Текст книги "Измена. Я не прощу (СИ)"

Автор книги: Кира Шарм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Глава 26

– Ты не рад этой свадьбе, правда, Марк?

– Почему же?

Он подмигивает, протягивая мне стакан с соком.

– Мне показалось, что ты … Странно настроен по отношению ко мне.

Мне неуютно в его обществе. Но, раз выпала такая возможность, можно хотя бы узнать, как он на самом деле ко мне относится.

– Эта свадьба, конечно, полное безумие.

Марк усмехается, окидывая меня насмешливым взглядом.

– И она принесет Русу до хренища проблем.

– О, так ты в курсе насчет Лины? Думаешь, Русу было бы лучше прогнуться под Степанова?

– Лина на самом деле та еще болячка. Рус не выбрал бы ее в любом случае. А вот Марго… С Марго все было бы, конечно, намного проще.

– Почему?

Передергиваю плечами. Кому приятно такое слышать? Но Марк хотя бы откровенен, а это уже плюс.

– Потому что там, где сносит голову, всегда проблемы, Мила, – Марк наклоняется надо мной и шепчет мне прямо в лицо.

– С чего ты это взял вообще? Что у Филатова сносит голову?

– Я его друг, – Марк хмыкает и слегка отстраняется.

Снова рассматривает меня с ног до головы, прищуриваясь.

– Кто, как не я, знаю его насквозь? Он ведь человек с железными нервами, Мила. Прямо робот какой-то, а не человек. Все у него под контролем. Он сам у себя под контролем. Может не спать. Не есть. И при этом действовать, как идеальный механизм. А из-за тебя у него зашкаливают все шестеренки. Он даже меня разорвать был готов тогда на кухне. А вот за Марго даже бровью не повел.

– Так это и был твой тест?

Я усмехаюсь. Интересные у него проверки.

– С Марго ему было бы спокойнее, Мила. Потому что… На Марго ему наплевать. Ему с ней удобно было. И в постели… И вообще. Когда нужно, она появляется. Когда не нужно, не высовывается. С тобой же… Прощай спокойная жизнь. Ты же даже не представляешь, во что он ради тебя сунулся.

– Значит, ты, как друг, будешь пытаться нас рассорить?

– Я?

Марк запрокидывает голову и хохочет.

– Ни в коем случае. Очень хочется посмотреть на по-настоящему сумасшедшего Руса. Всегда ждал, что однажды и на него нахлынет. И этот робот наконец станет нормальным человеком. Но на самом деле американские горки, как по мне, намного интереснее тихого омута, как была бы его жизнь с Марго. Только вот не уверен, что Рус сам-то рад этим переменам.

– Марк. Отойди от нее.

Ударяет резкий голос нам в спину.

– Снова будешь мне бить морду? А вот не нужно тогда оставлять свою женщину одну. Смотри. Кто-то и перехватить может.

Марк подмигивает мне, а я не могу сдержать улыбку.

Неужели он прав?

По крайней мере, руки Руслана очень явственно сжимаются в кулаки. И челюсть так и хрустит.

– Смотри, перехватчик. Не всегда вокруг так много людей будет. Мила. Иди сюда.

Рус обвивает мою талию обеими руками. Его ладони сжимаются на моем животе.

И мне вдруг становится спокойно. Я просто вдыхаю его запах. Откидываюсь на крепкую грудь головой. И в этот момент точно знаю. Все будет хорошо. Не уверена, конечно, в том, что слова Марка действительно правда, но… Рус не обидит меня. В этом я уверена.

– Ты не замерзла?

Руслан сбрасывает свой пиджак и закутывает меня по самый подбородок.

– Сейчас будет фейерверк, а после сможешь лечь спать.

– Одна?

– Я проведу тебя и спущусь. У меня еще незаконченные дела.

Фейерверк теперь меня совсем не радует.

Ядовитая ревность растекается по венам.

Он снова собирается не ночевать со мной в одной комнате? К кому пойдет? К Марго?

– Руслан, почему ты мне не сказал, что она тоже здесь будет? Вообще не понимаю, зачем понадобилось ее приглашать! И уж тем более, приглашать с ночевкой. Это уж точно лишнее.

Решаю не молчать, когда мы оказываемся в спальне.

– Ты ревнуешь?

Руслан насмешливо вздергивает бровь, а я почти до крови закусываю губу.

Да. Да, черт возьми! Я ревную!

Хоть на это у меня нет никаких прав, а все же…

– И тебе не кажется, что если ты сейчас уйдешь, то все начнут шептаться о том, что ты бросил молодую жену?

– Мила. Я не понимаю. Ты пытаешься мной манипулировать? Начинаются женские капризы. Мне кажется, у нас с тобой хорошие договоренности. В остальном… У каждого своя жизнь, разве нет?

Конечно. Все верно. Все так и есть.

Только почему у меня сердце колотится, как ненормальное?

– Я не понимаю тебя, Мила. Ты сама меня оттолкнула. Чего теперь ты хочешь? На женские капризы я не подписывался.

– Рус. Подожди.

Он разворачивается к двери и уже открывает ее.

А меня вдруг насквозь пронзает острая боль.

– Мила. Давай оставим все в рамках договора, и…

– Рус. Боже! Мне плохо!

Черт. Я сгибаюсь, потому что низ живота вдруг простреливает острая боль, и…

– О, Боже. Это кровь! Кровь, Рус!

Замечаю несколько капель на светлых чулках.

– Мила. Если это такой способ привлечь мое внимание и попытаться мной вертеть, как…

– Рус, я беременна! Это ненормально! У меня, кажется, выкидыш!

Хватаюсь за живот, который скручивает спазмом.

Кажется, каждая секунда превращается в вечность!

Боль, и… И перед глазами только его лицо.

Ледяные глаза, в которых неверие и … Какое-то презрение?

Насмешливая улыбка на губах…

Неужели он так меня и оставит?

Черт!

Я сползаю просто на пол. Чувствую себя совершенно бессильной.

Но Рус не дает. Подхватывает. Тут же оказывается рядом, крепко прижимая к себе.

– Повтори. Что ты сказала?

Его хриплый, как будто надорванный голос, режет мне каждый нерв.

– Беременна. Я беременна, Рус.

– Твою мать!

Резкий удар кулаком о пол. С такой силой, что мне кажется, сейчас даже стены затрещали.

– Сейчас. Сейчас, маленькая. Мила. Не смей! Не смей, слышишь?

Чувствую, как проваливаюсь куда-то вниз.

Изо всех сил только цепляюсь руками за его огромные плечи. Кажется, рву его кожу ногтями, но какое это сейчас имеет значение?

– Быстро. Как можно быстрее. Женщина беременна и у нее кровь. За срочность я заплачу в пять раз больше.

Как в дурмане, слышу резкий уверенный голос Руса.

И… Совсем другой его голос, когда он поворачивается ко мне, глядя совсем, кажется, безумными глазами. Или … Только кажется?

– Держись, девочка. Держись. Скорая уже выехала. Самая лучшая клиника, и… Черт! Мила!

Он подхватывает меня на руки. Укладывает на широкую постель.

На ходу сбрасывает пиджак, хрипло бормоча ругательства сквозь зубы

– Тихо, маленькая. Тихо. Я рядом. Я с тобой.

Прижимает меня к себе, а мое тело становится будто ватным. Совершенно безвольным.

Зарывается в волосы пальцами, поглаживая, лихорадочно гладя и сжимая их.

– Все будет хорошо. С тобой и с твоим… ребенком. Мила. Ты слышишь меня! Мила! Я с тобой. С тобой, девочка. Моя маленькая….

Проносятся дикие мысли о том, что он должен ненавидеть этого ребенка. Как ненавидеть Егора.

Понимаю, что я этого боялась. Боялась до ужаса.

Яркая вспышка перед глазами и мощный спазм скручивает все внутри. Только еще сильнее цепляюсь за Руса и его мягкий голос, его нежные поглаживания, кажется, не дают мне сорваться куда-то вниз. В огромную пропасть!

Глава 27

Руслан.

Я ходил по проклятым больничным коридорам, сжимая кулаки.

А хотелось лупить ими об эти чертовы стерильно-белоснежные стены.

А еще…

Черт!

Хотелось орать от бессилия!

Потому что она… Она там.

Такая бледная. Такая хрупкая, хоть и такая сильная.

И я ни черта! Ни хрена не могу сделать, чтобы ей помочь! Чтобы исправить… Изменить… Чтобы…

Твою мать!

Я никогда не чувствовал себя таким бессильным. Никогда, черт раздери, в жизни!

Даже тогда… Когда Мила. Девочка, от которой у меня так срывало крышу. Та, ради которой мне хотелось…

Не достичь. Нет. Не вырваться из этой чертовой бедности! Не подняться так высоко, чтобы на меня эти мажоры, которые с ней рядом, а на меня сверху вниз смотрели, задирали головы так, чтобы у них в глазах темнело! Нет!

Этого было слишком мало.

Я ей… Я для нее…

Звезды все с неба хотел достать. И в ее руки уложить. Только ради того, чтобы она улыбнулась этими своими сладкими, такими сладкими губами… Улыбнулась МНЕ. И посмотрела так… Как иногда смотрела, но так недолго и всегда, вечно что-то перебивало этот взгляд!

И я после по ночам не спал. Вспоминал. Перебирал в памяти каждое мгновение. Думал. Показалось мне, или и вправду это было? В ее глазах… В ее самые одуренных, самых сумасшедших глазах. Которые только могут существовать на свете!

Я в них тонул. Проваливался и тонул к чертовой матери!

И был рад. Был рад тонуть! И никогда не выплывать!

Да если бы она попросила… Я бы все сделал. От всего бы отказался. Сердце бы себе с мясом вырвал бы!

Даже когда она мне отказала, а я, как последний идиот, поверил, в то, что могу быть с ней рядом. Могу любить ЕЕ и называть своей…

Тогда внутри все выжгло. Выпалило. Скрутило так, что до сих пор там лед один и черт знает, какая пустота.

Но даже тогда я не чувствовал себя вот таким. Крошечным. Беспомощным. От которого ни черта не зависит! Совершенно ни черта!

Поклялся тогда забыть ее. Вырвать из сердца. Навсегда. Даже если ради этого само сердце из себя выдернуть придется!

Кажется, оно там и осталось. Где-то в прошлом. Где-то с ней.

Там, где я мог держать ее за руку и ласкать. Где целовал свою Милу, свое сокровище, за которое бы убил бы любого, и где… Где как последний идиот считал ее своей!

Разве такие, как она, становятся рядом с такими, как я?

Чертов идиот. Я ведь поверил! Забыл, что сказок не бывает, а все мечты всегда рассыпаются пылью. И очень больно обжигают наивных мечтателей-идиотов!

Но тогда я сжимал челюсти до хруста зубов. И клялся себе. Клялся, сбивая костяшки о стены. Оставляя на них пятна крови. Клялся, что никогда Мила Розанова больше ничего не будет для меня значить. Что я достигну даже того, о чем сейчас и мечтать не могу. Достигну. Стану выше, чем она. По деньгам. По возможностям. По статусу, и…

И однажды, черт возьми, она придет! Придет и посмотрит на меня… Снизу вверх. И попросит о помощи. И вот тогда ее «нет» к ней вернется.

Мы же не созданы друг для друга, и нам нечего делать вместе, так ты сказала мне, моя милая Мила? Так же я однажды отвечу и тебе, клялся я тогда.

Потому что любви больше никогда во мне не будет. И мне будет абсолютно на тебя наплевать

Так и вышло.

Сколько женщин было за эти годы в моей постели?

Я не считал. Не запоминал ни лиц, ни их имен.

Они были страстными. Или просто притворялись.

Но я больше ни разу не поддался на этот отравленный крючок. Никогда. Ничего больше ни разу внутри не дрогнуло.

Ты вытравила из меня все чувства, Мила Розанова. Вытравила к чертовой матери их все. И… Где-то я тебе за это благодарен!

Я видел, как многие из моих друзей срывались с катушек. Тот же Кир, хотя всем он кажется непробиваемо ледяной глыбой. Адвокат, который просто не может позволить себе не то, что чувств, а вообще ни одной эмоции. Только ясный разум, потому что иначе провал.

Или Марк.

Все считают, что ему наплевать. Что он просто укладывает женщин в постель, пользуясь своим каким-то просто звериным обаянием. Женщины сами ему под ноги падают. А он берет. И правильно. Почему не брать? А после просто выбрасывает, как использованную зубную щетку.

Но и они оба попадались на свои крючки. У обоих срывало крышу так, что это был просто апокалипсис.

Я смотрел на них и видел себя. Того, прежнего. Как хорошо, что ты навсегда излечила меня от этой болезни, Мила.

Когда позвонила, я просто охренел.

Годы прошли, а этот голос… Даже не голос. Нет. Ее первый тихий всхлип. Когда еще ни слова не было произнесено, а в трубке послышалось только дыхание.

И я его узнал сразу! Сразу, черт возьми!

Хотя давно уже забыл о той девочке.

Уже даже было неинтересно, чтобы она пришла и попросила помощи. Чтобы оказалась передо мной жалкой и беспомощной. Чтобы умоляла, а я был ее единственной надеждой.

Потому что всего этого не осталось. Ни ее, ни нашего прошлого. Тот Руслан Филатов остался где-то… Как будто в прошлой жизни.

Но узнал, и…

Что-то внутри дернулось. Впервые за столько лет! Дернулось так, что в первый момент у самого будто воздух весь в легких вдруг взорвался и обжег все внутренности.

И я тоже не мог ничего сказать. Только слушал, как она дышит в трубку. А сам и вдоха сделать не мог.

Наверное, это что-то вроде фантомной боли. Чувств во мне давно уже нет. Нет и больше уже не будет никогда. Но говорят, если человек теряет руку или ногу, то ему еще много лет может казаться, что они болят. Так и у меня. Что-то вдруг отозвалось. Из прошлого. Или это что-то вроде естественной реакции. Когда вдруг ночью неожиданно сталкиваешься с привидением?

С привидением себя самого. Черт раздери!

Вообще никуда не собирался.

Первый раз лет за сто решил себе выходной устроить.

По рецепту Марка. С выпивкой и девочками, которые ни к чему не обязывают. Наконец расслабиться себе позволил после адски сложного дела. И перед тем, что еще мне предстоит со Степановым!

Но… Черт!

Сам не понял, как все бросил и оказался в машине. Сорвался с места, как будто за мной что чертей из пекла гонятся.

Что вообще с ней там могло случиться? Золотая девочка ноготь сломала? Или муж купил ей слишком мелкие бриллианты, ммммм?

Но когда увидел ее… Такую… Потерянную. В рванье этом и на стройке запущенной…

Все внутри оборвалось!

И я сам не понимаю, как остался стоять на месте вместо того, чтобы не отправиться к ее долбаному мужу. Забивать его кулаками. Насмерть.

Хотелось рывком прижать к себе.

Обнимать. Гладить ее нежные волосы. Запах ее пожирать, от которого я до сих пор, как пацан зеленый, дурею.

Увидел и зубами заскрипел. Кулаки сжал так, что суставы могли бы вылететь.

Сколько? Сколько времени прошло, черт возьми!

А ведь ни хрена не изменилось.

До сих пор, стоит ей только позвать, и я прибегу. Все. Все и всех, на хрен, брошу.

И не смогу отказать ни в чем. Руку себе оторвать попросит, и я с радостью сделаю.

Всего прошибает на хрен. То жаром, то ознобом.

Когда вот так. Когда рядом.

Когда смотрю в ее огромные синие глаза и рвет. Рвет душу. Наизнанку выворачивает.

И только одного хочется.

Прижать к себе. Забрать. Увезти. Так далеко, чтоб даже от самих себя. От своего прошлого.

Чтоб не нашел никто. Запереть где-нибудь в доме и беречь, как самое бесценное сокровище.

И не важно, что она скажет. Я ведь и так знаю. Во что бы ни вляпалась, сделаю все. Все, что могу и даже больше. Против всего мира пойду.

Твою мать!

А ведь я думал, все давно в прошлом! Похоронено и забыто!

Вообще поражаюсь, как не набросился на нее.

Как сдержался. Чтобы не прикоснуться. Не поцеловать.

Она… У меня. В моем доме. Даже не верится! Кажется, мне показалось!

Так близко. Еще и в душе. Можно толкнуть дверь рукой и…

И ведь я что угодно могу у нее попросить! Попросить? Ха! Как бы не так. Потребовать!

И ведь она согласится. Судя по тому, что я узнал, выхода у нее нет. Обращаться больше не к кому. Да и не пойдет никто. Зарубин слишком высоко поднялся в последнее время. Научился у отца Милы. До самых верхов дошел и практически со всеми, кто на верхушке, разные договора позаключал. Потому что знал. Какую бы дичь он ни творил, теперь они его прикроют. Иначе сами замажутся. Без вариантов. Хитрый урод!

И кожа зудит от того, как же хочется к ней прикоснуться. Ласкать.

Он ее когда-нибудь ласкал так, как могу я? Тот, кому ночь с ней снилась так долго?

Из себя самого ее травил. Даже память о ней травил.

Но в снах она прорывалась наружу. И здесь я не мог ее прогнать. И даже задушить, хоть и хотелось. Чтобы и в снах, навсегда от меня ушла!

Но я не мог. Хоть больше всего на свете мне хотелось именно этого. Заполучить. Ее. Мою Милу.

Не так.

Она сама должна была этого захотеть.

Я не насильник и не мерзавец, чтобы обо мне ни говорили!

Смотрел, как она вздергивает подбородок, и ловил свой личный оргазм.

По венам огнем пробирало, когда сверкали ее глаза и когда она мне отвечала. Так смело. Так дерзко.

И ведь не потому, что знала, что я за нее весь мир порвать готов. Нет. Этого я ничем не выдал с ней.

Загнанная в угол собственным мужем и самыми близкими. Зная, что кроме меня, помощи нигде ей не найти. Она не стала жалкой. Униженной. Раздавленной.

Она осталась сильной. И гордой.

И это восхищало больше всего.

Я не ошибся в той, кого люблю. Она самая настоящая Королева. И не меньше!

И это сводит с ума. Потому что первый раз я чувствую, как теряю над собой контроль!

Особенно, когда она так близко. В моей спальне. И весь дом пропитан ее запахом! Который рвет на ошметки и сводит с ума!

Я прикасался к ней, убеждая себя, что так нужно.

Это для нашего плана. Иначе сделать то, что мы задумали, просто невозможно!

Касался и чувствовал, как весь горю. Пропадаю. Пропадаю весь в этом проклятом пламени, которое зовут Людмила. Схожу с ума и сам разрываю себя на части!

Потому что она МОЯ. Потому что прикасался и понимал, что хочу больше. Снова и снова. Горячее. Жарче. Касаться. Любить. Ласкать. Сердце ее себе хочу! Душу!

Хочу касаться каждого миллиметра тела. Губами. Руками. Языком.

Чувствовать, как ее отклик вспыхнет на моих пальцах. Сжирать ее стоны, когда она запрокидывает голову и наконец сдается. Поддается. Позволяет мне врываться в нее хотя бы поцелуем.

Внутри словно рычал голодный, дикий зверь.

Который хочет клеймить. Присвоить. Ворваться в нее на максимум. Не только в тело. В самую сердцевину, доведя ее до сумасшедствия такими ласками, от которых она окончательно сорвется. Потеряет голову.

Ее. Ее всю. Навсегда. Вот чего он хочет.

Да так сильно, что готов мне ребра проломить!

Ни хрена никуда не прошло. Не исчезло. Не забылось.

Я говорил себе, что это просто прошлое. То, что не умерло когда-то до конца. Я просто загнал его в себя. Слишком глубоко. И вот теперь те прежние чувства просто прорываются наружу. Находят выход. Которого когда-то не нашли.

И что больше я не люблю ее. Не люблю. Это просто ошметки старых чувств и какая-то внутренняя потребность получить то, чего не смог получить тогда. Чем бредил. Ради чего все, всю свою жизнь был готов поставить на кон. Не получил. Не сбылось. Потому так и рвет.

А стоит взять, стоит приручить, и моя Людмила станет просто обыкновенной женщиной. Как все. Каких тысячи. И мне совсем в ней ничего не будет интересно!

Я будто специально вспоминал прошлое. Воссоздавал его. Повторял.

Так же касался. Так же целовал.

Только добавляя к нему еще себя сегодняшнего. Теперешнего. Которому все то, что так любил сопливый Руслан, совсем не нужно.

И ту подвеску.

Да. Я заказал ее еще давно. Как и обещал когда-то Миле… Или себе? Черт, здесь все смешалось в один адский клубок. Уже не разобрать… Но для меня это было важно.

И правда с первых приличных денег я заказал его. Тот самый счастливый четырехлистный клевер. В белом золоте и весь усыпанный бриллиантами.

Знал, что никогда никому его не подарю. Не отдам.

Тем более, ей.

Он жег мне пальцы и прожигал ткань кармана брюк.

И все равно я, как последний идиот, сто, миллионы раз представлял, как надену его на ее тонкую нежную шею. Как проведу по ней рукой. И как она поцелует меня при этом!

Знал, что никогда этого не будет. Но пусть это украшение напоминает мне о том, что слабостей иметь нельзя. Любить. Вот так сходить с ума, как я по Миле. Я должен был помнить. И никогда такого больше не допустить, но…

Черт возьми! Все ведь пошло совсем не так!

И чем больше я целовал, тем больше понимал, что люблю.

Что за нее, как и раньше, готов перевернуть весь мир.

Что эта подвеска даже сейчас не просто украшение. А мечта. Мечта, которая нужна мне… Теперь. Мечта и эта женщина!

Другому. Новому. Изменившемуся.

И все равно мне нужна только одна! Она…

Я не вытравил воспоминаний. Нееет. Наоборот. Я будто выпустил на волю какое-то огромное чудовище. И оно выросло за это время. Стало стальным. Невозможно сильным. И это чудовище… Моя любовь к Людмиле!

А ведь с Марго мне было не так уж плохо…

Она с самого университета смотрела на меня влюбленной кошкой. Но разве это для меня имело хоть какое-то значение? Разве мне нужна была другая? Хоть кто-то, кроме моей Милы?

Никогда.

И Марго знала. Знала ведь про мою любовь. Когда Мила мне отказала, я нажрался в хлам, как только вернулись в город. Она утащила меня в свою комнату, чтобы я администрации на глаза не попался. Даже, кажется, мизинец тогда сломала, так волокла, чтобы спрятать и чтобы я не вылетел из университета. И всю ночь слушала мой пьяный бред. О дикой любви к моей Миле…

А после как-то все время оказывалась рядом.

Я привык, хоть у меня было море других женщин.

Отрывался на полную катушку, особенно когда узнал о помолвке Милы с этим…

Даже собственное имя мог бы забыть в пьяном угаре. Не вылезая из кабаков, закатывая дикие попойки и уж тем более, не помня ни лиц, ни имен всех тех женщин, которых отчаянно трахал.

Она вернулась, и я был уверен, что стал намного сильнее.

Что ни у этой женщины, ни у кого на свете больше нет надо мной никакой, даже самой маленькой, власти!

Прошло столько лет. Я побывал в передрягах, из которых немногие выходили живыми.

Научился смеяться трудностям в глаза. Плевать на тех, кто вертит этим миром, тасуя людей, как колоду карт.

Научился их чувствовать и даже продавливать. Стал тем, кому должен практически каждый из людей самого высокого уровня. Которые не раздумывая размазали бы меня так, что и кишок не осталось бы. Если бы смогли…

Но…

Ей стоило только появиться. А мне… Мне прикоснуться к ней.

И все.

Руслана Филатова больше будто и нет!

Отчаянно убеждаю себя, что это просто невозможно!

Невозможно… Любить ТАК. Любить до сих пор. После всего!

Да, черт возьми, я даже и не знаю этой женщины! Что между нами было? Просто какая-то ненормальная любовь подростков! В которой наверняка больше гормонов, чем здравого смысла!

Скольких женщин я знал за свою жизнь? После нее?

Достаточно, чтобы не обольщаться. Женщины те еще создания. Дай слабинку, и они будут вертеть тобой, как захотят. Им нужны деньги, статус, но этого им все равно мало! Что-то есть в их природе такое… Им нужна власть. Полная. Безоговорочная власть над мужчинами. Как мужчины завоевывают свое положение и место под солнцем, так женщины хотят заполучить абсолютную власть над тобой!

И я сопротивлялся.

Даже ночевать не мог остаться в одной с ней комнате. Особенно в нашу брачную ночь!

Если бы… Если бы она только знала, как рвало мне крышу! Жилы рвало, когда смотрел на нее. Такую… Мою. В настоящем платье. С кольцом этим на пальце и с самой настоящей подписью.

Умом понимал, что все это всего лишь игра. Но что-то внутри….

Оно разрывало на части!

Моя, – стучало в голове, и пальцы горели от дикой ненасытной потребности сорвать с нее платье.

А после белье. Медленно. Долго. Я бы разорвал его, а после бы тягуче вел по нежной атласной коже. Дразнил бы, пока сам бы не сорвался…

Почти видел, как закатываются в экстазе ее глаза…

Сам себя от нее отрывал!

И никто не знает, чего это мне стоило!

Видел, что Мила злится. Злится, потому что не может заполучить меня. Играет. Передергивает плечами. Как ревнует, глядя на Марго и пытаясь разобраться, что и к кому я чувствую!

Но я обещал себе, что больше не позволю этой женщине взять надо мной власть!

Обещал, и понимал, что я с этим справлюсь.

Видел, чувствовал, как с каждым разом, с каждым, черт возьми, взглядом на нее, схожу с ума! С каждым прикосновением теряю голову и просто заставляю себя самого отрывать от нее с кожей!

Только вот сейчас ни черта этого нет. Ни обещаний, ни собственного слова. Как и клятв самому себе.

Все, что есть, это дикое безумие от того, что так беспомощен.

Понимаю сейчас что ради нее я способен на все. На все. Без прикрас. И без всяких условий.

И орать хочется. И мять эти чертовы стены больницы, разносить их в пыль!

Потому что вот именно сейчас. Сейчас я ни черта не могу! Ни черта!

– Как она?

Еле сдерживаюсь, чтобы не схватить за халат доктора. Мертвой хваткой.

– Простите, господин Филатов, но….

Твою мать! Чего это он такой бледный? И мямлит, отводя от меня глаза?

Светило медицины, мать его! Мне сказали, он самый лучший!

Если это нет так, я ведь всю эту клинику к чертовой матери вместе с ним с земли сотру!

– Да говори уже!

Рявкаю, сжимая кулаки.

– Что с ней? Она жить будет? Что можно сделать?

И ведь мне сейчас даже наплевать, что это ребенок от другого! От того, кому она улыбалась. Кому позволяла… Все, о чем я мог только с ней мечтать!

От того, кому Мила, в отличии от меня, и не подумала отказывать….

Плевать, и от этого черная, дикая ярость раздирает меня еще сильнее.

Потому что даже при этом готов сделать все лишь бы она не страдала! Лишь бы не потеряла этого ребенка!

– Простите… Но…

Доктор заикается. Снова отводит глаза и теребит халат.

– давай, как есть, доктор. Что с ней?

– Угрозы для жизни вшей жены нет, но….

– Ребенок?

– Она не была беременна.

– Что?

Кажется, я плохо слышу. А, может, я просто заснул прямо вот здесь в коридоре больницы и совсем не соображаю? Не разбираю слов?

– Простите. Мне очень жаль. Вам нужно было перед свадьбой убедиться и приехать в нашу клинику…

– Что с ребенком?

– Госпожа Филатова не была беременна. Похоже, была просто задержка. Такое бывает. У нее в последнее время не было каких-то… хм… Волнений?

– Смерть отца считается?

Мрачно поднимаю на него взгляд. Видимо, настолько мрачный, что доктор начинает пятится, отступая от меня.

– Да. Это вполне возможно. Такие стрессы, особенно если они с отцом были близки, вполне могли дать подобный результат. Могла произойти задержка, анемия, нервное истощение, которые могли принять за признаки беременности.

– Кто мог принять? У нас что? Время повитух или медицины?

– Простите, господин Филатов. Ваша супруга обследовалась не в нашей клинике. Я могу связаться с клиникой, в которой ее обследовали и дали ошибочное заключение.

– Ты уверен? Что она и не была беременна?

– На миллион процентов.

Черт.

Я уже ни хрена не понимаю!

Пусть мои познания в этих вопросах не так уж велики, но… Да твою мать! Это ведь всего лишь анализ крови! И еще какие-то чисто женские анализы! Как в любой… В любой клинике в наше время, могли так промахнуться?

Или в таком случае Мила мне соврала?

Но зачем?

– К ней можно?

– Она сейчас спит. Очень сильное нервное истощение. Мы прокапали витамины, и, я думаю, минут через десять, вы сможете к ней войти. И даже забрать вашу супругу из клиники. Если не решите остаться на несколько дней для восстановления.

Это дикое, безумное облегчение от того, что ей ничего не угрожает!

С ума сойти! Как будто бы из меня вытянули все кости и в какой-то миг их просто вернули обратно.

Настолько сильно, что я готов был просто упасть на колени и молиться хоть какому-нибудь богу, потому что имени ни одного из них я не знал никогда. Как и не знаю до сих пор….

Обнять этого доктора, которого только что готов был разорвать на части голыми руками, схватив его за белоснежный воротник и даже расцеловать!

А…

Второй волной дикая. Неконтролируемая ярость!

Такая, что выворачивает все внутренности и заставляет сжиматься кулаки сами собой! До вылета суставов! Скручивает жилы!

Почему?

Почему, мать твою, она меня обманула?

Если никогда не была беремена, то на сто процентов должна была об этом знать!

Так не бывает. Я совсем не наивный пацан., чтобы поверить в какую-то дурацкую ошибку!

Ни одна клиника не могла так ошибиться!

Это ведь не просто какой-нибудь примитивный тест на беременность, который продается в каждой аптеке!

Это, как минимум, анализ крови.

И то, что говорил этот докторишка… Он прав!

Видимо, подумал. Что моя скоропостижная женитьба связана с тем, что я думал, будто моя невеста была беременна! Намекал на то, что она меня обманула! Сослалась на беременность, чтобы я женился!

И я мне хочется хохотать. Оглушительно. Громко.

А ведь это… Не такая уж и неправда!

Да, твою мать, это просто за гранью!

Если бы я знал, что она беременна, от…. От того, кого выбрала вместо меня….

Я бы пошел на этот шаг, или вышвырнул ее вон?

Заставил бы разбираться лично, напрямую, с отцом ее ребенка?

Зачем? Милааааа? Зачем? Ты. Со мной. Вот так?

Ни один мужчина не бросил бы своего ребенка. Тем более, его мать!

Какую игру ты решила разыграть вместе со своим Егором?

Я видел этих игр множество! Ты даже не представляешь, как много! И насколько разных!

Зачем ты попыталась обмануть меня?

Именно меня, а ведь я, возможно, впервые, за столько лет, был готов совершенно искренне протянуть руку помощи!

Тем более, что этот шаг может стоить мне жизни на самом деле?

Зачем?

Если не была беременна, то она об этом знала!

А если нет… Если документы подделка….

В любом случае, черт возьми, Мила Розанова обвела меня вокруг пальца!

Зачем. Мила? Заааачем?

Я ведь… Я ведь тебе поверил….

А еще ты знала, что я не смогу тебе отказать….

В какую игру ты со мной играешь, моя девочка?

И неужели понять не можешь? Все ведь на грани! От любви до ненависти один шаг, это совсем не выдумка.

Это чистая правда.

А из нас с тобой двоих именно я настоящий игрок.

Не знаю что вы там задумали вместе с Егором, но я играл всегда по-настоящему. На полную мощность. В моей игре ставка всего моя собственная жизнь. Не меньше.

Иначе я бы никогда не поднялся бы до таких высот. Или до такого уровня человеческой грязи, сказать даже трудно.

Но ведь ты не привыкла к такому, да?

Какие ваши ставки? Какие цели?

Что, черт, возьми ты понимаешь про игру?

Твой отец был намного умнее тебя. И меня. Он всегда все просчитывал наперед. Каждый шаг. Каждую возможность.

Он не допустил бы такой глупости, как ты. Беременность, это слишком серьезная карта, чтобы ее разыгрывать, или…

Или, черт возьми, утаивать, если ты и правда была уверенна, что беременна…

Не ты. Вы оба. С Егором. С твоим муженьком были.

А он уже научился играть, как это не удивительно. Благодаря тому достиг таких высот. Куда даже мне не всегда удастся достучаться!

Но я найду способ, ты.….

Ты такая же змея. Как и твой муж.

Только разница между нами в том, что я никогда. Никогда в жизни не прогибался. Не шел против себя. Не заключал сделок, которые считаю. Недостойными. Которые отвратно пахнут.

А твой муж? Он даже готов спать с твой сестрой? Или это тоже все выдумка?

Ты даже на такое могла пойти, Мила? Научилась грязной игре у своего мужа?

Хотя всегда была такой гордой… И непреклонной….

Что с тобой сделала жажда наживы, а, моя Мила….Была не такой… Или совсем не моя, а просто срабатывает память…

Я бы ведь тебя от. Всего мира бы спрятал… Закрыл бы….

Но…

Но ты даже и не собиралась быть со мной честной. А я бы кожу с мясом ради тебя бы снял. Содрал бы к чертовой мат реи!

Но я ведь тебя переиграю, моя девочка.

Ты готова, чтобы это стоило твоей жизни? Какими бы ни были бы ставки?

А вот я готов.

Потому что лично я, если и играю, то только по крупному. Иначе просто нету смысла. И иначе игра не имеет значения.