Текст книги "Ненасытные"

Автор книги: Кирилл Казанцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Срочное вскрытие, – проворковала женщина. – Душу не найдем, так хотя бы поищем. Держите инструмент, доктор.

– Спасибо, сестра. Приготовьте, пожалуйста, струбцину, будем ломать ребра.

– Может, с наркозом? – засомневалась ассистентка. – А то кричать будет…

– Сестра, вы опять кичитесь своей профессиональной безграмотностью, – расстроился «хирург». – Во-первых, мертвые не кричат. А если кричат, мы их не слышим. Глухие врачи наркоз не применяют…

Полковник сходил с ума. В грудь уперся острый скальпель. Он начал извиваться, пена потекла с губ. Он харкнул мокротой и чуть не попал в лицо «хирургу».

– Дьявол… – тот отшатнулся. – Знаешь, дорогая, он мне уже надоел. Можно, я убью его по неосторожности?

– Дорогой, будь сильнее своих желаний, – промурлыкала женщина. – Мы его уже убили. Можешь просто дать ему в лицо. Если не поможет, подлечим уринотерапией.

Мужчина засмеялся.

– Ладно, кончаем прозекторскую практику, мы в этом мало смыслим. И эффект левитации пока не удается. Так и быть, дедушка Мюллер временно удаляется. Георгий Николаевич, примите наши сочувствия – вы живы. Именно сочувствия, а не поздравления, поскольку предпочтительнее на вашем месте было бы умереть, м-да… Мы находимся в морге первой областной больницы, где было разыграно небольшое представление, снятое на камеру с инфракрасным объективом. Актеры потрудились на славу. Вы не поверите, очень многие граждане выражают желание оказать нам содействие. В том числе работники морга. И даже на часок удалось перекрыть доступ посторонних в ряд помещений.

– Да, циничненько вышло, – сказала женщина. – Но вы иного не достойны, Георгий Николаевич. Мало того, что погрязли в уголовных преступлениях, так вы еще и крайне неприятный тип. В том числе в быту. Третируете прислугу. Вырастили сына – такого же циника, алчного до денег, и мерзавца с манией величия. Внук у вас растет – точная копия вас и отпрыска… Ваша жена – на вид порядочная и добродушная, но в курсе ваших дел и с оговорками их поддерживает. Ваша невестка, приличная и порядочная женщина, изнемогает в душной атмосфере семейной «исправительной колонии» и несколько раз боролась с мыслью наложить на себя руки. Вы правильно поняли, это именно Саша по нашей убедительной просьбе подсыпала вам в вино токсическое вещество растительного происхождения – именно такую дозу, чтобы болезненные ощущения закончились через полчаса. Плохая новость, Георгий Николаевич, завтра все, что с вами было, с соответствующими комментариями появится в Интернете. А также то, чего еще не было, но будет.

– Твари… – прохрипел полковник. Он уже понял, что ремни не порвать, а плеваться бесполезно, если не хочет подавиться слюной. – Вы те самые мстители, будьте вы прокляты… Я догадывался…

– Но ничего не предприняли, – сказал Никита. – Признайтесь, это вы отдали приказ своим людям разобраться с Калмановичем, когда он зажег в прямом эфире? Неразумный поступок, Георгий Николаевич. Подобными деяниями вы только привлекаете внимание центральных органов власти к задворкам империи.

– Да пошел ты…

– Мы там уже были, Георгий Николаевич. Итак, для тех, кто еще не в курсе: сегодня под прицелом нашей недорогой видеокамеры – полковник Филин Георгий Николаевич, начальник городского управления внутренних дел города Чемдальска.

– Коп поганый, – хмыкнула Ксюша. – Временами создается впечатление, что все преступники в стране – работники полиции.

– По счастью, это не так, – уверил Никита. – Переаттестация, конечно, сократила их количество, но в рядах компетентных органов еще встречаются порядочные люди, добросовестно выполняющие свои обязанности. Я лично знаю пару десятков, но наш герой к ним не относится. И не стройте воспаленные глазки, Георгий Николаевич, а то мы можем передумать и вскрыть-таки ваши компетентные органы.

– Никакие они не компетентные, – буркнула Ксюша.

– Ошибаетесь, сестра. В своей области Георгий Николаевич достиг высшего пилотажа. Выше некуда. Именно под его патронажем управление по борьбе с экономическими преступлениями покрывает предприятия, занимающиеся незаконным отловом красной рыбы. Таких предприятий два – ООО «Вита» и ЗАО с красивым названием «Аква-Марина». Ежемесячный доход с откупных лично для нашего героя составляет чуть более двух миллионов рублей в месяц. С другими же подобными браконьерскими компаниями экономическое управление ведет непримиримую борьбу. Не так давно на трассе в Хабаровском крае тамошними гаишниками была остановлена фура-рефрижератор, в которой инспекторы обнаружили 150 куботейнеров с лососевой икрой общим весом 3 тонны 750 килограммов! При виде такого изобилия у инспекторов глаза на лоб полезли. Документов на груз у водителя не было, внятно объяснить его происхождение он не смог. Деликатес изъяли и поместили на хранение в местный отдел полиции. Но лишь до первого звонка полковника Кочубея, которому пятью минутами ранее позвонил разгневанный Георгий Николаевич из Чемдальска. Груз вернули обратно в фуру, извинились перед водителем, да еще и сопроводили рефрижератор до нужного населенного пункта – во избежание досадных недоразумений. Преступная группировка нашего героя контролирует порт – морские ворота региона, осуществляющие перевалку различных грузов, в том числе лес, рыбную продукцию, пиломатериалы, колесную технику, нефтеналивные и рефрижераторные грузы. Твердая такса от водоизмещения и грузоподъемности судна – так называемый дополнительный налог на беспрепятственное выполнение работы. Об этом знают все капитаны, руководство фирм, осуществляющих перевозки, и им приходится заранее закладывать в сметы эти расходы. Стоит упомянуть о дележке порта – вечное яблоко раздора между вами и областным руководством полиции во главе с полковником Роговцом. Растущие поборы с подчиненных. Сто тысяч при устройстве на «хлебную» работу. Каждый постовой, каждый гаишник ежемесячно отчисляют своим начальникам. Такса для гаишника – пятьсот рублей за смену. Для сотрудника ППС – триста. Не сумел наварить – отдай из зарплаты. Мелкие начальники платят крупным. Крупные – отстегивают начальству из ГУВД. Пара миллионов за месяц – мелочь, но приятно. Весь личный состав городской полиции связан тугой рублевой цепочкой до самого низа. Оттого и произвол на каждом шагу, воровство и откровенный грабеж. Не мычите, Георгий Николаевич, денег не будет. Впрочем, их и так уже не будет. Вы хоть изредка вспоминаете о своих непосредственных обязанностях? Или сексуальная ориентация не позволяет?

– О, да, – пробормотала Ксюша. – Есть хорошее слово в русском языке. Синоним слов «депутат», «гаишник», «мент»…

– Без преувеличения, Георгий Николаевич, вы специалист широкого профиля. Вы спелись со своим корешем – начальником областного отдела экономической безопасности ФСИН Тавриным. Последний выявил нарушения в местном отделении «Центра информационно-технического обеспечения и связи» – при производстве средств сигнализации и электронных браслетов, поставляемых компанией по завышенным ценам. А вы в свою очередь потребовали у генерального директора фирмы 16 миллионов рублей, пообещав скрыть нарушения. В противном случае обещали долгие срока. Фирма чуть не разорилась, выплачивая вам отступные… Вы злой человек, Георгий Николаевич. Вы постоянно избиваете задержанных в подвале вашего управления. Такого не позволяет себе даже ваш областной заклятый коллега полковник Роговец, поддерживающий реноме воспитанного и интеллигентного человека. Объяснение, что таким образом вы выпускаете накопившийся пар, мало убеждает. Бородатый покойник, от которого вы шарахнулись двадцать минут назад – вы же помните его, верно?

Полковник пыхтел, бесновато вращал глазами. Он догадался, о ком речь.

– Да простит нас бог за неуважительное обращение с умершими… Несчастный просто попался вам под руку. Вы были сильно расстроены после очередного разбирательства у Роговца, спустились к следователям, проводящим допрос. Это было два дня назад, вспоминаете? Бедолагу не успели похоронить – справка медэксперта о сердечном приступе еще не готова. Обычный бомж по фамилии Сидоренко. Повздорил с соратниками в теплотрассе, его и выгнали. Ночь была холодной – май месяц в этом году какой-то некомфортный. Человек замерз, забрался во двор, где стояли машины, нашел не оборудованную «пищалкой», влез внутрь, чтобы отогреться – машины оказалась открытой. Уснул, поскольку был выпившим. Утром его избил похмельный наряд ППС, доставил в управу, где в подвале продолжил избиение. Бомжу инкриминировали попытку угона машина. Бред, он даже не знает, с какой стороны за руль садиться. А машина оказалась не простой, а собственностью дочери начальника отдела общественной безопасности. Просто вечером эта ветреная особа забыла воспользоваться брелоком. Мужчина что-то лопотал, оправдывался. Но тут явились вы – злой, как сто чертей, одним ударом разорвали селезенку, вызвав внутреннее кровотечение – то есть показали подчиненным, как надо работать. А когда он скончался у вас под ногами, вы еще и орали – мол, что за дохлота…

– Это неправда… – прорезался хриплый голос. – Что ты мелешь, гад… Доказать собрался, что я убийца?

– Доказывать не будем, Георгий Николаевич, вы – убийца и садист. Вы избиваете не только задержанных, но и собственных сотрудников, вполне лояльных к вашей персоне. Вы просто неумны, господин полковник, если позволяете себе такое. Оперативнику из отдела собственной безопасности показалось странным, что в автомобильном парке полка ДПС хронически не бывает бензина. Деньги выделяются, накладные в порядке, склад ГСМ об отгрузке отчитывается, а бензина нет. Водители заправляются на собственные деньги. Вы впали в неконтролируемую ярость, колотили паренька лбом о батарею, кричали, что каждый должен заниматься собственным делом. Полтора года назад к вам обратился ваш близкий друг – директор горнолыжной базы «Красная гора». Жаловался на коллегу из аналогичной базы «Экстра-класс», бизнес которого он собирался взять под опеку, но встретил сопротивление. Делиться активами коллега не желал – его база процветала и привлекала больше туристов, в отличие от горнолыжного комплекса вашего приятеля. И расположена выгодно – недалеко от центра города. Вам было предложено за восемь миллионов рублей заняться организацией убийства несговорчивого предпринимателя. Идея понравилась, поскольку лично вам ничего делать не пришлось. Все сделали ваши подручные, которых вы всегда отбираете очень тщательно. Снайпер подстрелил свою жертву, когда та находилась на склоне горы в компании французских коллег и живописала перспективы инвестиционных вложений в комплекс. Инвестиции, понятно, накрылись тазиком – французам почему-то не понравилось, когда мужчина, с которым они беседовали, вдруг упал с дыркой в голове. Расследование проводилось самым тщательным образом. В результате с обвинениями в организации заказного убийства был заключен под стражу директор горнолыжного комплекса «Эдельвейс» – в округе имеется и такой, а ваш кореш, а заодно и вы, получили контроль сразу над двумя базами, а также саночным и трамплинными комплексами. Почин вас вдохновил, прибыльность впечатляла, безнаказанность окрыляла. Ваши люди ликвидировали директора рыболовецкого хозяйства «Дальнее» в поселке Отрадное, главу администрации города Белизово, стоящего на пути очень многих экономических инициатив… Анекдотичная история – как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем. У первого имелся торгово-гостиничный комплекс в новом здании «Сити-Сан», у другого – аналогичный комплекс на улице Советской, в историческом центре города. Отношения накалялись, на уступки коммерсанты не шли, всячески пакостили друг другу. В итоге каждый из директоров нанял киллера, ну и… Сущий анекдот. Обоих пристрелили в один день – один и тот же снайпер. Иван Никифорович даже порадоваться не успел отличному известию о смерти конкурента, как получил свинцовую пилюлю в грудь, и контрольную – в лоб. Или по лбу, без разницы. Снайпер на этот раз был привозным. Некто Гольдштейн, заместитель директора охранного агентства в Комсомольске-на-Амуре. Вы лично, Георгий Николаевич, заплатили отличившемуся работнику миллион рублей. А в Магадане, где он ждал пересадки на транзитный рейс, человеку вдруг стало плохо. Прибывшие медики констатировали кровоизлияние в мозг. В обе компании уже на следующий день прибыли новые управляющие, готовые вести опасный, но прибыльный бизнес. Сокращаете вы население родного края, Георгий Николаевич. Оно и так не очень многочисленное, а вашими стараниями становится еще меньше.

– Ты ответишь за свои наветы, падла… – хрипел по инерции полковник, но тоскливая поволока в воспалившихся глазах становилась все отчетливее. Георгий Николаевич был кем угодно, но только не дураком.

– О, господи, я сейчас испытаю маразм, – прошептала Ксюша.

– Позвольте вопрос, товарищ полковник? Он, казалось бы, не относится к делу, но нам хотелось бы выслушать ваше мнение. В чей дом забрался позапрошлой ночью специалист по сейфам Тимошевич? Я вам напомню – дело было в Луговом, в так называемой «Долине нищих». Тимошевича потом убили. Мы все внимание, Георгий Николаевич.

– Я не знаю, черт вас подери… Эй, что вы делаете? – Полковник выгнулся дугой, когда почувствовал, как что-то острое врезается в живот.

– Потерпите, господин полковник. Проводится операция по пересадке органов власти…

– Ты же не собираешься его на самом деле резать? – глухо прошептала Ксюша. – А то мне не нравится твой настрой, дорогой. Ты очень разозлен.

– Не волнуйся, – отозвался Никита. – Я хороший психолог.

– Психованный ты какой-то психолог…

– Я не знаю… – взвыл и задергался полковник. – Там несколько домов… Информация засекречена… Даже для меня…

– Вы нам смертельно надоели, Георгий Николаевич, – в сердцах сказал Никита. – Лично я не могу избавиться от ощущения, что играю в куличики в выгребной яме. Вы просто зло. Идеальное, ничем не испорченное зло. Таких, как вы, в этом мире быть не должно.

– Уничтожим из огнемета? – предложила Ксюша.

Никита вздохнул. И «испытуемый» притих, часто задышал.

– Можно подвергнуть аркебузированию, – продолжала Ксюша. – Куда мы спрятали наши аркебузы? Но в этом случае от клиента что-то останется. А нам бы хотелось, чтобы от него НИЧЕГО не осталось, верно?

– «Дьявольский ветер»? – задумался Никита.

– Прости, дорогой? – не поняла Ксюша.

– Англичане привязывали взбунтовавшихся сипаев к орудийным стволам и производили выстрел. Процедура носила название «Дьявольский ветер». Представь, как мило, если привязать этого кекса к жерлу орудия береговой батареи Тихоокеанского флота и жахнуть крупным калибром… Все в порядке, больной, не нервничайте. – Никита с брезгливостью склонился над потрясенным полицейским. – Полежите пару минут, мы проведем небольшое производственное совещание.

Двое «экзекуторов» отступили в тень. Погас глазок видеокамеры. Полковник напрягся, набухли вены, опухло и побагровело лицо. Но он не был Терминатором, чтобы разорвать сковавшие его путы. Филин обмяк, зловонный пот разъедал глаза. А где-то в темноте проводилась рабочая пятиминутка, шептались люди, о чем-то приглушенно спорили. В беседу вступил кто-то третий – у него был бархатистый размеренный голос, тембр которого Георгию Николаевичу явно не понравился, он заскулил, начал ерзать под натянутыми ремнями.

Мучители появились через несколько минут. Их физиономии продолжали украшать медицинские маски.

– Ну, как вы тут живы-здоровы, Георгий Николаевич? – учтиво осведомился Никита. – Выглядите немного утомленным.

– Да в порядке он, – фыркнула Ксюша.

– Придется выздоравливать в процессе, – продолжал Никита. – Сожалеем, но времени на амбулаторное лечение у вас нет. Фактически вы в порядке, вас не били, не пытали током. Небольшая вялость в членах и суставах. Плюс моральное истощение, которое мы подлечим. Вам предстоит нелегкое испытание, Георгий Николаевич. Сейчас только половина шестого вечера. Вы помните, что в 21:00 вы даете интервью местной службе новостей, в котором предстоит объясниться по поводу безответственной выходки господина Калмановича и его громкого самоубийства? За оставшиеся три часа вы должны подготовиться. С вашей формой все в порядке, она здесь. С вами поработает психолог. Сожалеем, но ввиду нехватки времени помимо вербального, скажем так, убеждения, ему придется применить медикаментозное вещество. Не надо дергаться, Георгий Николаевич. После этого вы приведете себя в порядок, сможете умыться в одном из смежных помещений. Машина с водителем будет готова в 20:45. Вас отвезут, не волнуйтесь…

Ровно в девять неприметная машина остановилась напротив телецентра. Она отъехала, на тротуаре осталась одинокая фигура в ладно сидящем полицейском мундире. В руке полковник Филин сжимал кожаную папку – она была пуста, но деловой вид придавала. Внешне Георгий Николаевич ничем не отличался от себя «обыкновенного», только губы были плотно сжаты, и выглядел бледнее обычного. Но, если присмотреться, очень странными были зрачки – мелкие неподвижные бусинки. Он неуверенно ступил на тротуар. Завизжали тормоза – идущий по первой полосе фургон чуть не снес его. Полицейская форма на пешеходе не позволила водителю высказать все, что он думает. Георгий Николаевич вышел из оцепенения, нахмурился, смерил оробевшего водителя пронзительным взглядом и зашагал через дорогу. Он твердо знал, куда идти и что делать. Филин чувствовал небольшую вялость в теле, но она не мешала работе. По зданию телецентра сновали люди – не у всех рабочий день был нормирован. Вещание на отдельных каналах шло круглосуточно. Он двигался четким шагом по вестибюлю. На него косились, кто-то – озадаченно. Сработал сотовый телефон в кармане. Он раздраженно поморщился, ответил на звонок.

– Господи, Георгий Николаевич, ну, слава богу, мы уж не знаем, что и думать… – облегченно выдохнул заместитель майор Забелин.

– Что случилось, Игорь Владимирович? – не понял Филин.

– Вы еще спрашиваете, товарищ полковник… – В голосе абонента звучали истерические нотки. – Восемь часов назад вас увезли на «Скорой» с острым пищевым отравлением – неизвестно куда, неизвестно кто… Ни в одной из больниц вас не было, а те медики, что приняли вызов, вернулись ни с чем. Трубку вы не снимаете, что прикажете думать? В городе проводятся экстренные мероприятия по вашему поиску, вся полиция на ногах. Это плохо выглядит, особенно в свете недавнего происшествия с Калмановичем…

– Отставить поиски, майор, – отрезал подполковник. – Вы в своем уме, что со мной может случиться? По моей просьбе эскулапы развернули машину и доставили меня в закрытую частную клинику на улице Красных Комиссаров. Промыли желудок, дали отдохнуть. Первый звоночек, майор. Как объяснил специалист, теперь не все продукты одинаково полезны. В общем, прекращайте паниковать, Игорь Владимирович, отзывайте людей, им больше нечем заняться в этом городе?

– Да уж, Георгий Николаевич, заставили вы людей понервничать… Вы уже дома? А то ваша супруга тут такой переполох устроила…

– Нахожусь в телецентре, – сухо отчитался полковник. – Несколько слов для местных новостей, и поеду домой.

– В телецентре? – заместитель заволновался. – Послушайте, товарищ полковник, может, не стоит этого делать? Ну, мало ли что…

– Будешь учить меня, майор? – оскорбился Филин. – Лучше делом займись!

После памятного инцидента и жестких чисток в руководстве по телецентру витало напряжение. Девятичасовые новости уже шли. Сотрудники канала были в курсе исчезновения начальника ГУВД. Запланированное интервью находилось под угрозой. Но появился хмурый подтянутый человек в полицейской форме, и сотрудники забегали. «Господи, нарисовался…» – облегченно вымолвил шеф-редактор, подавая витиеватые знаки ведущему. Три минуты, и все встало на места, гость уже был в студии.

– Мы рады приветствовать в нашей студии начальника городского управления внутренних дел Георгия Николаевича Филина, – преувеличенно бодро возвестил щеголеватый ведущий. Во взгляде читалась настороженность, он нервничал. – Надеюсь, вы развеете досужие домыслы, Георгий Николаевич. Как случилось, что человек, страдающий столь острым психическим расстройством, смог занять такую высокую должность в мэрии? Ведь все, что мы вчера услышали… Простите за отступление от формата, но это напоминало какой-то глупый розыгрыш.

– Вы правы. То, что случилось, это крайне возмутительно. – Полковник свел густые брови, он говорил отчетливо, внушительно, не глотая окончания слов. И при этом, не моргая, смотрел в камеру. – Вы позволите, я тоже отступлю от формата, принятого в официальных кругах, и скажу все, что думаю по этому поводу?

– Да, разумеется, Георгий Николаевич, – радушно предложил ведущий. – Нам очень интересно выслушать живое мнение.

– Спасибо. Повторюсь, я крайне возмущен. Главным образом тем, что господину Калмановичу не дали договорить. Ведь вся его проникновенная речь – правда от первого до последнего слова…

Люди в студии снова пребывали в шоке, не верили своим ушам. Страшно побледнел ведущий, хорошая мина при плохой игре никак не удавалась. Камеры работали, ответственное лицо, призванное внести ясность в «возмутительный» вопрос, продолжало вещать – с убедительным видом, размеренно и внятно. Если заткнуть уши, можно было бы подумать, что полковник Филин говорит о бескомпромиссной борьбе с преступниками, о впечатляющих успехах своего управления, о раскрытых грабежах, обезвреженных наркодилерах, о пойманных убийцах. В принципе, об этом он и говорил – об «успехах» управления. О том, что кривая раскрываемости тяжких преступлений соответствует уровню прошлого года лишь благодаря припискам, подтасовкам, подлогам и фальсификациям. О том, что управление в его лице всячески потворствует процветанию наркобизнеса в регионе, имея на этом стабильный навар. А прошлогодняя громкая акция по изъятию ОБНОНом трехсот килограммов гашиша в одном из контейнеров – мероприятие с приставкой «пиар», пыль в глаза, видимость работы, и вообще, тот гашиш принадлежал дельцам-конкурентам, пытавшимся по умственному недоразвитию проникнуть на местный рынок. О том, что в городе участились случаи грабежей, а раскрывать их некому, поскольку оперативные службы занимаются зарабатыванием денег. О том, что в городе бесследно пропадают люди (гораздо чаще, чем в среднем по стране), а правоохранительные органы способны лишь это констатировать, да и то не всегда. О круговой поруке, о повсеместных вымогательствах, о жестком правиле в полицейской среде – «не сдавать своих» (если нет на то особого распоряжения). О том, что правоохранительные органы прочно срослись со всеми ветвями исполнительной и законодательной власти. А судьи – послушные исполнители воли высокопоставленных ментов, и странно, что зарплату они еще получают не в МВД…

– Выключите камеру! – очнувшись, взвизгнул щеголеватый ведущий, на которого было страшно смотреть.

– Отставить! – багровея, прорычал полковник. – Первый, кто отключит эфир, будет немедленно помещен в камеру с уголовниками!

У него оставалось несколько минут, заговорил быстрее, ведь он должен был вывалить все, что загрузилось в память и доставляло мозгу неудобство. Только избавившись от этого груза, он мог почувствовать себя легче. Он говорил о многомиллионных взятках и откупных, практикуемых в областном и городском управлениях. О пытках, ставших нормой работы. О произволе полиции на городских улицах. О том, что слово «бандит» звучит для граждан вполне прилично, вроде слов «инженер» или «врач», а вот слово «полиция» – это форменные шок и трепет. О преступлениях, в которых погрязли его коллеги. О полной и безоговорочной подотчетности областного парламента областной исполнительной власти в лице вице-губернатора господина Быкасова. О любимом занятии интеллигентного и воспитанного руководителя областной полиции Роговца – заказывать проституток, а потом их пытать и калечить…

Это безобразие, по счастью, прервали – нашелся кто-то смелый, отключил аппаратуру. Но сказанное слово не воробей… В мозгу у Георгия Николаевича что-то со щелчком переключилось. Наступила гробовая тишина. Люди зачарованно смотрели, как по лицу приглашенного гостя растекается бледность, которой позавидовал бы и призрак шотландского замка. Бестолковым Георгий Николаевич не был – все понял и прочувствовал. Живой мертвец поднимался с кресла, спускался с возвышения на негнущихся ногах. Он шел мимо съемочной аппаратуры, мимо осветительных приборов, мимо изумленных и напуганных людей, ощутивших посвященность во что-то тайное и сакральное. Филин вышел из зала, спустился на лифте в вестибюль. Люди смотрели на него с затаенным страхом. Развалилась установка, и упругий, озабоченный задачей человек превратился в никого. Он вышел на улицу, добрел с опущенной головой до тротуара, вяло махнул рукой. Где-то оставил фуражку, да и черт с ней. Остановилась машина с шашечками. Он назвал адрес городского управления. И, естественно, не заметил, как с парковки телецентра отъехал черный джип и пристроился таксисту в хвост.

От телецентра до места работы было два квартала. Он вышел, весь контуженный, безжизненный, поволокся к крыльцу. Деньги не отдал, а таксист побоялся требовать оплату – лучше не связываться с «мертвецами» в полицейской форме. Перевел рычаг и поспешил убраться, пока цел. В управлении еще были люди. Подскочил дежурный, собрался что-то доложить, но Георгий Николаевич вяло отмахнулся, мол, исчезни. Он поволокся в кабинет, расположенный в глубине первого этажа. Прикрыл дверь, включил приглушенное освещение. Со стоном развалился в массивном кресле, давая отдых натруженным ногам. В кабинете было тихо, уютно, сюда не проникали посторонние шумы и неприятности. Почему он не поехал домой? Никто не мог ответить…

Несколько минут он сидел с закрытыми глазами, собираясь с остатками мыслей. Потом открыл глаза и обнаружил, что неприятности проникают и сюда. Бесшумно отворилась дверь, и на пороге возникла кряжистая фигура начальника областной полиции Роговца Владимира Петровича. Тот делал вид, что стесняется. Он был сегодня в штатском. Исподлобья обозрел тяжелые книжные шкафы, внушительный стол из ценной древесной породы, портреты президента и министра внутренних дел в строгих рамочках. Остановился глазами на хозяине кабинета. Тот смотрел на него из кресла со жгучей тоской. Владимир Петрович вздохнул, укоризненно качнул головой и приблизился мягкой походкой. Он придвинул стул и сел напротив, стал разглядывать визави с нескрываемой жалостью. У Владимира Петровича была нормальная, невызывающая внешность. Ничего брутального, лицо без остроконечных выпуклостей, мягкие волосы, зачесанные назад. Но в глубоких глазах поблескивали кубики льда.

– Георгий, в чем дело? – спросил он почти шепотом. – Ты зачем это сделал? Мы чувствовали, что это может плохо кончиться, выслали людей, чтобы они остановили эфир, но ты уже такого натворил…

– Послушай, Владимир, ты же не думаешь, что я это сделал по собственной воле? – захрипел Филин, откидывая голову. – Меня заставили… Ума не приложу, как они это сделали… Затмение нашло, внушили, забрались в мозг, я не знаю…

– Повествуй, Георгий, повествуй, – вкрадчиво говорил Роговец. – Все, что помнишь, все, что думаешь по этому поводу. Я не враг, прошу поверить. Да, собачимся по каждому поводу, но опасность – одна на всех, согласись? Расскажи, и мы придумаем, как минимизировать потери и выбраться из этого дерьма.

Полковник рассказал чистую правду и ничего, кроме правды. Он помнил урывками, бывали прояснения. Помнил о двоих злоумышленниках – мужчине и женщине, как они глумились над ним, как он зажигал в морге, шизея от страха, вызванного введением психоактивного вещества. Чего бы он так испугался – покойников никогда не видел? Он помнил глаза гипнотизера – влажные, засасывающие, но, хоть ты тресни, не помнил его лица. Помнил, как внушение кувалдой вбивалось в голову… Закончив говорить, он с мольбой уставился на собеседника – плевать на Роговца, но сегодня этот полковник был посланцем высших сил…

– Я понимаю, Георгий, понимаю, – обдумав ситуацию, проговорил Роговец. – Ты ни в чем не виноват, любой из нас мог оказаться в схожей ситуации… Черт… – Он раздраженно щелкнул пальцами. – Выходит, и до нас добралась эта раковая опухоль. Могли бы сразу догадаться. Ублюдки сменили тактику – к своим традиционным действиям добавили что-то новенькое… – И он провалился в глухую задумчивость, лишь изредка недовольно морщился и настороженно косился в темные углы.

– Владимир, а как со мной? – решился прояснить ситуацию Филин. – Ведь всем понятно, что это не моя инициатива…

– С тобой?.. – выбрался из задумчивости Роговец. – Ах, с тобой, Георгий… – Лицо полковника очерствело. – Прости, Георгий, – он понизил голос, – но ничего утешительного сообщить не могу. Ты знаешь, что нужно делать в подобных случаях – не мной придумано, и не нам это оспаривать. Таковы правила. Надеюсь, ты все сделаешь сам, не заставишь людей напрягаться и нервничать?

У полковника от страха свело челюсти, застучали зубы.

– Но зачем, Владимир? – лепетал он, сильно заикаясь. – Какой смысл? Я могу просто исчезнуть, оставить вам все, что у меня есть… Меня никто больше не увидит… Ведь бывают исключения из правил, ты подумай…

– Георгий, не заставляй проливать крокодиловы слезы, – пробормотал полковник. – Лично я готов поверить и понять. Лично я, возможно, и оставил бы тебе шанс. Но мое мнение никого не интересует – я всего лишь посланник… сил ада, – пошутил он, – решение принято, оспаривать его бессмысленно. Нам всем очень жаль, не только мне. Давай, коллега. – Он поднялся со стула и похлопал онемевшего от ужаса сослуживца по плечу. – Такова жизнь, мы сами выбрали эту дорожку. Решимости тебе, полковник. Приятно было работать в одном городе, все такое. И постарайся не затягивать, хорошо? Пойми, другого выхода не будет. У тебя есть двадцать минут, их должно хватить. И не звони жене – ни ей, ни тебе от этого легче не станет.

И полковник полиции, ступая, как кот, вышел из кабинета. Георгий Николаевич задыхался от безысходности. Ерунда, такого просто не могло произойти. Он откинул голову, начал восстанавливать дыхание, но все было тщетно. Смерть засасывала полковника в свою прожорливую глотку. Сбежать? Но куда? Окна и дверь перекрыты, там уже ждут несговорчивые парни. Развязать бой? Погибнуть в бою? Ключевое слово все равно – «погибнуть»… Только через пять минут он смог выбраться из кресла и подняться. Постаревший, весь желтушный, с искаженным лицом, словно Гитлер, ковыляющий к своему яду, он добрался до сейфа, открыл его. Прикоснулся к пистолету Макарова и словно под высокое напряжение попал. Но забрал кое-как двумя пальцами, потащился обратно в кресло. Плюхнулся, растекся по мягкой коже. Жирные слезы хлестали из глаз. Не хватало самообладания полковнику полиции. Он оттянул затвор, приставил пистолет к виску… и не смог найти указательным пальцем спусковой крючок. Решил, что нужно выпить. Как он сразу не догадался! Филин бросил пистолет, начал выдвигать трясущимися руками ящики, извлек приземистый сосуд с бурбоном, граненый бокал. Кто же знал, что допивать придется в такой обстановке? Стучали зубы, стучала бутылка о стеклянное ребро. Он выпил залпом, не замечая, что янтарная жидкость струится по подбородку, капает на брюки. Потом наполнил второй бокал, высосал и его. Не помогало. Ничего похожего на опьянение. Мозги не туманились. Он снова кинулся наполнять бокал. Нацедил до половины, кончилась бутылка. Влил в себя, отдышался. Выскользнул бокал из ослабевшей руки, запрыгал по полу, не желая разбиваться. Кто бы одолжил ему мужества? Он схватился за пистолет обеими руками, чтобы уже не выронить, всунул ствол в рот – глубоко, до упора, словно это могло на что-то повлиять. Вытаращил глаза, побагровел, натужился, словно сидел на унитазе – надавил большим пальцем на спусковой крючок.