355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кирилл Кащеев » Конкурс неприятностей » Текст книги (страница 4)
Конкурс неприятностей
  • Текст добавлен: 24 сентября 2016, 04:47

Текст книги "Конкурс неприятностей"


Автор книги: Кирилл Кащеев


Соавторы: Илона Волынская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Кто? – опешила я.

– Тот пятиборец… Кстати, ничего, мускулы такие… – она выставила руки перед собой, показывая что-то, больше похожее на пивной живот, чем на мускулы.

– У Мешка? – рассеяно переспросила я. Сейчас для пятиборцев у меня в башке точно места нет! Разворошив кучку снаряжения, я протянула Полинке… хлыст. – Между вальтрапами спрятали, могла его и не заметить.

Полинка недоуменно посмотрела на хлыстик – а потом в ее глазах блеснуло понимание.

– Ольгин? – она не столько спрашивала, сколько утверждала. – Ну вот, теперь мы знаем, почему она взяла хлыст из седловой. Кто-то спрятал ее собственный, – она задумчиво повертела хлыстик. – Он все хлысты в седловой своей химией пропитал… а потом вымыл? – продолжала вслух рассуждать она, и я вспомнила, как аккуратно Полинка дотрагивалась до хлыстиков – точно боялась обжечься. – Или только один, и его подсунул Ольге? И она взяла? – она еще подумала и пожала плечами, признавая, что не знает.

Меня пробрала дрожь, словно в такой знакомой, привычно-безопасной конюшне затаилось нечто… жуткое. И ждет. Подбирается. Рядом в деннике часто и нервно переступила с копыта на копыто Дама. В соседнем зафыркал Портосик.

– Ключ от седловой только у Светланы, – выдавила я.

– Только на фига вашей завучихе Ольгу устранять? – критически поинтересовалась Полинка.

– Ну-у… В приказе… отправить Банни на бойню… все-таки ее подпись… – с трудом выдавила я. Мысль об этом не давала мне покоя уже много дней – я ее гнала, а она все возвращалась. – И она даже не сказала… ну, что подделка…

Полинка задумалась:

– Имхо, она взрослая… и начальница… странно, если бы она вдруг стала перед тобой оправдываться. – Полинка еще покрутила хлыст. – Ты лучше Топаза чисть!

– Не командуй! – огрызнулась я. – Ты-то мне точно не начальница, – но за щетку взялась. Если Мешок вовремя не вознесет свой VIP-зад в седло, завуч устроит мне бойню прямо здесь!

– Кстати, почему тот пятиборец – Мешок?

– По совпадению имени Миша… и посадки в седле, – буркнула я.

– Если плохо ездит – чего понты гнет? – резонно поинтересовалась Полинка. Как будто я сама об этом не думала!

– Он в остальном крутой: кмс по плаванию и вроде бы то ли по стрельбе, то ли по фехтованию. К нам они учиться приходят в последнюю очередь, у нас опасный спорт, а пятиборец – создание нежное, тре-епетное, – в такт движениям щетки протянула я.

– Не знаю, как он тебе, но ты ему точно нравишься, – сообщило коварное дитя и невинно похлопало глазками.

Я дернулась, будто мне Топаз копытом на ногу наступил:

– С ума сошла! Я когда ему что-то говорю, он вообще сквозь меня смотрит!

– Поэтому у тебя и парня нет, – умудренно покивала головой наглая мелочь. – Ты их совершенно не понимаешь! Если он крутой, думаешь, ему по приколу девчонку слушаться, вместо того чтоб самому перед ней выпендриваться?

– Мелкая еще семейного психолога из себя строить! – я кинула в нее щеткой.

– Я не мелкая! – с достоинством сообщила эта мелкая, поднимая с пола щетку. – Я изящная. Типа, фея. А Портосик – мой радужный пони, мася моя, вот кому я сейчас вкусненького дам… – и она нырнула в денник ворковать, и щетку мою уперла, между прочим! Могла бы уже и свои купить!

Я поседлала Топаза и повела из конюшни, чтобы наш чудо-мальчик мог его оседлать – взгромоздить себя на пристроенное мною седло. Троица пятиборцев, уже одетая, расслабленно тусовалась у дверей большой седловой – ждала, пока личный транспорт прибудет.

Мы с Топазом остановились позади их тесной компании: ну да, мы не видим не только меня, но и коня тоже, он же такой ма-аленький! Так и будем теперь перетаптываться у них за спинами в шесть ног – две мои, четыре конские?

– Мальчики, достаточно, если я кашляну, или Топазу тоже заржать, чтобы привлечь ваше внимание? – вежливо поинтересовалась я.

Они умолкли на полухохоте, дружно обернулись и изумленно воззрились на Топаза – типа, лошадь заговорила! И наконец соизволили опустить глаза на меня.

– Берейтор привел вашего коня, сэр Майкл! – наконец торжественно провозгласил один. – Скачите же в бой и привезите в Камелот голову дракона! Ну или еще какие-нибудь интересные части тела…

Они снова зареготали, стреляя в меня глазами: ну и когда я начну смущаться? А чего мне смущаться, я и так знаю, что они имеют в виду… лапу. И да – я берейтор! Я воспитываю лошадей, чего вам никогда не светит. Но сейчас я вообще-то ваш тренер! Ну и где ко мне респект и уважуха?

– Парни, а вам тренироваться не надо? – неожиданно раздраженно бросил мой Мешок.

– У меня Лидка – она мне не нравится! – отмахнулся его приятель. – Ругается – жуть, и не потреплешься с ней!

– У тебя Симка! – отрезала я. – Это лошадка такая… – Лидка ему не нравится! С вами не ругаться – вас бить надо, лентяи! – А ты давай в седло! – рявкнула я на Мешка. – Или я увожу Топаза, а Светлане Викторовне говорю, что ты работать отказался.

Его рассеянный взгляд устремился поверх моей головы, последовала пауза, потом он расслабленно двинулся к Топазу, в стиле «никто ничего не говорил, но мне вот тут пришло в голову – а не потренироваться ли?»

– Шагом… только шагом! Едешь до бочки, там я тебя на корду возьму – будем рысь отрабатывать, – бросила я.

– Его на корду возьмут! Девушка знает толк в извращениях! – раздался сзади делано-уважительный шепот.

Мой Мешок метнул злобный взгляд на приятелей, еще посидел – то ли опять делал вид, что меня не слышит, то ли вспоминал, как стронуть коня с места. Наконец шевельнул коленями, Топаз в ответ вздохнул, поглядел на меня: только мы с тобой понимаем, что такое чувство долга! И с величием похоронной процессии мы двинулись к бочке. Навстречу на Портосике так же неспешно ехала Полинка. Оглядела обвисшего в седле пятиборца и одними губами шепнула:

– Таки Мешок…

– Видишь, как девчонка сидит? – не выдержала я. – Все на одной линии: пятка-бедро-плечо…

Ноль внимания, взгляд в пространство.

– Пятку опусти… – мученически выдохнула я.

Никакой реакции.

– Ширинку застегни…

Он быстро глянул вниз.

– Ты меня слышишь! – бурно возрадовалась я, вытаскивая из кармана корду. – Так, давай два круга учебной рысью, потом строевой…

– А может, просто поболтаем? – наконец отрывая взор от горизонта и глядя на меня с высоты коня и своего каэмэсского статуса, предложил он.

Это «поболтаем» имела в виду Полинка, когда говорила, что я ему нравлюсь? Фигня-я-я! Ему не я нравлюсь – ему работать влом!

– Поворачивай-на-круг! – я глянула на него исподлобья. – Только не пили поводом! – заорала я, видя как он дергает голову коня в сторону. – Рот Топазу повредишь!

Умница Топаз двинулся на круг, я встала на центральном пятачке, постепенно разматывая корду. Мешок трясся в седле, снова перестав удостаивать меня вниманием. Правда, посмотреть и без меня было на что! С одной стороны поблескивал залив – на противоположном берегу возвышались загородные дома местных олигархов, Полинкин тоже где-то там, только выше по течению. Ну а с другой Костик верхом на Арсенале шел на систему из четырех препятствий. Разгон! Костик приподнимается в стременах… Ровно за три такта до препятствия – посыл! Арсенал взмывает над барьером, и оба они – и вытянувшийся струной Арсенал, и подавшийся к его шее Костик – как одно целое, порыв и полет! И полутонная громада коня приземляется… легко, изящно, не сбиваясь с ноги! Барьер, еще барьер!

– Выпендрежник! – пятиборец презрительно поглядел на идеально ровную спину Костика, похоже, не замечая как сам пытается выпрямиться в седле.

– Он хотя бы на лошади выпендривается, а ты просто так!

– Выпендривается чем может, потому что больше ничего не умеет! – выпалил мой Мешок. – Спорим, ни нормально плавать, ни там стрелять…

– Прикол в том, что здесь не он учится стрелять, а ты – брать препятствия. Если хочешь в своем пятиборье участвовать, – кротко заметила я. – А как Костик плавает, ты еще увидишь, правда это будет совсем не нормально.

Что я, не знаю, как они с Арсеналом летом тренировки заканчивают? Вон Костик с Арсеналом только успели свалить с конкурного поля, а девчонки уже начали подтягиваться к заливу – так, невзначай, словно у них тут какие-то дела: мелькнула выпасающая сразу двух пятиборцев Лида, даже Светлана Викторовна с Полинкой появились.

В неровный стук копыт Топаза вплелся другой, уверенный и словно бы щегольской, и из-за угла снова появились Арсенал и Костик – оба раздетые! В смысле Арсенал без седла и узды, а Костик – без рубашки и ботинок с крагами, в одних только старых, плотно облегающих бриджах. Девчонки по кустам дружно издали тихий протяжный стон!

Арсенал с Костиком выехали на «наш», попадающий на территорию школы, кусочек берега – здесь широкий речной залив резко сужался, превращаясь чуть ли не в тихую заводь. Чуть дальше – отсюда не видно – он становился таким узеньким, что через него перекинули мостик, тот самый, по которому Полинка и Настя могли добраться к нам на великах. Тихая гладь залива морщилась под ветром, отчего отражающиеся в воде богатые виллы на другом берегу казались рисунком на мятой ткани. Арсенал раздвинул осоку грудью и вошел в воду. Волны лизнули точеные копыта, конь погрузился по бабки – Костик подобрал ноги, ложась жеребцу вдоль спины и позволяя воде подхватить себя. Вода распалась перед плывущим конем на два полотнища. Только голова человека и виднелась на темном фоне лошадиной шеи, мокрые волосы путались с мокрыми прядями гривы.

– Он не плывет, он катается! Это ж как не фиг делать! – возмущенно взвыл пятиборец.

– Вот научишься хоть чему-нибудь, тоже сможешь плавать с лошадьми – тогда сам поймешь, фиг или не фиг, – хмыкнула я. Как всегда – когда профессионал что-то делает, кажется, что это легко, и никто не задумывается, сколько лет тренировок вбухано в эту самую легкость. – Давай работать, – я похлопала Топаза по шее, бросила последний взгляд на плывущего коня… Арсенал переплывал залив, потихоньку выгребая к противоположному берегу – Костик обожал проехаться между дорогими виллами, заставляя местных девчонок (и даже не девчонок) бросаться к окнам. На миг всадник повернул голову, и мне стало видно его лицо…

Я два раза плавала с конем – Костик страховал. Это… кайф, блаженство, которое словами не передать: прохладные речные струи вокруг тебя, а под тобой – громадное могучее тело, точно живой, наделенный чувствами и, да, разумом корабль. Так вот, у плывущего с конем человека не может быть такого напряженного, кажется даже раздувшегося, как у утопленника, лица. И таких пустых, как стеклянные шарики, глаз!

– Топаза держи! – крикнула я, бросая корду и кидаясь к воде. Ломанулась сквозь тугие стебли осоки, по колено вбегая в залив. Вода хлынула в ботинки, каблук провалился в придонный ил… Стиснутые на гриве пальцы Костика разжались… поток подхватил его, смывая со спины Арсенала… Рука Костика судорожно дернулась, потянулась ухватиться, но коня уже рядом не было. Арсенал почувствовал исчезновение всадника… тревожно заржал и попытался повернуть…

«Я хорошо плаваю, я хорошо плаваю!» – забормотала я, кидаясь в воду…

Мимо меня точно пушечное ядро пронеслось. Мой пятиборец на совершенно невероятной скорости ворвался в воду – меня окатило брызгами как от разогнавшейся моторки. В одно мгновение он скрылся под водой… а через секунду вынырнул точно акула, чтобы снова исчезнуть… и выметнуться рядом с бьющимся в судорогах Костиком! Заложил круг, ловко извернулся… ухватил Костика за волосы и поплыл, волоча за собой безвольно болтающееся тело. От берега навстречу ему уже плыли оба его приятеля.

Арсенал тоненько, жалобно заржал! Растерявшийся конь плыл по кругу, не зная, куда ему податься: то ли к берегу, то ли обратно к людям, устроившим позади непонятную возню. С каждым гребком его все сильнее сносило прочь из нашей узкой заводи – прямо на широкую часть залива! Оттуда он до берега не доплывет! Я рванула ногу, выдергивая ее из завязшего в иле ботинка, и как была, в одежде и одном ботинке, поплыла к Арсеналу.

– Стой, куда?! Он выплывет! – взмывая в воде, заорал мой пятиборец.

Не похоже. То ли конь перестал видеть берег, то ли исчезновение всадника так на него подействовало, но Арсенал бессмысленно кружил в воде – и его несло прямо на меня! Отлично! Я потянулась к гриве… Конь покосился на меня налитым, полным ужаса глазом – и заработал ногами…

– Не туда! – отплевываясь, прохрипела я. Перепуганный конь сам загребал прочь от берега, на широкую воду. – Стой, дурашка! – я отчаянно старалась его догнать… Оставшийся на ноге ботинок налился тяжестью. Меня заносило в сторону, мы с Арсеналом кружили в каком-то дурацком танце: он от меня, я вроде бы за ним, но куда-то вбок… Я почувствовала, что начинаю уставать… с трудом обернулась… и увидела берег фиг знает где!

– Арсена-ал! – я попыталась ухватить коня за шею – рука только плюхнула по воде, я забарахталась, почти как Костик.

Темная тень мелькнула подо мной… меня схватили за ногу!

– А-а-а! – завопила я, брыкаясь не хуже Арсенала.

Блуп! – вода передо мной разлетелась, и в брызгах и плеске вынырнул пятиборец:

– Какого брыкаешься? Я с тебя ботинок снимаю! – и он снова нырнул.

Я почувствовала его пальцы на своей щиколотке, а потом повисшая на ноге тяжесть исчезла. «Блин, классные были ботинки!» – успела искренне пожалеть я, когда вода снова расплеснулась и пятиборец стал подталкивать меня к берегу.

– Надо помочь Арсеналу! – я на всякий случай отплыла от него подальше, а то вдруг он меня, как Костика, за волосы утащит. Меня даже удобнее – за косу.

– Сам выплывет! У него инстинкт! – настигая меня в два гребка, рявкнул он.

– Он конь, а не крокодил! Кони переплывают, а не плавают!

Арсенал жалобно заржал. Конь отчаянно пытался поднять голову над водой и с каждым ударом копыт пугался все больше и плыл все хуже… Пятиборец злобно выругался и, легко развернувшись в воде, ринулся на помощь. Арсенал снова заржал и потянулся к человеку, едва не притопив его – пятиборец мгновенно нырнул.

– Тупая лошадь! – снова выныривая, выругался пятиборец.

– Он просто боится!

– Так успокой его – ты же у нас великая конница! – закладывая дугу вокруг Арсенала, крикнул он.

Я не великая… Только вот Арсенал сейчас утонет!

– Спокойно, мальчик! – стараясь говорить непререкаемым тоном Светланы Викторовны, выдала я и, скользнув ближе, положила Арсеналу руку на холку. – Спокойно… – Оглаживать лошадь в воде – это, скажу я вам, то еще занятие! Я начала подталкивать коня обратно к берегу.

Рядом возник пятиборец и положил коню руку на шею с другой стороны. Арсенал шумным дыханием вспенил воду… и поплыл, с каждым мгновением все увереннее и увереннее. Только вот плыть было… далеко.

– Не доплывет! – глотая воду вперемешку со слезами, простонала я. – Они в воде устают быстро… лошади…

– Он сильный, как паровоз! – отфыркнулся пятиборец. – Доплывет как миленький! – и подпихнул Арсенала вперед. Пару мгновений казалось, что он волочет коня на себе…

– Э-ге-гей! – по берегу неслись всадники – Лида на Симке и Светлана Викторовна на Бахтате. Симка громко заржала. Это ржание подстегнуло Арсенала – отчаянно вытягивая морду, он заработал ногами… толчок, еще толчок… и ослабевший конь ушел под воду.

– Не смей, тварь непарнокопытная! – пятиборец рывком вздернул голову коня над водой. – Плыви!

Арсенал поплыл… поплыл… и окончательно пошел на дно…

– А-а-а! – я хлебнула воды, пытаясь кинуться следом…

Вода вспенилась, взбурлила… и из нее воздвигся конь! Спотыкаясь и то и дело роняя голову, на подгибающихся ногах он побрел к берегу по песчаному дну. С распахнутыми попонами в руках завуч и Лида уже бежали навстречу Арсеналу и принялись в четыре руки сгонять воду с его крупа и боков. Я подгребла еще разок, другой… И встала, пошатываясь, по шею в воде. Рядом со мной с фырканьем всплыл пятиборец.

– Надо же, доплыл! – выдохнул он. – Я думал, утонет…

– Чего ж говорил – доплывет?

– Ну и где я был не прав?

Я попыталась сделать то, что уже давно хотела, – стукнуть этого Мешка! Ну замахнулась, да… Ноги у меня подкосились, и я плюхнулась с головой. Сквозь взбаламученную воду увидела шарящую руку, потом меня ухватили – хорошо, не за волосы, а за плечо – и выдернули наверх. Он меня еще и встряхнул, типа, чтоб обтекала быстрей.

– Вы бросили Топаза одного! – на секунду отвлекаясь от обхаживания Арсенала, рявкнула Светлана Викторовна.

– Он не тонул, – невозмутимо отбрил пятиборец.

– А если б вы утонули, оба?

– Оба не могли. А она – запросто, – с достоинством сообщил Мишка.

Завуч метнула на меня мрачный взгляд:

– Костик без сознания. Дядя Гриша повез его в больницу. Арсеналу тоже надо вызвать ветеринара. Лида, ты за мной!. А вы приведете Бахтата в конюшню! – кутая несчастного Арсенала в попону, Светлана Викторовна повела его к школе. Лида вертелась в седле, не зная, то ли и впрямь ехать следом, то ли остаться. Я махнула ей рукой – езжай. И бессильно привалилась к могучему плечу Бахтата.

– Нами заниматься, кажется, никто не собирается, – заключил Миша.

– Тебе тоже вызвать ветеринара? – вяло попыталась приколоться я. Цепляясь за бок Бахтата как за стенку, доползла до стремян и кое-как взгромоздилась в седло. – Ну, чего встал? На ногу мне опирайся и садись сзади.

Мешок… Миша… окинул меня задумчивым взглядом, оценил мои босые ноги, подумал немного, уцепился за седло, запрыгнул на круп Бахтата и… обхватил меня обеими руками за талию.

– Ты что… – я приподняла руки и уставилась на переплетенные на моем животе пальцы. – Так и собираешься ехать?

– А иначе я упаду, – невозмутимо объявил он.

– Ну да… – полчаса назад я бы просто подняла Бахтата на задние – и иди себе пешком! А сейчас неудобно: он, наверное, устал, пока спасал Арсенала… и меня. Я легко торкнула Бахтата пятками, и он неспешно, как запряженный в телегу с бочкой тяжеловоз, повез нас к школе. А я могла думать только о сцепленных на моем животе Мишкиных пальцах. И старалась отлепиться животом от собственной футболки, чтоб не чувствовать этого прикосновения. С меня текло, холодные струйки бежали по бокам Бахтата, а щеки у меня пылали так, что хоть грейся! О том, что Бахтат – неимоверно сильный конкурный конь с тяжелым характером и я вообще-то его боюсь, я вспомнила только у самой школы.

– Миш… Ну ты это… слезай… приехали уже.

Все так же молча он соскочил с крупа и встал рядом, поглаживая Бахтата по гладкой черной шее и странно так поглядывая на меня снизу вверх.

– Ты и правда… классно плаваешь… и бегаешь, – вообще-то я хотела сказать ему «спасибо», но получалось как-то так… – Надо тебя по-настоящему к конкуру подготовить…

– В одном ты оказалась права, – неожиданно сказал он.

Именно я, в целом одном – и даже права?! Ну лестно, че… Осталось только выяснить – в чем именно?

– Как ваш Костик купается – это действительно ненормально.

– Обычно все в порядке! – возмутилась я. – Если не считать, что плавает он с конем. То есть, если по-нашему, все норм! Только сегодня…

– Обычно норм, и только сегодня… – перебивая мое бормотание, задумчиво сказал он. – Что у вас в школе творится?

Я открыла рот… и закрыла. Гибель Банни можно считать жуткой ошибкой, исчезновение Ольги – ее личной проблемой, а сегодняшний случай с Костиком – просто несчастным случаем… Но и то, и другое, и третье разом случайностью быть никак не могло!

Глава 4
Миша

– Желтые не годятся, – доносящийся сквозь приоткрытую дверь седловой Колькин бас звучал безапелляционно, как у Сергея Зверева, делающего прическу Пугачевой. – В них ноги становятся во – как тумбы! Только черные, черные стройнят! Смотри, что я купил!

Последовала пауза… и Олег, мой дружбан Олег, кмс по фехтованию и мастер спорта по стрельбе, восторженно выдохнул:

– Обалденные!

– А то! – со скромным торжеством прогудел Колян. – У них там та-акие классные скидки – я еще и вот взял…

– Какая брендовая вещь! – протянул Олег. – И ка-ак идет!

Направляющийся к седловой немолодой жилистый мужик взялся за ручку двери… и остановился, с интересом прислушиваясь к доносящемуся изнутри разговору.

– Надо будет укладочку сделать! – мечтательно протянул Олег. – Плетешь такие коротенькие косички и фиксируешь их резиночками, я в одном магазинчике видел как раз в тон. И еще челочку наверх поднять!

Так, я не хочу, чтоб меня видели с этими людьми!

Незнакомый мужик заржал… (блин, пора уже отучиться употреблять это слово на конюшне, а то все сразу начинают искать лошадь!) и распахнул дверь. В проеме нарисовался Колька… с трудом балансирующий на одной ноге. На вторую накачанную, перевитую узлами мышц ножищу он сосредоточенно натягивал… черную конскую ногавку. Рядом Олег с интересом крутил такой же черный новенький вальтрап.

– Хороший набор, особенно если со скидкой, – разглядывая эту «картину маслом», кивнул мужик и даже пощупал вальтрап. – Только рано вам думать, как коня перед соревнованием начесывать, – вы ж дальше строевой рыси не продвинулись! Девчонки вам лошадок поседлали – чтоб через пять минут все трое были на поле!

Я влетел мимо него в седловую и захлопнул за собой дверь.

– Две ногавки ты на свои ноги напялишь… конь недоделанный… – прорычал я. – А еще две куда – на руки?

– У Олежки еще две одолжу, – смущенно стаскивая ногавку, пробурчал Колян. – Хорошие ж вещи, надо примерить…

– Ага, вдруг велики окажутся… жеребцу, – закивал я. – Парни, вы офонарели? Вот что мужик про вас подумал?

– Да ла-анна-а тебе, кэп! – вклинился Олежка. – Все мужик понял, тоже ведь конник.

– Тоже? А кто еще? – старательно изумился я. Эти двое вообще ни фига не делают! Одному Лидка не нравится, а второму Ольга, наоборот, нравилась… и теперь он весь в растрепанных чувствах по поводу ее исчезновения.

– Быстро шуруйте в конюшню, а то девки нам устроят!

– Как тебя твоя Саша построила… не, взнуздала! – протянул Колян.

– И заседлала! – многозначительно поиграл бровями Олег.

– А не пошли бы вы оба…

– Да-да, в конюшню!

– Ничего она не моя! – пробурчал я вслед наглой парочке. Хотя раз со мной занимается – значит, моя. В какой-то мере… Ровно как Топаз – мой конь.

Настроение почему-то сразу испортилось. Впрочем, знаю почему: сейчас Сашка опять начнет мне вкручивать, какой я тупой, ничего не умею и делать не хочу… Я свернул к деннику Топаза, ребята отвалили на другую сторону конюшни, откуда немедленно донеслись скандальные вопли Лиды. Фиг с ней, меня моя лошадь ждет… и девушка тоже…

Саши в конюшне не было, только стоял на развязке полностью снаряженный Топаз. А вдруг она заболела после того раза? Или просто на поле ждет? Издеваться будет: типа, сам доехать не можешь? Я поглядел на коня. В ответном взгляде Топаза было явное ехидство – в этой конюшне надо мной издеваются все!

Я боюсь лошадей. Не, не так чтоб ай-яй-яй, сейчас упаду! Просто мне не нравится зависеть от здоровенной скотины, которая явно себе на уме! Плавание и бег – это ты сам, твое тело, подчиняющееся приказам твоей воли. Пистолет – продолжение руки, да и шпага тоже. Но как можно выступать вместе с конем, которому твоя победа на фиг не нужна и вообще неизвестно что стрельнет в башку? Но если я не научусь ладить с этими непарнокопытными, мне от четырехборья к пятиборью не перейти никогда – так и буду спортбомжом, ни туда ни сюда.

Под пренебрежительное фырканье коня я взгромоздился ему на спину. Так, повод между мизинцем и безымянным, вдоль ладони и выходит на указательный… Теперь надо это… дать шенкель. Получите… я сжал ноги на конских боках. Конь стоит. Я подергал повод. Стоит.

– Жалко, друг, у тебя нет стартера, – вздохнул я.

Топаз тоже вздохнул… и нехотя направился вон из конюшни – на ходу он все время тихонько, едва слышно ржал не ржал, а вроде как бормотал. Это неожиданно успокаивало, совсем как урчание кота, когда его чешешь. Мы вплыли на конкурное поле и обнаружили там Кольку с Олегом – тоже верхом, но без неизменной Лиды поблизости – и того самого немолодого жилистого мужика, что шуганул нас из седловой.

– Здравствуйте, де-евочки! – он окинул напряженно застывшего в седле меня насмешливым взглядом.

Я оглянулся – Саша с Лидой наконец появились? На конкурном поле никого, кроме нас, не было.

– Мы это… мальчики. – мрачно пробурчал Колян.

– Что вы говорите! – ласково протянул мужик. – А опаздывать могут только девочки!

Теперь Колькин мрачный взгляд достался мне.

– Я обычно начинающих не беру, – добродушный тон сменился улыбочкой людоеда в процессе разделки тушки. – Но уважаемый мной человек сказал, что вам надо готовиться к конкуру… а дальше дешевых покатушек дело пока не пошло. Придется вами заняться. Меня можете звать Петровичем, меня все так зовут.

«Покатушки» в сочетании с «девочками» звучало совсем стремно. Колька с Олегом почему-то опять уставились на меня: а я что, главная девочка, что ли?

– Так, десять минут шаг, для разогрева, потом десять минут строевая рысь… и не надо делать вид, что вас этому не учили! Потом снова шаг! А вот какого хрена вечнозеленого сидим, глаза вытаращили, как новогодние елки в кадушках? – эхо от его рыка прошлось по всему полю, мячиком отскакивая от препятствий. – Ты, прыщ-с-горы, как собрал лошадь, что у Топаза голова болтается как продукт жизнедеятельности в полете?

Поняв по имени коня, что прыщ-с-горы – конкретно я (вау, рифма!), я потянул повод, заставляя Топаза приподнять голову. Дальше последовала долгая речь, описывающая сложные отношения между мной, поводом, Топазом, длиннющим хлыстом-шамбарьером[11]11
  Шамбарьер – длинный хлыст на гибкой рукоятке, применяемый дрессировщиками в цирке и на манеже. Длина рукояти обычно около метра, а длина самого хлыста – от двух до двух с половиной метров.


[Закрыть]
в руках Петровича, остальными пятиборцами, седлом, оградой, полем и почему-то тучками в небе. Единственной фразой на классическом русском оказалась:

– Не дергай повод – ты должен собрать лошадь, а не башку ему оторвать!

Под неумолчные пассажи Петровича мы двинулись по полю шагом, то и дело меняя направление и аккуратно вписываясь между препятствиями. Топаз-собака-ты-хоть-и-конь-что-ж-ты-делаешь-какого-меня-так-трясет!

– Коленями работай, а не задницей… И на заднюю луку не заваливайся! – немедленно заорал Петрович.

– С Лидкой проще было, хотя теперь я понимаю, в кого она такая матерщинница! – разъезжаясь со мной левым плечом, бросил Колян.

– Не болтать, девочки! – заорал всевидящий-всеслышащий Петрович.

– Мы не девочки! – снова рявкнул Колька и огреб немедленно, метко и едко:

– Ка-анешна, какие вы девочки! До девочек вам еще как до Луны на карачках!

Ровненько и в такт зацокали копыта. На поле выезжали уже знакомый мне Бахтат с еще лучше знакомым Арсеналом, только в седле Арсенала сидела Лида, а верхом на Бахтате – Саша.

«Как бабочка на мамонте», – почему-то подумал я. Чёй-то меня на художественные образа́ прошибло? А еще со вчерашнего дня я знал, какая у Сашенции тонкая талия и мускулистый живот. Пока мы ехали вместе на Бахтате, она все время напрягала мышцы, отталкивая мои руки и давая понять, что совместное бултыхание в заливе не повод для знакомства. А я бы убрал, правда… только пальцы точно свело, наверное, перемерз в воде, хоть и лето.

Девчонки проехали мимо – кони перебирали копытами в такт, легко выплетая ту самую строевую рысь, над которой мы так мучаемся! Я смотрел Саше вслед, на встрепанную косичку в стиле Китнисс[12]12
  Китнисс Эвердин – героиня трилогии книг Сьюзен Коллинз «Голодные игры» и снятых по ним фильмов.


[Закрыть]
. В прошлом году я с девчонкой из балетного училища встречался, Риткой зовут… Не сложилось, стерва была редкостная. Хотя, конечно, осанка, походка – обалдеть. Но даже у нее не было вот такой, как струна, изящной и сильной спины.

– Девочки! – Петрович гаркнул так, что я чуть из седла не вывалился. – Которые по половой принадлежности, а не по жизни! Сашка! Лидка! Я сегодня этих вот соплежуев буду галопу учить, а ну-ка покажите, как это должно выглядеть!

– Сашка ж на Бахтате, Петрович! Она боится! – сложив руки рупором, проорала в ответ Лида и засмеялась.

У Саши вдруг стало строгое лицо, она резко бросила что-то и… выпрямилась, словно глубже погружаясь в седло… потянула повод… Так-так-так-так… ритм копыт Бахтата резко изменился. Тадаа-так-так-тадаа-так-так… Громадный черный конь начал разгоняться, как идущий на обгон джип… Сашка чуть выдвинула правое плечо, а глаза ее вспыхнули сумасшедшим азартом! Бахтат сорвался в галоп. Вж-ж-жж! Меня обдало теплым, пахнущим конским потом воздухом. Грохоча копытами, вороной летел по кругу, он мчался, он отрывался, и не было ему ни препон, ни преград! И вместе с ним летела Саша, а лицо ее было неузнаваемо – светилось каким-то безумным восторгом и хищной радостью!

– Петрович, ослеп?! – с другой стороны ограды подскакала местная завуч Светлана Викторовна верхом на аккуратной, как статуэтка, кремовой кобылке. – Бахтат понес!

– Сашка его держит, – хладнокровно бросил Петрович, с таким же хищным азартом отслеживающий каждое движение коня и всадницы. – На барьер давай!

Саша двинула коленями. Мгновение казалось, громадине Бахтату плевать на приказ маленькой всадницы. А потом бешеная скачка приобрела новый, совсем особый разлет, Бахтат сорвался с правильного круга, подлетел к барьеру… Это было самое прекрасное зрелище на земле, куда там тому выпендрежнику Костику, – громадный черный конь и невысокая девушка взлетели над барьером как… ну тоже как бабочка! Только Бахтат был, наверное, самой крупной и тяжеловесной бабочкой на свете!

– Взяла! – выдохнула Светлана Викторовна.

Лидка издала короткий вопль – то ли восхищения, то ли ревности – и подняла в галоп своего Арсенала. Вытянувшись в струнку, светлый ахалтекинец нагонял вороного. Сашка обернулась на скаку, что-то крикнула… Арсенал скакал рядом с Сашиным вороным… и оба коня одновременно, голова к голове взвились над препятствием!

Две молнии – черная и светлая – просвистели над барьером, дружно ударили копытами в землю и поскакали дальше. Девчонки хохотали. А я… сунул два пальца в рот и пронзительно засвистел!

– Ну класс! – аж подпрыгивая в седле, выпалил Олег и впервые поглядел на Лиду с интересом.

– Класс, а ты не свисти – у школы денег не будет, – кивнул Петрович.

На лицо Светланы Викторовны стремительно набежала тень. То есть она и раньше мрачная была, а тут совсем потемнела.

– Вы у меня всю жизнь денники драить будете! – крикнула она девчонкам. – Не хватало еще, чтоб шеи себе сломали, мало нам неприятностей!

– Сашка очень выросла последнее время… и я не в смысле сантиметров, – невозмутимо хмыкнул Петрович. – Ты чего ее на соревнования не выпускаешь?

– Выпускала два раза, – бросила Светлана Викторовна. – Без особого результата.

– Так с тех пор сколько прошло! – дернул худым плечом Петрович. – Сама знаешь, что за танк Бахтат – его полдня разогревать надо, а девчонка на одном шенкеле в галоп подняла, – и, не дожидаясь ответа, звучно хлопнул в ладоши: – Все, концерт окончен! Девочки, которые и вправду девочки, валят на выездковое поле и работают там. Девочки, которые думают, что они мальчики, учатся поднимать коня в галоп, а кто не научится – записывается в девочки навсегда и с присвистом! А ну, поехали!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю