Текст книги "Миры Клиффорда Саймака. Книга 4"

Автор книги: Клиффорд Дональд Саймак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

– Последняя соломинка! – объявил Оп. – Шекспира теперь не разыщешь. Так и будет бегать без остановки.

– Наверное, Дух отправился за ним, – предположил Максвелл. – Чтобы догнать его, успокоить и привести назад к нам.

– Успокоить? – переспросил Оп. – Это как же? Да если Шекспир увидит, что Дух за ним гонится, он побьет все мировые рекорды и в спринте, и в марафоне.

Глава 21

Они уныло сидели вокруг дощатого стола в хижине Опа. Сильвестр лежал на спине у очага, уютно сложив передние лапы на груди, а задние задрав кверху. На морде застыло выражение глуповатого блаженства.

Оп подтолкнул стеклянную банку к Кэрол. Она понюхала содержимое и сморщила нос.

– Пахнет керосином, – сказала она. – И вкус, насколько помню, абсолютно керосиновый.

Зажав банку в ладонях, она сделала большой глоток и протянула ее Максвеллу со словами:

– А знаете, и к керосину можно привыкнуть!

– Это хороший самогон! – обиженно сказал Оп. – Впрочем, – признал он после некоторого раздумья, – ему, пожалуй, следовало бы дать немножечко дозреть. Только он расходуется быстрее, чем я успеваю его гнать.

Максвелл угрюмо отхлебнул из банки. Едкая жидкость обожгла горло, фейерверком вспыхнула в желудке, но и это не помогло. Он остался трезвым и мрачным. Бывают моменты, подумал он, когда напиться невозможно, сколько чего ни пей. А как хорошо было бы сейчас напиться до беспамятства и не приходить в себя дня два! Может быть, когда он протрезвеет, у него будет не так скверно на душе.

– Одного не могу понять, – говорил Оп. – Почему старина Билл так перепугался своего духа? А тут сомневаться не приходится. Он прямо-таки полиловел. Но ведь до этого они с Духом так хорошо ладили. Ну, конечно, сперва он немного нервничал – но чего и ждать от человека из шестнадцатого столетия? Однако, едва мы ему все объяснили, он даже обрадовался. И воспринял Духа с гораздо большей легкостью, чем мог бы его воспринять, например, человек двадцатого столетия. Ведь в шестнадцатом веке верили в духов, и поэтому встреча с духом не могла произвести впечатления чего-то сверхъестественного. И он был совершенно спокоен, пока Дух не заявил, что он – его дух. Но уж тогда…

– Его очень заинтересовали наши взаимоотношения с маленьким народцем, – сказала Кэрол. – Он взял с нас слово, что мы его свозим в заповедник и познакомим с ними. Он всегда в них верил, как и в духов.

Максвелл приложился к банке и пододвинул ее Опу, утирая губы тыльной стороной руки.

– Одно дело чувствовать себя легко и свободно в обществе первого попавшегося духа, – сказал он, – и совсем другое – нарваться на духа, который оказывается твоим собственным. Человек внутренне не способен понять и принять свою смерть. Даже зная, что духи – это…

– Ради Бога, не начинайте сначала! – взмолилась Кэрол.

Оп ухмыльнулся.

– Ну во всяком случае он вылетел оттуда стрелой. Точно ему к хвосту привязали шутиху. Он даже щеколду не откинул, а пробил дверь насквозь.

– Я ничего не видел, – отозвался Максвелл. – У меня на физиономии лежала миска с соусом.

– Ну, радости эта заварушка никому не принесла, – философски заявил Оп, – кроме вон того саблезубого. Он сожрал целый ростбиф. С кровью, как ему нравится.

– Он никогда не теряется, – сказала Кэрол. – И из всего умеет извлечь выгоду.

Максвелл пристально посмотрел на нее.

– Я давно уже хочу спросить вас, каким образом вы-то очутились в нашей компании. Мне казалось, что после истории с колесником вы навсегда отрясли наш прах со своих ног.

– Она беспокоилась о тебе, – хихикнул Оп. – А кроме того, она любопытна, как не знаю кто.

– И еще одно, – продолжал Максвелл. – Как вообще вы оказались замешанной в это? Вспомним, с чего все началось. Вы предупредили нас про Артефакт… что его продают.

– Я вас не предупреждала! Я просто проговорилась. А потом…

– Вы нас предупредили, – категорическим тоном повторил Максвелл. – И совершенно сознательно. Что вы знаете про Артефакт? Вы должны о нем что-то знать, иначе его пропажа вас не встревожила бы.

– Что верно, то верно! – сказал Оп. – Ну-ка, сестренка, выкладывайте все начистоту.

– Два нахальных грубияна…

– Не надо превращать это в комедию, – попросил Максвелл. – Ведь речь идет о важном деле.

– Ну хорошо. Как я вам говорила, я случайно услышала о том, что его собираются продать. И меня это встревожило. И очень не понравилось. То есть с точки зрения закона в этой продаже нет ничего такого. Насколько мне известно, Артефакт принадлежит Институту времени и может быть продан по усмотрению его администрации. Но мне казалось, что Артефакт нельзя продавать даже за миллиарды. Потому что я действительно о нем кое-что знаю – чего не знает никто другой и о чем я боялась кому-нибудь сказать. А когда я заговорила с нашими сотрудниками о всем значении Артефакта, то увидела, что это их совершенно не трогает. И вот, когда позавчера вечером я поняла, как вы им интересуетесь…

– Вы подумали, что мы сможем помочь.

– Я не знаю, что я подумала. Но Оп и вы были первыми, кого Артефакт заинтересовал. Однако я не могла говорить с вами откровенно. Взять и просто сказать. Во-первых, мне вообще не полагалось этого знать, а во-вторых, лояльность по отношению к институту требовала, чтобы я молчала. И я совсем запуталась.

– Вы работали с Артефактом? И в результате…

– Нет, – сказала Кэрол. – Я с ним не работала. Но как-то раз я остановилась посмотреть на него… Ну, как любой турист. Потому что я проходила через внутренний дворик, а Артефакт интересный и таинственный предмет. И тут я увидела… или мне показалось… Я не знаю. У меня нет полной уверенности. Но тогда я не усомнилась. Я была абсолютно уверена, что видела то, чего никто прежде не замечал… Или, быть может, кто-то и заметил, но…

Кэрол умолкла и посмотрела сначала на Максвелла, потом на Опа, однако оба молчали, ожидая, что она скажет дальше.

– Но я не уверена, – сказала она. – Теперь я не уверена. Возможно, мне показалось.

– Говорите, – сказал Оп. – Расскажите все, как было.

Кэрол кивнула.

– Это длилось одно мгновение. И сразу исчезло, но тогда я не сомневалась, что действительно видела его. Был ясный солнечный день, и на Артефакт падал солнечный луч. Вероятно, никому прежде не случалось видеть Артефакт в тот момент, когда солнечный луч падал на него именно под таким углом. Не знаю. Разгадка, возможно, кроется именно в этом. Но как бы то ни было, у меня создалось впечатление, что я вижу что-то внутри Артефакта. А точнее сказать – не внутри. Казалось, что Артефакт был чем-то, что сложили и спрессовали в брусок, но заметить это удалось только при определенном освещении. Я как будто различила глаз… и в тот момент я почувствовала, что он живой и смотрит на меня, и…

– Но как же так! – воскликнул Оп. – Артефакт похож на камень. На слиток металла.

– Странный металл! – возразил Максвелл. – Металл, который ничто не берет, который…

– Но не забывайте, что мне могло просто почудиться, – напомнила Кэрол.

– Правды мы уже никогда не узнаем, – сказал Максвелл. – Колесник завтра утром заберет Артефакт…

– И купит за него хрустальную планету, – докончил Оп. – По-моему, мы зря сидим здесь сложа руки. Эх, если бы мы не упустили Шекспира…

– Ничего хорошего из этого не вышло бы! – отрезал Максвелл. – И вообще, похищение Шекспира…

– Мы его не похищали! – оскорбился Оп. – Он пошел с нами по доброй воле. Можно даже сказать, с радостью. Он только и думал, как бы избавиться от сопровождающего, которого к нему приставили временщики. И вообще инициатором был он. А мы только немножко поспособствовали.

– Хорошенько стукнув сопровождающего по голове?

– Да никогда в жизни! Все было чинно и благородно. Мы просто отвлекли его внимание с помощью небольшого дивертисмента, так сказать.

– Ну ладно, – перебил Максвелл. – В любом случае план был дурацкий. Тут речь идет о слишком больших деньгах. Вы могли бы похитить хоть дюжину Шекспиров, но Харлоу все равно продал бы Артефакт.

– Неужели мы ничего не можем сделать? – вздохнула Кэрол. – Например, стащить Арнольда с постели…

– Арнольд мог бы спасти Артефакт, только возместив Харлоу сумму, которую он получил от колесника. Вы способны представить себе это?

– Нет, не способны, – отозвался Оп и, взяв банку, опрокинул остатки ее содержимого в рот. Потом он направился к своему тайнику, вытащил очередную полную банку, с трудом отвинтил крышку и протянул Кэрол. – Устроимся же поудобнее и налижемся как следует. Завтра утром явятся репортеры, и мне нужно набраться сил, чтобы повышвыривать их отсюда.

– Погоди! – остановил его Максвелл. – У меня наклевывается идея.

Кэрол и Оп в молчании ждали, чтобы идея проклюнулась.

– Аппарат-переводчик! – воскликнул Максвелл. – Тот, с помощью которого я читал на хрустальной планете металлические листы. Я нашел его у себя в чемодане.

– Ну и что? – спросил Оп.

– Что если Артефакт просто содержит какие-то записи?

– Но Кэрол говорит…

– Я знаю, что говорит Кэрол! Но она же не уверена. Ей только кажется, что она видела смотрящий на нее глаз. А это маловероятно.

– Правильно, – сказала Кэрол. – Ручаться я не могу. А в словах Пита есть своя логика. Если он прав, эти записи должны быть очень важными и подробными. Может быть, они дают ключ к целому миру неведомых прежде знаний. Вдруг хрустальная планета оставила Артефакт на Земле, рассчитывая, что никто не станет искать его здесь! Что-то вроде тайного архива!

– Пусть даже так, – перебил Оп. – Но что это дает нам? Музей заперт, и Харлоу не станет открывать его для нас.

– Это я могу устроить! – заявила Кэрол. – Я позвоню сторожу и скажу, что мне необходимо поработать там. Или что мне надо забрать оттуда материал. У меня есть разрешение работать в музее в любое время.

– И вылетите с работы, – заметил Оп. Кэрол пожала плечами.

– Найду что-нибудь другое. Зато если нам удастся…

– Но какой смысл? – спросил Максвелл. – Один шанс на миллион. Или даже меньше. По правде говоря, мне очень хотелось бы проверить, но…

– А если окажется, что это и в самом деле что-то очень важное? – сказала Кэрол. – Тогда мы могли бы пойти к Шарпу, объяснить ему и, возможно…

– Не думаю, – ответил Максвелл. – Вряд ли нам удастся обнаружить что-то настолько важное, чтобы Харлоу вернул деньги.

– Ну во всяком случае не будем терять зря время на обсуждения и предложения, – объявил Оп. – Надо действовать!

Максвелл посмотрел на Кэрол.

– По-моему, он прав, Пит, – сказала она. – По-моему, рискнуть стоит.

Оп взял со стола банку с самогоном и тщательно завинтил крышку.

Глава 22

Их окружало прошлое – в витринах, в шкафах, на подставках, утраченное, забытое, безвестное прошлое, отнятое у времени полевыми экспедициями, которые обследовали скрытые уголки истории человечества. Творения художников и искусных ремесленников, какие никому и не снились, пока люди не вернулись в прошлое и не обнаружили их там: новенькие гончарные изделия, прежде доходившие из глубины веков только в черепках, флаконы из древнего Египта, полные притираний и душистых мазей, совсем еще свежих, доисторические железные орудия, выхваченные чуть ли не прямо из кузнечного горна, свитки из Александрийской библиотеки, которые должны были сгореть, но не сгорели, потому что были посланы люди спасти их за мгновение до того, как их поглотило бы пламя пожара, уничтожившего библиотеку, прославленные ткани Элама, секрет которых был утрачен в незапамятные времена, – все это и неисчислимое множество других экспонатов, бесценная сокровищница предметов (многие из которых сами по себе были бесценными сокровищами), добытых из недр времени.

Какой же это «Музей времени»? – подумал Максвелл. Нет, это скорее «Музей безвременья», место, где сходились все эпохи, где исчезали все хронологические различия, где постепенно собирались все мечты человечества, претворенные в явь, – и при этом совершенно новые, сверкающие, созданные только накануне. Тут не приходилось по древним разрозненным обломкам угадывать гипотетическое целое, тут можно было брать в руки и применять орудия, инструменты и приспособления, которые человек создавал и использовал на всем протяжении своего развития.

Стоя возле пьедестала с Артефактом, Максвелл прислушивался к замирающим шагам сторожа, отправившегося в очередной обход здания. Кэрол удалось-таки провести их в музей, хотя вначале он опасался, что ее план неосуществим. Она позвонила сторожу и сказала, что ей и двум ее сотрудникам необходимо взглянуть на Артефакт в последний раз перед тем, как его увезут, и сторож встретил их у маленькой калитки, вделанной в величественные массивные двери, которые широко распахивались в часы, когда музей бывал открыт для посетителей.

– Только вы недолго, – ворчливо предупредил сторож. – Не знаю, может, вас и вообще пускать не стоило.

Но Кэрол заверила его, что все будет в порядке – он может ни о чем не беспокоиться, и сторож удалился, шаркая подметками и что-то бормоча себе под нос.

Над черным брусом Артефакта горели яркие лампы.

Максвелл нырнул под бархатный канат, отгораживавший пьедестал, вскарабкался к самому Артефакту и скорчился рядом с ним, нащупывая в кармане аппарат-переводчик.

Дурацкая догадка, сказал он себе. Да и никакая это не догадка, а просто нелепая идея, порожденная отчаянием. Он только зря потратит время и поставит себя в глупое положение. Ну, а если это маловероятное предположение даже в какой-то мере и подтвердится, все равно изменить он уже ничего не сможет. Завтра колесник заберет Артефакт и вступит во владение библиотекой хрустальной планеты, а человечество навсегда лишится доступа к знаниям, тщательно и трудолюбиво копившимся пятьдесят миллиардов лет в двух вселенных, – к знаниям, которые должны были бы принадлежать Объединенным университетам Земли и могли бы достаться им, а теперь навеки станут собственностью загадочной культуры, которая, возможно, окажется тем потенциальным галактическим врагом, которого Земля всегда опасалась встретить в космосе.

Ему не хватило времени! Еще какой-нибудь день или два – и он воспрепятствовал бы этой сделке, он нашел бы людей, которые его выслушали и приняли бы меры. Но обстоятельства все время складывались против него, а теперь уже поздно.

Максвелл надел на голову аппарат-переводчик, но очки никак не желали опускаться на место.

– Дайте я помогу, – сказала Кэрол, и он почувствовал, как ее легкие пальцы растягивают ремни, прилаживают застежки.

Покосившись вниз, он увидел Сильвестра. Тигренок сидел у самого пьедестала и скалил зубы на Опа. Перехватив взгляд Максвелла, неандерталец сказал:

– Эта тигра чует, что я ее естественный враг. В один прекрасный день она соберется с духом и прыгнет на меня.

– Не говорите глупостей! – сердито огрызнулась Кэрол. – Он же просто шаловливый котенок.

– Это как посмотреть, – отозвался Оп, Максвелл еще раз подергал очки и надвинул их на глаза. И поглядел на Артефакт.

В этом слитке черноты было что-то. Линии, очертания… непонятные формы. Артефакт перестал быть просто сгустком непроницаемой тьмы, отражающим любые попытки проникнуть в него извне, ничего не приемлющим и ничего не открывающим, словно был вещью в себе, инородным телом во Вселенной.

Максвелл завертел головой, стараясь найти наиболее удобный угол зрения, чтобы разобраться в том, что увидел. Во всяком случае это не записи… Нет, это что-то совсем другое! Он нащупал винт фокусировки и попробовал изменить настройку.

– В чем дело? – спросила Кэрол.

– Не понимаю…

В то же мгновение он понял. И увидел. В уголке бруса виднелась лапа, покрытая радужной пленкой… или кожей… или чешуей, с когтями, сверкающими, как алмазы. И эта лапа… шевелилась и дергалась, словно стараясь высвободиться и дотянуться до него.

Максвелл вздрогнул, инстинктивно отпрянул и вдруг почувствовал, что падает. Он попытался извернуться так, чтобы не удариться затылком. Его плечо задело бархатный канат, и стойки с грохотом опрокинулись на пол. Однако канат успел спружинить, и Максвелл упал на бок, чуть не сломав ключицу, но зато не ударился головой о каменный пол. Он рывком поднял очки на лоб.

Артефакт над ним стремительно изменялся. Из сгустка тьмы возникало что-то, свивалось и билось в судорожном стремлении вырваться на свободу. Что-то живое, полное буйной энергии, ослепительно прекрасное.

Изящная, вытянутая вперед голова, зубчатый гребень, сбегающий от лба по шее и спине. Могучая грудь, продолговатое туловище с полусложенными крыльями, красиво изогнутые передние лапы с алмазными когтями. Сказочное создание сверкало и переливалось всеми цветами радуги в ярком свете ламп, нацеленных на Артефакт, – вернее, на то место, где раньше был Артефакт. И каждая сияющая чешуйка была зеркальцем, отражающим пучки бронзовых, золотых, оранжевых и голубых лучей.

Дракон, подумал Максвелл. Дракон, возникший из черноты Артефакта! Дракон, наконец обретший свободу после миллионов лет заключения в сгустке мрака.

Дракон! После стольких лет поисков, размышлений, неудач он все-таки увидел живого дракона! И совсем не такого, каким он рисовался его воображению, не прозаическое создание из плоти и чешуи, но великолепнейший символ. Символ дней расцвета хрустальной планеты, а может быть, и всей той вселенной, которая канула в небытие, уступая место новой, нашей Вселенной, – древний, легендарный современник тех странных необыкновенных рас, захиревшими, жалкими потомками которых были гоблины, тролли, феи и баньши. Существо, название которого передавалось от отца к сыну тысячами и тысячами поколений, но которого до этой минуты не видел ни один человек.

Возле одной из упавших стоек замер Оп, с ужасом и удивлением глядя вверх, – его кривые ноги были полусогнуты, точно он окаменел, готовясь к прыжку, окорокообразные руки свисали по бокам, пальцы были искривлены, как когти. Сильвестр припал к полу, разинув пасть, ощерив клыки. На его ногах под густым мехом вздулись узлы мышц. Он был готов нападать и защищаться.

На плечо Максвелла легла ладонь, и он резко повернулся.

– Это дракон? – спросила Кэрол.

Ее голос был странен: точно она боялась этого слова, точно лишь с большим трудом заставила себя произнести его. Она глядела не на Максвелла, а вверх – на дракона, который, по-видимому, уже закончил свою трансформацию.

Дракон дернул длинным гибким хвостом, и Оп неуклюже припал к полу, увертываясь от удара.

Сильвестр яростно зашипел и пополз вперед.

– Сильвестр! Не смей! – крикнул Максвелл.

Оп поспешно кинулся вперед на четвереньках и ухватил Сильвестра за заднюю лапу.

– Да скажите ему что-нибудь! – потребовал Максвелл, поворачиваясь к Кэрол. – Если этот идиот сцепится с ним, произойдет черт знает что!

– Сильвестр не тронет Опа, можете не опасаться!

– Причем тут Оп? Я говорю о драконе. Если он прыгнет на дракона…

Из темноты донесся разъяренный вопль и топот бегущих ног.

– Что вы тут затеяли? – загремел сторож, выбегая на свет.

Дракон повернулся на пьедестале и соскользнул с него навстречу сторожу.

– Берегись! – рявкнул Оп, железной хваткой держа за лапу Сильвестра.

Дракон двигался осторожной, почти семенящей походкой, вопросительно наклонив голову. Он взмахнул хвостом и смел на пол полдюжины чаш и кувшинов. Раздался оглушительный грохот, блестящие черепки брызнули во все стороны.

– Эй, прекратите! – крикнул сторож и, по-видимому, только тут заметил дракона.

Он взвизгнул и кинулся наутек. Дракон неторопливо затрусил за ним, с любопытством вытягивая шею. Его продвижение по залам музея сопровождалось грохотом и звоном.

– Если мы не уберем его отсюда, – заявил Максвелл, – тут скоро не останется ни одного целого экспоната. При таких темпах ему на это потребуется не больше пятнадцати минут. Он сотрет весь музей в порошок. И ради всего святого, Оп, не выпусти Сильвестра. Нам только не хватает боя тигра с драконом!

Он поднялся с пола, снял с головы аппарат и сунул в карман.

– Можно открыть двери, – предложила Кэрол, – и выгнать его наружу. Я знаю, как отпираются большие двери.

– Оп, а ты умеешь пасти драконов? – осведомился Максвелл.

Дракон тем временем добрался до последнего зала и повернул назад.

– Оп! – попросила Кэрол. – Помогите мне. Тут нужна сила.

– А тигр как же?

– Предоставьте его мне, – распорядился Максвелл. – Может быть, он возьмет себя в руки. И вообще послушается меня.

Приближение дракона было отмечено сильным треском и грохотом. Максвелл застонал. Шарп убьет его за это. И будет прав: хоть они и друзья, но музей разгромлен, а Артефакт преобразился в буйствующее многотонное чудовище!

Максвелл осторожно направился туда, откуда донесся очередной взрыв. Сильвестр следовал за ним, припадая к полу. В темноте Максвелл с трудом различил дракона, плутающего среди стендов.

– Хороший, хороший дракошечка, умница! – сказал Максвелл. – Легче на поворотах, старина!

Это прозвучало довольно глупо и неубедительно. Но как вообще полагается разговаривать с драконами? Сильвестр испустил хриплое рычание.

– Хоть ты-то не суйся! – сердито сказал Максвелл. – И без тебя все так скверно, что дальше некуда.

А где сейчас сторож? – подумал он. Наверное, звонит в полицию, так что гроза может разразиться с минуты на минуту.

Позади раздалось поскрипывание открывающихся створок огромной двери. Хоть бы дракон подождал, когда они совсем откроются! Тогда его, возможно, удастся выгнать из музея. Да, но дальше-то что? Максвелл содрогнулся при мысли о том, что гигантское чудовище начнет резвиться на улицах городка и в академических двориках. Может быть, все-таки лучше оставить его взаперти?

Он замер в нерешительности, взвешивая минусы запертого дракона и минусы дракона на свободе. Музей и так разнесен вдребезги, а потому довершение этого разгрома, пожалуй, все-таки предпочтительнее того, что может натворить дракон в городке.

Створки продолжали поскрипывать, расходясь. Дракон, до тех пор передвигавшийся легкой рысцой, вдруг припустил галопом в их сторону.

Максвелл стремительно повернулся, вопя:

– Двери! Закройте двери! – И еле успел отскочить с пути мчавшегося дракона.

Створки остались полуоткрытыми, а Кэрол и Оп метнулись в разные стороны, при виде надвигавшегося чудовища, которому явно хотелось погулять.

По залам музея прокатился громовый рык, и Сильвестр помчался вдогонку за убегающим драконом.

Прижавшись к стене, Кэрол кричала:

– Сильвестр, прекрати! Не смей, Сильвестр! Не смей!

На бегу дракон нервно хлестал гибким хвостом. Разлетались витрины и столы, волчками крутились статуи. Дракон стремился к свободе, оставляя позади себя хаос и разрушение.

Максвелл со стоном бросился за Сильвестром и драконом, хотя сам не понимал, что он, собственно, собирается сделать. Меньше всего ему хотелось хватать дракона за хвост.

Дракон достиг дверей и прыгнул – прыгнул высоко в воздух, разворачивая крылья, которые захлопали, как паруса под ветром.

Максвелл резко остановился в дверях, чуть не потеряв равновесие. На нижней ступеньке крыльца Сильвестр, также с трудом затормозив, тянулся всем телом вверх, негодующе рыча на улетавшего дракона. Это было ошеломляющее зрелище. Лунный свет играл на поднимающихся и опускающихся крыльях, алыми, золотыми и голубыми огнями вспыхивал на тысячах полированных чешуек, и казалось, что в небе дрожит многоцветная радуга.

Из дверей выскочили Кэрол с Опом и тоже задрали головы.

– Как красиво! – сказала Кэрол.

– Да, – отозвался Максвелл.

И только тут он полностью осознал смысл случившегося: Артефакт больше не существует, и колесник лишился покупки. Но и он уже не мог предоставить хрустальной планете требуемую цену. Цепь событий, начавшаяся с дублирования его волновой схемы, когда он направлялся в систему Енотовой Шкуры, оборвалась. И, если бы не эта летящая в небе радуга, можно было бы считать, что вообще ничего не произошло.

Дракон взмывал все выше, описывая круги, и уже казался просто разноцветным пятном.

– Вот так! – уныло сказал Оп. – Что нам теперь делать?

– Это я во всем виновата, – пробормотала Кэрол.

– Виноватых тут нет, – возразил Оп. – Неумолимый ход событий – и все.

– Ну во всяком случае мы сорвали Харлоу его сделку! – Заметил Максвелл.

– Что да, то да, – сказал голос позади них. – Не будет ли кто-нибудь любезен объяснить мне, что здесь происходит?

Они обернулись.

В дверях музея стоял Харлоу Шарп. В зале теперь горели все лампы, и его фигура выделялась в светлом прямоугольнике дверей четким черным силуэтом.

– Музей разгромлен, – сказал Шарп, – Артефакт исчез, а тут я вижу вас двоих, как я мог бы предугадать заранее. Мисс Хэмптон, я удивлен. Я никак не ожидал найти вас в таком дурном обществе. Впрочем, этот ваш бешеный кот…

– Пожалуйста, не вмешивайте сюда Сильвестра! – воскликнула она. – Он тут ни при чем!

– Так как же, Пит? – спросил Шарп. Максвелл помотал головой.

– Мне трудно объяснить…

– Я так и предполагал, – сказал Шарп. – Когда ты разговаривал со мной сегодня вечером, ты уже имел в виду все это?

– Нет. Непредвиденная случайность.

– Дорогостоящая случайность! – заметил Шарп. – Может быть, тебе будет интересно узнать, что ты приостановил работу Института времени лет на сто, если не больше. Правда, если вы просто унесли Артефакт и где-то припрятали, это еще можно исправить. В таком случае даю вам, мой друг, ровно пять секунд на то, чтобы вы его мне вернули.

Максвелл судорожно глотнул.

– Я его не уносил, Харлоу. Я к нему даже не прикасался. Я сам не понимаю, что произошло. Он превратился в дракона.

– В кого? В кого?

– В дракона. Пойми же, Харлоу…

– Ага! – воскликнул Шарп. – Ты ведь всегда бредил драконами. И в систему Енотовой Шкуры отправился подыскать себе дракона. И вот теперь ты им обзавелся! Надеюсь, не завалящим каким-нибудь?

– Он очень красивый, – сказала Кэрол. – Золотой и сияющий.

– Чудесно. Нет, просто замечательно. Мы все можем разбогатеть, таская его по ярмаркам. Организуем цирк и сделаем дракона гвоздем программы. Я уже вижу анонс – большими такими буквами:

«ЕДИНСТВЕННЫЙ В МИРЕ ДРАКОН».

– Но его же здесь нет, – объяснила Кэрол. – Он взял да улетел.

– Оп! А вы почему молчите? – поинтересовался Шарп. – Что с вами приключилось? Обычно вы гораздо разговорчивее. Что произошло?

– Я глубоко огорчен, – пробормотал Оп.

Шарп отвернулся от неандертальца и посмотрел на Максвелла.

– Пит, – сказал он, – возможно, ты все-таки понимаешь, что ты натворил. Сторож позвонил мне и хотел вызвать полицию. Но я велел ему подождать, пока сам не посмотрю, что произошло. Правда, ничего подобного я все-таки не ожидал. Артефакт исчез, и, значит, я не могу вручить его покупателю и должен буду вернуть деньги – и какие деньги! – к тому же чуть ли не половина экспонатов разбита вдребезги…

– Их разбил дракон, – объяснил Максвелл. – Прежде чем мы успели его выпустить.

– Ах, так вы его выпустили? Он не сам удрал, а вы его просто выпустили!

– Но он же громил музей. Мы совсем растерялись, ну и…

– Пит, скажи мне, только честно. А был ли дракон?

– Да, был. Его заключили в Артефакт. Но, возможно, что Артефакт – это и был он. Не спрашивай меня, как это было сделано. Скорее всего, с помощью чар…

– Ах, чар!

– Но чары существуют, Харлоу. Я не знаю принципа их действия. Хотя я много лет занимался их изучением, мне так и не удалось узнать ничего конкретного.

– Мне кажется, – сказал Харлоу, – здесь кое-кого не хватает. Еще одной личности, без которой не обходится ни один такой скандал. Оп, скажите, будьте так добры, где Дух, ваш ближайший и дражайший друг?

Оп покачал головой.

– Разве за ним уследишь? Постоянно куда-нибудь исчезает.

– И это еще не все, – продолжал Шарп. – Есть еще одно обстоятельство, которое нам следует прояснить. Пропал Шекспир. Не мог ли кто-нибудь из вас пролить свет на это исчезновение?

– Он некоторое время был с нами, – сказал Оп. – Мы как раз собрались поужинать, но он вдруг перепугался и удрал. Это случилось в тот момент, когда Дух припомнил, что он – дух Шекспира. Вы же знаете, как он все эти годы мучился оттого, что не знал, чей он дух.

Медленно, постепенно Шарп опустился на верхнюю ступеньку и медленно, постепенно обвел их взглядом.

– Ничего, – сказал он, – ну ничего вы не упустили, начав губить Харлоу Шарпа. Вы прекрасно справились со своей задачей.

– Мы не собирались вас губить, – возразил Оп. – Мы питаем к вам самые добрые чувства. Но просто все пошло вкривь и вкось да так и не остановилось.

– Я имею полное право, – сказал Шарп, – подать на вас в суд для взыскания всех убытков музея. Я должен был бы потребовать судебного постановления – и, будьте спокойны, я его добился бы! – и оно обязало бы вас всех работать на Институт времени до скончания ваших дней. Но вы все трое вместе взятые не способны отработать и миллионной доли того, во что обошлись институту ваши сегодняшние развлечения. Поэтому мне нет никакого смысла обращаться в суд. Хотя, полагаю, без полиции обойтись будет нельзя. Я обязан поставить ее в известность. Так что, боюсь, вам всем придется ответить на порядочное число вопросов.

– Если бы кто-нибудь из вас только согласился меня выслушать! – возопил Максвелл. – Я мог бы все объяснить. Только этого я и добивался с момента моего возвращения на Землю – найти кого-то, кто бы меня выслушал. Я ведь пытался объяснить тебе ситуацию, когда мы говорили вечером…

– В таком случае, – заявил Шарп, – можешь начать объяснения немедленно. Признаюсь, мне будет любопытно их послушать. Пойдемте в мой служебный кабинет, где нам будет уютнее разговаривать. Это ведь близко – через дорогу. Или это вам неудобно? Возможно, вам еще осталось сделать два-три завершающих штриха, чтобы окончательно разорить Институт времени?

– Да нет, пожалуй, – сказал Оп. – Насколько могу судить, мы уже сделали все, что было в наших силах.