Текст книги "Твоя очередь умереть"

Автор книги: Кирилл Казанцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Примерно двадцать два или двадцать три метра.

– Подумаешь, – фыркнул Фаткин, – половина рулона туалетной бумаги…

Загремел люк на корме – Угрюмый спустился в машинное отделение. Выбрался с интригующей физиономией, вскарабкался на квартердек, в передней части которого находился отсек управления, начал там что-то изучать, колупать и испытывать. Затем спустился вниз, озадаченно почесывая вихрастый затылок:

– В натуре, командир, правильная покупка… Шмотки центровые в шкафах, гроб с музыкой – это ладно. Не поверишь, яхту склепали в текущем году – новьё канолевое… Девочка непользованная, двести миль пробег, ну и ну… Горючки полный бак, танки с водой – под завязку. С машинерией все по железяке. Электрогенератор и помпы исправны, установка для опреснения воды, кондишен и система водяного охлаждения – работают. Звуковая и тепловая изоляция – в норме… Мать мою, неужели это все наше?

– Ау, Максим, а в трюме не только проститутки, – подал голос из мрака Макар, – а также акваланги и парочка прикольных буксировщиков на бензиновой тяге…

– Холодильник ломится… – скорбно возвестил Селин. – В баре – виски, бренди, коньяк, текила и даже пиратский ром…

– А постели какие мягкие… – простонала Бобышка. – Мужики, я никуда не пойду, я остаюсь…

– А в туалете были? – встрепенулся Фаткин.

– И что там? – фыркнул Ильич. – Есть надписи на русском языке?

Через несколько минут все присутствующие собрались на квартердеке. Дизайн защищенной от солнца верхней палубы не сильно отличался от внутреннего интерьера. Над головой – карбоновые люки, способные открываться и впускать в помещение солнечный свет. В передней части, справа – пульт управления, напоминающий водительское место в автомобиле представительского класса. Кресла из натуральной кожи, наклонная панель, изобилующая приборами, клавишами и рычагами. Рядом с пультом – круглый столик, полукруглый диван. Ковровое покрытие на полу. За спиной у «водителя» – угловой диван потрясающей податливости, способный вместить всю компанию, журнальные столики, бар, видео-, аудиоаппаратура. С квартердека открывался панорамный вид на море – полный обзор на триста шестьдесят градусов…

– Праворульная тачка, – хихикнул Фаткин, приседая на краешек дивана. На верхней палубе работало приглушенное освещение – его источники были вмонтированы между люками и в вертикальные стойки.

– Так английская же… – благоговейно прошептала Бобышка.

– И здесь бар… – обнаружил Коляша Селин и попытался его открыть. – Странно, не открывается…

– Защита от дурака, – машинально бросил Макар.

Люди рассаживались, вертели в руках конфискованное у охраны оружие – три тяжелых «Глока», характерных тем, что в их конструкции не предусмотрены предохранители, две девятимиллиметровые «Беретты».

– Махнем на курорт? – натянуто улыбнулся Макар.

– Ага, рукой, – проворчал Ильич. – Не стал бы расслабляться, молодые люди. Мы ведем себя так, словно купили эту яхту.

– Не купили, но можем продать, – начал кривляться Угрюмый. – Разбогатеем, купим «Гелендваген», поедем в Геленджик… – Он глупо засмеялся.

– А что дальше, Максим? – спросил Фаткин. – Прости, что интересуюсь нашим будущим, но нам там жить…

– Нужно сваливать, – нахмурился Максим. – Вкусили роскошной жизни – и будет. Опасно здесь сидеть. Забираем оружие, спускаем шлюпку – и ходу. Высадимся в паре миль от Фиоленсии, до города пешком доберемся. Путаны не пропадут – анонимно шумнем в МЧС, пусть забирают.

– Как-то это неправильно, Максим… – начал Макар и принялся энергично тереть лоб – ускоряя мысли.

– Он прав, – убитым голосом сообщил Фаткин. – Мы сделали невозможное, уделали профессионалов, в результате чего пострадал только мой нос. Сидим тут… И возникает ощущение, что поворачиваем на полдороге… Бросить эту яхту?

– Можно утопить, – не подумав, брякнул Коляша.

– Я тебе утоплю… – сунул ему кулак под нос Угрюмый.

– Не возражаете, я позвоню своему информатору? – Ильич хмуро обозрел собравшихся и побрел к лестнице в кормовой части. Он отсутствовал несколько минут, вернулся – весь подобранный, таинственный, с поблескивающими глазами. Наклонился к Максиму и начал что-то тихо говорить.

– Так нечестно, – обиделась Бобышка.

Максим сглотнул, отрывисто кивнул. И у него в глазах поселился лунный огонек.

– Лучше скажите, – надулась Бобышка. – А то сами додумаем.

– Подождем, – лаконично объявил Ильич. – Есть возможность за одну ночь убить двух зайцев. Человек, владеющий информацией, подкинул интересную идею.

Воцарилось неустойчивое молчание. Люди развалились на диванных подушках. Только Угрюмому не сиделось – он почесался, потом буркнул «ща приду» и куда-то смылся. Вернулся через несколько минут с красным ломиком, совмещенным с гвоздодером, сел на корточки и принялся вскрывать не поддавшийся Коляше бар. Тот был единым целым с корабельным скелетом. Под нарядным пластиком обнажился стальной корпус, но Угрюмый не сдавался – он пыхтел и тратил уйму энергии, чтобы взломать подозрительный «шкафчик». На поверку декоративные дверцы, обладающие запасом прочности, оказались муляжом, а бар – компактным сейфом, который Угрюмый, облившись потом, все-таки сделал.

– Фу… – сказал он, вытирая пот со лба. – Откурочил «медвежонка»…

– Наигрался? – ехидно спросила Бобышка. И замолчала, побледнела, когда Угрюмый, сев на корточки, начал извлекать из сейфа содержимое. Он выкладывал толстые пачки евро – большинство было в банковской обертке, и только одна обтянута «денежной» резинкой. Сверху положил три пачки североамериканской валюты. Затем перебрался на нижнюю полку, разочарованно констатировал, что там ничего нет, и уставился на товарищей блестящими глазами.

Несколько минут народ потрясенно безмолвствовал. Перестраивалось что-то в головах, шла переоценка ценностей. Почему они сразу не догадались, что на этой «пухлой» яхте…

– Вот они, самые настоящие западные ценности… Я хочу все это потратить… – потрясенно сказала Бобышка, прижимая руки к груди. Она осипла от волнения. – Мама дорогая, мне столько всего нужно купить…

– Купим… – сглотнул Ильич, непроизвольно приседая на корточки. Он покосился на окаменевшего Максима. – Думаю, купим… если не погибнем или не сядем.

– Сколько здесь? – Макар схватил миниатюрную диванную подушку и начал вытирать вспотевшее лицо.

– Навскидку – тысяч сорок евро и столько же в баксах… – прошептал Фаткин.

– А в рублях это сколько? – жалобно протянул Коля.

– Миллиона три… Или поменьше…

– А на семь оно делится? – тупо спросил Коляша.

– Должно, – задумался Макар. – Любая сумма, Коляша, так или иначе делится на семь.

– Мало получается, – прокрутив в голове несложную математическую операцию, заключил Угрюмый. – Не хватает.

– До чего не хватает? – икнула Бобышка. На нее было жалко смотреть – она бледнела и не могла оторвать глаза от валяющегося под ногами состояния.

– Анекдот такой, – объяснил Угрюмый. – Мужик идет, на душе хреново. Денег нет, туда надо заплатить, сюда надо заплатить. Смотрит, под ногами толстая пачка бабла. Хватает, пересчитывает: мля, не хватает… Ёшкин перец, теперь понятно! – хлопнул он себя по лбу. – А я-то гадаю, чего мне вчера зайцы с топорами снились? Капусту рубили. И напевали, блин, странные слова…

– И это при моей зарплате в четырнадцать тысяч целковых… – продолжала блуждать в прострации Бобышка.

– А у меня шестнадцать, – вспомнил Макар.

– А у меня девять… – жалобно скривился Коляша. – С половиной…

Максиму очень кстати вспомнились неистраченные сто пятьдесят рублей, лежащие в непромокаемом пакете.

– Есть желающие отправиться домой? – спросил он.

Люди пялились на него как на пришельца, потихоньку избавляясь от наваждения.

– А чего там делать – дома? – прошептала Бобышка. Бледные щеки подрумянились, она неуверенно улыбнулась. – Ну, и дела, я даже помолодела… на несколько месяцев. О боже, – она недоверчиво покрутила головой, – что же я делаю…

У Ильича сработала вибрация, он схватил трубку, стал слушать. Было заметно, что человек волнуется. Он односложно поблагодарил, отключил телефон и кивнул Максиму. Стартовало нездоровое возбуждение: затряслись поджилки, из желудка в горло пополз колючий противотанковый еж. Всё «на мази», фигурант изволит отдыхать, охрана в доме незначительная. Заданный квадрат находится за пределами городской черты, в трех морских милях от южной границы города… Что же они действительно делают?!

– Деньги убрать обратно в сейф, – приказал он дрогнувшим голосом. – Потом решим, что с ними делать. «Гаврил», что валяются на палубе, оттащить в трюм. Если очнулись – усыпить. Путаны не должны к ним прикасаться. Всем переодеться. Трое – в костюмы телохранителей… Подберите там не очень испачканные. Угрюмый, настал твой час – заводи красотку…

Через минуту оба двигателя «Пенелопы» начали разогреваться. Угрюмый развалился в кресле управления, давил на клавиши и переводил рычаги. Заработал брашпиль – устройство для подъема якорной цепи. Стальная цепь с глухим позвякиванием всасывалась в клюз, выбрался из воды становой якорь. На «Пенелопе» отсутствовало подруливающее устройство, обычно используемое при «парковках» в гавани. При наличии двух двигателей оно теряло смысл – яхта могла разворачиваться на месте. Стоило запустить двигатели в разные стороны, и она вращалась куда угодно – как карусель вокруг оси. Вспенил воду пятилопастный винт, перо руля приняло нужное положение. В машинном отделении от работающих дизелей царил невыносимый грохот, но система звукоизоляции выпускала наружу лишь утробный гул.

– Шла бы ты домой, «Пенелопа»… – скабрезно ухмыльнулся Угрюмый и тронул красавицу на малом ходу…

В два часа пополуночи прогулочная яхта модели V-72 подошла к скалистому берегу и сбавила ход. На минимальных оборотах она входила в небольшую бухту, опоясанную скалами. На террасе между причудливыми монолитами возвышался симпатичный особняк переменной этажности с остроконечными башнями. Этажи вздымались «лесенкой» – с первого этажа по третий. Позади строений, на вершине плато, располагались конюшни, поле для гольфа, чудесный английский парк, но с моря это благолепие не просматривалось. В море вдавался пирс из бетонно-металлических конструкций. Он завершался лестницей, она давала несколько поворотов и вздымалась вверх, к помпезному крыльцу. Окрестности, вероятно, просматривались, и сигнал о феномене дошел по адресу: к пирсу приближается яхта «закадычного» делового партнера! Но почему ночью? Похоже, не догуляли. Решили и его вовлечь в компанию. На верхней палубе играла музыка, вульгарно хохотала девица, ей вторили мужчины, звенела посуда. Изумленная охрана умчалась с докладом – ничего себе гульба посреди ночи, когда приличным людям надо спать! Шевельнулся «впередсмотрящий» – у него имелось гнездышко в центральной части изгибающейся лестницы. Личность часового плохо просматривалась, но было видно, как он поднес к губам рацию. Движение в районе крыльца – еще одна фигура подалась в дом, где в вестибюле горело приглушенное освещение. «Пенелопа» пришвартовалась к пирсу. Захрустели кранцы – мешочки с пенопластом, призванные не допускать повреждений борта. На пирс перебралась фигура в парусиновом костюме, закрепила швартовочный трос в чугунном кнехте и вернулась обратно. С «Пенелопы» никто не выходил – что выглядело странно. Играла музыка, общались люди – их разговоры сливались в невнятный гул. В полумраке квартердека извивалось в «соблазнительном» танце женское тело. Хлопнула дверь на крыльце особняка, и в неярком свете возникли двое. Невысокий костлявый мужчина кутался в халат, зевал и тер глаза. Сопровождающий был выше, плотнее.

– Герман, ты охренел?! – визгливо выкрикнул мужчина. – Идиот, закусывать надо! Какого хрена ты приперся среди ночи? Завтра рабочий день!

Внятного ответа он не дождался, только рассмеялись двое мужиков. Хозяин особняка раздраженно передернул плечами. Спускаться к судну в такое время было лень. Он что-то отрывисто бросил. Плотный мужчина покорно кивнул, пересек площадку и начал спускаться. Он миновал часового, спрыгнул на пирс и торопливо зашагал – под ногами поскрипывал дощатый настил.

– Толстый какой-то… – прошептал прилипший к шторке Коляша.

– Не толстый, а хорошо заметный, – поправил Фаткин.

«Парламентарий» добрался до яхты, что-то крикнул – никто не ответил. Он пожал плечами, потянулся к борту и подергал за дверцу лац-порта. Дверца открылась. Он поколебался и перелез на среднюю палубу, вошел в надстройку. Его мгновенно сбили с ног, надавали по физиономии – человек ударился затылком о технологический наплыв в переборке и картинно растянулся.

Четверо озадаченных мужчин склонились над ним. Откормленный пухлощекий субъект, похожий на барсука, валялся без сознания.

– Чего это он? – не понял Коляша и пихнул носком тело. – Не фурычит чего-то.

– Тебя бы так, – ухмыльнулся Ильич и подул на натруженный кулак. – Тоже бы не фурычил. Переборщил я чего-то.

– Ага, переусердствовал малость, – согласился Фаткин и осмотрелся. – Водичкой бы его полить.

Из «водички» в окружающем пространстве было только шампанское. Коля Селин простодушно вскрыл его ударом по горлышку и окатил толстяка шипучей пеной.

– Невероятно, – прошептал Фаткин, поправляя очки под маской. – Ну ладно ванна из шампанского. Но чтобы бодрящий душ из шампанского…

Разбуженный толстяк, узрев над собой четыре маски, чуть не описался от страха. Но особо поволноваться человеку не дали, подняли за шиворот в две руки и вдавили носом в стену.

– В перспективе пуля в затылок, дружище, – зловеще возвестил Максим. – Но если отвечаешь на вопросы, то все в порядке, пуля ожидает следующего. Ты кто?

– Я здесь работаю… – замямлил толстяк. – Вернее, не здесь, а у Виктора Александровича… Помогаю вести бухгалтерию и консультирую по юридическим вопросам… Я всего лишь бухгалтер…

– Ты разделяешь с ним его ложе?

– Что вы, как вы могли подумать… У Виктора Александровича жена, мы абсолютно нормальные… Он приказал составить отчет по одному делу, угрожал, что никуда не уеду, пока не сделаю, выделил каморку с компьютером под лестницей… Я и сейчас не спал… Меня зовут…

– Нам плевать, как тебя зовут, – перебил Максим. – Кто и где в доме? Подробно и правдиво, от этого зависит твоя жизнь. Ну, и будущее отчета, конечно.

– Господи, только не убивайте… – взмолился «маленький» человек. – Здесь четверо помощников – они охраняют дом, а двое из них сопровождают Виктора Александровича, когда он отлучается по работе или другим делам… Один на лестнице, другой у крыльца, двое спят – у них помещение справа по холлу… Здесь еще кухарка, она осталась на ночь, чтобы успеть завтра подготовить меню – у Виктора Александровича послезавтра, в субботу, день рождения… Еще жена Мария Антоновна – у них спальня на втором этаже… Больше в доме никого…

– Дети, собаки?

– Нет… Виктор Александрович терпеть не может собак в доме…

– И детей, – ухмыльнулся Фаткин. – Они такие мерзкие, сопливые, гадят везде…

– Ладно, милый мой бухгалтер, поспи немного, – сказал Максим и треснул толстяка рукояткой пистолета. Помог ему поудобнее прилечь, метнулся к лестнице на верхнюю палубу, зашипел в полумрак: – Эй, вы трое, хорош веселиться, все вниз… Выходим без масок, все поняли?

С момента исчезновения толстяка прошло не больше трех минут. Публика на берегу начинала нервничать. И вдруг распахнулась дверь в борту яхты, и начался массовый исход! На причал повалили люди! Они смеялись, громко разговаривали, галантный мужчина в рубашке и брюках помог перепрыгнуть на причал длинноногой девице в коротком нарядном платье. Ильича загородили – в принципе, если не всматриваться, он мог сойти за Гарбуса. Трое с женщиной, за ними трое в парусиновых костюмах – вереница людей протопала по причалу. Он в этот час не освещался. Прыгая через ступени, фальшиво хохоча, люди взбирались вверх. На террасе царило угрюмое молчание. Владелец особняка всматривался в полутьму. Первым почуял беду наблюдатель на лестнице. Но конспирация уже теряла актуальность! Небольшая заминка, вскричал человек, у которого отняли автомат, а самого швырнули через перила. Высоты падения было недостаточно для летального исхода, но хватило, чтобы не встать. Толпа взревела – и покатилась человеческая гусеница! На бегу надевали маски, орали, как полоумные, – хотя могли бы и помолчать. Все боялись – боялись страшно. Но что-то гнало их на штурм. Максим первым вывалился на площадку. Перепуганный охранник – квадратный тип в футболке и жилетке – сбрасывал с плеча короткий пистолет-пулемет (похоже, АЕК-919, небезызвестный «Каштан»), другой рукой заталкивал в дом остолбеневшего хозяина. Тот запутался в дверях, едва не остался без халата. Выразительный треск – пуля пролетела, и ага…

– О, мой бог, это пуля? – ахнула Бобышка, наступая ему на пятки.

– Нет, стволовая клетка, – проворчал Максим, вскидывая «Глок». Сделать первый выстрел оказалось непросто, но справился, ведь в них стреляли! Он выпустил на бегу несколько пуль. Охранник подломился, словно бейсбольной битой огрели по колену. Упал, схватившись за рану. Угрюмый вырвался в лидеры, подхватил его оружие, пнул по здоровой ноге и с воплем:

– А вот и мы, сукины дети! – ввалился в дом. Начиналось что-то несусветное! В просторном холле горела люстра. Лестница слева – по ней спешил наверх, спотыкаясь и теряя тапочки, взъерошенный хозяин особняка. Погоня замешкалась – из примыкающего помещения вывалились двое, полуодетые, хлопающие совиными глазами. На них набросились дружным коллективом, повалили – те и не вспомнили, где у них оружие. Даже Фаткин раздухарился, пнул кого-то по бедру. Удары казенником – и сонные охранники были отправлены спать дальше. Толпа растекалась по особняку. Наперерез Максиму метнулась полная женщина с мучнистым лицом – ее трясло от страха. Вероятно, кухарка, о наличии которой говорил толстяк. Максим схватил ее за плечи – женщина в исступлении завизжала: маска бандита меньше всего ассоциировалась с маской зайчика.

– Мадам, у вас есть пять минут! – проорал Максим ей в лицо и, устыдившись, убавил громкость: – Вам ничего не сделают, но вы должны уйти. Соберите вещи, уходите и больше никогда сюда не возвращайтесь. Я внятно объясняю? И учтите, если попытаетесь кому-нибудь позвонить, то мы пересмотрим наше отношение… Торопитесь же… И простите, что оставляем вас без работы!

Она кивала, пятилась, хваталась за сердце. А разбойники в азарте неслись по второму этажу, учиняя немыслимый переполох! Врывались в комнаты, возбужденно перекликались, делились впечатлениями. «Выпустили джина из бутылки», – мрачно подумал Максим, устремляясь наверх. В изысканно отделанной гостиной уже хлопали дверцы шкафов, бара, билась мебель и посуда.

– Щас мы это дело перематрасим! – радостно ржал Угрюмый. Только Ильич не участвовал в беспределе – он был выше этого. Бывший коп стоял на галерее второго этажа, покачивал головой и укоризненно смотрел на Максима – как будто Максим все это придумал! Из спальни выбежала женщина в ночной сорочке с выпученными глазами – бледная, как моль, рано постаревшая, хотя и сохранившая немного шарма. Завизжала, узрев чужих в доме. Бобышка заступила ей дорогу:

– Мадам, вы не могли бы вести себя скромнее?

– Полиция, насилуют, убивают!!! Виктор, немедленно это прекрати!!! Где твои дармоеды, что тут происходит?! – Она набросилась на Бобышку, стала царапать ногтями ее маску, пытаясь ее стащить. Разозлить Бобышку – дело нехитрое, она испустила продирающий индейский вопль, завелась, взбесилась, отвесила тугую пощечину, затем еще одну. Поволокла даму в спальню, где бросила на кровать и стала делать из нее мумию посредством простыней и пододеяльников. Грохнул выстрел в соседней комнате. Похолодев, Максим помчался туда. Нет, все в порядке, эти балбесы окончательно белены объелись! Коля Селин, рыскающий по чужим шкафам, испугался чьей-то тени, машинально пальнул. И теперь стоял с отвешенной челюстью. В паре метров трясся Фаткин, с него ручьями лился пот.

– К-коляша, з-запомни на б-будущее… в с-следующий раз, к-когда с-соберешься стрелять, у-убедись, что это не я…

– Чё, Григорий, очко не железное? – хихикнул пробегавший мимо Угрюмый.

Стоило поспешить – жилище фигуранта стояло особняком от коттеджного поселка, но оттуда могли услышать пальбу и сообщить в соответствующие службы. Издыхающего от страха хозяина Максим обнаружил в туалете главной спальни. Ни ума, ни фантазии у человека, даже спрятаться не мог в таком доме… Вооружиться тот не успел – когда Максим начал биться в запертую дверь, изнутри посыпались не выстрелы, а причитания. Он пинком вынес дверь, схватил за шиворот чиновника, встряхнул его, сунул мордой в унитаз, что-то повредив в челюстно-мышечном устройстве. И у него с фантазией небогато – ну да ладно. Максим выбросил из санузла обтекающее, съедаемое страхом существо.

– Возьмите деньги, пожалуйста… – лепетал Виктор Андреевич Бахметьев, председатель комитета мэрии по имущественным и земельным вопросам. – Я вас умоляю, возьмите, но меня не трогайте… В спальне у жены есть драгоценности, в сейфе в кабинете – деньги…

Идея, в сущности, была неплохая. Придя к выводу, что все равно добру пропадать, Максим схватил ненавистного субъекта за шиворот и потащил на галерею, оттуда – в соседний кабинет, уставленный самой настоящей (во всяком случае, очень похожей) чиппендейловской мебелью! На пороге, привалившись к косяку, стоял Макар и тонко ухмылялся. Из кабинета доносился звучный треск. Он покосился на Максима, на икающее существо, которое тот держал, как нашкодившего котенка, скабрезно оскалился:

– Физкульт-привет.

– Вы чего тут делаете? – проворчал Максим.

– Угрюмый сейф из стены выворачивает.

– Обалдели? – изумился Максим.

– Точно, – кивнул Макар. – И самое смешное, что у него получается.

Максим втолкнул Бахметьева в кабинет. А там полным ходом протекали «демонтажные» работы. Все свое Угрюмый носил с собой – он мастерски орудовал гвоздодером, совмещенным с ломиком. Сыпалась штукатурка, ломались и вываливались кирпичи. Сейф, вмурованный в стену, смотрелся миниатюрно, потому Угрюмого и посетила идея унести его на горбушке. О существовании иных способов решения проблемы он как-то не задумывался.

– Ща, командир, я его отпупырю… – покосился он на Максима. – Айн момент, как говорится…

– Отойди, – сказал Максим. – Не смеши народ.

– Ни фигааа… – протянул Угрюмый, покосился на существо, ползающее в ногах, и сообразил.

– Действуйте, Виктор Александрович. – Максим пинком спровадил чиновника к сейфу. – Просто откройте и отойдите. Надеюсь, вы не припасли там пару пистолетов?

Руки чиновника срывались, когда он шарил по кнопкам. Никто не понял, зачем он прикрыл панель ладошкой, набирая код. Он потянул на себя дверцу – и Максим отволок Бахметьева в сторону, с усмешкой смотрел, как Угрюмый с плотоядным урчанием выбрасывает их сейфа банковские упаковки – доллары, рубли…

– Ты прав, командир, так значительно проще, – пристыженно покосился он на Максима. – Слушай, тут даже больше, чем на яхте было…

– Несметные богатства, надо же, – уважительно заметила Бобышка, вторгаясь в кабинет. – Это приятно. Хотя и не так волнительно, как в первый раз.

– Это с твоей точки зрения несметные богатства, – проворчал Максим. – А с точки зрения того, кто их украл, – он безжалостно вывернул руку чиновнику, и тот взревел, как мастодонт, – даже не деньги, а так – мелочь на первое время…

– Ну, может быть, – допустила Бобышка. – Кстати, можешь не привлекать этого милого человека к поиску злата и прочих ювелирных изделий. Я уже привлекла его супругу. И вот… – Бобышка продемонстрировала вместительный бархатный мешочек, в котором что-то вкрадчиво позвякивало и перекатывалось.

– Ништяк, – засмеялся Угрюмый. – Еще одного опатрулили. Фартит нам, командир. Работаем по системе «Приди, возьми и унеси»? Как, – изумился он, украдкой подмигнув Максиму, – ты еще не замочил это чучело?

От жертвы воняло, что хоть нос затыкай! Максим поволок его на галерею, сделал хук слева, хук справа. Тот ползал в луже крови, что-то канючил. Максим бил его без жалости, ломал кости, превратил в отбивную лицо. Полюбовался, отличный 3D-рисунок. Потом стащил с себя маску и навис над искалеченным чиновником. Тот что-то лопотал, шамкал разбитыми губами… и вдруг напрягся, издал вибрирующий вопль! И этот узнал! Жива еще память народная!

– Это не я… Это не я, поверь… – шепелявил Бахметьев. – Это все Барин, это его была идея… Он нас заставил, а мы не могли идти против Барина…

– С наступающим днем рождения, Виктор Александрович! – Максим спустил его с лестницы и с удовольствием смотрел, как катится по ступеням божья тварь, обзаводясь новыми ушибами и переломами.

– Довольно! – проорал он. – Рота, выходи строиться! Лоцман, Шкипер, тащите с яхты канистры с бензином! Остальным – собрать оружие, вытащить из дома всех этих больных и калечных! Особое приглашение требуется? Забыли, что полиция уже едет?!

Дом наполнился топотом, гамом. Окрыленные успехами разбойники еще ладили с головой. Бесчувственных охранников, избитого чиновника, его супругу-мумию вытаскивали на террасу, а Фаткин с Макаром уже тащили в особняк заранее припасенные канистры. Фаткин метался по холлу, поливая все подряд, Макар разбрызгивал бензин по второму этажу. Дом наверняка был застрахован (да и не последний), но разве дело в деньгах? Уже трещали шторы, занималась хваленая чиппендейловская мебель, стены, облицованные дорогими (но вполне горючими) материалами. Люди скатывались к пирсу – взбудораженные, взволнованные. Тащили добычу – Коляша и Угрюмый помимо денег и побрякушек набили шмотками здоровенные целлофановые мешки и, упираясь, волокли их на загривках. Валилось из рук оружие, которого с каждым налетом становилось больше.

– Эй, Капитан, мы сейчас куда? – хрипел Макар, отвязывая от кнехта швартовочный трос.

– В море, – объявил Максим, переваливаясь через борт. – Следуем гордой походкой и ни о чем не спрашиваем.

– Вот так? – ехидно усмехалась Бобышка. – Мы должны подчиняться твоему слепому инстинкту?

– Именно… Угрюмый… брось ты к черту свой мешок, не сбежит! Живо заводи посуду и постарайся отключить все электро– и радиооборудование, по которому нас могут отследить! Ильич, какая ширина у российских территориальных вод?

– Ну, не знаю… – Пропотевший Ильич прислонился к надстройке и озадаченно почесал ухо. – Но никак не дальше двенадцати морских миль.

– Отлично. Пограничные катера, вертолеты и все такое в этой местности водятся?

– Спорадически, – усмехнулся бывший коп. – То есть никакому математическому закону их появление не подчиняется. Если кого-то ловят, то да, блуждают. А так…

– Ох, чувствую, скоро будут ловить, – утробно вымолвила Бобышка.

– Все, вперед, прорвемся…

– Минуточку, – напомнил Ильич. – Я понимаю, что ты недавно на руководящей должности, Максим, но учись держать все дела в голове. В нашем трюме томятся восемь мужчин, шесть женщин и какой-то толстяк из новеньких. Мы же не хотим их замуровать заживо? Мужчин – не знаю, но милых девушек мне очень жаль.

Дьявол! Он схватился за голову, мысли путались.

– Вываливай! – махнул он рукой. Потом встрепенулся, еще чего, на этом деле они потеряют минут пятнадцать! – Отставить! – взревел он. – Уходим на юг, через пару миль пристанем к берегу, там и вывалим! – Он с надеждой уставился в небо, еще не светало. Ох, и трудное это дело – брать на себя руководство организованным преступным сообществом…

Картина застыла перед глазами, словно рекламный ролик, прокрученный снова и снова. Горит красивый дом, как сухая хворостина, пламя рвется в небо, вылетают стекла, коробятся стены. Звуки пожарной сирены еле слышны, и такое ощущение, что они не приближаются, а удаляются… Вот яхта «Пенелопа» под покровом ночи пристает к обрывистому берегу, Коляша, свесившись с шестом, замеряет глубину. Падает трап на каменную площадку. С пронзительными воплями уносится в скалы стайка девчат в купальниках, они карабкаются на крутые гребни, пропадают в скалах. Вываливают связанных охранников, попутно советуя им поменьше жрать – такую тяжесть проще утопить, чем куда-то нести! Вываливают гостей господина Гарбуса, самого Гарбуса, от которого, по меткой реплике Угрюмого, осталось хрен да маленько. Относительно целый толстяк, ишачивший на Бахметьева, удирает с той же прытью, что и девчата – только орет не так громко…

Максим помотал головой, избавляясь от наваждения. В разгаре был солнечный день, парило. По небу плыли белоснежные облачка, похожие на голубиные перья. «Пенелопа» дрейфовала по лазоревой глади. Максим сидел на кормовой платформе для купания, свесив в воду босые ноги. По пояс обнаженный, в брюках с закатанными штанинами. Под рукой портативный «Каштан» со снаряженным магазином. Сон сморил его три часа назад, а проснулся совсем недавно – в панике метался от иллюминатора к иллюминатору. Вроде все тихо, повсюду море…

Забурлила вода за кормой, вынырнул Ильич с надутыми щеками. Сильными гребками доплыл до платформы, вскарабкался, начал вытираться полотенцем. Он был еще подтянут, невзирая на возраст, не обзавелся жирком.

– С добрым утром, капитан торгового флота, – поздоровался он весьма своеобразно и подмигнул. Плюхнулся рядом, вскрыл баночку колы, ждущую в тени, с удовольствием к ней присосался. – Водичка – высший класс. Долго спишь.

– Три часа проспал, – проворчал Максим, прислушиваясь к звукам на судне. На квартердеке хохотали мужчины – жизнь прекрасна и беззаботна…

– Я не в упрек, – крякнул Ильич. – Спать надо. Вроде тихо пока. Яхта обживается. – Он добродушно улыбнулся. – Твои друзья уже считают ее своим домом. Никто не хочет ее топить и возвращаться домой. И почему, интересно? Ночной добычи хватит на всю жизнь…

– Новости есть? – Максим уклонился от ответа.

– Немного есть, – кивнул Ильич. – Не имей я хорошего знакомого в компетентных структурах, вся эта авантюра гроша бы не стоила. А так хоть молодость с вами вспомню, развеюсь… – Ильич оскалил желтоватые зубы и подставил небритую физиономию солнышку.

– Ты в молодости пиратствовал? – удивился Максим.

Ильич засмеялся:

– На флоте служил. С семьдесят восьмого по восемьдесят первый. Под Владивостоком. Однажды по приказу командования взяли на абордаж браконьерское судно и чисто по приколу подняли над ним пиратский флаг. Десять суток на губе… Считай, каникулы. Так вот, обстановка следующая. В Фиоленсии переполох. Избиты до полусмерти двое «выдающихся» людей и их охрана. У одного злоумышленники сожгли дом, у другого отобрали яхту. «Выдающиеся» лица в тяжелом состоянии лежат в больнице. Выздоровление маловероятно. Имена и личности злоумышленников неизвестны. Полиция озадаченно чешет репу, не зная, кого и где искать. Известно, что похищена «Пенелопа», известны ее приметы, характеристики, но… Побережье огромное. От Новороссийска до Батуми. Под боком нейтральные воды – украинские, грузинские – где юрисдикция российской полиции вызывает большие сомнения. Пограничные структуры связываться с делом не хотят – не их сфера. К тому же преступники могли избавиться от яхты. По моей информации, масштабные поиски на море пока не ведутся…