Текст книги "Знак Сокола (СИ)"

Автор книги: Клавдия Вербицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

  – Почему.

  Воевода повернул меня к идолу.

  – Смотри. Что ты чувствуешь?

  Кодовая фраза, оставшаяся со мной ещё с учёбы... вряд ли воевода знал, как она подействует.

  – Я вижу всех, кто погиб, защищая жизнь. Мне хочется идти сквозь огонь за этим взглядом, и я не обожгусь. Мне кажется, он знает обо мне, о том, что я существую, и ему моя жизнь небезразлична. Когда мы влипли с тем кретином, что захотел объявить себя богом, и мне пришлось решать... это было страшно, но я вспомнила, что меня видят, а значит я не одна. Да, вот оно. Я не одна. И ещё... мой сокол нагрелся.

  – Мой тоже.

  Ровный голос воеводы подействовал отрезвляюще. Наверное, любой нормальный человек на моём месте стал бы отнекиваться от всей околомистической ерунды, что я наговорила, но нас учили принимать свои чувства такими, какие они есть, даже если не знаешь слов, которые могли бы выразить эти чувства. Мне показалось, что воевода меня понял. Не понял, что я пыталась сказать, а именно понял. Я спросила:

  – А кто рисовал сокола тебе?

  – Не знаю. Вскоре после того, как я закончил Правду, я проснулся и обнаружил его на плече. Я ничего не стал никому говорить, так как становиться подопытным кроликом мне не хотелось. Через несколько дней он начал бледнеть, и я на всякий случай перевёл его на шаблон. Как видишь, шаблон потом пригодился.

  – Хорошо, что это не оказалось калёное железо!

  – Уже смеёшься? Хорошо.

  – Ничего хорошего. Ты спрашивал меня о природе магии? Я отвечу. Магии нет. Есть определённые способности человека, которые проявляются избирательно: не у всех и не всегда. Для того чтобы способности проявились, человек должен как бы выйти за границы себя. – Я посмотрела на ближайший факел. Расплата не заставила себя ждать: голова заболела адски, но факел я всё-таки погасила. Воевода охнул. – В трезвом состоянии я так не могу. К счастью, пью я редко: голова болит после таких опытов. А научилась я этому очень просто: нас хотели поджарить, а мы возражали. Со мной было две ведьмы, говоря научным языком – пирокинетика, они и погасили огонь. Им было тяжело, а я не могла стоять и смотреть, как они стараются вытащить нас из неприятностей. Я им помогла. По научному это называется эмпатия.

  – Я не знал, что ты эмпат.

  – А я и не эмпат, в том смысле, в каком его сейчас понимают. Эмпатия, в классическом понимании, – это способность сопереживать. Есть в каждом человеке, кроме откровенных эгоцентриков и подлецов. Просто в ком-то способность эта развита больше, как у кого-то больше развиты способности к рисованию. Но из-за этой способности я как бы усвоила технологию, а из-за критической ситуации смогла ей воспользоваться.

  – Критическая ситуация стала тем самым выходом за границы себя, как сейчас алкоголь.

  – Точно. Естественно, в первый раз встряска должна быть достаточно сильной, или человек уже должен уметь выходить. Остальное – технология. Опять же, возможность использования той или иной технологии зависит от способностей человека. Как мне кажется, людям эти способности свойственны, просто они находятся в очень глубоком, латентном состоянии. Большинство людей не готовы принять свои способности, не способны поверить в то, что это возможно. Скорее всего, причина в излишней рациональности или, скорее, скептичности, нашего мира. Пока не увижу, не потрогаю, не понюхаю, не разложу по полочкам в соответствии с усвоенными в школе законами физики – не поверю, что это возможно. Плюс гонение на ведьм в средние века дало свои результаты.

  – Страх?

  – И не только. Нельзя, нехорошо, табу. А, самое главное, страх и запреты наложились на скепсис и, вместо того, чтобы открыть пути к новому познанию, люди соглашаются с тем, что это невозможно.

  – А как же потерянные миры?

  – Я полагаю, уход с прародины был аналогом того самого выхода за границы себя, а сам по себе стресс переселения послужил побуждением. Добавьте эффект новизны, точнее, новой жизни, где старые страхи, грехи, ошибки остаются в прошлом, а новая жизнь предполагает новые решения. Просто в мирах, что прожили в изоляции дольше или, если можно так выразится, глубже скатились с уровня развитой цивилизации, новое решение проявляется чаше и быстрее происходит насыщение новыми способностями и культуры, и генофонда.

  – Ты хочешь сказать, что эсперные способности наследуются на генетическом уровне?

  – Так же, как и любые другие. Вообще-то, вопрос с генокодом сложен и требует отдельного исследования. Я предполагаю, либо рецессивные гены этих способностей перешли в доминанту, либо доминант, блокирующий проявление способностей, стал рецессивным... но я не генетик, мне сложно что-то сказать на эту тему. Но то, что способности в той или иной форме, большей или меньшей выраженности присущи людям в принципе, я убеждена. Просто разняться условия, особенности и возможности их проявления и развития.

  – Я понял. Это ты и пыталась мне показать?

  Я кивнула.

  – А как ты относишься к богам?

  – Невежливый вопрос, воевода. – Осторожно ответила я.

  – Я помню, ты атеистка. – Он даже не отреагировал на мой намёк!

  – Я неверующая, – буркнула я.

  – Да, большая разница, прости. А что бы ты сказала, если бы узнала о существовании мира, где живут древние боги?

  – То есть?

  – Древняя Греция. Но верховная богиня – Афина.

  – А как давно этот мир потерян?

  – Один из первых, точнее трудно сказать. По их мифологии их предки покинули мир зла, дабы создать совершенное общество. Моделью послужили города Древней Греции. Они восстановили даже религию, но в несколько искажённой форме.

  – Боюсь, их будет сложно адаптировать в Империю.

  – Трудно сказать... Видишь ли, они практически подошли к созданию космического корабля.

  – Невероятно! Они сохранили технологическую цивилизацию?

  – Нет. Они, так же как и остальные потерянные миры, скатились в древность. Но смогли организовать собственное технологическое развитие. Понимаешь? Они не пытались запомнить, сохранить и использовать те методы познания мира, производства материальных благ и способов передачи этих методов потомкам, что были приняты на тогдашней Земле. Видимо, понимали, что такой уровень им не сохранить. Он исчезнет вместе с приходом в негодность техники. Они сознательно ушли в прошлое, воссоздав довольно высокий уровень культуры ещё доатомной Земли. Вот только в их мире наряду с технологией существует и магия. Или мистика, не знаю, что вернее. Но они верят, что их богиня помогает им. И...

  – Что – и?

  – Надо исследовать. Этот мир открыт нашей разведывательной экспедицией и расположен очень удобно, чтобы считать претензии на него естественными. Он зафиксирован как новая территориальная единица Руси. Император заинтересовался этой планетой. Он запретил вести разработку системы, установив карантин на всю систему целиком. Открыта только для ученых, имеющих специальный допуск.

  – Император сам курирует исследование?

  – Да. Во-первых, эта планета слишком уж не похожа на остальные потерянные миры. А во-вторых, если они в правду выйдут в космос, они в рамках своей системы не останутся. Вот только Афина – богиня войны... И кто его знает, чего ждать от её поклонников.

  – А в чём проблема? Отправить исследовательский отряд, пусть информацию соберёт.

  – Мне не нужен обычный отряд. Мне нужны люди, которые смогут понять этот мир и рассказать потом о нём не сухими строчками докладов, а, если хочешь, чувствами первооткрывателей. И ещё эти люди должны быть готовы принять любую невероятную версию как рабочую гипотезу и найти доказательства подтверждения или опровержения её. Справишься?

  – Александр Андреевич!

  – Лидер Орлова?

  У меня почему-то охрип голос:

  – Почему мы?

  – Потому что я знаю, что ты чувствуешь. Согласна?

  – Как только мои ребята соберутся, мы пойдём хоть на край света.

  – Всё не так безнадёжно, – засмеялся воевода. – Кто же осмелиться нарушить законные права ценного сотрудника правительственного института? Отдыхай, развлекайся, расслабляйся. После отпуска приезжайте сюда все. Я позабочусь о проживании.

  – Спасибо, воевода.

  – Не благодари, может, ещё проклянёшь меня.

  ***

  Он спрыгнул на пол и протянул мне руку, помогая слезть. Перед уходом я обернулась ещё раз взглянуть на идола и, не знаю, что на меня нашло, шепнула:

  – Спокойной ночи.

  Мы медленно возвращались по ночной крепости освещённой прожекторами. Воевода предложил:

  – Тебя подвезти?

  – Дома я сказала, что могу остаться ночевать здесь. Надеюсь, меня не выгонят?

  Мы вернулись к нашим. Почти все уже разбрелись, осталось несколько человек. Один из них увидел, как воевода запихивает в мешок с мусором пустую бутылку, и не сдержался:

  – Ну, ты и силён, воевода! Там же больше половины бутылки было, а тебе хоть бы хны!

  – Так я пил не один.

  До дружинника дошло, что воевода пришёл не один, и перевёл потрясённый взгляд на меня. Думаю, он думал не только про выпивку, а я не собиралась ничего объяснять:

  – А что там пить то?

  – Пошли, определю тебя на ночлег, – прервал наш диалог воевода.

  Беда в том, что я уже никуда не могла идти. Вино совпало с головной болью и истощением от моей идиотской демонстрации. Я сидела на лавке, прислонившись спиной к столу, чувствуя, как земля уходит у меня из-под ног. Наверно вид у меня был тот ещё, потому что воевода тихо выругался сквозь зубы, схватил меня на руки и куда-то понёс.

  Проснулась я в тёплой мягкой норе, в которой с радостью опознала спальник. Ну что поделать, никакими силами мне не удалось отучить себя зарываться в него с головой! Я высунула голову из тёмной норы на белый свет. Свет, правда, оказался сероватым по причине раннего утра за окном. Воевода мягко улыбнулся мне:

  – Разбудил? Извини. Ещё рано, спи.

  Но я уже нашарила замок и выбралась из спальника. Моя одежда оказалась аккуратно разложена рядом. Я потянулась к ней, и воевода меня спросил:

  – Сейчас занятия дружинников. Хочешь поучаствовать?

   Только после завтрака я смогла зайти окончательно попрощаться со всеми. Летняя жара набрала обороты, и я с тоской думала о предстоящем пути домой. С другой стороны, что такое пара часов пешей прогулки по цивилизованным дорогам для разведчика? Ведь в экспедициях мы часто вообще без дорог перемещаемся. Право слово, нужно во всём находить приятные стороны, и жизнь покажется легче. А иногда даже на самом деле станет легче: мальчишка-посыльный сообщил мне, что к служебному ходу подана машина, чтобы отвезти меня домой.

  Я уже села в машину, как с водителем связался диспетчер, сообщив, что воевода просит меня срочно прийти в храм. Я извинилась перед водителем и вернулась в музей.

  Воевода плотно закрыл за мной дверь храма. Я вопросительно посмотрела на него.

  – Оглянись вокруг, – попросил он.

  Я удивлённо подчинилась, обходя пустой зал. Краем глаза я отметила, что братина пуста. Воевода терпеливо ждал. Недоумевая, я ближе рассмотрела братину, на дне которой виднелось несколько засохших тёмных капель. Воевода глухо пробормотал:

  – Я уже проверил, сюда никто после нас не заходил.

  Мы потрясённо уставились на молчаливую деревянную статую.

  – Конечно, всё может оказать просто шуткой наших секьюрити, им то подделать данные наблюдения ничего не стоит. – Воевода многозначительно посмотрел на меня, хорошо ещё пальцем у виска не покрутил. Я же невозмутимо продолжила: – Лично мне эта версия кажется маловероятной, поскольку шутки и розыгрыши с системой безопасности – не их профиль в принципе.

  – Что ты хочешь этим сказать?

  – Всё, что я хотела сказать, Александр Андреевич, я уже сказала. А что я на эту тему думаю – это моя собственная придурь, и делиться ей я пока ни с кем не хочу.

  ***

  Сокол проснулся с каким-то странным чувством в голове. Чувство было какое-то забытое, может быть потому, что его уже давно не долбали ничем тяжёлым по шлему. В горле что-то горело, скорее всего, пустыня Сахара с Земли. Он тихо застонал, попытавшись поднять голову. От созерцания собственного непривычного состояния его отвлёк навязчивого знакомый голос:

  – Сокол, что с тобой?!

  С трудом разлепив веки, он ответил:

  – Привет, Ясноокая.

  – Ты что, пьян?

  – Не знаю.

  – Что значит, не знаю?! Сколько же нужно выпить, что бы ни знать таких простых вещей?!

  Очертания братины проплыли в воздухе, медленно растворяясь.

  – И сколько же таких ковшиков ты оприходовал?

  – Это не ковшик, это ритуальная братина.

  – Я не спрашиваю что это, я спрашиваю сколько?!!

  – Одну, а что?

  – Одну? И что там было? Отработанный технический спирт? – Сокол передал иллюзию вкуса гостье. – Вино?! Ты хочешь убедить меня, что надрался так с бутылки вина?!

  – Там было меньше чем бутылка. – От столь бурного пробуждения он начал соображать лучше. – Наверно, развезло с непривычки.

  – С непривычки? Ты что, никогда не пил?

  – Почему, пил... но очень давно. – Он наконец-то вспомнил, что такое состояние называется похмельем.

  – Слушай, тебе что, твои новые последователи вино не жертвуют?

  – Почему же... я им гостей угощаю, дарю.

  – А сам не пьёшь?

  – А меня раньше не приглашали.

  – Слушай, только не говори, что тебя... как это... на троих зазвали?! – Смех гостьи обидел хозяина.

  – Между прочим, именно так всё и было! Ой! Ты смеёшься?!

  На лице гостьи читалось безмерное удивление:

  – Так это и есть смех? Это... необычно...

  Тут пришёл черёд хозяина согнуться от смеха, что окончательно развеяло остатки похмелья.

  – Погоди, Ясноокая, ты не сказала, что привело тебя ко мне?

  – Ну ты и хам! Задавать такие вопросы даме! Ты что, не рад меня видеть?

  – Не сочти за грубость, но я предпочёл бы увидеть тебя в том состоянии, когда смогу оценить твою красоту. Так что привело тебя ко мне?

  – Так-то лучше, льстец! Но я и впрямь по делу. Оракул дал предсказание, что придёт вестник сокола с лицом женщины и сердцем воина. Придёт, ведомый чужой волей. Что скажешь, Сокол?

  – Потерянный мир. Она наблюдатель. Опасности от неё нет. А вот про чужую волю ничего не скажу. Император встревожен, а она лишь его солдат.

  – Хочешь сказать, что вестник твой, а чужая воля вовсе не твоя? – Язвительно уточнила гостья.

  – Да и вестник не мой. Она просто моя воительница. А к тебе попадает как обычный исследователь. Слушай, я уже устал объяснять, что на твой мир не претендую! У меня и здесь забот хватает.

  – То есть ты от неё отказываешься?

  – Я от своих воинов не отказываюсь! Она идёт к тебе, потому что это её работа. Но я буду защищать её даже на твоей земле! Вопросы есть?

  – Хам! Не трону я твоего вестника, так и быть. Но если этот смертный царёк вздумает навязывать свои порядки на моей земле, я отвечу!

  Глядя вслед исчезнувшей гостье, он печально качнул головой и пробормотал:

  – А ведь когда-то её звали мудрой... Да зачем Императору ещё одна стандартная планетка сейчас, если есть возможность подготовить сильного союзника потомкам? Попрошу всё же мою девочку присмотреть за ней, а то натворит дел, а мне потом разбираться...

  Август 2005– декабрь 2006