Текст книги "Когда-нибудь я ее убью"

Автор книги: Кирилл Казанцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Бегом! – прошипел он. – Кому сказано! Ну, пожалуйста…

Сработало, Вика сгребла куртку в охапку, поднялась со стула и, еле слышно стуча каблуками, ушла в коридор. Егор прислушался, и когда разобрал в бабкиных причитаниях еле слышный стук двери, отвернулся. Прикрыл, как мог, за собой окошко, постоял на скользком подоконнике, придерживаясь за ручку и прикидывая траекторию прыжка.

– Собирайтесь, бабушка! – донеслось приглушенное уже со стороны окна. – В больницу вас повезем. Диагноз у вас странный, нехороший, надо специалистам вас показать.

Недаром врач отработала на «Скорой» почти полтора десятка лет и такие случаи щелкала, как орешки. Разобралась, что бабка здорова и прекрасно себя чувствует и что ей просто скучно стало наедине с телевизором, вот и вызвала бригаду, чтобы поразвлечься. Сколько угодно одиноких стариков так развлекаются, не она первая, не она последняя. А больниц – проверено – они до смерти боятся, свято убежденные, что из этого учреждения им живыми не выйти… Врач-то молодец, а вот он как стоял столбом, так до сих пор ни одного шага пока не сделал.

При слове «больница» бабка моментально сдала назад, отказалась от симптомов аппендицита, и даже боль в правом подреберье утихла сама собой. Что там у нее еще было по списку, Егор слушать не стал, глянул вниз, наклонился и прыгнул. Балкон ринулся навстречу как-то очень быстро, в ушах противно свистнуло, стало очень холодно и жутко, но все закончилось в один миг. Егор приземлился на своем балконе, правда, не совсем удачно: ботинок зацепился за те самые перила, и мягкой посадки не получилось, Егор больно врезался носом в картонный бок коробки и зажмурился. Полежал немного в такой нелепой позе, заворочался на залежах барахла, что сам недавно выгреб из квартиры, а вот отнести на помойку не удосужился, зато загодя приготовил себе аэродром, жестковатый, правда. Кое-как поднялся на ноги, толкнул балконную дверь: заперто, разумеется, странно было бы обнаружить ее открытой…

Егор глянул вверх, на подоконник, с которого только что прилетел, на дверь и решился. Натянул на пальцы рукав свитера, замотал кулак и несильно ткнул костяшками пальцев в стекло. Потом еще раз, уже сильнее, еще, и стекло пошло трещинами, под ноги выпал крупный осколок. Егор осторожно вытащил из рамы еще парочку, что торчали рядом, просунул руку внутрь и повернул задвижку. «Хорошо, что пластик не успел поставить» – Егор толкнул дверь и оказался в комнате. Рванул в коридор, справился кое-как с капризным замком и открыл дверь, высунулся и втащил в квартиру Вику. Та и пикнуть не успела, как оказалась внутри, подала Егору его аккуратно сложенную куртку и тихо вскрикнула: Егор схватил девушку за плечи, основательно встряхнул и только сейчас понял, в чем тут дело – ее волосы стали короткими.

Даже слишком, на его взгляд, стрижка напоминала мужскую, от густой гривы, пусть даже наполовину поредевшей при пожаре, не осталось и следа, зато на макушке образовались задорные вихры, нахально торчали во все стороны, но общего вида это не портило – девушке очень шел новый облик. И многое стало понятно, и от этого понимания Егор снова почувствовал, как начинает звереть. Прикусил губу, глянул на оторопевшую Вику и спросил негромко:

– Говори, как все было. Быстро, у меня времени нет. Ну!

И тряхнул ее еще раз, Вика попыталась вырваться, но Егор держал ее, смотрел в глаза и на ссадину, что протянулась через щеку девушки, и жалел ее, и чувствовал, что злость вот-вот вырвется наружу.

– Я все сказала, – отбивалась Вика, – я шла по улице, они подъехали на темной машине, подошли, я вырвалась. Все! – крикнула она и скривилась от боли, облизнула нижнюю губу.

Ага, все, это не все, это только присказка, сказка впереди. Тощий, она сказала, и глаз дергается. Видел он недавно похожего кандидата, и тоже в темной машине, но предположение надобно проверить, и за этим, можно не сомневаться, дело не станет. По улице она шла, и вдруг нате – налетели, на девичью честь покусились, но ограничились сумкой с ключом, документами и телефоном, и самое поганое, что средь бела дня налетели, как тот серьезный дядя по телефону и обещал.

– Следили за тобой? – Егор сжал пальцы, Вика вздрогнула и ответила, помедлив:

– Нет. Не знаю, я не смотрела. Я сразу сюда пошла, оглянулась несколько раз, но их не было. Вернулась, позвонила в две квартиры, там никого не было, открыла только эта женщина…

И снова примолкла, смотрела в сторону.

– Зачем? – чувствуя, что не в силах сдержать злость, спросил Егор. – Зачем ты вышла отсюда? Я же просил, я же говорил тебе – или уезжай, или сиди тихо, как мышь под веником. Куда тебя понесло, тебе что – жить надоело? Ты хоть знаешь, что с тобой будет, что уже могло быть сегодня, тебе снова повезло… Зачем, спрашиваю?

Рявкнул так, что у самого заложило уши, Вика зажмурилась, но быстро пришла в себя, дернула плечом, освобождаясь, и выкрикнула ему в лицо:

– Я стричься пошла, в парикмахерскую! У меня на голове черт знает что после пожара, половина волос сгорела, если ты забыл! Я видеть себя не могла, в зеркало смотреть страшно! Что тут непонятного!

И заревела, наконец, всхлипнула, скривила губы и отвернулась. Егор отпустил девушку, привалился к стене напротив. Стричься она пошла, мог бы и сам сообразить, что первым делом Вика, придя в себя, побежит приводить себя в порядок. Все учел, кроме одного: внешний вид в расчет не принял. Ей идет, кстати.

– Дальше что было? – негромко спросил он.

Дальше все было просто и незатейливо, как грабли, – на обратном пути из салона она зашла в магазин, где купила кое-что для себя и расплатилась картой. Потом…

– Я понял, – перебил ее Егор. Тут уж и вовсе все было примитивно – ее отследили по этой самой карте, «группа захвата» подлетела к магазину через несколько минут, когда Вика еще не успела уйти далеко или вообще блуждала в незнакомом месте. Вычислили, догнали, но в последний момент все сорвалось, зато Вика лишилась всего.

Из комнаты ощутимо несло холодом и сыростью, Егор подошел к балконной двери, прикидывая, чем бы наскоро заделать дыру в стекле, но ничего путного в голову не приходило. Покрутил головой в поисках подходящей «заплатки», увидел Вику. Та стояла в дверях и смотрела в пол.

– Прости меня, – услышал Егор, – прости, пожалуйста, от меня одни проблемы. Я уеду, завтра же.

– Давай, езжай. Без денег и документов куда ты денешься. И я очень сомневаюсь, что тебя выпустят из города. Я не знаю, во что ты ввязалась…

С улицы раздался длинный, раздраженный гудок, и «голос» был знакомый. Понял, не дурак: врач и фельдшер уже разделались с бабкой-симулянткой и разыскивают водителя. Надо ехать, и снова оставить Вику здесь одну.

– Я не знаю, что им от тебя надо, – повторил Егор и подошел к Вике, – но знаю, что тебя ждет, если ты попадешься им. Я говорил с одним из них по телефону в ту ночь, когда ты лежала в реанимации. Так вот, этот человек не врет.

Еще гудок, за ним еще один, ждать нельзя, это может быть срочный вызов на ДТП или что похуже. Егор прошел мимо Вики, повернул задвижку дверного замка. Снова заклинило, чтоб ее, Егор в сердцах рванул ее раз, другой, но та не поддавалась.

– Я знаю, – шепотом сказала Вика, – они звонили мне раньше и предупреждали, что если я не уеду, то… И про болото говорили, и про то, что их пятеро, и закопать живьем грозились. Но я не могу уехать.

– Почему? – со злостью выдохнул Егор, уже взмокнув в борьбе с дверью. – Тебе тут что – медом намазано? Ты правда не боишься, или ты дура? Извини, не сдержался.

Извинений не требовалось, Вика подошла к двери и аккуратно, одним движением руки, справилась с чертовой задвижкой, та только лязгнула легонько и отошла в сторонку. Егор зло усмехнулся и приоткрыл дверь. В подъезде было темно, но на ступеньки с улицы падал свет из окон дома напротив. И тут грянул третий гудок, длинный, злой, Егору даже показалось, что он слышит голос взбешенного врача, звавший его по имени. Все, надо бежать, или ему конец.

– Наверное, дура, – подтвердила Вика, и Егору показалось, что девушка улыбается, – но я не могу. Мне надо найти одного человека, он приехал сюда и пропал. Я ищу его.

– Брата? – мигом припомнил Егор фразу насмешливой сволочи, что звонила тогда поздно ночью.

– Да, – Вика даже не удивилась, – он пропал здесь. Приехал еще осенью и пропал, последний раз он звонил мне два месяца назад, сказал, что произошло нечто важное и что скоро все будет хорошо. И все, больше я его не слышала, на звонки он не отвечал, тогда я приехала следом за ним, начала искать его, как могла, потом началось все это. Я очень боюсь, очень, но уехать без Олега не могу. Мне надо найти его.

Егор медлил, слишком много образовалось у него вопросов, и ответы на все желательно получить незамедлительно, но это невозможно по ряду причин. Он сейчас сам себе не принадлежит, от него, может, чья-то жизнь зависит, не в такси все же работает. Увольнение – черт бы с ним, руки на месте, голова имеется, не пропадет, но если по его вине кто-то к богу раньше срока отправится, вовек себе не простит. И все же…

– За тобой точно не следили? – чисто для собственного успокоения спросил он, и Вика ответила точно так же, как недавно, в бабкиной кухне:

– Я не знаю, честно. Я бежала как ненормальная, упала, чуть ногу не сломала, на каблуках неудобно по льду… Не знаю.

И украдкой глянула на себя в зеркало, что висело в коридоре, машинально поправила волосы. «Не следили» – даже если так, то найти ее здесь всего лишь вопрос времени, и ведь уже ищут, к гадалке не ходи.

– Ладно, утром поговорим. Спи, я пошел. А стрижка хорошая, мне нравится. Все, пока.

Егор выбежал на площадку, захлопнул дверь, подергал, убедился, что закрыта надежно, и запрыгал вниз через ступеньку. И подумал, что надо будет завтра утром купить скотч и пока заклеить дырку в стекле, а как разбогатеет, то есть сразу после зарплаты, поставить новое стекло.

Глава 3

В работе образовалась передышка, что не странно – полночь давно миновала, все нормальные и ненормальные, в том числе потенциальные «клиенты» «Скорой», дрыхнут, или только подумывают о том, не пора ли набрать заветные «03». Врач и фельдшер, пользуясь случаем, спят, диспетчер тоже кемарит, не отходя от телефона, на подстанции тишь, гладь и неземная благодать, заодно и мышам полное раздолье.

В помещение Егор не пошел, остался на крыльце, подпирая спиной столбик навеса над крыльцом, вдохнул глубоко. Мысли, до этого крутившиеся где-то далеко, чуть ли не в подсознании, немедленно явились на передний план, захватили, закружили вопросами на предмет нестыковок, несовпадений и лжи. Но Егор, как ни старался, пока ничего такого усмотреть в словах Вики не мог, ничего, кроме сути самих слов: ее брат зачем-то приехал в их городишко и сгинул два месяца назад, если считать с его последнего звонка сестре. А та посидела-посидела, подождала и прикатила следом на поиски родного братца, ну в точности как Герда за Каем в царство Снежной королевы. И, как и положено Герде, получила сполна, и эта сказка пока далека от финала. Самое поганое, что Вика и не подозревает, в чем «провинилась», по всему выходит, что дело в ней самой и только в ней, и кому-то она мешает просто своим присутствием, только тем, что пока жива. Быстро ее нашли, стоило ей только нос из дома высунуть, этим ребяткам, что сидели тогда в «Приоре» у ее дома, ума хватило проследить не только за больницей. Там кто-то проболтался, к гадалке не ходи, и в его дверь в любой момент могут постучать «гости»…

Егор поежился от острого ветерка и вошел в тепло. Тишина, полумрак, даже мышей не видно, и телефоны – слава те, господи, – заткнулись, в комнате отдыха дрыхнут аж две бригады, места нет, но нам не привыкать. Кресло и низкий табурет составили прекрасную пару, Егор вытянулся на жесткой неудобной «кровати» и задремал. Сон начался сразу, без прелюдии, и весь из себя странный: точно он торопился куда-то, а ноги еле двигались, словно шел по пояс в воде, да еще и против течения. Греб, греб из последних сил, а тут на реке (или что там во сне было) начался шторм, замотало так, что Егор едва не свалился в воду, вернее с «кровати», и спросонья пару мгновений соображал, что происходит. А это водитель второй машины, что дрых неподалеку, пинал кресло и ворчал, сам едва продрав глаза:

– Чалов, совесть имей, тут люди спят, между прочим. Мобилу свою или выключи или отвечай, задолбала она звонить…

Кресло успокоилось, Егор сел и выудил из кармана куртки, которой накрывался, телефон, уставился на экран. «Два пропущенных вызова» – сообщала надпись на черном фоне, и все бы ничего, но это снова звонила Вика. И звонила со своего телефона, с той самой симки, что он лично купил несколько дней назад.

Пока сообразил, пока вник, пока дошло – прошло минуты две, а заодно и сон слетел, соображалка заработала в форсированном режиме. Звонит, ясное дело, не Вика, а кто-то из тех, кому досталась ее сумка с документами, деньгами и мобильником. Звонят по единственному номеру, что забит в память ее телефона. Или все же это она сама?

От догадки точно морозом обдало, Егор тихонько поднялся с кресла и вышел из сонного царства в коридор. Прошел мимо диспетчерской, где, положив голову на «подушку» из журналов, прямо за столом спала неутомимая пенсионерка, накинул куртку и вышел во двор. Здесь снова заметало по-зимнему, снег летел в лицо, и откуда только взялся, полчаса назад ничего не предвещало. Телефон молчал, и Егор, едва сдерживаясь, чтобы самому не перезвонить, побежал в гараж, на ходу отворачиваясь от снега. Влетел в пахнущую соляркой и машинным маслом темноту, пошел прямо и чуть левее на свет тусклой лампочки в стальной оплетке, присел на ящик со старыми железками.

Телефон молчал, за неплотно прикрытой дверью гаража подвывал ветер и швырял снег о металлическую створку. В такую погоду хорошо напиться до чертей и заснуть, чтобы не видеть этого безобразия, как многие и делают, не пережив прихода весенней депрессии. А некоторые считают, что дальше жить вообще незачем, мрак, снег и ветер теперь будут всегда, солнце отменили, как и голубое небо, и теплые деньки. И разнообразными способами покидают этот мир, кто как, кому на что фантазии хватает, вешаются в основном, получив от приехавшей по вызову бригады последний диагноз: «механическая асфиксия органов шеи при сдавлении петлей при повешении»…

Сначала моргнул и засветился голубым и белым экран, потом мобильник вздрогнул в ладони и выдал длинную дребезжащую трель, на экране светился «Викин» номер, сердце стукнуло где-то в горле, Егор вдохнул и нажал зеленую кнопку.

Абонент молчал, Егор тоже начинать беседу не торопился, слушал шум, что доносился из трубки. Поначалу показалось, что с «той» стороны никого нет, или заговорит сейчас нечеловеческим голосом автоответчик. Даже дыхания не слышно, словно дождавшийся ответа человек потерял к разговору всякий интерес и отложил телефон в сторонку. Или не желал делать первый ход, давая оппоненту возможность проявить себя. Ждать дальше Егор не мог, уж больно нехорошей показалась ему эта тишина, и посему, вдохнув-выдохнув, чтобы успокоиться, как мог равнодушным и делано-сонным голосом произнес:

– Слушаю. Ну, чего надо? Достали трезвонить, козлы, на часы посмотри…

И сам глянул на цифры в углу экрана – четвертый час утра, самое время для светской беседы. В своем репертуаре ребятки, тогда они тоже звонили заполночь, на час или два раньше, хотя сегодня он два звонка пропустил…

– Не спится? – участливо спросили из трубки. Егор ухмыльнулся – голос был тот же самый, что, как по нотам, расписывал сценарий, который ожидает Вику, если она останется в городе. И по тону пока непонятно, как настроение у оппонента и что тот хочет от собеседника.

– Какое там, – зевнул он в ответ, – поспишь тут. Задолбал ты меня звонками, дядя. Тебе чего надо? Ты кто вообще?

– Что в имени тебе моем, – вздохнули в трубке, – какая разница, как меня мама назвала. Допустим, Вася, и что это изменит? Правильно, ничего. Ты мне лучше вот что скажи – где девка?

Егор выдохнул облегченно, точно камень с души свалился – до Вики они пока не добрались, не нашли ее, иначе разговор бы строился по-другому. А раз так, то можно и пообщаться строго в предложенном оппонентом тоне.

– Ах, девка, – осенило его, – девка, конечно. Так бы сразу и сказал, а то я спросонья не сообразил. На Ярославке твоя девка стоит, денежку тяжким трудом зарабатывает. Все твои девки там, Вася, ныне, как говорится, присно и во веки веков. Аминь. Еще вопросы есть? Нет? Тогда спокойной ночи, Вася.

– Твоя девка где? – перебили из трубки. О, голосок уже другой, натянутый, агрессивный, проняло «Васю» основательно, аж зубы скрипят. Или это он трубку грызет, как пес с голодухи давным-давно обглоданную кость?

– А черт ее знает, – искренне ответил Егор, – понятия не имею. Была моя, да вся вышла. И мне, вот как на духу тебе говорю, – по фигу, где она, с кем, как он ее там, сколько раз и все такое. Нет у меня девки, и не сутенер я, попутал ты что-то, Вася.

Договорил, послушал шорохи из трубки и, решив, что абонент с той стороны решил закончить неконструктивный диалог, уже и сам решил отбиться, когда трубка ожила.

– Ты бы не лез не в свое дело, – чуть насмешливо, врастяжечку сказал «Вася».

– А то что? – поинтересовался Егор. – Что будет? Ты кто, дядя, тебе чего надо? Вали на фиг, я не подаю…

«Собеседник», похоже, слегка обалдел и взял небольшую паузу, в трубке что-то ласково зашелестело, потом послышались мерные ритмичные звуки, точно кто-то стучал пальцами по стеклу. Потом послышался чей-то голос, но слов Егор не разобрал – похоже, насмешливый шантажист прикрыл ладонью трубку, потом, посовещавшись с кем-то, заговорил делано-равнодушно:

– Я бы с тобой в психологические этюды поиграл, да некогда мне. В общем, давай так – ты говоришь мне, где девка, я плачу тебе, и мы забываем друг про друга. Деньги хорошие, сразу говорю, наличными, в любом удобном для тебя месте. Соглашайся, нафига она тебе такая нужна с побитой рожей. На мои деньги новую себе найдешь, молодую, красивую…

И заржал, неплотно прикрыв ладонью трубку, Егор расслышал, как еще кто-то хихикает неподалеку. Теперь пришла его очередь взять паузу, он встал, прошелся по гаражу, запутался в проводах на полу, зацепился и едва удержался на ногах. Выругался, прикидывая в темпе, чем бы еще обидеть Васю, да побольнее, как хихиканье в трубке прекратилось, голос собеседника снова стал деловым:

– Давай, не телись, соображай быстрее, – торопил он, и Егор ответил:

– Извращенец я, люблю потрепанных. Хотя деньги всегда нужны. Надо подумать.

– Чего тут думать, – наседал оппонент, – договорились, встретились, назвал адрес, получил деньги, и все. Кстати, она тебе ничего не говорила? Ну, зачем сюда притащилась и все такое? – как бы невзначай поинтересовался шантажист.

– Про брата? – показывая свою некоторую осведомленность в вопросе, уточнил Егор и тут же ощутил тем непризнанным наукой свойством, именуемым «чуйка», что его жизнь и жизнь Вики теперь сто́ят одинаково, и сумма столь ничтожна, что ее называть-то неприлично. Уж больно выразительной стала тишина в трубке, абонент снова точно провалился.

– Ладно, уговорил, только сумму я сам назову. Слышишь, ты, дядя?

Дядя слышал, он угукнул в микрофон и снова затих, но молчал уже выжидательно, как рыбак, что подцепил на крючок долгожданную рыбину и теперь боится, как бы та не сорвалась. А «рыба» сама упорно лезла из воды, только что в сачок не запрыгнула, назвала такую сумму, что на «той» стороне уважительно промычали, потом обещали подумать и почти сразу согласились.

– Хорошо, – продолжал гнуть свое Егор, – но учти: деньги мне нужны крупными купюрами, и только новыми. Свеженькими, от которых еще краской пахнет и о края обрезаться можно. Другие не подойдут, сразу предупреждаю, – тоном капризной кинодивы предупредил он.

– Зачем? – предсказуемо спросили с «той» стороны, – на хрена, объясни. Какая тебе разница, какими брать, все равно все пропьешь…

– Мне-то без разницы, – пояснил Егор, – никакой разницы совершенно. Я о тебе, друг мой, забочусь, чтобы тебе было удобнее деньги в трубочку свернуть и в задницу себе засунуть. Можешь приступать. Все, гуляй, Вася, спокойной ночи.

Нажал «отбой», с минуту стоял в темноте, слушая вой ветра, стоял в раздумьях – выключить телефон или нет? И решил оставить пока, чисто так, на всякий случай. Надумают звонить – вэлкам, ответит в лучшем виде, да после этого разговора вряд ли между абонентами остались малейшие недопонимания. Угрожать возьмутся? Кому, спрашивается, голосу из трубки, что неизвестно кому принадлежит? Впрочем, та же чуйка подсказывала, что инкогнито сохранить надолго не удастся, найдут его, к гадалке не ходи, но не сегодня и не завтра, хочется верить. «Раньше выстрела не падаем» – Егор насторожил уши: показалось или нет, но со стороны диспетчерской донесся телефонный звонок. Еще пара минут, и одну из бригад выдернут на выезд, надо идти.

– Острый приступ панкреатита, поехали, – встретила его на крыльце сонная врач. Фельдшер, уже вовсе неотличимая от зомби, покорно брела следом в обнимку с оранжевым чемоданчиком.

– Поехали. – Егор развернулся на ходу и пошел к замерзшей «газели». Хорошо, что голова была так занята мыслями, что спать не хотелось, и утро наступило быстро, и даже снег прекратился. И телефон больше не звонил, и пришла в голову свежая идея: разбитое стекло, по всем расчетам, что прокручивал в голове чуть ли не до утра, пришлось-таки задвинуть подальше. Первым делом требовался второй мобильник взамен украденного, Егор был готов отдать свой Вике, но сам оставался без связи. Поэтому меж двух огней – новое стекло или новый телефон – метался недолго, решив утром же купить себе самую дешевую трубку, а разбитое стекло, как и планировал изначально, заклеить скотчем. Но уже утром, когда перед сдачей смены вспомнил, что на даче где-то завалялся мобильник из его прошлой жизни, старый, но вполне исправный.

После работы не шел – бежал по пустым почти улицам города, по скользким, покрытым белейшим снежком над коркой льда. Сам два раза едва не навернулся, еле удержался на ногах, проехавшись по «катку» и подумал, что сегодня у «Скорой» свой «день жестянщика» – сломанных рук, ног, вывихов и просто ушибов заступившую бригаду ждет бесчисленное множество. И хоть торопился зверски, но сбавил прыть, шел быстро, как мог, не бежал – еще не хватало сейчас самому загреметь, растянуться на льду, заработав растяжение или вывих: это будет верный конец фильма, причем не только для него. Подумал в очередной раз, правильно ли он все сделал, по логике бежать надо бы в другую сторону, к старой пятиэтажке, к родительской квартире, где, хочется верить, еще ждет его Вика. Но и без связи оставаться нельзя, черт его знает, как дальше дело обернется.

И снова не выдержал, побежал, рванул к даче коротким путем, через овраг и «железку», слетел с насыпи, проскочил по проселку пустырь и кладбище, пролез под шлагбаумом и оказался дома. Снега намело аж по щиколотку, Егор открыл дверь и ввалился в промерзший дом. Как всегда после суток в доме было так холодно, что от дыхания поднимался пар, но включать обогреватель Егор не стал. Скинул куртку и принялся перекапывать залежи старья сначала в прихожей, потом во второй комнате, где не жил, а использовал ее под кладовку, рылся час, потом устал, сдался и включил-таки чайник. Безрезультатно покопался в завалах еще немного и понял, что мимо: старый мобильник ему вовек не найти, «игрушку» могли запихнуть куда угодно, она запросто могла и в квартире остаться, и там он еще не искал. Перекусил наскоро и для очистки совести продолжил поиски, добрался до самых старых залежей, до коробок с книгами и бумагами, обнаружил свою чоповскую спецуху, отсыревшую и полинявшую, в кармане оказался пропуск на старую работу. Егор плюхнулся на груду барахла, смотрел на блеклые тряпки и точно на три года назад провалился, ощущения при этом были самые поганые, и хотелось бы от них избавиться, как от дурного сна, да не получалось. «Игорек, ну и сука же ты» – в стотысячный по счету раз произнес Егор эту мантру, про себя произнес, но выразительно, как говорится, с душой, призывая на голову бывшего приятеля все кары земные и небесные.

И ничего в ответ не услышал, сука-Игорек вместе с Риткой пребывал где-то далеко отсюда, может, давно уж в Москву перебрался. Ритка – она такая, она бы настояла, она и Егору еще тогда намекала, что пора бы из этой дыры уезжать и в столицу, благо до нее рукой подать. Да только Егор о переезде и думать не хотел, а Игорь, похоже, не устоял, сдался, туда этой твари и дорога…

Задребезжало что-то протяжно и нудно, потрезвонило и оборвалось. Егор вскинулся, бросил пропуск в коробку и вскочил, соображая, что бы это значило. Сообразил, ринулся в кухню, перебираясь через разворошенные завалы, прикидывая, что убираться тут придется полдня, если не больше. Вылез, наконец ввалился в кухню, и вовремя – мобильник на столе снова заголосил, и уже из последних сил: в аппарате садился аккумулятор. Схватил, посмотрел на определившийся номер: знакомый, зараза, он его уже видел, когда Вика звонила от соседки. И снова звонит, и снова с того же номера. Что на этот раз?

– Егор, они здесь, – спокойно сказала Вика, – те, на машине. Темная «Приора» во дворе, я их из окна вижу, они у третьего подъезда.

И замолчала, из трубки не доносилось ни звука. Ну вот, все и определилось, дом нашли, а скоро найдут и квартиру, если уже не стоят на пороге. Быстро они, молодцы, пока что два-один не в нашу пользу.

– Я приеду. – Егор не дослушал, что еще там говорила Вика, выключил телефон и быстро оделся, прикидывая на ходу, как лучше подойти к дому и сколько времени это займет. По-любому выходило около часа или около того, и Егор понимал, что это много, очень много, и он может не успеть, если уже не опоздал. Выскочил за дверь, закрыл ее наскоро и рванул обратно по своим же следам, стараясь не сбить дыхалку. Но удавалось плохо, поднявшийся ветер дул в лицо, небо заволокло, и снова поднялась метель, такая, что не видно ни земли, ни неба, он и поезда-то на «железке» не заметил, шарахнулся от дикого рева справа и едва не ослеп от бешеного желтого света прожектора, что рвал пелену снега, как бумагу. Скатился по насыпи вниз и побежал дальше, срезая, где только возможно, путь, добрался до сквера, перебежал дорогу на «красный» и остановился, завидев стены родной пятиэтажки. Постоял, переводя дух и борясь с желанием расстегнуть куртку: взмок, пока бежал, как в бане, постоял, поозирался в метели и пошел к дому.

Тонированная «Приора» со знакомыми грязными номерами стояла там, где и сказала Вика, у третьего подъезда. Егор спокойно прошел мимо, натянул на голову капюшон куртки и сделал вид, что уворачивается от снега, а сам смотрел на машину во все глаза. И ничего не разобрал, понял лишь по движению «дворников», что внутри кто-то есть, и потопал дальше. Постоял у своего подъезда, делая вид, что хочет закурить, и поднялся к себе, прислушался, что делается за дверью. Тихо, разумеется, ни звука, ни движения, Егору вдруг показалось, что Вика поступила по-своему: ушла, уехала незнамо куда, сбежала без денег и документов. И что в квартире действительно пусто, а бабка, в которой даром пропал актерский талант, скажет в ответ на все расспросы: не знаю, не видела, меня не было дома, к врачу ходила или в магазин…

Егор взбежал на этаж выше, огляделся – на площадке пусто, здесь пока не ждут, но именно что пока. Потом вернулся, легонько толкнул дверь плечом – заперто, разумеется, но это дело поправимое. Пара хороших ударов, и дверь вывалится сама, старая, трухлявая, ровесница дома, где когда-то его молодые родители новую квартиру получили. Но решил крайние меры пока отложить, постучал деликатно, как в кабинет к злому начальнику. Раз постучал, два, потом от души грохнул кулаком и прислушался – в квартире кто-то был. Подошел с той стороны, постоял и, кажется, отступил в сторону ванной. Егор стукнул в дверь еще раз и произнес негромко:

– Открывай, не бойся. Свои.

Дернул на себя приоткрывшуюся створку и ввалился в квартиру, захлопнул дверь. В полумраке не сразу разглядел Вику, та стояла в дверях кухни и что-то прятала за спиной. Попятилась, пропуская Егора, тот схватил девушку за локоть, повернул и вырвал у нее из рук старый тупой и тяжелый туристический топорик. Где только нашла, непонятно, вроде он весь хлам выбросил. Не иначе на балконе откопала, куда он вчера так удачно приземлился.

– Дай сюда, валькирия, – топорик лег на подоконник, Егор посмотрел за стекло. Виден только бок «Приоры», если из машины кто-то выйдет, отсюда они не заметят, странно, что Вика ее углядела.

– Давно они тут? – Егор стянул куртку и бросил ее на стул, прилип к окну. Плохо дело, придется так и сидеть, зато передняя дверь видна, но так можно носом в стекле дыру протереть. Кстати, о дыре, скотч-то он не купил, забыл, все мысли о другом были, а сейчас сквозит из нее ощутимо.

– Часа два, – сказала Вика. – Я сначала не узнала, они тут катались туда-сюда, потом встали. Потом из машины один вышел, который меня бил, походил, покурил и в машину сел. Я тебе сразу позвонила.

Ну, просто отлично, что еще сказать. Нашли дом, но квартиру пока не вычислили или темноты ждут, и нарвутся тут на сюрприз. Расчет был на то, что дома окажется одна Вика, ее преследователи не заметили, что в ловушке оказался кое-кто еще, и этого они пока в глаза не видели. Хотя черт их знает, сколько их там всего окажется, еще неизвестно, как карта ляжет.

– Что теперь делать? – подала голос Вика и говорила спокойно, не то что без паники – без страха, точно была готова к любому исходу. И точно, готова, топор-то она не зря прихватила. А что, неплохая вещь, тяжелый, увесистый, таким и лошади можно башку проломить, не то что человеку.

– Ждать, – ответил Егор, глядя в окно, – пока только ждать. Иди, спи или телевизор смотри, я скажу, когда начнется.

Телевизор смотреть она не стала, ушла в комнату и сидела там, как и было велено, – как мышь под веником, но не спала, это точно. Ходила по комнате, тоже смотрела в окно, сидела на диване и снова ходила – Егор слышал все это, пока дежурил на кухне. Час, второй, третий – «Приора» не двигалась с места, он тоже. Прошел день, за ним вечер, в подъезде слышались шаги, грохотали двери, под окнами ездили машины, слепили глаза светом фар, парковались, как придется. Успокоилось все только к десяти вечера, Егор выпил очередную чашку кофе, Вика допила свою, и оба уставились в окно. Ничего, все по-прежнему, пробежала мимо пара собачников, выгуливая псов на ночь, и к одиннадцати окончательно все стихло.