Текст книги "Сотканный мир"

Автор книги: Клайв Баркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

VI
Под крепчающим ветром

1

Выйдя обратно в прихожую, Кэл вспомнил о Нимроде.

Задняя дверь была приоткрыта, и ребенок отправился исследовать заросший сад, где все кусты были выше его. Кэл подошел к двери, чтобы позвать его, но Нимрод был занят: мочился на вьющуюся розу сорта «Суит Уильям». Кэл не стал ему мешать. В нынешнем положении самое лучшее, на что мог рассчитывать Нимрод, – как следует помочиться.

Когда Кэл ставил на огонь чайник, прогрохотал борнмутский поезд (через Ранкорн, Оксфорд, Рединг и Саутгемптон). Секундой позже в дверях появился Нимрод.

– Господи, – сказал он, – как вы здесь спите?

– Дело привычки, – ответил Кэл. – И говори потише. Мой отец тебя услышит.

– Как там с выпивкой?

– Придется пока подождать.

– Я буду плакать, – предупредил Нимрод.

– Давай, плачь.

Поскольку блеф не подействовал, Нимрод пожал плечами и решил продолжить осмотр сада.

– А я могу полюбить этот мир, – объявил он, снова выйдя на солнечный свет.

Кэл взял из раковины грязную чашку и вымыл ее для отца. Затем пошел к холодильнику за молоком. Он не успел достать его, когда Нимрод издал какой-то писк. Кэл развернулся и подошел к окну. Нимрод смотрел в небо, его лицо светилось восторгом. Он, вне всякою сомнения, увидел пролетающий самолет. Кэл вернулся на место. Взял молоко – единственный продукт, хранившийся в холодильнике, – и тут раздался стук в парадную дверь. Кэл поднял голову, и сразу несколько впечатлений поразили его.

Первое: откуда-то внезапно налетел ветер. Второе: Нимрод отступает под сень густого малинника, явно в поисках укрытия. И третье: на лице ребенка был не восторг, а ужас.

Затем стук превратился в грохот. В дверь колотили кулаками.

Когда Кэл пересекал прихожую, он услышал голос отца:

– Кэл, у нас в саду какой-то ребенок.

В саду раздался крик.

– Кэл? Ребенок…

Брендан спустился в кухню, намереваясь выйти в сад.

– Подожди, папа! – крикнул Кэл и открыл входную дверь.

На крыльце стоял Фредди. Однако первой заговорила Лилия, выглянувшая у него из-за спины. Она спросила:

– Где мой брат?

– Он вышел..

«В сад», – хотел сказать Кэл, но то, что происходило на улице, заставило его умолкнуть.

Ветер оторвал от земли все, что не было закреплено: сор, крышки мусорных бачков, садовую мебель, – и кружил в поднебесной тарантелле. Он выдирал цветы из клумб и сдувал почву с грядок, затягивая солнце завесой земли.

Несколько прохожих, застигнутых ураганом, хватались за фонарные столбы и заборы. Кто-то лежал на земле, обхватив голову руками.

Лилия и Фредди ввалились в двери, а ветер последовал за ними, готовый к новому нападению. Он с ревом пронесся через весь дом и вырвался в сад, его внезапные порывы были так сильны, что Кэл с трудом устоял на ногах.

– Закрой дверь! – прокричал Фредди.

Кэл захлопнул дверь и запер ее. Засов загрохотал, когда ветер ударил в дверь снаружи.

– Боже, – произнес Кэл, – что происходит?

– Оно явилось за нами, – сказал Фредди.

– Что?

– Не знаю точно.

Лилия уже добежала до середины кухни. За открытой задней дверью было почти темно, как ночью, из-за поднятой в воздух почвы. Кэл увидел, что отец шагнул за порог, крича что-то завывавшему, как банши, ветру. На заднем плане, заметный только благодаря своей тоге, Нимрод цеплялся за куст, а ветер пытался оторвать его от земли.

Кэл помчался за Лилией и нагнал ее у двери. На крыше раздался грохот: ветром сорвало несколько черепиц.

Брендан уже стоял в саду, шатаясь под ударами ветра.

– Стой, папа! – прокричал Кэл.

Когда он бежал через кухню, на глаза ему попался чайник и чашка рядом с ним, и невероятная абсурдность всего происходящего поразила его, словно удар молнии.

«Я сплю, – подумал Кэл. – Я свалился со стены и с тех пор сплю. Мир совсем не такой. Мир – это заварочный чайник и чашка, а не заклятия и торнадо».

За этот миг промедления сон обратился в кошмар. За пеленой пыли Кэл увидел Доходягу.

Тот повис в воздухе, отливая серебром под невидимым солнечным светом.

– Это конец, – сказал Фредди.

Его слова побудили Кэла к действию. Он пронесся через заднюю дверь и выскочил в сад раньше, чем Доходяга успел обрушиться на жалкие фигурки внизу.

Кэл смотрел на тварь в изумлении. Он отметил мертвенный цвет кожи, болтающейся и идущей волнами, и снова услышал вой, который принял сначала за завывания ветра. Крик вовсе не был естественным: звук выходил из дюжины отверстий фантома; то ли эта звуковая волна, то ли ветер оторвали от земли и подняли в воздух почти все, что было в саду.

Дождь из растений и камней обрушился на стоявших внизу. Кэл закрыл голову руками, зажмурился и побежал туда, где в последний раз заметил отца. Брендан лежал ничком на земле, тоже закрывшись руками. Нимрода с ним не было.

Кэл знал все дорожки в саду как свои пять пальцев. Выплевывая на бегу землю, он помчался прочь от дома.

Доходяга снова завыл где-то наверху, к счастью, уже невидимый, и Кэл услышал крик Лилии. Но он не оглядывался, он бежал к Нимроду, который добрался до забора и теперь пытался оторвать подгнившие доски. Младенец почти преуспел в этом, несмотря на свои размеры. Кэл втянул голову в плечи, когда сверху обрушился новый поток земли, и рванул мимо голубятни к забору.

Завывания прекратились, но ветер еще не устал. Судя по грохоту с другой стороны дома, Чериот-стрит разрывало на части. Кэл добрался до забора и оглянулся. Солнце пробивалось сквозь завесу пыли, на мгновение открылся кусочек голубого неба, затем какой-то силуэт заслонил небосклон. Кэл попытался перелезть через забор, а тварь надвигалась. Наверху его ремень зацепился за гвоздь. Он остановился, уверенный, что Доходяга уже над ним, но Безумный Муни, должно быть, подтолкнул родственника, потому что Кэл дернул ремень и свалился по другую сторону забора, целый и невредимый.

Он поднялся и понял, в чем дело. Лишенная костей тварь торчала рядом с голубятней, голова ее покачивалась из стороны в сторону, прислушиваясь к возне внутри. Мысленно благословляя птиц, Кэл присел и оторвал доску от забора. Дыра была достаточно широка, чтобы Нимрод сумел протиснуться наружу.

В детстве Кэл всегда помнил об опасностях, таящихся на ничейной земле между забором и железной дорогой. Теперь прежние опасности казались смехотворными по сравнению с тем, что застыло рядом с голубятней. Подхватив Нимрода на руки, Кэл полез по косогору к железнодорожным прям.

– Беги! – воскликнул Нимрод. – Он у нас за спиной, беги!

Кэл посмотрел в одну сторону, потом в другую. Ветер заметно стих на расстоянии десяти-пятнадцати ярдов в обоих направлениях. Сердце Кэла отчаянно билось, когда он перешагнул первый рельс и вступил в скользкое от мазута пространство между шпалами. Всего здесь было четыре колеи, по две для каждого направления. Он перешагивал второй рельс, когда Нимрод произнес:

– Твою мать!

Кэл развернулся, скрежеща подметками по гравию, и увидел, что их преследователь очнулся от навеянного голубями наваждения и выпрямился над забором.

За спиной монстра Кэл увидел Лилию Пеллицию. Она стояла среди руин садика Муни, рот ее раскрылся, словно в крике, но никакого звука не было; во всяком случае, Кэл его не слышал. Однако чудовище обладало более чутким слухом. Тварь остановилась и обернулась в сторону сада и стоявшей там женщины.

Потом случилось нечто непонятное – и из-за ветра, и из-за Нимрода, который вырывался из рук Кэла, предчувствуя гибель сестры. Кэл лишь заметил, как колеблющийся контур их преследователя резко дернулся, и в следующий миг крик Лилии перешел в воспринимаемый ухом регистр. Это был крик отчаяния, и Нимрод эхом вторил ему. Затем ветер снова потряс сад, и Кэл успел разглядеть, что тело Лилии залил белый огонь. Крик резко оборвался.

Когда это произошло, звон под ногами возвестил о приближении поезда. Куда он следует, по какому пути? Гибель Лилии еще сильнее разъярила ветер. Теперь Кэл видел не дальше чем на десять ярдов.

Он понял, что теперь им не спастись, и отвернулся от сада, когда тварь испустила очередной леденящий душу вой.

«Думай», – приказал он себе.

Несколько мгновений, и Доходяга нагонит их.

Кэл обхватил Нимрода одной рукой и посмотрел на часы. Было двенадцать тридцать восемь.

Куда идет поезд в двенадцать тридцать восемь? На станцию «Лайм-стрит» или от нее?

«Думай!»

Нимрод заплакал. Это был не младенческий плач, а глухие рыдания, идущие от самого сердца.

Дрожь гравия под ногами становилась все отчетливее. Кэл обернулся через плечо и в разрыве пылевой завесы снова увидел сад. Тело Лилии исчезло, но среди разорения стоял отец, и убийца возвышался над ним. Лицо Брендана казалось безразличным. Либо он не сознавал опасности, либо ему было все равно. Он не шевельнул ни единым мускулом.

– Крик! – воскликнул Кэл, поднимая Нимрода ближе к своему лицу. – Этот ее крик…

Нимрод продолжал рыдать.

– Ты умеешь так кричать?

Монстр был уже рядом с Бренданом.

– Кричи! – Кэл встряхнул Нимрода так, что у младенца застучали зубы. – Кричи, а не то я тебя прикончу, черт возьми!

Нимрод поверил в серьезность угрозы.

– Давай! – велел Кэл, и Нимрод разинул рот.

Чудовище услышало звук. Оно развернуло шарообразную голову и снова двинулось к ним.

Все это заняло пару секунд, но за эти секунды реверберация усилилась. На каком расстоянии сейчас поезд? В миле? В четверти мили?

Нимрод оборвал крик и пытался высвободиться.

– Господи! – орал он, вглядываясь сквозь мглу в приближавшийся ужас. – Он нас сейчас убьет!

Кэл старался не обращать внимания на вопли Нимрода. Он рылся в том старинном отсеке памяти, где хранились время отправления и станция назначения поездов.

На каком он пути и откуда движется? У Кэла в мозгу мелькали числа, как на станционном табло, пока он отыскивал поезд, который либо отошел от «Лайм-стрит» в Ливерпуле шесть-семь минут назад, либо прибудет туда через столько же минут.

Доходяга поднимался по гравиевой насыпи. Ветер вздымал рядом с ним тучи пыли, проносился сквозь его растерзанное тело, стенал на лету.

От грохота приближавшегося поезда все внутри дрожало. А числа продолжали выскакивать.

Откуда он? Куда идет? Скорый или почтовый?

«Думай, черт тебя раздери!»

Тварь была уже совсем близко.

«Думай!»

Кэл попятился на шаг. У него за спиной зазвенел дальний путь.

А вместе с этим звоном пришел ответ. Стаффордский поезд, идущий через Ранкорн. Ритм его движения отдавался в ногах Кэла, пока поезд с грохотом несся к пункту назначения.

– Двенадцать сорок шесть из Стаффорда, – объявил Кэл и шагнул на гудящие рельсы.

– Что ты делаешь? – спросил Нимрод.

– Двенадцать сорок шесть, – бормотал он, и эти цифры были молитвой.

Убийца перешел первый путь северного направления. Он не нес в себе ничего, кроме смерти. Ни проклятия, ни приговора, просто смерть.

– Давай-ка, поймай нас! – крикнул ему Кэл.

– Ты свихнулся? – спросил Нимрод.

Вместо ответа Кэл поднял повыше свою приманку. Нимрод захныкал. Голова преследователя вытянулась от желания схватить их.

– Давай же!

Убийца пересек оба пути северного направления и шагал через первый путь южного.

Кэл сделал еще один неуверенный шаг назад, его подошва коснулась второго рельса. От воя твари и сотрясения земли у него едва не выпадали пломбы из зубов.

Когда тварь уже готовилась схватить его, он услышал голос Нимрода. Младенец призывал небесных покровителей в надежде на спасение.

Внезапно, словно в ответ на мольбы, пелена грязного воздуха разорвалась. На них несся поезд. Кэл чувствовал под ногой рельс. Он поднял пятку на дюйм выше, перешагнул и свалился с путей.

Все завершилось через мгновение. Тварь еще секунду стояла на рельсах, широко разевая пасть; ее жажда убийства еще не была удовлетворена. А в следующий миг в нее въехал поезд.

Ни единого вскрика. Никакого торжества при виде поверженного монстра. Только кислая вонь, будто все мертвецы на свете вдруг поднялись и разом выдохнули. Поезд пронесся мимо, смазанные лица мелькнули в окнах.

И так же внезапно, как появился, поезд исчез в облаке пыли, направляясь на юг. Стон в рельсах затих, превратился в шипящий шепот. Потом не стало и его.

Кэл встряхнул Нимрода, отвлекая того от перечисления божеств.

– Все кончилось, – сказал он.

Нимрод не сразу осознал этот факт. Он вглядывался в пыль, ожидая нового нападения Доходяги.

– Все кончилось, – повторил Кэл. – Я его убил.

– Это поезд его убил, – заявил Нимрод. – Опусти меня.

Кэл сделал, как он просил. Нимрод, не глядя по сторонам, побрел через пути обратно в сад, где погибла его сестра. Кэл двинулся следом.

Ветер, сопровождавший бескостное чудовище или порожденный им, совсем затих. Поскольку не было ни малейшего дуновения, чтобы удержать в воздухе поднятую пыль, она начала оседать на землю. Туда же падали мелкие камешки, обломки садовой мебели и изгородей, даже трупы нескольких домашних животных, принесенные ураганом. Дождь из крови и земли; ничего подобного добрые обыватели с Чериот-стрит не чаяли увидеть до самого Судного дня.

VII
Последствия

1

Когда пыль наконец осела, стало возможно оценить размеры причиненного ущерба. Садик был вывернут наизнанку, как и все остальные сады на улице, несколько дюжин черепиц вывалилось из кровли, печная труба наклонилась под опасным углом. Не меньше разрушений было и с парадной стороны дома. Улица лежала в руинах: фонари выдернуты, стены повреждены, стекла машин выбиты летевшими по воздуху предметами. По счастью, никто серьезно не пострадал, отделались порезами, синяками и шоком. Единственной жертвой стала Лилия: от нее не осталось и следа.

– Эту тварь послала Иммаколата. – сказал Нимрод. – Я прикончу ее. Клянусь, прикончу.

Угроза казалась вдвойне пустой, поскольку исходила от крошечного человечка.

– И какая в том польза? – мрачно поинтересовался Кэл.

Он наблюдал в окно, как жители Чериот-стрит потрясенно бродят вокруг, осматривают разрушения и поглядывают на небо, словно надеются увидеть там какое-то объяснение случившемуся.

– Мы одержали сегодня значительную победу, мистер Муни, – сказал Фредерик. – Неужели вы не понимаете? И это ваша заслуга.

– Какая победа?! – горько произнес Кэл. – Мой отец сидит в комнате и не говорит ни слова, Лилия погибла, половина улицы перевернута вверх дном…

– Мы будем бороться дальше, – сказал Фредди, – пока Фуга не окажется в безопасности.

– Бороться? Мы? – переспросил Нимрод. – А где, интересно, ты был, пока эта дрянь тут летала?

Каммелл хотел возмутиться, но передумал, признавая этим молчанием собственную трусость.

В дальнем конце Чериот-стрит появились две «скорые помощи» и полицейские машины. Заслышав сирены, Нимрод подошел к стоявшему у окна Кэлу.

– Люди в форме, – пробормотал он. – Они всегда означают неприятности.

Пока он говорил, дверца первой полицейской машины распахнулась. Оттуда вышел человек в строгом костюме, приглаживая ладонью редеющие волосы. Кэл узнал его по лицу – у него были такие запавшие глаза, будто он не спал много лет, – но, как обычно, не мог добавить к лицу имя.

– Нам надо убираться отсюда, – сказал Нимрод. – Они захотят с нами поговорить…

С полдюжины полицейских уже рассредоточились по улице и начали опрос свидетелей. Интересно, что наговорят их соседи с Чериот-стрит. Заметили ли они существо, убившее Лилию, а если да, признаются ли в этом?

– Я не могу идти, – отозвался Кэл. – Не могу бросить отца.

– Думаешь, они ничего не почуют, когда придут говорить с тобой? – спросил Нимрод. – Не будь идиотом. Пускай твой отец расскажет им все, что должен рассказать. Они ничему не поверят.

Кэл понимал, что это разумно, но все равно не хотел оставлять Брендана одного.

– Что теперь будет с Сюзанной и всеми остальными? – спросил Каммелл, пока Кэл размышлял над проблемой. – Они пошли на склад, чтобы попытаться выследить Шедуэлла, – уточнил он.

– Разве такое возможно? – удивился Кэл.

– Лилия это умела, – пояснил Фредди.

– Ты хочешь сказать, что знаешь, где находится ковер?

– Почти. Понимаешь, мы с Лилией вернулись в дом Лащенски, чтобы начать оттуда. Она сказала, что эхо очень сильное.

– Эхо?

– Эхо идет оттуда, где ковер находится сейчас, туда, где он некогда был.

Фредди покопался в кармане и выудил три новенькие блестящие книжки в бумажных обложках. Одна оказалась «Атласом Ливерпуля и окрестностей», остальные были детективами.

– Позаимствовал у продавца, – пояснил он, – чтобы выследить ковер.

– Но ничего не вышло, – заметил Кэл.

– Я уже сказал, что почти вышло. Мы не закончили, потому что Лилия почувствовала присутствие этой твари, убившей ее.

– Она всегда обладала отменным чутьем, – сказал Нимрод.

– Это верно, – отозвался Фредди. – Как только она ощутила в воздухе запах чудовища, она забыла о ковре. Потребовала, чтобы мы отправились предупредить вас. Это было нашей ошибкой. Надо было идти дальше по следу.

– Тогда он прикончил бы нас по одному, – вставил Нимрод.

– Надеюсь, что он не успел добраться до остальных, – произнес Кэл.

– Нет. Они живы, – заверил Фредди. – Мы почувствовали бы, если бы с ними что-то случилось.

– Он прав, – подтвердил Нимрод. – Мы легко отыщем их след. Но уходить нужно прямо сейчас. Как только эти в мундирах доберутся сюда, мы окажемся в ловушке.

– Ладно, я понял, – согласился Кэл. – Дай мне хотя бы попрощаться с отцом.

Он зашел в соседнюю комнату. Брендан не двинулся с места с той минуты, как Кэл усадил его в кресло.

– Папа… ты меня слышишь?

Брендан отвлекся от своих горестей.

– Не видал такого ветра с самой войны, – произнес он. – Со времен Малайи. Там целые дома обрушивались. Вот не думал, что и здесь будет такое.

Он говорил рассеянно, уставившись в стену.

– На улице полиция, – сообщил Кэл.

– Хоть голубятня устояла, да, – проговорил Брендан. – Какой был ветер… – Голос его затих. Затем он спросил: – Они придут сюда? Полицейские?

– Думаю, да, папа. Ты можешь поговорить с ними? Мне нужно уйти.

– Конечно, иди, – пробормотал Брендан. – Иди, пожалуйста.

– Ты не против, если я возьму машину?

– Бери. Я им скажу… – Он помолчал, прежде чем продолжить мысль. – Не видел такого ветра с самой… ага, с самой войны.

2

Троица вышла из дома через заднюю дверь, перелезла через забор и прошла вдоль железнодорожной насыпи до пешеходного моста в другом конце Чериот-стрит. Отсюда они смогли оценить размер толпы, уже набежавшей с соседних улиц в надежде на шоу.

Какая-то часть Кэла хотела спуститься к людям и рассказать о том, что он пережил. Сказать: «Мир это не только заварочный чайник и чашка. Я знаю, потому что видел». Но он сдержал свой порыв. Он понимал, как на него посмотрят.

Может быть, еще настанет время, чтобы выразить свою гордость и рассказывать своему народу об ужасах и чудесах мира. Но это время еще не пришло.

VIII
Необходимое зло

Человека в темном костюме – того, что на глазах Кэла вышел из полицейской машины – звали инспектор Хобарт. Он прослужил восемнадцать из своих сорока шести лет, но его звезда засияла лишь недавно, когда весной и летом прошлого года город потрясали волнения.

Причины этих волнений до сих пор были предметом общественных расследований и частных споров, но у Хобарта не было времени заниматься ни тем ни другим. Инспектора интересовал лишь закон и его соблюдение. В тот год гражданской нестабильности именно одержимость законом сделала Хобарта столь значимой фигурой.

Тонкости социологии и гражданского права его не волновали. Сокровенной целью Хобарта было сохранение спокойствия, а его методы – апологеты инспектора именовали их «бескомпромиссными» – снискали одобрение отцов города. За считанные недели он взлетел на верхние ступени служебной лестницы и за закрытыми дверьми получил карт-бланш на то, чтобы разобраться с анархией, уже облегчившей городскую казну на миллионы.

Хобарт разглядел политическую подоплеку подобного маневра. Высшие эшелоны власти, к которым он питал глубочайшее, хотя и безмолвное почтение, не решались сами взяться за кнут – они неминуемо получили бы сдачи. И сам Хобарт, без сомнений, стал бы первой жертвой общественного гнева, если бы его методы провалились.

Но они не провалились. Инспектор сформировал элитный отряд и набрал туда только тех, кто с одобрением относился к его методам. Этот отряд быстро добился успеха. Пока обычные вооруженные силы стояли на улицах и ничего не предпринимали, особое подразделение Хобарта действовало за сценой. Те немногие, кому было об этом известно, называли его «Пожарная бригада». Члены бригады вселяли страх в каждого, кто подозревался в обострении обстановки словом или делом. Через несколько недель волнения утихли, а Джеймс Хобарт внезапно сделался фигурой, с которой приходилось считаться.

Затем последовало несколько спокойных месяцев, и бригада истосковалась. Хобарт осознал: «калиф на час» теряет свое положение, как только этот час проходит. Прошедшая весна и начало лета служили тому подтверждением.

Так было до сего момента. Теперь же инспектор получил надежду на продолжение борьбы. Вокруг царил хаос, и прямо перед Хобартом находились наглядные доказательства беспорядка.

– Доложите обстановку.

Ричардсон, правая рука инспектора, покачал головой.

– Все говорят о каком-то смерче, – сообщил он.

– Смерч? – Хобарт позволил себе улыбнуться от абсурдности этого утверждения. Губы его совсем исчезли, а глаза превратились в узкие щелки. – Злоумышленники обнаружены?

– Нам не сообщили ни об одном. Видимо, это все ветер…

Хобарт оглядел раскинувшуюся перед ним картину разрушений.

– Это Англия, – сказал он. – У нас не бывает смерчей.

– Ну, что-то же было, чтобы натворить такое…

– Кто-то, Брайан. Анархисты. Они похожи на крыс, эти типы. Только найдешь на них отраву, как они тут же привыкают к ней и начинают жиреть. – Он помолчал. – Знаешь, мне кажется, все начинается по новой.

Пока инспектор говорил, к ним подошел еще один полицейский, герой кровопролитных столкновений прошлого года по фамилии Фрайер.

– Сэр. Мы получили сведения о подозреваемых. Их видели, когда они переходили через мост.

– Ступайте за ними, – приказал Хобарт. – Арестуйте их. И вот еще что, Брайан: переговорите с людьми. Я хочу получить показания всех жителей улицы.

Оба полисмена отправились выполнять приказы, а Хобарт продолжал размышлять над проблемой. Он нисколько не сомневался, что все случившееся сотворено людьми. Если не теми же самыми, кому он свернул шеи в прошлом году, то мразью вроде них. За годы службы Хобарт видел этого зверя во множестве разных обличий, и с каждым разом, когда инспектор заглядывал ему в пасть, монстр делался все хитрее и отвратительнее.

Враг не менялся, прятал ли он свою природу за огнем, водой или смерчем. Хобарт понимал это, и понимание давало ему силу. Пусть поле битвы новое, но война старая: война между законом, который представлял инспектор, и червем анархии, поселившимся в человеческом сердце. Хобарт не позволит никакому смерчу прикрыть этот факт.

Война, разумеется, порой вынуждает применять жестокие меры, но разве правое дело не требует от победителя время от времени проявлять жестокость? Хобарт никогда не отказывался от ответственности, не откажется и на этот раз.

Пусть зверь явится снова: какое бы обличье он ни избрал, Хобарт готов к встрече.