Текст книги "Я не отдам тебя, Босс"
Автор книги: Кира Муромцева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Кира Муромцева
Я не отдам тебя, Босс
Глава первая
Инна
Хорошие девочки не курят. Хорошие девочки не ругаются матом. Хорошие девочки не спят с чужими мужьями. У меня пролёт по всем фронтам. Дело дрянь.
В курилке офиса, как всегда, шумно. Девочки то и дело шушукаются и кидают на меня взгляды полные ненависти. Завистливые суки, не иначе. Пока я пытаюсь образумить зажигалку и извлечь из нее хоть немного огня, они обсасывают каждую мою косточку в надежде, что меня это хоть как-то заденет. Я толстокожая. Мне плевать. Давно разучилась рефлексировать о всякой ерунде, преследуя свои цели. Уж точно не им меня судить.
Наконец, прикуриваю и швыряю ненужную зажигалку в мусорный бак. Затягиваюсь, поглощая дым словно он мне сейчас нужнее кислорода. На языке ощущается явственная горечь.
Скольжу взглядом по периметру комнаты и натыкаясь на группу воистину «дружного» женского коллектива, ухмыляюсь, отсалютовав им сигаретой. Стервы престарелые.
Или я не понимаю, к чему сейчас этот демарш был устроен. Каждая из них мечтает оказаться на моём месте. Каждая готова прибежать, стоит только ему клацнуть пальцами. Каждая, как по команде, раздвинет ноги.
Но плохая только я. Потому что сделала это первой. Залезла в штаны к собственному боссу, закрыв глаза на нашу разницу в возрасте, его жену и двоих детей.
Впервые я увидела его, когда пришла устраиваться, сразу после университета, на работу. Молодая, зеленая, глупая. Считала, что мир полон добра и теплоты. Что люди вокруг меня пушистые зайки, но судьба знатно посмеялась надо мной.
Я попала в самое настоящее змеиного кодло, которое все величали «Бухгалтерия». Попала и, наверное, утонула бы, захлебнувшись ядом, сочившимся из них отовсюду, но Дмитрий Александрович, как настоящий герой, меня спас. Хотя даже не догадывался об этом.
Я тщательно скрывала свою одержимость им. Прячась под маской застенчивой серой мышки. Лишь иногда замирала, стоило ему пройти рядом или обратить на меня взор своих глаз, цвета стали.
Я хотела его до мелкой дрожи в коленях, до белой горячки, до искусанных губ и расцарапанных ладоней. Хотела, как безумная. Хотела, как самое заветное желание, за которое не жалко продать душу дьяволу.
Вот только дьяволом был он. Моим искушением, моим самым грязным секретом.
Он меня не замечал. Финансовый директор нашей компании, предпочитал видеть рядом с собой жгучих брюнеток. Куда мне, с моими натуральными русыми волосами, было тягаться. Я же была обычной. Простой, не искушенной. Вместо шпилек – кеды, вместо обтягивающих задницу юбок – черные джинсы, вместо блузок с глубоким декольте – широкие свитера или безразмерные футболки. Для образа полнейшей неудачницы не хватало только собранных в пучок волос и очков с толстой оправой.
Снова затянулась сигаретой. Еще одна вредная привычка от которой никак не могу избавиться.
Я не курила почти год, а потом снова сорвалась. Из-за него. Я то и курить начала, лишь бы стать ему ближе. А потом как-то втянулась, привыкла. Люди же ко всему привыкают. В том числе, к самому плохому.
Первая наша осмысленная встреча произошла в лифте. Он стоял ко мне спиной, а я сверлила его взглядом между лопаток, ощущая небывалую дрожь предвкушения изнутри. Перед глазами мелькали картинки, как он разворачивается, прижимает меня к стене кабинки, а потом тянется остановить лифт и впивается в мои губы.
Я настолько хорошо это представила, что чуть не сдала себя с потрохами, тихонько застонав, сквозь прикушенную губу.
– Вам плохо? – обратился ко мне Дмитрий Александрович.
Я тогда отчаянно замотала головой не в силах сказать что-то. Язык прилип к небу и горло пересохло, словно организм воды не получал несколько дней. Один взгляд босса, вызывал тотальное его обезвоживание.
Нет, мне не было плохо. Если не считать глухого осознания, что стоит протянуть руку и я смогу притронутся к своему идолу, но права на это не имею.
Оставалось в бессильной злобе впиваться ногтями в ладони. Пусть лучше физическая боль, чем душевные муки.
Потушила сигарету и выкинула бычок. Пора приниматься за работу. Что-то я слишком сильно ударилась, в ненужные воспоминания. Все давно в прошлом и поросло травой.
Из бухгалтерии я уходила уже королевой, если можно так называть, моё шаткое положение в жизни начальства. Не суть, в принципе. Всё чего я хотела – добилась. Горев стал не только моим непосредственным боссом, но и любовником. Ради этого стоило терпеть и ждать.
В приёмной царил полумрак, и только тонкая полоска света лилась из кабинета начальника. Клацнула выключателем и тихонько подобралась к двери, стараясь не шуметь.
– Нина, я работаю, – голос Дмитрия Александровича дрожал от недовольства.
Опять эти бессмысленные и выматывающие разговоры с женой. Я никогда в жизни не видела её, но почему-то совсем не испытывала к ней недовольства или ненависти.
Где-то я даже её жалела. Не настолько, чтобы оборвать на корню отношения с Горевым, но настолько, чтобы со всей горячностью выбирать ей цветы на годовщину их свадьбы и подарки детям на все имеющиеся праздники. Я была ответственным секретарем и совсем не ревнивой любовницей.
– Нина, какие любовницы?! – рыкнул Дмитрий Александрович.
Я хмыкнула. Живые, длинноногие, красивые. Я прекрасно знала, что сейчас соответствую каждому из этих пунктов. Мне пришлось из кожи вон лезть, чтобы сделать себя такой для него.
– Дома поговорим, – обрывает он, когда видит в дверном проёме меня.
Я скрещиваю руки на груди, бедром облокачиваясь на косяк и улыбаюсь.
Мне нравится знать, что он меня хочет. Нравится видеть в его глазах эту похоть и грязь. Чувствовать, каждым миллиметром кожи его обжигающий взгляд. Наслаждаться своей властью над ним. Я хорошо научилась это делать. Я была способной ученицей.
– Так какие у тебя тут любовницы? – изгибаю смоляную бровь и прохожу в кабинет, запирая за собой дверь. – Есть еще кто-то, кроме меня?
Инна
Сама знаю, что никого нет. Но продолжаю его дразнить. Наблюдаю как он ухмыляется, как небрежным жестом скидывает пиджак и подзывает меня к себе.
Я никогда не позволю ему соскочить с моего крючка. Слишком многое стоит на кону, слишком сильно я заболела ним и лекарства от этой пагубной привычки нет.
Плавной походкой подхожу ближе, кидая ему вызов одним только взглядом. Пальцы с длинными красными ногтями, проворно расстегивают пуговицы на блузке.
– Я всегда удивляюсь, как ты соглашаешься на это, – от откидывается на спинку офисного кресла, сцепляя пальцы в замок перед собой.
Я непонимающе останавливаюсь. Обычный сценарий сегодня, вдруг, идёт совсем не по плану. А я терпеть не могу, когда мои планы кто-то рушит.
Резким движением запахиваю блузку на груди. Не застегиваю, но полы крепко прижимаю к себе. Лирическое, абсолютно ненужное мне отступление, заставляет напрячься.
Всегда ведомый похотью Горев, сейчас мне не нравится. Чересчур хищные и заостренные черты лица, чересчур внимательный взгляд, в котором ни грамма возбуждения.
– На что? – мне хватает силы воли, выдерживать накаляющееся напряжение. Я больше не маленькая девочка, которая замирала перед ним.
– Быть моей любовницей. Не просить ничего взамен. Не лезть в мою семью. Все лезут, а ты нет. Это странно.
– Это называется знать своё место, – хмыкаю я и все же застегиваю блузку.
Настроение из игривого, как-то плавно перерастает в мрачное. Выяснение наших отношения – абсолютно паршивая затея. Потому что у нас нет никаких отношения, кроме соприкосновения в горизонтальной плоскости.
– Дмитрий Александрович, – доносится голос главного бухгалтера, Ольги Юрьевны, из-за двери.
– Я принесу кофе, – отпираю кабинет и выскальзываю в коридор.
– Инна, мы не договорили, – доносится мне в спину, но я уже пропускаю в святая святых, кабинет финансового директора, главную змею нашей организации.
Уже вечером лежа в теплой ванне, мысленно возвращаюсь к нашему диалогу.
Что-то было не так. Дима никогда не пытался выяснять отношения. Я никогда не лезла к нему с этим требованием. Хотела ли я, чтобы он был единолично мой? Безусловно.
Просыпаться с ним рано утром, варить ему кофе, рожать детей. Мне было его катастрофически мало. Мало поцелуев, касаний, внимания. Простое человеческое тепло нужно, даже таким как я, прожжённым стервам.
Но я банально боялась. Боялась, что однажды, если я попрошу большего, он бросит меня. А я уже не смогу без него. Поэтому я заняла свободную нишу в его жизни, не размениваясь на мелочи. Так было легче. Так было проще.
С головой ухожу под воду, стараясь смыть нехорошее предчувствие, клокочущее в груди. Мне некому позвонить и рассказать, как прошёл мой день.
У меня, ведь, и подруг нет. Потому что подруги – это опасность. Нельзя никому доверять, нельзя никому, ничего рассказывать. Нельзя привязываться к кому-то еще, кроме Горева. Он, как истинный мужчина, не любит конкуренцию.
Выныриваю, жадно хватая воздух ртом.
Хорошие девочки не спят с чужими мужьями. Это аксиома. Неизменная моя мантра, которая не даёт мне забыть, кто же я на самом деле. Моё клеймо, метка. Некий знак принадлежности.
Когда-то я стану хорошей девочкой. Я обещаю это себе каждый раз, перед сном, а на утро вновь забываю.
Потому что утром, я опять распластана на его столе. Как дань, только ему известному, ритуалу. Потому что утром, в курилке, я снова ловлю эти полные ненависти и зависти взгляды, упиваясь собой. Своей хитростью и изворотливостью. Своей железной хваткой на яйцах Горева.
Вода давно остыла и мне приходится вылезать. Вытираю мокрое тело полотенцем, наношу увлажняющий крем и накидываю халат.
Ужасно хочется есть, а еще напиться. До беспамятства. Но завтра на работу, поэтому ограничиваюсь бутылкой красного сладкого и опускаюсь на пушистый ковер в гостиной, утопая ногами в длинном ворсе.
Место секретаря было вакантно уже больше месяца, когда я узнала о конкурсе. До этого, все мои попытки подобраться к Гореву, заканчивались ничем. То ли судьба меня оберегала, то ли просто такое стечение обстоятельств – я не знала.
А тут этот конкурс и конкуренция бешеная. Все как на подбор: умные, ослепительные, знающие себе цену. На тот момент, я и помыслить не могла, что однажды стану одной из них.
Купила свои первые туфли на шпильках и каждый вечер, после тяжелого ударного дня с отчётами и сводками, ходила по квартире, стуча этими ошеломительно красивыми каблуками, по старому пошарканному линолеуму, то и дело цепляясь набойками за дыры в напольном покрытии.
Алкоголь обижает горло, тёплой согревающей волной стекает по пищеводу.
Взглядом упираюсь в дорогой паркет в квартире и улыбаюсь.
Кроме того, что я заполучила в своё почти единоличное пользование начальство, я отхватила неплохую, пусть и съемную квартиру в центре города, в шаговой доступности от офиса.
Презент Дмитрия Александровича после первой ночи. Точнее, после первого секса на рабочем столе. Тогда я ещё умела жалеть и смущаться, но годы практики научили обрубать данные чувства на корню.
Сама не знаю, как я смогла успешно пройти собеседование. Наверное, на банальном адреналине. Смутно помню. Я закидывала в себя горстями успокоительное, чтобы из-за волнения не упустить свой последний, как тогда казалось, шанс.
Волосы пришлось перекрасить в чёрный. И платье купить умопомрачительное, совсем неподходящее для прежней меня. Хочешь жить – умей вертеться. Жить я хотела очень сильно. Желательно, поближе к Диме.
Залпом допила оставшееся вино и потянулась к стоящей рядом на полу бутылке, чтобы налить себе еще.
Хороший девочки не пьют больше одного бокала. Но я-то давно перестала быть хорошей…
Горев умел к себе располагать. Не зря генеральный пророчил ему своё кресло, как только уйдет на пенсию.
Я была в курсе, что Дима желал этого, больше всего на свете. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы не заметить, как загораются его глаза, стоит только поднять тему передачи полномочий. Ему льстило, что он добился таких высот в свои тридцать четыре.
А мне льстило, что, не смотря на разницу между нами в десять лет, я видела в нём в такие моменты совсем мальчишку. Упрямого, дерзкого мальчишку.
Сегодня у меня не иначе как день воспоминаний. Горев празднует с женой день рождения старшего сына, а я упиваюсь вином, пытаясь заглушить непрошеную тоску. Хитро спланированная ловушка для Дмитрия Александровича, внезапно стала моей клеткой.
Стало быть, надо искать выход, но вместо этого, я смотрю на блики в электрическом камине. Так и не заметив, как медленно погружаюсь в сон, разморенная теплом, вином и ванной.
Глава вторая
Дмитрий
Я смотрел на свою жену, с каким-то брезгливым безразличием. Она улыбалась, трепала по голове нашего старшего сына, подсыпала мне в тарелку добавки, которой я не просил.
Домашняя, привычная и опостылевшая, до зубового скрежета. Такова участь брака по залету, наверное.
Мы познакомились еще в школе. Я местный хулиган, меняющий школы как перчатки, и доставляющий родителям сплошные неприятности. Она – заучка. Золотая медаль и все дела. Абсолютно разные полюса.
В принципе, мне было забавно. Этакая свежая кровь. Экзотика. Кто же знал, что Нина начнет таскаться за мной, послушной собачонкой?! Носила мне в школу собственноручно приготовленные бутерброды, делала за меня все домашние задания, прикрывала, если прогуливал, перед учителями.
Выгодная, послушная.
В универ я не поступил. Юношеский максимализм требовал выхода, и я отправился в армию.
Нина ждала. Исправно писала письма, приезжала на свидания.
Хорошая девочка Нина, даже научилась давать взятки офицерам, чтобы меня отпустили в увольнительную.
Признаться, мне льстила ее любовь. Мне нравилось, что для нее я был всем. Богом, идолом.
Поэтому и женился, когда она призналась, что залетела. Этакий приз за все ее старания. Я наградил ее собой. Мне казалось, что это равноценный обмен. Я ей вручаю себя, она мне дарит тепло и заботу.
После армии, пришлось работать и учиться одновременно. Вкалывать, чтобы обеспечить ее и сына. Вертеться, как только можно.
Не удивительно, что очень быстро карьера стала идти вверх. Нина родила еще одного сына, а в моей жизни, точно пираньи на кровь, пришли новые женщины. Хищные, красивые. Не чета моей блеклой женушке. И я пользовался, пока они не пересекали черту. Уходить из семьи я не планировал. Меня устраивало всё. До недавнего времени.
Когда же стало все меняться? Когда я стал задумываться над тем, чтобы бросить всех? Нину, сыновей, Инну.
От последней избавиться хотелось больше всего. У нее же на лбу написано: «опасность». Этакая белая и пушистая. Никогда ничего не просит, не требует. Молча сносит мое пренебрежение, готова в любой момент раздвинуть ноги, не испытывая никаких мук совести. В кабинете, в туалете, в примерочной магазина. Везде.
Только каждую минуту, меня не покидает ощущение, будто она зубами вцепилась в мою холку. И зубы у нее крепкие, острые. Сейчас они лишь слегка прикусывают кожу, но стоит мне немного дернуться и хватка усилится.
Отношения с ней – спящий вулкан. Когда-то точно рванет. И я не хочу, быть поблизости, в этот момент. А это значит, что надо что-то предпринимать. Пока окончательно не поплыл и не увлекся.
– Пап, спасибо, – сын вертит в руках новый гаджет. Подарок на его пятнадцатилетие. Очередная новомодная игрушка.
– Ешь, давай, – качает головой Нина.
Ей не нравится, что я дарю детям такие подарки. Она застряла в тех временах, когда нам не хватало и на буханку хлеба. Боится всего нового, дорогого, успешного. Как мышка, которой стоит услышать шум, чтобы спрятаться и не высовывать свой любопытный нос.
Нина и внешне была похожа на мышь. Бледная как полотно, с белесыми бровями и ресницами, россыпью мелких пигментных пятен на носу. Волосы русые, жидкие. Жена постоянно собирает их в хвост, открывая свои, и без того, торчащие уши.
Но больше всего, мне не нравилась ее худоба. Тоненькие ножки, ручки, полное отсутствие груди и задницы. Нина пыталась это скрыть, надевая балахоны темных оттенков, но этим только подчеркивала неестественную белизну кожи.
– Ну, мам, – недовольно тянет сын, поглядывая на меня.
– Ешь, – киваю я.
Владислав тяжело вздыхает, но гаджет откладывает, послушно придвигая к себе тарелку. Правда, то и дело, косит взглядом в сторону новой игрушки.
– Между прочим, производность данного смартфона намного меньше, чем…– начинает младший сын.
– Ой, заткнись, умник, – фыркает в тарелку Влад.
– Мальчики, не ругайтесь! – восклицает Нина. – Дима, скажи им!
Но я молчу. Откидываюсь на спинку стула, переводя взгляд с одного сына на другого.
Пацаны у меня разные. Старший – Владислав, больше похож на меня, что внешне, что характером. Младший – Андрей, был с потрохами маменькиным сыном. Заумный, нудный, хилый.
Я старался растормошить его. Покупал дорогие игрушки, записывал в спортивные секции, но мелкий зануда, был способен только цитировать книжки. Зато Нина была вне себя от счастья. Младший стал ее отрадой.
Сыновья замолкают, под моим острым взглядом. Я, не то чтобы, сильно строгий папаша, который вплотную занимается воспитанием отпрысков. Скорее, дают свои плоды россказни Нины.
Она привыкла выставлять меня неким бабайкой. Не ешь? Папу позову. Не слушаешь? Сейчас папа придет. Отец стал для них страшилкой, приходящей поздно вечером, но незримым оком, наблюдая за непослушными сыновьями.
Честно, я не особо вдавался в педагогические методы воспитания жены. Боятся? Ну и ладно. Страх, в свою очередь, решает многие проблемы. По крайней мере, я не буду сильно дергаться, когда у старшего начнут играть гормоны. Слишком уж он похож на меня. Как бы не влез куда.
– Доедайте и спать, – выношу я свой вердикт и встаю из-за стола.
– Дима, а торт? – летит в спину.
– Не хочется. Ешьте без меня, – кидаю, не оборачиваясь.
В кабинете, усаживаясь в удобное кресло, достаю мобильный телефон. Кручу его в руках, пытаясь сдержаться, но вся выдержка летит к черту. Набираю: «Спишь?» и пока не передумал, отправляю Инне.
Отбрасываю нервным движением смартфон на стол. Мне не нравится этот короткий поводок. Все слишком стало сложно и запутано.
Хватаю мобильный. Проверяю, но ответа так и нет. Жду еще около часа, понимая, что ожидания пусты. Инна наслаждается не моим обществом. От этого отчего-то безумно тошно.
Утром, точно для себя решив, что пора заканчивать отношения со своей секретаршей, я прихожу в офис. Сухо здороваюсь с Разумовской, игнорирую, принесенную Инной, чашку кофе и требую вызвать к себе заместителя. Все. Баста. Никакого больше утреннего секса на столе. Пора начинать, потихоньку, по маленькому стежку, отпарывать ее от себя.
Станислав Сергеевич Болконский, мой заместитель, не заставляет себя ждать. Вваливается в кабинет, посылая воздушные поцелуи Инне и падает на стул для посетителей.
– Красивая стерва, – хмыкает тихо.
Я полностью с ним согласен, несмотря на то, что это заявление поднимает в душе бурю негодования.
Не в силах противостоять бушующей в груди ревности, кидаю папку с документами Стасу с требованием переделать. Что-то мысли у него, совсем не о работе сегодня.
– Ты чего? – блондин внимательно окидывает меня взглядом, задумчиво потирая подбородок с короткой светлой щетиной. – Не хочешь делиться?
Он кивает в сторону закрытой двери головой.
Не хочу, бл*дь! Я не хочу делиться!
Отворачиваюсь к огромному во весь рост окну, засунув руки в карманы брюк, чтобы Стас не видел, как я сжимаю кулаки в бессильной злости.
Оторвать! Отрезать! Я же хотел. Я же планировал…
– Рискни, – стараюсь, чтобы голос звучал как можно безразличнее. – Если она тебе глаза не выцарапает.
– Ух, – хохочет Стас. – Горячая кошечка!
– Ты не представляешь настолько, – добавляю я.
Инна
День не задался с самого утра. Будильник прозвенел на час позже, убежало кофе, порвались любимые чулки.
Пришлось переворачивать весь шкаф, в поисках запасной пары, но так и не найдя ее, натянула телесные колготки, ожидая выволочку от босса.
Дмитрий Александрович, терпеть не может колготки. Слишком много лишних телодвижений, приходится делать вечно занятому начальству.
Само собой, на работу я опоздала. Влетела в приемную, бросила сумку в офисное кресло, носком, своей бежевой туфли-лодочки, включила компьютер и бросилась к кофемашине. Благо, явилась я несмотря на опоздание раньше Горева.
Аппарат мерно гудел, выплескивая в чашку с надписью «Big Boss», ароматный черный напиток. Я же в это время неспешно пыталась привести в порядок растрепанные волосы и поправить слегка потекший макияж. Все-таки летом передвигаться на маршрутке – смерти подобно.
Мой автомобиль, уже неделю как в ремонте. Маленький красный Ситроен, был очередным подарком Горева. Достаточно дорогим и не смертельно необходимым, но Дмитрий Александрович, на корню пресек мои возмущения. Хотя, возмущалась я не сильно. Так, для проформы. Если мужчина хочет сделать приятно, кто я такая, чтобы мешать ему?!
Он появляется спустя минут десять. Чеканя шаг заходит в приемную, требует к себе зама, игнорирует чашку с кофе. Кроме того, в немилость впадаю и я. Если это из-за того, что я пропустила его сообщение, так я тогда давно и прочно спала, в обнимку с бутылкой вина.
Но Дмитрий Александрович ничего не спрашивает. Даже не вызывает меня к себе в кабинет, чтобы вновь распластать на рабочем столе.
Руки начинает нервно подрагивать. Безумно тянет покурить, но я должна дождаться Болконского и проводить его к начальству. Какая-то чертовщина творится и мне это не нравится.
Сначала эти его разговоры, теперь вот нарушение «традиций». А дальше что? Мне покажут пальцем на выход?! Ну, уж нет.
Пытаюсь успокоить трепещущие в панике сердце. Начинаю перебирать почту, когда в приемную входит гордым павлином Станислав Сергеевич, или просто Стас, как он просит себя называть.
– Инночка, доброе утро, – он расплывается в улыбке Чеширского кота, ловко вытаскивая из внутреннего кармана пиджака, плитку горького шоколада. Положив сладость на стол, двигает ее двумя пальцами поближе ко мне и подмигивает.
– Дмитрий Александрович, Вас ожидает, – сухо информирую я, мазнув взглядом по принесенному подношению, мгновенно потеряв к нему всякий интерес.
Я молочный, вообще-то, люблю. Подхалим.
– Как официально, Разумовская. Мы же с тобой не чужие люди, а?
– Медленный танец, на новогоднем корпоративе не делает нас близкими друзьями, Станислав Сергеевич, – отрезаю я и снова напоминаю: – Вас ожидают.
Болконский, отчего-то, довольно ухмыляется, посылает мне воздушный поцелуй и уходит в кабинет начальника, не плотно притворив за собой двери.
Я злюсь. Стараюсь не показывать этого, но злоба, то и дело прорывается из-за маски невозмутимости. Что же за день такой хреновый?! Все валится из рук, компьютер постоянно зависает, и я плюю на все моральные устои общества, на носочках подбираясь к двери, дабы не выдать себя стуком каблуков. Не была хорошей – нечего и начинать.
– Не хочешь делиться? – спрашивает Болконский.
– Рискни, – безразлично тянет Горев. – Если она тебе глаза не выцарапает.
Тварь! Какая же Вы тварь, Дмитрий Александрович. Вместо того, чтобы пригрозить Болконскому не лезть ко мне, ты даешь ему карт-бланш в руки.
Отскакиваю от двери, словно меня кто-то кипятком ошпарил.
Значит, если глаза не выцарапаю?! Решил от меня избавиться, Горев? Не выйдет. Я говорила, что не уступлю тебя другой. Говорила, что не отдам. Слишком самонадеянно с твоей стороны. Слишком недальновидно.
Приходится сбегать в курилку, чтобы не устроить Гореву разнос.
Тише, Инна. С ним так нельзя. Надо мягко, хитро. Так, чтобы Дима не заметил, как его переиграли.
Затягиваюсь. Вдыхаю горький дым от сигарет, постепенно успокаиваясь. К счастью, все заняты работой и никто не мешает мне удариться в размышления.
Не для того я перекраивала себя, соблазняла Горева, чтобы так просто отпустить. Мне нужен был он. Его тело, душа, мысли. Нужны были гарантии, что Дима не устроит бунт на корабле.
Бунт. Хммм…Бунт…
Идея пришла внезапно. Пришлось в спешке докуривать сигарету, тушить бычок и бежать на свое рабочее место. Следовала всё хорошенько обдумать и приступать к выполнению, как нельзя кстати, придуманного плана.
– Где была? – интересуется Горев, подпирая бедром мой стол.
– Курила, – пожимаю плечами и медленно подхожу к боссу, не отрывая глаз от его препарирующего взгляда.
Ну, скажи же что-то. Объясни свои слова Болконскому. Заставь меня, отказаться от этой дурацкой идеи. Заставь меня поверить, что я нужна тебе. Что ты меня никогда не бросишь…
– Приготовь документы для встречи с инвесторами. Распечатай презентацию, найди неплохой ресторан, чтобы поужинать после заключения сделки. Не мне тебя учить, – сухо говорит он, после чего отталкивается от столешницы и направляется в свой кабинет.
– Это все? Ты ничего не хочешь мне сказать?
– Кто-то недавно говорил, что знает своё место. Не заставляй меня думать обратное, – дверь в кабинет за ним закрывается тихо, но мне чудится этот звук, как выстрел из дробовика. Громко, на разрыв, до боли в барабанных перепонках.
Хватаю лист со стола, комкаю, пытаясь отдать бумаге всю свою ярость и швыряю, ни в чем неповинный комок в мусорную корзину.
Нельзя быть таким самоуверенным, Горев. Только не со мной. Только не когда дело касается наших отношений.
Смартфон последней модели, сам покладисто идёт в руки. Захожу в список контактов и листаю вниз, пока не натыкаюсь на нужное мне имя.
Трясущимися от напряжения руками, сжимаю телефон, а после, как перед прыжком, глубоко вдыхаю кислород в легкие и нажимаю на найденный контакт.
– Алло, – тихо произношу я, после приветствия собеседника. – Нина Викторовна? Меня зовут Инна Витальевна Разумовская. Я секретарь Вашего мужа. Мы могли бы встретиться?
Глава третья
Инна
Мама всегда учила меня делиться. Девяностые, в которых мне довелось расти, учили вгрызаться в своё и не отдавать, даже под страхом смерти. Нашел и держи. Крепко держи, иначе в мире тотальной конкуренции, ты не выживешь.
Прости мама, но твои уроки пригодны только для жизни в идеальном мире. Мне всегда была ближе теория тех лихих времен.
Девочка из бедной семьи. Отец запойный алкаш с отбитой на ринге головой и забирающий последние, отложенные на молоко ребенку деньги, чтобы купить себе сигареты.
Я помню, как он приходил с собачьих боев, как стрелял из ружья в потолок, как бился головой об стену.
Я помню, что есть было нечего. Наш стаффорд, которая учила меня ходить, подставляя свою толстую и крепкую шею, таская меня на буксире, душила ежей в парке. В те дни у нас был праздник. Мы ели мясо.
Да, мы выкарабкались. Смогли встать на ноги, но стереть из памяти бедное прошлое нереально. Оно не отпустит.
Девочки из бедных семей, никогда не смогут спокойно вздохнуть, пока не выгрызут себе место под солнцем. Девочкам из бедных семей, приходится быть плохими. Хорошие не выживают.
С Ниной мы договорились встретиться недалеко от офиса в мой обеденный перерыв. На всякий случай, предупреждаю Горева, что возможно задержусь, но он нисколько не реагирует на мои слова. Словно, ему ровно. Где я, с кем я.
Кольнуло где-то в районе грудины. Больно так кольнуло.
Я почувствовала себя каким-то мусором под его ногами. Хозяин захочет и пнет ненужную жестянку. Жестянка покатится, упадёт куда-то в мусорный бак, надеясь, что хозяин передумает и заберет ее обратно. Паршивое чувство, гадкое.
Горечь во рту, вместе с рвотным рефлексом, вызывал и мой замысел.
Мне не стоило заходить так далеко, но другого выхода я не видела. Сначала на клокочущих внутри эмоциях, я позвонила жене Горева и только потом, спустя время, когда ярость улеглась, пришло осознание сделанного.
Я же зарекалась не лезть в его семью. На всех праздниках, старалась держаться как можно дальше. Ровно здоровалась, улыбалась и, тут же, растворялась в толпе. Чтобы ни одна моя морщинка, ни один изгиб брови, не выдал, что я чувствую, по отношению к Диме. Зарекалась и сама же свой зарок нарушила.
Когда я вошла в кафе, она уже сидела за столиком. Как всегда, бледная, одетая, в какое-то несуразное серое платье, тонкими пальцами нервно сминающая салфетку.
Его жена. Моя соперница.
– Здравствуйте, – я натягиваю фальшивую улыбку на лицо.
Сама вежливость. Сама обходительность. Я умею носить маски. Качественные, идеальные маски, которые спрячут всю ту грязь, что выплескивается из моего нутра.
– Что-то случилось? – с явной паникой в голосе интересуется она, пытаясь заглянуть мне в глаза.
Сажусь напротив, жестом подзываю официанта и тут же, спешу ее успокоить:
– Нет, нет. Все в порядке.
Кроме того, что твой муж мой любовник. Кроме того, что ваш брак давно и прочно трещит по швам.
– Извините, что сорвала Вас с места, Нина Викторовна, – смущенно произношу я, отведя взгляд. – Но мне очень нужна Ваша помощь.
Мы заказываем пузатый чайник с травяным чаем на двоих и удивляемся, как у нас совпадают вкусы. Хотя, я ничего странного не вижу. Если уж мужчину мы любим одного, то предпочтения в чае, просто еще один пункт отмеченный галочкой.
– В этом году у Дмитрия Александровича маленький юбилей. Не совсем, конечно, круглая дата, – тяну я, импровизируя на ходу. – Генеральный поручил мне устроить ему сюрприз.
Я еще не знаю, как буду выкручиваться из этой ситуации. Ясное дело, что никакого поручения мне никто не давал. Более того, я уверена, что генеральный даже не вспомнит про день рождения своего финансового директора, но мне необходимо втереться в доверие к Нине. Остальные проблемы, буду решать по мере поступления.
– Сюрприз? Как здорово! – напряжение, все это время плещущие на глубине ее водянистых глаз, наконец уходит. Она улыбается. Так светло и искренне, что сердце невольно сжимают муки совести.
На благо. Я делаю это для ее же блага. Ну и своего естественно. Единственная сторона, которая будет не выигрыше – это Горев. Но сейчас отчего-то его совсем не жалко.
– Вы же знаете его, как никто другой. Какую кухню предпочитает, какой подарок ему следует преподнести, какой ресторан лучше заказать, – она важно кивает.
Я ухмыляюсь. Сама знаю не хуже её все эти вещи, но самозабвенно вру, пытаясь понравиться. Эта рыбка должна, просто обязана, клюнуть. Ловля то идёт на хорошую прикормку.
Болтаю, какой у неё замечательный муж. Трещу без умолку. Сама себя начинаю безмерно раздражать, но Горевой все нравится.
Она кивает, смеется, заказывает нам еще один чайник с чаем, предлагает варианты ресторана для праздника, рассказывает о предпочтениях в кухне.
Время летит незаметно. Я достаю из сумки блокнот и ручку, чтобы сделать нужные пометки и набросать краткий план предстоящего мероприятия. Нина воодушевлена моей задумкой и фонтанирует идеями.
Я, если честно, не узнаю её. Такой живой и яркой, мне еще не приходилось видеть жену Димы. Словно в ней кто-то лампочку зажег.
