355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кирилл Кащеев » Хроники провинциальной инквизиции. Медная бабушка (СИ) » Текст книги (страница 2)
Хроники провинциальной инквизиции. Медная бабушка (СИ)
  • Текст добавлен: 12 марта 2020, 22:00

Текст книги "Хроники провинциальной инквизиции. Медная бабушка (СИ)"


Автор книги: Кирилл Кащеев


Соавторы: Илона Волынская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

            – А ты не езди, – Романовой жалобе Танечка неожиданно обрадовалась так, словно ей сообщили о выигрыше в лотерею, – Пойдем к нам, приляжешь... – она глянула на часы. – Ну или просто посидишь с нами до своей лекции. Я тебя накормлю, кофейку сварю... – она стремительно, словно боялась, что он откажет, просунула руку под локоть Романа, – Меня заодно проводишь, а то я живой до дому не дойду, помру от ужаса.

            – Что ж Павел тебя не встретит? – Роману не хотелось возвращаться к старому сталинскому дому, где старушек давят в лепешку, а нечто невидимое и нечувствительное впивается когтями в шею.

            Танечка поглядела на него с упреком:

            – Ты же знаешь, Павел очень много работает. Ему совершенно необходимо высыпаться.

– Ну да, конечно, – хмыкнул Роман.

Насколько Роману нравилась энергичная Танечка, настолько же он терпеть не мог ее мужа Павла, неудачливого художника-иллюстратора. Наверное, потому, что узнавал в нем себя. Утешало лишь, что Роман пока не сидит на шее у жены, как это делал Павел. Но в остальном у них было чересчур уж много общего. Даже увлечение Пушкиным. Но как Роман был никому не нужен со своей кандидатской диссертацией, так и Павел, с его бесконечными рисованными пушкинианам не интересовал заказчиков. Павел пытался делать что-то коммерческое, но все выходило глупо и скучно, вроде попытки создать серию «Пушкинская эротика в Екатеринославе». За две недели, проведенные в городе, ничего особо эротичного поэт сделать не успел. Вот и приходилось Павлу до бесконечности малевать облегающие лосины, в которых Пушкин явился в дом гражданского губернатора Шемиота шокировать провинциальное общество. Деяние довольно пошлое, а в рисунках Павла еще и до невозможности тоскливое.

            Впрочем, Павел Романа тоже не выносил и, наверное, за то же самое – за братство по вечным неудачам. И сейчас, открыв дверь на звонок жены, глядел на Романа вовсе не по-доброму.

            Танечка наскоро чмокнула мужа в щеку и кинулась на кухню. Роман сбросил пальто и с облегчением почувствовал, что в квартире тепло. Сталинка все-таки, не то что его родное панельное чудовище – зимой холодно, летом сыро, огурцы хранить хорошо, а вот людей...

            – Паша, это Ромка нашу Анну Степановну нашел, – крикнула из кухни Танечка. Роман наблюдал как она достает хлеб, расписную масленку, полукружье колбасы и чувствовал, что желудок скручивается в голодном спазме, – Нас менты почти всю ночь продержали... – Танечка отвернула кран, но из хромированного носика донеслось только сиплое шипение, – Вот черт, второй раз за неделю. Это у нас в канализации что-то.

Роман вспомнил развороченный люк, посмотрел на пересохший кран и кофе захотелось в три раза сильнее. Но Танечка оказалась предусмотрительной. Из-под кухонного стола появился баллон с водой и по кухне пополз кофейный аромат.

– Что делается, ужас! Говорят, бедную бабулю каким-то совершенно маньячьим способом убили. – Танечка сунула Роману бутерброд, – Что там было, Ромка?

            – Я ведь к ней не подходил, сразу ментов вызвал, – извиняющимся тоном ответил Роман и с наслаждением откусил бутерброд. Танечка слушала, не отрывая глаз от кофейной турки, над которой медленно набухала коричневая пенка.

– Жалко бабульку. Она бывала у нас пару раз, по-соседски, мы с ней о Пушкине разговаривали. Я ей свои рисунки показывал, хотя она эротику не воспринимала. Старорежимная старушка, теперь таких не делают. Менты знают, за что ее убили? – в голосе Павла слышалось то стыдливое оживление, которое появляется в человеческих голосах, когда говорят о несчастье с чужими людьми.

– Говорят, искали у нее что-то, может, ценности.

– Да какие у нее ценности, – хмыкнул Павел, – Пенсионная книжка? Разбитая ваза?

Нечто смущающее было в словах Павла, но вот что именно, Роман никак не мог сообразить.

            – Вы не видели, к ней никто не заходил? – спросил он.

            И тут вдруг Танечка оторвалась от кофеварки и метнула странный, настороженный взгляд. Не на Романа, на мужа. Кофе, словно подкарауливал этот момент, вскипел, ринулся через край и залил печку.

            – Я ментам уже сказала: никто к ней не ходил, зачем, – торопливо заявила Танечка, и только потом сообразила сдернуть выкипевший кофе с огня, – Ах ты, черт, ну вечно! Теперь печку мыть!

            – Почему же не заходил? – лениво протянул Павел, вальяжно откинувшись на спинку стула, – Парень какой-то бывал, не часто, правда. Наверное, родственник.

            – Ах, это! Да-да, парень, конечно, – усердно закивала Танечка, и тут же принялась объяснять, хотя объяснений никто не спрашивал, – Я думала, ты про сегодняшнюю ночь, а ты вообще...

            – Я как раз про сегодняшнюю, – ответил Роман, растерянно следя, как Танечка схватила тряпку и принялась тереть печку, не столько убирая, сколько размазывая кофейную гущу.

            – А сегодня у нее никого не было. Совершенно никого! То есть... Мы не видели. Мы спали. Что твой шеф? Как дела с диссертацией? – убийство старушки вдруг потеряло для нее всякий интерес.

            Роман глядел на нее разочарованно. Великого сыщика из него не вышло. Было ясно, что Танечка что-то видела, но не скажет. Раз уж ментам не сказала... Роман решил зайти с другой стороны.

            – Слушайте, ребята, я тут к вам вперся, спать не даю, завтракам кормить заставил – мне неловко. Давайте я хоть пса вашего выгуляю.

У Танечки был дряхлый, еще от родителей доставшийся пудель с невыносимо склочным характером. Обожавшая мужа и ни в чем ему не отказывавшая, будто маленькому ребенку, Танечка истово требовала от Павла лишь одного – двухразовой выгулки пса. А Павел пуделя не выносил еще больше, чем Романа, потому Роман был уверен – после положенных отнекиваний Павел согласится.

Вскоре Роман спускался вниз, волоча на поводке старого пуделя. Расчет оказался верен – пожилая женщина с терьером уже отпирала подъездную дверь. У женщины было решительное лицо ответственной активистки. Спроси у такой разъяснений и ценных указаний – и она твоя.

– Здравствуйте, – весело сказал Роман, – Подскажите, где тут у вас во дворе собак выгуливать?

– Да где угодно. Только в песочницу пусть не лезет, там дети играют. – женщина выпустила их из подъезда и глянула на пуделя – Вроде, со второго этажа собачка?

– Ага. Я у друзей ночевал, так взял их собаку выгулять.

– Это правильно. – одобрила женщина, – Не то что моя сестрица. Недавно неделю у меня прожила – хоть бы раз посуду помыла!

Тему с сестрой Роман развивать не стал. Он тут же спросил:

– Объясните хоть, что ночью случилось? Милиция, скорая, про убийство что-то...

Женщина оживилась. Нет, с любопытным посторонним она бы разговаривать не стала, но милый молодой человек, выгуливающий знакомого пуделя – совсем другое дело!

– Старушку убили! Такой спокойный, приличный дом, солидный район, и вот нате вам! Неделю назад на улице труп, а теперь прямо в соседней квартире! Меня больше всего знаете, что пугает? А вдруг ее перепутали?

– Перепутали?

– Ну да, – подтвердила хозяйка терьера, – У нас тут квартиры дорогие, состоятельные люди живут, Анна Степановна из старых жильцов одна осталась. Вот я и боюсь, не случайно ли ее убили. Шли в другую квартиру, побогаче, да ошиблись дверью.

– Ну это вряд ли, – уверенно заявил Роман. Его пудель мучительно медленно и придирчиво выискивал местечко для особо важных дел, но сейчас Роману это было только на руку. – Я на третий этаж поднимался, из любопытства. У вашей Анны Степановны дверь очень выделяется, не могли ее с другой спутать. Так что не бойтесь.

– А я и не боюсь, – женщина независимо повела плечом, – У меня своего – только вот он, – она чуть потянула поводок. Терьер тявкнул, будто огрызнулся. – Ремонт, мебель, прочее – это все дети. Они мне и квартиру здесь купили. Удобно, центр, только вот убийства и с водой начались перебои.

– Интересно, кому теперь квартира убитой достанется. Государству, наверное.

– Вот еще, – фыркнула женщина, – Нашему государству и так много чего лишнего достается. А у Анны Степановны внук есть, довольно милый молодой человек, Валиком зовут. Навещал ее, правда, редко, но тут уж ничего не поделаешь, сейчас молодым приходится много работать, особенно если в частных фирмах. Не то раз-два и уволят!

– А в какой частной фирме внук работал? – спросил Роман и тут же выругал себя за прямолинейность.

Но его собеседница уже увлеклась разговором и отвечала с удовольствием.

– Я точно не знаю, вроде бы книгами торгуют, только старыми. Что-то вроде букиниста. Если бы знала, сама б с ним связалась, а то придет мальчик к бабушке как к живой, и узнает, что ее убили. Такой стресс.

Роман промолчал. Стресс внуку Валику уже не грозил. Ему уже ничто не грозило.

Разматывая катушку модного поводка, терьер залетел на детскую площадку и тут же намертво примотал себя к скамейке. Заскулил обиженно, рванулся. Худощавый мужчина в дорогой кожаной куртке поднялся со скамьи, и принялся выпутывать пса. Но тот оказался зверем неблагодарным – зарычал, оскалив острые белые клыки, коротко взлаял.

– Фу! – возмущенно воскликнула хозяйка, призывая терьера к порядку, – Как тебе не стыдно? С тобой как с человеком, а ты прямо как собака! Фу! Извините его, пожалуйста, он обычно мирный, – обратилась она к мужчине. Тот в ответ любезно поклонился и вернулся обратно на скамью, предоставив женщине самой разбираться со своим питомцем. Она тоже поклонилась, неловко, и потянула собаку за поводок, с любопытством разглядывая мужчину и сидящую рядом с ним элегантную пепельноволосую девушку.

– Незнакомые. Ждут кого-то, что ли? Много сегодня чужого народа во дворе, – она покосилась на Романа.

Не давая подозрениям разгореться, Роман подтянул поближе доказательство «свойскости» – пуделя, и задумчиво спросил:

– А не могло быть так, что она сама, а? Я ведь эту Анну Степановну встречал иногда на лестнице, как к друзьям шел. Один раз даже разговаривал, – он вроде бы замялся, – Она мне показалась несколько... странной.

            – Это вы насчет «Тайда»? – рассмеялась женщина, – Она ведь из старой профессорской семьи. В 37-м за всей ее родней и впрямь приходили. Такое на всю жизнь в душе остается. А тут – да много ли старухе надо? Мужик этот в рекламе как пообещает, что, мол «идем к вам» – любой испугается. А в остальном она нормальная была, рассуждала здраво. Только «Тайда» боялась. И знаете, что? – женщина смущенно поглядела на Романа, будто решая – говорить, не говорить? Он изо всех сил постарался придать физиономии благожелательно-заинтересованное выражение. Видно, у него получилась, потому что женщина продолжила:

            – Я тут подумала, может, она не зря боялась, что к ней... придет... ну, не «Тайд», конечно, но... что-то такое... не совсем обычное...

            – Что вы имеете в виду? – осторожно поинтересовался Роман, боясь спугнуть ее откровенность.

            – Да вот... Это ведь я милицию вызвала. – решившись, сообщила хозяйка терьера и погладила своего любимца, будто искала у него поддержки, – Меня знаете, что насторожило? Шаги!

            – Шаги?

            – Ну да! Сперва наверх: топ-топ-топ. На третий этаж поднялись, где Анна Степановна живет. То есть, жила. Потом вроде тихо было, а потом снова вниз: топ-топ-топ. Только вот нормальные люди так не ходят!

            – И что же в этих шагах было ненормального?

            Женщина пристально поглядела на него:

            – А вы слыхали когда-нибудь, чтоб от человеческих шагов дом содрогался, прямо как в землетрясение? И чтоб потом ступеньки оказались растрескавшимися?

Она задумчиво покачала головой и тут же закричала:

            – Немедленно выплюнь эту гадость! – женщина кинулась изымать из пасти терьера нечто недозволенное, а Роман заторопился обратно к подъезду, вернуть Танечке ее пуделя. Он знал теперь, где искать сведения о внуке Валике.

Роман пробрался сквозь толпу книжного рынка и тронул за плечо грузного мужчину у одного из книжных боксов. Тот обернулся и расплылся в приветственной улыбке:

– Ха, давно у нас не был! Может, уже и защититься успел?

Роман неловко отмахнулся. Он всегда испытывал смущение, встречаясь со своими более удачливыми сокурсниками.

Улыбка на лице старого приятеля стала извиняющейся.

– Извини, заказов для тебя никаких. Все между переводчиками издательства разошлось, на твою долю ничего не осталось.

– Почему меня это не удивляет? – пробормотал Роман. Преуспевающий книготорговец, из регулярных поездок в Москву бывший однокурсник иногда привозил Роману подработку – литературные переводы.

– Слушай, я сейчас не за тем. Ты такого Валика знаешь?

Приятель на мгновение задумался.

– Какой у него бокс?

Роман помотал головой:

– Понятия не имею. Он вроде букинистикой торгует.

– Букинистика – не мой профиль. Поспрашиваю...

– Можешь прямо сейчас? – Роман смотрел на однокурсника моляще, – Я ему книгу заказал для шефа и деньги отдал, а он пропал! Ты ж понимаешь, что я во всем буду виноват!

– Кто ж так делает? – приятель пожал плечами, – Ладно, попробую... Я сейчас вернусь, посмотри тут вместо меня, – он выдвинулся из своего бокса.

Роман отступил в сторону, пропуская его и неловко ткнулся в стоящего за спиной человека.

– Извините, – пробормотал он.

Пепельноволосая девушка в элегантном сером пальто равнодушно улыбнулась в ответ и отвернулась. Пахнущая духами прядь легонько стегнула Романа по щеке. У соседнего лотка худощавый мужчина в дорогой кожаной куртке поднял глаза от книги, скользнул по Роману взглядом и небрежно перелистнул страницу. Роман быстро опустил глаза, его дрожащие пальцы скользили по плотно выставленным книжным корешкам на лотке приятеля. Убеждать себя в случайном появление той самой парочки, что утром встретилась ему у дома убитой старушки, было по меньшей мере глупо. Кто они такие? Какая-нибудь мафия? В конце концов, мафиози нынче образованные пошли, вполне могли сообразить, что с неизвестного Пушкина бабок выйдет не меньше, чем с наркотиков. А кто будет мешать их сугубо культурному бизнесу, тех ножками в тазик с цементом и в Днепр! Трезво-тоскливое понимание, что ему не стоило так азартно пускаться на поиски сокровища, властно заявило о себе. Жил он без этого стихотворения раньше, и еще пожить бы не отказался. Даже затрюханному младшему научному без американского гранта и кандидатской диссертации все лучше, чем покойнику. Нет, надо сматываться.

Тяжелая лапища звонко шлепнула Романа по плечу.

– Цени! Нашел я тебе Валика.

– Ти-ише, – прошипел Роман, косясь в сторону невозмутимой парочки у соседнего лотка.

– Чего тише-то? – удивился приятель, – Думаешь, твой шеф в соседнем боксе притаился? – но голос невольно понизил. – Значит так, можешь не нервничать. Валик твой – серьезный парень, у букинистов его знают. Не просто старыми изданиями торгует, он 19-го, даже 18-го века книги достать может, мемуары всякие, дневники старинные. Солидные коллекционеры у него заказывают. Но на его месте сейчас пусто. Говорят, пропал с неделю назад, никого ни о чем не просил, не предупреждал.

– Так что ж ты выяснил? – Роман так возмутился, что перестал обращать внимание на слежку, – Где мне этого Валика теперь искать?

– Ну ты много хочешь! Ребята сказали, мобильник у него не отвечает, а адреса они не знают. Склад у него тут поблизости, в гаражах.

– Знаю я ваши гаражи, – кивнул Роман, – Который его?

– Если с краю – второй, серый металл. Не знаю, правда, что тебе с него толку, все равно там заперто. Да ты подожди, объявится твой Валик.

– Угу, – саркастически буркнул Роман, – После второго пришествия, – и осекся. Шуточка вышла черная. Серьезный парень Валик был мертв, а мертвые, они ведь и правда объявятся, только когда Спаситель придет на землю второй раз.

Воспоминание о том, что он вроде бы собирался бросать опасные поиски, вернулось к нему лишь перед накрепко запертой стальной дверью гаража. Да и то только потому, что из ведущего к книжному рынку прохода четко слышался торопливый перестук каблучков и уверенные, размашистые мужские шаги. Недолго думая, Роман нырнул в узкую щель между металлической стеной гаража и приткнувшейся рядом машиной, и затаился.

Непрестанно оглядываясь по сторонам, пепельноволосая и ее спутник вбежали в проходной двор. Роман увидел выражение предельной сосредоточенности на тонком злом лице девушки, увидел, как топорщит мушкетерские усы мужчина, и скорчился, вжимаясь в землю.

Каблуки процокали мимо, потом замерли и медленно вернулись. Глядя из-под днища машины, Роман вдруг увидел их прямо перед собой – тонкие изящные щиколотки, затянутые в бледно-розовую кожу модных дорогих ботинок. Неуверенно покачиваясь на каблучке, словно их владелица не знала, на что решиться, ботиночки мгновение помаячили у Романа перед носом, а потом исчезли. Высунув нос из-за спасительного прикрытия, Роман успел увидеть как парочка скрылась под аркой проходного двора. Видно, подумали, что он выбрался на проспект.

– Ну и слава богу, – Роман вылез из щели и снова подошел к Валикову гаражу. Зачем-то подергал могучий замок. Раз дамочка и господин из мафии (или кто там они есть?) так упорно его выслеживают, значит, стихотворения они пока не нашли. Или его не было у старушки на квартире и, выходит, зря они убили бабку, да еще таким трудоемким способом, или... в квартире шарила вовсе не мафия, а кто-то другой и этот кто-то тоже ищет автограф. Роман с досадой поглядел на запертую дверь гаража. Может, там и хранится разгадка, или хотя бы подсказка – только как до нее добраться? Замки открывать он не умеет.

Не успел Роман об этом подумать, как из-за его спины протянулась узкая мужская рука. Роман видел все ясно и четко, словно в замедленной съемке, хотя краем сознания понимал, что на самом деле события разворачиваются с завораживающей стремительностью. Ловкие пальцы коснулись замка и тот словно бы распался надвое. Романа дернули назад, створка ворот приоткрылась, едва не съездив его по носу, и тут же мощный толчок швырнул его внутрь, во мрак гаража.

Заученным кувырком уйдя вперед, Роман стремительно развернулся, отскочил назад, увеличивая расстояние между собой и противником. Задняя стенка гаража оказалась за спиной – не сбежишь, но и с тыла не подберутся. Сузившимися глазами он глядел из мрака на два четких силуэта в проеме гаражных ворот.

– О-ля-ля, – после короткой изумленной паузы воскликнул мужчина. Тонкие усы под крупным крючковатым носом приподняла насмешливая улыбка, – Какой, оказывается, прыткий юноша.

Пепельноволосая нашарила выключатель на стене, вспыхнул свет. Она шагнула внутрь гаража и плотно притянула за собой створку. Засов глухо клацнул, отрезая их троих от внешнего мира. Усатый неслышным кошачьим шагом двинулся навстречу Роману, а тот лихорадочно принялся вспоминать все, что знал о бое в замкнутом помещении. Но ничего толком так и не вспомнил, потому что усатый вдруг оказался рядом и ударил, высокомерно игнорируя непреложную заповедь не нападать первым. Атакующий всегда раскрывает свои слабости, но уже через мгновение Роман понял, что усатому нечего раскрывать. Слабостей у него попросту не было. Ни о каком равном бое речь не шла.

Ладонь противника стремительно взлетела к лицу Романа и тот едва успел уклониться, спасая глаза. И тут же беспомощной мухой забился в оплетающей его безжалостной паутине ударов. Он еще уклонялся, еще защищался, еще держал навязанный усатым бешенный темп, но уже понимал – безнадежно. Первая же ошибка и ему конец! Со стороны их бой выглядел, наверное, даже красиво, во всяком случае пепельноволосая наблюдала за ними предельно внимательно. И наконец, обронила:

– Будемо гратыся, чи пекельну бумажку шукаты? Заканчивай, Рико!

Годами упорных тренировок в Романа вколачивалось – в схватке есть лишь схватка, весь остальной мир должен исчезнуть, он не смеет отвлекать тебя! Но тут Роман дрогнул. Потому что голос ее – самый обычный, женский голосом с раздражающе вульгарными интонациями типичного местного суржика, так плохо сочетающегося с ее отточено-элегантным нарядом и надменным тонким лицом. Он не имел ничего общего с запредельным ревом, услышанным им над телом мертвой старухи. Но слова – слова были те самые! Роман невольно скосил глаза, словно ожидая увидеть на месте изящной молодой дамы жуткое чудовище, способное так страшно реветь и водить острым жалом у беззащитного человеческого горла. И тут же дернул голову в сторону, уводя из-под удара противника.

Поздно, слишком поздно! Сперва ему показалось, что он наполненный водородом шарик, легко взмывающий к невысокому потолку гаража, а потом – что он Боинг, идущий на экстренную посадку. Что-то грохнуло и он приземлился. А потом в гараже вроде бы погас свет.

Роман осторожно приоткрыл глаза. Ледяной цементный пол холодил щеку. Медленно, миллиметр за миллиметром он повернул голову. Он лежал на полу, у стены, все в том же гараже и почему-то не мог шевельнуться. Он попытался ощупать себя, но лишь дернул плечом. Его руки были заведены за спину и Роман их почти не чувствовал.

Та-а-ак. Щиколотки охватывала внешне безобидная тоненькая белая полоска – пластиковые наручники, в кино подобные видел. Надо полагать, на руках такие же.

Тусклая лампочка на шнуре заливала помещение неверным светом, но Роман мог ясно различить ящики, видимо, с книгами на продажу. У противоположной стены стоял старый раздолбанный стол, а над столом, спиной к связанному Роману, склонились двое.

– Ничого я не розумию в том блокноте! – встряхнула пепельными кудрями девушка, – Тот Валик або псих... або писал шифром!

– Загадочно и весьма. Большое «К», «м» – точка, «б» – точка и все в кавычках. Право же, не знаю, – раздался грассирующий голос усатого. Роман вспомнил, пепельноволосая называла его Рико. – Но успокойся, cherie, не будем даже и пытаться все решить на месте.

– До полковника? – неуверенно спросила пепельноволосая, взвешивая на руке старый растрепанный блокнот.

Рико покачал головой.

– Не станем терять время. Сбрось информацию и пусть ребята полковника займутся! А мы пока скушаем обед, ma petit. К сигарам уже будем знать и что такое «Полотняный завод, Калуга» и что значат 11, 25 и 7 тысяч.

Пепельноволосая сняла со спинки стула розовую сумку, пожалуй, чересчур большую для такой стильной молодой дамы. Вжикнула молния и на стол легло нечто серебристое и плоское, столь же чуждое старому гаражу, как чужд космический корабль средневековому коровнику. Роман даже не сразу понял, что это ноутбук, какой сам он видел только в рекламе. Пепельноволосая подключила к своему компьютеру маленький ручной сканер и принялась водить им по страницам блокнота. Заглатывая страницы, компьютер тихонько урчал, словно обедающий кот. Потом из той же розовой сумки появилась мобилка и девушка подключила к ноутбуку и ее.

– Не пойму, что за фамилия? – листавший блокнот Рико ткнул пальцем в строку, – Ко-ро-...

Пепельноволосая глянула на страницу:

– Коростовцевы.

– Пусть пробьют по базе данных. – он бросил блокнот в глубины розовой сумки, – Устал. И дьявольски хочу есть.

– Писля драки кости ломит? – пепельноволосая бегло улыбнулась, – То може на пенсию вже пора?

– О mon ami, достойный пенсион – это мечта. Уеду в канадские колонии, и между мной и твоим язычком наконец-то проляжет океан. Но должен заверить, давно я не получал столь высокого наслаждения. Весьма многообещающий мальчик.

Многообещающий мальчик на полу у стены старательно закрыл глаза и замер, бессвязно моля сам не зная кого не дать им догадаться, что он очнулся.

– Николы не розумила, як такый шляхетный пан може ото руками-ногами махать, мов ветряк який! – Роман слышал клацанье клавиш – она отключала компьютер. – А тепер ще и ци – филологи паршиви – навчання грошей стоит, а воны нет щоб кныжкы вумные читаты, теж скачуть, мов макаки! Карате, айкидо... И для чего им это?

Роман посчитал неуместным объяснять ей, что карате как раз именно потому, что он филолог. Нужно же хоть что-то противопоставлять надменности юристов и экономистов.

– То по всёму. Ходимо. Только... Что ты думаешь з хлопцем робыты? – в ее нарочито равнодушном голосе был жадный голод, затаенный, а от того еще более страшный.

Роман услышал, как ее каблучки медленно и зловеще процокали в его сторону. Она остановилась рядом, совсем близко, присела на корточки... Роман не видел, но даже сквозь закрытые веки чувствовал, как между ее безупречных розовых ногтей, неумолимо приближаясь к его шее, скользит, перепархивает нечто невыносимо острое.

– Ах, cherie, к твоей внешности и необычайным способностям еще б толику ума! – девушки больше не было возле Романа, похоже, Рико просто отдернул ее прочь, – Дай тебе волю, и ты погубишь молодому человеку всю его будущность! У нас и без того в этот раз изобилие трупов!

– Пхе! – презрительное фырканье подчеркнуло, что два трупа – еще не изобилие.

– Я наручники сниму, а то у парня руки затекут. – тоном заботливого дядюшки добавил усатый.

– Шляхетный пан Рико, – насмешливо процедила пепельноволосая, а потом буднично добавила, – Ну то сними, бухгалтерия зрадие. Та поспишай, бо я вже теж дуже исты хочу.

– В «Чарли»?

– Надоела французская кухня...

Гаражная створка стукнула, отрезая звуки их голосов. Кряхтя, Роман поднялся. Рико опоздал со своей заботой – рук Роман не чувствовал совершенно, они плетьми висели вдоль тела. На подламывающихся ногах он проковылял к столу и плюхнулся на колченогий стул. И остался на нем, покачиваясь и тихонько подвывая от нестерпимой боли в оживающих руках.

Все происходящее казалось ему немыслимым, невозможным! Он, Роман, всего лишь самый обычный младший научный не очень престижного вуза! И занимается, чем по работе положено – пушкинскими исследованиями. А Пушкин – поэт, черт бы его драл, а не атомная бомба, выкраденная со складов ракетного завода «Южмаш»! Когда ты ищешь утерянное стихотворение, ты не должен находить раздавленные трупы! В библиотеках надо сидеть, а не валятся связанным в гараже. И кажется, звон в ушах и полоса от наручников на запястьях еще не самое ужасное, что могло с ним произойти. Похоже, самое страшное таилось не в беспощадном мастерстве Рико, а в обманчиво нежном голоске его спутницы. Кто они вообще такие, эта парочка? Если это и есть мафия, то в детективных сериалах их неправильно показывают. Оказывается, члены мафии называют Канаду – колониями, а за наручники отчитываются перед бухгалтерией. При этом пользуются навороченным ноут-буком. И шеф у них – полковник. Не-ет, это не мафия! Спецслужбы?..

Роман почувствовал, что ему становится совсем паршиво. В ушах неумолимо звучали слова пепельноволосой: «филологи паршиви – нет щоб кныжкы вумные читаты, теж скачуть, мов макаки». Нет, его не обижало столь презрительное отношения к боевым искусствам. Пугали слова о «паршивых филологах». Они не просто выследили его у дома убитой старухи, они знали о нем все! Кто он, где работает, все! Ну естественно, у них же там база данных! Усатый просил, чтобы по ней пробили фамилию из блокнота внучка Валика. Как ее – Коростовцевы...

Фамилия показалась знакомой. Что-то крутилось у самого края сознания... Роман на мгновение задумался, вспоминая, и тут же себя одернул. Хватит! Была же умная мысль – сваливать. Так нет, помчался к гаражу, за что и получил по полной. Но теперь все, закончили. Если Рико и его подружке так нужно стихотворение, пусть забирают, а он еще пожить хочет. Раз они такие осведомленные, быстро сообразят, что Роман им больше не помеха.

Роман вскочил, попытался сделать шаг и тут же плюхнулся обратно на стул. Ноги тряслись и болели невыносимо. Ладно, не беда, посидит еще, пара минут ничего не изменит.

Роман бездумно уставился на приколотую над столом открытку с изображением памятника. Старинная какая! Старинные вещи всегда выглядят завораживающе. Ха, а он знает, что это за памятник! Чтоб там кто не говорил, а он неплохой специалист – обычный человек ни за что бы не вспомнил! Ни один современный горожанин этого памятника просто не видел. Его сняли еще в революцию, а после войны он и вовсе пропал. Это ведь тот самый памятник, который...

– Коростовцевы! – Роман снова вскочил, в щиколотках дернуло болью, но ему было уже все равно, – В блокноте покойного Валика была фамилия Коростовцевых! И этот памятник!

Еще неловкими занемевшими пальцами Роман вытащил из кармана ручку, нашарил на столе чистый листок. Так, что там читала пепельноволосая? Роман зажмурился, вспоминая, записал: «Полотняный завод, Калуга», потом 11, 25, 7... Растерянно уставился сперва на свои записи и снова на открытку. Рико и его подружка рассчитывали, что к концу обеда им сообщат значение этих цифр. Но Роман знал уже сейчас и ему не нужно было связываться ни с какой базой данных. Более того! Коростовцевы, Полотняный завод и памятник на открытке...

– Что там они приняли за шифр? – пробормотал он, – Большое «К», потом «м» – точка, «б» – точка и все в кавычках? А ну-ка, запишем.

Медленно и даже с некоторой почтительностью он вывел – «К м.б.». И замер, переживая острый миг собственного торжества. Все-таки в этой голове есть мозги! Теперь он совершенно точно знал: утерянное стихотворение Пушкина существует, и внучек Валик читал его, держал в руках, а потом оставил на хранение у своей бабушки! И Роман теперь знал даже название стихотворения, прятавшееся под сокращением «К м.б.», догадывался, о чем оно, и почему хранилось именно здесь, в Екатеринославе! Теперь в библиотеку, проверить свои догадки, и в университет, там есть компьютер!

Прихрамывая, Роман выбрался из старого гаража. Восторженное возбуждение достигло своего апогея и... отхлынуло. Потому что Роман не знал самого главного – где стихотворение сейчас!?

– Я – Индиана Джонс! Я пушкинист, крутой и опасный! Ва-у! – его вопль выплеснулся с кафедры в университетский коридор, пустой и темный. Роман отбросил в сторону листки ксерокопий, ради которых он сегодня целый день проторчал в библиотеке, и подхватив воображаемую партнершу, пронесся в вальсе между кафедральными столами, – Раз-два-три, раз-два-три, все подтверждается! – напевал он, – Я догадался верно! Да здравствую я! – он плюхнулся на стул перед компьютером и уставился в вычерченную на бледно мерцающем экране схему. Собственно, схему он вычертил еще вчера, опираясь на собственную память и догадки. Сегодня же он лишь проверял себя, да еще очень хотелось побыть один на один с открытием.

Роман простер руку, словно вещая перед многотысячной аудиторией специалистов. Мысленно он уже видел до отказа заполненный зал и слышал благоговейную тишину, в которой звучал только его голос:


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю