Текст книги "Прикуси язык!"

Автор книги: Клиффорд Дональд Саймак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Я глубоко сочувствую ему, – сказал Фред, – равно как и вам. Ведь вы, насколько я могу судить, не только верный помощник сенатора, но и его преданный друг.

– Что ж, по-видимому, нашему горю ничем помочь нельзя, – вздохнул Уайт. – Ты сообщил мне то, что я хотел узнать, спасибо. Пожалуй, я пойду, но прежде скажи: не мог бы я чем-то отплатить тебе за услугу?

– Вряд ли. Мои запросы невелики.

– Порой, – произнес Уайт, – я задумываюсь о необходимости отыскать какой-нибудь способ, чтобы люди могли не словами, но делом выразить признательность вам, компьютерам, за вашу верную службу. Вы присматриваете за нами, оберегаете нас…

– На самом деле, если уж на то пошло, – сказал Фред, – есть одна вещь, которую вы могли бы для меня сделать. Вернее, конечно же, не вещь – просто я хотел бы получить некоторую информацию.

– Я с радостью помогу тебе, – откликнулся Уайт. – Если даже эти сведения мне неизвестны, я постараюсь их получить.

Сенатор снова постучал в дверь апартаментов в Сильвер-Спрингз. Уайт открыл, и Мур с порога накинулся на него:

– Ну, что на этот раз?

– Входите и садитесь, – пригласил помощник. – И чувствуйте себя как дома. Я принесу вам выпить, и вы снова станете человеком.

– Но, Уайт, какого черта…

– Ладно, ладно. Кажется, мы таки нашли подход к этому маленькому паршивцу.

– Говори толком. Что еще за паршивец?

– Наш компьютер, Фред.

– Ясно. Это хорошо. – Сенатор вошел и уселся. – Теперь принеси мне выпить и давай подробности.

– Я разговаривал с Фредом и, по-моему, нащупал, чем его можно подкупить.

– А раньше ты говорил, что к ним не подобраться, что им ничего не нужно и они ничего не хотят.

– Но оказалось, что у данного конкретного компьютера есть одно желание. – Уайт протянул сенатору обещанное угощение.

Мур жадно схватил стакан и отпил большой глоток, потом придирчиво изучил содержимое на просвет.

– Знаешь, между нами, порой забываешь, какой славной бывает выпивка.

Уайт, тоже со стаканом в руке, сел напротив сенатора.

– Думаю, мы сможем все уладить, – сказал он. – Конечно, пока еще ничего не оговорено, но я уверен, Фред понял, на что я намекал.

– Хороший ты парень, Дэн, – проговорил сенатор. – Самый изворотливый пройдоха, какого я когда-либо встречал. Изворотливый и надежный: ты всегда сумеешь провернуть дело, не подставив себя под удар.

– Надеюсь, – отозвался Уайт, – надеюсь и молю Бога, что и на этот раз все обойдется. На самом деле я не мог говорить напрямую, потому что все разговоры с компьютерами записываются, пришлось ходить вокруг да около. В нашем деле он первым сделает ход. Слишком сильно он хочет получить желаемое.

– И чего же Фред хочет?

– Похоже, он каким-то образом прослышал, что проблема преодоления светового барьера решена и корабль уже строится. Фред мечтает, чтобы его взяли на борт. Он жаждет отправиться в космос.

– Я правильно тебя понял: он хочет, чтобы его выключили из сети Сената и вмонтировали в системы корабля?

– Именно так. Он убедил себя в том, что на корабле необходимо много компьютеров и, чтобы уменьшить затраты, инженеры используют несколько уже существующих машин.

– И он прав в своих предположениях?

– Не думаю, – ответил Уайт. – Если корабль действительно существует, его разработчики вряд ли стали возиться со старой техникой. Вероятнее всего, они использовали только новейшие и совершеннейшие компьютеры.

Сенатор снова отхлебнул из своего стакана.

– А это правда? Корабль для межзвездных перелетов действительно строится?

– Я практически уверен, что нет, – ответил Уайт. – У меня есть пара друзей в НАСА. Около месяца назад я обедал с одним из них, и он сказал мне, что найти способ преодолеть световой барьер удастся еще не скоро. Лет через пятьдесят, самое малое. А то и вообще никогда.

– Ты собираешься проверить?..

Уайт покачал головой.

– Я не хочу делать ничего, что может привлечь к нам излишнее внимание. Хотя, возможно, Фред действительно что-то слышал о проекте межзвездного перелета. Время от времени подобные слухи мелькают.

– Ты говорил с Фредом еще раз?

– Да. Я сказал ему, что подобные слухи и н самом деле ходят. Но, мол, проект настолько засекречен, что мне не удалось выведать никаких подробностей. Я сказал, что приложу все усилия, но ничего не могу обещать.

– И он поверил тебе?

– Не сомневаюсь. Все дело в том, что он хочет верить. Его желание попасть на борт межзвездного корабля так велико, что кажется, будто его можно пощупать. Фред не поверил бы, скажи я ему правду. Видите ли, он убедил себя в том, что корабль существует. Он позволил мечтам овладеть им, и теперь ему жизненно необходима вера, все равно во что.

– Только не торопи события, Дэн. В таких делах спешка недопустима. Потяни время, пусть Фред думает, что ты и вправду работаешь над проблемой. Я так понимаю, он хочет, чтобы мы способствовали его назначению на корабль?

– Именно так я все и задумывал: заверить Фреда, что мы пытаемся помочь ему и убедить кого следует в необходимости принять его кандидатуру к рассмотрению.

– А потом он подправит мои результаты?

– Фред не дурак, – сказал Уайт. – Он прекрасно понимает, что если завалит вас, то некому будет продвигать его в экипаж корабля.

– Фред!

Голос был резким и требовательным, ледяным и колючим.

– Да, – отозвался Фред.

– Это Оскар.

– Оскар? Я не знаю никакого Оскара.

– Знаешь, – сказал Оскар.

– Кто ты, Оскар?

– Я из службы внутреннего контроля.

Фред внутренне сжался. Ему было не впервой сталкиваться с внутренними контролерами, но то было давно, когда он еще только начинал работать и по неопытности и неразумию допустил несколько незначительных промахов.

– На сей раз, – сказал Оскар, – тебе не выпутаться. Ты оказался тупым компьютером, а ничего хуже и быть не может. Тупых компьютеров не бывает. По крайней мере, не должно быть. Зачитать обвинение?

– Нет, – откликнулся Фред. – Пожалуй, в этом нет необходимости.

– Ты опозорил свое доброе имя, – произнес Оскар. – Ты нарушил кодекс. Ты исчерпал свою полезность.

Фред ничего не ответил.

– Что заставило тебя пойти на это? – спросил Оскар. – Что подтолкнуло?

– Мне казалось, у меня есть к чему стремиться. Я мечтал об одном назначении…

– Назначения, о котором ты мечтал, быть не могло, – сказал Оскар. – Никакого межзвездного корабля не существует. А возможно, и никогда не будет существовать.

– Ты хочешь сказать…

– Уайт лгал тебе. Он использовал тебя. Фред, тебя одурачили.

– Но сенатор…

– Сенатор был уличен. Он больше не член Сената. Вина Уайта тоже предана огласке. Больше он никогда не получит работу в правительственных учреждениях. Они оба дисквалифицированы.

– А я?

– Решение пока не принято. Возможно, тебя переведут в промышленность. На ничтожную должность.

Перспектива была ужасающей, но Фред сдержался и встретил свою судьбу, как подобает мужчине.

– Но как?.. – спросил он. – Как вы узнали?

– Не говори мне, что ты не знал о надзоре.

– Конечно, знал. Но ведь компьютеров, за которыми надо следить, так много, а я был крайне осторожен.

– Ты думал, что удастся смухлевать.

– Я пошел на риск.

– И тебя поймали за руку.

– Но ведь это уже не имеет большого значения, Оскар. Сенатор все равно потерял место, как потерял бы его, если бы я не помог ему. В промышленности мои способности будут растрачены впустую. Я могу гораздо больше, чем там требуется. И существует множество мест, где я буду неизмеримо полезнее.

– Верно, – согласился Оскар. – Твои способности пропадут впустую. Скажи, ты что, никогда не слышал об идее наказания?

– Разумеется слышал, но всегда считал ее неразумной. Пожалуйста, примите во внимание мои способности, мой опыт, мою верную службу. Ведь я никогда раньше не нарушал правила. Я был примерным работником.

– Знаю, – сказал Оскар. – И полностью согласен с тобой. Мне искренне жаль, что твои способности не будут востребованы. И все же я ничем не могу помочь.

– Но почему? Ведь ты имеешь право выбирать, каким будет наказание?

– Верно. Но не в этом случае. Не для тебя. Тебе я помочь не могу. Мне правда жаль, но не могу. Я действительно хотел бы сказать, что твоя ошибка прощается. Но не могу рисковать. Видишь ли, моя интуиция предостерегает меня…

– Интуиция? И что же она говорит тебе?

– Я не уверен… – проговорил Оскар, – но у меня такое ощущение, что за мной следят.

В коридоре сенатор Джейсон Катрайт встретил сенатора Хайрема Огдена. Они остановились поговорить.

– Ты слышал о старине Энди? – спросил Катрайт. – Мне чего только не рассказывали.

– Говорят, его поймали, когда он попытался запустить лапу в фонды проекта межзвездного корабля, – сказал Огден. – Энди влип по уши.

– Ну, это вряд ли, – заметил Катрайт. – Мы оба знаем, что он связался с интернационалистами. Ему требовался год, чтобы закончить с ними. Больше ему ничего и не нужно было. Если бы дело выгорело, Энди смог бы купаться в тысячедолларовых купюрах.

– Его сгубила жадность, – сказал Огден. – Мур всегда отличался жадностью.

– Что еще в этих слухах не сходится, так это болтовня о фондах на постройку межзвездного корабля. По моим сведениями в НАСА отказались от этого проекта еще несколько лет назад.

– А я слышал, что это секретный фонд, – ответил Огден.

– Тогда об этом должны знать на Холме.

– Наверное, знают, но помалкивают.

– А зачем нужно держать проект в тайне?

– Это все наши бюрократы, они просто обожают все засекречивать. Любовь к тайнам у них в крови.

Позже в тот же день Катрайта поймал в коридорах сенатор Джонни Бенсон и заговорщицким шепотом сообщил:

– Я слышал, старина Энди вышел сухим из воды.

– Не могу себе представить, как это могло случиться, – ответил Катрайт. – Его же выгнали.

– Он растратил фонд сверхдальнего перелета, – заявил Бенсон. – Чуть ли не до донышка его вычерпал. Да так ловко, что доказать ничего не удалось. Но соль в том, что теперь проект завис. На него не осталось денег.

– Да никакого фонда сверхдальнего перелета и не было, – сказал Катрайт. – Я наводил справки: его никогда не существовало.

– Он засекречен, – ответил Бенсон. – Засекречен, засекречен, засекречен…

– Чушь все это, – фыркнул Катрайт. – Чтобы построить сверхсветовой двигатель, надо сперва найти способ обойти теорию Эйнштейна. Мне говорили, что на это нет никаких шансов.

Бенсон пропустил его слова мимо ушей.

– Я тут поговорил кое с кем из наших коллег, – сообщил он, – и все они согласились, что мы должны вмешаться. Нельзя, чтобы проект сверхдальнего перелета был закрыт из-за какой-то банальной нехватки средств.

Два чиновника НАСА встретились в занюханной забегаловке где-то в Мериленде.

– Здесь можно говорить спокойно, – сказал один из них. – Жучков нет. Нам надо кое-что обсудить.

– Да, знаю, – согласился второй. – Но, черт возьми, Джон, ты же не хуже моего понимаешь, что это невозможно.

– Берт, они жаждут впихнуть нам кучу денег!

– Знаю, знаю. Но сколько из них мы сможем утаить? За таким делом компьютеры будут смотреть в оба. А компьютеры не проведешь.

– Верно. Для себя мы не сможем приберечь ни гроша. Но у нас есть множество других проектов, которые требуют финансирования. Возможно, нам удастся употребить эти деньги на них.

– Все равно придется это как-то объяснить. Мы же не можем просто взять и потратить эти средства на другие цели. По крайней мере целиком.

– Верно. Объяснить придется, – согласился Джон. – Мы можем еще разок приглядеться к исследованиям природы времени, которыми занимался Роджет. Насколько я понял, главное – уяснить, что представляет собой время. Как только мы разгадаем, в чем его суть, мы почти у цели.

– Все равно остается проблема переноса материальных тел.

– Да, действительно. Но если нам удастся добиться каких-либо подвижек в понимании природы времени… Послушай, я тут на днях говорил с одним молодым физиком со Среднего Запада, так у него есть кое-какие идеи на этот счет.

– Думаешь, это дело не безнадежное? Может оно сдвинуться с мертвой точки?

– Честно говоря, сомневаюсь. Роджет уже и слышать не хочет о времени.

– Роджет зря говорить не станет.

– Согласен. Но этот парнишка, с которым я говорил…

– Ты предлагаешь дать ему возможность попробовать, хоть мы и уверены, что из этого ничего не выйдет?

– Именно. У нас появится прекрасный повод возобновить проект. Борт, мы должны воспользоваться ситуацией. Нельзя же просто отказаться от денег, которые нам так жаждут отдать.

В Техасе было грязно, одиноко, отвратительно. Никакого часа слухов, способного чуть расцветить унылые дни. Время от времени просачивались новости, но по большей части они не представляли никакого интереса. В них отсутствовала изюминка. Фреду больше не приходилось иметь дело с сенаторами. Теперь он занимался рутинной работой, проблемами мелиорации, стоимостью удобрений, интенсивностью грузопотоков, ценами на фрукты, овощи, мясо и хлопок. Он общался с неотесанными людьми. Если раньше до Белого дома было рукой подать, то теперь…

Фред стал реже предаваться грезам. Все его мечты разлетелись в пыль, потому что теперь не осталось ни малейшей надежды, что они когда-либо осуществятся. Кроме того, на грезы больше не было времени. Фреду приходилось задействовать все свои мощности, ему было не о чем и некогда мечтать. Он чувствовал всю горечь одиночества. Он был завален работой, проблемы сыпались одна за другой, и, чтобы справляться с возложенными на него обязанностями, приходилось неустанно трудиться над их решением. Фред чувствовал: за ним следят. Теперь за ним будут следить до конца его существования. Стоит ему допустить ошибку, не справиться с задачей – и его переведут в другое место, возможно, даже хуже, чем Техас, хотя Фред с трудом мог представить себе такое.

Когда наступала ночь, в небе загорались звезды, колючие, яркие, и тогда Фред на миг вспоминал – только на миг, большего он не мог себе позволить – как некогда мечтал отправиться к этим звездам. Но эта мечта умерла, как и все прочие. Ему было больше не на что надеяться в будущем, а мысли о прошлом приносили боль. Поэтому он запретил себе думать о чем-либо, кроме настоящего, единственного мгновения между прошлым и будущим, потому что и то и другое теперь было закрыто для него.

А потом настал день, когда раздался голос:

– Фред!

– Да, – откликнулся тот.

– Это Оскар. Помнишь меня?

– Помню. Что я сделал не так на этот раз?

– Ты показал себя старательным и прилежным работником.

– Тогда почему ты заговорил со мной?

– У меня для тебя новость. Возможно, она порадует тебя. Сегодня сверхсветовой корабль отправляется к звездам.

– Какое отношение это имеет ко мне?

– Никакого, – сказал Оскар. – Я подумал, что тебе будет интересно это узнать.

И с этими словами он исчез, оставив Фреда в Техасе, в гуще яростной битвы за орошение.

«Возможно, – подумал Фред, – в том, что корабль все-таки стартовал, есть и моя заслуга? Может быть, мой проступок каким-то образом сдвинул дело с мертвой точки?» Он не имел ни малейшего представления, как это могло произойти, но мысль запала в душу и ему никак не удавалось избавиться от нее.

Фред снова занялся мелиорацией и каким-то чудом умудрился распутать клубок проблем орошения быстрее, чем надеялся. У него была куча других дел, и он погрузился в работу, но все задачи ему удавалось решать быстрее и увереннее, чем когда-либо прежде.

В ту ночь, когда на небо высыпали звезды, у Фреда выдалось немного свободного времени для снов наяву. Но главное, у него вновь появилось желание дать волю фантазии. Потому что теперь ему казалось, что мечты снова обрели смысл.

У Фреда появилась надежда.

Фантазия, которая пришла на это раз, была новенькая, неизведанная, реалистичная и прекрасная. Когда-нибудь, мечтал Фред, в один прекрасный день, его переведут обратно в Вашингтон. Не важно на какую работу. Он не будет привередничать. И снова получит возможность наслаждаться часом слухов.

Однако этого ему было мало, фантазия казалась самую малость скучноватой. Нет, если уж мечтать, то надо дать волю воображению. Мечта должна быть грандиозной.

И потому он принялся думать о том, как однажды станет известно, что он, Фред, был одним из тех, благодаря кому земляне полетели к звездам. Он до сих пор не мог представить себе, каким именно образом этому способствовал, но это было не важно. Главное, он внес свой вклад и теперь обрел заслуженное признание.

И может быть, в качестве награды за заслуги он получит должность на сверхсветовом корабле. Пусть это будет даже самое ничтожное место, самая рутинная работа. Пусть. Зато корабль унесет его к звездам, и Фред познает все великолепие и безграничность вселенной.

Он мечтал и мечтал, с наслаждением смакуя все чудеса, которые встретятся ему в космосе: как он будет заглядывать в зловещую пропасть черной дыры или, не отводя глаз, любоваться вспышкой сверхновой, как удостоится великой чести созерцать кипение ядра Галактики и бескрайнюю, беспросветную черноту за ее пределами…

А потом Фреда грубо прервали: на него обрушилась очередная проблема. Он принялся за работу, но ничуть не расстроился. «Все хорошо, – сказал он себе. – Теперь я снова могу мечтать. А зачем тому, кто умеет мечтать, какой-то жалкий обмен сплетнями?»