столом сидел какой-то человек.

– Что там у вас? – спросил он.

– Будь я проклят, если сам знаю,– ответил Слейд, злой как черт.– Боюсь, вы нам не поверите, капитан.

Эрни подвел меня к стулу и усадил.

– Пойду принесу тебе кофе, папаша. Нам надо с тобой потолковать. Желательно, чтобы ты протрезвел.

Я подумал, что с его стороны это очень мило.

Я вволю напился кофе, в глазах прояснилось, и все кругом перестало плясать и двоиться – я имею в виду мебель. Хуже было, когда я принялся соображать. То, что прежде само собой разумелось, теперь показалось очень странным. Например, как это Бетси сама отправилась домой.

В конце концов меня подвели к столу, и капитан засыпал меня вопросами о том, кто я такой, когда родился и где проживаю, но постепенно мы подошли к тому, что было у них на уме.

Я не стал ничего скрывать. Рассказал о реактивных самолетах, о скунсах и своем разговоре с полковником. Рассказал о собаках, о ласковом скунсе и о том, как Бетси разобиделась и пошла домой самовольно.

– Скажите-ка лучше, мистер Бейлз,– спросил капитан,– вы не механик? Я знаю, вы говорили, что работаете поденно и перебиваетесь случайным заработком. Но я хочу выяснить, может, вы со своей машиной что-нибудь намудрили?

– Капитан,– ответил я честно,– да я не знаю, с какого конца берутся за гаечный ключ.

– Вы, значит, никогда не работали над своей Бетси?

– Просто ухаживал за ней на совесть.

– А кто-нибудь еще над ней работал?

– Да я бы к ней никого и на пушечный выстрел не подпустил.

– В таком случае, не можете ли вы объяснить, как это машина движется сама по себе?

– Нет, сэр. Но ведь Бетси умница.

– Вы точно помните, что не сидели за рулем?

– Конечно нет. Мне казалось нормальным, что Бетси сама везет меня домой.

Капитан в сердцах швырнул на стол карандаш:

– Сдаюсь!

Он встал из-за стола.

– Пойду сварю еще кофе,– сказал он Слейду,– Может быть, у вас лучше получится.

– Еще одно,– обратился Эрни к Слейду, когда капитан хлопнул дверью.– Этот скунс...

– При чем тут скунс?

– Скунсы не виляют хвостом,– заявил Эрни,– И не мурлыкают.

– Этот скунс проделывал и то и другое,– саркастически заметил Слейд,– Это был особенный скунс. Не скунс, а диво – хвост колечком. Кстати, скунс действительно ни при чем. Его только прокатили.

– Не найдется ли у вас рюмашечки, а? – спросил я. Мне было здорово не по себе.

– Конечно,– ответил Эрни.– Он подошел к шкафчику в углу и вынул оттуда бутылку.

Через окно я увидел, как восток начал светлеть. Скоро рассвет.

Зазвонил телефон. Слейд снял трубку.

Эрни подал мне знак, и я подошел к нему, вернее к шкафчику. Эрни вручил мне бутылку.

– Только не увлекайся, папаша,– посоветовал он.– Ты ведь не хочешь снова перебрать, правда?

Я и не увлекался. Высосал стакана полтора, и все.

Слейд заорал:

– Эй!

– Что случилось? – спросил Эрни. Он отнял у меня бутылку – не то чтобы силой, но вроде этого.

– Какой-то фермер обнаружил машину,– сказал Слейд,– Она обстреляла его собаку.

– Она... что собаку? – с запинкой переспросил Эрни.

– Так утверждает этот малый. Он выгнал коров. Было раннее утро. Он собирался на рыбалку и хотел заблаговременно сделать кое-что по хозяйству. В конце узкого тупичка, между тремя изгородями, он увидел машину и решил, что ее здесь бросили.

– А что там насчет стрельбы?

– Вот слушай. Собака подбежала к машине и облаяла ее. И вдруг из машины вырвалась большая искра. Пса сбило с ног. Он встал и давай удирать. Машина пустила вдогонку ему вторую искру. Угодила псу прямо в ногу. Этот малый говорит, что у пса вскочили волдыри.

Слейд взял курс на дверь.

– Ну, вы там, поторапливайтесь!

– Ты нам, может, понадобишься, папаша,– сказал Эрни.

Мы выбежали на улицу и прыгнули в машину.

– Где находится эта ферма? – спросил Эрни.

– Западнее воздушной базы,– ответил Слейд.

Фермер поджидал нас на лавочке у ворот скотного двора.

Когда Слейд затормозил, он вскочил на ноги.

– Машина еще там,– доложил он.– Я с нее глаз не спускаю. Оттуда никто не выходил.

– А она не может оттуда выбраться другим путем?

– Никак. Кругом леса и поля. Это тупик.

Слейд удовлетворенно хмыкнул. Он отвел полицейскую машину к началу проулка и развернул ее, надежно перегородив проезд.

– Отсюда дойдем на своих двоих,– заявил он.

– Сразу за тем вон поворотом, – показал фермер.

Мы зашли за поворот и увидели, что там стоит Бетси.

– Это моя машина,– сказал я.

– Давайте рассредоточимся,– предложил Слейд,– С нее станется и нас обстрелять.

Он расстегнул кобуру пистолета.

– Не вздумайте палить по моей машине,– предупредил я, но он и бровью не повел.

Мы все четверо рассредоточились и стали подкрадываться к Бетси. Чудно было, что мы ведем себя, будто она нам враг и надо захватить ее врасплох.

Вид у нее был такой же, как всегда,– обыкновенная развалюшка дешевой марки, но очень умная и очень преданная. И я все вспомнил: куда она только меня не возила, а ведь всегда привозила домой.

И вдруг она нас атаковала. Стояла-то она носом к тупику, и ей пришлось дать задний ход, но это не помешало ей напасть на нас.

Она слегка подпрыгнула и покатила к нам полным ходом, с каждой секундой все увеличивая скорость, и я увидел, что Слейд выхватил пистолет.

Я выскочил на середину проулка и замахал руками. Не доверял я этому Слейду. Я боялся, что если Бетси не подчинится, он изрешетит ее пулями.

А Бетси и не собиралась останавливаться. Она надвигалась на нас, и притом гораздо быстрее, чем положено такой старой колымаге.

– С дороги, кретин! – завопил Эрни.– Она тебя сшибет!

Я отскочил в сторону, но при этом не больно старался. Я подумал: «Если уж до того дошло, что Бетси хочет сшибить меня, то стоит ли тогда жить на свете?»

Я споткнулся и растянулся ничком, но, падая, заметил, что Бетси оторвалась от земли, точно собиралась через меня перепрыгнуть. И сразу смекнул, что уж мне-то ничего не угрожает – у Бетси и в мыслях не было наехать на меня.

А Бетси поплыла прямиком в небо; колеса у нее все еще крутились, будто она взбиралась задним ходом на невидимый крутой холм.

Я перевернулся на спину, сел и давай глядеть на нее, а поглядеть было на что, это уж мне поверьте. Она летела точь-в-точь как самолет. Я просто черт знает как гордился ею.

Слейд стоял разинув рот, опустив руку с пистолетом. Ему и в голову не пришло стрелять. Скорее всего, он вообще забыл, что у него есть пистолет.

Бетси взмыла над верхушками деревьев и вся засияла, засверкала под солнцем – двух недель не прошло с тех пор, как я ее драил,– и я подумал, до чего же это здорово, что она научилась летать.

Тут я увидел реактивный самолет и хотел крикнуть Бетси, чтобы побереглась, но во рту у меня пересохло, будто туда квасцов насыпали,– я онемел.

Наверное, все это длилось с секунду, но мне казалось, будто они летят уже целую вечность,– в небе повисла Бетси и повис самолет, и я знал, что катастрофы не миновать.

Потом по всему небу разлетелись куски металла, а реактивный самолет задымился и пошел на посадку влево, в сторону кукурузного поля.

Я сидел посреди дороги – руки-ноги стали прямо ватные – и глаз не сводил с кусков, которые еще недавно были моей Бетси. У меня на душе кошки скребли. Сердце кровью обливалось от такого зрелища.

Обломки машины с грохотом падали на землю, но один кусок спускался не так стремительно, как остальные. Он как бы планировал.

Я все следил за ним и недоумевал, с чего это он планирует, когда остальные куски давно упали, и вдруг заметил, что это крыло машины и что оно болтается вверх-вниз, словно тоже хочет упасть, но кто-то ему мешает.

Крыло спланировало на землю у опушки леса. Оно легко опустилось, покачалось и осело набок. А когда оно оседало, из него что-то выскочило. Это «что-то» встряхнулось и вприпрыжку умчалось в лес.

Ласковый скунс!

К этому времени все метались как угорелые. Эрни бежал к фермерскому дому – звонить на воздушную базу насчет самолета, а Слейд с фермером мчались на кукурузное поле, где самолет пропахал в кукурузе такую межу, что там прошел бы и танковый дивизион.

Я встал и подошел к тому месту, где, как я приметил, упали куски. Кое-что я нашел – фару (даже стекло на ней не разбилось), искореженное и перекрученное колесо, металлическую решетку с радиатора. Я понимал, что все это без толку. Никто уж никогда не соберет Бетси заново.

И вот стоял я с куском хромированного металла в руке и думал о том, как славно мы с Бетси, бывало, проводили время,– как она меня возила в кабачок и терпеливо дожидалась, когда мне захочется домой, и как мы уезжали на рыбалку и вдвоем съедали там походный ужин, и как осенью подавались к северу охотиться на оленей.

Пока я там стоял, с кукурузного поля вернулись Слейд и фермер, а между ними плелся летчик. У него был очумелый вид, ноги подгибались, и он просто висел на своих спутниках. Глаза у него остекленели, язык заплетался.

Дойдя до проулка, они перестали поддерживать летчика, и тот тяжело опустился наземь.

– Какого черта,– только и спросил он,– неужто стали выпускать летающие автомобили?

Никто ему не ответил. Зато Слейд накинулся на меня:

– Эй, папаша! Оставь в покое обломки! Не смей к ним прикасаться!

– У меня есть полное право к ним прикасаться,– возразил я,– Это моя машина.

– Ничего не трогай! Здесь что-то нечисто. Эта рухлядь, возможно, покажет, в чем дело, если к ней никто не сунется раньше времени.

Бросил я решетку от радиатора и вернулся в проулок.

Мы все четверо расселись рядком и стали ждать. Летчик, видимо, пришел в себя. Ему рассекло кожу над лбом, и на лице запеклась кровь, но в общем-то он был целехонек. Даже попросил сигарету, и Слейд дал ему закурить и поднес огонек.

Мы услышали, как в начале проулка Эрни задним ходом вывел полицейскую машину из тупичка. Вскорости он подошел к нам.

– Сейчас будут.

Он сел рядом с нами. О том, что произошло, мы и словом не обмолвились. По-моему, все боялись об этом говорить.

Не прошло и четверти часа, как нагрянула вся воздушная база. Сначала появилась санитарная машина; туда погрузили летчика, и она отъехала, вздымая клубы пыли.

Вслед за санитарной машиной подъехали пожарные, за ними – джип с самим полковником. За полковником потянулись другие джипы – и три-четыре грузовика, и все машины были битком набиты солдатами. Мы и глазом моргнуть не успели, как они наводнили всю округу.

Полковник сразу побагровел – видимо, расстроился. Оно и понятно. Где это видано, чтобы самолет в воздухе налетал на автомобиль?

Громко топая, полковник подошел к Слейду и наорал на него, а Слейд в ответ тоже заорал, и я удивился, с чего это они так взъелись друг на дружку, но оказалось – ничего подобного. Просто такие уж у них голоса, когда они волновались.

Кругом все бегали и суетились и тоже орали, но это продолжалось недолго. Прежде чем полковник и Слейд перестали шуметь, набежало полным-полно солдат и инициатива перешла к военно-воздушным силам.

Окончив разговор со Слейдом, полковник подошел ко мне.

– Итак, машина была ваша,– сказал он таким голосом, будто я во всем виноват.

– Да, моя, и я стребую с вас убытки по суду. Машина была первый сорт.

Полковник вперился в меня так, словно хотел убить на месте, и вдруг узнал.

– Постойте-ка,– сказал он.– Это не вы у меня на днях были?

– Точно. Я еще рассказывал вам о своих скунсах. Один из них как раз сидел сейчас в старушке Бетси.

– Валяйте дальше, приятель,– сказал полковник.– До меня что-то туго доходит. Только не травите.

– Старушка Бетси – это машина,– объяснил я,– и в ней сидел скунс. Когда в нее врезался ваш самолет, скунс приземлился на крыле от машины.

– Вы хотите сказать, что скунс... крыло... что...

– Он вроде бы спланировал,– докончил я.

– Капрал,– обратился полковник к Слейду,– что там у него на счету?

– Да только езда в пьяном виде,– ответил Слейд,– Пустяки.

– Я хотел бы взять его с собой на базу.

– Буду вам очень признателен,– неуверенным голосом ответил Слейд.

– В таком случае пошли,– сказал полковник, и я проследовал за ним к джипу.

Мы расположились на заднем сиденье, а машину вел солдат – шпарил как на пожар. Мы с полковником особенно не разговаривали. Мы только зубы стискивали и надеялись, что доберемся живыми. Так, по крайней мере, было со мной.

Там, на базе, полковник сел за свой письменный стол, знаком приказал мне занять кресло. Потом откинулся на спинку стула и давай меня изучать. Счастье, что ничего плохого я не сделал, иначе под его взглядом я бы, пожалуй, не выдержал и раскололся.

– Вы тут много чего наговорили,– начал полковник,– Устраивайтесь поудобнее и расскажите все с самого начала, не пропуская ни единой мелочи.

Я стал рассказывать все как есть и пустился во всякие подробности, чтобы втолковать ему мою точку зрения, а он ничего, не перебивал, только сидел и слушал. Ни разу еще мне не попадался такой хороший слушатель.

Когда я выложил все до конца, он нашарил на столе блокнот и карандаш.

– Давайте-ка зафиксируем основные выводы,– сказал он.– Вы утверждаете, что раньше машина никогда не совершала самовольных действий?

– Насколько я знаю, не совершала,– ответил я как на духу,– Но, конечно, она могла тренироваться в мое отсутствие.

– И никогда до сих пор не летала?

Я покачал головой.

– А когда она стала проделывать и то и другое, в ней находился ваш скунс?

– Совершенно верно.

– И вы утверждаете, что после катастрофы скунс спланировал, сидя на крыле машины?

– Крыло перевернулось, а скунс убежал в лес.

– Вам не кажется странным, что крыло планировало, тогда как остальные обломки просто грохнулись оземь?

Я согласился, что это и вправду чудно.

– Теперь о скунсе. Вы утверждаете, что он мурлыкал.

– Еще как! Любо-дорого было слушать!

– И вилял хвостом?

– Прямо как собака.

Полковник отодвинул блокнот и откинулся на спинку стула. Он сложил руки на груди, точно обнял себя за плечи.

– По личному опыту, накопленному в детстве при ловле скунсов в капканы, могу сообщить вам, что скунсы не мурлыкают и никогда не виляют хвостом.

– Я знаю, что у вас на уме,– объявил я, озлившись,– но не так уж я был пьян. Я сделал глоток-другой, чтобы скоротать время, покуда появится самолет. Но видел скунса своими глазами, знаю, что это был именно скунс, и помню, как он мурлыкал. Ласковый был, будто я ему понравился, и он...

– Ну ладно,– сказал полковник,– Ладно.

Сидели мы и смотрели друг на друга. Ни с того ни с сего он ухмыльнулся.

– А знаете,– сказал он, – я вдруг понял, что мне нужен адъютант.

– Желающих нет,– сказал я упрямо.– Вы меня на четверть мили не подтащите к реактивному самолету. Хоть вяжите по рукам и ногам.

– Вольнонаемный адъютант. Триста долларов в месяц и полное обеспечение.

– Всю жизнь мечтал толкаться среди военных.

– И выпивки сколько влезет.

– Где надо расписаться? – спросил я.

Вот так-то я и стал адъютантом полковника.

Я подумал, что у него шарики за ролики заехали, и сейчас так думаю. Для него все сложилось бы куда лучше, если бы он тогда же подал в отставку. Но он носился со своей идеей и был из числа тех азартных дураков, что играют ва-банк.

Мы с ним уживались как нельзя лучше, но временами кое в чем расходились. Началось все с дурацкого требования, чтобы я не отлучался с базы. Я устроил скандал, но полковник уперся.

– Ты выйдешь за ворота, распустишь слюни и начнешь трепаться,– твердил он,– А мне надо, чтобы ты прикусил язык и держал его за зубами. Как по-твоему, для чего я тебя взял на службу?

Жилось мне не так уж плохо. Забот и в помине не было. Просто пальцем не шевелил – никакой работы с меня никто не спрашивал. Жратва была сносная, комнату с постелью мне дали, и полковник сдержал слово насчет выпивки.

Несколько суток я полковника вовсе не видел. В один прекрасный день забежал к нему поздороваться. Только я на порог, как входит сержант с пачкой бумаг в руке. И будто сам не свой.

– Вот рапорт о том автомобиле, сэр,– доложил он.

Полковник взял бумаги и перевернул несколько листов.

– Сержант, я ничего не понимаю.

– И я тоже, сэр.

– Ну вот это, например, что? – спросил полковник и ткнул пальцем.

– Вычислительное устройство, сэр.

– В автомобилях не бывает вычислительных устройств.

– Вот именно, сэр, то же и я говорю. Но мы нашли место, где оно было укреплено на моторе.

– Укреплено? Приварено?

– Ну, не совсем приварено. Оно вроде бы стало частью мотора. Как будто бы их отлили вместе. Там не было никаких следов сварки.

– А вы уверены, что это вычислительное устройство?

– Так утверждает Коннели, сэр. Он на вычислительных машинах собаку съел. Однако таких он еще не видывал. Он говорит, что это устройство работает по совершенно иному принципу. И полагает, что он очень толковый. Принцип этот. Он говорит...

– Продолжайте! – гаркнул полковник.

– Он говорит, что по мощности это устройство в тысячу раз превосходит лучшие наши вычислительные машины. Он говорит, будто, даже не обладая буйной фантазией, можно назвать это устройство разумным.

– Что вы понимаете под словом «разумный»?

– Вот Коннели уверяет, что такая штука, возможно, умеет самостоятельно мыслить.

– О господи! – только и выговорил полковник.

Он посидел с минуту, словно о чем-то задумался. Потом перевернул страницу и ткнул в другое место.

– А это другой блок, сэр,– сказал сержант,– Чертеж блока. Что за блок – неизвестно.

– Неизвестно!

– Мы никогда ничего подобного не видели, сэр. Мы понятия не имеем, какое у него назначение. Он был связан с трансмиссией, сэр.

– А это?

– Результаты технического анализа бензина. С бензином что-то странное, сэр. Мы нашли бак, весь искореженный и на себя не похожий, но там еще оставался бензин. Он не...

– С какой стати вам вздумалось делать анализ?

– Да ведь это не бензин, сэр. Это что-то другое. Раньше был бензин, но он изменился, сэр.

– У вас все, сержант?

Сержанту, как я видел, становилось жарко.

– Нет, сэр, есть еще кое-что. В рапорте все изложено, сэр. Нам удалось найти большую часть обломков, сэр. Отсутствует лишь несколько мелких деталей. В настоящее время мы работаем над сборкой.

– Сборкой...

– Может, вернее назвать это склейкой, сэр...

– Машина не будет ходить?

– Навряд ли, сэр. Ее здорово покалечило. Но если бы ее удалось собрать целиком, это был бы лучший автомобиль в мире. Судя до спидометру, машина прошла восемьдесят тысяч миль, но состояние такое, будто она только вчера с завода. К тому же она сделана из таких сплавов, что мы просто диву даемся.

Сержант помолчал.

– Осмелюсь доложить, сэр, тут дело нечисто.

– Да, да,– сказал полковник,– Вы свободны, сержант. Еще как нечисто!

Сержант повернулся кругом.

– Минуточку,– окликнул его полковник,

– Есть, сэр.

– Мне очень жаль, сержант, но вам и всему подразделению, прикомандированному к машине, не разрешается покидать территорию базы. Я не могу допустить утечки информации. Сообщите своим людям.

– Есть, сэр,– сказал сержант и вежливо козырнул, но вид у него был такой, словно он сейчас полковнику глотку перережет.

Когда сержант вышел, полковник сказал мне:

– Эйса, если ты что-то знаешь и молчишь, а потом это выплывет наружу и я окажусь в дураках, то я сверну твою тощую шею.

– Чтоб мне провалиться,– сказал я.

Он как-то чудно на меня посмотрел.

– Тебе известно, что это за скунс?

Я покачал головой.

– Это вовсе не скунс,– сказал он,– И мы обязаны выяснить, кто же это.

– Но ведь его здесь нет. Он убежал в лес.

– Его можно поймать.

– Это мы-то вдвоем?

– Зачем вдвоем? На базе две тысячи солдат.

– Но...

– Ты думаешь, им не очень-то по вкусу ловить скунса?

– Примерно так. Может, они и пойдут в лес, но сделают все, чтобы не найти скунса, ни за что не станут ловить.

– Станут как миленькие, если пообещать вознаграждение. Пять тысяч долларов.

Я посмотрел на него так, словно он окончательно спятил.

– Поверь,– сказал полковник,– он того стоит. Всех этих денег, до последнего цента.

Я же говорю, свихнулся человек.

В облаву на скунса я не пошел. Я знал, как мало шансов найти его. К этому времени он мог выбраться за пределы штата или залезть в такую нору, где его и днем с огнем не сыщешь.

Да и ни к чему мне были пять тысяч долларов. Я получал хороший оклад и пил вволю.

На другой день я зашел к полковнику покалякать. У него был крупный разговор с военным врачом.

– Вы обязаны отменить приказ! – разорялся костоправ.

– Не могу я его отменить! – орал полковник,– Мне необходимо это животное!

– Вы когда-нибудь видели, чтобы скунсов ловили голыми руками?

– Нет, никогда.

– У меня уже одиннадцать штук,– сказал костоправ,– Больше я не потерплю.

– Капитан,– ответил полковник,– прежде чем все это кончится, у вас будет гораздо больше одиннадцати скунсов.

– Значит, вы не отмените приказ, сэр?

– Нет.

– В таком случае я сам прекращу это безобразие!

– Капитан! – свирепо произнес полковник.

– Вы невменяемы,– заявил костоправ,– Никакой военный трибунал...

– Капитан!

Но капитан ничего не ответил. Он повернулся кругом и вышел.

Полковник взглянул на меня.

– Иной раз приходится тяжко,– сказал он.

Я понял, что надо срочно найти этого скунса, иначе полковника смешают с грязью.

– А все-таки я в толк не возьму,– сказал я,– на кой черт вам сдался этот зверь. Обыкновенный скунс, разве что мурлыкать умеет.

Полковник уселся за стол и стиснул голову руками.

– О господи! – простонал он.– До чего же тупы люди!

– Это-то да,– не отставал я,– но все-таки непонятно.

– Сам посуди,– сказал полковник,– Кто-то копался в твоей машине. Ты утверждаешь, что это не твоя работа. Ты утверждаешь, что не подпустил бы к машине никого другого. Ребята, которые исследовали обломки, заявляют, что в машине есть такие премудрые устройства, до каких у нас еще никто не додумался.

– Если вы думаете, что этот скунс...

Полковник трахнул кулаком по столу.

– Да какой там скунс! Нечто похожее на скунса! Нечто смыслящее в машинах побольше твоего, моего, да и вообще больше, чем будет когда-нибудь смыслить человек!

– Но у него и рук-то нет. Как, по-вашему, мог он сотворить то, что вы думаете?

Но он не успел мне ответить.

С треском распахнулась дверь, и ввалились двое солдат из караулки. Им было не до того, чтобы приветствовать полковника по всей форме.

– Господин полковник,– сказал один из них, переводя дух,– Господин полковник, нашли. Даже не пришлось его ловить. Мы свистнули, и он пошел за нами следом.

За ними, виляя хвостом и мурлыча, вошел скунс. Он сразу подбежал ко мне и стал тереться о мои ноги. Когда я наклонился и взял его на руки, он замурлыкал так громко, что я побоялся, не взорвется ли.

– Он самый? – спросил меня полковник.

– Он и есть,– подтвердил я.

Полковник схватил телефонную трубку.

– Соедините меня с Вашингтоном! Пентагон? Мне нужен генерал Сандерс.

И махнул нам рукой:

– Вон отсюда!

– Но, господин полковник, вознаграждение.

– Получите! А теперь убирайтесь!

Вид у него был как у человека, которому только сейчас объявили, что его не расстреляют на рассвете.

Мы повернулись через правое плечо и вышли из кабинета.

У двери с винтовками в руках топтались четыре субъекта устрашающего типа, типичные техасские гангстеры.

– Ты на нас не обращай внимания, друг,– сказал мне один из них,– Мы всего-навсего твои телохранители.

Это и вправду были мои телохранители. Ни на шаг от меня не отставали – куда я, туда и они. И с нами ходил скунс. Поэтому они ко мне и прилипли. Я-то им был до лампочки. Это скунса надо было охранять.

А скунс привязался ко мне – клещами не оторвешь. Он шел за мной по пятам и шмыгал у меня между ботинками, но по большей части ему хотелось, чтобы я таскал его на руках или сажал себе на плечо. И он все время мурлыкал. То ли смекнул, что я ему настоящий друг, то ли считал меня простофилей.

Жить стало трудновато. Скунс спал вместе со мной, и в моей комнате ночевали четыре охранника. В отхожее место я шел вместе со скунсом и одним охранником, а остальные трое околачивались поблизости. Я ни на миг не оставался один. Я говорил, что это непорядочно. Я говорил, что это неконституционно. Ничего не помогало. Деться было некуда. Охранников было двенадцать штук, и работали они в три смены, по восемь часов каждая.

Несколько дней я не видел полковника и подумал, что это странно: раньше он себе места не мог найти, пока не заполучит скунса, а теперь ему до скунса и дела нет.

А я тем временем пораскинул умом насчет того, что говорил полковник о скунсе: будто это и не скунс вовсе, а существо, по виду схожее со скунсом, и будто оно знает о чем-то побольше нашего. И чем дольше я об этом думал, тем больше верил в то, что полковник, пожалуй, прав. Но все-таки казалось невероятным, чтобы какая-то безрукая тварь разбиралась в машинах, не говоря уже о том, чтобы мудрить с ними.

Тут я вспомнил, как мы с Бетси всегда понимали друг друга, и, более того, представил себе, что человек и машина сближаются настолько, что могут друг с другом беседовать, и тогда человек, даже безрукий, может помочь машине улучшиться. И хоть, когда говоришь это вслух, получается что-то вроде нелепицы, но в глубине души мне казалось, что так и должно быть, и как-то тепло становилось при мысли о том, что человек и машина могут стать закадычными друзьями.

Если на то пошло, не такая уж это нелепость.

Быть может, говорил я себе, когда я зашел в кабачок и оставил скунса в машине, то скунс оглядел ее и пожалел эту старую колымагу, как мы с вами пожалели бы бездомную кошку или больную собаку. И может быть, скунс тут же, на месте, решил починить ее как умеет; с него сталось бы и металлом разжиться где-нибудь, где не скоро хватятся, чтобы смастерить вычислитель и все эти хитроумные штучки.

Кто его знает, может, до него не доходило, хоть тресни, как это их не было в машине с самого начала. Может, он считал, что машина без этих штучек вообще не машина. А скорее всего, подумал, что Бетси неисправна.

Охранники прозвали скунса Вонючкой, и это были враки, потому что от него ничуть не пахло – редко я встречал таких спокойных и воспитанных зверей. Я сказал охранникам, что это несправедливо, но они только ржали надо мной, и вскорости об этой кличке прознала вся база, и куда бы мы ни шли, отовсюду нам кричали: «Эй, Вонючка!» Скунс, как видно, ничего не имел против, и я тоже в мыслях стал звать его Вонючкой.

Так я додумался, что Вонючка мог починить Бетси и зачем он ее чинил. Но одного я никак не уразумел – откуда он вообще взялся? Думал я, думал, но так ничего и не надумал, кроме каких-то глупостей, и даже сам решил, что это уж слишком.

Разок-другой я заходил к полковнику, но сержанты и лейтенанты гнали меня в три шеи, и мы с ним так и не повидались. Я обиделся и решил туда больше не соваться, пока он меня не позовет.

В один прекрасный день он меня позвал. Прихожу я и вижу: у него в кабинете полным-полно важных шишек. Полковник как раз переговаривался с каким-то старым, седым, свирепым старикашкой, у него были нос крючком, зубастая пасть и звезды на погонах.

– Генерал,– обратился к старикашке полковник,– разрешите представить вам ближайшего друга Вонючки.

Генерал подал мне руку. Вонючка помурлыкал ему, сидя на моем плече.

Генерал хорошенько вгляделся в Вонючку.

– Полковник,– сказал он,– от души надеюсь, что вы не заблуждаетесь. В противном случае, если когда-нибудь дойдет до огласки, военно-воздушные силы погибли. Армия и флот будут потешаться над нами еще десятки лет, да и конгресс нам никогда не простит такого розыгрыша.