Текст книги "Из последних сил (СИ)"

Автор книги: Кирилл Кудряшов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Это ты так думаешь. Если б ты видела, как он переживал и что говорил… В общем, его в полиции полчаса продержали, сначала посмеялись, а потом к делу подключились ФСБшники!

– Кто?

– Ты меня слышишь вообще? ФСБ тобой интересуется! Вот, только минут двадцать как двоих проводили.

– Кого двоих? – забеспокоилась Виола.

– Да черт их знает, какие. Двое. Здоровые амбалы, выправка военная, но в гражданском. Корочки показывали. ФСБ, все как надо. Один вообще страшный как моя жизнь – шрам во всю правую щеку. Сказали, что есть вероятность, что тебя похитил очень опасный преступник, что важны любые зацепки… Но быстро ушли, только маму напугали, сволочи. Она сейчас у соседей, у Валентины Петровны, та ее валерьянкой отпаивает.

– Да уж…

В голове Виолы вертелось что-то, связанное со шрамом. Что-то, казавшееся важным, но впопыхах забытое…Но отец заговорил вновь, сбив ее с мысли.

– А теперь ты мне быстро объяснишь, что происходит!

– Происходит… Меня действительно похитили, – Виола услышала, как отец охнул. – Но он оказался хорошим парнем, правда!

– Стокгольмский синдром! – не раздумывая поставил диагноз отец. – Бросай все и беги! Если он правда такой хороший – он поймет.

– Стокгольмский синдром? Может быть. Но это уже не важно. Я его не брошу и точка. Мы едем с ним на Алтай. На два дня, не больше. Я вам еще позвоню. Я телефон-то дома оставила, приходится у случайных людей просить…

– А у гангстера твоего телефона нет что ли?

– Гангстеры телефонов не носят! Боятся, что их по ним вычислят! – отшутилась Виола и задумалась о доле правды в своей шутке.

– Дай мне с ним поговорить!

– Сейчас, уже иду к нему. Его зовут Витя, он добрый на самом деле. И со мной все будет в порядке, я обещаю.

Витя уже заправил машину и стоял возле открытой дверцы, дожидаясь Виолу. Чуть поодаль, отъехав от колонки, стояла белая «Шестерка». Ее хозяин видимо ждал назад свой телефон.

– Витя, поговори, пожалуйста, с моим отцом. Он хочет убедиться в том, что ты меня не обидишь.

– Как его зовут? – шепотом спросил тот, безропотно принимая телефон.

– Андрей Владимирович.

– Здравствуйте, Андрей Владимирович! – спокойным и ровным голосом сказал он в трубку. – Меня зовут Виктор, и я хотел бы вам сказать, что у вас самая очаровательная и умная дочь на свете. Она замечательная! Да, мы едем отдыхать. Нет, этого я вам сказать не могу. Сам еще не знаю…. Ни в коем случае! Не обижу и никому не позволю… Поверьте, рядом со мной она в безопасности… Сама она? Сама она в это верит, как видите…. Я сожалею, что вы из-за меня волновались…. Все будет хорошо! Да! Да, я ее не держу. Если захочет – уйдет в любой момент. Нет, будет так, как она сама решит. Все, передаю трубку.

К концу разговора витины черты лица опять заострились, видимо отец сказал ему что-то обидное, а он очень легко злился, становясь при этом закрытым и мрачным. Виола подумала, что эта закрытость – не от внешнего мира, а от внутреннего. Витя боится не людей, он боится не сдержаться, выпустить из себя все, что копилось в его душе.

– Папа, мы поехали! Все! Два постулата: со мной все в порядке и в понедельник я вернусь. На этот телефон не перезванивай, он не мой. Маме – привет! И не волнуйтесь за меня!

– Да как за тебя не волноваться?

– Как обычно! Когда в Корею меня отпускали – волновались? Волновались. А я живая прилетела, счастливая и довольная. Вот и сейчас такая же приеду. Все! Пока!

И она нажала «отбой» раньше, чем отец успел сказать что-то еще.

– В Корею? – удивленно спросил Витя.

– Дела давно минувших дней. Контракт на съемку с одним корейским модельным агентством, там русские девушки на вес золота идут.

– Да я, оказывается, мировую знаменитость похитил! – хмыкнул Витя, садясь в машину. – Поехали! Только сотовый этому хмырю отдай. Ишь, как смотрит!

Виола подошла к «Шестерке» и протянула телефон вместе с деньгами.

– Спасибо! – вполне искренне сказала она. – И деньги возьмите. Вам они нужнее. Правда! Может, людям после этого верить чаще станете.

– Да что же…

– Берите, берите!

Мужчина нехотя взял деньги и телефон.

– Странные вы ребята, – изрек он наконец.

– Вы даже не представляете, насколько! – улыбнулась в ответ Виола. – Удачи!

– И тебе, девочка.

– Зря деньги отдала! – сказал Витя, заводя машину, когда она закрыла за собой дверцу. – Не заслужил он. Жмот старый.

– Не надо так, – попросила Виола, – люди всякие бывают. У многих моих друзей и знакомых так телефоны уходили. В России же живем…

– И все равно! – упрямо повторил Витя. – Когда мы Наде на первую операцию собирали, казалось, все так просто будет. Нужно было пять миллионов. Неподъемная сумма для простого человека… Кто-то из ее друзей предложил кинуть клич, создать группу сбора средств в «Вконтакте», обратиться в благотворительные фонды. Всего-то и нужно, чтобы 50 000 человек скинулись по 100 рублей. Это же смешные деньги практически для любого! И 200 рублей – тоже смешные, а тогда нужно уже всего 25 000 человек. По сути – жители одного микрорайона в Новосибирске. Всего лишь…

И знаешь, сколько мы собрали за месяц? Двести тысяч! Пожертвования перечислили около тысячи человек. Всего! За месяц, понимаешь? А в группе к этому времени было уже тысяч пятьдесят. Все такие добрые, перепосты делали, на стене сообщения оставляли: «Надя, держись, мы с тобой!» У нее, конечно, от каждого «лайка» под ее фотографией опухоль на миллиметр уменьшалась, ага!

А знаешь, кто еще был? Недоверчивые. Те, которым жалко свои 100 – 200 рублей перевести без проверки. Которые требовали сканы диагноза, просили Надин сотовый, чтобы ей позвонить. Она сначала давала, а когда двое ее до слез довели – перестала. А один ублюдок кричал ей в трубку, что она – мошенница, что на новый «Мерседес» собирает… Я тогда впервые понял, что могу убить.

– И ты… убил его? – спросила Виола.

– Я его нашел. Вычислил. Но Надя поняла, что я задумал, и заставила пообещать, что я этого не сделаю. Я пообещал… так что эта тварь до сих пор жива, а Надя – нет. Может быть, если бы эти пять миллионов собрали за месяц, что-то изменилось бы? У нее уже тогда метастазы пошли повсюду… А пока я заказчика нашел, пока первый заказ выполнил… В общем, я до сих пор себя корю, что опоздал. И таких людей ненавижу…

Виола протянула руку и положила свою ладонь на витину, лежащую на руле. Слова были излишни, на глаза наворачивались слезы. Она вспоминала себя несколько часов назад, себя в сквере возле фонтана. Свое желание отойти подальше от парня с тоской в глазах, чтобы не заразиться этой тоской, чтобы не подцепить его боль.

Неужели все люди в глубине души такие?

Неужели она сама такая?

– Расскажи мне о Наде! – попросила Виола.

– А как же наша игра? Ты же ее предложила.

– Не хочу больше играть. Ни во что. Хочу помочь тебе!

– Это хорошо!

Витя улыбнулся. Тепло, ободряюще, по-настоящему.

– Расскажешь о ней? И о себе? – еще раз попросила она.

– Расскажу… Вот только пойму, с какого момента начать! Наверное, с раннего детства…

Джип размеренно гудел, унося своих пассажиров прочь от большого города по свободной трассе. Однообразный пейзаж за окном был залит солнечным светом и казался ярким и радостным, и даже асфальт на дороге не был серым. Он был просто светлым!

* * *

Шрам не любил опаздывать, не любил приходить вторым. Пятым жизненным правилом Шрама было: «Не важно, вторым ты пробежал стометровку или третьим. Важно, что не первым!» Он всегда был первым. Просчитывал все шаги своих партнеров и противников и всегда был на шаг впереди. На полшага! На миллиметр! Но он приходил к финишу первым и только первым. А сейчас его не покидало чувство, что он отстает, отстает минимум на день, а то и на целые сутки. В Новосибирске он уже 12 часов, а результатов по-прежнему нет! Он по-прежнему не в силах просчитать Диму, понять его мотивы и заставить играть по своим правилам. Он даже найти его не может!

Проснулся он в 10 утра, не выспавшимся и злым. Злым на Диму, за то, что тот так его подставил, на Некрасова, за то, что тот посмел так и с ним разговаривать, и на себя, за то, что Некрасов, в сущности, был прав. Быть все время первым – плохая привычка. Вредная. Куда более опасная для здоровья, чем курение.

Приняв душ и одевшись, Шрам постучался в дверь крайновского номера. Стас уже не спал.

– Позавтракаем и выдвигаемся к Власову, – сказал Шрам вместо приветствия.

– Как скажешь, босс. Дима – у себя дома. Трое моих парней уже там, следят за домом. Машина – напротив подъезда, самого Диму видели в окно полчаса назад. Эта небритая харя проснулась и пьет кофе.

– Молодцы! – похвалил Шрам, и его губы тронула чуть заметная улыбка. Все-таки приятно знать, что даже в такие моменты, когда все летит в гребеня, что-то работает безупречно. Что есть люди, на которых ты можешь положиться, которые работают без пинка, которым даже не надо ставить задачу. Стас свое дело знал, это радовало.

– Пойдем завтракать! – сказал Шрам.

– А Некрасов?

– Пусть поспит, – нехотя ответил Шрам.

Крайнов понимающе хмыкнул, но ничего не сказал, видя, что босс не в духе. А боссу после ночного разговора ой как не хотелось видеть своего референта напротив себя. Это было субъективно, непрофессионально, но поделать с собой Шрам ничего не мог.

За завтраком в ресторане отеля разговор, естественно, зашел о дальнейших планах.

– У меня новости, – начал Стас.

– Хорошие, надеюсь?

– Да скорее никакие. Просто информация. С утра позвонил мой источник в ГИБДД, он «пробил» для меня Диму по базе. За последние два года у него 11 штрафов за превышение скорости. Большинство нарушений, точнее – семь из них, зафиксировано камерами. Мне выслали фотографии! Лицо там особо не разглядеть, я не берусь утверждать, что это наш Дима, а не тот, который сейчас у себя дома кофе пьет, но интересно другое. Все превышения скорости совершены на одной машине. На «Range Rover'e». Отсюда вывод?

– Что это его машина? То есть на «Ситроене» катается тот Дима, который Георгий Мартовский? Катается аккуратно, не привлекая внимания полиции, потому что у него никогда паспорта с собой нет. А на «Ровере» – тот Дима, который наш Дима? Которого нам и надо искать?

– В точку.

– В ГИБДД позвонил уже?

– Обижаешь! Всем выдана ориентировка на джип, про «Ситроен» забываем. Тем более что он смирно стоит на парковке на Гребенщикова.

– Отлично. Будем надеяться, они его где-нибудь выловят. Или он опять что-нибудь нарушит, раз он такой лихач.

– Сейчас позвонишь Диме? – сменил тему Стас, расправившись с салатом.

– Зачем? Мы же к нему скоро поедем?

– Да нет, не тому Диме. Нашему. Юра же вчера еще два номера нашел, вдруг хоть один из них ответит?

– Нет, подождем, – ответил Шрам, – сначала съездим к тому Власову, за которым твои бойцы сейчас следят. Не готов я пока еще звонить… Мне информации не хватает. Нет у меня пока ничего, чем я могу его зацепить. Надо понять, почему он меня послал, почему отказался работать, а уж потом звонить. А то наберу я ему сейчас, он ответит, и что? Что я ему скажу? Умолять начну? Скажу: «Димочка, милый, будь другом, возьми у меня бабло, пожалуйста!» Так что ли?

– Не заводись, Шрам, – примирительно поднял руки Стас, – я понимаю, ты на взводе, но все же… Ты прости меня за откровенность, конечно, но я тебя таким еще не видел. И могу сказать, что тебе такой образ не идет.

– Да, ты прав… – нехотя ответил Шрам. Признавать правоту подчиненного, пусть и такого приближенного подчиненного, как Крайнов, было неприятно. – Срываюсь я. Но, ты понимаешь, что на кону?

– Все, – лаконично ответил тот. – Кстати, Шрам, такой вопрос… У тебя план Б есть?

– План Б? На случай, если…

– Если с Димой мы так отношения и не наладим. Что ты будешь делать? Что мы будем делать?

– Бежать будем… – со вздохом признал Шрам. – Далеко, очень быстро и навсегда. Я действительно поставил на кон все.

– Отдашь Юре необходимые распоряжения?

– Отдам. Стас, не волнуйся, плана Б еще нет, но сегодня к вечеру будет. Время у нас есть, не меньше недели. Я всегда могу сказать Мэтту, что все под контролем, а сам тем временем сфинтить в такие дали, в каких меня ни одна разведка не достанет. И вас с Юрой спрятать. Ты знаешь, я про вас не забуду.

Шрам не врал, у него действительно в мыслях не было бросать своих подчиненных на произвол судьбы. Он понимал: в случае, если он не подтвердит согласие на исполнение заказа, когда ему позвонят из ГРУ и назовут дату, когда борт N1 должен громко и красиво упасть – за него возьмутся. Сразу и всерьез. Из важного партнера он сразу станет «тем, кто слишком много знает». И тогда его устранят, не смотря на все потенциальные выгоды сотрудничества с его империей. Умрет Шрам – на его место встанет кто-то другой. Растеряет часть империи, упустит часть каналов поставок и сбыта, но в целом бизнес будет продолжать работать по накатанной схеме, и значит и американцы все также будут при делах. В случае смерти Шрама им, конечно, придется наводить новые мосты, но эту цену они с радостью заплатят за то, что исчезнет человек, слишком сильно осведомленный об их планах.

По сути, знал Шрам не много. Знал, что ГРУ замыслило одним ловким ходом подмять под себя всю Россию, в последнее время слишком уж активную на мировой политической арене. Знал одного человека, связанного с этой операцией, и имел возможность выйти на тех, кто стоял над Фелпсом. Знал, кого Америка намеревалась возвести на российский трон после трагической гибели президента. Доказательств у него не было, но были знакомые во внешней разведке России, а значит, ему бы поверили и начали действовать, устраняя опасность. Устраняя, в том числе, и потенциального будущего президента, на возвышение которого Америка наверняка потратила столько денег, сколько Шрам за всю свою жизнь не заработал, даже принимая во внимание масштаб его деятельности.

Значит, что? Значит, его устранят, едва заподозрят в предательстве. А заподозрят сразу же, как только он откажется от заказа. Как это, сначала согласился, а потом отказался? Значит кто-то заплатил больше… Эту логику Шрам понимал прекрасно. Он и сам рассуждал так же, думая о Диме.

Если в ближайшие пару дней не удастся снова перетянуть Диму на свою сторону – надо бежать. И надо помочь бежать Крайнову и Некрасову. Во-первых, потому что Шрам своих не бросает. Во-вторых, потому что на новом месте они снова могли пригодиться, и обязательно пригодятся. Ну а в-третьих, попади они в руки к американцам – они могли сообщить что-то такое, что поможет ГРУ выйти на след самого Шрама. А стряхнуть ГРУ со следа – и так задача не простая, но посильная тому, у кого денег и власти достаточно для того, чтобы купить половину Москвы.

– Ладно, об этом думать будем потом. Пока что шанс есть. Дима никогда не отказывался от заказов и всегда любил деньги, – подвел итог Шрам, – так что будем искать!

– Будем! – согласился Крайнов, вплотную занимаясь заказанной говядиной по-строгановски.

Быстро позавтракав, они поднялись обратно на этаж, где у дверей номера Шрама столкнулись с Некрасовым.

– Доброе утро! – бодро заявил тот, никак не прокомментировав тот факт, что его забыли взять с собой на завтрак. – Стартуете на Гребенщикова?

– Стартуем! – подтвердил Шрам. – Вот только экипируемся. У тебя новостей за ночь прибавилось?

– Увы. Мои ребята ищут в сети любые упоминания двух власовских автомобилей, может по номерам удастся что-то раскопать, как-то локализовать поиски.

– Концентрируйся на «Ровере». «Ситроен» нашли ребята Стаса, скорее всего на нем настоящий Власов ездит, а наш – джип предпочитает.

– Ясно. Сконцентрируемся на этом номере. Диме еще не звонил?

– Нет. Позвоню, когда с Власовым поговорю.

– Логично. Ну что, с богом? Вы – на Гребенщикова, а я – снова за компьютер? Будем копать?

И ведь ни малейшего осадка после вчерашнего разговора, как будто его и не было, – отметил про себя Шрам. Это было хорошо. Разлад и настороженность в команде Шраму сейчас нужна не была. Хотя настороженность все-таки появилась. С его стороны…

На улице начинало припекать, столбик термометра поднялся до 22 градусов и явно собирался лезть дальше. Тщательно умытое бесконечными июньскими дождями солнце светило ярко и мощно.

Сев в арендованный «Мерседес», Крайнов немедленно включил кондиционер.

– Не ожидал, что в Сибири будет жарко? – усмехнулся Шрам, усаживаясь на пассажирское место.

– Может еще все обойдется?

– Да я про погоду.

– И я про нее, – без тени улыбки ответил Крайнов, – не люблю жару. Сразу Афган вспоминаю… А ты?

– А я – нет, – скривишись как от зубной боли, ответил Шрам, – я его забыл. Как страшный сон.

– А я не могу…

Шрам и Крайнов познакомились в 88-м году, в Афганистане, в то время, когда вывод советских войск из этой страны уже был близок, а смысл войны уже давно был потерян как рядовыми, так и офицерским составом. Не было никаких красивых историй, которыми пестрят сериалы для домохозяек… Никого из них не накрывал залп своих же минометов, никто никого не тащил на себе 15 километров до своей части. Просто однажды в Кундузе встретились старший лейтенант Станислав Крайнов и старший сержант Сергей Казанцев, на щеке которого алел свежий шрам, которому не было еще и трех месяцев. Оба – из ВДВ, только Казанцев в Афганистане провел уже год, а Крайнова туда отправили всего месяц назад, и не смотря на свое более высокое звание, он имел куда меньше боевого опыта, чем у своего нового знакомого.

Они могли и не встретиться. Могли встретиться, но не подружиться… Но так сложилось, что оба почувствовали друг к другу крепкое уважение. Крайнов счел Казанцева умудренным опытом и с удовольствием выслушал от него несколько советов, которые, вполне возможно, помогли ему выжить в пекле афганской войны, ну а Шрам взял Крайнова на заметку за мастерство в стрельбе и рукопашном бою. Новости из СССР доходили противоречивые, но по обрывочным данным становилось понятно: страна меняется. В лучшую или в худшую сторону – пока не понять, но меняется кардинально и мощно, и когда война закончится и он вернется домой, чтобы выжить и отвоевать себе место в этих новых реалиях, нужны будут верные и надежные люди.

Иными словами, уже тогда, в 88-м, Шрам закладывал первые кирпичики в постройке своей будущей империи. И уже тогда подмечал, какие люди могут ему пригодиться.

В жизни Стаса еще будут истории с попаданием под огонь своих и с вытаскиванием раненных на спине, будут моменты, когда он будет уверен, что ему приходит конец, и будет драться как в последние раз… В жизни Шрама – уже нет. До увольнения в запас ему остается месяц, Крайнову же – еще почти год.

Всю дорогу до дома Димы Власова, располагавшегося на северо-восточной окраине города, они доехали минут за тридцать, обменявшись лишь парой слов. Новосибирск вокруг просыпался и радовался солнцу и теплу. На улице появились первые стайки детей и подростков с водяными пистолетами, ведрами и бутылками, активно праздновавшие день Ивана Купала. Кто-то обливал друзей, кто-то на свой страх и риск – прохожих и проезжающие мимо автомобили, иногда нарываясь на ответный огонь из открытых окон. Их «Мерседес», однако, никто обливать не рисковал – серьезная черная машина внушала уважение и страх, должно быть даже первоклашки еще инстинктивно опасались «новых русских», которых они сами не застали, но зато много слышали об их нравах от переживших 90-е родителей и старших братьев.

Шрам никогда не носил малинового пиджака и золотых цепей, но знал людей, которых не миновала эта причуда моды.

Подъезжая к искомому дому, Стас набрал номер одного из своих бойцов.

– Слава, объект на месте?

– Да, шеф. Из дома не выходил.

– Кто в квартире?

– Коля засел на крыше напротив. Докладывал, что в окно видел трех человек. Вероятно отца, мать и сам объект.

– Ясно, отбой.

– Будем брать?

– Отбой, Слава. Я сам.

Припарковавшись позади уже знакомого по фотографиям красного «Ситроена», Крайнов спросил:

– Ты со мной?

– С тобой, конечно. Пойдем вдвоем. Действуем нахрапом. У тебя удостоверение есть?

– А то! – усмехнулся Крайнов, похлопав рукой по карману на груди. – Запугаем клиента как следует. Я другого опасаюсь. А что, если мы все-таки ошиблись?

– В каком смысле?

– Что, если там сейчас НАШ Дима? А мы к нему вломимся с треском и грохотом. Он же нас по потолку тонким слоем раскатает.

– Нет, не наш это Дима. Это хрен какой-то, который в штаны наложит, когда мы к нему вломимся.

– Шрам, может, ты все-таки в машине подождешь? Я Колю возьму или Славу. Войдем, всех уложим мордой в пол, всех проверим… Тогда уже и ты подойдешь.

– Нет, Стас, я с тобой и точка. И не только потому, что не хочу твоих бойцов привлекать к лишним разговорам. Чем они меньше знают, тем мне спокойнее. Да и вообще… Хочешь сделать что-то хорошо – сделай это сам. А мне сейчас ох как надо сделать все хорошо, не допуская никаких случайностей и проколов. Так что идем мы с тобой вдвоем и точка!

Шрам достал из кармана брюк пистолет ASP 2000 и проверил количество патронов. То же сделал и Крайнов, только с оттенком легкой неприязни к оружию. Конечно, Стас привык к серьезным пистолетам, чтоб магазин патронов на 20, чтоб прицельная дальность – больше сотни метров, а этот… Игрушка! Зато какая компактная игрушка! Легко помещается в кармане, легко и быстро вытаскивается в случае необходимости. А если это «в случае необходимости» происходит, дальность боя, как правило, исчисляется метрами, а не десятками метров. А с пары метров ASP ничуть не менее смертоносен, чем «Беретта» или «Стечкин».

– Давно я сам на разборки не ходил! – усмехнулся Шрам, пряча пистолет обратно в карман. – Года с 95-го, кажется, да?

– Как пользоваться-то помнишь?

– Обижаешь! Такое не забывается. Пистолетик смешной, конечно, да и рука у меня уже не та, что прежде, но на короткой дистанции не промахнусь. Да и не придется нам стрелять, я уверен.

– Ну, раз уверен, тогда пойдем!

Крайнов открыл дверь подъезда за секунды, введя в домофон какой-то код. Все эти бронированные двери подъездов Шрама всегда смешили и удивляли. От настоящих профессионалов они не защитят – открыть их можно легко и непринужденно. От мелких домушников, в общем-то, тоже – «Скажи в любой домофон: «Я» и дверь откроется». Ну а то, что после установки железной двери с домофоном в подъезде станет чисто – тоже весьма сомнительно. Гадят всегда свои. Чужие гадят у себя.

Шестой этаж. Железная дверь квартиры. Стас встал у двери так, чтобы моментально просунуть в нее ногу, если она откроется, Шрам – по другую ее сторону. Если они все же ошиблись и внутри – тот Дима, который им и нужен, Стас умрет первым. Но на то и нужна служба безопасности, чтобы принимать на себя удар, верно? Подумав секунду, Шрам отодвинулся еще чуть дальше – не из опасения за собственную жизнь, просто его изуродованное шрамом лицо хозяйке дома лучше раньше времени не видеть, зато потом оно послужит дополнительным фактором, развязывающим язык. В лихие 90-е это срабатывало – люди инстинктивно пугаются уродства, полагая, что изувеченный человек обижен на жизнь и готов сделать с другими людьми то же, что кто-то уже сделал с ним.

Крайнов кивком указал на кнопку звонка, и Шрам нажал на нее. Нажал и не отпускал несколько секунд, слушая требовательную трель. Так звонят хозяева жизни, привыкшие к тому, что им открыты все двери!

– Кто там? – раздался из-за двери женский голос.

– Здравствуйте, Надежда Степановна! – мягко заговорил Крайнов. Это он умел – когда надо этот громила, метр девяносто в высоту, 110 килограмм костей и мускулов, мог быть просто эталоном обаяния. – Вас беспокоят из федеральной службы безопасности. Вы не возражаете, если я задам вам пару вопросов?

– Из ФСБ? – обеспокоено спросила та.

– Да, именно из ФСБ. Но вы не пугайтесь, мне бы только поговорить.

– Пусть удостоверение покажет! – подсказал мужской голос, видимо димин отец.

– Взгляните!

Крайнов раскрыл свое липовое удостоверение перед глазком. Удостоверение, кстати, было неплохим, отличить подделку мог бы только профессионал, да еще тот, кто знал записанного в «корочке» Прозорова Сергея Сергеевича лично. И уж точно никакой профессионал не определил бы что удостоверение – подделка, взглянув на него в дверной глазок.

За дверью шушукались. К разговору подключился третий голос, судя по всему, димин.

– Кто там?

– Говорят, что ФСБ…

– Черт!

– Надо открыть!

– Надежда Степановна, – елейным голосом перебил бессмысленное обсуждение Крайнов, – поверьте, мы просто поговорить. У нас есть к вам некоторые вопросы касаемо соседей снизу. Ситуация не имеет никакого отношения к вам и не доставит вам ни малейших неудобств.

– Соседей снизу?

Дважды щелкнул, проворачиваясь, механизм замка, и тяжелая стальная дверь чуть приоткрылась, чем Крайнов моментально и воспользовался, резко рванув ее на себя за ручку, врываясь в квартиру. Шрам, погрузневший за последние двадцать лет, был чуть менее проворным, поэтому оказался в квартире секунды на две позже, уже выхватив из кармана пистолет.

Сопротивления никто не оказал. Неведомая сила не размазала Шрама по двери и не припечатала к потолку, лишь тихо пискнула хозяйка дома, оседая на пол после короткого удара Стаса в солнечное сплетение, да попытался что-то сказать отец, но упершийся ему в зубы ствол пистолета оказался красноречивее любых слов. Дима, настоящий Дима Власов, а не тот человек, что работал на Шрама последние два года, замер в коридоре, молча подняв вверх дрожащие руки.

Шрам запер за собой дверь, взял под руку Надежду Власову, помог ей подняться с пола и, кивков указав Стасу направление, увел ее в зал, где помог усадить на диван, и уже тогда позволил себе оглядеться. Квартирка была обставлена бедно и тускло, по-плебейски. Стандартные светлые обои, криво приклеенный потолочный плинтус, модная штора в складочку. Плебеи. Живая иллюстрация того, что человека можно выдавить из деревни, а вот деревню из человека – нельзя. Сколько не дай им денег, сколько не пересаживай в новые машины и не покупай новые квартиры – все равно они останутся деревней. Одного взгляда на эту квартиру было достаточно, чтобы понять: тот Дима, что работал со Шрамом и от которого сейчас зависело, кто будет править в России в ближайшие как минимум лет шесть, здесь жить не мог. Он не был деревенщиной, не был плебеем.

Сами димины родители тоже не блистали. Учительница и дворник… Среднестатистические такие, учительница и дворник. Учительница – в домашнем халате и с завитыми в бигуди волосами, дворник – в трусах и майке, лямки которой подчеркивали узкие плечи, совершенно не шедшие работнику физического труда.

В зал гуськом вошли Дима, его отец и замыкающий шеренгу Стас, направивший пистолет в затылок Власова-старшего.

– На диван, пожалуйста! – гостеприимно махнул рукой Шрам. Власова уже приходила в себя, видимо Стас ударил ее не сильно, просто чтоб вышибить из груди воздух, чтобы не подняла крик. После серьезных ударов Крайнова противники обычно не вставали минут десять.

Пленники молчали, испуганно переводя взгляд с одного вооруженного мужчины на другого. Не без удовлетворения Шрам отметил, что на нем взгляды Власовых задерживались лишь на доли секунды – люди испуганно отводили глаза, боясь встретиться с ним взглядом. Несмотря на то, что куда большую опасность представлял физически более крепкий Крайнов, Шрам пугал их больше. Правильно мыслят. Убивает не оружие. Убивает тот, кто держит его в руках.

– Озвучиваю правила! – хлестко заговорил Шрам. – Никто не кричит, не пытается сбежать, не пытается геройствовать. Тогда все останутся живы. Я задаю вопросы, вы – отвечаете. Предельно четко, емко, доходчиво. Тогда все останутся целы. Разницу между «целы» и «живы» все чувствуют? Все. Отлично. Собственно, к старшему поколению у меня вопросов нет. Зато меня очень интересует Дмитрий Власов. Есть тут такой?

Парень нехотя кивнул.

– Хорошо, диалог начинает зарождаться. Обычно если мне начинают врать в ответ на настолько простые вопросы, я убиваю кого-нибудь из присутствующих, чтобы показать серьезность намерений. Здорово, что мы начали понимать друг друга без таких мер, верно?

– Угу…

Шрам блефовал. Убивать он никого не собирался. Лишние трупы, оставленные впопыхах, это всегда лишние проблемы. К тому же, в кои-то годы он сам был непосредственным участником событий, а не заказчиком и наблюдателем. Это не только заставляло сердце биться чаще, но и налагало определенные обязательства. Нет, трупов быть не должно. А вот сломать кому-то пару пальцев, чтобы прибавить общительности – это можно.

– Второй вопрос. Как зовут человека, купившего тебе эту квартиру и твою машину?

Мать бросила на сына короткий, но красноречивый взгляд, в котором отчетливо читалось: «Я же говорила, не связывайся с ним!»

– Я не знаю…

– Жаль.

Шрам сделал шаг вперед, переборосил пистолет в левую руку, а правой ударил Диму в висок. Практически без замаха, достаточно легко, не чтобы вырубить, а чтобы просто напугать.

– Ты считаешь, что я глуп?

– Нет!

Шрам ударил ногой. Мыском туфли в коленку, заставив парня взвыть от боли.

– На тебя зарегистрированы две машины. Одна стоит во дворе. Где вторая? На ней ездит он. Тот, кто живет по твоим документам! Так?

– Да!

– Без паспорта в нашей стране можно жить, если особо нигде не светиться. Но водить машину без прав – нельзя. Значит, за рулем он становится собой! Значит, в бардачке у него свои права, а не твои, верно?

Дима молчал.

– Значит, ты выписал на него доверенность, дебил! Ведь выписал?

Зрачок пистолета нацелился Диме в лоб.

– Выписал???

– Да.

– Не зная его имени, пошел к нотариусу, взял и выписал, да? Ты хоть понимаешь, во что ты вляпался? Ты продал свою жизнь очень опасному человеку. Он жил по твоим документам несколько лет. Все его передвижения можно отследить! Все совершенные им убийства можно повестить на тебя!

– Убийства?

– А ты думал, он свое настоящее имя скрывает потому, что он – беженец? Противник нынешнего политического строя? Новый Гай Фокс?

– Я не знаю!

– А имя его ты знаешь?

– Витя! Виктор Балабин!

– Молодец!

Шрам выдохнул, стараясь скрыть свое облегчение. Есть след! Есть имя! Значит, будет и остальное!

– Как вы с ним познакомились? Когда?

– Примерно три года назад. Он просто ждал меня у подъезда. Сказал, что есть разговор… Тридцать тысяч заплатил сразу, просто за этот разговор и за то, чтобы я об этом разговоре забыл, если мы не договоримся.

– Но вы договорились?

– Да, договорились.

– О чем?

– Я отдаю ему свой паспорт. Сам стараюсь по возможности не светиться. Он обещал, что никаких проблем это не повлечет, а в случае чего я всегда могу заявить, что паспорт я потерял неделю назад и еще просто не обратился за заменой.

– И ты купился?

Дима пожал плечами. Красноречиво так пожал…