Текст книги "Трудности навигации (СИ)"

Автор книги: Клавдия Вербицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Трудности навигации

   Бар станции поражал тишиной и порядком: ни пьяных посетителей под столиками, ни громких криков недовольных гостей, ни как таковых недовольных – всё строго и благопристойно. Что поделать – космическое пространство метрополии диктовало свои правила поведения, и желающих их нарушить – и потерять право вести здесь дела – не находилось.

   И пока наш капитан обсуждал важные вопросы в компании таких же вольных капитанов, я пришла в бар, дабы послушать, что говорят люди. Вскоре напротив меня приземлился Эдвин, навигатор «Крылатого ящера».

   – Привет, Злючка!

   – А, привет-привет! Вы тоже здесь?

   – Где ж нам ещё быть... Здесь много наших собралось – капитаны думать будут.

   – Думай – не думай, всё равно всё будет так, как решит Великий Хозяин Гипера.

   Эдвин без предупреждения встал и ушёл к бару. Вернулся с двумя бутылками воды, одну поставил мне, другую открыл и одним глотком ополовинил. Потом тоскливо посмотрел в сторону бара.

   – Напиться бы! – Простонал.

   – С ума сошёл? – Навигаторам спиртное противопоказано. Эдвин криво усмехнулся:

   – А что ещё делать? Если цены поднимут хотя бы в половину от обещанного, мы их не потянем. Так что закроет капитан свою лицензию, и останемся мы все ни с чем. А у вас как?

   – Боюсь, так же. Разве что наш сумеет договориться с парочкой колоний, чтобы они оплачивали переход, хотя бы частично. Но тогда мы попадаем к ним на постоянный договор, да и то не навсегда: по нашим прикидкам скоро ими корпорации заинтересуются, а с такими условиями, сам понимаешь, мы колонистам будем не нужны.

   – Может, они хотят от нас избавиться? – Предположил Эдвин.

   – Не думаю. Мы болтаемся на краю освоенного космоса, куда корпорациями ещё лет тридцать добираться – мы им не конкуренты. Зачем им нас разорять? Да и как бы им это удалось? Гипер-порталы не их товар.

   – Ну и что, что не их. Договорились с Хозяином гипера – и всё.

   Разумно. Так вполне могло бы быть, если бы не одно «но»: торговым и транспортным корпорациям практически нечего предложить «Гипер-космосу». А раз так, то и договориться с ним не реально. К тому же, для такой игры торговцы и транспортники должны были сначала договориться между собой, иначе бы не избежать большой грызни, отголоски которой проникли бы в СМИ. А здесь – тишина. Относительная, конечно. Корпорации то и дело выступают с заверениями, что стоимость перевозок не возрастёт, что они найдут, чем компенсировать повышение стоимости прохода через гиперпорталы. То есть им эта ситуация не нравится, но сделать они ничего не могут. Почему? Потому что договорится с Хозяином гипера невозможно.

   – Злючка?

   Тихий оклик Эдвина отвлёк меня от размышлений. Он тоскливо смотрел куда-то в сторону.

   – Если ничего не сделать, всё будет очень плохо.

   – Да, Эдвин. Но сделать ничего нельзя.

   – Совсем? – Он пристально посмотрел мне в глаза. – Подумай, Злючка! Ты же ещё и навигатор, должна думать на семь шагов вперёд.

   Ещё и?

   – Если можешь что-то сделать – сделай. Вреда от этого повышения будет много, последствия одним переделом коммерческих трасс не ограничатся. «Гипер-космосу» на других плевать, но ты-то видела жизнь не из окон стального дворца.

   Да уж, от кого не ожидала такой проницательности, так это от безалаберного Эдвина. Интересно, он своими соображениями с кем-нибудь поделился? Вряд ли. Иначе бы мой капитан точно это узнал, если не сразу, то сейчас. Хорошо, что не проговорился, всё равно я сейчас ничего не могу, всё-таки больше десяти лет не была дома. Чтобы просчитывать на семь шагов вперёд, надо владеть исходной информацией и знать, что должно получится в результате, я же ничем не владею и ничего не знаю.

   Эдвин снова смотрел мимо меня. Вот уж кто точно просчитал не на семь, а на все пятнадцать шагов вперёд. В моей семье издавна уважают принцип: не знаешь, что делать, делай хоть что-нибудь, по ходу дела разберёшься. Я включила переговорник. Капитана дёргать не стала, связалась со старпомом.

   – Майкл, могу я на пару дней слетать на планету? Хочу семью повидать, а то не известно, когда ещё сюда попадём, с нынешней-то неразберихой.

   – Да лети хоть на неделю. Мы здесь надолго застряли, как я чую.

   – Не, неделю я не выдержу! Спасибо, Майкл!

   Я вскочила, и Эдвин ухватил меня за руку. Всё также глядя мимо меня, сказал:

   – Мой дядя работал инженером на «Полярной звезде». Очень хвалил Генриха Крома, мол, хороший капитан и понимающий человек.

   Пока я осмысливала услышанное – правда, стало понятно, как он меня узнал: мы с двоюродным братцем очень похожи – Эдвин ушёл. А я принялась изучать расписание рейсовых катеров.

   У ворот дома меня недружелюбно встретил новый охранник – пускать в дом непонятную гостью он не рисковал. К счастью, подоспел дворецкий. Уникальный человек. По возрасту, он чуть ли не старше деда, но помнит всех, кто хоть раз переступал порог нашего дома. Я не слышала, был ли случай, чтобы он кого-то не узнал.

   – Госпожа Вероника! Рад Вас приветствовать! А Ваши вещи?

   – Я без вещей. Ненадолго. А дед дома или в офисе?

   – В офисе. Я сообщу, что Вы приехали, госпожа Вероника.

   – Да, спасибо. А пока можно мне кофе?

   – Конечно, госпожа Вероника! Может, желаете мартини? Или вина?

   – Нет, просто кофе.

   Где ещё мне доведётся побаловать себя настоящим кофе совершенно бесплатно? Не то, чтобы я жадничала, но часто за натуральный кофе выдают откровенную гадость, либо варят его так, что пить невозможно, а денег при этом дерут – как за билет до старой Земли. У нас же дома кофе всегда был кофе: достаточно крепкий, но без сильной горечи, забивающей вкус и аромат. Пожалуй, только ради него стоило заглянуть домой.

   Я комфортно устроилась в гостиной, надеясь в одиночестве спланировать свои дальнейшие действия. Никаких мыслей в голову не приходило, так что я перестала изображать умственную деятельность, а просто наслаждалась бездельем. Но долго блаженствовать мне не дали: в гостиную ворвалась тётушка Кори.

   – Вероника! Ты ли это?!

   – Я! Добрый день, тётя Кори! Как поживаешь?

   – Ох! Какая разница, как я живу? Ты мне скажи, кто делал тебе эту причёску?

   Всё! Не говорить же ей, что обкорнал меня автомат на станции – у тёти слабое сердце. Есть у меня ощущение, правда, что она нас всех переживёт, но не нарываться же на обвинение в бессердечности и желании загнать её в могилу? Так что я просто пожала плечами и тут же оказалась в роскошной машине, а тётушка уже с кем-то договаривалась о превращении одного недоразумения в нормальную женщину. Мне стало страшно, но прыгать из машины на ходу я не умею. Да и мы слишком быстро приехали. Похоже, старпом не зря говорил про неделю – раньше из цепких рук тётушки и проплаченных ею стилистов-парикмахеров-косметологов мне не вырваться. Я смирилась.

   Как ни странно, за пару часов мы управились, после чего тётя Кори попыталась завести меня в магазин, но здесь я упёрлась крепко. Пожаловалась, что на работе почти без выходных, а пока до отпуска дело дойдёт, все обновы из моды выйдут. Этот аргумент тётю убедил, и я ненавязчиво поинтересовалась, где сейчас мои многочисленные родственники. Как я и думала, мать с очередной выставкой где-то в поездке, отец – при ней, куда ж без него. Братец учится на юриста, приезжает домой только на каникулы. Вот уж кто порадовал, так порадовал: хоть кто-то из нас пошёл в семью. А то мать – художница, мужа нашла себе из той же среды, правда, человек он оказался деловой, так что его приняли благосклонно. Я вот – помощник навигатора, и работаю вовсе не на семейной яхте. Так хоть брат в семье останется, если не устроится работать в адвокатуру – с него станется.

   В общем, тётушка многословно и в подробностях рассказала мне про всех родственников. Меня же заинтересовал один факт: у деда новый финансовый аналитик – моя двоюродная сестра Альбина, от чего мне несколько поплохело. Альбина неглупая девчонка, но от жизни далёкая. После гибели родителей её так трогательно оберегали от тревог и обид, что, кажется, забыли рассказать, что кроме семьи есть другие люди, и не все они живут хорошо. И этот человек – финансовый аналитик нашей компании? Как говорит наш инженер, «Спинным мозгом неприятности чую!»

   Только я намекнула тётушке, что хотела бы пообщаться с сестрёнкой, как она тут же связалась с Альбиной. В нашей семье все знают: тёте Кори лучше уступить, иначе хуже будёт. Так что через пятнадцать минут мы дружно сидели в ресторане. Альбина всем видом показывала, что она жутко занята и только родственные чувства удерживают её так далеко от офиса. Тётушка лучилась счастьем: как же, сёстры в кое-то веки вместе. А я искала повод заговорить о новостях. Повод не находился, поэтому я расспрашивала Альбину о работе вообще. Рассказывала она неохотно. Нет, она ничего не скрывала от меня – я же член семьи – она боялась, что её услышат посторонние. Меня её тревоги забавляли, пока не начали утомлять. Тогда я не выдержала и спросила «в лоб»:

   – Слушай, а ты не в курсе о заявленном повышении цен на пользование гиперпорталами?

   – Мы ещё ничего не заявляли, мы договариваемся с министерством космического сообщения... Ника!!! – Немногочисленные посетители обернулись на крик Альбины, которая, забыв о конспирации, спросила меня: – Но откуда ты знаешь?! Это же секретная информация!

   – Так. Успокойся, для начала, а то ты сейчас расскажешь всем много ненужного. – Я нарочно говорила негромко, но этого было недостаточно, чтобы отвлечь нездоровое любопытство окружающих, поэтому я немного откинулась на спинку стула, улыбнулась и сказала чуть громче: – И не знаю насчёт секретности, но об этом уже почти месяц все говорят. Другое дело, что ещё не все верят. Так это правда?

   – Извини, мне некогда. Надо срочно выяснить, откуда произошла утечека.

   Альбина умчалась.

   – Всё-таки мы зря так опекали её, – тихо сказала тётя Кори. – В финансовых вопросах она, может и специалист, но в жизни не понимает ничего. Какой смысл искать утечку в компании, если о планах знали лишь участники проекта – либо члены семьи, либо давно проверенные-перепроверенные сотрудники?

   Я не верила собственным ушам: тётя Кори говорит о делах компании, да ещё так спокойно и вдумчиво. Она усмехнулась и закончила свою мысль:

   – Если кто и разболтал лишнее, так это чиновники из министерства. То ли случайно, то ли за взятку, но, скорее всего, умышленно. Они не хотят этого повышения, но не могут сопротивляться деду. Так хоть почву для изменений подготовят.

   – А дед? – осторожно спросила я.

   – А что дед? Всё – на благо семьи! Иногда он понимает ваш родовой девиз слишком буквально. А ещё он – параноик, и верит только своим. Если из пяти менеджеров четверо будут говорить одно, а пятый, по фамилии Кром, другое, то он послушает пятого. Ах, девочка, поживёшь немного в вашей семейке, волей-неволей научишься понимать множество бесполезных вещей. Тебя давно не было, так что послушай меня: не говори с дедом – ты ведь за этим приехала? Боюсь, он не услышит тебя, как отказался слушать остальных. Он и раньше с большой неохотой менял решения, а теперь вообще любое несогласие рассматривает как предательство.

   – А зачем ему вообще это повышение?

   – Откуда мне знать? – Тётя Кори беспечно улыбнулась, снова став собой. – Это дела деда и компании, я в этом ни не разбираюсь. Тебе бы с Генрихом поговорить, да он уехал на открытие нового портала. Может, ему бы и удалось повлиять на отца, да только его ещё дней десять ждать.

   Тут я поняла, что тётя говорит не про своего сына, а про старшего сына и первого заместителя деда. А дед, видать, стареет: раньше новые порталы он открывал сам.

   – А дядя Артур?

   – Забудь! Он прогнулся под деда и всегда и во всём с ним согласен: всё ещё лелеет мечту подвинуть Генриха.

   – А что, есть шанс?

   Тётушка фыркнула:

   – Смеёшься? Дед ненавидит лизоблюдство. Но, сама понимаешь – племянник, к тому же небесталанный, не прогонять же. Вот и держит при себе, благо польза есть.

   – А где Генрих? Который твой сын?

   – В лаборатории! – Тётю почему-то перекосило. – Вместе с отцом. – Стало понятно, почему.

   – Может, попробовать с ним поговорить?

   – Забудь. Они сидят там безвылазно уже почти полгода. Что они могут знать? Хотя... спросить ведь можно. Поехали. Хоть с мужем пообщаюсь!

   Чем меня всегда восхищала тётя Кори, так это способностью сорваться с места, как только такая идея придёт ей в голову. Без раздумий, прикидок, сомнений. И даже звонков тем, к кому она собирается. Что интересно, у неё всегда всё получалось. Вот и сейчас, пока я всю дорогу гадала, как меня туда пустят без пропуска, тётя без умолку болтала о всяких мелочах, вроде моды и музыки.

   Когда мы приехали к проходной, тётя ослепительно улыбнулась охраннику, протягивая пропуск:

   – Добрый день! Где сейчас господин Кром?

   – Добрый день, госпожа Кром. Поезжайте к административному корпусу, Вашему мужу мы сообщим, что Вы приехали. А кто с Вами?

   Я подала своё удостоверение, пока сканер считывал и запоминал мои данные, охранник с сомнением поглядывал на меня, явно гадая, сразу звать подкрепление или я так уеду. Ждать ответа долго не пришлось: на сканере загорелась зелёная лампочка, разрешая пропускать владельца документа на открытые территории.

   Едва мы подъехали к корпусу, как в километрах трёх, по моим прикидкам, от нас, что-то вспыхнуло и загрохотало. Взрывную вибрацию я почувствовала даже не спинным мозгом, а органом, расположенным чуть ниже. У навигаторов этот орган обладает повышенной чувствительностью на опасность.

   – По-моему, нам здесь не рады, – пробормотала я, выбираясь из машины.

   – А, – отмахнулась тётя Кори. – Это на каком-то стенде, там постоянно что-то взрывается.

   – И как?

   – Как-как? – Ответил мне лично директор научно-промышленного комплекса «Гипер-Космос». – Отстроят стенд заново и опять взорвут. Такие уж развлечения у наших учёных. Привет, Вероника, молодец, что приехала. Рад видеть, Кори! – Он взял её за руки и поцеловал ладони.

   – Если бы ты был рад видеть, то давно бы уже нашёл время приехать домой.

   – Ну, Кори, сама видишь, у нас тут постоянно что-то происходит.

   – Вижу, вижу. А где Генрих?

   – Я отправил ему сообщение, но вряд ли он успел его прочитать: он был на испытаниях, так что сейчас ему ни до чего. Вы хотите есть? – Мы с тётей помотали головой. – Тогда пойдёмте в парк. Я понимаю, гостей надо встречать в кабинете, но там нам не дадут спокойно пообщаться.

   Парк, вопреки ожидаемым трём деревьям и одной клумбы, оказался действительно парком. Не очень большим, но уютным. Аккуратные дорожки между деревьев и кустов, скромные клумбы, весёлые фонтанчики, удобные лавочки. Заметив моё удивление, дядя пояснил:

   – Если смотреть на парк просто как на выполнение экологических требований, то можно посадить десяток деревьев и успокоится. Но ведь здесь многие сотрудники живут постоянно, так что сделали для них такую зону отдыха. Ещё один парк есть в жилом квадрате, там же весь социальный комплекс от детского сада до ночного клуба. Уж если люди живут на работе, так пусть эта жизнь будет хотя бы удобной.

   Вдруг из ближайших кустов выскочил какой-то мужик. Его двухметровый рост, строгий костюм, место предыдущей дислокации и способность передвигаться бесшумно наталкивали на мысли о службе безопасности высокого уровня.

   – Простите, господин Кром, я увидел посторонних. – Мужик попытался исчезнуть в тех же кустах, но не успела.

   – Это не посторонние, это мои жена и племянница. А вот что вы здесь делаете?

   Безопасность попыталась вжаться в собственные ботинки. Безуспешно. Пришлось отвечать:

   – Ему прописали ежедневные прогулки, а он потребовал гулять здесь. Мы и привезли.

   – Работает?

   – Что-то читает с коммуникатора. Ноутбук мы отобрали.

   – Ясно. Пусть читает, а то совсем без дела зачахнет. Только вы смотрите, дело к вечеру, холодает.

   – Господин Кром, тут такое дело... – Безопасность замялась.

   – Слушаю.

   – Он хочет на испытания. Откуда-то узнал, что скоро планируются, и извёлся весь. Грозит безобразиями, если его не пустят.

   Дядя виновато улыбнулся нам и ушёл вместе с охранником. Мы с тётей, изрядно заинтригованные, двинулись за ним. А посмотреть было на что: на скамейке сидел самый настоящий старик: волосы, седые до белизны, лицо и руки в морщинах, на глазах – очки! Дядя присел на корточки напротив старика.

   – Добрый вечер, господин Ошуро.

   Я чуть не споткнулась. Маловероятно, чтобы именно здесь вдруг оказался однофамилец знаменитого учёного, по чьим учебникам мы учились. Ошуро оторвался от коммуникатора, помолчал немного, а потом сказал глубоким бархатистым голосом:

   – И Вам доброго вечера, господин Кром.

   Я впечатлительностью не страдаю, но тут чуть не грохнулась в обморок: этот голос любая выпускница нашего факультета узнала бы и в многотысячной толпе.

   – Эх, господин Ошуро, говорят, плохо Вы себя ведёте. Что за страшные угрозы, а?

   – Никаких угроз. Я немало сил положил на проект и имею право знать, чем он завершится!

   – Только не волнуйтесь, прошу Вас! Вы же знаете, Вам нельзя сейчас работать.

   – Я это не знаю, мне так сказали врачи. Да я и не собираюсь работать, у меня, в конце концов, есть замы, пусть они покажут, на что способны, не буду я им мешать. Но увидеть я могу? Просто присутствовать?

   – Ни в коем случае! Господину Ошуро запрещено волноваться!

   Откуда-то нарисовалась девица в медицинском комбезе. Врач или медсестра, приставленная к важному больному. Дядя с сожалением сказал:

   – Вот видите, господин Ошуро, врачи возражают.

   Я присмотрелась к врачу. Фанатичный блеск в глазах, жажда спасти и вытащить из лап смерти. Знаю я таких. Как правило, они – хорошие врачи для больных. И большая обуза для тех, кто хочет выздороветь, ибо в заботе о больном такие врачи сделают всё, чтобы не дать человеку жить. Не знаю уж, что такое с господином Ошуро, но вряд ли его смогут спасать бесконечно, от старости нет лекарств. Вот и получаются, что, спасая его от смерти, у него крадут жизнь.

   – Дядя, разрешите господину Ошуро быть на испытаниях.

   – Невозможно! – Чуть ли ни закричала врач. – Сильное волнение опасно для господина Ошуро, он, может быть, не переживёт его!

   – Может быть. Но решать, как жить и как умирать, не Вам. Спросите своего подопечного, чего он хочет: жизни в одиночестве или смерти в момент завершения большого дела?

   – Да как Вы смеете?! – Врач задохнулась от возмущения. А господин Ошуро встал, поприветствовал тётю Кори и требовательно заявил дяде:

   – Господин Кром, представьте меня юной даме.

   Хотя, по идее, представлять следовало меня, но дядя безукоризненно выполнил просьбу учёного.

   – Необычайно рад знакомству, – Ошуро взял меня под руку.

   Мы медленно пошли по дорожке, Дядя с тётей пристроились сзади, охранник и врач сопровождали нас на некотором расстоянии. Я продолжила обмен любезностями:

   – Что Вы, господин Ошуро, это мне повезло! Если бы я раньше знала, что Вы работаете у нас, я бы точно приехала сюда на каникулах и выпросила бы у Вас автограф. Мне бы все девчонки завидовали!

   – Надо же! И за что же мне такая популярность?

   – А мы физику пространства по вашим учебникам учили.

   – И что?

   – Так после Ваших аудио-лекций все студентки-навигаторы в Вас влюбляются!

   – Однако, интересный факт моей биографии! Я и не подозревал! Неужели и Вас не миновала эта напасть?

   – Каюсь, господин Ошуро, но перед Вашим голосом устоять невозможно!

   – Да... Даже неловко. Боюсь, что невольно разрушил Ваши девичьи мечты. Голос голосом, но возраст не сбросишь с плеч.

   – И не надо! Жизненный опыт весит больше гладкого зеркала.

   – Потрясающее высказывание! Где ж Вы его услышали?

   – Не помню уже. Космос велик и многолюден, с разными людьми общаюсь, много интересного у них узнаю.

   – И, похоже, Ваш космос лежит вдали от цивилизованных мест.

   – Угадали, господин Ошуро!

   – Было бы что гадать: я на Вашу форму посмотрел! Опасная у Вас профессия.

   – Да уж не опасней, чем у учёных. Дядя говорит, что тут стенд постоянно взрывают, он еле успевает его отстраивать. А мы если и взорвёмся, то только один раз.

   – Крайне легкомысленное отношение к смерти!

   – Так смерть – не жизнь.

   – Вы возмутительно молоды, и подозреваю, взрослеть не намерены.

   – Так же как и Вы.

   – Мои намерения уже не имеют значения.

   – Если бы это было так, Вы бы не спорили с врачами и не грозили безобразиями.

   Ошуро засмеялся.

   – Я уже и не помню, когда мне доводилось так приятно с кем-то общаться!

   Мы вышли из парка и остановились возле его машины.

   – Я был бы счастлив пообщаться с Вами ещё. Вы загляните ко мне в гости?

   – Не знаю. Сегодня уже не получится, мне ещё надо повидаться с братом. А что я делаю завтра, я сама ещё не курсе.

   – Тогда уделите завтра немного времени старому учёному, если Вас это не затруднит.

   – С огромным удовольствием. Только я не могу сказать, во сколько.

   – Ничего. Я почти всё время дома, разве что на прогулку выхожу. Но Вам объяснят, где меня искать, если что. А Вы, господин Кром, имейте в виду, что на испытание я приду всё равно! Даже если Вы мне доступ закроете, я найду тех, кто меня проведёт. Всего доброго, госпожа Кром.

   Ошуро сел в машину, но дядя не дал охраннику закрыть дверь.

   – Но Вы обещаете, что не будете вмешиваться в процесс, требовать результаты и снимать показатели вперёд лаборантов?

   – Обещаю. Я всё ж таки понимаю, что моё время прошло. Я просто хочу видеть.

   Дядя с кем-то связался по коммуникатору.

   – Когда у Вас испытание?.. Это точно?.. Ну, смотрите там, чтоб всё было в лучшем виде: к вам господин Ошуро придёт. Если что изменится, сообщите мне.

   Врач прожгла меня взглядом, полным ненависти, а охранник, проходя мимо, чуть слышно шепнул: «Спасибо!» – после чего сел в машину на переднее сиденье, лишив возможности спросить, а за что, собственно?

   Мы вернулись к административному корпусу, куда уже приехал Генрих. Он поспешил ко мне, от торопливости заметно припадая на левую ногу.

   – Генрих, ты почему без палки? – Возмутилась тётя Кори.

   – Да забыл я её в кабинете, а после испытаний не успел за ней вернуться, сразу сюда поехал. Да ничего страшного.

   – Ничего страшного? Опять ногу перетрудить хочешь?

   – Да всё нормально, и не болит почти. И вообще, дай мне с сестрой поздороваться!

   Мы обнялись, наплевав на приличия: космолётчикам многое прощается.

   Позже мы устроились в дядином кабинете, только заперлись изнутри, чтоб никто не помешал. Опустив долгое вступление, я спросила их прямо:

   – Скажите мне, зачем ГК поднимает цены?

   – Ты что, только из-за этого прилетела? – Уточнил Генрих.

   – Из-за этого мой капитан встречается здесь с другими капитанами. А я вот заглянула домой, чтоб узнать из первоисточника, что за блажь шибанула деда.

   – А никто толком не знает. Финансово-аналитический отдел дал отчёт, что можно получить дополнительные деньги, если повысить стоимость пользования гиперпорталами для коммерческих (пассажирских, туристических и грузовых) кораблей.

   – А в том отчёте учтены те, кто не смогут заплатить вовсе?

   – Там есть какой-то процент отсева, но прибыль перекрывает убытки от него, новые цены специально так рассчитаны, чтобы перекрыть потери.

   – Погодите. Вольные капитаны и маленькие транспортные и курьерские фирмы просто разорятся. Это ни какой-то процент. Это огромный сектор бизнеса. И не только бизнеса. Генрих, ты же не можешь это не понимать! Надо объяснить деду...

   – Ты думаешь, мы тут из любви к науке безвылазно живём? – Перебил меня дядя. – Отец не любит тех, кто с ним не согласен.

   – Всё равно не понимаю. Мы что, на грани разорения? Зачем ему эти деньги? Даже если бы он решил в большую политику влезть, он бы всех конкурентов скупил, причём, не затрагивая основные активы. Зачем?

   – Точно не знаем, но есть версия: нужно обновить маяки. Генрих со мной согласен, говорит, что время их службы прошло. А поскольку исследованный космос расширился, да и кораблей стало больше, маяки нужны мощнее, долговечнее... Новые маяки пока разрабатываются, думаю, только поэтому дед ещё не прижал министерство: деньги ему понадобятся непосредственно на установку.

   Вот так да... С маяками в последнее время всё чаще и чаще творились мелкие странности. То есть мы-то странности списывали на недостатки нашего оборудования, но если дело и впрямь в маяках, менять их надо срочно, в течение двух-трёх лет. И в первую очередь те, которые вещают в гипер. Такие расходы бюджетом компании точно не предусмотрены.

   Тогда объяснима сверхсекретность проекта: никто не должен догадаться, зачем нужны деньги, ведь стоит лишь заподозрить нестабильность в работе маяков – и на претензионный отдел свалится грузовик страховых исков. Если корабль не прилетит к месту назначения, и обломки не найдут, доказать, что проблем в гипере у него не было, станет невозможно. Такие претензии наши юристы пока в два счёта закрывают: требуют доказательства, что именно по вине работы гипер-портала корабль пропал. Поскольку таких доказательств у истцов нет, сбоев в работе портала у нас не зафиксировано, то претензия считается необоснованной. Как только слух о маяках хоть как-то просочится в мир, никто не станет смотреть на протокол работы порталов: маяки неисправны. И уже не будет иметь значения, что маяки на гиперпрыжок не влияют, они нам нужны, когда мы портал ищем в нашем пространстве, а в гипере всегда идём по расчетам – традиция с давних времён, когда маяков не существовало. Ещё с маяков хорошо снимать данные о состоянии на выходе, не летают ли там, скажем, случайные метеориты или шальные гонщики...

   Заковыристая проблемка. Дурость старого маразматика – одно, а просчитанный ход в сложном проекте – совсем другое. Отсюда вопрос: как быть лично мне? Деньги деду нужны, тут не поспоришь. Да и работающие маяки лучше сломанных. Но слишком многие завязаны на доступный гипер. Закрой доступ к нему, и будет беда, куда более серьёзная, чем страховые иски. Жуткая мысль с точки зрения Крома. И вполне нормальная для простого космолётчика-вольника.

   – А что говорит министерство космического сообщения?

   – Министерство говорит только то, что велит ему ГК, – вздохнул дядя. – Даже странно, что пока они сопротивляются.

   – А может и не странно: у них же кроме «Гипер-космоса» ещё весь обитаемый космос внимания требует... Вы поможете мне встретиться с министром? Завтра. Или сегодня, если для него не поздно.

   – Для него – не поздно, а тебе пора спать, – заявил Генрих. – Я велел приготовить номер в гостинице. Ты же, небось, вторые стуки на ногах?

   – Ты как определил?

   – Да посчитал. Ты ведь не сразу, как вы прибыли, на планету полетела? Значит, причальная вахта плюс часов шесть на станции. Потом пока домой зашла, пока то да сё. Ну, и сюда добирались не меньше трёх часов. Так что ты сейчас пойдёшь спать, а мы подумаем насчёт министра.

   – Дед не простит, – вдруг выдала тётя Кори.

   – Я знаю. Поэтому на встречу поеду одна. Так лучше! – Оборвала я возражения. – Вы нужны здесь, а я и так болтаюсь на окраине космоса, где моя семейственность никого не волнует.

   – Но что ты можешь сказать такого, что бы министр сам не знал? – Спросил Генрих. – Про разорение вольных капитанов и про новые колонии, остающиеся практически без связи с внешним миром, он всё уже посчитал намного лучше тебя. – Всё-таки космолётчикам не нужны слова, чтобы понимать друг друга. Действительно, какие бы ещё доводы я могла привести министру, кроме близких и понятных мне? Только брат мой был гонщиком, а я была и есть торговец, так что знаю и другие стороны нашей реальности:

   – Я предложу ему дать деду взятку. В виде заказа на замену маяков!

   Моя идея понравилась министру. Новые маяки стоили хоть и дорого, но дешевле социальных и экономических последствий разрушения существующего порядка в космосе. Ещё одна выгода для государства нашлась в том, что, оплачивая хотя бы часть их стоимости, оно получало право напихать в эти маяки массу следяще-сигнальной аппаратуры для нужд военных, спасателей и учёных. Мне же показалось, что дело не в аппаратуре и не в порядке, а просто в желании поставить на место зарвавшегося деда, который забыл, что космос – это не только гипер-порталы, но ещё и люди, которые от порталов зависят.

   Увы, сразу выяснить судьбу идеи мне не пришлось: её должны были сначала обдумать и просчитать, но в успехе я не сомневалась. Лишь спустя год по государственному каналу выступил министр с опровержением слухов о повышении цен на пользование гипер-порталами. Красиво говорил, убедительно. Потом ещё убедительней говорил пресс-секретарь «Гипер-космоса», совсем молоденький, но очень обаятельный Кром.

   Мне осталось дождаться решения деда о моей собственной судьбе. Дед затягивать с делами, особенно личными, не любил, но меня ведь надо было поймать, а обитаемый космос велик, и мы часто сами не знаем, где окажемся завтра. Всё же через два месяца меня настигла его воля в лице Генриха Крома, бывшего гонщика и действующего капитана «Полярной звезды». Он вышел на связь, попросил разрешения подняться на борт, чтобы передать личное послание члену экипажа. Я бы предпочла сама перейти к нему, но традиции нерушимы: тебе надо, ты и приходи.

   Капитан разрешил мне занять кают-компанию, всё-таки не абы кого принимаю, и очень удивился, когда я попросила его и своего непосредственного начальника присутствовать при разговоре. Увидев Генриха, я поняла, что не ошиблась: обычно улыбчивый и открытый, сейчас он был хмурый и какой-то тёмный. И ещё он не прятал глаза, он их просто загерметизировал наглухо, мне даже страшно было представить, что прячется за их тяжёлой пустотой.

   Я молча провела его в кают-компанию и представила своим командирам. Генрих в знак приветствия кивнул и, не затягивая с вестями, сказал им:

   – Спасибо, что согласились присутствовать. Я должен вручить официальное извещение, вы готовы засвидетельствовать передачу?

   Капитан с навигатором напряжённо переглянулись, но согласились.

   Генрих открыл папку и вытащил лист бумаги.

   – Здесь официальное заявление Джейсона Крома о том, что у него больше нет внучки Вероники Грино, и что госпожа Вероника Грино и её потомки отныне никогда не войдут в семью Кром, о чём он, Джейсон Кром, находясь в здравом уме и трезвой памяти, указал в завещании. – Генрих перевёл дыхание и достал второй лист. – Здесь выписка из завещания господина Крома. Согласно его последней воле, госпожа Вероника Грино, его бывшая внучка, лишается наследства. Так же он завещает свои детям, дабы выполнили они его волю и передали её своим потомкам: что никогда ни госпожа Вероника Грино, ни её дети, не могут получить в наследство ничего, что принадлежало бы семье Кром от личных вещей членов семьи до доли собственности в компании. Более того, ни сама госпожа Грино, ни её потомки не могут работать в компании «Гипер-Космос», а так же не могут работать на членов семьи в деятельности вне компании. Последняя воля Джейсона Крома должна исполняться неукоснительно, ограничения времени действия она не имеет. Тот из его потомков, кто нарушит данные условия, так же должен быть изгнан из семьи. Поскольку решение Джейсона Крома в отношении Вероники Гримо доведено до её сведения, присутствие её на оглашение завещания в будущем семья считает неуместным. Здесь, – Генрих положил на стол инфо-карту, – электронная копия документов. Прости, Вероника.