Текст книги "Один день"

Автор книги: Кир Луковкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Скучали без нас? – осведомился Алан.

– Разумеется, нет, – отрезал Дин, – Как впрочем, и вы.

Все рассмеялись. Процесс шел своим чередом: необратимый процесс, который нельзя остановить. Они сидели за столом и принимали пищу.

– Предлагаю совершить путешествие к последним городам, – сказал Курт.

– А я хочу в обсерваторию, – это высказалась Сандра.

– Я бы предпочла Зал искусства, – произнесла Шер.

– Сколько людей, столько и мнений, – решил Алан. – Что ж, пусть каждый выбирает сам, но лично я отправляюсь с Куртом.

– Отлично! Вылетаем! – Курт довольно стукнул по столу кулаком.

– Ладно, уговорили, я с вами, – проворчал Дин.

Женщины уставились друг на дружку. Секунды внутренней борьбы.

– Мы отправимся на орбиту.

Огромная, пустынная, мертвая равнина, полностью лишенная растительности, раскинулась перед ними, бесконечное плато, убегавшее на тысячи километров во все четыре стороны света. Казалось, оно покрывало всю планету. Трое мужчин в защитных комбинезонах стояли возле остывающего коптера, в паре километров от них в пыли скорчился город. Алан отметил, что на земле вновь появились тени. Тени будут удлиняться.

Город разлагался здесь миллион лет. Планета старательно уничтожала его дождями, ветрами, жарой и холодом. Временем. Но город боролся с забвением: руины непреклонно возвышались над пустыней. Нет, долго он не выдержит, еще немного, и рассыплется в пыль.

Курт вытащил из грузового отсека небольшой эллипсоид, нажал какую-то кнопку и положил его на песок. Предмет с жужжанием взмыл в воздух и завис где-то на уровне глаз. Бодрый металлический голос заговорил:

– Здравствуйте, люди, я Гид, я знаю все об этом памятнике древней истории. Я буду сопровождать вас в путешествии и не заговорю, пока вы не попросите.

– Пойдем, – махнул рукой Курт.

Гид вел их к городу.

– Как назывался этот город? – спросил Алан.

– По имеющимся в летописях сведениям он назывался Гонконг. Он стоял на берегу океана. Океан давно высох, движения пластов стерли неровности рельефа.

– Сколько в нем жило людей?

– Приблизительно десять миллионов.

– Какова роль городов? – поинтересовался Дин.

– Города аккумулировали материальные ресурсы человечества, были средоточием культуры.

Большинство обитателей Земли почти всю свою жизнь проводили в городах. Самые большие назывались мегаполисами. Некоторые города были столицами государств. Все производство концентрировалось в городах. Города являлись форпостами цивилизации в покорении мира, и много позже, с освоением космоса, не утратили своей решающей роли.

Они допрашивали Гида с возрастающим интересом. Алан шел по стершимся в порошок улицам, представляя себе, как миллион лет назад здесь кипела жизнь, людские реки текли вдоль автострад, поезда с оглушительным воем проносились по эстакадам. Здесь как нигде сильно ощущался дух человеческого присутствия, даже после стольких лет. Алану пришла мысль, что все сделанное ими бессмысленно. Замки из песка, смываемые прибоем времен. Ты в силах изменить мир, плоды твоих трудов будут наполнены значением, конечно, если найдется свидетель, способный их оценить. Они смотрели на пустую сцену, на ветхие декорации без актеров, при виде которых ком подступал к горлу.

Пустоте не нужны шедевры. Пустота к ним безразлична.

– Думаю, хватит, – сказал он. – Мы достаточно увидели.

И они повернули назад.

– Люди погибли, – произнес Дин, – но отчего?

– Люди исчезли, – поправил его Курт, – просто исчезли, испарились, словно их и не было.

– А разве это не равносильно смерти? – воскликнул Дин.

– Этот вопрос можно отнести к разряду философских. Смерть не нарушает гармонии материального мира, тело умершего остается на прежнем месте. Что касается исчезновения…. Ничто не может просто так исчезнуть, ни материя, ни энергия.

– Я знаю этот древний закон: если что-то в одной точке пространства исчезает, значит, оно обязательно появляется в другой. Людей нет больше в Галактике, куда они могли деться?

– Я не знаю, – развел руками Курт.

– Никто не знает, – отрезал Алан, – потому что никто не работал над проблемой вплотную, времени слишком мало, чтобы решать столь отвлеченный вопрос. Никому не захочется ломать голову дольше минуты. Ни у кого не хватит терпения.

– Я знаю ответ! – внезапный крик откуда-то сверху.

Они вскинули головы. С возвышения, довольно ухмыляясь, на них смотрел Яков. Он каким-то образом ухитрился взобраться на постамент памятника, статуи человека без правой руки и головы. Уцелевший рукой он указывал на пустыню, будто хотел показать им нечто важное. Постамент был квадратный, не меньше пяти метров в высоту.

– Это еще кто? – спросил Курт.

– Ты его знаешь? – спросил Дин у Алана, потому что Яков сверлил взглядом только его одного.

– Знает! Мы с ним знакомы! – крикнул Яков, – Ну как твоя жизнь, Алан? Уже прожил половину? И что же ты делал все это время после обеда? А твои дружки-придурки? Какими ветрами вас сюда занесло?

– Неважно, – процедил Алан. – Слезай.

– Это кто тут придурок?! – зарычал Курт, – Немедленно приноси извинения, мерзавец!

– И не подумаю, слизняки!! – огрызнулся Яков, – Какими баранами были, такими и помрете. Убирайтесь прочь из города, уносите ноги с мертвой земли предков, тупые скоты! Доживайте свой век и помните, что одному из сегодняшней популяции удалось раскрыть величайшую тайну мира!

– Ну, сейчас я тебе покажу… – с этими словами Курт двинулся к постаменту, Дин вслед за ним.

– Слезай по-хорошему, Яков, – предупредил Алан, – Мы не причиним тебе вреда, правда?

– Конечно, только научим, как соплеменников уважать.

Яков громко расхохотался в ответ:

– Рассчитываете на мой страх, ничтожества? Я вас не боюсь. Не приближайтесь ко мне, иначе упадете в песок мертвыми раньше срока! Это я гарантирую.

Он взмахнул блестящим острым предметом.

– Курт, остановись! У него оружие!

Но Курт, поддерживаемый товарищем, упрямо карабкался на постамент. Горсти щебня катились к ногам Алана, который крикнул:

– Яков, никто не должен пострадать, убери нож, Яков.

– Ты опять пытаешься остановить меня, – почти ласково проговорил человек со шрамом, – Я не желаю останавливаться. Твои друзья не слушают тебя. Что ж, они заслуживают моего клинка, раз не понимают степень грозящей им опасности.

Алан знал, что он прав. Курта ничто не остановит, ослепленный яростью, он вскочил на постамент. В показавшихся за его спиной глазах Дина читалась тревога.

– Эй, Курт, мне кажется, не стоит трогать этого психа, – неуверенно сказал он, – У него же нож, он прирежет тебя, как свинью.

– Честь дороже жизни, – отрезал Курт и, еще больше пригнувшись, двинулся на противника.

Хищник, готовый к прыжку.

Алан бросился к месту схватки, но было слишком поздно; слишком медленно тянулся к голени Курта Дин, слишком неосторожно сделал выпад Курт – кулак прогудел в воздухе. Зато Яков действовал четкими рассчитанными движениями. Удар – и лезвие ножа вошло Курту глубоко под ребра. Брызнула темная кровь, Курт взревел от отчаяния, что не смог восстановить справедливость, согнулся и сел. Подоспевший с Дин с нечеловеческой силой отшвырнул Якова к краю площадки. Тот словно завис на какой-то момент над пропастью, тщетно пытаясь удержаться. И рухнул на землю, гулко ударившись головой о булыжник при падении.

– Нет!!! – кричал Алан, – Нет.

Из разбитого темени, из проломленного черепа Якова сочилась, мгновенно впитываясь в сухую почву, все та же кровь. Алан в два счета вскочил на постамент. Над остывающим трупом друга рыдал Дин. Наверное, Курт был единственным среди них, кто по-настоящему не боялся смерти. Гид одиноко жужжал где-то в стороне, ожидая вопросов.

Яков был все еще жив. Из его груди доносились приглушенные хрипы.

– Тварь, – злобно сказал Дин.

Они стояли над умирающим, они ждали.

– Дин, он человек, как и мы.

Дин ничего не ответил, развернулся и пошел к геликоптеру. Гид послушно поплелся за ним.

Алан сел на корточки, приготовившись закрыть Якову глаза на случай, если тот умрет с открытыми.

– А, это ты…. – прохрипел Яков, очнувшись от забытья. Такое бывает, когда конец близко. Лицо его белело на глазах, зрачки запали, губы позеленели от недостатка крови.

– Похоже, мне крышка, – оскалился Яков, – Я рад, что… ты со мной в эту минуту.

– Мне жаль, что ты не доживешь до вечера.

– А мне нет. Я счастливый человек. Я умираю молодым и не сгнию от старости. – Яков отдышался, – Послушай, я знаю ответ на вопрос.

– Откуда? – выдавил Алан.

– Все эти часы я провел в напряженном размышлении, пытаясь применить усвоенные знания. Ответ близко, слишком близко и поэтому его никто не замечает.

Яков попытался поднять руку, но она безвольно обвисла. Силы покидали его.

– Так в чем же дело?

– Во времени. Проклятое время. Алан, человек всегда хотел победить время….

– Я не понимаю.

Но Яков уже не мог говорить. Через десять секунд Яков умер. Алан стоял над мертвецом и смотрел на собственную тень. Да, человек ведет битву со временем. Но неизбежно проигрывает.

Алан побрел к машине. Через минуту они летели домой.

Три часа дня.

Алану исполнилось сорок биологических лет. Но внутренне он ощущал себя немощным стариком. После трагедии Дин ударился в развлечения, пытаясь заглушить горечь потери друга. Сандра последовала его примеру. Космос не впечатлил ее: "От смерти не убежишь и на миллион световых лет". Зато Шер поведала Алану все подробности их путешествия, ощущение невесомости, мерцание звезд. В паре километров от поселка находился Музей творчества, где они провели полтора часа, рассматривая произведения, созданные предыдущими поколениями. Скульптуры, картины, проекции, аудиовизуальные работы, музыка, стихи. Большинство из них навевало печаль, дышало закатом, концом, было пропитано страхом их создателей – тех немногих, отказавшихся от развлечений в пользу творчества. Но встречались и другие, требующие пристального внимания, сложные, запутанные, притягивающие взгляд, наполненные неуловимым внутренним смыслом. Такие проекты требовали многих часов кропотливого труда.

Закончив осмотр, Шер твердо решила стать художником. Им не хотелось находиться в поселке, хижина, где они жили вместе, напоминала о прошлом. Алан знал, что все наставники собирались в небольшом цилиндрическом строении без окон. Там он разыскал Кронуса.

– Мы с Шер хотим поселиться в каком-нибудь уединенном месте подальше отсюда.

Кронус улыбнулся, он нисколько не изменился за прошедшие часы. Он внимательно выслушал требования к месту расположения жилища.

– Конечно, Алан, я позабочусь об этом. Подожди пару минут. – Кронус ушел, но скоро вернулся.

– Вас устроит средняя полоса, домик возле озера с чистой водой и лесом неподалеку?

Они ответили, что устроит.

– Замечательно. Вот карта, красной точкой указан пункт назначения. Приятного времяпрепровождения.

Они собирались, было уйти, но Алан внезапно спросил:

– Как я смогу тебя разыскать, если ты мне понадобишься?

– Очень просто, по внешней связи. Черный прямоугольник на стене.

Дом был срублен из настоящей древесины, никакого намека на искусственный материал. И утварь тоже – деревянные столы, стулья, кровати, кресла.

– То, что нужно, – удовлетворенно сказала Шер, осмотрев все как следует. Они сидели за столом, не спеша ели ужин, солнце заглядывало к ним в окна. Оно здорово переместилось на небосводе за эти часы. Потом они гуляли по берегу озера.

– Вечер, – сказал Алан, посмотрев на красный циферблат, – Шесть часов.

– Я должна успеть создать что-нибудь напоследок.

– Ты хочешь сделать это только лишь для того, чтобы другие увидели?

Она долго смотрела на него. Потом ткнула в бок. По ее лицу совершенно невозможно было прочитать какие-либо эмоции. Все-таки, женщина странное существо. Никогда не предугадаешь, какова будет ее реакция.

– Я не хотел тебя обидеть, прости.

– Ты начинаешь седеть, Алан. Твоя кожа дряхлеет, – заметила она, трогая его, – Со мной, наверное, тоже самое происходит.

– Не надо об этом думать, – он хотел прибавить что-то типа "дорогая", "любимая", но это прозвучало бы фальшиво, – Я улечу на полчаса – хочу облететь планету, увидеть все в последний раз. Я обязательно вернусь. Не скучай без меня.

Он подумал, что надо бы ее обнять, но медлил. Он медлил всю свою жизнь, он так и остался неуверенным ребенком. Она все сделала за него, она поняла, что нужно сделать. За такое качество он ее и любил.

Алан поднял машину на две тысячи метров. Руки подрагивали, тело сковывала усталость. Планета стелилась под ним, словно ковер. Океаны, равнины, континенты, ледники, снежные хребты гор. Столько сил потрачено, и все впустую. Он все еще мог изменить мир, несмотря на всю свою ничтожность. Он может разбить коптер где-нибудь в вечной мерзлоте, или отправить его в стратосферу.

Пора было возвращаться.

Казалось, дом напоен тишиной. Даже листья на деревьях не трепетали. Алан понял: что-то случилось. Он ворвался внутрь, он звал Шер. Никто не отвечал. Предчувствие беды, плохое, которое, возможно отравит ему вечер. Он задыхался, адреналин заставил учащенно биться сердце. Он понял, что дома ее нет, он побежал к озеру, по тропе в лес. Его крики тонули в ватной тишине сосен. Опушка. Тело. Шер, слава богу, она жива. Окровавленное лицо, следы побоев. Он отнес ее в дом, положил на кровать, промыл раны. Все это время она оставалась без сознания. Медленно открыла глаза.

– Умоляю, еще не поздно, у меня есть сила, скажи, кто?

Ее губы шевельнулись, но не издали ни звука.

– Ди….Ди…

Он затрясся, но справился с собой. Подонок здесь, он не мог далеко уйти. В сенях на стене висел парализатор на случай нападения диких зверей. Алан успел: выскочив из укрытия, его друг бежал по направлению к коптеру, еще пара шагов и он улетит. Алан настроил оружие на максимальную мощность, прицелился и выстрелил. Дин упал как подкошенный. Алан медленно подошел, встал над ним.

– Почему?

– Эта сучка всегда мне нравилась, – ухмыльнулся он, – Но выбрала неудачника и труса.

Алан выпустил заряд прямо в сердце. Дин замер с пеной у рта.

Он вернулся к Шер. Медицинские приборы показывали, что у нее внутреннее кровотечение.

Она смотрела ему в глаза, она что-то искала в них, а когда нашла, успокоилась.

– Картина на веранде, – это были ее последние слова. И улыбка.

Он не плакал, просто сидел рядом, у постели. Он поднялся на второй этаж, на веранду, картина стояла там, два на два метра. Картина изображала космос. Лилово-молочное сияние Вселенной. Искры звезд. Ему не хотелось есть, не хотелось спать. Он подошел к черному прямоугольнику, нажал нужную кнопку. Появился Кронус.

– Ты мне нужен.

– Через пять минут я буду здесь.

Кронус прибыл через пять минут, упаковал тела, погрузил их в машину, и отправил ее на автопилоте обратно в лагерь.

– Порой некоторые человеческие поступки совершенно невозможно объяснить с позиций здравого смысла, – сказал Кронус.

– Пожалуйста, помолчи, – Алан вытащил кресло на веранду, оттуда открывался прекрасный вид на ровную линию горизонта, – просто побудь со мной. Садись, вот стул.

Время шло, минута за минутой. Алан сидел в кресле и размышлял. Он не торопился думать, он спокойно пропускал через себя поток мыслей. Мир впадал в спячку.

– У меня к тебе вопрос.

– Я слушаю.

– У меня будут дети?

– Конечно. Ваши с Шер. Мы давно не клонируем, это привело бы к вырождению и уродству без того малой популяции.

– Это хорошо. Там, в комнате есть картина…. Принеси лист бумаги.

Получив листок, Алан несколько минут старательно выводил послание. Это показалось ему самым тяжким трудом.

– Пока у меня еще есть силы, – Алан чувствовал, что начинает задыхаться, – я хочу, чтобы ты выполнил мою последнюю просьбу….

– Да, Алан.

– Передай это моему сыну или кто там появится.

Кронус принял сверток.

– Будет исполнено.

Вдруг Алан вырвал письмо из рук наставника и, без объяснений, порвал его в мелкие клочья. Кронус оставался непроницаем.

Солнце увеличилось, небо заалело, руки и лицо Алана стали золотисто-оранжевыми. Солнце уже задевало краем кромку горизонта. Конец дня близился.

– Ну вот, – сказал Алан, смотря на часы, – Восемь вечера.

Он вынул из кармана свою свистульку и отдал ее Кронусу. Завтра Кронус вручит ее другому человеку.

– Я улавливаю грусть в интонациях твоего голоса, – мягко и как никогда по-отечески сказал Кронус. – Завтра наступит новый день, родятся новые люди, солнце будет греть и радовать их. Послезавтра произойдет то же самое, и так до самого конца. Взгляни на мимолетность своего бытия по-другому: история человечества играет такую же молниеносную роль в летописи Вселенной. Какой бы короткой ни была твоя жизнь, она данность, которую отнять у тебя не способен никто.

– Кроме времени.

– Ты можешь прожить тысячу лет, можешь две секунды. Многие живые существа живут в таком последнем темпе – бактерии, насекомые. Уйди с миром. Пыль к пыли, прах к праху.

– Ты знаешь погребальную молитву древности? – слабо улыбнулся он.

– Я увлекаюсь историей твоего рода.

– Мне становится трудно говорить. – Алан с трудом сделал глоток.

Закат приобрел кроваво-красный оттенок, солнце еле выглядывало из-за горизонта. Повеяло прохладой. Сгущались сумерки.

– Прощай Кронус, – прошептал он.

– Прощай Алан.

Робот исчез в полумраке. Мысли медленно затухали в его разрушающемся мозгу. Самая последняя и самая ясная заставила его напрячься. Нашелся ответ на вопрос, ответ, слетевший с запекшихся губ Якова. Но она уже ни имела для него значения. Потеряла всякую ценность.

Люди хотели победить время. Ну, конечно же. Человечеству пришел конец именно по этой причине. Став бессмертными, люди перестали быть людьми. Переродились. И никогда не узнают, что такое жизнь.

Он уснул с последними лучами закатного Солнца.

«Он перестал существовать?».

"Да. Органы больше не функционируют".

"Этот экземпляр выделяется среди прочих".

"Да, любопытная была особь. Жаль, что они недолговечны".

"Жаль, что мы утратили технологию наших предшественников! Представь себе, когда-то срок жизни людей составлял не недели, и даже не месяцы, а годы. Годы! Десятки лет! Сколько времени, сколько возможности для продуктивного наблюдения, какое поле изучения, вот где можно было получить массу новой информации. И знаешь, самое обидное заключается не в том, что уцелело всего-то несколько сотен этих прекрасных представителей цивилизации, не в том, что за такой смехотворный промежуток времени лишь единицы достигают пика развития и способны творить, не в том, что по всей планете мы сумели отыскать три древних поселения, находящихся в крайне ветхом состоянии, а в том, что у нас даже не осталось архивов с ранее полученными данными и все приходится начинать заново!"

"Да, безусловно, это трагедия вселенского масштаба. Удивляет, что они вообще появились на свет. И, кстати, этот факт увеличивает ценность популяции. Ведь молекулярная структура ткани человека слишком хрупка и крайне неустойчива. Крайняя редкость среди известных форм разумной жизни. К тому же, поразительно, как смогли столь слабые создания, такие уязвимые, покорить целую Галактику и не оставить после себя практически никаких следов. Что же с ними со всеми случилось? Почему они исчезли? Должна быть причина, объяснение".

"Боюсь, что это навсегда останется тайной, разве что… нам удастся узнать…из наблюдений".

"Не думаю. Вряд ли выращиваемые особи могут что-то знать о своих праотцах, кроме тех фактов, о которых говорим им мы. В человеческих летописях не упоминается об этом ни слова – еще одно доказательство того, что гибель постигла их внезапно".

"Меня всегда занимал другой вопрос, который ты уже упомянул: в чем сила человечества?"

"Знаешь, мне кажется, его следует задать самому человеку".

"Человеку?"

"Да".

"Он меньше всего знает ответ. Ни один человек не способен сделать это".

"Возможно. Мы никогда не пытались говорить с ними без посредников. Кстати, у меня есть одна теория на этот счет. Конечно, это теория…".

"Я слушаю".

Заминка. Шорохи.

"Людская сила или могущество заключается в людской смертности. Человек устроен так, что рано или поздно он неизбежно умирает, и с этим ничего нельзя поделать. Не все из них способны пересилить страх перед хаосом небытия, а те, кто переступает черту, осознавая свою возможность оставить след в памяти новых поколений, именно эти индивиды работают на развитие рода в целом, уже не заботясь о собственной судьбе. Если тебя не будет через энный промежуток времени, а сейчас ты есть, думают они, значит, ты есть по какой-то причине (хотя этой причины на самом деле нет), и ты наделен правом оправдать свое пребывание в этом мире. Смертность вызывает постоянное желание двигаться вперед".

"Твои аргументы звучат вполне убедительно, – непродолжительное молчание, – Надеюсь, у нашей особи будут потомки аналогичного склада ума".

"Завтрашний день покажет".

Гуманоиды запрокинули головы.

В ясном ночном небе загорались звезды. Одна за другой.