Текст книги "Убийство из тюбика с кремом"

Автор книги: Кира Медведева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

– Да, но при одном маленьком условии, что милиция а) – знает, с кем конкретно они разговаривали и к какой конкретной группировке он относится и б) – захочет нам сказать.

Ниро зевнул.

– И ты это еще не выяснил. – Я с недоумением посмотрела на него.

– Завтра попробую это выяснить, э-эээ…

– А как же быть с юристами? Что ты о них думаешь? – прервала я его зевок.

– Сегодня мы все равно не будем иметь никакой новой информации. А нет ничего хуже, чем размышлять на пустом месте. – Он снова зевнул. – Баиньки, баиньки, – пробормотал он полусонно и стал выкарабкиваться из кресла.

Заразившись его настроением, я тоже зевнула.

Ну что ж, подождем до завтра…

Глава 11
ДАВАЙ ПОПРОБУЕМ ПОСТРОИТЬ ВЕРСИИ

Когда я утром проснулась, Ниро уже не было. Такой небывалый приступ энтузиазма свидетельствовал о том, что ему в голову пришла какая-то мысль. Умывшись и спустившись в кухню, я выяснила, что мне оставлен хороший завтрак.

Ну что ж, значит, настроение у него было хорошее. Учитывая, что инструкций мне на сегодня оставлено не было, я вкусно и не торопясь позавтракала и решила, что получившуюся паузу очень хорошо использовать для приведения своих дел в порядок. Сдав вахту Мамаше Крокодайл, которая немедленно наполнила весь дом жужжанием пылесоса, я отправилась в издательство. По дороге, заскочив к маме, полила ее цветы. По моим подсчетам, они с Пеппи должны были продержаться на море еще недели две. Так что за цветами надо приглядывать как следует.

В издательстве, как обычно, была жуткая кутерьма. Стоит мне день-другой не показаться… Короче, вырваться мне удалось только к вечеру. Ниро, немножко обиженный, ждал меня обедать.

– Ты же знаешь, – проворчал он, когда я вернулась, – мы обедаем обычно в семь часов, а сейчас уже половина девятого. Нет ничего хуже, чем есть разогретую еду. А то, что я приготовил, уже можно выбрасывать на помойку, это же невозможно есть разогретым.

Тут он явно преувеличивал. Не знаю, как оно должно быть на вкус, только что приготовленное, но, даже разогретое, было чудовищно вкусно…

Шарики из воздушного дрожжевого теста, так я их окрестила, были начинены зеленью. Употреблялись они с расплавленным сыром, который томился рядом на фондю. Для употребления внутрь требовалось отрезать кусочек печеного шарика и, поддев его на вилочку, обмакнуть в расплавленном сыре. М-м-м… Когда энное количество таких шариков уже делали мою талию шарообразной, на обеденном столе появилось «горячее», как сказал мой любимый. А до этого, интересно, что было, холодное, что ли?

Ломтики филе судака, запеченные на филе. Их тоже можно было поливать расплавленным сыром, и это было тоже объеденье.

Насытившись, я стала приставать к Ниро, чтобы он поведал мне о своих успехах за день.

Поворчав для порядка, что я совершенно не интересуюсь его делами, а мотаюсь весь день неизвестно где (это о моей-то работе, нахал!), он с плохо скрываемой гордостью стал рассказывать о своих успехах.

– Таки я их. нашел… – Кого?

– Тех, кто предлагал «Милене» свои услуги.

– И кто же это?

– Ну… Скажем так… Достаточно известная группировка. Я сейчас не хочу говорить какая, потому что это надо, уточнить наверняка.

– Так ведь я их все равно не знаю.

– Короче, меня завтра сведут с одним из бригадиров, который должен быть в курсе, причастна их бригада к этим событиям или нет.

– Бригадир, может, еще ударник соцтруда? – Я презрительно фыркнула. А ты уверен, что он тебе ответит правду?

– Понимаешь ли, Вася, – это он меня так, – Даже Не так важно, что он скажет. Важно знать совершенно точно, врет он или нет. А зная это, можно сделать точный вывод и быть в нем абсолютно уверенным. – Ниро замолчал.

– А в твоем случае он будет врать или говорить правду?

– Вот это-то и будет понятно только завтра…

– А не кажется тебе, что это очень расточительно с их стороны, вести себя подобным образом. Ведь они не имеют никакой прибыли с того, что портят продукцию, а затраты довольно велики.

Я уселась поудобней и стала загибать пальцы, прикидывая их возможные траты.

– Получается, что только на одну полиграфию, если они печатали эти салфетки, точнее, упаковки для салфеток, они должны были потратить две-три тысячи баксов… Гадость всякую мешать – опять же деньги… Мальчику платить, даже двум, которые на конференции все проделали… А прибыль у них какая-то мифическая получается: ну скажут они кому-то, вот как они классно нагадили «Милене»…

– Да, я совсем забыл сказать тебе, – Ниро полез в карман, – салфетки это не типографская печать. Они отпечатаны на цветном ксероксе. Пришел результат анализов. А все остальное – это аккуратная надомная работа.

Я снова призадумалась. Это был достаточно сокрушительный удар по моей аргументации. В таком случае получалось, что расходы на эту «заподлянку» были существенно ниже, чем я считала. Опять же мальчикам они могли не платить, – в конце концов, это и так их постоянная «работа» – гадости людям делать… Потом я спохватилась:

– Но ведь все равно получается, что они скупили несколько сотен, а скорее всего больше, упаковок крема. Заплатили кому-то, чтобы тот сделал салфетки. Отпечатали, в конце концов, пусть и на ксероксе, эту упаковку. Все равно получается несколько тысяч долларов.

Тут уж задумался мой любимый. Только в отличие от меня его мыслительный процесс сопровождался не загибанием пальцев и качанием ногой на диване, а хождением по комнате и музыкальным звоном его китайских шариков…

– Достаточно большой расход для них, это ты права. Руку там или ногу сломать, поджечь что – тут они на траты большие не идут. Особенно если они с этого не получат никакой прибыли. – Он замолчал. – Опять же работа довольно тонкая, не в их стиле… Пара трупов с огнестрельным ранением, это было бы больше похоже – тут ты опять же права.

– Ну, а что, если предположить, что они немножко умнее, чем мы обычно думаем?

– Ты имеешь в виду, что это они наняли адвоката и рассчитывают поживиться с возможных исков?

Думала я не совсем об этом, но от такой классной мысли открещиваться как-то не хотелось… Хотя такой поворот событий я не предполагала. Но это совсем не значило, что этого не может быть!

– А что! Ты думаешь, что это возможно?

– Почему бы и нет? – Опять хождение по комнате, оглашаемое курлыканьем шариков. – Тогда вся картинка складывается. – Он вытянул в мою сторону указательный палец и замер, – Тогда становится понятно, почему они пошли на такие траты! Они ведь собираются получить впредь гораздо больше, – Он опять заходил по комнате, – Что такое потратить две-три тысячи долларов по сравнению с тем, чтобы получить несколько миллионов… А ведь речь идет именно об этом.

– Тогда это объясняет и то, откуда у старшего из юристов появились деньги.

– Вполне возможно. В конце концов, если они твердо уверены в успехе, то они могли потратить не две-три тысячи, а пятьдесят. Хотя… – Ниро замолчал. Потом рассмеялся. – Хотя в такой ситуации скорее можно предположить гораздо более простое. И это походило бы на них гораздо больше, чем тратить на кого-то приличные деньги. – Он опять улыбнулся.

Они могли заставить ту прос… как бы это повежливее сказать?.. мадам, с которой он теперь общается, раскрутить нашего дорогого юриста под видом большой любви.

– Это как? – не поняла я.

– Смотри, – он уселся рядом со мной на диван, – все очень просто. Представим на минутку, что они знают об этой девчонке что-то такое, чего та предпочла, чтобы никто не узнал. И предлагают ей: «Слушай, да! Сделай так, чтобы этот хрен в тебя втюрился, и крути его на полный катушняк». -Ну?

– «Тащи его в дорогие кабаки, пущай он сам себя туда зовет – от большой любви, да! Ходи в богатые казино. Короче, бля, сделай так, чтобы он потратил все бабки и уехал в долгах. Ну и дай ему немного бабок, которые мы тебе оставим… Но смотри!» – тут Ниро вышел из роли, в которую так хорошо вписался, и перестал кривить лицо и размахивать пальцами.

Я смотрела на него, слушала и очередной раз поразилась, как он из одной роли мгновенно переходит к другой: вот передо мной сидел нормальный человек, потом раз! – и все сменилось – и речь, и дикция, и манера держаться, и жестикуляция… Просто два совершенно разных человека. Вот по кому сцена плачет, оказывается.

Мой ненаглядный так увлекся своими рассуждениями, что не обратил внимания, как я его разглядываю.

– Можно здесь предположить и другой трюк. К примеру, есть человек, который одолжил бы ему деньги, очень легко, причем не подо что, а исключительно только под честное слово…

– И что же дальше?

– Дальше все очень просто. С одной стороны, у него есть красавица, в которую адвокат очень влюблен, особенно если он не подозревает о ее основной специальности, и на которую надо тратить очень много денег, с другой стороны, его собственные деньги подходят к концу. А тут подворачивается удобный случай одолжить деньги.

– Совсем не обязательно, почему ему надо лезть в долги?

– Ситуацию можно усложнить. Можно найти третье подставное лицо, которое пообещает ему колоссальный гонорар за какие-нибудь пустяковые услуги. И возможно, даже заплатит аванс. Небольшой.

– Забавно получается… Но это ты такой умный!

– Забавней некуда. Смотри, – он стал расставлять на столе серебряную фигурку носорога и хрустальный стакан с недопитым соком, – вот влюбленный, которому требуется много денег, – это был стакан. – А вот «добрый» человек, который обещает заплатить, – носорог поблескивал на свету. – Много – жуть как много. В самом ближайшем будущем. И дал аванс. Женщинка капризничает и требует от нашего влюбленного какой-то большой траты. Скажем, делает вид, что это единственное, что удерживает ее от решительных шагов. Вот купит ей – ну не знаю – шубу очередную норковую, в роспуск, до полу, или там бриллиантовый гарнитур тысчонок на пять баксов…

– Ага, вот ты мне никогда ничего такого не купишь!!! – Я демонстративно отвернулась и надулась.

Мой ненаглядный, ошарашенный моей логикой, уставился на меня обалдевшим взглядом. Даже спиной я чувствовала, что он размышляет – то ли ударить меня по голове, то ли свернуть шею…

Решив не доводить до крайностей, я с милой улыбкой повернулась и спросила:

– Так о чем это ты, милый?

В ответ раздалось шипение потревоженной кобры – это Ниро выпускал из себя воздух, который он набрал, чтобы в присущей ему элегантной манере высказать мне все, что он думает обо мне, моих умственных способностях и обо всех женщинах, вместе взятых!

– Я слушаю тебя, дорогой! – Мой ясный взор выражал удивление по поводу его шипения.

…Мда.

– И тут подворачивается некто, кто предлагает большую сумму денег, которая решает все проблемы. Ты бы взяла в такой ситуации деньги?

– Пожалуй, да, – трудно, однако, вывести моего человечища совсем из себя…

– Я тоже так думаю.

– А если он взял, что дальше?

– Ловушка захлопнулась. Клиент отказался от дела, аванс надо вернуть.

– Ого!

– Он одолжил такую сумму, точнее, ему навязали такую сумму, которую он не в состоянии вернуть. Его «девушка» успешно потратила эти деньги и продолжает капризничать… А вместо мягкотелого рохли, который одолжил нашему влюбленному эти деньги, вдруг на сцену выплывают крепкие ребята, которые ставят ему простое условие: «Ты деньги должен? Должен! Одно из двух: либо ты сегодня возвращаешь деньги, либо делаешь, что мы говорим, либо сам понимаешь…» Кстати, это на них гораздо больше похоже, тут они в своей стихии…

– Что же он будет делать в этой ситуации?

– Это будет зависеть от того, что он за человек…

– Однако мы уже знаем, что этот дядя не честных правил, за что он и вылетел из коллегии адвокатов?

– Вот ты сама и ответила на свой вопрос – он скорее всего согласится, особенно если ему дадут еще немножко денег.

– Видишь, как все просто? – Я победно на него взглянула. – Я ведь всегда говорила, что женщина – это великая сила…

– Стоп, стоп, стоп! Рыжик, спустись на землю, это только предположение, – мой ненаглядный огорченно взглянул на меня.

– Ты прав… Предположение. Но какое красивое! Роковая красотка совращает невинную жертву…

– Красивое! Только там совращать почти и нечего. Как говорится, все уже совращено до нас… Он и так уже вполне дозревший мальчик… Но…

– Что же тебе не нравится, радость моя? – Я обвила его за шею и поцеловала в ухо.

– Ни в одном случае мы не опираемся на факты. – Он поморщился, когда я запустила руку в гриву его волос (это мешает ходу его рассуждений, надо же!). – Может быть три варианта: вариант первый – местная мафия тихо и довольно бессмысленно гадит фирме «Милена», отстаивая свою репутацию крепких ребят, с которыми надо соглашаться. Второй – отставной адвокат придумал гениальную комбинацию, как набить свой карман покрепче, и прокручивает это дело практически в одиночку, пользуясь лишь услугами своего мягкотелого приятеля для придания законности этой операции. И третий – если мы объединим эти две схемы, то нашего «прохиндея» наняли или подставили вышеупомянутые ребятишки для той же самой цели, набить свои карманы покрепче. – Ниро с довольным видом посмотрел на меня. – Как тебе нравятся мои рассуждения?

– Замечательно, любовь моя. – Я снова обняла его и поцеловала. – Но ты упустил еще один вариант, с чисто мужской точки зрения.

– Какой? – Ниро недоумевающе посмотрел на меня, отстраняясь.

– А ты не догадываешься?

Ниро молчал, нахмурив лоб. Было видно, что он стремительно размышляет.

– Ты упустил одну маленькую фигуру в своих рассуждениях. Она у тебя получается либо марионеткой, либо исключительно представительницей древнейшей профессии, которую используют втемную. А ведь это может быть не совсем так…

– Ты имеешь в виду путану?

– Конечно…

– Ну, не думаю, – протянул Ниро и отмахнулся. – С ее мозгами, которых хватит только на одно!

– А почему бы и нет, любовь моя? Преступление как бы почти женское. Косметика гораздо ближе к женщинам, чем к мужчинам. Представь себе…

– Нет, не думаю. – Он еще раз махнул рукой. – Она и так, не напрягаясь, имела десяток-другой тысяч баксов в месяц…

– А ты все-таки представь. Дамочке пришла в голову такая мысль, а лежать на спине или изображать из себя мебель ей вроде как и надоело…

– Хм-м…

– Может быть, – я не хотела расставаться со своей версией, – она случайно натолкнулась на какую-нибудь некачественную продукцию, обиделась, а потом поняла, как можно легко шантажировать крупную косметическую фирму. Достаточно, чтобы ее продукция вызывала у людей какое-нибудь раздражение или так или иначе портила их здоровье. Может, она сама предполагала обратиться в суд и стребовать миллион-другой с этой фирмы…

– Что ж… в твоих рассуждениях есть здравый смысл. Но… Ладно, давай дальше…

– Ну а дальше, как ты всегда говоришь, довольно просто. Она могла сама натолкнуться на этого юриста. А может, попросила кого-то из своих клиентов, чтобы нашел такого. Немножко обольстила, немножко растранжирила, может быть, предложила денег, но это уже не принципиально. Короче, она получила в его лице вполне достойного сообщника. Потом кто-то из них решил, что гораздо безопаснее, да и не так накладно для здоровья, чтобы не она выступала на суде как жертва косметической фирмы, а другие люди. А они бы лишь получали гонорар за то, что представляют этих людей на суде. Да… и потом. – Я задумалась.

– Что? – спросил Ниро.

– Да и потом, надо было сделать так, чтобы этот скандал разросся. Ведь одно дело, когда приходит дамочка в суд и, потрясая коробкой крема, заявляет, что из-за этого крема у нее слезла вся кожа на лице или еще что-нибудь в таком духе. Это дело скорее всего замнут. И никаким миллионом здесь и близко не пахнет. Особенно учитывая, что это происходит в стране Тьмутаракании, то есть России. А фирма расположена в гораздо более приличной стране, в Германии. То есть судиться им придется именно там, я не права? А что такое для германского суда какая-то бестолковая россиянка, пострадавшая неизвестно от чего. Они же там «дикари», рассудят немцы. Она же там на лицо себе еще что-нибудь вылила. В лучшем случае нашей путане сделают бесплатную операцию или еще как-нибудь вылечат…

– А ты соображаешь, – подхвалил Ниро. – А тут сотни жертв, все газеты трубят об этом, радио, телевизор. Шансы растут как на дрожжах. Что ж, достойная теория…

– Так что получается у нас четыре версии…

– Четыре… Но все выдуманные. Фактов нет ни для одной… – Мой любимый с досады стал цокать языком, что я за ним до этого никогда не замечала.

– Почему нет фактов? У нас ведь фигурируют совершенно реальные лица.

– Лица-то есть, фактов нет!

– Давай тогда собирать факты…

– А я, по-твоему, что делаю? Пустые бутылки собираю?..

Глава 12
ОПЕРАЦИЯ «ТЕЛЕФОН»

По дороге с работы, застряв в пробке, черт бы их побрал, я предалась размышлениям.

Мне было очень интересно, можно ли чисто логически, не располагая большим количеством фактов, решить ту проблему, которая стояла перед нами, – это я о расследовании, не о работе…

Снова и снова прокручивала в своей голове версии, которые мы вчера обсуждали с моим любимым. Одна из них мне казалась наиболее вероятной. Это была версия о том, что кого-то из русских «мафиози» сильно обидели. Другая же импонировала мне гораздо больше, возможно, чисто по-женски.

Мне казалось, что если все придумала та незнакомая мне дамочка, то это как бы поднимает в моих глазах престиж женщин. Тут я ужаснулась своих мыслей – то, что она делала, абсолютно безнравственно и совершенно ужасно (причем я не имею в виду поведение с мужчинами, у нас это как бы нормально, нет, я имею в виду, что она сделала с совершенно безвинными людьми).

Мне казалось, что если женщина может такое придумать, то это как бы (вот извращенная логика у бабы!) свидетельствует в нашу сторону. В нашу, я имею в виду, сторону женщин…

Да… В своих рассуждениях я не сдвинулась с мертвой точки, а в автомобильной передвинулась на два машиноделения, если так можно выразиться.

Так тяжело и нудно я добралась до дому (как в последнее время я именую Нирино жилище).

Когда из гаража я вошла в дом, то услышала голос Ниро и чей-то еще. Мне стало интересно, кого же он привел. От моего любимого можно было ожидать чего-нибудь необычного, и я пошла на голос. Мужчин я обнаружила в кабинете. Они изучали огромную кипу компьютерных распечаток, разложенных в несколько кучек.

– Добрый вечер, – сказала я, появившись на пороге кабинета.

– А, Рыжик, привет, проходи. Молодой человек поздоровался со мной, но не представился, и мужчины опять углубились в бумаги. Ну что ж…

Заметив, что одна из стопок свободна, я направилась к ней. Сначала я долго не могла понять, что это такое.

Мой любимый, изрядный лентяй по натуре, потребовал не только записать разговоры подозреваемых, но и сделать расшифровку этой записи. Сейчас передо мной лежали уже готовые расшифрованные диалоги и монологи из квартиры той самой путаны, о которой я думала по дороге сюда. Да… Не очень-то она вежлива со своим «любимым»!

«…дорогой, засунь его себе в зад и не мешай мне спать…» Интересно, чем же она ему так дорога?

Я стала быстро перечитывать весь текст. Может, так и надо обращаться с мужчинами, чтобы они тебя любили и платили такие деньги? Надо будет как-нибудь попробовать, решила я про себя, усмехнувшись. Может, это и есть секрет женской неотразимости? Впрочем, конечно, бред.

Я читала распечатку страницу за страницей, совершенно забыв об окружающих. Оказывается, как это интересно – подглядывать в замочную скважину! Хотелось бы знать – это так только мне с моими порочными наклонностями или всем?…На порядок интереснее, чем смотреть телевизионные сериалы…

– Ну, и что у тебя есть? – вдруг прогудел надо мной голос.

Я вздрогнула. Меня застали ровно посреди жаркой постельной сцены. Покраснев как школьница, которую застукали над чтением недозволенной литературы, я отпрыгнула от стола. Только потом до меня дошло, что я уже давно закончила школу и это не мой драгоценный папочка, а мой ненаглядный, не менее драгоценный Ниро.

– Ну, так есть у тебя что-нибудь? – еще раз раздраженно спросил меня Ниро.

– Смотря что ты ищешь! На пару эротических рассказов хватит, а вот что-нибудь подходящего к нашему делу я не нашла.

Ниро отобрал у меня листки и стал их изучать.

Молодой человек, пришедший с ним, был также погружен в изучение другой пачки. Время от времени он делал выписки.

Я дважды спросила Ниро о том, что они нашли, но оба раза услышала что-то нечленораздельное: «Потом…»

Поняв, что добиться от него чего-нибудь вразумительного невозможно, и учитывая мое нетерпение в области получения информации, а проще сказать любопытство, я отправилась на кухню. Как говорила моя бабушка: «Для того чтобы существенно улучшить настроение мужчины, его надо накормить». А я уже на своей практике поняла, что чем вкуснее его накормишь, тем в лучшее настроение он приходит. Поэтому я приготовила роскошный полдник.

Чувствуя, что мужчины не собираются спускаться на кухню, я водрузила все на поднос и отправилась в кабинет. Каково же было мое разочарование, когда они ухитрились проглотить все это, не отрываясь от своих бумажек, даже не заметив, что они съели.

Поняв, что мой трюк не удался, я тихо уселась в кресло в углу кабинета и стала терпеливо ждать.

Прошло еще минут пятнадцать. Терпение – это явно не моя добродетель. Я сделала несколько привлекающих движений – руками, никакого внимания. Откашлялась… Ноль эмоций! Ну я вам! Взяла со столика тарелку и… отпустила…

– А, это ты, дорогая. – Ниро словно очнулся от глубокого сна. – А почему тарелка упала?

– Да ты знаешь, – сказала я почти честно, – она у меня выскользнула.

– Да, – задумчиво произнес он, меланхолично перебирая листки в руках. – Такая куча информации, и практически все напрасно. Во всех этих записях, – он бросил кучу бумаги на стол, – практически ничего. Двести страниц бумаги, – он в сердцах смахнул всю кипу, – и информации у нас столько же, сколько и вчера!

– Володя! – Он махнул головой в сторону человека. – Ты свободен, завтра в то же время.

Молодой человек встал и исчез за дверью. Я спросила своего любимого:

– А кто за ним закроет? Мамаши Крокодайл уже нет.

Ниро, ворча, выбрался из кресла и протопал мимо меня к выходу.

Я не уставала поражаться своему любимому. Обычно он ходит совершенно бесшумно. Но когда ему надо показать, что он на кого-то обижен, он начинает топать просто-таки как гиппопотам где-нибудь на просторах саванны.

Я стала собирать с пола рассыпанные бумаги и сортировать их. Может, там и не было нужной информации, но мне было очень-очень интересно их почитать. До сих пор мне никогда не приходилось что-нибудь подслушать или подчитать столь же неотретушированное.

Мой любимый вернулся.

– Ну и как тебе? – Он показал на пачку бумаг.

– Может, здесь и нет информации, но забавно.

– Еще бы, – проворчал Ниро. – Заплатить чертову кучу денег, а в итоге получить эротические экспромты. – При этом он провел рукой по воздуху, как это делают дирижеры.

– Тоже неплохо, – в меня метнули взглядом. – Не сердись, – продолжила я примиряюще. – И вообще, расскажи мне лучше, что вы узнали.

– Давай лучше поедим.

Я чуть не подпрыгнула от возмущения:

– Да я ведь вас только что накормила, полчаса назад!!!

– Да?

Мой любимый был несколько рассеян, знаете ли!

– А я и не заметил. Давай теперь все-таки поужинаем.

– Ну! Нет слов…

…Еще раз плотно закусив, мой любимый все-таки пришел в приличное расположение духа и стал более разговорчив и мил.

– Видишь ли, мы их слушаем почти сутки. Это, конечно, не показатель, но до сих пор никакой ценной информации нет. Они ничего, ну буквально ничего не говорят об этой афере. У старшего – си-си-пуси-лапуси со своей дамочкой, у младшего – ну почти то же самое, но со своей мамочкой. Сама эта коза озабочена лишь тем, чтобы купить какие-то шмотки, опять же какую-то косметику, и висит на телефоне полдня, обсуждая с подругами какие-то очередные модные тряпки. Ничего!

Он в сердцах бросил вилку на стол. Я стала подмечать в его характере новую черту. Когда он расстроен, надо убирать из-под его рук всякие острые предметы. Осмотрев критически стол, на котором стояли только пустые тарелки, Ниро встал и отправился в кабинет. Он сказал, что надо бы придумать какую-нибудь провокацию.

Посуда осталась на моей совести, и я стала складывать ее в посудомоечную машину. В одиночестве я вновь предалась размышлениям. Что бы все-таки такое придумать, чтобы как-то определить, кто из подозреваемых действительно виноват, а кто явно не причастен. Грандиозные планы, один лучше другого, крутились в моей голове. Например, можно было натянуть черные колготки на голову, притаиться в темном переулке и каждого подозреваемого внезапно спросить: «А зачем ты гадишь фирме „Милена“?»

Не правда ли, грандиозная мысль! Или воспользоваться чем-то в духе Остапа Бендера. И начать закидывать подозреваемых телеграммами. Начиная от «грузите апельсины бочками» и кончая сакраментальным «а зачем же ты, подлая тварь…».

Внезапно на пороге кухни появился Ниро. Он торжественно сообщил:

– Мне все-таки устроят завтра свидание, – он выдержал паузу, – с тем, кто приходил к Хансу.

– То есть с предводителем стаи налетчиков? – сказала я заговорчески.

Ниро оторопело посмотрел на меня. Он несколько секунд пытался переварить, что же это я сказала.

– Короче, Рыжик, завтра я встречаюсь с их бригадиром. – И он так же внезапно исчез из моего поля зрения.

Я хотела вернуться к своим рассуждениям, но на ум мне пришла фраза моего ненаглядного. «Тянуть пустышку», как выразился мой любимый, на редкость скучное и утомительное занятие. Как подтверждение его слов я вспоминала наше прошлое приключение. Бессмысленное мое сидение в машине в течение нескольких дней кряду. Тогда это чуть не довело меня до исступления.

Надо было срочно что-то придумать. Уже засыпая, какая-то мысль мелькнула у меня в голове, но было так лень сосредоточиваться, чтобы ее додумать… В это время из открытого окна послышалось: чик-чириви. Птицы пели нам ночную серенаду.

Интересно, сколько осталось времени до возвращения моего чертенка с моря? Никогда не думала, что буду по ней так скучать…