Текст книги "Галера для рабов"

Автор книги: Кирилл Казанцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– А что там насчет откатов за безоткатные орудия? – не совсем в строку съязвил полковник.

– Одуреть, – покачала головой Евгения Дмитриевна. – Да вы у нас, Павел Гаврилович, хуже нейтронной бомбы и всех прапорщиков, вместе взятых: личный состав остается, а материальные ценности стремительно убегают… Вы не собираетесь развеивать гнусные выпады в ваш адрес?

– Не вижу смысла, – циничная улыбка перекосила небритые уста Зуева. – Зачем сотрясать воздух и доказывать свою непричастность? Как я ее докажу? Это делается только в суде, в нормальной обстановке, с документами и адвокатами.

– Какая литургия, боже, – покачал головой Вышинский. – И ваша профессия, Павел Гаврилович, – сущая романтика. Вы, видимо, талантливый человек – проворачивать такие аферы, ни разу не попасться и не сгореть в плотных слоях большого начальства. Прошу простить меня покорно, но в эпоху таких, как вы, пули с повышенным содержанием свинца отливать не будут.

– Сами-то чем краше? – проворчал Зуев, исподлобья разглядывая представительного красавчика. – Мы еще про ваши свершения не слышали.

– Все, сдаюсь. – Вышинский шутливо поднял руки, после чего извлек из внутреннего кармана аккуратно сложенный лист бумаги. – Полагаю, господа, пришла моя очередь. Товарищи полицейские считают себя привилегированной кастой – сдадутся после всех, и то не факт, а пропускать вперед себя такую милую женщину, – покосился он на вновь помертвевшую Евгению Дмитриевну, – ей-богу, не хочется.

И вновь потянулся тягучий перечень должностных преступлений. Получать взятки в своем рабочем кабинете Роман Сергеевич отказывался наотрез. Деньги переводили на счет, либо их доставляли специальные «полевые» агенты, либо Вышинский выезжал за ними лично – если того требовали ситуация и обстоятельства. Прибыльное дело – быть руководителем департамента транспорта и дорожного строительства. Деньги крутятся грандиозные, отщипнуть – святое дело. Важен был тендер на строительство давно наболевшей развязки у въезда в город. Постоянные пробки, вечная загазованность, множество мелких аварий. Каждая из фирм, участвующих в конкурсе, хочет понравиться, предлагает заниженную смету. Платят Роману Сергеевичу все, но выигрывает тендер строительная организация бывшей тещи – дело прошлое, был развод, но стареющая бизнес-леди ведет свой бизнес железной рукой, не держит зла и в случае необходимости всегда подставит плечо, поскольку имеет серьезные связи в теневых структурах, о которых не принято говорить на людях. Сумма навара – 15 миллионов рублей. Строительство эстакады над загруженной транспортом площадью – и снова мышиная возня, деньги пилятся так, что опилки летят во все стороны. Не забыть про «Ивана Ивановича» – и ширина проезжей части по ряду «форс-мажорных» причин сужается на сорок сантиметров. При строительстве используются дешевые материалы, и эстакада начинает осыпаться, а государственная экспертная комиссия, подкупить которую не удается, признает сооружение не годным к эксплуатации. Поставка партии столь нужных городу и области автобусов «АМАЗ» – белорусских городских автобусов второго поколения – срывается, поскольку господину Вышинскому не выплачен откат, и он расценивает это как признак неуважения. В соседней Новосибирской области ведь не было с этим проблем? Откаты от руководителей автошкол за мифическое бюджетное финансирование – четыре миллиона рублей с мира по нитке. Хищение 14 миллионов рублей у ФГУП «Федеральный центр фондовых и товарных информационных технологий» – на пару с бывшим руководителем сибирского филиала предприятия, объявленным в розыск. Причастность к афере Романа Сергеевича в ходе проверки финансовой деятельности госпредприятия не выявлена. Факты крупного мошенничества при строительстве крупнейшего за Уралом дилерского центра всемирно известного автомобильного гиганта – под давлением Романа Сергеевича девелоперы выводили из оборота большие суммы, пропадающие впоследствии в неизвестном направлении. И снова бесконечные взятки, откаты, использование служебного положения… И очень милый финальный мазок – участие руководителя департамента областного правительства, имеющего тугие подвязки в банковской сфере, в преступной группе, которая в результате незаконной банковской деятельности отмыла более 15 миллиардов долларов. В группу входили высокопоставленные чиновники областного правительства, полковник МВД «по экономическим преступлениям», банкир и три сотрудника товарно-сырьевой биржи. Использовались реквизиты и расчетные счета подконтрольных им юридических лиц для обналичивания денег и их транзита за границу, печати фиктивных организаций, фальшивые бухгалтерские документы…

– А вы серьезный человек, батенька, – уважительно заметил Зуев. – Провинция зажигает, как говорится. Успеете добежать-то до канадской границы?

– Не серьезнее вас, Павел Гаврилович, – отозвался сохраняющий самообладание Вышинский, – ваши рекорды не побить. Звучит-то как – «хищение государственного имущества в особо крупных размерах»… – и быстро поправился: – Даже не знаю, господа, что сказать в ответ на эти чудовищные обвинения. Конечно, все это полная чушь – просто кому-то очень надо выставить меня с неприглядной стороны. Знаю, вы не поверите, но за всю свою жизнь я ни разу ничего не украл, не говоря уж об участии в каких-то там ужасных бандах…

– Я не понимаю, Роман Сергеевич, вы хвастаетесь или жалуетесь? – усмехнулась Евгения Дмитриевна, вынула из сумочки свернутую в трубочку бумагу и отдала ее подскочившему Желтухину. – Давайте, господа полицейские, глумитесь теперь надо мной. Нашли козлицу отпущения – взвалили на хрупкие женские плечи тяжелый груз коррупции…

И снова последовала сказка про белого бычка. Тоже прибыльное занятие – стоять на страже законности и правопорядка. Упоминалось об избиении нарядом полиции посетителей ночной дискотеки – вроде не было особо пьяных и укуренных, а стражи законности оторвались по полной. Кто-то кого-то зацепил не тем словом… в общем, справились. Заявление в прокуратуру, доследственная проверка. По триста тысяч с носа – и районный прокурор не находит оснований для возбуждения уголовного дела, сотрудники ППС четко выполнили свой долг и были вынуждены защищаться, когда на них повалила толпа… Попустительство фабрикации уголовного дела против коммерсанта Рябова – человек отказался оказывать «спонсорскую поддержку» ближайшему отделению полиции и осмелился грозить прокуратурой. Предвзятая прокурорская проверка в отношении птицефабрики «Крылья Балтики», где якобы использовался рабский труд, – и только после обретения крупной взятки двумя следователями СКР и лично Евгенией Дмитриевной удавка у горла директора немного ослабла. Аналогичная прокурорская проверка – но уже – в отношении руководства завода по производству винно-водочной продукции, гонящего контрафакт в свободное от работы время, – и прокуроры довольные уходят. А завод продолжает гнать «левак» под покровом ночи. Крупная взятка от адвоката попавшихся черных риелторов, и Евгения Дмитриевна не может устоять – факты мошенничества не доказаны, дело вязнет во «вновь открывшихся обстоятельствах», а пенсионеры, найденные мертвыми в своих квартирах, – дело рук какого-то маньяка-геронтофила… Бесславная смерть судьи Евсюковой – женщину находят удавленной и сброшенной в мусоропровод. На теле пафосная записка: «Судья приговаривается к смертной казни за подкупы, взятки, отмывание денег, преследование русских по статье 282, покровительство бандам, инородцам, наркодилерам, попустительство пыткам в полиции. И так будет с каждым». Прокуратура занимает строгую принципиальную позицию. Работа кипит. Полиция выходит на банду фашиствующих молодчиков, дело движется к арестам и задержаниям. Но вновь возникает на сцене некий бойкий адвокат, беседа с госпожой Прохоренко в кулуарном закутке дорогого ресторана – и дело начинает рассыпаться. Банду фашиствующих молодчиков сменяет пара либеральных оппозиционеров, давно стоящих колом в горле у властей. Фабрикация улик, сбор сомнительных доказательств. И дело, невзирая на вопиющую абсурдность, доводится до суда. Изумленные оппозиционеры получают по 16 лет и отбывают на другой конец страны, а районный прокурор через два месяца значительно улучшает свои жилищные условия. И тут же получает взятку в размере 800 тысяч рублей от своей знакомой, не желающей садиться за сутенерство, полтора миллиона рублей от руководителя «бойцовского» клуба, на всю голову больного гомофобией и избившего до полусмерти двух гомосексуалистов, подвернувшихся после похода в ресторан…

– Ложь от начала и до конца, – с видимым усилием обрубила Евгения Дмитриевна.

– Видок у вас, однако, – проницательно заметил Зуев. – Вас же не на плаху ведут, Евгения Дмитриевна, расслабьтесь, чего вы такая сжатая?

– Все в порядке, господин прокурор, – осклабился Желтухин. – Мы никому не расскажем. В жизни каждой женщины наступает момент…

– Заткнитесь, Желтухин, – резко высказала прокурорская работница. – Вы еще не затрахались блистать тут своим сарказмом?

– Ваша очередь, Желтухин, – напомнил полковник, и оскал майора из «экономического» управления сделался каким-то тусклым. Он на всякий случай покосился по сторонам, но путь к отступлению был отрезан – дверной проем загородил угрюмый Бобрович, жаждущий реванша. Приготовились к сражению Зуев и Вышинский. Да и блондинка Статская на всякий случай разминала пальчики – чтобы в случае конфликта вцепиться майору в горло.

– Хрен с вами, – фыркнул Желтухин, швырнул на диван компрометирующий «документ» и потащился к бару, где нашел себе занятие по душе.

Из «письма» выяснилось, что в разворовывании пресловутого саммита АТЭС были повинны не только назначенные «стрелочники» из Министерства регионального развития. Воровали все подряд – кто так или иначе был связан с возведением объектов великой народной стройки. Колоссальные средства, направляемые на объекты, превращались в жалкие финансовые выделения. Еще задолго до того, как зашевелилась столица, во Владивостоке заводили дела масштабом поскромнее – на прорабов, директоров строительных фирм, снабженческие структуры. Вскрывались хищения на миллионы рублей, выявлялись злоупотребления. Изворачивались городские чиновники. Гримасы правосудия были ничем не лучше. Майор Желтухин, знающий несколько сравнительно честных способов борьбы с коррупцией, был на коне. Бить людей в рабочее время он не любил, предпочитал работать головой. Воры и мошенники, кормившиеся со стройки, получали уведомления, что против них заводится уголовное дело. Но если очень не хочется в тюрьму, то есть варианты… За каких-то пару месяцев состояние господина Желтухина выросло в несколько раз, ручеек желающих откупиться не иссякал. В деле были замешаны важные чины из ОБЭПа, из уголовного розыска, из управления собственной безопасности. Нескольких чиновников для отвода глаз посадили, разрекламировав в прессе успехи дальневосточных полицейских в борьбе с «чумой двадцать первого века». Остальные превращались в дойных коров. И не только служащие государственного аппарата – коммерсанты, руководители подрядных строительных организаций, директора гостиниц, поставщики продуктов питания… Управление по экономической безопасности работало днем и ночью не покладая рук, выискивая все новые и новые жертвы. Но, собственно, испортил господина Желтухина не саммит. Он и раньше был большим специалистом по взяткам и подлогам. Рассказывалось и о вымогательстве полумиллиона долларов у китайского предпринимателя, хранившего на складах под Владивостоком 20 тысяч коробок с обувью общей стоимостью около сорока миллионов рублей. Товар изъяла полиция. За взятку – вернула. Подбрасывание героина и боеприпасов директору автоцентра «Хонда» – с целью безосновательного возбуждения уголовного дела – и благополучное разрешение вопроса к удовольствию одной из сторон. Помощь за взятку в решении вопросов с контролирующими и надзирающими органами директору крупной оптовой компании, погрязшему в воровстве. Психологическое давление на директора ЗАО «Информационные системы», переходящее в физические пытки, в которых лично Олег Михайлович не участвовал, но при этом присутствовал и всячески «подбадривал» клиента. Обработка продолжалась двое суток, после чего коммерсант был вынужден дать согласие на передачу «третьим лицам» части своих активов…

– И контрольный пакет в голову, – захохотал полковник.

– Хорошо хоть объяснили человеку, – сумничал Вышинский. – Давно пора ввести законодательно ответственность граждан за уклонение от коррупционных действий, – и засмеялся, довольный своей шуткой.

– Ужас, что творится в стране, – посетовала отчасти успокоившаяся Есаулова. – Любое нормальное государство имеет свою мафию, а у нас мафия имеет свое государство…

– И вы тут как бы ни при чем, – кивнул Желтухин. – Хотя бежите в первых рядах. Ваш черед, Федор Иванович, – резко повернулся он к полковнику. – Хватит зубоскалить, пора немного погрустить. Только вы и остались, пора, знаете ли…

– А с чего вы взяли, что у меня есть при себе эта вшивая записка? – огрызнулся Костровой. – Я порвал ее и выбросил. Плевать я хотел на всякие угрозы, не на того напали!

Аудитория недовольно зароптала. Желтухин прищурился и вперился в полковника долгим недовольным взглядом. Улыбочка полковника стала принимать карикатурный вид, да и сам он как-то потучнел. Желтухин расслабился.

– Врете, Федор Иванович. Кого вы провести хотите? На вас же несмываемой краской намалевано…

И вновь стартовали безобразия и непотребности. Делиться сокровенным с недостойной, по его мнению, публикой полковник не собирался. С понятиями честности и порядочности он не дружил. Костровой оттолкнул Желтухина, сообразившего, что пора принимать карательные меру к ренегату, и тот уселся на колени Есауловой. Полина Викторовна заверещала от страха и брезгливости. Широким шагом, осанисто подбоченившись, дабы люди видели, что он не потерял достоинство, Федор Иванович направился к выходу. Зуев и Вышинский бросились на перехват, первого он оттолкнул, у второго помахал перед носом кулаком, и тот отпрянул, поскольку переживал за сохранность кожных покровов, особенно лица.

– Держите его! – заголосил Глуховец.

Проворчал что-то непонятное Аркадьев. Бобрович метнулся наперерез, предчувствуя звездный час, но получил затрещину, перевернул журнальный столик и уселся верхом на Желтухина, который уже сидел на Есауловой. Полковник скабрезно засмеялся. Спасли положение, как водится, женщины. Обе подпрыгнули, не сговариваясь – Евгения Дмитриевна и Маргарита Юрьевна – хищно растопырили пальцы и бросились догонять уходящую добычу. Статская опередила – поставила полковнику подножку, и тот споткнулся. Возможно, он и не упал бы, но Евгения Дмитриевна схватила со стола поднос, стряхнув стоящие на нем стаканы, и что есть мочи треснула полковника по макушке. У Федора Ивановича подкосились ноги, он стал хвататься за воздух, чтобы не упасть – и, понятное дело, упал. Его тут же оседлала с боевым кличем блондинка, стала заламывать руки, но тот вырывался, и она с отчаянием взвизгнула:

– Ну что же вы, мужчины? Вам подать его на блюдечке с голубой каемочкой? Держите уж, все за вас сделали…

Навалились те, кто считал себя мужчинами, выкрутили руки, стали обшаривать карманы. Особых тайников у полковника не нашли – рубашка без единого кармана, брюки. Быстро выяснилось, что карманы у мычащего полицейского пустые. Люди растерялись.

– В ботинках смотрите, в ботинках! – прозрела Евгения Дмитриевна, и народ снова навалился, чтобы разуть брыкающуюся тушу. В левой туфле ничего не нашлось, из правой выпала бумажная лепешка – вроде тех, что кладут под пятку, чтобы не натирать мозоли.

– Какая гадость! – поморщился Желтухин. – Вы такой придумщик, Федор Иванович. Вы бы еще в трусы спрятали. Есть желающие развернуть и прочесть?

– И прочту! – вскричал Бобрович, разворачивая слипшуюся бумагу. – Еще как прочту! А ну, прикройте меня!

К чести полковника следует сказать, что он опомнился. Обнаружив, что путь к оратору перекрыт когортой легионеров, он поволокся в кресло, где начал ощупывать шишку на затылке и многозначительно поглядывать на женщин, чей самоотверженный порыв стоил ему унижения. Каких-либо сенсаций, впрочем, не последовало, полковник оказался именно тем, кем он был. Мстительный, пакостный, хитрый мизантроп – с жестокими повадками и нетерпимым отношением к окружающим. Карьерный рост в разгаре, и чувство безнаказанности подпитывают родственные связи – начальник ГУ МВД по области является Федору Ивановичу двоюродным братом. Образцовое управление – раскрываемость выше, чем где-либо в городе, на улицах порядок, торговцы наркотой пугливо прячутся по углам, и никому неинтересно, что платят они лично Федору Ивановичу, а также следят, чтобы «на районе» не объявились конкуренты-чужаки. Протестные настроения слабые – особенно после того, как пикет несогласных у крыльца мэрии в полном составе замели в отделение, где лупили до полного согласия и потери пульса. Официальная версия: в кармане одного из задержанных найден взрывпакет, который он собирался взорвать в вестибюле мэрии, и подозрительный порошок, который собирались распылить в зале заседаний. А задержанных никто не бил, они сами устроили драку в отделении, мочили друг дружку по причине неприязненных отношений, и попробуй докажи обратное. Избитых оформили по статье «Хулиганство». В том же духе расправились с кучкой экологов, протестующих против урезания центрального сквера. Одному из экологов отбили почки. «Гринписающий мальчик», – не без юмора окрестил его главный районный полицейский. Другому он лично раздробил молотком костяшки пальцев, увлекся, треснул по лбу, когда тот начал подвергать критике действия «беседующего» с ним полковника полиции. После чего тот, собственно, и «ушел с молотка». Убийство свалили на сокамерника, у которого приступ эпилепсии совпал с приступом ярости, и тот не ведал, что творит. Настоящих преступников тоже хватали, впрочем, в основном мелюзгу – бытовых насильников, квартирных воришек, зарвавшуюся гопоту. Расценки за прекращение уголовного преследования начинались от миллиона. При этом выставлялось условие: чтобы больше в этом районе – ни ногой. В других районах – пожалуйста. Подлоги и фабрикации улик в управлении Федора Ивановича – рядовое дело. Недовольных данным положением в штате не держат. Служба превратилась в нелегальный бизнес. Отдел вневедомственной охраны по прямому распоряжению полковника обслуживал частных лиц – полицейские в рабочее время на служебных автомобилях сопровождали состоятельных предпринимателей, дружащих с властью. Случалось, занимались разборками. Вся оплата шла полковнику, а он уж самолично решал, кому и сколько. В декабре 2011-го полковник лично избил в кабинете подчиненного – начальника кадровой службы капитана Мурзина. Конфликт произошел во время совещания (причина хрестоматийная: кадры решают все), а уж в кабинете были расставлены последние точки. Пострадавшему пришлось зашивать лицо и лечить отбитые почки. «Лояльнее будут», – прокомментировал инцидент полковник. Он не видел ничего зазорного в том, чтобы садиться пьяным за руль. А девушка, переходившая дорогу на свой зеленый по пешеходному переходу, могла бы и по сторонам посмотреть, нечего тут нестись, как кавалеристка, по «зебре». Пусть подумает, пока лежит в больнице. Когда родители пострадавшей написали заявление в прокуратуру, полковник взбеленился, мол, будет тут всякое быдло права качать! На кого они наезжают! И в тот же вечер худенького преподавателя музучилища поджидала у дома пьяная компания, а после избиения не выдержало сердце…

– Какие суровые в Челябинске полицейские, – с карикатурным почтением заметил Зуев.

– Не тот случай, – фыркнула Евгения Дмитриевна. – Вы просто жалкое чмо, полковник. Вы затормозились в девяностых. Быдло – это вы. А также хам, самодур и убийца. Вы не заметили, что на дворе сменилась эпоха. Настало время чутких и воспитанных, кулаками работают только те, кому больше нечего предложить. Тех же результатов вы могли бы добиться и более цивилизованными методами. Подобными чудовищами только детей на ночь пугать. Фи, полковник. Ну, и что вы на меня так уставились? Уверяю вас, избить беззащитную женщину совсем несложно.

– Да баран он, – проворчала блондинка.

– Не совсем так, милочка, – поправила Евгения Дмитриевна. – Бараны и козлы – это совершенно разные люди, не стоит оскорблять баранов. Обратите внимание на господина Желтухина – он, конечно, не образец для подражания, но видно, что человек перестроился.

– Благодарю вас, Евгения Дмитриевна, – манерно поклонился Желтухин.

– Не повезло вам, полковник, – посочувствовал Вышинский. – Если все вылезет, то вы и до суда не доживете. У вас единственный шанс спасти свою жизнь – пробраться в Норвегию, замочить там человек семьдесят и сесть в комфортабельную тюрьму лет на двадцать, чтобы разгневанные сограждане не достали…

– Ладно, – проворчал полковник, мобилизуя остатки выдержки в кулак. – Хватит глумиться. Что случилось, то случилось. Насколько понимаю, ангелов здесь нет. Может, кто-нибудь объяснит, в конце концов, что за похабень тут происходит?

– Мы рады, полковник, что вы опять с нами, – кивнул Желтухин. – А по поводу похабени решайте сами, я уже замаялся ломать голову. Соображения имеются, но пока я помолчу. Хочется вас всех послушать.

– Зачем это? – насторожилась Статская.

– Да так…

– Черт вас побери… – прорычал полковник, выкарабкался из кресла и поволокся к бару. От него уже ощутимо разило спиртным.

– Вот-вот, – прокомментировала Евгения Дмитриевна. – Наш Федор Иванович прекращает пить, начинает бухать.

– Заткнитесь, – огрызнулся полковник, плеснув в бокал. Шумно вылакал золотисто-оранжевую жижу и начал поедать глазами собравшихся, словно выискивал, кем бы закусить. – Во-первых, эта бумага…

– «Светокопия», – подсказал Желтухин. – Нормальное качество, должны сохраниться отпечатки пальцев. Вот только как добраться до дактилоскопической лаборатории?

– Нет там никаких отпечатков, – отмахнулся полковник. – Уж если выкатывают такие предъявы, наверняка позаботились. Текст отпечатан на принтере, бумаги заранее доставлены на яхту. Их разнесли по каютам, пока мы спали, положили так, чтобы утром мы их заметили. Выходит, эти люди знали, в какой каюте спал каждый из нас…

– Да хрен-то там, – фыркнула Статская. – Могли не знать. Входили в каюты, освещали спящих фонарями, выискивали нужную бумагу. После вчерашнего мы были ни бе ни ме.

– Евгения Дмитриевна не пила, – вспомнил Желтухин.

– И что? – возмутилась женщина. – Я все равно была дико измотана, спала, как сурок, ничего не слышала.

– Другие тоже ничего не слышали? – проворчал полковник.

Люди помалкивали, только Аркадьев тяжело и жалобно вздохнул.

– Все заперли свои каюты? – задал новый вопрос полковник.

И снова ответом было тягостное молчание.

– Чертовы склеротики-алкоголики, – проворчал Костровой.

– И вас по тому же месту, Федор Иванович, – встрепенулся Вышинский. – Можно подумать, вы сами помните, запирали ли за собой каюту. Держу пари, вы сейчас и не вспомните, в какой каюте ночевали.

– Ладно, без наездов, – огрызнулся Костровой. – Будем считать, что кто-то заперся, а кто-то нет. Движение машинальное, не зависит от степени опьянения. Но ни за что не поверю, что все каюты оставались открытыми! Где ключи? – он цепко оглядел присутствующих. – Мы вчера отняли связку у капитана. Каждый ключ был пронумерован.

– Побойтесь бога, Федор Иванович, – изумился Желтухин. – Ведь вы и носились с этой чертовой связкой. У вас она была, любезный полковник.

Тут Полина Викторовна выразительно хмыкнула и уставилась на стену. Все проследили за ее взглядом. На декоративном штурвале, инкрустированном позолотой, болталась искомая связка ключей.

– Не нам, конечно, судить, товарищ полковник, – подал голос опухающий Глуховец, – но кому-то здесь надо меньше пить. Вы сами швырнули эту связку на штурвал, потому что она вам мешалась.

– Ладно, не путайте меня, – поморщился полковник. – Капитан Руденко уверял, что дубликатов нет, в это слабо верится, да и хрен с ними. Итак, что мы имеем? Некто, пользуясь нашим состоянием, разнес по каютам эти чертовы фиговые листки и на этом успокоился. Допустим, все, что тут написано, не лишено оснований, – полковник смутился. – Далеко не все, конечно, но допустим. Стало быть, о нас наводили справки, прежде чем обманом заманить на яхту и выбросить в открытое море. Но навести ТАКИЕ справки… Знаете ли, надо постараться. И что дальше? Нас не арестовывают, не требуют доказать свою невиновность – отсюда можно сделать вывод, что в планы злоумышленников это не входит. Мы находимся в подвешенном состоянии, посреди моря, не знаем, что будет дальше, и не имеем возможности что-то предпринять.

– Напротив, – возразил Желтухин. – На вашем месте я изолировал бы команду – один хрен ничего не делают. Даже завтрак принести не в состоянии…

– Команда в теме, это точно, – проворчал Бобрович, – пусть не все, но кто-то из них – наверняка.

– Быть в теме и быть организатором – две большие разницы, – возразил Вышинский. – Кого-то из команды злоумышленники могут использовать вслепую – скажем, разнести бумажки. Мы можем разделить экипаж, прижать этих людишек к ногтю – кто-то расколется, не сомневаюсь, что господин полковник знает методы. Но может выясниться, что людям просто заплатили за совершение тех или иных действий, а сами они не в курсе.

– Скорее всего, так и есть, – поморщился Желтухин.

– И что будем делать? – жалобно протянул Аркадьев. – Ждать у моря погоды? На горизонте нет никаких кораблей. И как-то не хочется ждать, когда появятся похитители.

– Вы все идиоты, – прошипела Статская. – Неужели вы еще не поняли, что никакие похитители здесь не появятся?

Все со страхом посмотрели на нее, женщина, похоже, сама испугалась своих слов, постную мордашку испещрили морщинки.

– Устами блондинки, как говорится… – крякнул Желтухин. – Признаться, и меня что-то такое посещает…

– Но это абсурд! – воскликнул Зуев. – В чем смысл? Нас похитили, собрали, раздали эти чертовы бумаги, предъявили обвинения. И что дальше? К чему все это? Что с нами собираются делать? Убить, напугать? Да мы уже напуганы!

– Но еще не убиты, – тоном чревовещательницы заметила Маргарита Юрьевна.

– Да типун вам на язык! – взревели хором полковник и Зуев, а последний продолжал. – Нас намеренно водят за нос, создавая абсурдные ситуации и мотая наши нервы. Господа полицейские, вы должны провести расследование, пока не случилось что-то действительно ужасное и необратимое.

– Подождите, – сделал протестующий жест полковник и задумался. Сумрачные тени бродили по обрюзгшей физиономии – мысль, которую он перекатывал в голове, не доставляла ему радости. – Все, что с нами происходит… возможно, в несколько ином выражении… но это так знакомо…

– Знакомо? – встрепенулась Евгения Дмитриевна. – Продолжайте, полковник, не останавливайтесь.

– Вы тоже это поняли, – меняясь в лице, пробормотал Желтухин. – И самое противное, Федор Иванович, что этих ублюдков так и не поймали. Впрочем, не уверен, что мы столкнулись с тем самым феноменом.

– Да о чем вы, черт возьми? – взвизгнул Аркадьев.

– Дьявол, – ругнулся полковник. – Не приведи нам бог столкнуться с этим феноменом… Да бросьте, господа, вы все об этом слышали. Истории нашумевшие. Так называемые «мстители» – как они неоригинально себя величают. Мужик и баба ездят по городам и весям и в силу своей испорченности пакостят властям. Преступники не без талантов, умеют собирать информацию и привлекать на свою сторону несознательных граждан. Начинали промышлять свои делишки, если не ошибаюсь, где-то под Москвой, потом перебрались в сибирский Н-ск, потом куда-то еще восточнее, потом всплывали в черноморском Кабаркуле, потом орудовали в средней полосе в Яроволье…

– Вот черт… – взялась за сердце блондинка. – Это те уроды, что сводят людей с ума? Про них писали.

– Бывали случаи, – согласился полковник. – Но обязательно их клиенты что-то теряли. Если не рассудок, то карьеру и свободу, потому что свои подвиги они выкладывали в Интернет, резонанс был огромный, и властям приходилось реагировать. Примерно так же они предъявляли обвинения чиновникам.

– Ксения Левторович и Никита Россохин, – неохотно буркнул Желтухин. – Пламенные террористы, мать их, идейные борцы с коррупцией и произволом властей… До Владивостока со своими претензиями не добрались, иначе мы бы их встретили. Хреново дело, господа, все это очень напоминает их почерк. Измотать до предела, выжать все соки, превратить человека в голый нерв… Не думаю, что это какие-то последователи и подражатели. У тех, кто имитировал их деятельность, как правило, ничего не получалось…

Масштаб надвигающегося бедствия уже съедал мозг. Желтухин больше не скрывал обуявшего его беспокойства. Встал, направился к бару поступью утомленного человека. Аудитория потрясенно молчала.

– Ну да, разумеется, – еле выдавил Вышинский. – Все мы слышали об этих ловких ребятах и втайне радовались, что это происходит не с нами. Да нет, чушь, – помотал он замороченной головой, – какая вероятность, что мы попали в их сети? Почему именно мы? Это крайне маловероятно, господа.

– Как они выглядят? – прохрипел Бобрович. – Полковник, майор, вы обязаны это знать по долгу службы.

– Молодые, – сказал Желтухин. – Россохину в районе тридцати, Левторович – меньше… Ну, не могу я сказать, как они выглядят, – разозлился он. – Да, видел их лица в компьютере, но когда это было? Что-то невнятное, собирательное, без особых примет… Они умеют менять внешность, корректировать свой возраст. В Кабаркуле они благополучно притворялись пенсионерами, и никто их не раскусил… Полковник, вы сможете визуально определить эту парочку?

– Не знаю, – буркнул полковник. – Не уверен. С чего бы я старался их запомнить?

– Ну, конечно, – ехидно заметила Евгения Дмитриевна. – Зачем их запоминать? Бомба дважды в одно Черное море не падает.

– То есть вы хотите сказать, что все эти чертовы члены экипажа, бродящие по кораблю, гипотетически могут оказаться теми самыми «мстителями»? – поежилась Полина Викторовна.

– Я даже больше скажу, избранная вы наша, – злобно хохотнул полковник. – Это может оказаться кто-то из нас.

– Ну, вы совсем-то с ума не сходите, – посоветовал Вышинский, когда стало совсем душно и страшно. – Проблема не в этом, господа. И даже не в экипаже. Мы в любую минуту можем изолировать членов команды, потому что нас больше, и вытрясти из них всю правду. Заодно сорвать с капитана усы, а с женщин парики. Не ухмыляйтесь. Испуганные люди, если они действуют сообща, – это сила. Есть такой феномен в социальной психологии: общий враг сплачивает людей.