Текст книги "Пули отливают из ненависти"

Автор книги: Кирилл Казанцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

4

– …А я тогда, грешным делом, подумал, что ты, Глебаха, Ирку свою мочить собрался! – вспомнил Дубинин давешний визит бывшего сослуживца.

И эта его фраза окончательно убедила Глеба – с таким свидетелем надо кончать. Сейчас, вот только появится его жена, начнет накрывать на стол… Первую пулю самому Санычу – прости, друг! В сердце, в упор – так тише прозвучит выстрел. Вторую – его жене. Пока там соседи разберутся… Он успеет выйти, сесть в машину и уехать. И пусть ищут. С самим прапорщиком его ничего не связывает. Ну, служили раньше вместе… Почти двадцать лет назад. Сколько воды с той поры утекло? То-то же…

А машина… «Девятка» – на доверенности. Причем обошлась достаточно дешево. И ее можно будет просто бросить…

Со стороны дома послышались шаги. Глеб опустил руку в карман, пальцы привычно легли на рубчатые накладки рукояти, большой палец коснулся «флажка» предохранителя… Патрон в патронник был дослан заранее – теперь, после того, как счет был открыт, Глеб носил оружие только так.

Из-за угла дома вышла женщина. В руках – расписной поднос, уставленный тарелками и тарелочками. Глебу стало смешно – вот как люди встречают свою смерть! Но тут же настроение изменилось – на место бездумного веселья пришла растерянность. За женщиной важно шлепал мальчишка. Шести или семи лет, плотненький, упитанный и солидный до умиления. Уменьшенная копия старшего прапорщика… Пальцы на рукоятке невольно расслабились.

– Твой? – Глеб кивнул головой в сторону мальчишки.

– Мой! – с нескрываемой гордостью ответил Дубинин.

Впрочем, этот вопрос был лишним и даже неуместным. Достаточно было просто поставить рядом Дубинина-младшего и Дубинина-старшего.

– …Юристом будет! – между тем продолжал говорить счастливый отец, с любовью наблюдая за отпрыском. – Как президенты наши. Глядишь, и прорвутся еще Дубинины в самые верха!..

«Может, и прорвутся…» – согласился про себя Глеб, отпуская в кармане рукоятку пистолета.

Он не строил в отношении себя каких-то иллюзий – да, он бандит и убийца. Но только в отличие от тех, с кем он коротал долгие семь лет, у него есть какие-то моральные принципы, нравственные границы, за которые он никогда, ни при каких обстоятельствах не шагнет. Он не причинит вред ребенку. А если кончать с родителями, то придется кончать и с мальчишкой…

Между тем женщина, такая же полная и круглолицая, как и ее супруг, быстро и ловко накрыла на стол, и, подхватив мальца, скрылась за углом дома.

– Ну… – с интонациями киношного генерала начал Дубинин, разливая водку по стопкам.

– Подожди! – довольно резко остановил его Глеб. – Сначала – дело.

Сунув руку в другой карман, он извлек оттуда купюры – двести пятьдесят долларов США. Деньги также были приготовлены загодя – мало ли как могли сложиться обстоятельства… Вот и пригодились.

– Должок! – Зеленоватые бумажки легли на гладко оструганную и любовно отшлифованную столешницу.

– Глебаха, да какие счеты между старыми друзьями!.. – Макар просто-таки лучился радостью и доброжелательностью. Однако деньги со стола смахнул неуловимым взгляду движением. Вот, только что были – и тут же не стало.

– Ну!.. – с еще большим воодушевлением продолжил Дубинин. – За настоящую мужскую дружбу!

Выпили, закусили.

– Как насчет патронов? – как бы невзначай осведомился Глеб.

– Да не вопрос! – уверенно ответил прапорщик. Он уже успел удостовериться в платежеспособности старого приятеля. – Сколь надо?

О том, для чего нужны Глебу эти самые патроны, он не спросил. Зачем? Каждый патрон – это денежка. Та самая, которая будет потрачена на обустройство собственного гнездышка. Или крепости – уж кому как нравится. На образование сына – будущего большого человека, который прославит фамилию Дубининых если не на весь мир, то уж на всю страну – точно.

О том, что каждый проданный им патрон равен по весу и цене человеческой жизни, старший прапорщик не думал. В конце концов, кто те незнакомые люди ему?..

5

– …Вот такие дела, коллега! – Лунев выбрался из-за стола и подошел к окну. – Как говорят у вас в полиции – темнуха. Темнее и быть не может…

Игорь промолчал. Действительно, что тут можно сказать? Сгоревшая машина – в угоне. Территориалы, конечно, проверяют неудачника-владельца «на причастность», но почему-то Михайлову слабо верилось в то, что проверка эта даст положительный результат. Не было к этому, так сказать, предпосылок. Владелец – целиком и полностью положительный дядёк пятидесяти лет, государственный служащий средней руки. То есть максимум, на что он может быть способен, так это стянуть пару-тройку сотен тысяч бюджетных – по его разумению, ничьих – денег. А вот на такое хладнокровное и дерзкое убийство не пойдет ни за что, искренне считая себя вполне добропорядочным гражданином, верным и даже идейным последователем обоих президентов.

Ствол, из которого вылетела пуля, еще и не проверялся. Эксперт обещал провести вскрытие обгоревшего тела в течение сегодняшнего дня. Значит, пуля еще не извлечена. Гильза на месте происшествия обнаружена не была…

Об идентификации тела тоже речи не идет. Правда, Игорь с утра посидел, полистал сводки в поисках без вести пропавших, по приметам похожих… На кого, спрашивается, похожих? На головешку, мышечные ткани и кожа которой превратились в угольки и деформировались? Но поискал. Со всей возможной добросовестностью. Надо же с чего-то начинать…

За этим занятием его, кстати, и застал Кривцов.

– Херней занимаешься? – недоброжелательно поинтересовался начальник.

Михайлов в ответ лишь плечами пожал – пусть думает, как хочет.

– Где вчера болтался? – все с тем же недовольством и при этом стараясь даже случайно не встретиться взглядом с подчиненным, продолжал Кривцов. – Тебя здесь Владимир Семенович ждал… И я.

– Надо было проверить кое-что… – туманно ответил Игорь. – Кое-какие соображения.

– Проверил?

– Проверил.

– И что?

На этот вопрос Игорь только руками развел:

– Не подтвердилось.

– Не подтвердилось! – недовольным тоном передразнил его Кривцов. – Шустро начинаешь, Михайлов! Отмазываться уже научился. Еще бы работать…

И опять Игорь счел за благо промолчать. Иногда, знаете ли, лучше жевать… М-да… Особенно в спорах с руководством.

– Короче, бросай эту фигню – и дуй к Луневу, – так и не дождавшись ответа, продолжил Кривцов. – Ты официально закреплен за этим делом. Приказ подготовят в течение дня. Согласуй с Андреем Владимировичем план мероприятий… Ну, и все такое. Понял?..

– Понял.

– Ну, вот и ладно! – Кривцов было собрался идти дальше, куда-то по своим делам, но вдруг задержался. – И вот еще что… Сам сильно ноги не стаптывай. Не забывай – ты теперь управленческий работник. Напрягай территориалов, налегай на организацию. Ну, и, разумеется, осуществляй контроль. Понял?

И вновь Игорь кивнул – понял.

– Вот так-то!

Кривцов ушел, а оперативник продолжил проверку ориентировок. Не потому, что забил на руководящие указания – просто привык доводить до логического завершения все однажды начатое им.

Просмотрев сводки за последние две недели и не обнаружив в них ничего такого, что заслуживало бы интереса, Игорь отправился в прокуратуру области.

– …Вообще-то отдельным личностям не мешало бы и проставиться… – немного брюзгливо попенял он Луневу, войдя в кабинет следователя. Точнее, начальника отделения – именно так была теперь обозначена должность Андрея табличкой на двери.

– Брось! – устало отмахнулся Лунев. – Честно говоря, больше «головняков» и проблем, чем славы и денег. Так что… Тебя-то каким ветром закинуло?

– Ну, тогда ты можешь меня поздравить! – усмехнулся Игорь.

– И с чем же это? – близоруко прищурился следователь.

– Приказом нашего начальства я закреплен за делом «горелого». Прошу любить и жаловать! – Оперативник шутливо раскланялся.

– Ну, что же… – философски заметил Андрей. – Оказывается, не все в этой жизни так уж беспросветно. И на фоне сплошной черноты белое пятно выглядит особенно ярко.

– Ты это о чем? – подозрительно поинтересовался Игорь.

– Если в двух словах, то я просто рад, что мы опять в одной упряжке, – усмехнулся Лунев. – Мне кажется, у нас с тобой неплохо получается…

– Приятно слышать… – Михайлов даже немного смутился. И сразу же спросил: – Так что у нас по делу?..

Вот тогда Лунев и рассказал про последние наработки по этому делу. Про машину, про то, что эксперты-баллисты ждут не дождутся пули, которой пока что нет. И про то, что в деле просветов пока не намечается…

– У тебя-то по вечерней прогулке что-нибудь есть? – вдруг спросил Лунев. – Или – порожняк?

– Ну, почему же сразу порожняк…

Игорь на мгновение задумался. Очень хотелось поделиться с кем-нибудь – желательно, понимающим – полученной вечером информацией. Обсудить, обсосать, как говорится, со всех сторон. Не из пустого бахвальства – просто для того, чтобы поразмышлять вслух. Иногда бывает так, что складывающаяся мысленно картина, кажущаяся единственно возможным, логически безупречно выверенным вариантом, на слуху оказывается… Ну, по меньшей мере глупостью. Так что поделиться можно и даже нужно было. Но поймет ли его Лунев? Не поднимет ли на смех?

– Так-так-так! – в глазах следователя вспыхнули огоньки. – Ну-ка, коллега, давайте поподробнее. Что это вы там вчера нарыли?

– Ну, слушайте, коллега! – Игорь отчаянно махнул рукой…

Глава 6

1

«Уваж…мые пасс…ры!» – приятный женский голос, на лету теряя отдельные слоги, скользнул над путями железной дороги и стеклянным «фонарем» здания вокзала. – «Вас… приг…ет на пс. ку… ск…рый… п. зд Владивосток – Симферополь!»

– Пошли! – толкнул в бок придремавшего Санилу Барикела. – Наш поезд.

– Бли-ин!.. – недовольно протянул здоровяк, открывая глаза и встряхивая лохматой головой. – Что за балда? Задолбали!

– Не рычи, – буркнул Барикела, провожая взглядом наряд транспортной полиции, неподалеку от троицы пересекающий по диагонали вокзальный зал ожидания. – Пошли потихоньку…

Третий член компании, молодой и чем-то внешне похожий на Барикелу малый, молча встал со своего кресла, поднял стоящую рядом спортивную сумку. Одну из трех…

– …Скатаемся на гастроли, пацаны! – так решил Глыба.

– Зачем?! – удивился Санила. – Нас и здесь неплохо кормят!

– Здесь мы уже засветились, – мягко, без обычной для него резкости, как капризному ребенку, объяснил Глыба здоровяку. – Здесь нам надо пока что лечь на дно, не высовываться. Полицаи носятся по городу, как чумные…

– Так давай заляжем! – Санила широко улыбнулся и даже губы облизнул, представив себе период вынужденного безделья. – Отдохнем, водочки попьем, с телками покувыркаемся… Что у нас, денег мало?

– Мало, – совершенно серьезным тоном ответил Глыба. – Нет, можно, конечно, месячишко-другой в свое удовольствие пожить… Но только потом опять придется работать на грани фола. Рисковать…

– Куда поедем? – не дал сказать очередную глупость уже раскрывшему рот здоровяку Барикела.

– А поедем мы… – мечтательно закатил глаза Глыба. И назвал город в центре России, в нескольких тысячах километров от Красногорска.

– Почему туда, а не в Сочи? – опять встрял Санила. – Ну, или в Анапу. Там ведь у отдыхающих тоже бабосы водятся!

Барикела только головой покачал и отвернулся, скрывая немного брезгливую усмешку. Ну, блин, баклан членоголовый!.. Ловить в курортных городах отдыхающих и таскать у них из карманов по два-три косаря? Что и говорить – размах. Любимый сын лейтенанта Шмидта, Шура Балаганов! «Пилите, они золотые!»

– Потому, что в этом городе у меня есть кое-какие концы… – довольно туманно объяснил главарь. – И поедем не на пустое место. А в Сочах сейчас серьезные пацаны олимпийские бабки делят, и нам там ловить не фиг.

– А в этом городе чем мы будем заниматься? – продолжал любопытствовать Санила.

– А вот это я вам сейчас объясню…

Инструктаж был очень долгий и подробный. И после того, как Глыба полностью разложил свой план на «гастрольный тур», Барикела лишь головой покачал и причмокнул восхищенно – вот это мозг! Так все просчитать, продумать, определить каждому его место в предстоящей игре… Не зря он в свое время безоговорочно поверил в силу этого человека! С таким не пропадешь!

…Все трое не спеша, друг за другом, поднялись в вагон. Правда, Санила попытался позаигрывать с молоденькой проводницей, но идущий последним Барикела нажал плечом, проталкивая здоровяка в глубину полутемного вагонного коридора. И уже там, прижав на мгновение к стенке, жарко шепнул в ухо:

– Слушай сюда, ты, баклан!.. Начнешь «косячить» – не посмотрю на твою репу, порву, как Тузик грелку! Ты понял?!..

И Санила только послушно кивнул – как и всякий баклан, наглый и нахрапистый, он терялся перед обычной человеческой уверенностью в себе. Да и в блатной иерархии угонщик Барикела, «честный крадун», стоял на порядок выше хулигана и баламута…

А Барикеле было чего опасаться. На три принадлежащих им сумки были раскиданы боеприпасы и разобранный на запасные части пистолет. Сам Глыба вылетел в чужой город самолетом, «незаряженный». То есть не имеющий при себе ничего компрометирующего. Ему надо было навести мосты, определиться с «работой»… Фактически троица – в качестве четвертого члена банды Барикела подтянул старого знакомца, Лемеха, с которым отбывал последний срок – приезжала на все готовое. И вообще большую, самую сложную и самую грязную часть предстоящей работы Глыба брал на себя. Но при этом очень многое зависело от того, как они справятся с первоначальной задачей – транспортировка оружия и патронов.

В себе Барикела был уверен, в Лемехе – тоже. «Слабым звеном» в их команде был Санила. Может напиться, забурогозить, учудить что-нибудь такое, совершенно непотребное. И тогда – группа милицейского сопровождения поезда, досмотр вещей, обнаружение того, чего ментам видеть уже совсем не надо…

– Ты за этим… – устраивая сумку в рундук доставшейся ему нижней полки, Барикела указал Лемеху, чье место было выше, в сторону соседнего купе. Там должен был путешествовать Санила – достать три билета на соседние места не получилось. – Тоже присматривай. Если что – сразу в грызло.

Лемех молча кивнул – не вопрос. Было бы сказано… Барикелу он знал достаточно давно – были на зоне в одной «семейке». Три года рядом, в замкнутом пространстве, в условиях несвободы… Более чем достаточно, чтобы хорошенько понять человека. Угонщик всегда «отвечал за базар»…

2
Семью с половиной годами ранее

Лехино лицо напротив расплывалось в широкий белый лоснящийся маслом блин. Качались пол и потолок, уплывали куда-то в сторону стены… Давно уже Глеб так жестоко не напивался.

И несмотря на то, что выпито было очень много, он все еще не мог до конца захмелеть, расслабиться, забыться… А как ему хотелось это сделать!

…Те две машины, что они пригнали в последний раз, были уже проданы, быстро, с прибылью, пусть и не такой большой, как того хотелось бы, но приличной. Леха, конечно, возмущался – дескать, можно было и подороже взять, а пока и самим поездить. Но только Глеб знал точно – машины надо «скинуть» как можно быстрее. Вообще, надо было избавиться от всего, что хоть каким-то образом связывало их с небольшим отрезком забайкальской трассы. Тем самым, в обрыве у которого остались четыре трупа в джипе…

Вот эти самые трупы не давали Глебу покоя. Нет, уж никак не потому, что он испытывал какие-то трепетные чувства в отношении единственной и неповторимой, той самой, что дается человеку только однажды и прожить которую надо. После того, как побываешь на войне, это чувство теряется. Зачастую – навсегда, безвозвратно.

Глеб переживал сейчас из-за другого. Налаженный бизнес, в котором он уже давно чувствовал себя как рыба в воде, кончился столь внезапно и бесславно. Ходу на Дальний Восток ему уже не было. Он не думал, что тот ушлый гаишник окажется настолько глуп, что будет афишировать свою связь с бандитами. Скорее всего, он, наоборот, сделал вид, что никогда до этого с ними не встречался и знать их не знает… А вот слить информацию дружкам или родственникам убиенных – это запросто. И можно было ожидать того, что рано или поздно некие темные личности придут для того, чтобы напомнить Глебу события двухмесячной давности. И спросить за них… Именно поэтому он не скинул засвеченный ствол. Оружие нынче недешево, и так просто достать новое не сразу получится. А пистолет нужен был для самообороны…

Кроме того, надо было искать новую сферу для приложения своих сил. В принципе, пока что хватало и той прибыли, что Ирка получала со своего магазина. На жизнь хватало. Но не будет же он, здоровый мужик в самом расцвете сил, сидеть на шее у своей женщины! Конечно, и в том деле, каким занимается его женщина, крутятся его бабки; и дело, по сути, не только ее, а семейное… Но деятельная натура требовала от Глеба действия, движения.

И вот, как раз в тот момент, когда Глеб обдумывал свое будущее, которое отнюдь не обещало быть ровным и безоблачным, появился Леха. С бутылкой пришел, как и всякий уважающий себя гость.

Ну, посидели, выпили… Потом еще выпили. И Леха, как бы между делом, невзначай, вдруг поинтересовался:

– Когда в следующий раз едем, командир? Что-то мы в городе зависли…

Глеб покосился на приятеля – он что, совсем уже дебил? Вообще ничего не понимает?! Нельзя им никуда ехать. В той стороне им никто нынче рад не будет. Скорее, наоборот…

Но вслух сказал спокойно, даже мягко:

– Все, братишка, отъездились. Теперь здесь надо жить…

– И как?..

Несмотря на застилающий глаза хмельной туман Глеб заметил, что в глазах приятеля появились какие-то нехорошие огоньки, а в голосе – требовательные нотки. Вроде как он, Глеб, чем-то ему обязан, а не наоборот… Однако не подал и виду, что заметил что-то такое. Спокойно, не повышая голоса, не задавая лишних в этой ситуации вопросов, объяснил:

– Ну, это уж у кого как получится. Деньги у тебя есть…

– Разве это деньги?! – перебил его вдруг Леха. – То, что ты мне отслюнил – копейки! На них не проживешь.

Ага. Значит, вот оно как… Полезло, стало быть, дерьмецо из напарника, полезло… Ну, чего-то такого и стоило, наверное, ожидать. Память людская коротка и избирательна…

Хмель слетел мгновенно. Вроде и не пил ничего – голова ясная, только во рту погано…

– Ты считаешь, что я тебя обделил? – сознательно пошел Глеб на обострение. И Леха «повелся».

– Да! – ответил он.

– Почему? – тоскливо спросил Глеб, уже прекрасно понимая, чем все закончится. – Объясни, Леха, почему? Ведь я тебя взял в дело. Ты не вкладывал ни копейки, но получал больше, чем просто водитель. Ты не был наемным работником – ты был моим партнером. Пусть младшим, но – партнером…

– Это было до того… – многозначительно объяснил «младший партнер».

– До чего? – потребовал уточнения Глеб.

– До того, как ты повесил на себя эти четыре трупа, – вот и все…

– Я спасал не только свою, но и твою жизнь, – Глеб все еще на что-то надеялся. – Они ведь нас бы тоже не пожалели. Мы ведь были вместе, Леха…

– Но я – не стрелял, – уверенно ответил напарник. И по тому, как он говорил, Глеб понял – этот замысел у бывшего младшего партнера полностью созрел и сформировался. Сейчас он возьмет немного, потом – еще немного… Но не успокоится, пока не вытянет все. До последней копейки. Легкие деньги затягивают, завлекают…

– Понятно… – тяжело вздохнул Глеб. И перешел к делу: – Сколько ты хочешь?

– Ну, я думаю… – Леха поднял глаза. Толстые губы зашевелились, задвигались, как-то сразу стали вдруг похожи на червей. Глеба затошнило.

Когда бывший напарник назвал сумму, Глеб встал из-за стола.

– Хорошо, – кивнул он. – Ты получишь то, что хочешь… Но ты уверен, что оно тебе надо?..

– Да! – не сказал – радостно каркнул Леха. Он, видимо, и не рассчитывал на то, что все пройдет так легко. Дурачок…

– Жаль… – искренне посетовал Глеб. И вышел на кухню.

Вернувшись через минуту, он повторил:

– Жаль… – и добавил: – Прости, Леха!

Рука, удлиненная зажатым в ладони пистолетом, вытянулась вперед. Он еще успел увидеть глаза бывшего напарника – растерянные, ошалелые, огромные, как у налакавшегося валерианки кота. Леха даже успел поднять руку, пытаясь открытой ладонью закрыть, защитить голову. А потом ударил выстрел…

…Глеба взяли на выходе из подъезда. Справа и слева схватили за руки, подбили ноги. А приклад автомата в руках одного из омоновцев впечатался в спину между лопаток, вышибая дух.

Падая на асфальт, Глеб взвыл зверем. Громко, тоскливо. Понимая, что его жизнь совершила очередной лихой вираж, опять обернулась своей черной стороной…

Приговор суда – семь лет лишения свободы с отбыванием срока наказания в колонии строгого режима – он воспринял внешне спокойно. Только побледнел немного…

Ирка в суд не пришла. Ни на первый, ни на второй день судебного заседания, ни на вынесение приговора. И в период долгого следствия тоже не искала встречи. Как отрезало. Ни письма, ни свидания, ни передачи – будто и не было ее никогда в жизни Глеба…