Текст книги "Анкер (СИ)"

Автор книги: Кирилл Кудряшов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Мир – Матрица, – прошамкала она. – Так, кажется, вы любите говорить. Мир – Матрица, люди – батарейки…

Добраться до дома любой ценой. Положить конец этому кошмару! Загрузиться, просто чтобы это прекратилось… Слава сделал робкий шаг вперед, стараясь не смотреть на шевелящуюся мерзость на губах стоявшего перед ним существа.

– Проходи, милок, не трону. Иди и загрузись! Ты, ведь, боишься меня, не правда ли? Хочешь попасть в свою квартирку и нажать, наконец, на «Enter»? Я тебя понимаю, касатик ты мой! Ну так проходи! Давай!

Еще шаг вперед, навстречу извивающемуся клубку змей. Странно, но ни одна из них не шипела – твари просто обвивались одна вокруг другой, поигрывая своими кольцами и не сводя черных бусинок-глаз с его лица.

«Это все не настоящее! У меня просто галлюцинации… Видения…»

– Небось думаешь сейчас, что я не настоящая? – Хищно улыбаясь спросила карикатура старухи. – Что я глюк, да? А может я – вирус какой? Червь!

Последнее слово она выкрикнула, выбросив из себя несколько десятков беловато-желтых червей, тут же нашедших пристанище на лице и голове Славы.

Он коротко, по девчачьи, взвизгнул, отряхивая с себя эту дрянь, и бросился вперед, мимо старухи – сломя голову кинулся в подъезд и, перепрыгивая через четыре ступеньки, помчался наверх, на свой этаж.

«Всего этого нет! Это мираж! Видение! Вирус!»

Но копошащиеся в волосах черви служили лучшим доказательством реальности происходящего. Они, да еще жуткий смех старухи, гремящий ему вслед.

– Беги, касатик! Беги! Загрузись. А потом еще раз и еще! Я нашла тебя один раз – найду и второй… Ты только не бойся, касатик. Я не обижу!

Слава ворвался в квартиру, на ходу отряхивая голову от белой мерзости, застрявшей в волосах. Сердце билось в груди так, словно вознамерилось пробить себе дорогу наружу, а ноги отказывались подчиняться своему хозяину – не то от сумасшедшего бега на восьмой этаж, не то, что более вероятно, от воспоминаний о клубке змей, принявшем некое подобие человеческой фигуры.

Отец и мать о чем-то переговаривались в своей спальне и затихли, услышав как он, часто дыша и с грохотом задевая мебель, не разуваясь, вбегает в свою комнату.

– Славик, ты? – спросила мать.

– Я, мам, – отозвался он, стараясь хоть ненадолго придать голосу некое подобие нормальности. – Я ненадолго. Кое-что нужно срочно найти в «Интернете», ребята попросили.

– Как это ненадолго? – воскликнул отец. – Время пол одиннадцатого, а тебя где-то носит!

– Пап, я быстро. Сейчас только найду, сбегаю до соседнего подъезда, и домой.

– Ладно уж, – смягчился отец, – Мог бы, хотя бы, зайти к нам, хоть поздороваться…

«Ага, чтобы вы увидели своего сына забрызганного кровью, с выпученными от ужаса глазами и облитого какой-то дрянью…»

– Да ладно тебе, – в пол голоса рассмеялась мать, видимо, в шутку журя отца. – Скажи спасибо, что он еще не вваливается домой с очередной девкой и с ходу не требует: «Мать! Постель и пожрать!» А то бывает и такое…

– Попробовал бы он!..

Дальнейшего разговора Слава не слышал. Он уже сидел за компьютером, монитор которого постепенно оживал, выдавая изображение рабочего стола.

К загрузке готов!

Два клика мыши и на экране развернулся старый добрый Internet Explorer, а модем надсадно захрипел, пробиваясь сквозь десятки и сотни таких же звонков, во всемирную паутину. Минута, другая… Тяжело работать на аналоговой линии, но кто же знал, что придется работать в такой спешке. Давно бы провел домой оптоволокно, не пожалел бы денег.

Есть коннект! Дрожащими пальцами Слава набрал на клавиатуре адрес своего сайта, на котором он хранил программу-загрузчик и фото-анкер. Секунду-другую ничего не происходило – проклятая аналоговая линия не желала выгружать на экран его компьютера то, что таилось в дебрях «Интернета», а затем монитор вспыхнул разноцветными красками – загрузилась и принялась добросовестно отрабатывать вложенное в нее время программа, названная просто и без затей «Гипнотиком».

Мир вокруг померк… Сосредоточившись на разноцветном сиянии огней Слава ощущал, как его тело словно растворяется в пустоте, а разум проникает туда, где ему быть не положено. Туда, где сотнями гнездятся лишь различные разновидности файлов и каталогов, где нет дорог, зато есть http и ftp и где время измеряется пройденными мегабайтами. Виртуальность!

Сквозь ватную пелену в ушах, сквозь ощущение безмятежности и покоя от осознания того, что загрузка уже началась, вдруг прорвался чужой звук – грохот распахиваемой двери. Кто-то со всего маху влетел в квартиру, шибанув ее плечом…

«Я же не закрыл дверь…» – как-то отрешенно подумал Слава. Все глубже и глубже проваливаясь в виртуальность, но все еще продолжая ощущать материальный мир. Ощущение опасности было ирреальным, невозможным… Он уже здесь, уже в мировой сети… И никакая змееподобная старуха не доберется до него здесь.

Кто-то ворвался в комнату. Кто-то кричал «Нет!», кто-то отрешенно констатировал «Опоздали»… Звуки из реального мира все с большим трудом долетали до Славы. Он был в сети…

Звуки растворились в безграничной тишине. На плечи навалилась тяжесть информации, миллионами бит прокачиваемой через телефонные сети мира ежесекундно. И где-то среди всего этого он должен был найти свой анкер… Но он знал направление – он уже на том сайте, на котором лежит его файл. Он внутри сервера!

Прямо перед ним среди серой пелены, в которой не было ни границ ни форм – лишь отблески искорок коннектов да обрывки образов загружаемой информации, он не видел – ощущал дорогу. Путь к своему файлу с jpg-овским анкером. А сзади… Сзади вновь, в который уже раз, подкатывал холодок. Как будто громадный удав сфокусировал свой гипнотический взгляд у него между лопаток и, напрягая все силы, шлет ему мысленный приказ: «Обернись!» «Обернись, чтобы я мог взглянуть в твои глаза!» «Обернись, чтобы я мог подчинить тебя своей воле!» «Обернись, чтобы я мог поглотить тебя…»

Слава шестым чувством ощущал этот взгляд и даже предполагал, кому он может принадлежать. Виртуальности! Он был здесь чужим. Живым существом среди искусственных интеллектов. Астральным телом среди электронных образов… И Виртуальность хотела подчинить его себе!

Быть может это были всего лишь фантазии, но каждый раз, входя в виртуальность он чувствовал, что обратной дороги нет – она перекрыта этим самым удавом, чудовищным боа-констриктором, и если когда-нибудь что-то случиться с его анкером, возвратиться обратно, в то, что секунду назад было настоящим, он не сможет. Да сейчас, собственно, он и так не мог – за дверью той реальности его ждали мертвые тела Кати, проклятого Гепарда и его подельника и, что самое страшное, старуха, про которую вообще нельзя сказать, живая она, или нет.

«А может я вирус какой?» – вспомнил он ее слова и содрогнулся. Если в реальности водятся такие вирусы, то что может подстерегать его здесь, в виртуальности? В мире, где он чужой…

Серая мгла всколыхнулась перед ним, и впереди вдруг возникло колышущееся, повисшее в воздухе, изображение анкера. Его комната, посудный шкаф, сувениры, стоящие на его полке… И он сам, с улыбкой смотрящий в объектив фотоаппарата.

Еще несколько шагов, несколько мегабайт информации, которые проскользнут под его ногами подобно песчинкам там, в реальном мире. Еще несколько шагов и он снова в реальности, загрузка закончится и все события этого жуткого дня так никогда и не произойдут. Как в анекдоте: «Слышь, а Васю грузовик переехал… – Прикольно, блин! А он хоть сохранился?!»

Он сохранился. Он открыл этот способ. Он пользовался им уже не раз.

Но всякий раз панически боялся обернулся. Боялся того, что подбирается к нему за спиной…

Картинка, размером с рекламный плакат на кинотеатре, колыхнулась навстречу, когда Слава сделал к ней последний шаг. Анкер принял его. Узнал по одному ему ведомому паролю – этого процесса Слава никогда не понимал, равно как, собственно, он никогда толком не понимал и того, что создал – не понимал работы программы-загручика. Знал, что она делает, знал, какая последовательность команд приводит к этому, но не имел ни малейшего понятия, КАК он ухитряется возвращаться в уже прожитый день. Сохраняться, словно в компьютерной игре.

Да это и есть игра, только имя ей – жизнь.

Серость виртуальности медленно растворялась в ярком солнечном свете, струившемся из окна его комнаты. Слава потряс головой, прогоняя остатки сумрака и вновь приноравливаясь видеть перед собой реальный мир, а не сгустки информации, текущие по своим каналам.

Он был дома!

Переведя взгляд на часы он констатировал привычное 16:55 – время, в которое он возвращался уже много раз. С монитора на него глупо таращился выдвинутый объектив цифрового фотоаппарата, только что запечатлевший его на свою ПЗСМ…

Дальнейшие манипуляции, которые следовало произвести после очередной загрузки, Слава выполнил на полном автопилоте. Загнать файл с фотоаппарата в компьютер, объединить его с программой-загрузчкиом и закачать все это на свой сайт… Теперь он в любой момент мог вернуться в тот самый миг, когда щелкнул затвор фотоаппарата, останавливая мгновение и превращая его в совокупность битов, поименованных как anker.jpg…

Все это заняло не больше десяти минут.

Подключая необходимые разъемы и набирая команды на клавиатуре, Слава ни на секунду не мог забыть о событиях прошедшего дня. Дня, который для него теперь только-только начинался…

Эффект бабочки: меняешь одно – меняется все. Что такого он изменил, что спровоцировало этот бедлам? Сумасшедший блеск в глазах «бычары» Гепарда, выпускающего пулю себя в голову, проклятая старуха, встретившая его у подъезда… Что это, вообще, было? Галлюцинация, навеянная происшедшим? Но тогда следует считать галлюцинацией и Гепарда, который хоть и не выглядел столь жутко и фантастически, но делал столь же невозможные вещи, укладывающиеся в определение «Так не бывает!»

С чего все началось? По большому счету все началось с Кати. С этой очаровательной девушки, случайно встретившейся ему на пути… С того, что ради нее он уже черти-в-какой раз возвращался в этот миг, чтобы провести с ней идеальный день. День сурка, черт бы его побрал! Вот только в фильме все закончилось блестяще – Мюррей сумел, таки, прожить этот самый идеальный день, а он – пока нет.

Слава тяжело опустился в кресло, ощущая усталость во всем теле и в собственных мыслях. Только сейчас он осознал, что не спит вот уже больше двадцати дней! Вот и ответ на вопрос, давно уже мучающий ученых – что в человеческом организме нуждается во сне – тело, или разум… Два десятка раз загрузившись и не разу не ощутив усталости он, теперь, однозначно знал, что отдых необходим лишь телу.

Впрочем, почему однозначно? Ведь он не знал толком, что происходит с его разумом после загрузки. Он переносил себя в начало уже прожитого вечера, и оказывался в этом моменте времени, помня все то, что пережил за последние несколько часов. Тело оставалось таким, какое он фотографировал для фото-анкера – Слава специально проверял это, однажды серьезное порезав руку перед загрузкой. После загрузки пореза не стало…

По идее, проводя аналогию с загрузкой в игре, он должен был вернуться, не зная, что пережил до загрузки. Вернуться в свое прежнее тело с прежней памятью. Если в игре герой погибает в бою, то после того, как геймер загружает предыдущее сохранение, опыт, очки ударов и т. д. героя остаются теми же, что были до рокового боя. Герой игры не знает о том, что геймер только что спас ему жизнь, вернув в прошлое… При этом человек, сидящий за монитором, получает полную информацию о происшедшем… Он получает опыт, который выражается не очками в игре, а чем-то другим, не до конца ясным даже ему самому. Геймер теперь знает, каким ударом был убит его герой в игре, какого противника стоит избегать, пока не накопишь сил для решающего боя с ним…

Чертовщина! Так кто же он? Геймер, или герой игры, именуемой жизнью? Или загрузка в реальности, а не в игре, подразумевает объединение этих двух понятий?

Выругавшись он вновь посмотрел на часы. 17:20. В семь вечера он должен встретить Катю у памятника Ленину… если он собирается сделать это, то пора бы уже собираться…

Идти, или не идти? Куда уж там Гамлету с его «Быть или не быть» – несчастный датский принц не знал, что чисто теоретически может смаковать убийство своей матери, каждый раз после этого возвращаясь на несколько часов назад. «Чисто теоретически» – только потому, что во времена Шекспира Билл Гейтс еще не сплагиатил у оставшегося неизвестным русского программиста идею всплывающих окон и не создал своих проклятых «Форточек». Ну и еще потому, что Гамлет не знал ни HTML'я, ни JavaScript'ов, ни даже кажущегося теперь безнадежно устаревшим Pascal'я.

Самое логичное, если не знаешь на что решиться – это мысленно прокачать плюсы и минусы той или иной ситуации.

Идти?

Память услужливо подкинула образ Катиной улыбки, звук ее мелодичного смеха, легкое касание ее руки, ложащейся ему под локоть. Глупо было отрицать, что он безнадежно влюблен…

Что он знал о ней? Да практически все. За множество загрузок он изучил ее практически досконально – ее жесты, мимику, увлечения, сокровенные мысли… Не мог он понять только одного – приступов раздражительности, порою случавшихся у нее. Она могла с улыбкой пропустить шпильку о том, что все бабы – стервы, парировав это аналогичным женским утверждением, но в то же время – отвесить ему звучную пощечину за стародавнюю студенческую шутку о том, что «Ума нет – иди в пед. Совести нет – иди в мед». Подобных примеров было ровно столько, сколько раз Слава загружался – каждое их свидание рано или поздно заканчивалось чем-то подобным. И это делало ее еще более привлекательной в его глазах. Девушка загадка…

Слава чувствовал, что не сможет без нее…

Но коварная память тут же подбросила порцию новых образов – Катя, падающая на грязную землю у обочины с простреленной головой. Гепард, всаживающий пулю себе в голову. Старуха у подъезда, которая… Черт, б этом даже вспоминать не хотелось.

А что, если бы он вчера не успел? Не смог бы загрузиться? Что тогда?

Если в компьютерной игре геймер забывает сохраниться, то есть оставить анкер, к которому он мог бы вернуться в последствии, и, не имея сохраненной игры ввязывается в тяжелый бой? Его герой погибает. Погибает безвозвратно! Быть может его можно воскресить а, быть может и нет – все зависит от правил каждой конкретной игры. В этой игре, в жизни, воскрешение не было предусмотрено Всевышним разработчиком.

Эффект бабочки, черт бы его побрал!

Что же он изменил тогда?

Внезапная догадка пронзила сознание – а что, если он изменил что-то не в ту, последнюю загрузку? Что, если эффект бабочки начался того самого момента, когда он загрузился в первый раз? Если жизнь – программа, если мир – Матрица, а люди – батарейки, как говорили Куваевские герои, то это не червивую старуху следует считать вирусом, а его!

Программа выполнила допустимую операцию, но по привычке будет закрыта.

Что сделал он? Выполнил операцию, не предусмотренную теми, кто создавал жизнь!

Слава перевел взгляд на свой компьютер… Что делает «Форточка», когда в ней происходит сбой? Естественно, зависает к чертовой бабушке.

Зависшая жизнь…

Бред! Бред сивой кобылы!

Он рывком поднялся с кресла и направился на кухню. Нет, он не поедет навстречу с ней. Плевать на зависающую жизнь. Если мир – Матрица, если те, кто разработал ее, кем бы они не были, могли допустить такую ошибку в программе – плевать он хотел и на этих ламеров-программеров и на саму программу. Но что, если глюки в системе, назовем их сбоями в жизни, вновь приведут к гибели Кати? Что, если по каким-то причинам он не сможет загрузиться после этого? Тогда она, как герой в компьютерной игре, умрет безвозвратно?

На долю секунды в голове мелькнула шальная мысль: «Если я научился сохраняться, то почему бы мне не освоить и воскрешение? Изменение свойств объектов программы?», но Слава тут же прогнал ее прочь. Да, он освоил загрузку, но это пришло на чисто интуитивном уровне. Да, программа-загрузчик была простой как отечественный валенок, а «Гипнотик» он написал в «Делфи» от нечего делать, понятия не имея что эта программа, выдающая на экран разноцветные круги, и в самом деле сможет погрузить кого-то транс. А уж что этот транс – забросит его в виртуальность, всего лишь если загрузить «Гипнотик» из сети – ему и в кошмарном сне не могло присниться.

Время тянулось медленно. Пять тридцать, шесть часов… К шести с копейками вернулась с работы мать, похвалила его за то, что даже в свои двадцать с хвостиком он так и остался заботливым сыном, даже приготовил ей поесть. Хотя ничего хитрого в том, чтобы нажарить картошки, дабы хоть немного отвлечься от тяжелых мыслей, не было. Когда часы на Славином столе бодро откукарекали семь вечера и он, в очередной раз проклял себя за то, что не стоит сейчас на площади Ленина, пришел отец. Тоже восторгался по поводу ужина, правда не мог удержаться от обычной ехидной реплики, что даже поесть его сын готовит также, как пишет свои многочисленные программы – вдумчиво и логически, что не всегда приводит к положительным результатам. Намекал на случай, когда Слава подсыпал в суп сахар, вместо соли, при чем в солидных количествах. Что, мол, у этих двух веществ программные коды совпадали? Слава беззлобно ворчал в ответ, что отцу, который последний раз программировал лет десять тому назад на допотопном программируемом микрокалькуляторе, будет сложно понять, что это было действительно так. Просто кто-то поставил сахарницу на место солонки и Слава, делавший все на автопилоте, как и сейчас, действительно перепутал коды, так сказать, местоположения двух объектов.

Сейчас у него и в самом деле включился автопилот… Наверное, он есть у каждого, и используется тех случаях, когда нужно либо добраться домой, будучи вдребезги пьяным, либо просто забыться, будучи вдребезги трезвым. Кстати, может быть это как раз подходящий случай, чтобы выпить чего-то покрепче пива? Должно помочь. Но спиртного в доме нет, а на улицу выходить страшновато.

На автопилоте Слава засел за какую-то компьютерную игрушку – симулятор мотогонок. Получалось плохо – его мотоцикл вечно сносило с трассы, а сохраняться он не хотел принципиально. Уж если мухлюешь в жизни, то хоть в игре нужно играть честно.

Паршивое оправдание…

Не смотря на прочный заслон, в сознание все равно пробивались мысли о заглючившей жизни, о зависшей Матрице… Черт знает что! До чего же раньше было просто! Он не задумывался о том, что происходит во время его загрузки, не задумывался о том, как это вообще возможно – вернуться в уже прожитый день. Просто как-то спокойно и отрешенно принял для себя как аксиому, что братья Вачовски не врали, снимая свою шедевральную «Матрицу».

В который раз уже на ум приходили слова героя Куваевского мультфильма «Шесть с половиной»: «Мир – Матрица. Люди – батарейки.» И если во вторую часть цитаты верить как-то не хотелось, то с первой все было просто и понятно.

Теперь же эта простота исчезла… Растворилась без следа.

Мотоцикл в очередной раз съехал с дороги и намертво застрял в песке. Вежливый, как Ганнибал Лектор компьютер тут же предложил начать игру заново…

К черту!

– Куда? – переспросил стоявший в дверях отец, и Слава понял, что высказал эту мысль вслух.

– Да игра что-то не играется! – с рисованной бодростью ответил он.

– Славик, ты какой-то сам не свой сегодня, – проигнорировав его фразу сказал отец, – Целый день сидишь за своим компьютером…

– Я всегда за ним целый день сижу.

– Да, но, как правило, ты не играешь. Я редко тебя вижу за этим занятием… Обычно ты что-то усердно пишешь, какие-то матерные слова на своих языках…

– Не на моих, а на языках программирования, – машинально ответил Слава. – Тебе бы тоже не помешало научиться. Архитектор, не знающий компьютера – это уж через чур в современном мире.

Разговор в таком ключе бывал у них уже не раз. Отец считал все работы на компьютере безнадежной суетой и поэтому принципиально отказывался освоить даже явно полезные для него компьютерные программы, и усердно вычерчивал все свои проекты вручную, нередко сутками просиживая за громадными листами А0, вместо того, чтобы за пару часов набросать их в «AutoCAD'e».

– Ничего, касатик мой, мне так как-то привычнее.

Славу передернуло не столько от знакомого слова, сколько от того, каким тоном оно было произнесено. Отец сказал «касатик» с точно такой же интонацией, что и существо, поджидавшее его вчера у подъезда.

– Слав, что с тобой? – спросил отец, очевидно заметив непроизвольную дрожь, пробежавшую по его телу.

Слава чувствовал, как волосы на его затылке начинают шевелиться от ужаса.

Эффект бабочки!

Опять!

Отчего! Он же ничего не менял!

– Да так, ничего, пап… – с усилием произнес он. – Просто интересно, откуда ты раскопал это слово. Где-то услышал, или как?

– Какое слово?

– Касатик мой. Так обычно говорят древние старушки, которые старше тебя лет на сотню…

– Касатик? – отец задумчиво поднял глаза к потолку. – Я так сказал? Странно, я и не заметил. А слово действительно интересное… Касатик. Касатик… касатик…

Он произносил это слово на разный манер, словно смакуя, а затем вновь повернулся к Славе и сделал шаг к нему.

– Слушай, сынок, мне тут, на днях, на работе одну шутку рассказали, так я не понял ровным счетом ничего. Может ты мне объяснишь, что все это значит – это, наверное, из вашей, молодежной среды…

– Что именно? – спросил Слава, глядя отцу в глаза, и понимая, что хоть внешне ничего и не изменилось, взгляд был другим. Не таким, как раньше… Как с Катей, когда она выкрикнула оскорбление вслед удаляющемуся джипу.

– Да бред какой-то – мол, в одном мультфильме мелькнула фраза… Дай-ка вспомнить, касатик мой…

И снова та самая интонация.

– Мир – Матрица. Люди – батарейки, – срывающимся голосом закончил за него Слава. – Так?

– Да, так, – удивился отец, и в ту же секунду его взгляд вновь неуловимо изменился, стал прежним. Его настоящим взглядом… – Так что это означает?

– Ты прав, пап, это из молодежной среды, – стараясь не выдать страха, грозившего перейти в панический ужас, ответил Слава. – Это будет сложно объяснить…

– Да?.. – отец выглядел растерянным, словно человек, который ночью вдруг проснулся не в своей постели а в соседней комнате, гадая, как же он сюда попал. – Ну и ладно…

Трель дверного звонка заставила Славу подпрыгнуть. По спине вновь разливался холодок дурного предчувствия.

– Слав, сходи, открой, – ненавязчиво предложил отец, и тон его голоса тут же вновь стал другим. – Наверняка это какая-нибудь милая старушка.

– П-почему? – Слава поднялся с кресла, чувствуя, что ноги не желают нести его к двери. Более того, он бы с куда большим удовольствием сам унес отсюда ноги, если бы было куда. Если бы рядом не стоял отец, в то же время не являющийся его отцом. Его как будто подменили… – Почему ты так думаешь?

– Не знаю, – голос вновь был прежним. – Просто пришло в голову… Сам не знаю, почему.

Каждый шаг к двери давался с трудом. Не открывать? Попросить открыть отца? А что, если он вновь станет не собой? Закричать, упасть на пол и забиться в судорогах? Кричать, чтобы вызвали скорую и милицию, а за компанию, тогда уж, самого Касперского, отлавливать вирусы, бродящие по городу?

Жизнь не просто зависла, жизнь рушилась, словно давно не чищенный «Windows»!

Слава заглянул в глазок, ожидая увить все, что угодно. Змеиную голову, лицо старухи, Гепарда, направляющего ему в лицо пистолет. Все, что угодно, но только не это.

За дверью стояла Катя!

Слава не помнил, как открыл дверь – его руки сделали это за него.

– Привет, – просто сказала она. Именно она – сейчас она была собой. Этот взгляд, это лицо, этот нежный голос он узнал бы из тысячи. И легко почувствовал бы подвох.

Интересно, а в жизни вирусы умеют маскироваться под безобидные файлы типа Word'a или чего-нибудь еще?

Нет. Так далеко он не мог зайти в своих гипотезах. Перед ним стояла Катя. Чуть-чуть грустная, чуть-чуть уставшая, но живая, реальная, настоящая.

– Привет… – запоздало пробормотал он.

– Привет, – повторила Катя, и в глазах ее блеснула легкая злость. Ее злость. Настоящая.

– Привет. – Бездумно повторил Слава.

– Может быть, ты все же предложишь мне войти, или мне сейчас развернуться и уйти восвояси?

– Конечно-же, заходи.

Он посторонился, уступая ей дорогу. Ее не могло быть здесь, но в то же время она была реальной.

– Прими у дамы плащ, – недовольно буркнула она, поворачиваясь к нему спиной и жестом, не требующим комментариев, подернула плечами. Мол, снимай, джентльмен хренов.

– Ну? – продолжала она, снимая сапоги, – А теперь ты, наверное, объяснишь мне, почему так и не дождалась тебя там, где мы договорились встретиться?

– Прости… – пролепетал Слава. – Я не смог придти.

– О, у нас гости! – воскликнул отец, появившись, вдруг, из комнаты. Машинально Слава подметил, что он вновь был самим собой, без налета ирреальности в глазах, без холодка в голосе. – Славик, ты нас познакомишь?

– Конечно… – тихо ответил Слава, чувствуя себя парашютистом, в полете вдруг обнаружившим, что за спиной у него рюкзак с яблоками. – Катя, это мой отец, Николай Георгиевич.

Катя тактично склонила голову, не то кивая в знак того, что информация принята, не то отвешивая легкий поклон его отцу. Словно аристократка голубых кровей на светском балу.

– А это… – теперь Слава говорил уже для отца, – Это Катя…

– Девушка этого обормота, – с улыбкой, которая, впрочем, предназначалась только отцу, но никак не самому Славе, закончила за него Катя.

– М-да, вырос сынок, – улыбнулся отец, – Пора мотоцикл покупать…

Катя весело рассмеялась заезженной шутке, затем появилась мать, которая также была представлена Кате и пригласила ее к столу на чашку чая. Родители настаивали, Катя вежливо отказывалась, кидая на Славу взгляды, в которых с каждой секундой чувствовалось все больше раздражения… А он так и стоял с ее плащом в руках, безуспешно пытаясь заставить себя выдавить хоть слово. Казалось, что мир мчится мимом него. Что все это происходит не с ним, а с героем кинофильма, который он просматривает в этот момент…

– Пап, мам… – он, наконец, очнулся от состояния отрешенности от всего мира, – Катя ко мне зашла, собственно, не просто так, а по определенному делу. Так что можно мы сейчас немного посидим, поговорим, а уж потом коллективно решим, поужинает она с нами, или нет.

В самом деле, словно на светском балу. Госпожа Екатерина, а не соизволите ли Вы с нами отужинать? Впрочем, светские манеры он заменил в Кате отнюдь не только сейчас. Голубая кровь угадывалась в ней сразу… Ну, если и не голубая кровь, то, по крайней мере, хорошее воспитание, от которого так далек был программист из семьи советских рабочих.

Родители, наконец, сдались и они с Катей благополучно проследовали в его комнату.

– Мне казалось, ты так и не предложишь нам пройти, – в полголоса сказал она. – Стоял, как столб…

– Я и был столбом, – также тихо ответил Слава. – Лучше скажи мне, откуда ты узнала мой адрес?

– А ты хочешь сказать, что изначально все было задумано вовсе не так? – взвилась она, смерив его полным ярости взглядом, – Что ты не специально подложил мне в сумочку свою визитку, что ты и в самом деле собирался придти сегодня на свидание? А я думала, это у тебя способ проверки девушки такой – решительная она, или не очень? Приедет она прямо к тебе, или не решится? Так вот, я решилась!

Слава окончательно перестал понимать происходящее. Эффект бабочки… На День сурка этот сумасшедший дом больше не походил.

– Да о чем ты? Какая визитка? У меня ее отродясь не было… И я правда собирался придти… – он чуть было не брякнул «Да я приходил!», – Кабы не…

Он запнулся, не зная, что сказать дальше. «Да, я собирался придти, и пришел бы, потом что люблю тебя до безумия, так как вот уже, наверное, три недели, как мы встречаемся с тобой каждый день… Только для тебя этих трех недель не было, потому что я каждый раз загружался… И я пришел бы, кабы жизнь не заглючило, на улице на меня не напал бы вирус, а тебя не убил бы ополоумевший бритоголовый браток на „Джипе“, которые приехал вместо „Жигуленка“, потому что Бредбери был частично прав, говоря о своем эффекте бабочки!» Бред…

– Так почему ты не пришел?

Катя сидела на диване, и что-то искала в своей сумочке. В ее взгляде больше не было ярости оскорбленной женщины… Она не сбиралась отвешивать ему пощечины, плевать в лицо, как сделала однажды…

В Славиной голове словно что-то щелкнуло. Вот она! Настоящая Катя. И все те разы, пока они сидели с ней в кафе и пили колу, она была настоящей… Кроме тех моментов, когда впадала в необъяснимые вспышки гнева, когда кидалась в него картофелем-фри, крыла отборным матом и уходила прочь, провожаемая взглядами удивленных посетителей кафе или прохожих. В такие моменты она переставала быть собой, как сегодня отец, вдруг вспомнивший Куваевскую поговорку о мире – Матрице.

Эффект бабочки начался не в прошлую загрузку, а гораздо раньше, когда он только встретил ее!

– Слава, что с тобой? – спросила Катя, помогая ему усесться рядом с собой на диван. – Ты побледнел…

Он не ответил, роясь в памяти. Вспоминая их встречи…

Почему он загрузился в первый раз? Ведь тогда все прошло гладко, без киданий подносами и прочих атрибутов дня открытых дверей в сумасшедшем доме. Он сидели в кафе, болтали, а потом он проводил ее до дома. Обычное свидание двух только что познакомившихся молодых людей… Ничем не примечательное, за исключением того, что он влюбился в нее, а она в него – нет.

Что мог предложить хорошо воспитанной девушке бедный программист, который гораздо лучше владел различными ассемблерами, чем русским языком? Он пришелся ей по душе, но не более того. Она вряд ли сочла его достойной парой себе…

Что мог предложить ей бедный программист, по чистой случайности создавший программу, позволяющую, фактически, путешествовать во времени?

Он мог стать ее второй половинкой, предугадывающей каждый ее шаг. Человеком, знающим о ней все…

И он стал им. За первой загрузкой последовала вторая, за второй – третья… Он возвращался три или четыре раза, с каждым новым возвращением узнавая о ней все больше и больше. И он чувствовал, как это находит отклик ее душе, как она тянется к нему – возможно, единственному человеку в этом мире, который мог понять ее тонкую натуру.

Когда все пошло наперекосяк? На четвертый раз? На пятый? Слава не помнил. Просто начиная с определенного момента она, вдруг, иногда становилась сверхраздражительной, если не сказать стервозной.

Точнее, как он понимал сейчас, она просто переставал быть собой.

– Слава… – в ее голосе была не шуточная тревога. – Что с тобой?