Текст книги "Неприкаянная душа (СИ)"

Автор книги: Кира Тимирязева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Голубки, вылезьте, околеете. – Я уткнулась в голое плечо Даниэля. Попытку отстраниться и убежать Дан пресек на корню.

– А ты не завидуй! Обормот.

– Даниэль верни мою жену!

– Я её нашел, она на три часа моя.

– У нее сейчас занятия с матушкой, а потом думаю, она не откажется побыть с тобой, кстати, не три, а два часа. Один час тю-тю.

– Эй, меня что нет? Сейчас как настучу обоим по башке. – Вылетела из воды, натянула почти сухие вещи и бегом переодеваться к занятию с моей тенью, теперь уже моей тенью.

Из ванны вылетела через пять минут, в спальне горел камин, свечи, бокалы с красным вином, Влад сидел в кресле, Дан стоял у окна.. при моем появлении Влад поставил тонкий бокал на столик и встал, подошел двумя пальцами приподнял мое лицо за подбородок и заглянул в глаза.

– Лиза, так дальше продолжаться не может. Прошел месяц, и я и Даниэль, мы ждем ответа, если он положительный я иду подписывать указ о фаворите и назначаю дату Вашей свадьбы, если нет. Ну, что ж, "Всевидящий" уже неделю готов к вылету. – Дан нервно крутил бокал в аристократических пальцах.

–Влад не дави на Лизу.– Земля и небо. Влад одет в черный китель до середины бедра, по бокам разрезы, под кителем угадывается стального цвета рубашка, воротник стойка, черные брюки и туфли, темные волосы, модная стрижка, зеленые глаза, губы упрямо сжаты. Даниэль, светло серый китель, вышит черными рунами, черные брюки. Высокие сапоги. Светлые волосы, в прическе небрежность, губы улыбаются, чуть неуверенно. Голубые глаза с искорками легкой грусти. Перевела взгляд с Даниэля на Влада и сказала, твердо, уверенно.

– У меня два условия. Первое. Никогда, ни при каких обстоятельствах не будет секса втроем! Второе. Никакой ревности и рассказов друг другу о том, что между мной и партнером происходит. То есть впечатлениями не делимся. И третье спим отдельно.

– Милая, это уже три условия, так что третье не принимается, засыпаем и просыпаемся вместе. Это не обсуждается. Даниэль, а ты что скажешь?

– У меня пока нет права выставлять условия, но пока меня все устраивает, с учетом уточнения Влада, конечно, я тоже не готов отказаться от счастья просыпаться рядом с любимой женщиной.

– Прекрасно, я ухожу подписывать указ и назначать дату Вашей свадьбы, думаю, затягивать не будем, через три дня. А у вас сейчас ночь – прелюдия. – И уже только для меня, прижавшись губами к уху, прошептал.

– Я буду безумно ревновать. Любимая.

– Мнемоник отключи. Впечатлениями не делимся! – Грустная улыбка Влада.

– Как скажешь, я отключу, но ревновать буду все равно. Наслаждайся моя девочка.

Влад порывисто поцеловал меня и вышел из комнаты, плотно закрыл дверь, судя по скорости передвижения, он боялся не справиться с чувствами и остаться. Я в нерешительности замерла посередине комнаты. Даниэль также стоял у окна и крутил в пальцах бокал, как будто интереснее в этом мире занятия не было. Ну, или было, но он его не знал. Медленно выдохнула и подошла к столу, дрожащими пальцами взяла оставленный Владом бокал и залпом выпила красное терпкое вино. Ощущение неправильности происходящего накрывало волной, тихо запищал мнемоник, подтверждая отключение от моего браслета дополнительного устройства. Встала, подкинула полено в камин и замерла. Дан подошел сзади и обнял.

–Лиза, если ты не готова, или не хочешь, еще не поздно все отменить, я пойму. – Повернулась, утонула в его глазах цвета утреннего неба и потянулась к нему губами. Губы встретились. Даниэль подхватил меня на руки и понес к кровати, бережно не отрывая взгляда от моих глаз, он опустил меня на постель. Мои пальцы зарылись в его шелковистые мягкие волосы, губы искали его. Как я оказалась на половину обнажена я и не помнила, Даниэль целовал, обнимал, медленно снимал с меня одежду, шептал слова любви, и вот я уже лежу на простынях в чем мать родила, а он полностью одет, только китель расстегнут на две пуговицы. Капризно надув ротик тянусь к оставшимся пуговицам, но Даниэль отстраняет мои пальцы, переплетая их со своим подносит к губам и целует каждый пальчик. Встает с постели и не отрывая взгляда от моего тела начинает медленно раздеваться. Красив, плавная грация, легкие движения, этот танец завораживает, на его натренированном теле играют отблески пламени, красив, хищник, шрам на груди слегка напрягает. Но, тут же забыв о нем, смотрю за продолжением танца гибкого тела, в отблесках огня. Приходит понимание, что это мой мужчина, наверное, больше мой, чем Влад, стон срывается с приоткрытых губ, а ведь он ко мне еще и не прикасался. Кровать прогибается под его тяжестью. Руки начинают исследования, губы прокладывают влажные дорожки, его дыхание, стук сердца, страсть, шепот, мои руки исследуют его, я забываю другого, я твоя. Тугой спиралью скученны мышцы в низу живота, пожалуйста, дай мне то, чего я хочу, пожалуйста. Будь со мной. Не сразу до сознания доходит, что все я произношу вслух, шепча все это в его приоткрытые губы. Его язык проходит по моим приоткрытым губам, лаская. Ладонь спускается по животу вниз, слегка раздвигает мои ноги, нежный, какой же он нежный. Проникновение, вскрик, замер в глазах тревога. Нет, продолжай, продолжай не останавливайся, я хочу тебя, еще, сильнее. Безумство. Иступленная страсть. Крики. Стоны наслаждения. Мои ноги обхватывают его талию не давая покинуть меня. Даниэль, сдержанный Даниель, теряет последние остатки самоконтроля, мои губы так привычно тянутся к шраму, рот приоткрывается и я провожу по нему кончиком языка. Дан замирает. Неужели я все испортила? Стон – крик. Даниэль выгибается дугой и его накрывает волнами, ну а я, а я не успела. Наверстаю чуть позже. Но Дан считал иначе. Продолжая движения во мне он поднял меня на руки и перенес в кресло. Сев в него он перекинул мои волосы на грудь и стал массировать спину нежными движениями, пальцы пробежали по шраму. Я кричала, экстаз накрывал с головой, вцепившись пальцами в твердые плечи, я шептала его имя, двигаясь в такт волнам наслаждения. Даниэль укачивал меня на руках, не выходя и не желая расстаться с моим телом, в котором так уютно устроился. Мой мужчина. Его пальцы гладили меня по волосам. Губы приоткрылись в полуулыбке.

– Прости. У меня пять лет не было женщины. Я люблю тебя Лиза и никому не отдам.

Умиротворенно опустившись на его плечо, я закрыла глаза.

Утро принесло сюрпризы. Я спала, уткнувшись в плечо Даниэля, прижавшись к моей обнаженной спине и шевеля волосы на затылке дыханием, спал Влад. Осознание ситуации моему восприятию не поддавалось, тихо выскользнув из оболочки обвела комнату взглядом.. потянулась ладонями к нитям. Скользнула в спальню малыша, Митя сладко спал. Прогулялась по дворцу вернулась, мой муж, и мой фаворит еще дрыхли, надо выковыривать оболочку и идти купаться. Все получилось без потерь, мягкая вода в бассейне приятно освежала, Даниэль прыгнул в бассейн не подняв ни одной брызги. Юркой рыбкой проплыл под водой, вынырнул, притянул меня к себе, поцеловал и попросил.

– Расскажи, мне нужно знать, что это был не сон. – Расскажи... лучше покажу. От проникновения в его разум Дан вздрогнул, ну что сказать сильное сознание, но не сильнее чем Влад. И я начала трансляцию, ага, не забыв вплести в эмоции полет по кабелям и нитям. Улыбка расцветала на губах, Даниэль закусил губу и прошептал.

– Остановись. Ты сводишь с ума. Иначе продолжим в реальности..

День был пасмурным, да на Алеорне нет времен года в их известном мне представлении но, все таки иногда серые дни сменялись проливными дождями и опять наступало вечное лето, покормив малыша и отнеся его в спальню положила на подушки, Влад и Дан с увлечением стали играть с Митей. А я потопала в библиотеку. Выбрав новый закон со старыми дырками, уселась в кресло, и задумчиво стала листать первые страницы. Шепот ввинчивался в мозг, слова по кругу.

– Иди, иди к нам, помоги, иди к нам, помоги. – Сознание заволокла противная серая дымка, не понимая, что делаю, я встала и направилась к выходу из библиотеки, прошла длинными коридорами, спустилась на первый этаж, кивнув охране, прошла в сад, серый дождь противно холодил одежду. Я на мгновение пришла в себя, дождь же, куда я выперлась? Шепот звучал все настойчивее – Помощь, нам нужна твоя помощь, иди к нам, иди. – Сознание опять поплыло, не останавливаясь, быстрым шагом я пересекла сад, вышла к полигону, маленькие катера для полетов на небольшие дистанции в любую точку планеты. Один из катеров был готов к полету и даже введены координаты конечного пути. Шепот не замолкал ни на секунду, – Иди. Мы ждем, помощь, нам нужна помощь. – Иду, только не шепчи, ты сводишь меня с ума. Стряхнув с волос капельки воды, я села за штурвал, Влад и Дан вместе учили меня управлять какими малышами. В общем, ничего сложного, как машину на автомате водить. Кресло пилота привычно стало подстраиваться под меня. Шепот.

–Выкинь браслет, он найдет тебя, выкинь браслет на землю, или отдай вот тому человеку. Отдай, отдай. – К катеру бежал техник.

–Госпожа, полеты запрещены, пока не распогодиться. – Прочтя имя на бейджике рабочей куртки, улыбнулась и сказала.

–Не переживай Майкл, вылет санкционирован. Через пару часов сюда придет мой муж. Ну, мы решили поиграть в догонялки, так что у меня фора в два часа. И раньше ему катер не готовь, а то знаю я его жулика. Да вот передай ему. – Отстегнув браслет вложила в руки техника последнюю связь с мужем и Даниэлем. – Это подсказка, где меня искать. – Купол катера медленно закрылся, шепот нарастал.

– Умница, нам нужна твоя помощь, лети, лети к нам, мы ждем. – Да уймись ты говорилка, голова немыслимо болела, виски стянуло тугой болью, все – таки с браслетом было лучше, может забрать, пока не взлетела.

– Не останавливайся, ты можешь опоздать, лети, мы ждем. Измени координаты. – Вводя координаты, я понимала, что меня убивают, понимала, катер не приспособлен для полета в космосе. А координаты точки выхода из пространственных перемещателей я помнила хорошо, но они то на орбите планеты. Там катерок взорвется миллиардами атомов. Но сделать ничего не могла. Пальцы послушно вводили трехмерные координаты точки выхода, катер с глухим звуком двигателей сорвался с места управляемый не моим сознанием. Красные тревожные датчики кричали об опасности, я плотно пристегнутая в коконе – кресле смотрела абсолютно пустыми глазами на предупреждения и спокойно их отклоняла. Сознание спокойно анализировало ситуацию, хотя тупая боль нарастала в висках. Не самый удачный способ закончить жизнь самоубийством. Мучительный, хотя очень быстрый, на табло высветилась тревожная надпись. Да выхода из плотных слоев атмосферы в открытий космос одна минута. И табло начало обратный отсчет. Встала с кресла манипуляционные ремни отстегнулись с тихим шелестом, добавив разуму еще порцию боли, чуть подсушенная коконом одежда, неприятно холодила кожу. Достала из отсека легкий скафандр, с кислородной маской, в космосе, да еще и во время взрыва он меня не спасет, но уж что есть. Натянула, путаясь в пальцах и штанинах. Села в кресло, 30 секунд, шепот. – Мы ждем, мы ждем тебя. Мы ждем. Эхом в пустом сознании,. – Ждем, мы ждем.

15 секунд. Через стекло я видела приближающиеся звезды, катер начал гореть, о чем предусмотрительно поведала система безопасности. Уж лучше пусть катер развалиться в воздухе, да упаду с огромной высоты, но сознание не пострадает, а так моя душа также расщепиться на атомы вместе с оболочкой. 10..9..8, катерок был сделан на совесть, его уже полностью объяло пламя, но он послушно выполнял заданный курс. 5..4.. перед лобовым стеком катера стали появляться очертания огромного корабля укрытого полем невидимости, или зеркала, он завис на половину в открытом космосе на вторую половину в разряженной атмосфере, таких кораблей в межгалактической эскадре я не видела, не наши разработки, точно. Корабль был похож на приземистого паука, огромные лапы – манипуляторы наверное могли передвигаться по поверхности планет, а хобот – щуп скорее всего поисковик, думаю это корабль исследователь новых планет, но точно не наш., я на всем ходу влетела в огромный открытый шлюз ангара, сработали ловушки, катер обиженно догорал в силовых нитях, его тушила противопожарная система. Шепот.

– Ты успела, успела, успела, спи, спи, спи.. сознание отключилось. Противные звуки достигали сознания находящегося в спячке, визг пилы, неимоверная духота и жара, запах горевшей обшивки и электронных приборов, части катера намертво приварились друг к другу в огне. Звук пил усилился, меня спасала до сих пор работающая маска подачи кислорода, кабину заволокло сизым дымом. Роботы – манипуляторы разрывали катер на части, выкидывая его куски в открытый шлюзовой отсек. Вырвав кресло – кокон один из роботов тут же перенастроил подачу кислорода с покореженного катера на себя, так что меня до сих пор снабжали воздухом и медленно на тяжелых гусеницах уехал в противоположную сторону к грузовым лифтам. Смотреть сквозь закрытые глаза, воспринимать звуки, понимать их, было не сложно, но покинуть парализованное сознание не получалось. Лифт с роботом погрузчиком и мной в коконе стремительно поднимался вверх. Секунды ожидания, пустынные коридоры, робот следовал заданному маршруту, каюта, за огромным овальным столом, кресла, в них люди в капюшонах, когтистые четырех палые лапы не размыкают круг, голоса поют, угли глаз скрываются в провалах капюшонов. Шипящий шепот, но слова понятны. Не зря я учила все эти языки и наречия. Шепот приказал.

– В медицинский отсек, распилить кокон, подключить к системе жизнеобеспечения, и отправить в анабиоз, улетаем, маршрут проложить в обход официальных трасс, идем путями контрабандистов. Держать ее сознание. Я сказал держать, вас 24 лучших ашира. 24! А вы все время выпускаете ее сознание на волю. Держать. Обломки катера выбросить в атмосферу. Они будут обнаружены. Поиск Императрицы прекратят. Исполнять.

Медицинский отсек не радовал. Кокон с моим телом – оболочкой закрепили на подставках – держателях, противный звук портативных пил доносился как через вату до одурманенного сознания. Резкая боль в частях тела, куда нерасторопный робот достал пилой. На запястьях и щиколотках распилы, до кости. Кровь течет, не остановить, кокон равными распиленными частями раскрывается как уродливый цветок, в самой его середине моя оболочка, которую извлекают и переносят на медицинский стол, на запястья и щиколотки шлепаются сгустки синей мази, с тихим шипением раны затягиваются, от кровопотери кружиться голова, в сознании одна мысль "спи, спи, спи", медленно начинаю уплывать в этот навеянный чужими мыслями сон, нет, так не пойдет, скафандр и одежда разрезанная скальпелем падает вокруг влажной, закопченной кучей. Идет обработка оболочки, меня безвольным телом поднимает в воздух, где струи белесого пара обжигают кожу, волосы, ладони и ступни, после чего струи пара сменяются белым обезораживающим порошком, да идет полная подготовка к укладыванию оболочки в анабиоз. Голоса в голове ни на секунду не прекращают заунывной песни. Черный комбинезон, противно пахнущий медикаментами, натягивается на голое тело, как вторая кожа, облепив обсыпанную порошком оболочку. Глаза закрыты, судорожное дыхание, сумасшедший стук сердца. Выпустите, но голоса поют. Креокамера. Оболочка уложена в специальный отсек. Закреплены руки и ноги, лентами перетянута грудь. Крышка закрыта. Робот совместно с начатием кнопки "Анабиоз" отправляет сигнал об окончании операции следящим певцам. Холод сковывает ноги, кисти рук, спину, Я уже по колено и локоть не чувствую тела. Песня стихает в сознании, резкий рывок.. В ужасе выхожу из оболочки, через стекло креокамеры вижу в судороге искореженное лицо. Мое лицо. Я так и застыла в анабиозе, во сне присниться, точно седым проснешься. Закрытые, зажмуренные глаза, в крике открытый рот, а ведь кричать было от чего. Смотрю на свои руки и ноги. Их нет, смотреть не на что.. От колен и локтей тонкие светящиеся нити уходят в креокамеру, часть спины содрана, и тянется туда же, меня разделили на части, половина сущности осталась в оболочке, остальной половине посчастливилось бежать, ага, какой-то не удачный побег, я так и привязана к оболочке, нити – то не до конца оторваны, вишу в шаге от креокамеры, руками и ногами уходя в закрытую крышку, кошмар. Грызть мне их что ли? Тяну нити на себя, до предела, больно, но надо.. С тихим дзинь, нити рвутся одна за одной, надо. Ничего сейчас запитаюсь каким-нибудь кабелем и все восстановится. Вокруг энергокабели, однако, их цвет пугает, он антрацитово черный. Протягиваю руку, прикасаюсь к самой маленькой нити, с отвращением отдергивая обрубок руки. Мерзко. Как будто не энергия, а гадость течет по нитям, на чем же ваши пауки летают?

С прикосновением приходит знание. Я вижу перед собой огромные многокилометровые поля, где в коконах размером с двадцати тонные грузовики над землей зреют вот такие пауки -исследователи. На 65% они органические, живые, на остальные 35 % это металл, камень, стекло, пластик, симбиоз живого и неживого. С хрустом разрывается кокон, корабль-паук показывает свое рождение заинтересовавшемуся зрителю. Несмышленый, маленький, по их понятиям он не дозрел, значит на утилизацию. Если не наверстает за 7 дней, уйдет в расход на питание для остальных более удачливых пауков этого выводка. Самка – чудовище, переползая от кокона к кокону по металлической паутине контролирует процесс взросления кораблей, Зиггурат дает до 3 000 питомцев в год, это мало, требуют больше.. техники контролируют рождение и вынашивание новых видов, таких как этот. Именно поэтому сразу не отправили на переработку. Именно поэтому ждут. Паук размером с три фуры переползает на полигон для исследования его технических способностей, ему дадут управляющего. Дадут, если он справиться и покажет зачатки интеллекта, испытания проходят вполне успешно. Зачатки сострадания и доверия, вложенные самкой – матерью выжигаются бесследно, слепое повиновение и исполнительские качества взращиваются на 35 %. Управляющий доволен. Он принимает его в собственное командование, это честь. Паук гордиться. Он выжил в боях. С того момента начинается планомерный рост и усиленное питание, питание живой материей. Да они всеядные. Однако для полноценного роста корабля, его технических характеристик и улучшения навигации необходимо особое питание. Люди. Измельченные, а еще лучше живые, их эмоции, чем больше пищи, тем быстрее растет корабль, и именно поэтому на соседних фермах выращивается живое мясо, практически лишенное интеллекта, на убой, это еда. Корабли растут в коконах и иногда вылупляются сразу по 170-390 штук, тогда еды не хватает. И начинаются бои, выживают сильнейшие. Остальных просто сжирают, ему повезло, когда он вылупился, то был первым, почти первым, успел наесться и набраться сил, поэтому и схватки выдерживал легко. Еды было много. Его же братья не такие вкусные, как люди, но он выжил. Управляющий вывел его в открытый космос. Ему дали имя. "Смрад" – ему нравиться. Других и то хуже называют. Ну, например что за название для сына Зиггурата "Слизень"? да ему и с названием и с управляющим повезло. Только закончивший высшую академию пилот Зирай, отличник. Они теперь единое целое. Ведь половину мозга Зирай отдал ему в качестве еды. Что бы получить знания корабля и поделиться своими. "Смрад" как величайшее лакомство употреблял мозг управляющего, он любит управляющего. И готов лететь, исполнять.. Один управляющий, один корабль. Погибнет паук, погибнет и пилот, и наоборот. Именно по этому "Смрад" хранит пилота Зирая, чье тело впаяно навечно в тело паука. И именно поэтому сейчас он аккуратно огибает оживленные трассы и несет тело своего капитана домой повинуюсь отданному приказу..

Меня била мелкая дрожь, на какой окраине Вселенной это происходит? Люди – еда? Еда для пауков – космических кораблей? 3 000 кораблей в год? мало? Они там, что Межгалактическую войну готовят? Зачем им нужна я? Судя по воспоминаниям "Смрада" со мной обращались очень! Очень бережно. И он расстроился, когда понял, что я это не еда! А ведь он уже долгое время голоден, почти шесть месяцев он не ел. Сейчас надо вернуться, быстрее вернуться, тогда покормят. И за выполнение приказа может дадут самку. Не так приятно как есть, но тоже очень стимулирует, да и Зираю нравиться наблюдать. Куда я попала? Что делать? Зрение не находило ни одно мало-мальски энергетический нити. Даже к креокамере шли все те же черные кабели. Это и мою оболочку поддерживают с помощью "еды"? Знание сила, но иногда так не хочется знать. Да именно с помощью еды поддерживают и оболочку в креокамере. И "Смрад" очень не хочет делиться, он сам голоден. Объясняя кораблю на доступном ему языке, показала, что тоже хочу есть. Ноги и руки – то надо восстановить. В сознании зашипело, делиться он не хотел, сказала, что то что он ест, для меня не приемлемо и начала транслировать ему образ нити, обычной энергонити. "Смрад" не ассоциировал меня с опасностью, поэтому подумав, показал что такие нить у него есть, но они в основном принадлежат чужеродным приборам на руках Хозяев. Именно такие нити он по приказу отправляет в заданные точки. Но зачем эти глупости он не задумывался.

– "Смрад", а ты меня не отдашь хозяевам?

– А зачем ты им? Они такими как ты не питаются. Оболочку съесть могут, а вот глупыми сущностями – нет.

– А Зирай в отношении меня ничего не приказывал?

– Ты слишком много о себе думаешь, скорее всего, тебя самку везут улучшить качество нашей еды. Интеллект им не обязателен. Так что пока летим, гуляй, но одно лишнее движение против Хозяев, меня или Управляющего. Я верну тебя в креокамеру, это легко.

–А ты не мог бы мне дать хотя бы одну энергонить, я голодна.

–Голод знакомое чувство. Ладно. Мне не жалко. – Через черную паутину пробилась одна тоненькая алая ниточка, ухватившись за нее обрубками рук, с которых стекали светящиеся нити, стала потреблять энергию. Сущность восстанавливалась. Медленно руки и ноги приходили в порядок, было больно, как пришивать себе потерянные части тела. Ведь кроме употребления энергии надо ее еще и обработать, подстроить под себя. Нить была информационным каналом, попутно узнала, что лететь нам около двух недель. Летим на "Дозинорис" затерянную планету с начальным общинным строем. Там еще мамонты доисторических людей по лесам гоняют. "Смрад" рассказал, что это инкубатор, а доисторические люди – так, прикрытие. Ну, в общем я сама все увижу, если доживу и он меня не сожрет с голодухи. За две недели мы достигли с кораблем определенного взаимопонимания. Он познакомил меня в Зираем, вернее показал черный саркофаг в недрах которого покоился его Управляющий. Обездвиженный мужчина, почти человек. Очень высокий, тело покрыто серыми чешуйками, никакой растительности ни на лице, ни на теле. Роговые пластины сходились под глазными отверстиями, формируя какое – то подобие носа. Щель-рот была приоткрыта. Глазные отверстия затянуты серой пленкой, под пленкой зрачок, лишенный радужки, цвет глаз очень красивый – фиолетовый, даже через пленку видно, что горизонтальный зрачок находится в постоянном движении, хаотично вздрагивая, движется то по кругу, то сверху вниз. Мощные пластины сходились на груди, заключая субтильное тело в подобие мощного панциря. Длинные ноги покрытие черной чешуей оканчивались узкими ступнями. И на руках и ногах было по четыре пальца. Когти, загнутые к центру ладони имели стальной цвет. Мужчина был напряжен. Он в данный момент вел корабль через пояс астероидов, внимание сконцентрировано. Движения рук едва заметны, дыхание неровное. "Смрад" гордился Управляющим.

– "Смрад", а когда прилетим, Зирай проснется и выйдет с нами на планету? – Бульканье, заменяющее кораблю смех, было мне ответом.

– Зирай никогда не проснется. Он навечно в этом саркофаге. Это его жизнь.

– Это не жизнь..

– Что ты, еда, знаешь о жизни? – Да, корабль звал меня едой, прямо вот так с маленькой буквы. И разговаривал со мной только от скуки. Иногда он давал мне нить что бы я совсем не загнулась, но и взамен требовал мои эмоции. Радость и счастье он не пережевывая выплевывал. Боль, тоску и обреченность смаковал как гурман. Я ощущала его голод. Когда он чуть не схарчил меня, я предложила равнозначный обмен. Он дает мне энергию, я возвращаю ее ему в удобном для него виде. То есть, ну да, я его кормила. Зираю это нравилось, голод и его изматывал, так как большинство инстинктов были подменены инстинктами "Смрада". Мне было страшно. Как можно обречь себя на такое существование? Как? Учиться, жить, радоваться, а потом припаяться к кораблю и в саркофаге летать до тех пор, пока твой живой питомец не погибнет.

Вообще – то Зирай был не плохим парнем по меркам аширов, а для меня так вообще бриллиантовым. Аширы закрытый народ, размножаться – привилегия сильнейших, если рождался слабый мальчик, его убивали. Девочки у аширов были редкостью, их ценили выше любых богатств. Красивая девушка – аширка иногда по цене равнялась стоимости планеты. Сильнейшие из аширов были телепатами, обладали телекинезом и могли читать мысли. У Зирая были слабые способности к телепатии. Он, не желая быть обузой своему роду, ушел в академию и выучился на пилота. "Смрад" понравился ему сразу, они, если так можно выразиться, подружились. Зирай чувствуя что "Смрад" отдает ему не понятно где раздобытую еду, сам потребовал показать ее источник. Так нас и познакомили. Если честно Зирай был настроен агрессивно, но "Смрад" уговорил не паниковать и не жрать меня сразу, ведь нам так долго лететь. Зирай оценил собственные ресурсы и согласился. Вот так и повелось мы по долгу беседовали с Зираем и "Смрадом", я пыталась приспособиться к их черной энергии, но отвращение и чувство брезгливости превалировало. В связи с чем решили оставить все как есть. Я обследовала каждый закуток корабля-паука, и знала каждый вход и выход. Я узнавала о жизни аширов, что-то рассказывал Зирай, что-то я видела сама. Самое поганое было то, что аширы были человекоядными. Одного взгляда на трапезу Главного ашира мне хватило надолго. Раздвоенный змеиный язык с удовольствием слизывал остатки трапезы с серебряного блюда.. Бр-р. В этом плане Зирай был просто солнышком и неоценимым помощником, ведь употреблял в пищу только мои эмоции, в основном отрицательные, вот он после трапезы главного на корабле ашира – Шарасса, налопался.. Меня прямо выворачивало черными эмоциями, я и не таясь сливала их "Смраду" последний ликовал и кормил хозяина. Двух недельное путешествие можно было назвать почти приятным, если бы не окружающая действительность. Черные патрули аширов слонялись по коридорам, возле креокамеры всегда дежурили двое. Караул менялся два раза в день. На нижнем ярусе корабля стояли клетки с людьми. Мужчины и женщины. Слава богу, не было детей. Иначе я бы кинулась вытаскивать обреченных на свет божий, и чего бы добилась? Голодные, измученные, страдающие от отсутствия воды, в духоте, возле кристаллов. Мутные кристаллы в человеческий рост правильной формы вырабатывали энергию, необходимую для движения и навигации, вместе с этим они увеличивали радиацию в разы, люди болели. Я спросила Зирая о судьбе пленников. В ответе и не сомневалась, их везли на фермы размножаться. Часть будет продана в качестве рабов в богатые дома аширов. Многие умрут, не долетев до нового дома. В общем, участь не завидна. На вопрос, а не мог бы он дать им хотя бы воды, Зирай задумался и спросил.

– Зачем?

–Так их больше выживет, и они будут сильнее, ну.. для Ваших целей.

–Вода, тоже ресурсы, и ресурсы тоже невосполнимы, так что зачем тратить ценные ресурсы на слабых? Тех, кто выживет, через три дня напоят водой.

–Но если их напоить сейчас, то выживет значительно больше.

– Еда, я не понимаю твоей логики, но ладно, 10 литрами больше, 10 меньше. В нишах забулькала жидкость, поднимая уровень до отметки минимум, о камень зазвенели кружки, люди пили, я готова была разрыдаться. Люди пили без суеты, мужчины делились с женщинами. Ни кто не дрался, не пытался напиться впрок.

Зирай поджал губы и посмотрел вопросительно на меня.

– Может их еще и покормить? Все-таки в твоих высказываниях есть прок, так они меньше ослабнут, и их будет больше, не придется делать несколько рейсов. Еда, ты меня уговорила. – Я не стала говорить, что он сам сделал такие выводы, но была рада. Задвижки на стене уехали вверх из желобов стали вываливаться куски хлеба, черствого, кое-где плесневелого, но люди ели, если молча. Всхлипы и слезы на несколько минут стихли.

Время полета подходило к концу, что ждет меня на Дозинорисе? Мысли пугливыми белками прыгали от сбежать до посмотреть, от паниковать, до не паниковать..

–Еда, иди, я начал разморозку твоего тела. Через час ты должна быть в оболочке, аширы начали "Песнь Ветров".

–Зирай, спасибо, в этом полете выжили все, это твоя заслуга. – Через час я смотрела на свое тело, синюшные руки и ноги, практически трупные пятна на лице, возвращение в одеревеневшее тело радости не принесло, "Песнь Ветров" проникала в сознание, подчиняя, я не сопротивлялась, закованная в кандалы, вместе с остальными рабами, которые косились на меня, мы вышли по трапу на серую землю страшной планеты аширов – Дозинорис.

29 мужчин и 8 женщин включая меня, были прикованы попарно. Самых сильных мужчин приковали впереди, цепи шли от ошейника к ошейнику, кроме того нас в шеренгу приковали за пояс, руки и ноги были свободны, кое-кто из пленников был бос, я подняла взгляд к серому небу, впереди высились горы, на горизонте гуляли пыльные смерчи, серая пыль ложилась на одежду, скрипела на зубах, вызывая приступы безотчетной жажды. Охрана в серый плащах, головы покрыты капюшонами, пересела на ездовых животных, помесь бегемота и собаки, из пасти торчали вверх два огромных клыка, мягкий, почти плюшевый нос каждой твари был изуродован, в него, разорвав ноздри, были вставлены кольца, при рывке погонщика в сторону за ноздри, животное неуклюже поворачивалось, издавая утробное хрипение. Мягкая на вид, короткая шерсть животных отливала всеми оттенками серого, лопоухие уши висели, грустные глаза, прикрытые пленкой, смотрели не отрываясь в одну точку, небольшие, размером с легковой автомобиль, животные, легко несли на своих спинах погонщиков, мощные лапы впечатывались в землю оставляя странные восьми палые отпечатки в серой пыли, животных иногда переводили в легкий галоп, тогда пленникам приходилось практически бежать за охранниками. Я слушала разговор на непривычном гортанно – шипящем языке и понимала, правда, не знала смогу ли повторить, но понимала каждое слово.