Текст книги "Моно логи. Том 6"

Автор книги: Кирилл Кудряшов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

И тогда я решил ввести в бой тяжелую артиллерию! Таблетки.

Есть такое лекарство, "Ципрофлоксацин". Антибиотик широко спектра действия. Лечит даже венерические заболевания, между прочим. Нет, против сифилиса, настоящего, а не моего, он не работает, но триппер убивает на раз-два. "Ципрофлоксацин" – это "Антивирус Касперского" в мире медицины. Принцип действия этого антивируса вы хорошо знаете: "Вирусы не пройдут, но и пользователь тоже!" Этот антибиотик действует также: он убивает в организме ВСЕ, не разбираясь, вредные это бактерии, или полезные. Ну а список его побочных эффектов выглядит как королевский указ на громадном пергаментном свитке.

Один из пунктов побочных эффектов – кошмарные сновидения.

"Ну кошмары и кошмары, – подумал я, – подумаешь! Даже если и приснится какая-нибудь фигня – сделаю из нее рассказ!"

В общем, именно этим антибиотиком я решил вдарить по расползающемуся по организму сифилису.

Но и на этом я не остановился. Я решил применить метод лечения под названием "Антибиотический удар".

Это не мое изобретение, это реально существующий, но довольно редко применяемый в медицине метод. Заключается он в принятии предельно допустимой дозы антибиотика. И применяется в случае тяжелых, запущенных бактериальных инфекций. Как говорят медики, когда потенциальная польза превышает потенциальный риск.

Ну, или когда победить болезнь нужно срочно!

Рабочая доза "Ципрофлоксацина" для взрослого человека – 500 мг два раза в сутки.

В тяжелых случаях – 750. Предельная суточная доза – 2 000 мг.

4 000 мг. с большой долей вероятности могут стать смертельной дозой. Почки отвалятся нафиг.

Подумав и перекрестившись, я сожрал 2 000 мг. Четыре таблетки. Предельно допустимую суточную дозу. Да, за раз.

Никогда, слышите, никогда не занимайтесь лечением.

Никогда, слышите, никогда, не устраивайте своему организму столь мощный антибиотический удар.

Сожрал, и лег спать, с мыслью: за ночь в моем организме передохнет ВСЕ! Главное, чтобы уцелел сам организм.

Вообще-то я так уже делал. Правда, не 4 таблетки, а всего 2. Рабочую суточную дозу за раз. Рабочую, а не предельно допустимую! Я тогда учился в институте, у меня на носу был какой-то важный экзамен, а под носом были сопли. Много соплей.

Правда тогда мне было 19 лет, и я был гораздо крепче. 31 и 19 – это все-таки существенная разница. Тогда я на утро проснулся помятым и здоровым. В 31 мне, кажется, повезло, что я вообще проснулся.

Я провалился в сон на пару часов. Проснулся я от того, что меня трясло от холода, не смотря на два одеяла, в которые я завернулся во сне. Встал, померил температуру… Комнатная. Ладно, шучу. 35. Это меня обрадовало, значит лекарство действует.

Попытался заснуть снова – не получается. В голову лезет всякая хрень. Фехтующие на шпагах соленые огурцы – были самым логичным из всего того, что возникало в моем мозгу, как только я начинал проваливаться в сон.

К середине ночи я все-таки уснул. Провалился глубоко, в фазу быстрого сна, в которой человеку вообще-то полагается высыпаться, отдыхать и набираться сил. Если, конечно, в вашем организме не расползается по клеткам антибиотик, убивающий все, что способно шевелиться.

Я шел по какой-то серой дороге меж каменных россыпей и огромных валунов. Впереди маячил серый город, очень напоминающий декорации к "Левиафану" Звягинцева. Все вокруг было серым, промозглым, мерзким и пушающим.

И тут из-за очередного валуна передо мной на дорогу выскочил морж. Огромный, мать его, морж, уродливая голова которого возвышалась надо мной на добрых полметра, а бивни которого были длиной с мою руку. И раньше, чем я успел удивиться или испугаться, эта тварь бросилась на меня!

Он сбил меня на землю, придавил ноги своей жирной тушей, и в одно движение вспорол меня своим бивнем от ребер до паха. Джейсон со своим огромным тесаком не справился бы лучше.

Морж засунул голову мне в живот, и с урчанием принялся жрать мои кишки.

Я помню все в деталях. Залитую кровью морду жирной твари, капли крови на жестких усах моржа, и мои кишки, которые он с присвистом втягивал в себя, словно спагетти.

Обычно в кошмарах, когда случалось что-то действительно страшное, меня выбрасывало в реальность. Я просыпался. Иногда – не сразу понимая, где кончается сон, и где начинается явь, но просыпался. Какая-то часть сознания хранила разум от потрясений, но, похоже эту часть сознания антибиотик убил, вместе с вредоносными бактериями.

Огромный морж жрал меня заживо во сне, а я не мог проснуться, потому что не понимал, что сплю.

Вы умирали когда-нибудь во сне? Я – умирал. Боли не было, но зато я отчетливо помню тяжесть моржовой туши, прижимающей меня к земле. Помню даже запах, мускусный звериный, и медный запах моей крови. Помню, как орал и пытался оттолкнуть от себя эту жуткую, терзающую меня морду, а потом лишился сил, закрыл глаза, и умер. Умер, вернувшись в реальность.

Я встал с кровати далеко не сразу. Минут 10 у меня ушло на осознание того, что я почему-то жив. Еще столько же – на попытку понять, что мне просто приснился сон. Один из самых страшных снов в моей жизни. Собственно, он до сих пор занимает почетное второе место в списке ночных кошмаров. Да, бывало и хуже. Безо всяких антибиотиков, просто на фоне дурацких мыслей в голове.

Еще 10 минут я просто пытался заставить тело слушаться меня. Я чувствовал себя так, как будто на меня упал рояль. Ну, или морж. Температуры не было, горло не болело, но я больше напоминал зомби, чем нормального человека.

Часы показывали 7 утра. На ватных ногах я доковылял до кухни, выпил воды, и попытался снова уснуть. Но не смог. Стоило мне закрыть глаза, как я видел моржа. Огромного жуткого моржа с залитой кровью мордой. В тот момент я думал, что вообще никогда не смогу больше уснуть.

Ни на какой поэтический вечер я, естественно, не пошел. К обеду я смог наконец нормально передвигаться по квартире, не держась за стеночку, и влил в себя кружку куриного бульона. Но уже в понедельник я был вполне живчиком, и смог пойти на работу. Болезнь была побеждена, антибиотик не оставил ей ни малейшего шанса.

Ну а я с тех пор боюсь моржей, и по мере сил избегаю антибиотиков. Потому что ну их нафиг! И тех, и других!

12. Екарный бабай

Я не против ругательств. Не против матершины. Я не стану закатывать глаза, если кто-то при мне выразится на великом и могучем русском языке. И уж точно я не стану вести себя как один знакомый моей близкой подруги.

Услышав от красивой девушки слово "жопа", парень расстроился, сказал, что с таким быдлом, как она, дел иметь больше не хочет, и свалил в закат. Подруга пожала плечами, решила, что нафиг ей мужчина, у которого, по всей видимости, жопы нет, и ушла навстречу рассвету. И правильно сделала.

Однако, всему нужно знать меру. Я одно время пытался отучить своего двоюродного брата вставлять "мля" и "на" после каждого слова.

– И тут я, мля, иду, на, спотыкаюсь, на, и такой, на, пиздык, на!

– Жень, ты понимаешь, что ты выдаешь избыточное количество информации?

– Чо, на?

– Твою фразу можно сократить вдвое, если убрать из нее избыточность в виде "на" и "мля". Понимаешь?

– Я, мля, просто так говорю, на!

– Это я понимаю. Но понимаешь ли ты, что ругательство, употребляемое слишком часто, перестает быть ругательством, ибо теряет свою глубину и мощь?

– Чо, мля?

– Если ты материшься, когда идешь, когда ешь, и когда занимаешься сексом, никто не поймет, что у тебя случилось что-то экстраординарное, когда ты упадешь, подавишься, или у тебя случится самый потрясающий в твоей жизни оргазм!

– Но я, мля, для связки слов, на!

– Понятно. Ты безнадежен.

С появлением дома ребенка я, конечно, стал более сдержан в выражениях. Но, тем не менее, я продолжаю считать нормальным тот факт, что у всех нас есть жопа, а у сильной половины человечества есть еще и яйца (впрочем, они есть и у некоторых представителей прекрасной половины). А когда сын подцепил от кого-то слово "блядь", я не стал его ругать за это, а просто объяснил, что это – жесткое и грубое ругательство, которое не культурно употре… в повседневной речи, и которое допустимо в ситуации, когда случилось что-то действительно плохое и сильно тебя расстроившее.

Иными словами, кошку зовут кошка, но только не тогда, когда ты наступил на нее ночью.

Недавно прихожу домой, и Света просит меня поговорить с ребенком.

– Он в садике стал говорить "Екарный бабай!"

– Хех. И что? Это не самое страшное выражение, которое он может принести домой. Кстати, это не от меня он подцепил. Я так не говорю.

– Так Я говорю! Это мое выражение! И мне неловко, что ребенок его в садике употребляет. Ты же папа! Поговори с ним по-мужски. Попроси это выражение не использовать!

– Лады! Сынок! Иди сюда, батьке надо с тобой серьезно поговорить! Слушай! Мне тут сорока на хвосте принесла, что ты в садике стал часто говорить "Екарный бабай!"

– Да, папа.

– А ты в каком контексте это выражение употребляешь? Вряд ли ведь ты зачитывал друзьям "Меч без имени", да? Или к вам заходил некий пожилой пассивный гомосексуалист?

– Папа, а что такое гомосексуалист?

– Ты это, не отвлекайся. Когда ты это выражение употребляешь?

– Когда сильно удивляюсь чему-то.

– Понял… Сынок, маме это выражение не нравится. Давай мы его на что-то заменим? Давай, когда ты удивляешься чему-то, ты будешь говорить: "В рот мне ноги!"

– В рот мне ноги!

– Отлично! Договорились?

– Да в рот мне ноги!

– Значит, договорились. Света, проблема решена! Ребенок больше не будет говорить "Екарный бабай"!

– Да, но он теперь будет говорить "В рот мне ноги"!

– Ну и хорошо. Тебе неловко было почему? Потому что ребенок подцепил ТВОЕ выражение. А теперь он использует мое. Мне – не неловко.

Утром веду ребенка в сад. Раздеваемся… В этот момент заходит его закадычный друг Ярик. С мамой, разумеется.

Я: Здравствуйте!

Стас: В рот мне ноги, да это же Ярик!

Мама Ярика: Екарный бабай…

Ну а в качестве финала этой истории про матершину в доме – зарисовка "Утро".

Утро понедельника. Я – уже за столом, кушаю кашку, пытаясь не упасть мордой в тарелку. Из детской выходит похожий на зомби Стас, только что проснувшийся и плохо соображающий, кто он, и где он. Выходит, с закрытыми глазами шлепает к столу, садится напротив меня. Грустно смотрит на меня, на тарелку с кашей, подпирает рукой голову и глубокомысленно изрекает:

– Вот бьядь…

Кажется, ребенок усвоил, в какие моменты матерные выражения допустимы.

13. Имена

– Света, а ты Шрайка помыла?

– Сам мой Повелителя Боли. Он колется!

Нормальный диалог в нашем доме. А все почему? Потому что многие вещи у нас имеют свои имена.

– Стас, Ольгу Владимировну мне принеси! Безе буду готовить!

Или:

– Света, в "Икею" поедешь – Варю мне новую купи, ладно? А то у старой жопа выпала.

Зачем? Я понятия не имею. Как-то так сложилось. Так оно как-то веселее, что ли.

Я не придумываю вещам имена. Они придумываются сами собой. То есть вот появилась вещь, и как-то внезапно получается, что у нее есть имя. Чаще всего логике это не подчиняется вообще. Вот принес я домой планетарный миксер, и понял, что зовут его Санёк. Просто посмотрел на него, и понял: Санёк!

Но чаще имена приходят в дом вместе с вещью.

Первую Варю мне подарила подруга, ныне живущая в Минске. Варя – это икеевское ситечко для муки. Аня принесла ее, вручила мне, и сказала: "Ее зовут Варя!" Почему Варя – никто не знает. Наверное, как у меня с Саньком. Пару лет спустя Аня не помнила ни почему именно Варя, ни даже того факта, что это она придумала Варе имя.

Шрайк – это крутая бошевская мясорубка с набором терок. Я пару лет назад решил сварить пиво, а для пива мне потребовалось перемолоть ячменный солод. Я взял нашу старую электромясорубку, которая служила нам верой и правдой 10 лет, засыпал в ячменя и включил.

У мясорубки разом стерлись, кажется, все шестерни, а жена посмотрела на меня так, что я на следующий же день достал из заначки, которую откладывал на поездку в Припять 10 тысяч, и пошел покупать новую мясорубку. И правильно сделал, потому что год спустя Киев закрыл для русских доступ в Припять. Вообще. Так что "Фонд Припяти" переименовался в "Фонд Питера"… В который я тоже не еду, но уже совсем по другим причинам.

Так в нашем доме появился Шрайк. Собственно, имя у мясорубки появилось на второй день обитания. Поскольку мясорубка – еще и терка, а точнее – набор из нескольких терок, то я, естественно, решил чего-то на ней натереть. А отмывая насадку после использования, порезал ей руку в 11 местах.

Демонстрируя жене окровавленную ладонь, я сообщил: "Отныне мясорубку зовут Шрайк!"

Как и я, читавшая "Гиперион", Света согласно кивнула. Если кто не читал – поясню: Шрайк – это трехметровое стальное черт знает что, состоящее из неимоверно острых шипов и лезвий. Прикоснуться к Шрайку и не порезаться или не уколоться – невозможно. Да и вообще, если ты встречаешь Шрайка, то прикоснуться к нему будет твоим последним желанием. Во всех смыслах.

Проще всего было с блендером по имени Ольга Владимировна. Его нам тоже подарила подруга. Я взял коробку в руки, а на ней – маленькая наклеечка: "Ольга Владимировна". Зачем? – Леший его знает. Но мы единогласно решили, что это имя устройства. Так и получилось, что мясорубка вроде как женского рода, но она – Шрайк. А блендер – вроде как мужского, но при этом его зовут Ольга Владимировна.

Наверное, поэтому, когда ко мне в офис пришел мужик, и в ответ на просьбу записать на бумажке свои ФИО, вывел: "Иванова Ольга Валерьевич" я даже не удивился, и так и перенес его в базу компании.

Вы можете подумать, что в нашем сумасшедшем доме имена даны абсолютно всем вещам. Но это не так. БОльшая часть у нас безымянная и неодушевленная. Ни одна из мультиварок не имеет имени собственного. Безымянными остаются хлебопечка, стиральная машина, плита, йогуртница и много чего еще. Собственно, все они откликаются на имя Хреновина. Потому что:

– Света, ты куда хреновину переставила?

– Там посмотри, возле той хреновины, которую вчера искал…

Но отдельного рассказа заслуживают поименованные мной автомобили. Их было не так много, потому что в семье у нас машины не было никогда. Зато я отрывался на служебных машинах моего двоюродного брата.

Первым имя получил его "КАМАЗ". Огромный самосвал, изрыгающий черный дым на подъемах, я окрестил Антихристом. Имя прижилось настолько, что Женькину машину так стали звать даже в гараже. Нет, я назвал его так не за свирепый внешний вид и не за клубы адского дыма. Просто у Антихриста не работал ручной тормоз! Совсем как у джипа главного героя старого доброго фильма "Наверное, боги сошли с ума". Антихриста нельзя было оставлять даже на небольшом уклоне. Эта многотонная махина могла запросто уехать куда-то по своим делам.

Вторым имя получил ЗиЛ-130. Женька устроился на работу и недели две ковырялся в сломанном самосвале, доводя его до ума. Учитывая, что руки у моего брата растут отнюдь не из плеч – доводить машину до ручки у него получалось гораздо лучше, чем до ума… Но вроде бы до чего-то он свой ЗиЛ довел. Завгар, правда, шутил, что до оргазма, но, тем не менее, обещал на следующий день машину на работу выпустить. По этому поводу гордый Женька взял с собой на работу 14-летнего меня, решившего, что это прекрасный повод прогулять школу.

Мы сели в машину, Женька повернул ключ зажигания, посмотрел на меня, спросил: "Придумаешь имя этому агрегату?", и легонько нажал на педаль газа.

ЗиЛок рванулся вперед, и задергался в конвульсиях, то делая рывок, то замирая на месте. Позже выяснилось, что у него был забит какой-то гадостью бензонасос, но это происшествие определило имя скачущей машине. Кузнечик.

После Кузнечика мой брат какое-то время помыкался без работы, а потом устроился на самосвал-мусоровоз. Снова ЗиЛ-130. Эту его работу я обожал… После школы ехал на Богдашку, где Женька вечерами собирал мусор, запрыгивал к нему в кабину, и мы ехали по ночной трассе на свалку за Пашино. И это было так клево, так интересно, что мне казалось, что моя жизнь не так уж и плоха и пуста. Разве может быть плоха жизнь, в которой ты в кабине грузовика едешь на городскую свалку? Вот если в кузове – тогда, наверное, жизнь несколько не фонтан…

Легко догадаться, что этого ЗиЛа звали Хряком.

Хряк, Антихрист и Кузнечик давно уже, наверное, порезаны на металлолом, а желание давать имена автомобилям у меня так и осталось. По сему, когда моя близкая подруга обзавелась старенькой "Маздой" старшее нее самой, я дал ей благородное имя Сапфира. И знаете, имя прижилось, а Сапфира, кажется, стала даже реже ломаться.

Однажды автомобиль появится и у меня. Вообще я не отказался бы от УАЗа "Хантера". И я уже даже знаю, как нареку этого красавца. Агамемнон. Не в честь микенского царя, покорившего Трою, нет. В честь первого крейсера класса "Омега", которым командовал Джон Шеридан.

А вообще всем машинам я бы предпочел красную Plymouth Fury 1958 года выпуска. И это был бы тот случай, когда машине не нужно давать имя. Потому что оно уже есть!

14. Еврей

Я – продажник. Чаще, чем мы, продажники, со странными людьми сталкиваются, наверное, только таксисты. Благо, с большинством я по долгу службы общаюсь в основном по телефону. Но хватает и этого.

– Кирилл, а шредеры, которые подороже – они же подороже, да?

– Да.

– Спасибо.

Или:

– А вы ремонтируете принтеры с трупным окоченением?

– Мы вообще не ремонтируем принтеры.

Или:

– А вы могли бы на вашем шредере стереть надпись Jinpex и написать что это Fellowes?

– Чо, блин?

– Вы могли бы…

– Да я вас услышал, я осознать не могу! Вы же понимаете, что от этого он Феллоусом не станет? Понимаете, что это совершенно разные машины с разными характеристиками?

– Да, но вы могли бы…

– НАХРЕНА???

– Да мы просто тендер выиграли. Там по техзаданию – Fellows. А по цене мы не проходим. Хотим поставить ваш, потому что он дешевле.

– А зачем вы играли в тендер, если по цене не проходите?

– Ну, мы перепутали… Так вы могли бы…

– НЕТ!

– Тогда мы сами. Маркером подпишем…

Но Еврей переплюнул всех. Еврей имел полное право смотреть на всех остальных чудаковатых клиентов с презрением. Потому что Еврею не было равных в чудачествах и идиотизме!

Мы не просто так прозвали его Евреем. Не только за невообразимую скупость. Он действительно был евреем. Ходил в ермолке и талите, и наверняка носил бы сюртук, если бы у него были на него деньги. Но денег у Еврея не было никогда!

У него была своя типография, специализирующаяся на печати еврейской религиозной литературы. Расходные материалы он всегда покупал самые дешевые, и всегда клянчил скидку, взывая к жалости, сочувствию и чувству солидарности. Из-за чего, собственно, и покупал всегда по рознице, или процентов на 5 выше розницы. Потому что задолбал. Вел бы себя нормально – имел бы скидки.

Еврей был велик. Вроде так посмотришь – не такой уж он и большой. Рост – около 180 сантиметров. Пузо внушительное, но видал я пузаны и побольше. Но, тем не менее, Еврей был велик. Его было много, чрезвычайно много. Войдя в любое помещение он просто заполнял его собой! Он всегда становился центром внимания, всегда был громогласен, даже когда говорил шепотом. И всегда наслаждался произведенным эффектом, украдкой оглядываясь по сторонам и проверяя реакцию публики на его эффектный выход. Или уход. Да, уходить Еврей умел эффектно, но об этом чуть позже.

Впервые я увидел его примерно через месяц работы в "Реалисте". В офис ворвалось нечто большое и стремительное. Гулко промчавшись мимо полок с товаром, оно устремилось в кабинет директора, где приветствовало нашу милую руководительницу тоном, который бы сделал честь даже самому гостеприимному кавказскому горцу!

– Елена! Дорогая! Как же я рад тебя видеть! Ты знаешь, вот проходил мимо, и решил…

– Долг занести?

Нашу Лену не так-то просто было сбить с толку.

– Ну, и долг тоже… А вообще мне надо…

– 4800.

– Елена, ну что же вы сразу о деньгах? Я вообще термоклея купить хотел… Ну ежели вы настаиваете… Вот, пожалуйста, все до последней копейки! Обратите внимание, до пос-лед-ней! Больше у меня денег нет, домой буду добираться на общественном транспорте! Так вот, мне бы два кило клея. Я гроши завтра занесу. Когда мимо буду ехать…

– Константин, эти 4800 вы должны нам четыре месяца.

– Елена, но в силу связавших меня обстоятельств…

– Пре-до-пла-та! А сейчас – идите вон туда. Это – ваш новый менеджер. Кирилл. Кирилл, ты слышал? Пре-до-пла-та!

Так Еврей потерял не только скидки, но и рассрочки.

Уходя, Еврей всегда оставлял о себе долгую память в виде мощного аромата немытого тела. Видимо на мыле он тоже активно экономил. Или на воде…

Еврей был эпичен. Начать стоить с того, что мы видели его только в двух состояниях: пьян, или с бодуна. С бодуна он особенно активно просил скидки и напоминал о тяжелой доле его детей. И да, пах он с бодуна тоже более активно. Доля его детей, да и вообще всех его родственников и сотрудников была неимоверно тяжела. Мы как то пытались нарисовать словесный портрет женщины, которая смогла ему отдаться, да еще и как минимум два раза (потому что говоря о детях Еврей всегда использовал множественное число), но в конце концов решили, что об этом лучше не говорить. Потому что все м-м-м-материализуется!

Где-то через год к нам за товаром пришел его сын. Здоровый лось годов так 16-ти. Посмотрел на протянутые ему две пачки скобы, презрительно скривил губы и сказал: "До машины мне это донесите!"

Кладовщик Серега засучил рукава, и доходчиво, но с использованием просторечивых выражений, объяснил сыну Еврея, куда он вставит ему эти скобы, и каким образом доставит и его, и скобы до машины! После чего сделал шаг вперед.

Мелкий Еврей телепортировался обратно домой.

– До машины ему донести! – бурчал Серега, рассказывая эту историю. – Мало мне папаши его, который купив пачку скоб просит пакет! Он, зараза, как будто специально за халявными пакетами к нам ездит! Перебьется! В карман положит!

– Не положит, – ответил я, – у него там хлеб.

Однажды Еврей покупал у меня что-то и оплачивал это не наличкой, а банковским переводом.

– Кирилл, я к вам заскочу сегодня, заберу, а завтра…

– Константин, ничто так не укрепляет веру в человека, как предоплата!

– Но кредит укрепляет взаимоотношения между людьми! Взять хотя бы словосочетание кредит доверия…

– У вас уже был кредит доверия. Вы его исчерпали. Пре-до-пла-та!

– Хорошо, я приду с платежкой.

Пришел. Естественно пьяный. Зима, Еврей в дубленке, и в своей неизменной ермолке.

– Здравствуйте, Кирилл! Я за товаром.

– Платежку, пожалуйста!

– Щас, щас… Где-то была…

И начинает рыться в карманах своей необъятной одежды. Внутренние прошарил – нет. Карманы брюк – тоже пусто. Вытащил из бокового кармана дубленки БУЛКУ ХЛЕБА, посмотрел на нее, запихал обратно, и продолжил рыться в карманах в поисках платежки.

Видимо под хлеб пакет был платный, поэтому он его не взял.

Еврей экономил на всем. Каждое повышение цены, пусть даже на копейку, было для него трагедией. Однажды он позвонил мне на сотовый, когда я был занят какой-то фигней на складе.

– Кирилл, скобы есть?

– Есть.

– Сколько стоят?

– Константин, загляните в прайс, пожалуйста. Я сейчас не за компутером.

– А я в дороге. Уже еду к вам. Сколько стоят?

– Рублей 70 за пачку. Навскидку.

Приезжает.

– Три пачки скоб.

– Так… 90 рублей за пачку, 5000 штук. Три пачки… 270 рублей.

– СКОЛЬКО???

В этом "Сколько???" была вся боль сынов Израилевых! Я прям слышал хруст, с которым разрывалось бедное еврейское сердце!

– 90 рублей.

– Но… Вы же… Говорили 70…

Скупая мужская слеза уже готова была вытечь из скупого уголка скупого глаза этого скупого человек.

– Я ошибся. Я же сказал, говорю навскидку, точной цены не помню. Точная цена всегда в прайсе…

– 90 рублей… 90 рублей… Господи, ДЕВЯНОСТО РУБЛЕЙ!!!!

– Константин, завязывайте убиваться. 70 рублей, 90 рублей, не велика разница. Три пачки выписываю?

– ДЕВЯНОСТО РУБЛЕЙ… Дайте подумать… Тогда ДВЕ!

А уж насколько Еврей был изобретателен… Как-то он рассказывал мне, как вышел из ситуации, когда сломалась переплетная машина. Сломалась ее часть: механизм зажима пружины. Нормальный человек пошел бы, и купил новую. Цена вопроса – 16 000. В календарный сезон переплетка полностью окупается за пару недель и начинает приносит чистую прибыль.

Но это же Еврей…

– У нее с одной стороны рычаг сломался. Со второй стороны – жмет, все нормально. Ну я как делаю… Я пружину туда вставляю, с одной стороны зажму, с другой – поленом вот так вот подопру, и ломиком нажму. И все отлично зажимается!

В битве современных технологий с ломом, современные технологи проигрывают с разгромным счетом.

– А сколько у вас перфоратор стоит?

– 5 000 рублей.

Для тех, кто далек от полиграфии: перфоратор – это не тот, что бетон сверлит. Это для пробивания полоски из дырочек на бумаге. Для создания отрывного корешка билета, например. Да мало ли, что можно перфорировать?

– Пять тысяч… Не, столько я не потяну…

– Константин, ну а если заказы на перфорацию есть? Работать-то надо на чем-то. Перфорировать…

– Так у меня швейная машинка…

Я так и сел.

– Что, простите?

– Старая швейная машинка. От бабушки осталась, Зоя Абрамовна, упокой господь ее светлую душу… Подольский завод. Помните такую, с ручным приводом? Ну я ей дырки и делаю…

– Перфорацию?

– Да.

– Швейной машинкой???

– Ну да.

– Константин, я испытываю сейчас смешанное чувство. Восхищение, тесно переплетенное с офигеванием.

А однажды… Однажды Еврей привез к нам на ремонт гильотинный резак. Хороший такой резак. Новый – под сотню тысяч стоит. Но он его, конечно, купил где-то б/у-шным. И сломал.

Наш инженер попрыгал вокруг резака с бубном, что-то подшаманил, что-то заменил, что-то замкнул, назвал мне сумму и сказал: "Звони Еврею, пусть забирает!"

Еврей приехал. Как всегда слегка поддатый. И как всегда начал клянчить скидку.

– Константин, к оплате – 5 750.

– Кирилл, в это тяжелое время…

– В это тяжелое время ремонт резака стоит 5 750 рублей.

– Кирилл, поймите, я из последних силу тяну этот бизнес… Эту непомерную ношу… Сойдемся на 5500?

– Наш инженер чинил этот резак из последних сил! Давайте тогда сойдемся на 6000?

– Кирилл, вы просто выкручиваете мне руки! Я взял с собой всего 5750 рублей!

– И это прекрасно, потому что именно эту сумму вы и должны нам за ремонт!

– Да, но если я вам ее заплачу – я не смогу забрать у вас резак. Потому что в аккурат 250 рублей мне обойдется дорога до дома с этим аппаратом. Не в автобусе же я его повезу, верно?

А резак, на минуточку, около 100 килограмм весит.

– Константин, я ни грамма не сомневаюсь в вашей предприимчивости и деловой хватке, но… Это где ж вы нашли "Газель" за такие деньги?

– А вот давайте вы мне скидку сделаете, и тогда все узнаете?

Уболтал ведь, демон языкастый! Согласился я на скидку, рассчитал его и вместе с ним пошел на склад за резаком.

– Ну, рассказывайте! Что это за грузотакси такое, которое ваш резак в ваши гребеня (а типография евоная находится в частном секторе Дзержинского района) доставит за сумму, за которую обычное такси обычно довозит до дома меня?

– Смотрите и учитесь!

Еврей достал телефон. Крошечный телефончик с кнопочным набором. Да, это в эпоху смартфонов. Но я бы не удивился, узнав, что в Интернет он тоже выходит через швейную машинку.

– Але? Такси? Большевистская, 177/24. первый вход. Едем на улицу Солдата Воскобойникова, да, это которая в районе Суровые гребеня имени ссылки Владимира Ильича Ленина в Шушенское во время розлива. Дом 11. Да, я знаю, 250 рублей. Все, жду.

Еврей победоносно посмотрел на меня. Мол, учитесь, пока я жив.

– Константин… Я правильно понимаю… Вы сейчас вызвали обычное такси?

– Да.

– Не "ГАЗель". Просто такси?

– Да.

– Допустим, вам повезет, и приедет какой-нибудь универсал. Что-нибудь пятидверное… Тогда резак еще войдет в багажник. Но что, если приедет обычный и ничем не примечательный седан? Что, если это будет "Лада Калина"?