Текст книги "Тот, кто приходит из зеркала"

Автор книги: Кирстен Бойе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Кирстен Бойе
Тот, кто приходит из зеркала

Kirsten Boie

Der durch den Spiegel kommt

© Kirsten Boie 2010

Cover illustrations by Verena Körting © Verlag Friedrich

Oetinger, Hamburg 2010

© Капустюк Ю.Б., перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке

* * *

Наступает вечер, и высоко над холмами стоит Тот-кто-живёт-над-облаками – тот, кто видит звёзды на небе и то, как на Земле один за другим зажигаются огни.

– А теперь беги, – говорит он кролику. – Момент настал, и не стоит больше ждать. Нельзя терять время.

Кролик смотрит вверх на звёзды, затем вниз на Землю. На Земле мерцают миллионы огней, и она вдруг кажется такой огромной, а даль за всеми этими огнями такой бесконечной… и то, что кролику предстоит отыскать тот единственный огонёк, от которого всё зависит, вдруг кажется ему невероятным.

– Возможно, – бормочет кролик, – я ещё не готов. Я ведь всего лишь кролик. А у тебя так много других помощников, более мудрых и опытных, чем я…

– С чего вдруг? – говорит Тот-кто-живёт-над-облаками и улыбается; и горизонт внезапно приближается, и путь кажется совсем лёгким. – Разве с тех пор, как твои уши отросли, ты не просил меня дать тебе задание? У того, в ком кто-то нуждается, силы всегда найдутся.

– Но нельзя же начинать с такого сложного задания, Хозяин! – восклицает кролик. – И с такого важного! Может, тебе стоило бы…

– Мы способны увидеть, что заключено внутри нас, только когда становится трудно, – говорит Тот-кто-живёт-над-облаками. – Вот зеркало. А вот план.

Кролик прячет их в свою сумку и смотрит вверх на звёзды, затем вниз на Землю, где мерцают миллионы огней; и Земля такая огромная, а горизонт такой далёкий за всеми этими огнями… и то, что ему предстоит отыскать тот единственный огонёк, от которого всё зависит, кажется ему совершенно невероятным.

– А теперь беги, – говорит Тот-кто-живёт-над-облаками. – Я выбрал тебя. Беги!

Тогда кролик пускается в путь, поначалу неохотно, и от понимания того, как много от него зависит, теперь только от него одного, у него кружится голова.

Он так сильно этого хотел.

– Беги, – говорит голос. – Я выбрал тебя.

И огни становятся ближе.

1
С чего всё началось

Если я расскажу сейчас мою историю, мне никто не поверит. Такого ни с кем не случалось. Ни с кем никогда не случалось ничего подобного – только со мной, именно со мной.

Тем не менее это правда, и когда я выдвигаю ящик своей сокровищницы, то вижу там зеркало: оно лежит среди моих драгоценностей, рядом с коробкой ракушек, которые я собрала во время школьной экскурсии на Северное море; рядом с маленькой прозрачной коробочкой с красивыми лентами для волос и кисточками из глянцевой бумаги, которыми в кафе-мороженом всегда украшают детские стаканчики. На Катин день рождения мы ходили туда впятером, и мне разрешили забрать с собой кисточки из всех стаканчиков. Между этими вещицами теперь лежит зеркало, и мама говорит: «А что это за старое сломанное зеркало, Анна? Откуда оно у тебя?» Как в тот раз, когда я вернулась.

И я снова думаю, а не рассказать ли ей всю историю – о Стране-по-ту-сторону и о Раджуне, моём спутнике, который мог освобождать предметы, наигрывая их мелодию, о Диком Деспоте, обо всех моих страхах и о нашей победе.

Но я знаю, что она мне не поверит. Ведь ничего подобного никогда не происходило, и мама начнёт обо мне беспокоиться, положит ладонь мне на лоб и скажет: «Температуры у тебя нет, Анна. Тогда что с тобой?»

А если я потом всё равно попытаюсь ей это объяснить, её беспокойство лишь возрастёт, и она отведёт меня к врачу и попросит его о помощи. Хотя помощь мне не нужна. Я чувствую себя хорошо.

Да, с момента своего возвращения я чувствую себя хорошо как никогда и не хочу, чтобы мама волновалась. Поэтому я опускаю зеркало в ящик на самое дно и поспешно рассказываю ей о школе.

А ещё я не хочу, чтобы Катя надо мной смеялась, поэтому ей о своих приключениях я тоже ничего не рассказываю. Хотя в большинстве случаев она моя лучшая подруга.

Один раз я всё-таки попробовала ей рассказать – на большой перемене между естествознанием и немецким. На уроке мы как раз говорили о том, какими способами мелкие звери обороняются против крупных, например ёжик с его острыми иголками, и я вдруг подумала, что это почти как было у меня с Деспотом. Сильные не всегда побеждают.

– Знаешь, однажды такое произошло и со мной, – начала я, но Катя в этот момент листала с Назрин свой блокнот «Мои лучшие друзья». Туда принято вклеивать свою анкету и своё фото, а потом, год спустя, рассматривать блокнот и смеяться над тем, каким маленьким и смешным ты был. – Катя, я побывала в Стране-по-ту-сторону.

– В Дании? – спросила Катя и расхохоталась, ткнув пальцем в фотографию Криши.

– Нет, не в Дании! – воскликнула я. – Страна-по-ту-сторону – не настоящая страна! Не обычная! Катя, да послушай же! В этом мире всё неправильно!

– Ты что, с ума сошла? – сказала Ка-тя. – Станешь мне теперь сказки рассказывать? – И она принялась дальше листать блокнот «Мои лучшие друзья». На одной фотографии Миха сидел на качелях – наверняка в то время он ещё ходил в садик. – Совсем обалдела?!

– Я люблю сказки, – заметила Назрин. – Папа нам их иногда читает.

Тут я поняла, что всё бесполезно, и, взяв свой бутерброд с ливерной колбасой, вышла во двор. Я балансировала на верхушке детской горки, но мне было не страшно. Ведь это пустяк по сравнению с тем, что мне приходилось совершать, когда я была в Стране-по-ту-сторону.

Порой мне так хочется поделиться своей историей, что кажется, будто меня вот-вот разорвёт. Тогда, чувствуя себя до жути одинокой, я закрываю глаза и вижу Раджуна – как он сидит в сарае и играет на губной гармошке. Послушав его немного, я могу снова открыть глаза. Наверняка он тоже часто обо мне вспоминает.

Я знаю, что мне никто не поверит – наверное, я бы и сама не поверила, если бы Катя рассказала мне о блуждающих дорогах и горах зла; о знаке кузнеца и о кольце; о нашем безграничном ужасе и ещё более безграничной отваге.

И никто не поймёт, почему это должно было произойти именно со мной. Именно со мной – хотя я такая скучная и такая обыкновенная и самая что ни на есть среднестатистическая!

Именно такая я и есть, и я до сих пор – до сих пор! – думаю, почему именно на мою долю выпало найти это зеркало. Хотя мне уже давно пора знать, что иногда задаваться вопросами бесполезно, а нужно делать то, что нужно – теперь я этому научилась.

Я восстала против Деспота – я, а не Катя с её длинными светлыми волосами и голубыми глазами, с которой все хотят сидеть. Я, а не Алесса, которую всегда выбирают первой перед игрой в вышибалы. Я, а не Ассал, которая лучше всех пишет контрольные по всем предметам и для этого даже не напрягается. Я, Анна, со своими спутниками освободила Страну-по-ту-сторону, и никого не волновало, что у меня волосы мышиного цвета, что никто не горит желанием взять меня в свою команду в вышибалах и что я не особенно умна. Меня хватило – ровно той, какая я есть.

Поэтому сейчас я всё-таки рассказываю свою историю. Поскольку это может случиться с каждым! Если не нужно быть особенным, чтобы выполнить такое задание, – значит, это может произойти с каждым. Ты вдруг находишь зеркало – и тебе не остаётся ничего другого, кроме как стать героиней.

Со мной это произошло прошлой осенью, вскоре после того, как в нашем классе появилась новенькая – Назрин. День клонился к вечеру, я уже сделала все уроки, и по телевизору крутили одно и то же. Катя договорилась встретиться с Назрин, хотя она вообще-то была моей лучшей подругой, а рисовать мне не хотелось. И тогда я стала смотреть, как мама моет окна.

– Да что с тобой происходит, Анна? – спросила мама и вдруг пошатнулась на подоконнике. Мыть окна очень опасно, если не умеешь летать. – Ты полдня уже здесь маешься. Не знаешь, чем заняться?

– Мне не с кем играть, – ответила я, наблюдая за тем, как мама газетой вытирала стекло, пока оно не стало таким прозрачным, словно его и не было вовсе. – Катя сегодня играет с Назрин.

– И что? – удивилась мама и взобралась на следующий подоконник. Без тапочек, в одних носках – иначе на подоконнике останутся пятна. – На Кате что, свет клином сошёлся? В вашем классе двадцать четыре человека, ведь так? И в нашем доме живут дети! Сходи к Михе. – Она провела по стеклу губкой с пеной – так, что пена закапала вниз.

– Я его не очень хорошо знаю, – сказала я, хотя и сама понимала, как по-дурацки это звучит. Но тогда мне не хотелось общаться с мальчишками. Пока я не познакомилась с Раджуном, моим спутником.

– И что? – настаивала мама. – Неужели нельзя попробовать что-нибудь новенькое? Почему бы тебе не пойти, не позвонить в дверь и не спросить, не хочет ли он с тобой поиграть?

Я только покачала головой.

– Я всегда играю с Катей, – ответила я.

Мама ко мне даже не повернулась. Она снова взяла газетную бумагу, и со стороны казалось, будто она разговаривает с окном.

– Нельзя ждать, что в жизни тебе всё будут преподносить на блюдечке, – заявила она и принялась усиленно вытирать место, с которого никак не удалялось пятно. Возможно, это был высохший птичий помёт. – Нужно и самой приложить усилия, мадам.

Но я не хотела прикладывать усилия. В тот момент мне хотелось просто сидеть, смотреть на маму и хандрить.

– Сходила бы тогда в магазин и купила чего-нибудь к ужину, – сказала мама.

Она продиктовала мне список продуктов, и я, вытащив из кладовки корзинку и взяв деньги из маминого кошелька, вошла в лифт и спустилась вниз.

С этого всё и началось.

Иногда я думаю, как бы всё сложилось, если бы Катя не договорилась в тот день о встрече с Назрин. Или я бы осталась в своей комнате делать витраж. Ведь у меня это неплохо получается.

Может, тогда зеркало обнаружил бы кто-то другой?

Интересно, что бы тогда сейчас происходило на свете?

Может, оно и хорошо, что всё произошло так, как произошло.

2
Кролик

Снаружи стало смеркаться. На детской площадке мамочки собирали своих малышей, а с футбольного поля доносились мальчишеские голоса. Люди возвращались с работы, и широкая улица была заполнена машинами. Я понимала, что не смогу просто перебежать дорогу к супермаркету, как делаю иногда, и если мне дорога жизнь, придётся дойти до светофора. Я подумала, что мама снова хорошо устроилась: сидит там наверху, в нашей уютной квартире, а я вынуждена тащиться в супермаркет.

Поэтому я побежала через газон – ведь так быстрее, правда, не намного, – хотя вытаптывать газоны запрещалось: об этом сообщали специальные таблички, висящие внизу у входа в дом. Газоны существуют только для красоты. Но наступали сумерки, и был шанс, что меня никто не заметит.

Итак, поначалу я шла обычным шагом, даже слегка замедленным: у меня не было такого уж большого желания покупать продукты. Но когда я ступила на зажатый между домами газон, примерно в том месте, где растёт пышный куст, мне вдруг показалось, что сумерки резко сгустились. Обычно у нас так быстро не темнеет.

Мне стало страшно, как всегда становится страшно в темноте на улице, и тогда я начинаю напевать себе под нос успокаивающую песенку. Впрочем, выходить из дома в тёмное время суток мама мне и не разрешает. Но сегодня она, видимо, упустила этот момент, и я подумала, что если не потороплюсь, то непроглядная ночь наступит прежде, чем я вернусь домой. От этой мысли у меня ещё больше скрутило живот, и я ещё громче замурлыкала свою успокаивающую песенку.

Тогда я и увидела его. Он сидел у высокой берёзы, неподалёку от куста, и при моём приближении не бросился бежать, а продолжал сидеть совершенно спокойно. Как будто поджидая. От изумления я встала как вкопанная.

Разумеется, в нашем районе порой встречаются кролики, они ведь везде встречаются, где есть лужайки и растёт пара кустиков. По весне их можно увидеть на проезжей части, раздавленных колёсами автомобилей. Как правило, это крольчата, которые ещё не очень хорошо ориентируются и не знают, как опасно жить на белом свете.

Но как правило, завидев шагающего к ним человека, кролики убегают, даже если протянуть им морковку. Они боятся людей. А дети, разумеется, входят в число последних.

Поэтому я пришла в ужас, увидев неподвижно сидящего кролика, который как будто поджидал меня. Так смирно животные сидят лишь в том случае, если больны бешенством – об этом мне сказала мама, когда однажды прошлым летом мы гуляли в лесу, и ещё она сказала, что в таких случаях подходить к ним нельзя. Потому что они укусят – и человек заразится бешенством. А эту болезнь приятной не назовёшь.

Я задумалась, стоит ли вообще подходить к кролику или лучше поспешить в супермаркет. Но зверёк сидел так тихо и смотрел на меня так пристально, что я решила, что, скорее всего, у него нет никакого бешенства. А вдруг он ранен и не может прыгать? Вдруг наступил на осколок стекла или на что-то подобное? И теперь сидит и ждёт, чтобы кто-нибудь отнёс его к ветеринару. Хотя о существовании ветеринаров кролики вряд ли догадываются. По крайней мере, дикие кролики.

Поэтому я очень осторожно сделала ещё шаг вперёд, и ещё – и всё это время кролик смотрел на меня так, будто ждал меня. И тогда я поняла почему.

Это был ручной кролик, а не дикий, живущий в норке под лужайкой. Разумеется, выглядел он так же, как и дикий – имел коричневый окрас, и сидел так же, как кролик, который только что выскочил из норки, чтобы на ночь глядя отправиться на поиски чего-нибудь съестного. Однако на его шее виднелся ошейник, и он немного светился в темноте, а спереди с него свисал кожаный мешочек – такой, какой некоторые люди носят на шее и в который прячут деньги, когда отправляются в путешествие в незнакомую страну и боятся, что их обокрадут. У кролика на шее висел кошелёчек для путешествий, и выглядело это очень странно. Я никогда не слышала, чтобы кролики отправлялись в путешествие. Честно. Или за покупками.

– Хочешь сходить со мной в магазин? – спросила я и, не выдержав, тихонько рассмеялась – до того забавным мне это показалось. Хотя вокруг было темно и даже немного жутковато. – А где же твоя корзинка для покупок?

Разумеется, кролик не ответил, а только продолжал смотреть на меня так, будто хотел сказать, что за чепуху я несу. От этого мне даже сделалось неловко, хотя испытывать неловкость в присутствии кролика человек, в общем-то, не должен.

– Я пошутила, – пояснила я, как будто кролик мог меня понять, и в эту минуту увидела его – оно сверкнуло на земле, прямо возле моих ног. Ещё чуть-чуть – и я бы на него наступила.

Страшно подумать, что было бы, если бы я на него наступила! Зеркало бы разбилось, и ничего бы не произошло. Я бы купила для мамы продуктов и с полной корзинкой побежала домой, мурлыча себе под нос и немного побаиваясь темноты. Мы с мамой поужинали бы, и, возможно, перед сном она прочитала бы мне сказку. Хотя для сказок я уже слишком большая. И всё было бы как раньше.

Страшно себе представить.

Но я вовремя заметила этот блеск и наклонилась, потому что меня охватило любопытство. Конечно, это мог быть просто старый осколок стекла, к примеру, тот самый, о который кролик поранил лапку. Тогда стало бы ясно, почему он сидит здесь так тихо.

Но я чувствовала, что это не обычный осколок. Уже наклоняясь, я знала, что то, что блеснуло у меня под ногами, – не просто стёклышко от бутылки. Каким-то непостижимым образом я уже в тот момент понимала, что прямо сейчас произойдёт что-то особенное. Хотя что именно, разумеется, не имела ни малейшего понятия.

Я наклонилась к зеркалу, а кролик продолжал на меня смотреть, и не будь он кроликом, я бы решила, что он вдруг испытал облегчение. Но зацикливаться на этой мысли я не стала.

Ведь там, на земле, прямо передо мной, лежало зеркало. Такое старомодное зеркало, какое всегда подносят к лицу принцессы в фильмах-сказках, чтобы повертеться перед ним и полюбоваться своей красотой. У него была изящная ручка из серебра, а само зеркало в серебряной оправе сверкало так ярко, что уже тогда мне, вероятно, стоило бы задуматься почему. Ведь на улице уже почти стемнело!

Но в ту пору я была такой глупой! Я подняла зеркало и подумала, что вот сейчас сидит где-нибудь какая-то девочка и грустит из-за того, что потеряла своё драгоценное зеркальце. В том, что оно драгоценное, я нисколько не сомневалась. Серебряную раму и ручку украшала тонкая резьба, и, всмотревшись внимательнее, я заметила, что ручка сделана в форме ствола толстого старого дерева, в кроне которого сверху и размещалось зеркало. Раму словно оплетал узор из сучьев с множеством мелких листочков и веточек, и зеркало выглядело таким красивым, что я и представить не могла, кому в нашем районе может принадлежать такая вещица.

Я перевернула его. Мне захотелось посмотреть, как выглядит «дерево» с другой стороны, – и увиденное меня ошеломило. Обратная сторона была украшена не только серебром, но и золотом: дерево, такое же, как и на передней стороне, было покрыто сверкающим красноватым драгоценным металлом, и между его ветвями тоже поблёскивало зеркало.

Разумеется, нельзя было знать наверняка, настоящее это золото или нет, но я сразу поверила, что настоящее, – ведь оно выглядело так прекрасно и дорого! Прекрасным было и то, что с обратной стороны находилось ещё одно зеркало. У принцессиных зеркал в фильмах-сказках такого не было.

Тогда я сразу подумала, что наверняка одна его сторона увеличивает: мама пользуется таким, когда выщипывает брови или красит ресницы. У мамы было самое обыкновенное зеркало с крышечкой, умещающееся в любой сумочке; ты его открываешь – и с одной стороны видишь своё обычное отражение, а с другой зеркало делает лицо таким большим, что в нём умещается только нос. Или глаза. Или подбородок.

Мне захотелось проверить, обладает ли это золотисто-серебристое принцессино зеркальце таким свойством. Поэтому я посмотрелась в него. Так это и произошло.

Вообще-то я не люблю смотреться в зеркала. Как любой человек, у которого такие же растрёпанные мышиного цвета волосы и такое же ничем не примечательное лицо. Если долго не смотреться в зеркало, то можно вообразить, что за это время ты стала краше, а может, даже превратилась в такую красавицу, как Катя.

Она-то всегда с удовольствием смотрится в зеркало.

Но я ведь знаю, что там увижу, поэтому по утрам перед школой причёсываюсь без зеркала, хотя мама потом говорит, что мой неровный пробор напоминает американские горки и что в свои десять лет я уже наконец-то достаточно взрослая, чтобы привести себя с утра в порядок.

Но в тот осенний сумеречный вечер я всё-таки посмотрелась в зеркало. Я должна была это сделать. Потому что мне хотелось узнать, какая его сторона увеличивает.

Вначале я посмотрелась в золотистую сторону, и в ней увидела своё привычное скучное лицо, такое же, какое отражается в зеркале в нашей ванной комнате, когда я в него смотрюсь, и оно ни капельки не краше обычного и ничуть не больше. На заднем плане я разглядела кролика, который всё ещё сидел на прежнем месте и смотрел на меня.

Значит, увеличивает серебряная сторона. Ведь если не золотая – значит, серебряная. Я перевернула зеркало и заглянула в него, хотя смотреть на себя увеличенную мне нравится ещё меньше, чем на обычную.

Но моё лицо не увеличилось. И на серебристой стороне моё лицо выглядело совершенно обычно, а на заднем плане по-прежнему сидел кролик и смотрел на меня.

И тем не менее у меня появилось чувство, что что-то не так. Что-то изменилось, и я нагнулась, чтобы рассмотреть и понять, в чём дело – в волосах, носе или глазах. Но дело было не в них.

Тут я внезапно увидела это. На заднем плане, прямо над моим плечом, я снова разглядела в зеркале кролика. Но высотного дома за ним больше не было. За ним не было вообще ничего, кроме неба.

Моё сердце замерло в груди. Ведь в зеркале всегда видишь лишь то, что есть на самом деле! А там, где сидел кролик, должен был быть дом номер сто четырнадцать, подъезды от «А» до «Д» – высотный дом, в котором живёт Катя. А теперь он исчез, и там было лишь вечернее серое небо, которое потемнело настолько, что на нём потерялись проплывающие мимо облака.

Я сделала глубокий вдох, как полагается делать всякий раз, когда хочешь, чтобы у тебя в голове прояснилось, и снова внимательно всмотрелась в эту точку. Но дома на месте по-прежнему не было.

Поэтому я собралась с духом и медленно-медленно обернулась.

И оказалась в Стране-по-ту-сторону. Только я этого ещё не знала.

3
Сквозь зеркало

Кролик сидел передо мной и, как и прежде, смотрел на меня. Как и прежде, рядом были кусты и высокая берёза, от цветения которой у Кати каждый год начинается аллергия. Кусты, берёза и кролик. Но всё остальное, что находилось здесь мгновение назад, исчезло.

На секунду меня охватила такая паника, что меня едва не вырвало. Я стояла на широком лугу в вечерних сумерках, и в том месте, где только что возвышались наши дома, не было ничего, кроме бескрайнего поля, а там, где через наш район проходила широкая улица с автомобилями, осталась лишь просёлочная дорога, до того узкая, что на ней не поместилась бы и телега. Было так тихо, что я слышала собственное дыхание. Где-то громко закричала птица.

От ужаса я упала на землю. «Помогите!» – подумала я.

– Мама! – крикнула я. И едва не расплакалась.

Что со мной? Да помогите же! Что со мной?! Всё происходящее никак не могло быть правдой, и мне стало так страшно, что я разрыдалась.

Поначалу я решила, что заболела. Существует такая болезнь, которая заводится у человека в голове, и он начинает представлять себе, что он старая королева, которая давным-давно умерла, или что в метро за ним днём и ночью следят опасные гангстеры. В таких случаях нужно обратиться к врачу, попить лекарства – и тогда, если повезёт, человек поправится.

Может быть, людям с такой болезнью тоже иногда представлялось, что они где-то в другом месте! Значит, я больна, а мамы рядом нет, и некому отвести меня к врачу, да к тому же там, где я находилась, никакого врача, скорее всего, и не было.

– Мама! – крикнула я. – Иди сюда, помоги мне!

Но никто не пришёл.

Тогда я рухнула в траву, обхватила голову руками и зарыдала. Я рыдала, а небо надо мной становилось всё чернее и чернее, а кусты превратились в мрачные тени.

– Иди сюда, помоги мне! – прошептала я, хотя и знала, что мама не слышит, и абсолютно не представляла, кто может прийти мне на выручку кроме мамы.

Пока я лежала и думала, что больше никогда-никогда не встану, что-то холодное и влажное коснулось моей руки. Но я даже голову не подняла. Ведь и так было понятно, что всё кончено.

И тогда я ощутила это прикосновение снова.

– Прошу прощения, – произнёс голос. – Совершенно незачем так убиваться. А ну-ка, успокойся.

Я испытала неописуемое облегчение. Кто-то пришёл, чтобы мне помочь! Возможно, этот незнакомый человек даже отведёт меня к врачу. По крайней мере, я уже не одна.

Я осторожно села и осмотрелась, но никого поблизости не заметила. Только кролик продолжал сидеть на месте, теперь уже совсем рядом, и вид у него был такой, будто он пытался изобразить улыбку.

– Ну вот, – произнёс кролик. – Так гораздо лучше.

Тут я не выдержала и закричала. Я кричала так громко, что кролик от страха отпрянул назад и оказался почти возле тёмных кустов. Стало ясно, что моя болезнь намного серьёзнее, чем я предполагала – если я уже слышу говорящих кроликов! Я подумала, что да – порой я дерзко веду себя с мамой и зачастую списываю у Ассал домашку в последний момент на перемене, и когда нужно убраться в комнате, я просто заталкиваю барахло ногой под кровать… Но всё равно – такого жуткого наказания я не заслужила!

Тогда я точно была уверена: либо это наказание, либо болезнь. Ничего иного я и представить себе не могла. До чего же я тогда была глупой!

– Я могу вернуться? – осторожно спросил кролик. – Или ты опять начнёшь орать?

– Мама! – завопила я. – Ой, мама, пожалуйста!

– Да возьми же ты себя наконец в руки! – строгим голосом произнёс кролик и снова сел возле меня. – Так мы только теряем время.

– Мама, – прошептала я. Общаться с кроликом я не хотела. Всё равно он не мог разговаривать по-настоящему.

– А теперь слушай внимательно, – сказал кролик. Так иногда говорит моя учительница, когда я что-то не поняла по математике, и она подходит к моей парте, чтобы подробно объяснить эту тему ещё раз. – Тебе совершенно нечего бояться. Вон там ведь лежит зеркало.

Я понятия не имела, почему это должно меня утешить, но на душе всё равно стало немного спокойнее. Так случается всегда, когда кто-то ласково с тобой разговаривает.

– Ну, возьми же его! – сказал кролик. – Ты можешь вернуться в любой момент!

Тут я впервые прислушалась к его словам и подумала, что кролики всё равно не умеют разговаривать и того, что сейчас со мной происходит, точно не может быть – но почему бы перед тем, как рухнуть здесь в отчаянии и зарыдать, мне не попробовать сделать то, что он предлагает? Ведь хуже уже не будет.

Я села и поискала руками зеркало. К счастью, оно не разбилось, когда я от ужаса его выронила. Я посмотрелась в него – и снова оказалась в своём районе.

Я вернулась домой! Вряд ли кто-то до меня испытывал такое счастье, увидев четыре старых высотных дома и улицу, заполненную пыльными автомобилями, и услышав, как на футбольном поле кричат пацаны, а мамаши торопят своих малышей, потому что наступил вечер и им скоро ложиться спать!

Я испытала безграничное счастье и облегчение и подумала, что больше никогда-никогда в жизни не захочу оказаться вдали от дома и не буду жаловаться на то, что у нас так скучно и так шумно, и никогда больше не буду ныть из-за того, что другие уезжают на каникулы на Балтийское море или даже на Мальорку, а мы только и делаем, что торчим в нашем районе. Я и не знала, как это прекрасно – просто быть дома.

– Урррра-ааа! – воскликнула я, подпрыгнув.

Перед светофором стоял тот самый синий грузовик, и я подумала, что отсутствовала, вероятно, не более секунды. Как будто упала в обморок: я ведь и на земле успела полежать.

– Ну, тебе лучше? – прозвучал рядом знакомый голос. – Не нужно каждый раз так волноваться, иначе нам будет очень трудно. Холодный рассудок – вот что тебе сейчас нужно.

– Помогите! – закричала я.

Да, я снова находилась у себя дома, в своём районе, и синий грузовик у светофора только-только тронулся с места. Но кролик по-прежнему был рядом, и я по-прежнему слышала, как он разговаривает.

– Я ведь сказал – сохраняй холодный рассудок! – шикнул на меня кролик и испуганно огляделся по сторонам, не слышал ли нас кто. – О господи! Как же будет непросто!

Я уставилась на кролика и досчитала до десяти.

– Только не думай, что тебе удастся меня обмануть! – воскликнула я.

Я решила пока отложить поход в супермаркет, немедленно вернуться домой и поинтересоваться у мамы, видит ли она кролика. И слышит ли, как он разговаривает.

– Да никто не собирается тебя обманывать! – снова прошептал кролик. – Да пойми же наконец! Зеркало!

Поскольку я снова стояла на знакомой лужайке и чувствовала себя в относительной безопасности, я осторожно взглянула в сторону зеркала. Вроде бы испортить я ничего не могла.

Зеркальную поверхность по-прежнему обрамляли золотые ветви. Заглянув в неё, я увидела себя и кролика. Позади возвышались дома, перед светофором снова остановились автомобили. Теперь впереди стояла большая зелёная машина марки «Вольво».

– Ну? – спросил кролик.

Я чуть не рассмеялась. Разумеется, вся эта неразбериха с кроликом была невероятно странной, но в остальном жизнь шла своим чередом.

– Что значит «ну»? – спросила я. – Ничего же не произошло, сам видишь!

Кролик вздохнул, прямо как человек.

– Другая сторона! – сказал он. – Ну как же можно быть такой тупой!

Я перевернула зеркало. В сумерках разница между золотистой и серебристой сторонами была едва различимой.

Мне даже не пришлось оборачиваться, чтобы понять, что я снова на лугу. Было очень тихо, и пели птицы.

– Нет! – прошептала я и быстро бросила взгляд в то место, где должны были стоять дома. Маму я больше не звала. Я ведь знала, что вернусь.

– Ну? – торжествующе воскликнул кролик, но я не удостоила его ответом. Я перевернула зеркало золотистой стороной к себе – и услышала гул автомобилей и крики мальчишек на футбольном поле.

– Ого! – прошептала я.

Кролик улыбнулся. По-настоящему.

– Да! – с облегчением выдохнул он.

Тогда я решилась перевернуть зеркало ещё раз – и снова в сумерках защебетали птицы, и снова там, где были дома, осталось только небо, и далеко-далеко на горизонте мерцали тёплые огоньки, как освещённые окна в деревушке.

Кролик снова сидел рядом со мной.

– Наконец-то до тебя дошло! – радовался он.

Я решила больше не ломать голову над тем, почему кролик разговаривает. Если уж с помощью зеркала можно попасть в волшебную страну – то почему бы не встретить говорящего кролика? Я решила обсудить это позже с мамой, после похода в супермаркет.

– И так будет всегда? – спросила я, в очередной раз перевернув зеркало другой стороной. Автомобиль «Вольво» только-только стартовал от светофора. – Каждый раз туда-сюда? – И птичка запела, и небо стало мрачным и облачным, а я всё переворачивала и переворачивала зеркало.

– Всегда, – сказал кролик. – Ты же видишь.

Это было безумно интересно, и я чувствовала себя словно на карусели, когда выглядываешь из кабинки и видишь, как раз за разом мимо проносится мир.

– Вот это да! – воскликнула я, но тут же вспомнила об ужине и о том, что супермаркет вот-вот закроется. И прекратила забавляться с зеркалом. – А теперь мне пора за покупками, – вспомнила я. Мне было любопытно, пойдёт ли кролик со мной и попросит ли купить ему морковку в овощном отделе.

Но наш супермаркет его не интересовал. Ничуточки.

– Не стоит тебе туда идти, – сказал он. – За покупками. Тебе ещё многое нужно успеть.

Вот это наглость! Какой-то невесть откуда взявшийся кролик будет мне указывать, что делать, только потому, что умеет разговаривать! В этих делах я слушаюсь маму, а не его.

– Маме нужен чёрный хлеб! – прошипела я. – Она рассердится, если я задержусь.

– Ты не задержишься, – настойчиво произнёс кролик. – Ты вернёшься в тот же момент. Страна-по-ту-сторону не потратит твоего времени!

– Не потратит времени? – спросила я и вдруг осознала, что всё вокруг точно такое же, как и тогда, когда я вернулась с зеркалом в свой район. Синий грузовик по-прежнему стоит перед светофором, как и зелёный «Вольво». – То есть я вернусь обратно ровно в ту минуту, в которую вышла отсюда через зеркало?

– В ту же секунду, – поправил меня кролик и с серьёзным видом кивнул. Я подумала, как же это забавно, когда кролики кивают. Это кажется забавным мне и до сих пор, хотя прошло столько времени. К некоторым вещам невозможно привыкнуть.