Текст книги "Зотика"

Автор книги: Кларк Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Путешествие короля Еворана

Корона королей Юстаима была сделана из самых редких материалов, которые только можно достать. Волшебное могильное золото обруча было добыто из огромного метеора, который упал на южном острове Цинтром, смертоносным землетрясением встряхнув тот от берега до берега. Это золото было тяжелее и ярче, чем любое золото из недр Земли. Цвет его менялся от пламенно-красного до желтого, в цвет молодой луны. Корону украшали тринадцать драгоценных камней, каждый из которых считался уникальным сам по себе. Драгоценные камни вызывали удивление, а внешне этот звездный обруч со странными, беспокойными огнями сверкал ужасно, как глаза в глазницах. Но самым замечательным было чучело птицы газолбы, которая собственно и формировала структуру короны, зацепившись стальными когтями за обруч, чуть выше бровей того, кто носил корону. Птица восседала по-царски, раскинув великолепное оперение из зеленых, фиолетовых и ярко-красных перьев. Ее клюв имел оттенок темно-красной меди, глаза походили на маленькие темные гранаты в гранях драгоценного серебра. Семь кружевных, миниатюрных игл торчали из эбонитовой головы, а белый хвост ниспадал сзади, с обруча короны подобно лучам белого солнца. Последнюю газолбу, согласно рассказам моряков, убили на почти легендарном острове Сотар, далеко на востоке Зотика. Девять поколений взирало на корону Юстаима. Короли рассматривали ее как священную эмблему их благосостояния, и как талисман, неотделимый от королевской власти, чья потеря будет сопровождаться серьезным бедствием.

Еворан сын Карпума, был девятым королем, унаследовавшим эту корону. Он гордо носил ее в течение двух лет и десяти месяцев, после смерти Карпума от неумеренного потребления фаршированных угрей и студня из яиц саламандры. Во время всех государственных церемоний, на утренних приемах и ежедневных публичных аудиенциях, в суде, корона сверкала на голове молодого короля, придавая ему невероятное величие в глазах подданных.

Также, она отлично скрывала обидную раннюю плешивость короля…

Все случилось осенью третьего года правления Еворана. Король поднялся из-за стола после завтрака из двенадцати перемен блюд и двенадцати вин, и отправился согласно традиции в зал правосудия, который занимал целое крыло его дворца в городе Аромоам, – творении из многоцветного мрамора, взиравшего с цветущих холмов на слегка колеблющиеся воды лазурного восточного океана.

Хорошо подкрепившись завтраком, Евориан чувствовал себя готовым распутать большинство запутанных клубков пряжи законности и преступлений, приговорить к скорому наказанию всех преступников. Около него, по правую руку от его трона, вырезанного из слоновой кости в форме гигантского кракена, облокотясь на булаву, со свинцовым наконечником тверже железа, стоял палач. Очень часто прямо возле трона он крошил этой булавой кости преступников, стараясь, чтобы их черепа были раздроблены у ног короля на полу, усыпанном черным песком. А по левую руку от трона, стоял профессиональный палач-мучитель, беспрестанно занимающийся винтами и шкивами внушающих страх инструментов пытки. Он казался предупреждением всем злодеям. И далеко не всегда его винты вращались впустую и шкивы сжимали воздух, и не всегда пустой были металлические механические ложа для пыток.

Тем утром констебли города представили королю Еворану только несколько мелких воров и подозрительного бродягу. Не было никаких уголовных преступлений, которые гарантировали бы работу для булавы или использование орудий пытки. Король был разочарован и серьезно сомневался в незначительности преступлений арестованных, в свою очередь пытаясь выдавить из каждого признание в более серьезном преступлении, чем те, в которых их обвиняли. Но оказалось, что воришки повинны только в мелких кражах, а бродяги были виноваты всего лишь в бродяжничестве. Еворан начал думать, что это утро предложит лишь скудные развлечения. Самым тяжелым наказанием, которое король мог наложить на провинившихся согласно закону – удары палками.

– Уберите эту шваль! – приказал король констеблям, и корона его затряслась от негодования. Со стороны могло показаться, что высокая птица газолба кивала и кланялась. – И сами с ними убирайтесь. Уберите их. Дайте каждому из них по сотне ударов колючками по голым ногам и не забудьте про пятки. А потом отведите их подальше от земель Аромоама, а если будут упираться, используйте раскаленные трезубцы.

Но прежде чем слуги бросились выполнять его приказ, в зале появились два запоздавших констебля. Они притащили очень странного, подозрительно выглядевшего человека в шипастом воротнике на длинных ручках, которые в Аромоаме использовали для наказания преступников и подозреваемых. Эти шипы, казалось, впились в его плоть, точно так же, как грязные тряпки, заменявшие ему одежды, но, несмотря на это арестованный извивался, как настоящий акробат. Из-за его движений констебли качались из стороны в сторону, словно хвосты воздушного змея. И вот этот невероятный незнакомец предстал перед Евораном. Несколько секунд король в изумлении рассматривал бродягу, быстро моргая, наблюдая как тот метнулся к полу, опрокинув констеблей, которые не ожидали такого. В итоге те растянулись на полу в присутствии Его Королевского Величества.

– Ха! И кто это у нас? – поинтересовался король зловещим голосом.

– Это бродяга, сир, – затаив дыхание ответил один из констеблей, чуть приподнявшись с пола и склонив голову в знак уважения. – Он двигался по главному проспекту Аромоама на такой же манер, прыгая из стороны в сторону, пока мы не арестовали его.

– Такое поведение очень подозрительно, – с надеждой прорычал Еворан. – Арестованный, как тебя зовут, когда ты родился, чем занимаешься, в каких преступлениях ты виновен?

Косоглазый пленник молчал. Казалось, он оценивающе рассматривает Евориана, королевского палача с булавой и пыточных дел мастера с его инструментами. Он был очень некрасив, а его нос, уши и все остальное обладали нечеловеческой подвижностью. Лицо постоянно кривилось в гримасах, а грязная борода дергалась и извивалась словно морские водоросли в кипящем водовороте.

– У меня много имен, – наконец ответил он наглым голосом, звук которого неприятно резанул по ушам Евориану, словно кто стал водить металлом по стеклу. – Что до моего рождения и занятий, король, даже если ты узнаешь о них, тебе это ничего не даст.

– Да ты дерзишь мне, любезнейший! Отвечай, или раскаленное железо развяжет тебе язык, – взревел Евориан.

– Тогда знайте, я – некромант и был рожден в царстве, где одновременно разгораются рассвет и заря, и Луна светит так же ярко, как солнце.

– Ха! Некромант! – фыркнул король. – А знаешь ли ты, что некромантия в Юстаиме является преступлением? И мы с удовольствием отучим тебя от этого позорного занятия.

По знаку Евориана констебли потащили колуна к пыточному столу. К их удивлению, он почти не сопротивлялся, позволив приковать себя к железной кровати, которая вытягивала руки и ноги. Повелитель этих чудес начал работать над чародеем, двигая рычаги, раздвигая кровать, так что скоро стало казаться, вот-вот и пленник будет разорван на части. Дюйм за дюймом прибавлялся к его росту, и хотя через некоторое время его тело растянули на поллоктя, он, казалось, не испытывал никакого дискомфорта. К изумлению всех присутствующих, эластичность тела, рук и ног колдуна оказалась невероятной. Но вскоре и она достигла предела.

Все в зале молча рассматривали этого удивительного человека. Даже Евориан поднялся со своего трона и подошел к пыточному столу, как будто сомневался в том, что видели его глаза – зрелище оказалось очень необычным. А колдун сказал ему:

– Думаю, было бы хорошо освободить меня, король Евориан.

– И это ты мне говоришь? – в гневе выкрикнул король. – Однако, с преступниками в Юстаиме не так обращаются, – и он сделал знак палачу, и тут же массивная, тяжелая булава взлетела к потолку.

– Испытайте лучше это на собственной голове, – посоветовал некромант, и он тут же поднялся на железном ложе, оборвав цепи, словно те были из травы. А потом с высоты своего ложа он направил свой длинный указательный палец, темный и сухой, как у мумии, на корону короля и одновременно произнес иностранное слово, пронзительное и естественное, как крик мигрирующих птиц, подлетающих ночью к неизвестным берегам. И… В ответ на это слово над головой Евориана громко захлопали крылья, и король почувствовал, что корона его стала намного легче. Тень упала на короля и все присутствующие увидели в воздухе птицу газолду, которая, по словам моряков, была истреблена на далеком острове более двухсот лет назад. Крылья птицы, блестящие, как у живой, раскинулись, словно она собиралась воспарить, а в стальных когтях она сжимала обруч короны. Несколько секунд она провисела над троном, в то время как король в бессловесном страхе и испуге наблюдал за ней. А потом с металлическим треском ее белый хвост развернулся, подобно лучам восходящего солнца, и птица стремительно вылетела через открытые двери, направляясь к морю, прочь из Аромоама в сторону восходящего солнца.

За ней огромными уродливыми прыжками последовал некромант, и никто даже не попытался задержать его. Но те, кто видел, как он покинуло город, в один голос утверждали, что он пошел на север по океанскому берегу, в то время как птица полетела прямо на восток, словно хотела вернуться на остров, где родилась. После того как некромант пересек границу соседнего с Ютаимом государства. Но команда торговой галеры из Сотара, которая чуть позже прибыла в Аромоам, как один утверждала, что видела разноцветную птицу газолбу, которая пролетела над ними в сторону разгорающейся зори. И еще моряки сказали, что птица несла в когтях обруч короны с тринадцатью одинаковыми драгоценными камнями. И хотя они побывали на многих архипелагах и видели поистине чудесные вещи, они считали появление этой птицы редким беспрецедентным предзнаменованием.

Король Евориан, у которого так неожиданно украли корону, сверкал неожиданно обнажившейся проплешиной, теперь открытой для пристальных взглядов воров и бродяг прямо в зале правосудия. Если бы солнце стало черным в небесах, или стены королевского дворца рухнули, король был бы поражен намного меньше. На какое-то время ему показалось, что он вместе с короной – эмблемой и талисманом отцов – лишился своей королевской власти. И, кроме того, происшествие шло в разрез с законами Природы, законами Бога и человека. Некромант словно разом всех их отменил. Никогда прежде, во всей истории королевства никто не слышал о том, чтобы мертвая птица бежала из королевства Юстаим.

Действительно, потеря была страшным бедствием, и Еворан, нацепив объемный тюрбан фиолетовой парчи, устроил совет с самыми доверенными министрами относительно возникшей государственной проблемы. Министры были не менее обеспокоены и озадачены, чем король: птица и золотой обод были незаменимы. Но если слухи об этом расползутся по Юстаиму, среди людей начнутся брожения и беспорядки; некоторые станут плести заговоры против Еворана, говоря, что никакой человек не может быть законным правителем этой страны без короны с газолбой.

Тогда, согласно традиции королей, как положено во время национального кризиса, Еворан отправился в храм, в котором обитал бог Геол – бог живущий на Земле – главное божество Аромоама. Один с непокрытой головой и босиком, в соответствии с архиерейским законом он вошел в тусклое святилище, где находился образ пузатого, словно вылепленного из коричневого, в цвет земли фаянса, Геола, вечно сидящего, словно откинувшегося на спину, освещенного через многочисленные дыры в потолке храма. И, упав в пыль, которая собралась вокруг идола за многие годы, король воздал дань уважения Геолу. Он умолял оракула просветить и направить его. Через какое-то время, голос, исходящий из пупа бога и больше напоминающий подземный грохот стал членораздельным. И оракул сказал королю Еворану:

– Иди вперед, ищи газолбу на тех островах, что нежатся в лучах восточного солнца. Там, король, на далеких побережьях рассвета, ты снова увидишь живую птицу, которая является символом и благосостоянием твоей династии, и там собственной рукой, ты должен будешь убить ее.

Еворан успокоился, услышав слова оракула, так как предсказания того считали безошибочными. Королю казалось, что оракул простыми словами сказал ему, что он должен оправиться за потерянной короной Юстаима, которую унесла возвращенная к жизни птица. Возвращаясь в королевский дворец, он послал за капитанами самых больших и грозных кораблей, которые стояли на якоре в спокойной гавани Аромоама, и приказал, чтобы они быстро подготовились к долгому путешествию на восток к архипелагам восходящего солнца.

Когда все было готово, король Еворан поднялся на борт флагманского судна флота – высокий квадриреме с веслами древесины казуарина и парусами крепкой ткани из бисусса окрашенных в желтовато-пурпурный, с длинным знаменем на вершине мачты, с вышитой птицей газолбой в ее естественных цветах на поле небесного кобальта. Гребцы и моряки квадриремы были могучими неграми с севера, а солдаты, поднявшиеся на борт – жестокими наемниками из Ксилака с запада. Кроме того король взял на борт своих любовниц, шутов и других придворных, также как достаточный запас ликеров и редких вин, чтобы в течение рейса не испытывать недостаток ни в чем. И помня пророчество Геола, король вооружился длинным луком и колчаном, заполненным стрелами, оперенными перьями попугаев; еще он прихватил пращу из кожи льва и духовую трубку черного бамбука, которая стреляла крошечными отравленными дротиками.

Казалось, боги одобряют путешествие, потому что в утро отъезда свежий ветер дул с запада. Флот, насчитывающий пятнадцать судов, подняв паруса, понесся навстречу встающему из моря солнцу. И прощальные вопли и крики людей на причалах, приветствовавших Еворана, скоро стихли, приглушенные расстоянием и мраморные здания Аромоама, раскинувшиеся на четырех пологих холмах, растаяли в лазури береговой линии Юстаима. И после того, в течение многих дней, окованные железом деревянные клювы галер мягко рассекали море цвета индиго, которое нетронутым расстилалось во все стороны к безоблачным, темно-синим небесам.

Доверяя оракулу Геола, богу спустившемуся на Землю – тому, кто ни разу не подвел его отцов, король повеселел, стал таким, как обычно. Развалившись под шафрановым навесом на корме квадриремы, он жадно пил из изумрудного кубка вино и бренди, которые прихватил из подвалов дворца. Они хранили тепло лучей горячего древнего солнца и холод черного инея забвения. Король смеялся над грубостью своих шутов, неисчерпаемых в древних непристойностях, которые вызывали смех других королей на утонувших континентах былого. И женщины отвлекали его, используя приемы флирта, которые были древнее, чем Рим и Атлантида. Но он все время держал под рукой, возле своего ложа, оружие с помощью которого он собирался охотиться и надеялся убить снова птицу газолбу, как предсказал оракул Геола.

Ветры дули неизменно и были благоприятны. Флот несся вперед, и огромные черные гребцы весело пели, сидя на веслах. Великолепные паруса громко хлопали, и длинные флаги развивались в небе, подобно языкам пламени. Через две недели они прибыли в Сотар, чьи пологие берега заросли кассией и саго, создав в море барьер, протянувшийся на сотни лиг с севера на юг. И в Лоифе, главном порте, эскадра остановилась, чтобы расспросить о птице газолбе. Ходили слухи, что птица пролетела над Сотаром. Люди поговаривали, что хитрый волшебник Иффибос заставил ее спуститься с небес, и поймав, запер в клетке сандалового дерева. Так что король высадился в Лоифе, считая что его поиски, возможно, вот-вот закончатся. С верными капитанами и воинами он отправился на поиски Иффибоса, который обитал в отдаленной пещере среди гор в глубине острова.

Это была утомительная поездка, и Еворана сильно раздражали огромные и злобные комары Сотара, которые не испытывали никакого уважения к королевской персоне и всегда проскальзывали под его тюрбан. И когда, после проволочек и блужданий в густых джунглях, он прибыл к дому Иффибоса, расположенному на высокой, шаткой скале, оказалась, что птица, которую поймал волшебник, просто один из стервятников с яркими перьями, из тех, что водятся в этих районах, которого Иффибос приручил для собственного развлечения. Так что король вернулся в Лоиф, отклонив грубое приглашение волшебника, который хотел показать королю необычные фокусы, которым он обучил стервятника. В Лоифе король не остановился больше чем необходимо для того, чтобы загрузить на борт пятьдесят фляг королевского ар-рака, в производстве которого Сотар превосходит все другие земли.

Тогда, двигаясь вдоль южных утесов и мысов, вокруг которых в непомерно глубоких пещерах необыкновенно ревело море, суда Еворана покинули Сотар и оставили позади Тоск, чьи обитатели были более сродни обезьянам и лемурам, чем людям. Еворан попробовал поинтересоваться у них относительно газолбы, но в ответ услышал лишь болтовню обезьян. Так что король приказал, чтобы его воины отловили как можно больше этих диких островитян и пытали их, привязав к кокосовым пальмах. И воины целый день преследовали ловких обитателей Тоска среди деревьев и валунов, которых на острове было полным-полно, но так ни одного и не поймали. Так что королю пришлось удовольствоваться, отдав палачам нескольких воинов, приказав казнить их за неудачу. Потом флот Евориана приплыл к семи атоллам Юаматот, чьи жители были главным образом каннибалы. Обычно суда Юстаима не плавали так далеко на восток. А теперь они вошли в Илозианское море, и приблизились к землям, считающимся мифическими, которые нанесли на карты, руководствуясь лишь рассказами.

Было бы довольно скучно полностью пересказывать все подробности путешествия Евориана и его капитанов «на зарю». Миновав архипелаг Юаматот они не раз сталкивались с удивительными явлениями и чудесами, но нигде не смогли найти ни одного пера газолбы. Однако странные обитатели тех островов никогда раньше не видели волшебной птицы.

Тем не менее, король видел множество стай неизвестных, огненнокрылых птиц, которые пролетали между галерами, перелетая с острова на остров. Часто высаживаясь на острова, король охотился с помощью лука на небольших попугайчиков, лирохвостов и олуш, или стрелял из духовой трубки по золотистым какаду. На безлюдных берегах он гонялся за дронтом и динорнисом. И однажды в море среди высоких, как столбы, бесплотных скал на флот напали могучие грифоны. Они пикировали вниз со скал, на которых были устроены их гнезда. В полуденном солнечном свете их крылья сияли так, словно перья были выкованы из меди и звенели, словно металлические щиты во время битвы. Свирепых и неуступчивых грифонов с трудом отогнали с помощью валунов, которые швыряли катапульты судов.

Флот Еворана двигался на восток, где в небе было множество самых разных птиц. Однако на закате четвертой луны, взошедшей с тех пор, как они покинули Арамоам, суда приблизились к безымянному острову, берега которого поднимались из воды утесами голого, черного бальзата, у подножья которых море яростно ревело. Над этим островом не реяли птицы. Там росли лишь искривленные кипарисы, какие могли бы вырасти разве что на ветреном кладбище. И в темноте эти деревья едва заметно светились, словно были пропитаны коркой темной крови. Неподалеку в утесах путешественники обнаружили странный карниз с колоннами, похожий на покинутое жилье троглодитов, но, судя по всему, недоступное людям. Хотя пустые пещеры были раскиданы по всему острову, Евориан приказал бросить якоря, объявив, что способ подняться на утесы, они поищут на следующий день. Занимаясь поисками газолбы, он старался без должного изучения не пропустить ни одного острова в стране заходящего солнца, даже того, где никаких птиц и вовсе не было…

Темнота наступила очень быстро. И в темноте моряки на судах, стоящих на якоре, видели друг-друга только благодаря фонарям. Евориан ужинал у себя в каюте, потягивая золотой арак из Сотара, одновременно набивая рот мясом фламинго и манговым желе. И на судах моряки и воины приступили к вечерней трапезы, а гребцы ели чечевицу и рис прямо на своей палубе. Вдруг один из вахтенных закричал, поднимая тревогу, и все суда качнулись и чуть просели, словно на них навалился огромный груз. Никто не понял, что происходит, и поначалу возникла суматоха, так как моряки решили, что атакованы пиратами. Те, кто вглядывался во тьму через порты и отверстия для весел, заметили, как потемнели огни на кораблях их соседей, а облака начали странным образом клубиться, опускаясь. А потом они разглядели, что это грязные, темные существа размером с человека и крылатые как птицы. Твари стали во множестве цепляться за весла, садиться на палубы, оснастку и мачты. Казалось, эти существа вели ночной образ жизни и летали, как летучие мыши, Они слетелись к кораблям, выбравшись из пещер зловещего острова.

Потом, словно создания из кошмара, чудовища полезли в люки и порты, впиваясь адскими когтями в людей, которые пытались противостоять им. Тварям тяжело было двигаться внутри корабля из-за крыльев, их отгоняли копьями и стрелами, но они возвращались снова и снова, и не счесть было их числа. Их писк звучал приглушенно и напоминал крики летучих мышей. Очевидно, они были вампирами, потому что всякий раз выхватив из толпы человека, они быстро высасывали его, так что оставался лишь мешок кожи с костями. Верхние наполовину открытые весельные палубы оказались быстро захвачены, хотя люди отчаянно боролись с ужасным потоком, а гребцы с нижней палубы кричали, что морская вода заливает их через отверстия для весел, в то время как корабли погружались все глубже и глубже под все увеличивающимся весом крылатых вампиров.

Всю ночь люди Евориана отчаянно сражались с вампирами, не пуская их в люки и порты, уступая друг другу место, когда стоящие в первых рядах уставали. Многих моряков схватили в эту ночь и на глазах их же товарищей, выпили из них кровь. К тому же казалось, этих вампиров невозможно убить обычным оружием. И кровь, которую они пили, ручьями текла из их многочисленных ран. Тварей становилось все больше, и триремы, и ква-триремы погрузились настолько глубоко, что гребцы нижних палуб захлебнулись.

Король Еворан пришел в ярость от этой непристойной суматохи, прервавшей его ужин. А когда золотой арак пролился на стол, и блюда с изысканным мясом полетели на пол из-за того, что судно сильно раскачивалось, король вышел из своей каюты в полном вооружении. Он хотел попробовать договориться с мерзкими тварями. Но, когда он попытался пошире открыть дверь каюты, раздался мягкий стук в иллюминатор за спиной короля. Женщины, которые были с королем, закричали, а шуты завопили от ужаса. В свете ламп король увидел ужасное лицо с зубами и ноздрями летучей мыши – тварь пыталась пролезть в каюту через один из иллюминаторов. Король ударил тварь в лицо, а после этого, до рассвета, бился с вампирами используя оружие, которое приготовил для убийства газолбы. Капитан корабля, который ужинал вместе с ним, защищал второй порт с помощью клеймора. А третий защищали два евнуха короля, вооруженные ятаганами. В эту ночь, король порадовался тому, что порты такие узкие, и крылатые твари едва могли протиснуться в каюту. После долгих темных часов утомительной борьбы, ночь сменили бурые сумерки, и вампиры поднялись с кораблей черным облаком и вернулись к пещерам в высоких утесах безымянного острова. Тяжело стало на сердце Еворана, когда он изучил ущерб, причиненный его флоту. Из пятнадцати судов семь в эту ночь затонули, под тяжестью орд, опустившихся на них. Палубы других были залиты кровью словно на скотобойне. Половина моряков, гребцов и воинов превратились в мешки из кожи, высосанные большими летучими мышами. Паруса флаги были изодраны в лохмотья, и все еворанские галеры от носа до руля, были покрыты вонючей слизью. Чтобы на следующую ночь не оказаться в пределах досягаемости крылатых тварей с этого проклятого острова, король приказал капитанам судов, оставшиеся на плаву, поднимать якоря. И вот суда, с нижними палубами залитыми морской водой и усыпанными утонувшими гребцами, все еще прикованными к веслам, медленно поплыли на восток. Вскоре изъеденные стены острова исчезли за горизонтом. Но впереди не было никакой земли в поле зрения. После двух дней, все еще отбиваясь от вампиров, корабли Еворана прибыли на коралловый остров, едва поднимающийся из воды. Тут была спокойная лагуна, которую часто посещали океанские птицы. Там Еворан сделал остановку, чтобы восстановить изодранные паруса, откачать воду из трюмов и отчистить палубы от крови и мерзости.

Злобствуя из-за бедствия, обрушившегося на его эскадру, король не собирался отказываться от своей цели. Он собирался плыть и дальше на рассвет, поскольку Геол предсказал, что король должен найти газолду и убить ее собственной королевской рукой. На следующую ночь они проплыли мимо других и более странных архипелагов, и приплыли в те края, о которых ходили только мифы.

Утром, окрасившим море в пурпурные цвета, стая золотистых попугаев пересекла дорогу путешественникам, а когда полдень разгорелся, словно мрачный сапфир, мимо, направляясь к неведомым берегам, пролетели фламинго. Незнакомые звезды загорелись над кораблями и моряки слышали печальные крики лебедей, которые летели на юг, убегая от зимы неведомых царств в поисках лета в неизвестных землях. Путешественники говорили с невероятными людьми, которые носили мантии из перьев птицы рух, шириной в эль, тянущиеся следом за ним по земле. И с людьми, щеголявшими в перьях апиорна. Еще они встречались с придурковатыми аборигенами, чьи тела покрывал пух только что вылупившихся птенцов, который, казалось, был приколот к телу булавками с большими шляпками. Но нигде люди короля так ничего нее узнали о газолбе.

Как-то утром, в начале шестого месяца путешествия, перед эскадрой появился новый и неизвестный берег. Изгибаясь, он протянулся на много миль с северо-востока к юго-западу. Тут были и защищенные гавани, и утесы, и остроконечные скалы, меж которыми лежали поросшие зеленью долины. Когда галеры подплыли к этой земле, Еворан, и его капитаны увидели, что на некоторых самых высоких утесах возвышаются башни, но в заливах у их подножий не было никаких судов на якорях, между которыми сновали бы лодки. Берег был диким – зеленые деревья и трава. Подплыв ближе, заходя в гавань, путешественники так и не заметили никаких признаков присутствия человека, если не считать башен, на вершине скал.

Однако тут было полным-полно самых различных птиц, самого разного размера, от небольших синиц и птиц семейства воробьиных с размахом крыла больше, чем у орла или кондора. Они кружились над судами выводками и большими, разноцветными стаями, казались одновременно любопытными и осторожными. И Еворан видел, что массы крылатых то и дело поднимались над лесом, над утесами и башнями. Он напомнил себе, что прибыл, охотясь за газолбой. Тогда вооружившись для преследования, он спустился на берег в маленькой лодке с несколькими слугами.

Птицы, даже самые большие, были робкими и безобидными. А когда король высадился на пляже, ему показалось, что сами деревья обратились в бегство, столь многочисленными оказались птицы, сорвавшиеся с места и полетевшие вглубь острова, или на поиск скал и бельведеров, где их невозможно было достать ни из какого лука. Вскоре ни одной птицы не осталось поблизости, и Евворан поразился такой хитрости. Кроме того король был сердит, поскольку не хотел уезжать, не сбив трофей, чтобы потренироваться, даже если не найдет газолбу. И он считал поведение птиц тем более любопытным из-за того, что остров был необитаем. Единственные дорожки на острове протоптали дикие животные. Лес и луга выглядели совершенно невозделанными. Башни казались заброшенными, и только морские птицы влетали и вылетали из их пустых окон.

Король и его люди прочесали пустынный лес, двигаясь вдоль берега, и вышли к крутому склону, поросшему кустарником и карликовыми кедрами, на верху которого возвышалась самая высокая башня. Стоя у основания склона Еворан увидел маленькую сову, которая спала на одном из кедров, словно совершенно не замечая волнения, охватившего остальных птиц, и заставившего их подняться в воздух. Еворан выпустил стрелу и сбил сову, хотя обычно не охотился на столь пустяковую добычу. Он уже собирался подбирать упавшую птицу, когда один из людей, которые сопровождали его, закричал как будто в тревоге. Король в это время как раз наклонился, скрытый ветвями кедра. Повернув голову, он увидел колоссальную стаю птиц по размеру большую чем все, что он видел до того на этом острове. Они снизились, скользнув от башни подобно ударам молнии. Прежде, чем король наложил на тетиву следующую стрелу, они обрушились на него, моментально повалив на землю, превратившись в бурю хлещущих перьев и водоворот безжалостных клювов и когтей. Прежде чем его люди смогли прийти ему на помощь, одна из птиц огромными когтями впилась в плечо короля, укрытого мантией, безжалостно терзая плоть, сжала когти и унесла его к башне на скале так легко, как сокол нес бы маленького зайчонка. Король был совершенно беспомощным. Он потерял лук, когда птицы набросились на него, а его духовое ружье выпало из-за пояса, на котором висело, точно так же как все дротики и стрелы. У короля не осталось никакого оружия, кроме острого кинжала, каким обычно добивали поверженного врага. Но Еворан не мог использовать кинжал против своего похитителя в воздухе.

Король стремительно приближался к башне, окруженный птицами. Те летали возле короля и вопили, словно высмеивали его, пока он окончательно не оглох от их криков. И волна тошноты накатила на него из-за высоты, на которую его подняли и того, как это случилось. Едва сдерживая головокружение, он увидел, как мимо проплывают стены башни с широкими, подобными дверям окнами. И тогда он начал блевать. Его пронесли через одно из окон и грубо швырнули на полу высокой и просторной палаты.

Он растянулся в полный рост лицом вниз, обмакнувшись в собственную рвоту. Он не видел, что его окружает. Потом, оправившись, он с трудом сел и увидел перед собой, на своего рода возвышении, огромного окуня из красного золота и желтой слоновой кости, вырезанного в форме нового полумесяца, выгибающего вверх. Окунь был укреплен между колоннами черной яшмы, испещренный вкраплениями, напоминающими капли крови. На этом окуне сидела самая большая и необыкновенная птица. Она уставилась на Еворана с мрачным, ужасным, строгим выражением, и когда зрение императора прояснилось, он понял, что накажет своих стражей за нерасторопность. Оперение птицы было ярко фиолетовым, а ее клюв походил на огромную кирку из бледной бронзы, которая становилась более темной и зеленоватой к кончику. Птица сжимала окуня железными когтями – более длинными, чем пальцы воина. Ее голову украшали иглы бирюзово-синего и янтарно-желтого цветов, подобно короне. А на длинном, неоперенном горле, грубом, как кожа дракона, она носила необычное ожерелье, составленное из человеческих голов и голов различных хищников вроде ласки, дикого кота, горностая и лисы – все они были уменьшены до одного размера и выглядели не больше земляных орехов.