Текст книги "Эль Корасон"
Автор книги: Кирилл Бенедиктов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
3.
Дон Луис Серра де Легисамо, владелец поместья «Холодная гора», был полноват, но подвижен. Чертами бледного лица он напоминал древнего римлянина – твердый подбородок, прямой нос, крутая линия надбровных дуг. Иссиня-черные, зачесанные назад волосы пятнала седина – оттого дон Луис напомнил капитану любимого отцовского пса, спаниеля Ратмира: окрас «перец с солью».
– Месье Анненкофф, – почему-то по-французски обратился он к гостю, – добро пожаловать в мой скромный chateaux. Очень рад вашему приезду, месье Стеллецкий много о вас рассказывал…
Рукопожатие оказалось неожиданно крепким – Анненков даже поморщился.
– Это большая честь для меня, – ответил он, сразу переходя на испанский. – Я поражен красотой вашей усадьбы…
– Бросьте, – рассмеялся дон Луис. – Вы же еще ничего не видели… Впрочем, Ланселот уже доложил мне, как лихо вы расправились с бандой разбойников у моста.
Стеллецкий кашлянул.
– Это, скорее всего, та самая шайка, что сожгла дом падре Карта-ги. Мерзавцы, сброд…
– К сожалению, в наших краях сейчас неспокойно, – словно извиняясь, проговорил де Легисамо. – Именно поэтому я и попросил Ника разыскать надежного и опытного офицера, которому можно доверить охрану поместья. Впрочем, о делах мы поговорим позже. Пойдемте, господа, я представлю сеньора Анненкова дамам.
Дамы обнаружились в гостиной. Стройная брюнетка с точеной фигурой и пышной волной рассыпающихся по плечам волос и тоненькая голубоглазая блондинка в розовом платье. При взгляде на нее капитан ощутил какое-то неясное беспокойство – будто бы он уже встречал раньше эту блондинку в розовом, но никак не мог вспомнить, где и при каких обстоятельствах.
– Моя жена Мария, – представил ее хозяин. – Мария, это сеньор Анненков, о котором ты уже, несомненно, слышала от Ника. Еще один твой соотечественник, дорогая… Да-да, Мария у меня тоже русская, ее родители переехали в Южную Америку еще до войны с немцами.
– Очень рада, сеньор Анненков, – Мария улыбнулась, показав ослепительно-белые, ровные зубы. – Я почти не говорю по-русски, совсем все забыла…
Акцент у нее и вправду был ужасный.
– Что вы, – капитан поймал ее тоненькую ладошку, поднес к губам и осторожно поцеловал. – Мне кажется, я вновь очутился в салонах Санкт-Петербурга!
– Это заслуга Ника, – Мария кокетливо стрельнула глазками в Стеллецкого. – Он заставляет меня упражняться в русском языке ежедневно!
– Теперь у тебя будет еще один собеседник, сердечко, – мягко перебил ее дон Луис, беря Анненкова под локоть и подводя его к брюнетке. – Познакомьтесь, это моя кузина, сеньорита Миранда Эстефания Гарсия Кордеро.
Сеньорита Миранда протянула капитану узкую, унизанную золотыми браслетами руку.
– Вот и новая жертва «Холодной горы», – без улыбки произнесла она, вглядываясь в лицо Анненкова своими непроницаемо-черными глазами. – Вы, должно быть, не знаете, сеньор: каждый, кто попадает сюда, остается здесь навсегда. Это место проклято.
«Ого! – подумал капитан. – Эк она сразу!»
– Не сомневаюсь, – сказал он, прикладываясь к ручке Миранды. – Куда можно, уехать от таких божественно прекрасных женщин?
Брюнетка усмехнулась.
– Что ж, не принимайте это близко к сердцу – я пошутила.
– А я – нет, – капитан наконец отпустил ее ладонь. – Я был серьезен, как никогда.
– Русские офицеры очень галантны, – быстро сказала Мария. – Ах, как я жалею, что не побывала в Санкт-Петербурге до этого ужасного переворота! Папа рассказывал мне, какая в те времена была интересная жизнь… Балы, светские рауты… Мой папа был дипломатом, служил в консульстве в Бразилии. Он часто вспоминал, какую шикарную жизнь они вели в Петербурге с мамой. С тех пор я иногда вижу сны о России… о той, прежней России…
– Мария у нас мечтательница, – снова извинился дон Луис. – Вечно витает в облаках. Я для нее даже башенку специально выстроил в саду – чтобы сидела поближе к небу и мечтала…
Неслышно приблизился слуга с подносом, на котором стояли наполненные золотистым шампанским бокалы.
– Не подумайте дурного, – Миранда взяла бокал и снисходительно поглядела на покрасневшую Марию. – Она мечтает вовсе не о рыцаре на белом коне, тем более, что такой рыцарь у нее уже есть. – Быстрый, как укол рапиры, взгляд в сторону де Легисамо. – Заветное желание нашей маленькой принцессы – вернуться в эту ужасную холодную Россию. Скажите, Юрий, правда ли, что у вас там на улицах лежит такой же снег, как здесь на вершинах высоких гор?
Анненков наклонил голову, давая понять, что оценил юмор Миранды.
– Не сомневаюсь, сеньорита, что вы уже спрашивали об этом моего друга Ника. И он наверняка дал вам самые исчерпывающие ответы. Отчего же вы ему не верите?
Брюнетка сделала крошечный глоток шампанского.
– Во-первых, я вообще не очень доверяю мужчинам. Спрашивая нескольких мужчин об одном и том же, можно добиться, по крайней мере, приближения к истине. А во-вторых, дорогой Юрий, неужели вы способны заподозрить меня в банальности? Ника я довожу расспросами о том, ходят ли по улицам русских городов дикие медведи.
– Это правда, – расхохотался Стеллецкий. – Всю душу уже из меня вынула медведями своими!
– Ни за что не поверю, что столь прелестная сеньорита способна вынуть из тебя душу, – Анненков со значением посмотрел на Миранду и глянул на Стеллецкого: – Тем более, что у тебя ее, как известно, нет!
Бокал с шампанским выпал из пальцев Миранды и звонко разлетелся на куски у ее ног.
– Простите меня, – пробормотала побледневшая девушка. – Я такая неловкая…
– На самом деле неловок я, – смутился капитан. – Мог бы поймать бокал на лету.
– Для этого, мон шер, нужно было на него смотреть, – ехидно заметил Стеллецкий. – Хотя бы краем глаза.
«Неужели ревнует? – подумал Анненков. – К Миранде? Вот так номер!»
На несколько мгновений в гостиной воцарилась та особая неловкая тишина, которая способна испортить даже самый приятный вечер. Положение спас хозяин дома, с учтивой улыбкой поклонившийся маленькому крепышу, затянутому в расшитый серебром мундир.
– Дамы и господа, позвольте представить вам майора Хорхе Гутьерреса. Этот блестящий офицер выполняет в наших краях специальное поручение правительства. Мы встретились сегодня на водопадах, и сеньор Гутьеррес оказался столь любезен, что принял мое приглашение присоединиться к нашему обществу.
– Сеньоры и сеньориты, – хрипловатым баритоном проговорил майор, кланяясь. – Польщен и очарован. Нет, не очарован – ослеплен!
– Что за специальное поручение? – сразу же поинтересовалась ожившая Миранда. – Или это секрет?
Жесткие усики Гутьерреса слегка шевельнулись.
– Никаких секретов, во всяком случае от вас, богини! Я занимаюсь картированием местности. Геодезическая съемка. Звучит скучно, я знаю, но уверяю вас, это настоящее приключение. Не далее как два дня назад я вернулся из ущелья Уанкай, если вам о чем-то говорит это название…
По-видимому, ущелье и впрямь пользовалось у обитателей поместья дурной славой, потому что Мария ахнула и прикрыла рот тонкой ладошкой, а Миранда удивленно подняла брови. Гутьеррес, явно довольный произведенным на дам впечатлением, повернулся к Анненкову и Стеллецкому.
– Сеньоры, прошу меня извинить. Я не успел представиться…
– Ничего страшного, майор, – вальяжно проговорил Ник. – За вас это уже сделал наш хозяин. Полковник Стеллецкий, капитан Анненков, к вашим услугам. Так что вы там рассказывали про Уанкай?
Де Легисамо тронул Анненкова за локоть.
– Ущелье Уанкай считается в наших краях гиблым местом. Поживете у нас подольше – услышите много жутких историй. А пока прошу меня извинить: с минуты на минуту должен прибыть фон Корф…
– …целые россыпи костей, – достиг ушей капитана напористый баритон Гутьерреса. – В основном, конечно, животного происхождения, но среди них я заметил и несколько человеческих. Все они были превосходнейшим образом обглоданы…
– Какие ужасы вы рассказываете, майор! – воскликнула Мария. – Здесь же дети!
– Тетя Мария, – еле слышно пробормотал чей-то смущенный голосок. – Я уже не ребенок…
– Лаура, – вмешалась Миранда, – тебе и впрямь незачем слушать подобные истории. Давай-ка лучше я познакомлю тебя с нашим новым гостем, капитаном Анненковым.
Капитан медленно обернулся. Миранда едва ли не силком тащила к нему худую, смуглую девочку в пышном белом платье. Платье было роскошное, расшитое крупным жемчугом, вот только с полудетской внешностью своей хозяйки оно совершенно не сочеталось. Анненкову приходилось видеть, как удачно подобранные наряды меняют облик девочек-подростков, делая их взрослее и соблазнительнее, но здесь был явно не тот случай.
– Сеньор капитан, – Миранда говорила подчеркнуто серьезно, но в глубине ее темных глаз мелькали веселые искорки. – Разрешите представить вам любимицу нашей семьи, юную Лауру Крус Сауро де Легисамо.
Любимица семьи смотрела себе под ноги и поднимать глаза на капитана явно не собиралась.
– Это вы были на галерее? – спросил Анненков. – Прятались за виноградными лозами?
У Лауры покраснели уши.
– Почему вы так решили? – тихо пробормотала она. – Вам тетя сказала?
– Я вас видел, сеньорита. Солнце как раз освещало галерею, а ваше прекрасное платье просвечивало сквозь листья.
Девочка закусила губу.
– Так я и знала! Ненавижу это платье! Ненавижу!
– Лаура! – строго произнесла Миранда. – Пожалуйста, веди себя, как подобает воспитанной девушке. Что подумает о нас сеньор Анненков?
– Если бы не вы, кузина, – казалось, Лаура с трудом сдерживает слезы, – если бы не вы, я бы никогда не надела это ужасное платье! Никогда в жизни!
Капитан подобрался, как перед атакой. Женские слезы были для него страшнее иприта.
– Милая Лаура, – сказал он как можно мягче. – Ваше платье великолепно, как, впрочем, и вы сами. Если вы не сочтете эту просьбу чересчур дерзкой, я просил бы вас подарить мне сегодня танец. Уверяю вас, я не самый плохой партнер по эту сторону Атлантики.
Пунцовая от смущения Лаура пробормотала что-то неразборчивое и спряталась за широкую спину разносившего напитки слуги.
– Да вы просто светский лев, капитан, – протянула Миранда, испытующе глядя на капитана. – Держу пари, что бедная девочка будет считать минуты до начала танцев.
– Я никогда не заключаю пари с женщинами, – улыбнулся Анненков. – Гораздо разумнее сразу же признать свое поражение.
– Какая-то у вас капитулянтская позиция, – недовольно пожала плечами брюнетка. – Смотрите, как бы я с вами не заскучала!
– Уверен, что вас всегда сумеет развлечь майор Гутьеррес. Миранда надула губки.
– Фи, капитан, вы всегда такой грубый? Анненков не успел ответить.
– Военный атташе посольства Германии, барон Отто фон Корф, – провозгласил мажордом. Голос у него был зычный и гулкий, как у северного оленя в период гона.
– Юрка, – Стеллецкий ткнул приятеля локтем в бок, – а ты помнишь, у нас в училище был такой фон Корф? У него папаша еще служил в кавалергардах…
– Да не может быть! Что ж здесь, по-твоему, парижский салон?
Это там, знаешь, в один вечер можно повстречать половину своих петербуржских знакомцев…
– Вот увидишь, – зловещим шепотом проговорил Ник. – Если окажется тот самый фон Корф – ты мне ставишь бутылку «бурбона».
Насколько помнил Анненков, юнкер фон Корф был типичным остзейцем – высоким, тощим, с худым неприятным лицом и тусклыми глазами. Человек, появившийся в зале вслед за мажордомом, более всего напоминал кота – большого, сытого, с добродушной, но хитроватой мордой. Одет он был в цивильное и на военного походил мало.
– Не он, – хмыкнул Анненков. – Кстати, мы не договорились, что ставишь ты в случае проигрыша. Имей в виду, писку твою я пить больше не стану!
– Там видно будет, – разочарованно проворчал Стеллецкий. – Эх, а я-то уверен был, что это – наш…
Пока военный атташе раскланивался с доном Луисом, дамы, нисколько не смущаясь присутствием Анненкова и Стеллецкого, потихоньку обсуждали достоинства и недостатки нового гостя.
– По-моему, господину барону стоило бы заняться своей фигурой, – негромко заметила Миранда. – Я беспокоюсь за судьбу его пиджака.
– А что с его пиджаком, тетя? – в голосе Лауры прозвучало неподдельное любопытство.
– Боюсь, он сейчас треснет, – поджала губы брюнетка. Лаура прыснула.
– Недобрые! – Мария легонько шлепнула девочку веером. – Посмотрите, какой у господина барона веселый взгляд! Не сомневаюсь, он всех нас чудесно развлечет!
– Я бы на твоем месте на это не рассчитывала, моя дорогая. У колбасников грубое чувство юмора. Это тебе не французы и даже не русские! – заметила Миранда.
– Тише, тише! – угрожающе прошептала Мария. – Он идет сюда… или, лучше сказать, катится?
Барон действительно приближался. Объемистый живот плыл по воздуху, словно цеппелин. Золотая цепочка от часов, спадавшая в широкий карман брюк, позвякивала при ходьбе.
– Дамы, – поклонился он, утопив подбородок в жирных складках шеи. – Господа офицеры! Я поражен, обнаружив в столь диких краях такое изысканное общество!
– Здравствуйте, барон, – сказал Анненков. – Простите мое любопытство: вы, случайно, не выпускник юнкерского училища в Санкт-Петербурге?
Фон Корф, казалось, совсем не удивился вопросу.
– Нет, капитан. Я никогда не был в Санкт-Петербурге. Однако упомянутое вами училище заканчивал мой дальний родственник по отцовской линии, тоже фон Корф. Знаете, нас, фон Корфов, довольно много в разных частях света. Мы – как это по-испански? – весьма плодовиты!
Лаура захихикала.
– Вы напрасно смеетесь, сеньорита, – добродушно заметил барон.
– Представители высшей расы должны заботиться о своем воспроизводстве. Чем больше здоровых и крепких детей произведут на свет женщины Германии, тем лучше для Рейха.
– О Господи, – негромко сказал Стеллецкий по-русски. – Так он из этих…
– Вы знакомы с расовой теорией доктора Ганса Гюнтера, господа?
– чувствовалось, что барон оседлал своего любимого конька. – Это величайший ум нашего времени! Вам, дамы, я бы тоже порекомендовал ознакомиться с его трудами, ибо доктор уделял особое внимание проблеме упадка нравственности и распада крепкой нордической семьи!
– Что вы говорите? – проворковала Миранда. – И что же говорит ваш Гюнтер о распаде семьи?
– Я больше не выдержу, – шепнул Стеллецкий Анненкову. – Пойдем и немедленно выпьем, Юрка, иначе я этому борову наговорю гадостей. Ты же знаешь, я колбасников с самой войны ненавижу…
– Интересно, здесь только шампанским потчуют? – поинтересовался капитан. – А как насчет чего-нибудь покрепче?
– Что-нибудь покрепче, сеньор капитан, я предложу вам у себя в кабинете, – проговорил внезапно возникший дон Луис. – Постарайтесь незаметно исчезнуть после ужина, хорошо? Ник покажет вам дорогу…
4.
– Итак, капитан, – де Легисамо пододвинул к Анненкову украшенный затейливой резьбой ящичек из красного дерева, – наконец-то пришло время поговорить о делах.
Капитан молча открыл ящичек. Там, похожие на маленькие тугие снаряды, лежали сигары. Судя по темному загару листа, бразильские.
– Кананера, – подтвердил дон Луис. – Мой тесть работает управляющим табачными плантациями семьи Мендоза в Баие.
– Благодарю, – Анненков размял сигару, понюхал ее, щелкнул серебряной гильотинкой.
«Интересно, – подумал он, – насчет сигар ему тоже Ник нашептал?»
Лет десять назад, сидя в грязном, прокуренном подвале Исмаилбея на Пере, они с Ником пили дешевую, вонючую ракию и строили планы на будущее. В этих планах присутствовали роскошные яхты, тропические острова и знойные мулатки. «Пить мы будем исключительно ром, – говорил Ник, – крепкий ямайский ром! А курить станем сигары и непременно бразильские – «гавана» сладковата да и слаба. Мы же с тобой привыкли к дрянному турецкому горлодеру, нам только бразильские сигары и подойдут…»
– Вы, вероятно, хотели бы узнать, отчего сеньор Стеллецкий настаивал на вашем срочном приезде? – проговорил дон Луис.
Анненков, раскуривавший сигару, ограничился утвердительным кивком.
– Дело тут вот в чем. В ближайшие дни я должен покинуть поместье. Николай Александрович любезно согласился меня сопровождать. Однако оставить «Холодную гору» без охраны я не могу, особенно сейчас, когда крестьяне бунтуют по всей сьерре.
– И вы готовы возложить охрану вашего поместья на меня? – спросил капитан. – Дон Луис, мы с вами познакомились несколько часов назад. Я, конечно, польщен таким доверием, но вы не находите этот шаг несколько… неосмотрительным?
– Не нахожу, – коротко ответил де Легисамо. – Сеньор Стеллецкий поручился за вас, а ему я доверяю полностью. Николай Александрович – человек чести.
– Разумеется. И все же мне кое-что неясно. У вас есть Ланселот Стиллуотер – превосходный офицер, надежный, храбрый. Почему вам понадобился человек со стороны?
– Вы сами ответили на свой вопрос, – усмехнулся дон Луис. – Мне нужен именно человек со стороны. Ланселот всех здесь знает, и все знают его. Иногда это плюс, а иногда минус. Сейчас, скорее, минус.
– Вы ему не доверяете? – прямо спросил Анненков. Де Легисамо прикрыл глаза.
– Не то чтобы я ему не доверял… но я слишком хорошо знаю его слабости. А что хуже всего, их знаю не я один.
«Не доверяет, – сделал вывод капитан. – Подозревает, что Ланселот работает на кого-то еще?»
– Видите ли, Юрий, если бы речь шла только об охране поместья, мне вполне хватило бы Стиллуотера. Собственно, я уже поступал так несколько раз, однако сейчас я рискую гораздо большим, нежели просто старинный фамильный дом и хлопковые плантации.
Анненков молча ждал продолжения. Де Легисамо побарабанил пальцами по подлокотникам кресла.
– Обстоятельства складываются так, что я вынужден оставить здесь свою жену, Марию. Раньше, возвращаясь в столицу, я всегда брал ее с собой. Мария еще так молода, ей скучно в нашей глуши… Но эта моя поездка слишком опасна.
Капитан решил, что пора брать инициативу в свои руки.
– Дон Луис, – сказал он решительно, – я не имею привычки лезть в чужую жизнь, однако если вы действительно собираетесь нанять меня для охраны «Холодной горы», то прошу вас выражаться яснее.
– Муж моей кузины Миранды… – начал де Легисамо и осекся, увидев удивленно поднятые брови капитана.
– Помнится, вы представили ее как «сеньориту». Или я ошибаюсь?
– Не ошибаетесь, – вздохнул хозяин. – Она была замужем недолго, а в двадцать лет обращение «сеньора» способно расстроить девушку больше, чем мы, мужчины, можем себе представить… Дело в том, что Миранда – вдова.
– Вот как, – глубокомысленно произнес Анненков.
– Ее муж, ныне покойный генерал Мануэль Эрнандес Прадо по прозвищу Цезарь, был в числе тех, кто пытался защитить законную власть во время прошлогоднего переворота. Вы наверняка слышали об этих событиях…
Анненков благоразумно не стал его разубеждать.
– К несчастью, мятежники одержали верх. При штурме президентского дворца генерал погиб. Миранда осталась совсем одна, и я предложил ей пожить у нас в поместье… Понимаете, капитан, она мне даже не совсем кузина… скорее, дочь… все-таки двадцать лет разницы. Именно поэтому я чувствую определенную ответственность за ее судьбу.
– Ваша поездка в столицу как-то связана с делами Миранды?
– Да, напрямую. У генерала Прадо остались в столице влиятельные друзья. Они должны помочь ей вернуть деньги Цезаря. Кроме того, я бы хотел, чтобы Миранда уехала в Соединенные Штаты или в Европу. Но, разумеется, это станет возможно только в том случае, если мне удастся решить вопрос с наследством генерала Прадо.
– С пониманием, – кивнул капитан. – Однако в чем же вы видите опасность?
– У Цезаря остались не только друзья, но и могущественные враги… Вы позволите не вдаваться в подробности?
– Как вам будет угодно, – ответил Анненков. – Значит, вы берете с собой кузину, но не берете сеньору Марию. Из соображений безопасности.
– Это не так, – в черных глазах де Легисамо сверкнули гневные искры. – Миранда тоже останется в поместье. Вам придется охранять троих.
– Марию, Миранду и Лауру? Что ж, не могу сказать, что этот контракт мне не нравится.
– Очень хорошо, – дон Луис откинулся на спинку кресла и запыхтел сигарой. – Как вы понимаете, я нанимаю вас для того, чтобы ни с одной ничего не случилось. Вообще ничего, капитан.
Анненков задумался.
– То есть, если одна из них оступится на лестнице и сломает ногу, вы посчитаете это моей недоработкой?
– Именно, – усмехнулся де Легисамо. – Вижу, вы действительно все схватываете на лету. Возможно, у вас есть и другие вопросы?
– Сколько человек вы берете с собой?
– Мы едем вдвоем… я и сеньор Стеллецкий. Конечно, до железной дороги нас будут сопровождать трое всадников Стиллуотера, но они вернутся на следующий день. Таким образом, в вашем распоряжении окажутся все охранники поместья. Ланселот станет вашим заместителем. Вы согласны?
Капитан прищурился.
– Кажется, мы не обговорили вопрос оплаты.
– Я заплачу вам две тысячи североамериканских долларов за месяц работы. Согласитесь, это хорошие деньги, капитан.
Анненков пожал плечами.
– Хорошие деньги за месяц постоянной работы. Но вы, как я понял, собираетесь нанять меня как сезонного рабочего – только на время вашего отсутствия. Меж тем мои расходы на дорогу составили не менее пятисот долларов.
– Расходы я возмещу, – проворчал де Легисамо. – Что же касается постоянной работы, все зависит от того, как вы справитесь с заданием. Разумеется, место сеньора Стеллецкого я вам обещать не могу…
Капитан укоризненно покачал головой, и дон Луис немного смутился.
– Да вы и сами наверняка не станете на него претендовать. А вот что касается старины Ланселота…
– Послушайте, – перебил его Анненков, – я совершенно не собираюсь лишать места никого из ваших людей. Я просто хочу знать, есть ли мне смысл соглашаться. Я человек небогатый, зарабатываю на жизнь, чем умею. А умею я, главным образом, воевать.
– Я знаю, – кивнул дон Луис. – Сеньор Стеллецкий рассказывал мне о вашем боевом прошлом.
– Пока я не очень понимаю, что от меня требуется. Окоротить бунтующих крестьян – это я могу. А нянчиться с тремя девицами, извините, не по моей части.
Де Легисамо помрачнел. Отложил сигару, поднялся с кресла и нервно заходил по кабинету.
– Нянчиться не нужно! Ваша задача – оградить их, и в первую очередь, Марию, от грозящей опасности!
– О которой я до сих пор не имею ни малейшего представления, – холодно заметил Анненков.
– Я расскажу, – пообещал хозяин поместья. – Ваше право – верить мне или нет, но я расскажу вам все.
Капитан выпустил в воздух сиреневое колечко ароматного дыма, откинулся на спинку кресла и приготовился слушать.
– Начало этой истории уходит в глубь веков, – предупредил де Легисамо. – Вы видели наш герб над воротами?
– Леопард и солнце. Это имеет какое-то отношение к нашему делу?
– Имеет. Мой предок, Мансио Серра де Легисамо, участвовал в знаменитом походе Писарро на столицу империи инков, Куско. Это было четыреста лет тому назад…
Рассказ дона Луиса де Легисамо
Великий город поразил воображение испанцев. Их передовой отряд захватил главный храм инков, Кориканчу, облицованный тяжелыми плитами золота. Во внутреннем дворе Кориканчи испанцы нашли удивительный сад – и деревья, и цветы, и початки кукурузы в нем были искусно выкованы из золота и серебра. Там было еще много великолепных сокровищ, но моему прадеду повезло: он первым сорвал со стены изображение – огромный золотой диск с длинными волнистыми лучами, изображавший солнце. Весил диск не менее шестидесяти килограммов, и как мой предок с ним управился, одному Богу известно. Впрочем, Мансио владел сокровищем недолго: в ту же ночь он проиграл свою добычу в кости другому солдату, чье имя затерялось в веках.
Кстати, этот проигрыш принес моему прадеду сомнительную славу: с тех пор появилась поговорка «Проиграть солнце прежде, чем оно взойдет». Мало кто из историков не упомянул об этом случае, но никто не знал, что Мансио Серра де Легисамо все-таки сумел ухватить фортуну за рукав.
Уже под утро он поставил оставшееся у него золото против странного кристалла, найденного одним из конкистадоров в дальнем приделе Кориканчи. Кристалл этот был размером с куриное яйцо; если бы речь шла об алмазе или изумруде, его ценность ни у кого не вызвала бы сомнения. Но даже самые образованные соратники Писарро не могли определить, что это за камень. Он, например, менял цвет – от рубинового до темно-синего. Кроме того, он носил следы обработки, но слишком грубой, явно снижавшей его стоимость. В общем, тот, кто поставил на кон этот кристалл, не слишком-то хорошо представлял, сколько он может стоить. И не очень-то переживал, надо полагать, когда мой прадед кристалл выиграл.
К утру Мансио стал владельцем El Corazon – так он назвал свой трофей. Действительно, камень немного напоминал сердце: он слегка заострен снизу, а сверху в нем есть ложбинка – по всей видимости, след искусственной обработки. Что с ним делать, прадед не знал. Королевский казначей, сопровождавший отряд, отказался оценивать кристалл и не включил его в реестр захваченной в Куско добычи. После своего знаменитого проигрыша Мансио остался нищим: у него не хватало средств, чтобы жить, как пристало кабальеро, и он был вынужден продать своего коня. По тем временам это был большой позор. Однако прадед довольно скоро обнаружил, что Е1 Corazon приносит удачу в азартных играх. В его записках этому посвящено несколько страниц, но описание довольно запутанно, и понять, как именно помогал ему камень, нелегко. Мансио считал, что кристалл каким-то образом влиял на «гуморы» противника и заставлял того ошибаться – идти не с той карты, например, или сбивал ему руку при броске костей. При этом он каждый раз менял цвет, становясь то нежно-жемчужным, то багряным, то небесно-голубым. Опасаясь обвинений в колдовстве, прадед спрятал El Corazon в мешочек из плотной ткани, который носил под рубашкой. Талисман служил ему верой и правдой, и спустя каких-то полгода мой предок изрядно разбогател. Он, конечно, старался играть осторожно, поэтому время от времени проигрывал – в этом ему тоже помогал камень. Со временем Мансио решил, что кристалл обладает чем-то вроде разума; во всяком случае, он пытался с ним договариваться, объясняя, чего именно он хочет от того или иного противника. Та часть записок моего прадеда, где рассказывается о попытках наладить контакт с талисманом, зашифрована примитивным шифром: Мансио хорошо понимал, что от разговоров с камнем недалеко до идолопоклонничества, а в те суровые времена можно было попасть на костер и за менее тяжкие преступления…
Волновался он не напрасно. В последние годы жизни моего прадеда, когда о кристалле и его волшебных свойствах стало известно многим, святые отцы действительно попытались обвинить Мансио в колдовстве, но прадед сумел добиться встречи с епископом Сьюдад-де-лос-Рейес, и после этого его уже не тревожили. Как ему удалось переманить на свою сторону могущественного отца церкви, осталось неизвестным; вряд ли речь идет о банальной взятке, потому что, хоть Мансио и был уже очень богат, церковь весьма неохотно шла на такие сделки. Я же считаю, что к этому моменту Мансио уже понял: камень можно использовать не только в азартных играх. Косвенно это доказывает его женитьба на племяннице вице-короля, пятнадцатилетней девице, только что приехавшей из Испании. Прадеду к тому моменту исполнилось сорок семь лет, по меркам шестнадцатого века он стоял на пороге старости. Однако вице-король был совершенно очарован Мансио; после пышной свадьбы он подарил молодоженам только что отстроенный дворец в Лиме. В этом дворце Мансио Серра и окончил свои дни; в могилу его свела не болезнь, а предательский удар кинжалом. Неизвестный убийца напал на прадеда, когда тот выходил из собора после воскресной мессы; надевать доспехи, идя в церковь, считалось дурным тоном, и кинжал легко пробил расшитый золотом колет, перерезав цепочку, на которой висел мешочек с кристаллом. Нет сомнений, что целью нападения был именно камень; убийца попытался сорвать мешочек с шеи Мансио, но тот сжал кристалл в руке так сильно, что позже двое взрослых мужчин долгое время не могли разжать его пальцы. Убийце пришлось спасаться бегством, и камень остался в нашей семье. Мансио умер через несколько часов после того, как его принесли во дворец. El Corazon достался его молодой вдове, прекрасной Эсмеральде.
Капитан выдохнул ароматный дым.
– Прямо какой-то роман с приключениями, дон Луис. Вы считаете, все это действительно имело место?
Де Легисамо пожал плечами.
– Ну конечно. Вам, верно, нелегко представить себе картину того далекого века. Человеческая жизнь ценилась дешево, а сокровища – дорого. К тому же люди были крайне суеверны, и поверить в то, что какой-то камень может служить вместилищем могущественной магии, им было проще, нежели нам с вами в конфликт «Я» и «СверхЯ», или как там у господина Фройда…
– Не читал, – мотнул головой Анненков. – Значит, камень достался вашей прабабке. И ей, конечно, тут же подфартило в азартных играх?
Хозяин поджал губы.
– В шестнадцатом веке дамы не играли в бридж, капитан. У меня нет никаких сведений о том, что сеньора Эсмеральда умела пользоваться магическим кристаллом. Единственное, что достоверно известно, молодая вдова пользовалась любовью и уважением всей христианской общины Сыодад-де-лос-Рейес. Возможно, El Corazon и помогал ей, но ни подтвердить, ни опровергнуть это нельзя. Через три года после убийства Мансио она удачно вышла замуж во второй раз. Ее избранником стал граф де ла Роса, весьма толковый администратор, присланный из Испании наводить порядок в новых колониях. Он настолько влюбился в мою прабабку, что согласился даже оставить ей фамилию первого мужа – так что до конца своих дней она звалась Эсмеральдой Серра де Легисамо. Лет пять или около того супруги жили душа в душу, но затем случилась беда. Пока граф де ла Роса инспектировал отдаленные провинции, воры, проникшие во дворец, похитили El Corazon буквально из-под носа у прабабки. Когда Эсмеральде доложили о пропаже, она так разнервничалась, что упала с высокой лестницы и сломала ногу. Вернувшийся домой граф нашел ее в постели, бледной и несчастной. Он поклялся во что бы то ни стало разыскать наглых грабителей и заставил алькальда города бросить все силы на поиски преступников. Вскоре выяснилось, что заказ на похищение El Corazon получили двое жителей Сыодад-де-лос-Рейес из числа обедневших конкистадоров. Одного из них нашли в канаве с ножом между ребер, зато второй, бежавший на побережье, был изловлен и предстал перед де л а Росой. Граф, для которого возвращение реликвии было не только делом чести, но еще и делом семейным, учинил ему допрос с пристрастием, но так ничего и не добился. Вор умер в тюрьме. Донья Эсмеральда не простила этого графу де ла Роса, и до конца жизни отношения между ними оставались весьма прохладными. El Corazon пропал на долгие двадцать лет…
