Текст книги "Я обещаю выжить (ЛП)"

Автор книги: Кирилл Яковлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

-Сейчас вы даете нам спокойно уйти, а я взамен ост... – начинает говорить мой спаситель, но договорить не успевает, потому что Штырь вдруг с нечеловеческой резкостью бросается на него, намереваясь сбить с ног. Однако, парень обладает нехилой реакцией; он успевает перевести ствол на нападающего и одним метким выстрелом лишает его части мозговой ткани. Радзается хлопок, больно стегает по ушам (это вам не в парковом тире из воздушки пукать, в надежде выиграть плюшевого медведя), частички мозга и обломки черепа разлетаются в направлении Шпалы и обрызгивают его, отчего тот визжит, как девчонка. И не видать мне семь лет удачи, если в тот момент я не злорадствовал.

На этом счастье кончилось. Все мы – и я, и мародеры – увидели, что ствол встал на затворную задержку. Те, кто хоть мало-мальски знаком с огнестрельным оружием или хотя бы смотрел голливудские боевики, знает, это – верный признак отсутствия патронов в обойме.

Поняв, что ситуация поменялась в его сторону, Кисель с голыми руками бросился на моего спасителя, который, кстати, ниже его на голову и уже в плечах, намереваясь дотянуться ему до горла, повалить и придушить, но парень непрост, ох как непрост.

Бросая ставший бесполезным пистолет, он выхватывает мачете из ножен за спиной, словно ниндзя, и, не останавливая движения, наносит сокрушительный удар не успевшему затормозить и увернуться, а возможно ничего и не понявшему Киселю. Главарь банды мародеров падает поверженным к его ногам с почти отрубленной головой, из раны огромными фонтанами хлещет кровь.

За те пять секунд, которые все это происходило, Шпала не пошевелился, только глаза его выпучились так, что я опасался, как бы они не выпали, и колени сильно затряслись. Эх, руки у меня связаны, повезло ему. Не знаю, откуда взялось во мне столько злобы, но в тот момент я бы точно пару раз «воспитал» его соей арматурой, которую покойный Штырь у меня так невежливо отобрал.

Тут Шпала вдруг снова завизжал, бросил мой рюкзак, развернулся и неуклюже побежал прочь, падая и смешно размахивая руками. А мой неведомый спаситель спокойно наклонился, вытер окровавленное мачете о куртку Штыря и повернулся ко мне.

Я в тот момент выглядел ну просто шикарно. Весь потрепанный, с разбитой рожей ,опухшим глазом и рассеченной бровью, я трясся, как осиновый лист, от дикого выброса адреналина. Мне приходилось видеть мертвых людей, я видел, как люди погибают, но чтобы вот так, прямо рядом со мной.. Такого еще не было. К тому же, я до сих пор так и не съел ничего, кроме двух растаявших шоколадок в магазине.

Тем временем спаситель подошел ко мне и перепилил мачете путы на руках. Разминая запястья, я вдруг неожиданно для себя самого начал задавать вопросы::

-Почему ты спас меня? Как тебя зовут?..

Я бы и дальше вместо благодарности задавал вопросы, сказывался шок, но парень прервал меня:

-Быстро бери свои вещи, нам надо уходить.

Я послушался, быстро подобрал рюкзак, мой новоиспеченный спутник тоже откуда-то достал свои вещи, подобрал пистолет, сунул его в кобуру на поясе, бросил «Иди за мной и помалкивай», и, не дожидаясь моей реакции, быстро потрусил вглубь переулка. Я подобрал арматурину и поспешил следом. Но, не успели мы добежать до следующей улицы считанные метры, как навстречу нам выбежал привлеченный шумом мародер, вооруженный арбалетом.

Мой спаситель среагировал молниеносно. Он резко метнул мачете в грудь нападавшего (я, если честно, вообще не представлял, как можно результативно метнуть мачете) и отшатнулся вбок. Поэтому выпущенная мародером стрела не попала ему в голову, как было задумано, а лишь воткнулась в ногу. Он зарычал от боли и завалился набок. Мачете тоже не сильно навредило мародеру, как выяснилось позже, на том был кольчужный бронежилет. Лежа на земле, парень прохрипел мне:

-Добей!

Я не сразу понял, не успел даже подумать. Получилось как с той пачкой мыла, только в этот раз это было на руку. Я еще не сообразил, чего от меня требуют, а ноги уже сделали пару шагов, руки занесли арматуру и с разгону опустили ее на голову лежащему на земле мародеру, уже почти готовому выстрелить снова.

Во все стороны полетело месиво из проломленного черепа, мародер обмяк и уронил арбалет. Я отшатнулся, как сумасшедший посмотрел на свои руки, до боли впивающиеся в ржавую арматуру, на развалившийся, как арбуз, который уронили на асфальт, череп врага и весь затрясся, поняв, что я сделал.

Я убил человека.

Я УБИЛ ЧЕЛОВЕКА!!!

Ноги стали будто ватные, подкосились, окровавленная арматура выпала из рук. Я осел на землю, схватил себя за голову. Я ничего не видел и не слышал, кроме месива, в которое превратилась голова напавшего на нас бандита. В которое превратил ее я. «Вставай! Живее!», орал кто-то сзади. Я понял, что это мой спутник. «Он ранен. Ему надо помочь», безразлично пронеслось в голове. «Ты что, оглох? Помоги же!», раздалось сзади, и этот крик, полный боли, вернул меня к жизни. Я развернулся и быстро подбежал к раненному, опустился рядом с ним на колени.

То, что было дальше, я помню смутно. Я накладывал жгут, вытаскивал стрелу, бинтовал рану трясущимися руками. Потом тащил своего спасителя на носилках из наших курток к окраине города около часа без остановки. У него началась лихорадка, он бредил, я колол жаропонижающее из его же запасов, опять тащил. В глубине души я понимал: стрела ядовитая, а все мои действия – бессмысленны, я не смогу помочь. Но я упрямо пер носилки, пока уже в районе огородов и маленьких частных домиков он, снова придя в сознание, не попросил меня остановиться.

-Что, жаропонижающее опять вколоть? Или бинты поправить? Ты только скажи, я быстро, – тараторил я, склонившись над раненным. Он был совсем плох, его лоб покрылся испариной и был горячим, как раскаленный металл.

-Нет, ничего не надо, – прохрипел спасший меня парень, которому я так силился отплатить той же монетой, и закашлялся. – Просто выслушайменя.

-Конечно, я выслушаю, но сначала давай обезболивающее вколю хотя бы, – попытался я хоть как-то помочь, и не дожидаясь ответа, дернулся рюкзаку за шприцем, но раненный вдруг взял меня за руку, неожиданно твердой рукой, и я сдался.

-Послушай, забери мои вещи. Забери все нужное, возьми мачете, – сказал он, вложил рукоять в мою ладонь и крепко сжал.

-Да ты чего, ты еще сам им кучу гадов порубишь, – попытался заверить я, но мой голос дрожал, а на глаза наворачивались слезы.

-Не перебивай! – настоял раненный. – Бери все и уходи. Теряйся в лесах, охоться, живи! Я не для того тебя спас, чтобы ты подох от рук этих сволочей! Но самое главное, у меня в нагрудном кармане лежит письмо. Там все есть, адрес, кому отдать. Доставь его. Лично в руки. Это будет благодарностью за твою жизнь.

Его слова прервал кашель, надрывистый и сухой. Прокашлявшись, он притянул меня к себе и заговорил вновь:

– Пообещай мне, что доставишь его! Что выживешь и доставишь письмо!

-Я обещаю! Я клянусь, я все сделаю!

-Вот и славно – с облегчением сказал раненный. – Вот и хорошо. Кстати, меня Костя зовут.

В моих глазах давно стояли слезы, но я не мог их смахнуть, так как Костя крепко держал меня за руки.

-Меня Гоша, брат! Спасибо тебе! – дрожащим голосом сказал я. Но руки Кости уже ослабли и я понял: мое имя и благодарность он так и не услышал.

Костя умер. Я закрыл его глаза и сложил руки на груди.

Он до последнего вздоха говорил со мной и так и не закрыл глаза. Он был немногим старше меня, совсем еще молодой, и явно хотел жить. Так же, как я тогда, в бетонном тупике, прячась от бандитов, так же сильно, и если бы он только мог, он боролся бы до конца. Мне было его безумно жаль, ведь я понимал его, я сам переживал подобное, но я смог выжить. Я долго просидел рядом с ним прямо на дороге, жалея, что Костя вмешался в мою судьбу, чтобы спасти меня. Я понимал – сегодня на его месте должен был быть я. Но за меня погиб другой человек, и меня мучило чувство вины и неоплатного долга.

Я похоронил Костю за огородами, между росшими рядом яблоней и вишней. Среди прочих его вещей я нашел паспорт. Его звали Солнцев Константин Николаевич. Так я и написал на кресте, который сделал из попавшегося под руку штакетника. Ему было двадцать пять лет, и что ужасней всего – у него были жена и дочка, совсем еще маленькая. Костино письмо предназначалось им.

Посидев у могилы с полчаса, я поднялся. В вещах погибшего была бутылка водки, и стоило бы помянуть, но я не пью из принципа, даже несмотря на то, что происходит вокруг. Вставил мачете в ножны за спиной, наподобие самурайского меча, как носил это оружие Костя. Положил конверт с письмом в нагрудный карман. Застегнул кобуру с пистолетом, которым теперь можно было только запугивать. Сказал в пустоту «Я обещаю выжить, Костя. Я доставлю твое письмо. И как-нибудь обязательно вернусь и поставлю тебе памятник. Спи спокойно.», и быстро зашагал на запад. Где-то там находился человек, которому я должен был отдать письмо. Лично в руки и никак иначе.

Тот день я по праву считаю днем, когда я повзрослел окончательно и бесповоротно. Тогда весь день вокруг меня была смерть, ни отступала ни на шаг, пытаясь достать, но судьба в лице Кости не дала ей этого сделать. Поэтому я начал свой путь сегодня, несмотря на то, что было уже довольно поздно. Я торопился, ведь теперь я осознавал, что могу погибнуть. Также, как Штырь, Кисель или Костя. Мне уже не казалось, что это случится с кем-то, а не со мной. Я мог не успеть доставить письмо, а я обязан был это сделать.

Потому что я должен был поблагодарить Костю.

Я жив благодаря ему.

А Гоша Журавль такого не забывает.