Текст книги "Сто лет тому вперед (сборник)"

Автор книги: Кир Булычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 65 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

На экране появился худенький лохматый профессор, который взмахнул руками и закричал:

– Ремеслин, остановись! Кислую капусту надо есть, как она есть! Соленые огурцы нужны человеку, а не корове! Что будет, если ты завтра изобретешь корову, которая вместо молока дает кефир? Ты оставишь народ без клюквы? Ты авантюрист, Ремеслин!

Профессор исчез с экрана, а дикторша сказала:

– Теперь о спорте.

На экране появился шахматный столик, за ним сидели два пожилых человека.

– Сегодня началась три тысячи восемьсот двадцатая партия в борьбе за шахматную корону между Анатолием Карповым и Гарри Каспаровым. В партии разыграна защита Грюнфельда. До сорокового хода партия повторила позицию, уже встречающуюся в четырнадцати предыдущих партиях. На сорок первом ходу партия отложена. Мы пользуемся случаем поздравить ветеранов шахмат со столетием начала их эпохального сражения.

– Ты за кого болеешь? – спросил домработник.

– Я, как и мой дедушка, – за Каспарова.

– А теперь о погоде, – сказала дикторша. – В Москве облачно, дует ветер. Эта погода заказана сельскохозяйственным управлением, которое считает, что посевы получили уже достаточно солнечного света и тепла. После обеда облака уйдут на Украину, где нужны дожди. Бюро прогнозов приносит извинения жителям села Хивино, на которое сегодня ночью выпал снег. Это произошло из-за того, что компьютер перепутал Хибины, где требовался снег для проведения лыжных соревнований, с Хивином, где снег не требуется, потому что там уже посадили рассаду клубники.

– Эти компьютеры совершенно распустились, – проворчал домработник. – Делают что хотят.

Алиса поднялась из-за стола. Начинался первый день каникул, и предстоял сложный день.

Глава 2
Берта и дельфины

Алиса прошла к отцу в кабинет.

На письменном столе лежал миелофон. Он был похож на небольшой фотоаппарат, в кожаном футляре, с ремешком.

Рядом с ним была записка, которую Алисин папа, профессор Селезнев, директор Космического зоопарка, оставил, словно догадался, что Алиса обязательно туда заглянет:

«Алиска, не уноси миелофон из дома! Это уникальный прибор!

Отец».

Алиса вздохнула. Плохо не слушаться родителей. Но интересы науки важнее.

Дверь медленно отворилась, и в комнату втиснулся марсианский богомол. Богомол был совсем ручным и ласковым. Сначала, когда первых богомолов привезли с Марса, некоторые люди их боялись, но богомолы оказались послушными и полезными в домашнем хозяйстве. Например, они могли колоть орехи своими твердыми челюстями. А кроме того, богомолы любили жонглировать разными предметами и умели долго стоять на одной ноге.

– Ой, я даже испугалась! – сказала Алиса богомолу. – Разве можно входить без стука?

Богомол сложился, как складная линейка, и ушел под стол. Переживать. Он считал, что Алиса была не права.

Алиса включила видеофон и позвонила Берте Максимовне. Та сидела в кресле и читала толстую книгу. На Берте был зеленый парик «северная русалка», зеленые чешуйчатые рейтузы и желтая распашонка.

– Здравствуй, коллега, – сказала Берта Алисе. – Что нового?

– У меня каникулы начались, – сказала Алиса. – Как себя чувствует Руслан?

– Лучше. Вчера прилетал врач из Черноморского центра и сказал, что к вечеру все будет в порядке. Он, наверно, объелся треской. Кстати, девочка моя, ты не говорила со своим отцом?

– Говорила. Но вы же знаете, Берта Максимовна, как он относится к нашей проблеме.

– Значит, они не дадут миелофон?

– Папа сказал, что Черноморский институт дельфиноведения получит аппарат, когда до него дойдет очередь.

Алису так и подмывало сказать, что аппарат у нее в руках. Но она отлично понимала, что Берта – человек ненадежный. Она раструбит на всю Москву, что заполучила миелофон, и, даже если ничего не получится, будет говорить, что получилось.

– Ну ладно, заходи ко мне, крошка, – сказала Берта. – Наши красавицы тебя с утра ждут не дождутся. Только не сейчас, а через часок, там чистят бассейн.

Алиса терпеть не могла, когда ее называли крошкой, малюткой, чижиком или цыпленком. Такое обращение можно еще понять, если ты дошкольница. Но Берта все равно бы не поняла, если ей сказать про это. Может быть, даже и засмеялась. И стала бы рассказывать общим знакомым: «Знаете, эта Алисочка просто прелесть. Я ее зову крошкой, а она дуется». И так далее.

Алиса взяла синюю сумку, спрятала туда миелофон, чтобы робот не стал задавать лишних вопросов, и пошла к Берте. По дороге она вела себя не лучшим образом. Во-первых, съехала с третьего этажа вниз по перилам; во-вторых, вызвала такси, хотя надо было пройти всего два квартала; в-третьих, пока ждала машину, съела две порции мороженого в автомате у подъезда.

Машина выскочила из-за угла, фыркнула, разгоняя воздушную подушку, и легла пузом на бетон.

Алиса уселась на белое сиденье и, вместо того чтобы набрать адрес Берты, наиграла кнопками сложный и длинный маршрут с таким расчетом, чтобы проехать мимо бассейна у Института времени, заглянуть в Кунцевский ботанический сад и посмотреть, смонтировали ли уже в Филях экспериментальные дорожки. О них говорила вчера дикторша Нина.

Был уже одиннадцатый час, и улицы почти опустели. Москвичи разошлись кто в детский сад, кто в институт, кто на работу, только на бульварах сидели бабушки и роботы с детскими колясками.

У марсианского посольства остановился длинный автобус с герметическими дверями. Марсианские туристы в нем надевали дыхательные маски, собираясь выйти на улицу. Один марсианин в маске стоял на земле и ждал, когда можно будет открыть дверь. Само посольство было похоже на мяч, зарытый до половины в землю. Там, под куполом, у марсиан свой воздух и свои растения. Когда Алиса была на Марсе, она тоже ходила в маске. Только богомолам все равно, каким воздухом дышать.

Навстречу на четырех автомобилях ехал свадебный кортеж. Машины были украшены разноцветными лентами и ехали медленно, покачиваясь на воздушных подушках. Невеста была в длинном белом платье, и на голове у нее была фата. Наверно, невеста из тех, кто пишет в газетах статьи, что надо возрождать добрые традиции, подумала Алиса.

В бассейне, несмотря на предупреждение дикторши Нины, что купаться холодно, было довольно много народа. Алиса и сама подумала, не выкупаться ли, но машина уже повернула к мосту, к Ботаническому саду. У сада Алиса остановила машину и заглянула в киоск у входа. Робот в венке из одуванчиков дал ей букет сирени, и Алиса положила его рядом с собой на сиденье. Один цветок, пятилепестковый, Алиса оторвала и съела. На счастье.

Машина ехала по окружному шоссе, по обе стороны которого поднимался густой лес. Такси замедлило ход и потом совсем остановилось. Из леса вышло стадо маралов и, поцокав копытами по шершавой пластиковой поверхности дороги, перешло на другую сторону, к кедровой роще.

– Они в виноградники не забредут? – спросила Алиса у такси.

– Нет, – ответила машина. – Там барьер.

Маралы вдруг подняли головы, принюхались и мгновенно исчезли в чаще.

– Чего они испугались? – расстроилась Алиса. Ей хотелось еще посмотреть на оленей.

Такси не ответило, да и не надо было отвечать – по шоссе, пригнувшись к рулям, неслись велосипедисты. Они были в таких ярких разноцветных майках, что у маралов, наверно, в глазах пошли круги.

После того как машина проехала молодые посадки каучуковых деревьев, похожих на осины, Алиса попросила на минутку остановиться в роще финиковых пальм.

В роще было светло и спокойно. Только белки прыгали по земле, разыскивая меж мохнатых стволов завалявшиеся с осени финики. По краю рощи тянулся невысокий барьер сложенного пластикового купола, который автоматически накрывал рощу, как только погода портилась. Алиса села под пальмой и вообразила, что она в Африке и что белки – вовсе не белки, а мартышки или даже павианы. Одна из белок подбежала к ней и встала на задние лапки.

– Не попрошайничай! – укоризненно сказала Алиса. – Ты дикое и вольное животное.

Белка ничего не поняла и постучала себя передними лапками по животу.

– Теперь в Филевский парк, – сказала Алиса.

Машина осторожно гуднула.

– Ты чего? – удивилась Алиса.

– Я подумало, что вы забыли о своих делах.

– У меня каникулы, – сказала Алиса. – И кроме того, с каких это пор машины указывают, как себя вести людям?

– Прошу прощения, – сказало такси, – но, во-первых, я не указывало, а напоминало, а во-вторых, насколько я могу судить, вы еще далеко не совершеннолетняя, потому в данном случае я выступаю и в качестве воспитателя. Если бы вы были дошкольницей, я бы вообще вас не повезло без разрешения или сопровождения родителей.

Произнеся такую длинную тираду, такси умолкло и больше до самого конца не сказало ни слова.

Машина въехала в жилой пояс. Когда-то здесь стояли довольно скучные пятиэтажные дома, потом их снесли и поставили вместо них восемнадцать игл-небоскребов, каждый из которых был не только жильем для нескольких тысяч человек, но и включал в себя несколько магазинов, мастерских, станций обслуживания, гаражей, посадочных площадок для флаеров, театр, бассейн и клубы. Можно было прожить всю жизнь, не выходя из такого дома, хотя это, наверно, было бы очень неинтересно.

Небоскребы стояли на широких полянах и были окружены березовыми рощами, среди которых росло множество грибов подберезовиков, семена которых и грибницы привозили каждый год с севера, так что можно было собрать за день сто корзин, но на следующее утро грибы вырастали снова. Подберезовики были гордостью жителей этого района, но сами они грибами объелись уже давно и потому всегда приглашали знакомых собирать грибы вокруг своих домов и даже посмеивались над грибниками.

За небоскребами начинался Филевский парк.

На широкой поляне человек сто любопытных смотрели, как работает экспериментальная дорожка. Техник в синем комбинезоне стоял посреди серебряной ленты, которая изгибалась, направляясь в ту сторону, в которую техник велел ей направляться. На груди техника висел микрофон, и он объяснял любопытным, как дорожка работает:

– Если мне хочется, чтобы дорожка привела меня к тому вон большому кусту, я мысленно говорю ей: направо. И дорожка поворачивает направо.

Все засмеялись, потому что дорожка так резко повернулась, что техник не удержался и упал на траву. Дорожка пробежала вперед и замерла.

Алиса хотела было покататься на новой дорожке, но желающих было так много, что пришлось бы стоять в очереди полдня, прежде чем удалось бы покататься самой. Алиса решила лучше подождать, пока такие дорожки построят во всех парках.

На соседней полянке тренировались космонавты, вернее, юные космонавты из ДОСКОСа – Добровольного общества содействия космонавтике. Люк в учебную ракету был открыт, и ребята по очереди спускались из него на траву по тросу. Они, наверно, воображали, что динодуки с Юпитера сожрали их трап. Алиса вернулась к машине. Пора было ехать к Берте.

Некоторое время машина шла под трубой монорельса, потом повернула к набережной Москвы-реки и через старый Бородинский мост выехала на Смоленскую. Солнце спряталось за тучу; наверно, метеорологи опять ошиблись – даже в двадцать первом веке им верить нельзя. Под тучей висел воздушный велосипед регулировщика. Велосипед был синий, и регулировщик был в синем, и туча была синей. Алиса сразу придумала сказку о том, что регулировщик – сын тучи и, если станет жарко, он превратится в дождь.

Вот и зеленые арбатские переулки. Алиса почти вернулась домой. Она оставила такси на стоянке, устланной разноцветными плитами, забрала букет сирени, проверила, на месте ли миелофон, и поднялась к Берте Максимовне.

– Чего же ты так долго? – удивилась Берта.

– Вы же сами сказали, чтобы через час.

– Ах да, я совсем забыла! Я думала, мне позвонят из Монтевидео. Там, знаешь, говорят, достигнут контакт. Видела последний номер нашего журнала?.. Спасибо за цветы.

Берта была немного сумасшедшая. Так думала Алиса, но, конечно, никому об этом не говорила, а перед ребятами даже иногда хвасталась немного своей дружбой с вице-председателем общества «Дельфины – наши братья». Берте уже лет пятьдесят, хотя она довольно молодая и носит парики «русалка» или «гавайский бриз». Она раньше была чемпионом Москвы по подводному плаванию, а потом вступила в общество «Дельфины – наши братья» и стала в нем вице-президентом. У нее во дворе дома большой дельфиний бассейн, и она все время старается найти с ними общий язык. Папа говорил Алисе, что Берта скоро разучится говорить с людьми, и если достигнет взаимопонимания с дельфинами, то только потому, что будет обходиться без человеческого языка. Папа, конечно, шутил, но, по правде говоря, они с Бертой – научные противники. Папа – биолог и директор зоопарка, и он не верит в то, что дельфины – наши братья. А Алисе очень хотелось в это верить, и из-за этого у нее с папой были даже настоящие научные споры.

– Знаешь что, деточка? – сказала Берта, резким движением откидывая на плечо зеленый локон. – Ты иди к дельфинам, а я потом подойду. Может, все-таки позвонят из Монтевидео.

– Хорошо, – сказала Алиса.

Ей только этого и надо было. Она хотела испытать миелофон без Берты. А потом положить его на место, чтобы папа не узнал, что она пробовала его на дельфинах.

Папа принес миелофон вчера из зоопарка и объяснил, что миелофон экспериментальный. Он может читать мысли. Конечно, если эти мысли выражены словами. Папе дали аппарат для опытов с обезьянами, но сегодня он поехал не в зоопарк, а на совещание и оставил аппарат дома.

Вчера вечером они с папой испытывали аппарат друг на друге, и Алиса слышала собственные мысли. Это очень странно – слушать собственные мысли. Они звучат совсем не так, как кажется тому, кто их думает. Алиса брала в руки серую коробочку, вставляла в ухо маленький наушник и слушала, как довольно тоненький голос говорит быстро-быстро: «Не может быть, чтобы мои мысли… смотри-ка, я слышу собственный голос… Это мой голос? Я подумала про голос и точно то же самое слышу…»

Алиса с папой попробовали послушать домработника. У домработника мысли были короткие и не путались, как у Алисы. Домработник думал о том, что надо подмести под плитой, почистить медаль и (тут люди узнали его страшную тайну) подзарядить потихоньку аккумуляторы, чтобы ночью, когда все будут думать, что он спит, почитать при свете собственных глаз «Трех мушкетеров».

…Алиса подошла к бассейну. Оба дельфина, узнав ее, наперегонки поплыли к бетонной кромке. Они по пояс выпрыгивали из воды, чтобы показать, что они рады видеть гостью.

– Подождите, – сказала Алиса. – У меня для вас нет ничего вкусного. Берта мне не велела вас кормить – у Руслана живот болит. Ведь правда?

Один из дельфинов, которого звали Русланом, перевернулся на спину, чтобы показать Алисе, что живот у него уже совсем не болит, но Алису это не разжалобило.

– Не уплывайте далеко, – сказала Алиса. – Я хочу послушать, есть ли у вас мысли. Видите, я достаю миелофон. Вы такого аппарата еще никогда не видели. Он читает мысли. Его придумали врачи, чтобы лечить психических больных, и вообще, чтобы ставить точный диагноз. Мне папа сказал. Понятно?

Но дельфины ничего не ответили. Они нырнули и поплыли наперегонки по кругу. Алиса достала из сумки аппарат и, вставив в ухо наушник, нажала черную кнопку приема. Сначала ничего не было слышно, но когда Алиса покрутила ручку настройки, то вдруг совершенно явственно услышала мысль одного из дельфинов:

«Смотри-ка, что она делает. Наверное, опыт ставит».

Алиса чуть не закричала «ура». Может, позвать Берту? Нет, надо проверить.

Один из дельфинов подплыл ближе. Он думал:

«А на вид просто девчонка. Что же это она делает?»

– Я читаю твои мысли, – тихо сказала Алиса дельфину. – Понял, глупый?

Дельфин перевернулся и нырнул. Но мысли его тем не менее были ясно слышны.

«Может, поговорить с ней? – думал дельфин. – А то она что-то задается…»

Перебивая первую мысль, появилась другая – кто-то еще, наверно, второй дельфин, подумал: «А я ее знаю, она из дома напротив, ее Алисой зовут».

«Вот молодец! – подумала Алиса. – Но откуда он знает, что я из дома напротив?»

И в тот же момент тот же голос, который звучал в миелофоне, сказал вслух, и довольно громко:

– Алиса-барбариса, машинку сломаешь, нас не поймаешь!

Голос раздался, как ни странно, не из бассейна, а сзади.

Алиса вскочила и обернулась.

За низенькой бетонной оградой стояли двое мальчишек лет по шести и корчили ей дурацкие рожи.

– А ну, уходите сейчас же! – рассердилась Алиса. – Вы мне весь опыт испортили!

– Так мы и ушли, дождешься! – сказали мальчишки.

Но Алиса сделала два шага в их сторону, и мальчишек словно ветром сдуло.

Алиса огорчилась и снова села на берег бассейна. Опыт провалился. Хорошо еще, что она не позвала Берту, чтобы рассказать о своем открытии. Ну ладно, время еще есть. Можно продолжить.

Алиса снова включила миелофон и, вытянув наружу усик-антенну, направила его в сторону дельфинов. В ушах потрескивало, и иногда раздавались какие-то хрюкающие звуки и взвизгивание. Они приближались, когда дельфины подплывали ближе, и почти совсем пропадали, когда дельфины ныряли или отплывали к дальней стенке бассейна.

Так Алиса просидела минут пять, но ничего не дождалась. Наверху открылось окно, и Берта, высунув зеленую модную голову, сказала:

– Алисочка, дружок, поднимись ко мне. Звонили из Монтевидео, отличные новости. И скажи роботу, чтобы он достал из холодильника рыбу.

– До свидания, – сказала Алиса дельфинам. – Я к вам еще приду.

Она осторожно, чтобы Берта из окна не увидела, спрятала миелофон и, сказав, что нужно, роботу, пошла к дому.

Когда она скрылась за углом, дельфин по имени Руслан высунул из воды курносое рыло и сказал негромко своему соседу на дельфиньем языке:

– Интересно, что случилось в Монтевидео?

– Не знаю, – ответил второй дельфин. – Жалко девочку, она так расстроилась. Может, стоило с ней поговорить?

– Рано еще, – ответил дельфин Руслан. – Люди не доросли до общения с нами. Они многого не поймут.

– К сожалению, ты прав, – сказал второй дельфин. – Взять хотя бы этих мальчишек. Крайне плохо воспитаны. Один даже кинул в меня палкой.

И дельфины, резвясь, поплыли вокруг бассейна.

Глава 3
Туды-сюды дедушка

В первый день каникул человеку обычно нечего делать. Вернее, есть что делать, и дел даже очень много, но трудно придумать, какое из них самое главное, и человек теряется среди многочисленных возможностей и соблазнов.

Алиса попрощалась с Бертой Максимовной, вышла на улицу и посмотрела на воздушные часы, висящие в небе над городом. Часы показывали двенадцать. Впереди еще был целый день, а за ним пряталось множество совершенно свободных летних дней, обещанное папой подводное путешествие, экскурсия в Индию, экспедиция юннатов в пустыню и даже, если мама достанет билеты, поездка в Париж на трехсотлетие взятия Бастилии, которую парижане уже специально построили из легкого пластика. Жизнь обещала быть интересной, но все это относилось к завтрашним дням.

А пока Алиса отправилась на Гоголевский бульвар. Миелофон лежал в сумке, и Алиса время от времени похлопывала по сумке ладошкой, чтобы проверить, на месте ли аппарат. Вообще-то говоря, стоило зайти домой и положить его на место, но жалко было терять время. Зайдешь домой – робот заставит обедать и будет говорить, что ты опять похудела, и что я скажу маме, когда она вернется, и всякие другие жалкие слова. Марсианский богомол попросится гулять, а гулять с ним – одно мученье: он останавливается у каждого столба и обнюхивает каждую царапину на мостовой.

Так что понятно – Алиса домой заходить не стала, а отправилась на бульвар.

Гоголевский бульвар, широкий и тенистый – говорят, там как-то заблудилась целая детсадовская группа вместе с руководительницей, – тянется от Москвы-реки до Арбатской площади, и в него, как реки в длинное и широкое озеро, впадают зеленые улицы и переулки. Алиса по извилистой тропинке, мимо апельсиновых деревьев, которые очень красиво цвели, направилась прямо к старинному памятнику Гоголю. Это печальный памятник. Гоголь сидит, кутаясь в длинный плащ, – Гоголь хоть и писал веселые книги, сам был довольно грустным человеком. За памятником, на боковой аллее, должны расти ранние черешни. Они отцвели уже месяц назад. Вдруг ягоды уже поспели?

На лавочке сидел старичок с длинной седой бородой, в странной соломенной шляпе, надвинутой на кустистые брови. Старичок, казалось, дремал, но, когда Алиса проходила, вернее, пробегала мимо, он поднял голову и сказал:

– Куда ж ты, пигалица, несешься? Пыль поднимаешь, туды-сюды!

Алиса остановилась:

– Я не поднимаю пыли. Здесь же крупный песок, он не пылится.

– Вот те раз! – удивился старичок, и борода его поднялась и уставилась пегим концом в Алису. – Вот те раз! Возражаешь, значит? – Дедушка явно был не в духе.

И Алиса на всякий случай сказала:

– Простите, я не нарочно, – и хотела уже бежать дальше.

Но старичок не дал.

– Подь сюды, – сказал он. – Тебе говорят!

– Как так – подь сюды? – удивилась Алиса. – Как-то странно вы разговариваете.

– А ты поспорь, поспорь. Сейчас возьму хворостину и отстегаю тебя по мягкому месту!

Старичок был совсем необыкновенный. И говорил удивительно. Не то чтобы Алиса его испугалась, но все-таки ей стало немного не по себе. Больше никого на аллее не было, а если старик и в самом деле решит стегать ее хворостиной… «Нет, успею убежать», – подумала Алиса и подошла к старичку поближе.

– Что же это получается? – сказал старичок. – Оставили меня на этом проклятущем месте, а сами смылись! На что это похоже, я спрашиваю!

– Да, – согласилась Алиса.

– У тебя в сумке калачика не найдется? – спросил дед. – А то с утра маковой росинки во рту не держал.

– Нет, – сказала Алиса. – Но я могу проводить вас в кафе.

– В такое место мне нельзя. Я при исполнении, – сказал старичок.

Алиса засмеялась. Старичок был совсем не страшный и даже шутил. Она сказала:

– А на площади бутербродный автомат есть…

– Обойдусь, – сказал дед. – Без ваших советов обойдусь. Нет, ты скажи, пигалица, что такое деется?

«Вот это старик! – подумала Алиса. – Вот бы его нашим ребятам показать».

– Сколько вам лет, дедушка? – спросила она.

– Все мои годки при мне, я еще царя-батюшку Николая Александровича, царство ему небесное, помню. Вот так-то. И генерала Гурко на белом коне. А может, это Скобелев был…

– Долгожитель! – поняла Алиса. – Самый настоящий долгожитель. Вы из Абхазии?

– Это из какой такой Абхазии? Ты это что? Да я тебя!

Дедушка попытался вскочить со скамейки и погнаться за Алисой, но в последний момент передумал и вставать не стал.

Алиса отбежала на несколько шагов и остановилась. Ей уже совсем не хотелось уходить от сказочного деда.

– Так вот, говорю я, – продолжал дед, будто забыл вспышку гнева, – что же это вокруг деется? Совсем с ума поспятили, туды-сюды!

Если он помнит царя и древних генералов, то деду должно быть по крайней мере двести лет. Как же он законсервировался, и даже в газетах о нем ни слова не было, и папа о нем не знает? Ведь если бы знал, то наверняка сказал бы Алисе.

– Ни те городового, ни те культурного обращения! Ходют туды-сюды голые люди, махают себе бесстыжими ногами. Ох, наплачетесь вы с ними, ох и наплачетесь!.. Не видать вам…

Дед всхлипнул и вдруг завопил яростно и тонко:

– Конец света! Светопреставление! Грядет антихрист наказать за грехи великие…

«Ой-ой-ой, позвать кого-нибудь, что ли? – забеспокоилась Алиса. – Наверно, у него мания. Больной человек».

– А ты чего в трусах бегаешь? – вдруг спросил дед негромко, но сердито. – Юбки, что ль, у мамки не нашлось? Небось загуляла мамка-то, а? Загуляла?.. Девки-то кто в штанах, кто в трусах…

– У меня мама архитектор, – сказала Алиса.

– То-то и говорю, – согласился дед. – Не те времена пошли. А то выйдешь спозаранку, наденешь лапти… Ты садись, девочка, на лавочку, сказку послушаешь… Буренка твоя уже копытом теребит. И поднимаемся мы вслед за генералом Гурко, царство ему небесное, туды, понимаешь, сюды, на высоту двенадцать – восемьдесят пять, а там уже турок позицию себе роет… И за царя… Дед повторил несколько раз «за царя» и вдруг запел:

 
И за царя, за родину, за веру
Мы грянем громкое ура, ура. Ура-а-а-а!..
 

Алиса медленно отступала по дорожке, чтобы незаметно исчезнуть с глаз деда. Она думала, куда лучше бежать, чтобы скорее найти помощь.

И вдруг из-за поворота показалась девушка со свертком чертежей под мышкой, обычная девушка, наверно студентка. Она была в шортах и безрукавке. Короткие светлые волосы падали челкой на загорелый лоб. Девушка услышала песню деда и остановилась.

– Ой! – обрадовалась Алиса.

Она подбежала к девушке и громко зашептала:

– Этот дед, наверно, сошел с ума. Он говорит странные вещи и совсем оторвался от действительности.

– Посмотрим, – сказала девушка.

Старичок заметил ее и очень рассердился.

– Час от часу не легче! – сказал он. – Еще одна бесстыдница, туды-сюды. Ты чего вырядилась?

– Здравствуйте, – сказала девушка. – Вы себя плохо чувствуете?

– Это еще почему? Это еще что за такие слова позволяешь? Я в своей жизни еще ничем не маялся, кроме как почечуем. Так-то.

– Странно он одет, – сказала девушка Алисе негромко.

И тут Алиса тоже заметила, что дед странно одет. Как только она раньше этого не видела?

На деде были серые короткие брюки, обвисшие понизу грязной бахромой, из-под брюк выглядывали шерстяные носки, обмотанные веревкой. Веревка спускалась к лодыжкам и была привязана к странным тапочкам, ужасно знакомым, но раньше Алиса их не встречала. Ах да, это же лапти, как на картинке в книжке сказок! Плечи деда накрывал серый пиджак с подложенными на плечах ватными подушками, чтобы плечи казались шире. И еще была соломенная шляпа, но ее Алиса заметила с самого начала.

– Он несовременный, – сказала Алиса тихо и сама испугалась своего открытия. – Он проник из прошлого!

Конечно же, дед был несовременным. Он и говорил странно, и одет был необыкновенно.

– Погоди-ка, – сказала девушка. – Вы где живете? – спросила она у старика.

– Много будешь знать… – начал дед. Потом задумался и добавил: – Запамятовал.

– Может, вас проводить домой?

– Дом мой за высокими горами да за глубокими долами, – сказал дед уверенно, будто повторял знакомый всем адрес. – Ты мне лучше скажи, землю вы пашете?

– Пашем, – ответила девушка.

– И соха у вас есть?

– Сохи уже нет. Автоматы пашут и все остальное делают.

– То-то я думал. А год-то сейчас какой?

– Две тысячи восемьдесят девятый.

– Это от Рождества-то Христова?

– От нашей эры, – сказала девушка.

– А вы из какого года? – спросила Алиса. – Вы ведь путешественник во времени?

– Вот те туды-сюды! – сказал дед. – Путешественник, говоришь? А ты лучше мне скажи: как у вас с мясом? Мясо почем?

– Мясо? – Алиса не знала, что ответить.

Но ей на помощь пришла девушка.

– Мясо у нас, дедушка, бесплатное, – сказала она. – И все другие продукты тоже.

– Врешь, туды-сюды! Ктой-то за просто так тебе теленка резать будет?

– Вы еще из Дореволюции? – настаивала Алиса. – А как вы попали сюда? На нашей машине времени?

– А вот скажи мне, – оживился дед, – кто у вас наиглавнейший генерал?

– Нет у нас генералов.

– Вот и врешь! Не может того быть, чтобы без генерала… Бог ты мой, кто идет!

По дорожке, припадая на суковатую палку, шел второй дед, точно такой же, как и первый, только шляпа у него была не соломенная, а суконная.

Алиса так удивилась, что спряталась за спину девушки. И тут же из-за поворота вышли еще три деда, двое с палками, один так, без палки; двое в соломенных шляпах, а один без шляпы совсем, и борода у последнего деда была подлиннее, чем у остальных.

Все деды не спеша направлялись к скамейке.

– Слава тебе господи! – сказал первый дед. – А то, туды-сюды, ни одной живой души не найдешь!

– Это верно, – ответил один из новых дедов. – Это верно, что ни одной живой души, все какие-то фигли-мигли с квасом.

И он погрозил палкой девушке и Алисе. Это они и были фигли-мигли с квасом.

– У них здесь дырка в прошлое, – прошептала Алиса, – и они из нее вылезают. Надо остановить. Ведь, может, их сто тысяч.

– Этих-то проучить бы не мешало, палкой, палкой! – закричал старик.

– Это так, туды-сюды! – закричал другой дед.

– Сейчас мы их! – крикнул третий. – Я сам в городовых служил!

Сзади вышло еще три деда. Бежать было некуда. Деды, правда, их не трогали, но шумели изрядно. Алиса крепко уцепилась за руку девушки.

И в этот момент ударил гонг, и громкий голос сказал:

– А ну-ка, Глебушка, обесточь массовку. Такие не пойдут.

За кустами что-то зашипело, и деды замерли в тех позах, в которых их застал громкий голос.

Из кустов выскочили несколько молодых ребят. Потом вышел старый знакомый Алисиного папы, оператор Герман Шатров. Лоб Шатрова закрывал длинный зеленый козырек от солнца, и на груди у него висел микрофон.

Не замечая девушки с Алисой, Шатров напустился на своих помощников.

– Как могло получиться, – сердился он, – как могло получиться, что восемь роботов из массовки ушли со съемочной площадки? Кто за это в ответе? А вдруг один из них на машину бы налетел? Или ребенка бы до смерти испугал? Нет, я так не оставлю! Я сегодня же серьезно поговорю с конструкторами.

– Они же опытные, Герман, – сказал один из ассистентов. – Их только сейчас распаковали, даже проверить не успели. Вот они и расползлись по бульвару.

– Да разве это настоящие древнерусские крестьяне? На основе чего их программировали?

Из кустов вышел еще один человек. Был он толст и печален.

– Гера, – сказал он, – милый, мы же не сами придумали. Взяли дедов из романов позапрошлого века, туды-сюды.

– Что?

– Туды-сюды, говорю. Это я пока с ними возился, дедовских выражений нахватался. У них сто пятьдесят лет назад были обязательно любимые слова, необычные.

– Забирай своих стариков. Придумаем что-нибудь другое.

– А что же мне с ними делать? Они же никуда не годны.

– Поменяешь блоки памяти на стандартные, получатся неплохие роботы-сиделки. Ей-богу, даже интересно. С бородами и запасом сказок, туды-сюды.