Текст книги "Торлон. Трилогия"

Автор книги: Кирилл Шатилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 50 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

– А во главе всех стоит сам Ракли?

– По сути, да, но вообще-то у него есть для этого особый помощник, которого зовут, насколько я знаю, Тиван. Тиван ведает только конной гвардией, однако никаких специальных чинов или отличий у него вроде бы нет. Во всяком случае, мне о них слышать не приходилось. Да и вряд ли они ему когда потребуются. Приближенные Ракли – люди особого сорта. Им и без чинов неплохо, – в словах Ротрама послышалась если не зависть, то откровенное раздражение, какое, по мнению Хейзита, больше пристало простому фолдиту, нежели богатому торговцу.

– А разве не он закупает у вас оружие для всех этих мергов, херетогов и кого там еще?

– Не хочу жаловаться, но если бы мне удалось сойтись накоротке с такими виггерами, как Тиван, уверяю тебя, мои дела шли бы еще лучше! Увы, за снабжение оружием у Ракли отвечают совершенно другие люди. Причем, похоже, никакого отношения к ратным подвигам не имеющие.

Хейзит припомнил, что и строительством в замке ведали отнюдь не опытные каменщики. Хокан, его покойный отец, был хоть и мастером, но всего лишь одним из доброго десятка ему подобных, каждый из которых вел отдельную часть работ: кто занимался башнями, кто мостами, кто внутренними постройками, кто земляными укреплениями. При всей своей заинтересованности в результате их совместных усилий Ракли нечасто вмешивался в повседневные нужды строителей. С ними все мастера шли к человеку по имени Эдлох, который сам принимал решения, улаживал споры и выделял деньги на закупку необходимых материалов. Даже сделавшись подмастерьем, Хейзит никогда не разговаривал с ним лично и только раза два видел издали. В свое время отец отзывался о нем как о руководителе грамотном и смелом. Последнее качество Хокан ценил в представителях всех ремесел, кроме собственного. Он считал, что строитель должен быть в первую очередь осмотрительным, чтобы потом никому не приходилось исправлять за ним допущенные в спешке ошибки.

– А о самом Норлане вы что-нибудь слышали, вита Ротрам? – вышел из задумчивости Хейзит. – Давно он сюда повадился? Что-то мне не приходилось видеть его у нас раньше.

– Я некоторое время назад приболел по глупости, а когда выздоровел, он уже тут сидел. Когда же это было? Хм, да пожалуй что вскорости после твоего отъезда. Выходит, давненько. Меня твоя мать тогда тоже просила о нем справки навести. Очень беспокоилась за Веллу. Это она сейчас к парню благосклонна, а поначалу сестричку твою к нему не подпускала, сама старалась обслужить.

– И что вы такое ей рассказали, что она теперь готова его мне в пример ставить?

Ротрам лишний раз заглянул в пустую кружку и призывно поднял руку. Подбежавшую Веллу он удивил тем, что отказался от новой порции, а попросил принести ему чего-нибудь эдакого закусить.

– Мама давеча новое блюдо придумала, – сообщила девушка, подмигивая брату. – Куриные потроха, запеченные в репе. Я еще не пробовала, но многие хвалят.

– Из твоих уст, дитя, даже потроха звучат соблазнительно, но я надеюсь, что не обижу ни тебя, ни Гверну, если воздержусь. Не завалялось ли у вас там пожевать чего-нибудь попроще?

– Есть огуречная каша с мясом поросенка. Есть куриная грудка, нашпигованная грибами в вашем любимом остром соусе.

– Вот оно! Конечно, грудку! Тут и думать нечего. Ай, молодец какая! – Последнее замечание относилось уже к самой Велле, которая упорхнула в направлении кухни, чересчур, как показалось Хейзиту, откровенно виляя бедрами. – Пиво без закуски все равно что… ну да ладно, тебе это пока рановато. Так о чем бишь мы?

– О том, что вам удалось выяснить про этого Норлана? – подсказал Хейзит, который на заставе уже успел узнать продолжение поговорки, но не стал возражать.

– А все оказалось очень даже просто. Я тебе про Тивана только что рассказывал?

– Рассказывали.

– Ну так вот это его сын.

– Сын?!

– А что тебя удивляет? У него, говорят, и дочь имеется. – Ротрам пожал плечами, поискал глазами Веллу и продолжал: – А, кажется, понимаю. Ты удивлен, что сын главного мерга ходит с одним желтым лепестком. Не знаю точно, но думаю, что это заслуга Ракли. Он не допускает, чтобы виггеры, а тем более из его ближайшего окружения, а тем более из среды гвардейцев перепрыгивали через звания и становились командирами по праву рода, а не по заслугам и опыту. Собственные его дети, разумеется, другая история, но что до остальных эделей, то для них никаких исключений он не делает.

– А Норлан – эдель?

– Самый что ни на есть! – Ротрам даже присвистнул, правда, это уже относилось к принесенной Веллой грудке, из которой на тарелку соблазнительно вытекал красный соус. – Спасибо, дитя! Хоть на склоне зим душу отведу. Мы тут, кстати, о тебе говорим.

– И что вы обо мне такого говорите? – подсела девушка на лавку к брату, делая жест матери, что, мол, помнит о своих обязанностях. – Небось гостей моих обсуждаете?

– А у тебя уж и свои гости появились? – хмыкнул Хейзит. – С каких таких пор? И почему это, интересно, твои?

– Да потому, что если меня нет, то и они уйдут, вот почему.

– Это она точно говорит, – подтвердил Ротрам. – Я сам наблюдал, как тот же Норлан заглядывал с улицы в дверь, видел, что сестренки твоей нет, – и поминай как звали.

– Так вот вы о ком! – стукнула ладошкой по столу Велла. – Вита Ротрам, и вы туда же!

– Так я любя, – расплылся в улыбке торговец.

– Вот посмотрите лучше, что он мне подарил сегодня. – С этими словами девушка достала из кармашка фартука довольно большой, гладко отшлифованный камень серого цвета со сквозными прозрачными прожилками. Казалось, камень распилен на несколько частей и снова склеен густой древесной смолой, в которой виднелись даже крохотные пузырьки воздуха. – Правда, чудо? – Хейзит попытался рассмотреть камень из своих рук, но девушка не отдала, опасаясь потерять такую красоту навсегда. – Вам нравится, вита Ротрам?

– Забавная штучка, – согласился старик. – Хотел бы я знать, где такую можно найти. Как будто камень, а и не камень вовсе.

Велла с гордостью сунула подарок обратно и показала брату розовый язычок.

– Если хотите, я еще раз попробую спросить, откуда он это взял. Но он вряд ли сознается.

Заметив жесты, которая делала ей уже некоторое время мать, Велла покинула призадумавшихся собеседников и подошла к барной стойке.

– Шесть кружек унесешь? – деловито спросила Гверна, строго глядя на дочь.

– Кому? – вместо ответа поинтересовалась девушка, ловко подхватывая по три кружки сильными пальцами и поворачиваясь чуть более напряженным, чем обычно, лицом к галдящему на все лады залу.

– Вон у окна новая компания засела. Отдай им пиво, но пока про горячее не спрашивай. Мы с Марой и так зашиваемся. Скорей бы Дит пришел, – услышала за спиной Велла, отправляясь в путь между столиками.

Ей нравилось обслуживать гостей. В детстве – потому что она чувствовала себя взрослой и становилась похожей на любимую матушку. Теперь – потому что взамен на принесенное пиво и кушанья получала многозначительные улыбки и внимание зрелых мужчин и тем самым обретала подтверждение тому, о чем всегда мечтала и на что надеялась: она выросла в настоящую красавицу, своей юностью и свежестью способную заставить всех этих бородатых мужиков забыть о домашних неурядицах и сварливых женах. Велла почему-то полагала, что с возрастом все жены становятся сварливыми. Гверна не раз упрекала дочь в излишней наивности и, как могла, объясняла, что мужчины видят в ней вовсе не то, что она предполагает, что их восторженные взгляды и замечания вызваны гораздо более прозаическими причинами, а доверяться им – значит подвергать себя неминуемой опасности. За все семнадцать зим жизни, проведенной главным образом в этих стенах, Велла только недавно познакомилась с гостем, против более близкой дружбы с которым мать возражала на удивление недолго. До него у нее был один знакомый, тоже виггер, красивый и сильный, правда, в летах, но о его существовании ни мать, ни брат ничего так и не узнали, поскольку в таверне он вел себя как обыкновенный гуляка, каких пруд пруди, а с Веллой встречался по ночам, чаще всего у реки. Между ними ничего не было, кроме нежных объятий, изредка сопровождаемых поцелуями, но Велла до сих пор не могла без приятной дрожи в коленях вспоминать мускулистые мужские руки и дерзкие слова, которые этот бородатый, бритоголовый детина любил нашептывать ей на ушко. А потом он исчез из ее жизни так же внезапно, как появился, и вот уже почти два года Велла довольствовалась лишь памятью о тех незабываемых мгновениях.

Сидевшая у окна компания молодых фолдитов встретила появление девушки да еще с шестью тяжеленными, доверху наполненными пенистым пивом кружками сдержанным гулом одобрения.

– Посиди с нами, красавица! – пригласил ее самый старший, вероятно, местный заводила. – У нас, понимаешь, сегодня праздник. Удачно поторговали, можно сказать.

– Садись, не пожалеешь! – поддакнул другой.

– Сегодня мы при деньгах! – добавил третий.

Велла знала, что должна стараться не разочаровывать гостей, чтобы не возникало ненужных обид, под воздействием пива часто переходящих в ссоры, однако сейчас у нее не было ни желания, ни времени им подыгрывать.

– Рада бы посидеть с такими богатыми да видными, а только зовут меня дела неотложные. Извиняйте.

– Э-э, хитришь, красавица! – шутливо погрозил ей пальцем первый. – Сам видел, как ты вон за тем столиком с двумя гостями сидела. А нас, значит, избегаешь?

– Между прочим, там сидит мой брат, – заметила Велла. – И если вы будете проявлять настойчивость, то придется вам с ним познакомиться поближе.

Заводила отдернул протянутую было к девушке руку и подул на пальцы, как будто обжегся. Остальные фолдиты расхохотались, однако никто больше к ней с предложениями приставать не стал.

Велла прошлась по залу, получила плату с громкоголосых рыбаков, которые наконец-то решили убраться восвояси, наскоро вытерла крошки и лужицы пива с досок освободившегося стола, заново накрыла все чистой скатертью и, подмигнув улыбающемуся Ротраму, пошла дальше, как бы невзначай оказавшись в результате возле столика Норлана.

Тот пребывал во хмелю, однако при виде девушки поднял на нее лучистые глаза и совершенно трезвым голосом спросил:

– Мне ты тоже откажешься составить кампанию?

«Он явно слышал мой разговор с фолдитами, – мелькнуло в голове у Веллы. – Как бы чего не вышло».

– Только если ненадолго. – Она с удовольствием присела напротив юноши и почувствовала, что не хочет больше вставать и таскать эти дурацкие кружки. Никогда. – Ты опять хочешь мне что-то рассказать?

Норлан сверкнул ровными белыми зубами и потрогал бородку, словно проверяя, на месте ли она.

– Нет, теперь я хочу тебя кое о чем спросить, если не возражаешь? – И продолжил, не дожидаясь ответа, который едва ли был бы отрицательным: – Кто тот парень, с которым ты так мило воркуешь и, если мне не изменяет зрение, на виду у всех целуешься?

– А ты, можно подумать, ревнуешь? – Велле стало еще приятнее сидеть напротив Норлана и наблюдать, как он сердится.

– Можно подумать. На тебя не похоже, чтобы ты целовалась-миловалась с первым встречным, да еще в присутствии своей строгой матушки, которая, кстати, насколько мне известно, разведала обо мне все, прежде чем разрешила тебе первый раз принести мне вишневого, как сейчас помню, пива. Выходит, ты с ним хорошо знакома. Я прав?

– Ты, как всегда, попал в самую точку, стрелок. – Девушка прыснула и покрутила в пальцах пустую кружку, пахнущую хмелем и вишней. – Мы знакомы с ним вот уже семнадцать зим. Это мой брат Хейзит. Теперь доволен?

Было чуть ли не воочию заметно, как гора сомнений свалилась с плеч юноши. Он посмотрел на того, кого еще мгновение назад считал своим злейшим противником, и не смог сдержать смешка облегчения.

– А я уж хотел было пригласить его на свидание с моим мечом, – признался он, потирая затылок и ловя насмешливый взгляд девушки. – Ладно, ты ему про это ничего не говори. Не хочу выглядеть перед твоими родственниками полнейшим глупцом.

– Кстати, он тоже интересовался твоей персоной и, думаю, был бы не прочь скрестить с тобой мечи, если б у него имелся свой. Он пошел по стопам отца и выбрал мирное ремесло: Хейзит у нас строитель.

Норлан понимающе кивнул и уже другими глазами посмотрел на своего несостоявшегося противника, который о чем-то увлеченно беседовал с седым стариком в синем бархатном камзоле.

– Я бы сегодня не называл ремесло строителя таким уж мирным. Но насчет меча ты права: он ему едва ли достанется в ближайшее время. Хейзит, говоришь? Ты нас как-нибудь при случае познакомь, ладно?

– Надеюсь, Ротрам, который сейчас как раз рассказывает ему о тебе, тоже рассеет некоторые его предубеждения, и знакомство в скором времени состоится.

– Простите, что помешал, – прервал их разговор высокий мужчина средних зим, облаченный под стать Норлану, с той лишь разницей, что вместо одного желтого листа на его кожаном камзоле было вышито два. Шлем он держал на сгибе левой руки, накрыв правой ладонью рукоять меча.

Велла узнала в нем начальника Норлана, а заодно и доброго друга, которого тот в свое время представил ей как «брегона Аларда». Ее всегда удивляло, что со стороны подтянутый и четкий в словах Алард выглядит скорее помощником даже говорящего с некоторой ленцой Норлана, а не наоборот.

– Какого пива вам принести? – задала обычный вопрос девушка, поспешно освобождая место к явному неудовольствию обоих мужчин.

– Как всегда, вишневого, – с поклоном ответил Алард, дождался, пока Велла отойдет, и только тогда сел, положив шлем рядом со шлемом Норлана. – Прервал что-то важное?

– Вы крайне проницательны, хелет Алард. Смею предположить, ваши новости не требуют отлагательств?

– Большую часть ты уже знаешь по утреннему сбору.

– Неужели отец передумал и решил все-таки отпустить нас в Пограничье? – Лицо Норлана оживилось.

– Не знаю, что решил хевод Тиван, но нас вызывает к себе Ризи.

– Он разве в замке?

– Сейчас в замке, насколько мне известно, собрались и херетоги, и все советники Ракли, и чуть ли не аолы, хотя насчет последних я сомневаюсь. Говорят, после ночных гонцов от Тулли к Ракли пожаловал еще кто-то из Пограничья, и теперь они все сидят и совещаются. Потом Ризи будет нас ждать у себя.

Брови Норлана поднялись.

События и в самом деле развивались быстрее, чем он предполагал, когда ночью вел по коридорам замка двух промокших до нитки посланцев с соседней заставы, потребовавших срочной встречи с Ракли. Они предъявили страже, которую в тот час выпало нести людям Норлана, верительную грамоту, подтверждавшую срочность порученного им задания, и были незамедлительно препровождены прямо в покои Ракли. Вышли они оттуда очень скоро. Ракли еще крикнул из-за двери, чтобы измученных долгой скачкой гонцов отвели на кухню, что Норлан и сделал, вспомнив заодно о Велле и необходимости во что бы то ни стало ее навестить. А теперь еще их, видите ли, вызывает Ризи, этот вечно неумытый сотник, все заслуги которого сводились к тому, что когда-то на охоте он помог Ракли справиться с ни в чем не повинным, но рассвирепевшим от боли кабаном.

– Идем прямо сейчас? – переспросил он.

– Сиди, пожалуйста. У нас еще есть время. И не могу же я уйти, не отведав хмельной вишни.

Алард с благодарностью принял из рук подошедшей Веллы холодную кружку и сунул ей в кармашек передника монету. Монета звякнула обо что-то твердое.

«Наверняка дал, как всегда, больше, чем требуется, – подумала девушка и посмотрела на Норлана. Тот выглядел озабоченным и как будто позабыл о ее присутствии. – Странно, что могло так его взволновать?»

Она оставила мергов вести одним им понятную беседу и опять поспешила к матери, которая уже расставляла на стойке дымящиеся блюда с отварной рыбой и тушеной капустой – заказ фолдитов, не распускавших больше в ее присутствии рук и языков. Блюда по очереди перекочевали на видавший виды поднос, а с подноса – на забрызганный пивом стол.

– Как поживает твой братец? – не сдержался заводила.

– Прекрасно, чего и вам желает, – отмахнулась подносом Велла, и тут ее взгляд упал на только что вошедшего в зал воина, который неловко застыл на пороге, не то не решаясь войти, не то высматривая кого-то.

Девушка так опешила, что машинально села на лавку к радости изумленных фолдитов.

Как будто не было двух зим разлуки, как будто только вчера она видела перед собой освещаемое костром это мужественное лицо с рано начавшей седеть бородой и высоким лбом, переходящим в гладко выбритое темя. Неужто он вспомнил о ней и вернулся? Теперь, когда она смогла встретить и полюбить другого. Что же делать? Пойти навстречу? А как же Норлан? Его подарок так приятно оттягивает передник…

Потом она увидела нечто еще более удивительное: гость, заметив того, кого все это время искал, направился через весь зал к стойке и, не дойдя до нее двух шагов, преспокойно сел за стол Хейзита. И, что уж совсем не лезло ни в какие ворота, братец обрадованно вскочил, пожал ему руку – ту самую руку, которая когда-то так сладко обнимала ее за талию, – и оживленно о чем-то заговорил, представляя Ротраму.

Сохранять спокойствие оказалось выше ее сил, и, не обращая внимания на огорченные возгласы фолдитов, Велла поднялась и, как во сне, пошла навстречу своей судьбе.

– Какого пива вам принести? – услышала она собственный голос и увидела серые глаза, которые смотрели на нее, не мигая, узнавая, восхищаясь.

Он узнал, узнал ее!

– Велла, не спрашивай, а неси лучшее, что у нас есть! – безжалостно прервал этот немой разговор Хейзит, дергая сестру за передник. – Это человек, с которым мы вместе служили на… – Он поперхнулся, закашлялся и, понизив голос, добавил: – Мы его угощаем, с матерью я уже договорился. Его зовут Фокдан, и он мой друг.

Велла как-то странно посмотрела на брата и поспешно убежала.

– Твоя сестра? – поинтересовался гость, глядя в стол.

– Как вы догадались? – Хейзит хохотнул, хотя истинная причина его радостного возбуждения заключалась в том, что Фокдан все-таки пришел, причем, судя по его заговорщицкому виду, не с пустыми руками. – Вита Ротрам, разве мы с Веллой чем-нибудь похожи?

– Внешне она получше тебя, это точно, – ухмыльнулся торговец, с интересом разглядывая нового собеседника.

– Не ломай зря голову, – вздохнул тот. – Я догадался потому, что бывал здесь раньше. Велла – красивое имя, – и добавил прищурившись: – Не то что Хейзит.

Теперь рассмеялись все трое. За столом восстановилась непринужденная обстановка.

– Фокдан, я уже кое-что рассказал Ротраму о нашем деле, так что спокойно можете говорить при нем. Встреча состоялась? Что он сказал?

– Судя по тому, как забегали в замке, скоро о том, что случилось с нашей заставой, не будет знать только глухой. Так что и скрытничать не придется. Почему у тебя пустая кружка, Ротрам?

– Я уже не одну опустошил перед твоим приходом. Но знаешь, ты прав. Эй, Велла, будь добра, захвати-ка и мне пивка за компанию! Я хочу выпить, – продолжал он, когда на столе перед каждым возникло по новой кружке, а перед Фокданом – еще и тарелка с толстой яичницей и луковыми колбасками. – Выпить за того человека, которого мне выпала честь знать и которого, как я понимаю, больше нет с нами, – за твоего отца Шигана, да будет милостива к нему Квалу!

Фокдан изменился в лице, но взял себя в руки и сделал несколько жадных глотков.

– Там погибло немало достойных вабонов, – с неожиданно вставшим в горле комком проговорил Хейзит. – Надеюсь, для шеважа это будет началом конца.

Воцарилось молчание. Каждый думал о своем. За соседним столом захохотали.

– Ну так что вы сказали Ракли? – поспешил загладить неловкость Хейзит. – Вернее, что он сказал вам?

Фокдан откинулся на удобную спинку и попробовал прочность подлокотников. Еще раз, как бы на всякий случай, глянул вокруг и только тогда ответил:

– Он все уже знал. Фейли оказался прав: меня опередили двое гонцов. Они прискакали на рассвете. Уж не знаю, что они ему передали и насколько подробно Ракли их выслушал, но, когда я постарался поподробнее описать то, что мы видели, он пришел в гнев и, похоже, раскаялся в своей поспешности.

– В смысле отправки карательного отряда?

– Ну разумеется. – Фокдан снова придвинулся к столу, оперся в доску могучими локтями и заговорил еще тише: – Когда я выходил, к нему сбегались все главные военачальники, многих из которых я даже не знаю. Вероятно, он созвал их на большой совет, чтобы решить, как поступить. Быть может, они еще успеют отозвать отряд и спасти несколько сотен совсем не лишних жизней.

– Несколько сотен? – поразился Хейзит.

– А я о чем тебе тут весь вечер талдычил? – воскликнул до сих пор внимательно слушавший виггера Ротрам. – Уж не берусь судить, был ли Ракли готов к тому, что услышал, или нет, но я давно наблюдаю за замечательно растущим спросом на оружие и доспехи. Увы, замечательно растущим, – добавил он, сделав ударение на первом слове.

– Одних только мергов в отряде под сотню да сверов [17]17
  Сверамиу вабонов называлась тяжелая пехота, вооруженная, как правило, арбалетами. Тяжесть возникала за счет почти сплошных металлических доспехов, делавших воина одновременно неуязвимым для стрел врага, но опасно неповоротливым при рукопашной. Поэтому в лесных сражениях при каждом свере находилось по нескольку помощников ( фултумов), вооруженных длинными мечами или копьями. Тактика боя заключалась в том, чтобы предоставить возможность сверу, пользуясь прикрытием лат, выпустить как можно больше стрел в противника, прежде чем тот окажется в непосредственной близости. Тогда в дело вступали более подвижные помощники, в зависимости от обстоятельств дававшие сверу необходимое время либо перезарядить арбалет, либо отстегнуть сковывающие движение доспехи, либо отступить.


[Закрыть]не меньше полусотни. Прибавь сюда фултумов – итого уже почти триста душ. Да лесорубов с плотниками десятка два. Да обоз с провиантом. Вот и считай.

– Да, погорячился Ракли, – сокрушенно протянул Ротрам. – Но зато ты, пожалуй, прав: такое воинство далеко не уйдет. Сверы – народ небыстрый. Их еще можно успеть остановить.

– Я тоже на это надеюсь. Хотя…

– Что?

– Мы же не знаем наверняка, кто их там поджидает. У страха глаза велики. Может, шеважа при виде такой силы дадут драпака и заставу удастся восстановить хотя бы в дереве?

– Не на то надеетесь, – покачал головой Хейзит. – Я слишком хорошо помню, сколько в нас летело стрел. Хорошо бы на них по дороге никто не напал. Вроде нашего незнакомца в шляпе и ему подобных.

– Что за незнакомец? – поинтересовался Ротрам.

Хейзит кратко пересказал ему странную встречу на лесной тропе. Торговец только и смог, что пожать плечами.

– Впервые о таком слышу, – признался он. – Хотя я никогда не был сторонником всех этих глупых убеждений, будто, кроме нас да шеважа, никто больше в здешних местах не обитает. Ну, пусть не в здешних, но ведь может же где-нибудь жить народ, о котором мы ничего до сих пор не знали. И не один.

– Ты сегодня помянул моего отца, – прервал его Фокдан, словно стряхивая с себя очередной приступ оцепенения. – Так вот он придерживался тех же взглядов, что и ты. Говорят, он в пору своей молодости немало постранствовал, а иногда даже брал с собой моего старшего брата. Тот мне по секрету рассказывал, что они видели разных людей, языка которых не понимали. Только я долго думал, что все это не более чем сказки, под которые меня укладывали спать. Что скажешь?

– Твой отец умел держать язык за зубами, это точно. – Ротрам выпил, не дожидаясь собеседников. – Но и скрывать ему наверняка было что. Я никогда к нему с расспросами на эту тему не приставал, хотя и догадывался, что иногда он проводит время вовсе не там, где все думают, – в лесу, охотясь, или на реке с рыбаками. Иногда он показывал мне интересные вещи, которых я в наших краях не видел. Вроде того камня, что подарил твоей сестре Норлан.

Хейзит навострил уши.

– Но напрямую я его, увы, никогда не расспрашивал. Вы же сами знаете, как у нас относятся к тем, кто надолго покидает свои дома, а тем более без видимой причины. Шигана вечно куда-то тянуло, и он этого стеснялся. Помню, как-то я в шутку попросил его привезти мне при случае образчик какого-нибудь оружия поинтереснее. Я в ту пору уже начинал приторговывать и был бы не прочь заказать у знакомого кузнеца эдакую диковинку, которая принесла бы мне известность и деньги. Так твой отец сделал вид, что не понял меня. Мол, шутишь, ну и шути.

Зато потом как-то раз я застал его в задумчивом расположении духа и услышал из его уст мысль, которая, признаться, не дает мне покоя и по сей день. Он сказал, глядя на замок: «От кого мы строим такие стены? И кто научил нас строить такие стены? Видать, были у вабонов враги посерьезнее шеважа. Где-то они теперь?» Так и сказал.

– А мы вот Хейзита спросим, – заметил Фокдан. – Он у нас строитель. Ну-ка скажи, кто научил твоего отца стены возводить?

– Его отец, – не задумываясь, ответил Хейзит. – А того – отец отца. Всегда так было.

– Всегда-то оно, может, и всегда, да только Ротрам верно говорит: с какой такой стати? Это сейчас мы с тобой знаем, что без камня не обойтись, и завтра ты попробуешь доказать это Ракли, а ведь раньше как бы шеважа ни наглели, как бы сильно ни доставалось нашим заставам, о защите замка никто серьезно не думал. Потому что ни один шеважа никогда не покидал Пограничья, не говоря уж о том, чтобы добраться до Бехемы. Откуда бы шеважа ни пришли, они – жители леса. И, если мы не ошиблись, они только что научились управлять огнем.

Хейзит не совсем понимал, к чему Фокдан клонит. Ротрам между тем задумчиво кивал и нервно теребил бороду.

Хейзиту пришел на ум их разговор по дороге сюда, когда не то Фейли, не то Исли поставил под сомнение древность Вайла’туна. В смысле того самого замка, о котором сейчас шла речь. Ведь если на месте нынешнего Вайла’туна некогда стоял другой Вайла’тун, старый, то, значит… А что это, собственно, значит? Что вабоны строили из камня всегда? Только почему обязательно из камня? Может быть, тот, старый замок, давший имя их таверне, был глиняным? А то и вовсе деревянным. Может, он потому и разрушился, что не был каменным. Но тогда в словах Фокдана звучит странная правда: когда, как и почему предки нынешних вабонов научились добывать и класть камень, если на них никто не нападал, во всяком случае, с огненными стрелами? Нет, слишком много вопросов для одного длинного дня! И слишком много пива, которого обычно никогда не бывает много! Где Велла? Неужто опять сидит со своим Норланом! Норлан? Куда это он подевался? Ведь совсем недавно вон там болтал с кем-то из таких же, как он, расфуфыренных мергов и поглядывал исподтишка в их сторону.

– Шел бы ты спать, сынок, – услышал он голос Ротрама и только сейчас заметил, что упирается щекой в твердое дерево стола. – Уморили тебя переезды.

– Да и с пивом ты переборщил, дружище, – донесся чей-то смеющийся бас, вероятно, Фокдана.

– Где мой конь? – спохватился Хейзит и попытался выглянуть в проем двери. – Куда он делся? Мой конь!

– Дит увел его в хлев. – Это уже как будто мать, поднимающая его за плечи. – Все в порядке.

– Дит на рынке! – напомнил он, улыбаясь появившейся сестре. – Я его точно там видел. Нет, погоди, не точно. Он туда шел. Хотя да, это было давно. Значит, он вернулся?

Кто-то заботливо придерживал его, пока он поднимался по внезапно ставшей шаткой и неудобной лестнице на второй этаж, точнее, это был не этаж, а еще точнее, этаж, только не в таверне, как ее там бишь, «У старого замка», вот, а этаж в башне на заставе, куда он сейчас должен обязательно забраться, чтобы посмотреть, нет ли где еще дыма. Но это еще успеется, а пока вот она, его кровать, его старая кровать, так что название отец придумал все-таки неправильное, надо было писать на вывеске «У старой кровати», а не простреливать ее стрелой, как это сделал тот придурок со стены, причем каменной, кто же это был? Точно, Норлан, это он не умеет стрелять, то есть промахиваться, придется Велле про него рассказать, чтобы она не делала глупостей и не выходила за него, лучше за Фокдана, у того хоть борода мужская, только зачем мне борода, когда я вот сейчас лягу и забуду про нее и буду спать.

Той ночью ему снилась сестра. Она смеялась и все куда-то убегала. А потом появился Норлан. Он протягивал Хейзиту руку в холодной железной перчатке, но из-за шума над ухом рукопожатия так и не получилось. Хейзит открыл заспанные глаза и увидел, что лежит на животе на полу, а над ним нависает угол кровати. Оказывается, разбудивший его шум был от его же собственного падения.

Он с неохотой поднялся на ноги и потянулся. В окно уже проникали первые лучи солнца. Пора было умываться и седлать коня, которому он так и не успел придумать достойного имени. Главное, что осталось у него в памяти после вчерашнего кутежа, – что с Ракли все в порядке и дорога ему, Хейзиту, открыта.

Кадка с холодной водой стояла тут же в комнате. Наскоро ополоснувшись и надев чистую рубаху, он подпоясался отцовским ремнем и спустился по лестнице вниз.

В такой ранний час посетителей еще не было. Из кухни уже доносились аппетитные ароматы, а Велла будто и вовсе не ложилась – она деловито протирала столы и стелила скатерти.

– Слабак ты, однако, – приветствовала она брата, не прерывая работы. – Я уж решила, тебе совсем худо. Хорошо хоть мужики сообразили, что это тебя от усталости развезло. Правда, Мара считает, что от недоедания. А мне так кажется, что, наоборот, от переедания: ты раньше никогда так не лопал.

– Я не ослаб, и худо мне не было. Я все прекрасно помню. Куда девался Фокдан?

Только сейчас Велла остановилась и посмотрела на тряпку:

– Мать пустила его переночевать в хлеву. Ротрам звал его к себе, но он остался. Пока не выходил. Наверное, еще спит.

– Я должен с ним поговорить. – Хейзит потянул носом воздух, и взгляд его заметно оживился: – Слушай, пойду-ка я его разбужу, а ты дай нам чего-нибудь перекусить. Ротрам, говоришь, ушел? Жаль.

И, не обращая больше внимания на сестру, он направился к двери.

Ночью, судя по лужам и прохладному ветру с реки, снова шел дождь. Хлев находился в трех шагах от таверны, однако Хейзиту это не помешало кое-что обдумать. И, когда Фокдан, разметавшийся на стоге сена, которое с удовольствием пощипывали два фыркающих коня, открыл глаза, юноша задал ему вместо обычного приветствия прямой вопрос:

– Что, по-вашему, скажет Ракли, если я заявлюсь к нему сейчас с моими предложениями?

– Какого рожна?..

– Нет, я серьезно.

– Что? – Фокдан сел. – И я серьезно. Какого рожна ты меня будишь, когда все нормальные люди еще спят после вчерашней попойки? Признаюсь, меня давеча тоже неплохо забрало. Что твоя мать подмешивает в пиво? Пока пьешь, вроде все как надо, а потом раз – и летишь вслед за журавлями.

– Ничего не подмешивает. – Хейзит не знал этого наверняка, однако сейчас ему хотелось быть трезвым и решительным. – Так что мне скажет Ракли?

– А что он тебе такого скажет?

– А то, что я не просто беглец, но еще и лодырь. И что если у меня были действительно важные для него сведения, то, как вы правильно заметили, какого рожна я топчусь у него на пороге сегодня, а не примчался накануне, чтобы попытаться что-то изменить, может быть, предотвратить гибель наших виггеров.

Фокдан почесал бороду, обнаружил в ней несколько соломинок, выругался и посмотрел на юношу глазами бодрыми и серьезными.

– Об этом я не подумал. Звучит и вправду довольно подозрительно. – Он спрыгнул со стога и огляделся, словно в поисках ответа: – Ты уже ел?