Текст книги "Мир приключений 1978 г."

Автор книги: Кир Булычев

Соавторы: Еремей Парнов,Виталий Мелентьев,Ирина Стрелкова,Виталий Бугров,Дмитрий Харламов,Лев Минц,Аллан Эккерт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 48 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Не помню, – наморщив лоб, покачал головой Жаламбе.

– А я помню. Костоломы из второго отдела испортили мне всю игру. Они так отделали бедного мальчика, что пришлось положить его в лазарет. Сейчас он отдыхает на Пулокондоре.

– Далее, – нетерпеливо бросил Жаламбе.

– Далее я взялся за записку. Вновь поднял дело о «Сентраль электрик» и нашел там милейший групповой снимок костюмированного бала. В костюме цветочного Гермеса был не кто иной, как господин Конг. Все стало ясно. «Сентраль электрик» – «Мамаша», а «Дочь», вернее, дочернее предприятие – «Юзин электрик» в Намдине. Именно там с моей помощью Конг, предварительно погрузив весь город во тьму, угнал в джунгли состав с рисом. Бесподобное предприятие, снискавшее ему славу героя и любовь товарищей. Видите, как просто. Правда, должен сознаться, что чертовски помогла фотография. Сентиментальные забавы юных электриков и хорошеньких продавщиц, оказывается, тоже приносят пользу. Итак, стало совершенно ясно, что Конга проверяют, а когда проверят, попытаются убрать. Поскольку теперь он не наш человек, можно даже сказать – совсем не наш человек, я предпочел выждать.

– Умница! Вы всегда были умницей, господин Лефевр! – впервые в жизни Жаламбе обратился к подчиненному в вежливой форме.

– Что с вами, патрон? – удивился Лефевр.

– Я очень доволен тобой. – Жаламбе с облегчением вздохнул. – Предоставим мальчишку Конга его судьбе.

– Я так и подумал, – по-своему понял его Лефевр. – Когда свершится то, что должно свершиться, мы цап-царап – и вытащим мышку из норки. По-моему, хорошая ожидается мышка.

– В самом деле? – встрепенулся Жаламбе. – Куда привели следы?

– Прямехонько в Пагоду Благоуханий.

– Опять «Красный бамбук»?

– Похоже на то, патрон.

– Жаль, – огорчился Жаламбе. – Мне бы не хотелось вновь сталкиваться с буддистами. Принц Кыонг Дэ раззвонил о том случае на весь мир.

– Не надо преувеличивать, патрон. Я уже планирую охоту. Дичь того стоит. Постараемся взять без излишнего шума.

– В этих горах и пещерах? Ты с ума сошел, мой бедный Виктор.

– Ничуть. Не забывайте, что теперь мы станем ловить на живца. Неужели не выманим на такую приманку, как Конг? Быть того не может.

– Думаешь, он сам захочет убрать Конга?

– Все равно будет пожива, а там, глядишь, и новый след обнаружится.

– Что ж, твоя логика, как всегда, безупречна… Действуй, в таком случае.

– Значит, даете благословение?

– Разумеется. Не понимаю, почему ты раньше молчал.

– Хотелось собрать побольше фактов. – Лефевр бросил на патрона насмешливый взгляд. – Не думал, что вы так скоро дадите себя уговорить. Учитывая деликатность момента… – Он не договорил.

– Что ты имеешь в виду?

– Господина Уэду.

– Мы не в ответе за действия коммунистов. – Жаламбе бросил папку на стол. – Возьми. Не говоря уже о том, что я полчаса назад отдал приказ об аресте японских шпионов по всей стране. Только это пока сугубо между нами.

– Ну! – не поверил Лефевр. – Неужели началось?

– Да, мой мальчик, считай, что битва за Францию в Индокитае началась! – напыщенно изрек Жаламбе, почесывая грудь. – Тебя не шокирует мой вид?

– Ну, что вы, патрон, я привык.

* * *

Вем угостил дорогого гостя сваренным в стволе бамбука рисом, приправленным бальзамкой. Извинился за скверный рыбный соус, красноватый и мутный.

– Обойдемся без него. Дрянной соус – не приправа к свиным почкам,

– пошутил Танг. – Был бы рис.

– Плохо с рисом. Отнимают у людей последнее. Ни на что внимания не обращают. Плевать им на засуху, на неурожай, скидки не жди. Я слышал, что крестьянам приходится покупать рис на черном рынке?

– Так обстоит дело почти повсюду, чу, – подтвердил Танг. – Люди продают с себя все, только бы выполнить поставки. Чтобы предотвратить голод, мы призвали народ захватывать продовольственные склады. Отряды спасения родины раздают по деревням почти весь отобранный у врага рис.

– Трудное это дело. Кругом шпионов понасажали. За каждым зернышком следят: сколько, мол, и откуда.

– За этим, собственно, я и пришел, дядюшка. Нужна ваша помощь. – Танг разложил крупномасштабную карту и прибавил света в лампе. – Лягушки-то как раскричались. – Он прислушался к трубному мычанию в прибрежных лугах. – Я сперва подумал, что это буйвол ревет.

– Радуются, что пришли дожди. Спасения от них нет. Так и лезут на баркас. Я, конечно, не против: мясо у них белое и нежное. Только надоели.

– Значит, так, чу, – Танг отогнал надоевшего комара, – пришел час расплаты. Лисица, которую мы вырастили, разоблачена. Подозрения нашего Дыка подтвердились.

– Кто этот оборотень? – спросил Вем, сцепив задрожавшие пальцы.

– Через пять дней он придет сюда. – Танг указал место на карте. – Проток Иен перед переправой Дук.

– Я возил туда моих детей. Счастливое было время…

– Мы встречались с Дыком на горе, а предатель будет ждать на мосту за островом. Он осторожен и сам выбрал место встречи. Я понимаю, чем он руководствовался.

– Да, туда незаметно не подойдешь. – Вем склонился над картой. – Река, обтекающая остров, кругом болота, а мостик отовсюду виден как на ладони.

– В этом вся трудность, чу. Это ловушка. Жандармы наверняка спрячутся у переправы и в зарослях на горе. От моторных лодок не скроешься. Вся надежда на ваш опыт.

Старик долго смотрел на карту, освещенную красноватым керосиновым язычком, словно надеялся прочитать на ней свою судьбу.

– Я вот что надумал, ученый человек, – поднял он глаза на Танга.

– Пустите меня. Отомстить палачу за моих детей я должен сам. Да и жить мне осталось недолго. Пусть жизнь завершится достойно.

– Такая работа не для вас.

– Почему? Даже уродливый, как черт, может волочиться за девушками. Справлюсь.

– А как же Будда?

– Он все поймет.

– Что ж, дядюшка, – Танг кивнул с печальной улыбкой, – если вы твердо решили, не стану отговаривать. Отправляйтесь на реку Дай. Только с одним условием. Я не хочу посылать вас на верную смерть. Попробуйте придумать что-нибудь получше. Никогда не поверю, чтобы старый ловец водяных змей не нашел способа незаметно подобраться к врагу. – Сложив карту, он передал ее Вему. – Поищите, дядюшка, а я к вам завтра зайду.

– Нечего ждать до завтра, – проворчал старик. – Я и так знаю все, что нужно.

С наблюдательной вышки у переправы Дук хорошо была видна залитая водой низина протока Иен. Сквозь дождевую дымку проступали деревья на дамбе и желтый извив ручья, раздваивающегося перед островом, за которым смутно чернела трапеция бревенчатого мостика.

– Не повезло нам с погодой, – сказал Жаламбе, тщательно протирая окуляры бинокля. – Все смазано. Прямо как нарочно.

– Вы слишком мрачно настроены, патрон, – возразил Виктор Лефевр,

– не стоит портить кровь из-за шального муссона. Денек не так уж плох. Не ливень – и то слава богу. Пусть себе капает. Уж как-нибудь человеческую фигуру не проглядим.

– Все разлилось, взбухло. Могут и ускользнуть.

– Куда им деться? Лодка – не иголка. Притом на равных с нами, патрон. Для выстрела им придется подойти ближе.

– Более удобного места не нашлось? – буркнул Жаламбе, приникая к биноклю. – На горе могут не увидеть ракеты.

– Мне казалось, что Конг представляет для вас вспомогательный интерес. – Лефевр прикурил от окурка новую сигарету. – Когда хочешь выгнать зверя, лезешь к нему в логово. – Он приставил бинокль к глазам. – Его еще нет? Ну что ж, наберемся терпения. Я почему-то не сомневаюсь, что Конг придет.

– Он ничего не заподозрил?

– Кто его знает. Мне пришлось идти ва-банк. Иначе бы мы просто не узнали, где состоится столь нежное рандеву.

– И не надо, – сплюнул Жаламбе. – Коммунисты превосходно обошлись бы без нашей помощи. Поймаем мы кого или нет, еще неизвестно, а Конга твоя непомерная щедрость могла насторожить.

– Щедрое обещание, патрон, не щедрость. Я искренне надеюсь, что мне не придется отсчитать ему две тысячи пиастров. Но пообещать пришлось. Только так удалось уговорить его еще разок поработать на старушку Марианну! [12]12
  То есть на Францию.


[Закрыть]Да заодно и рот заткнуть. Едва ли он проговорился об этом Уэде.

– Почему?

– Кэмпэйтай в таком случае не преминула бы вмешаться, это сорвало бы операцию. Нет добычи – нет и денег. Я дал ясно понять, что монах нужен мне лично… Из карьеристских соображений.

– Человека, который способен швырнуть на ветер две тысячи, едва ли ждет успешная карьера.

– Не будьте сквалыгой, патрон. Зачем мертвецу деньги?

– Ты так уверен в успехе?

– Коммунисты рискуют много больше нас. Надеюсь, они не промахнутся.

– А если?

– Тогда Уэда может узнать о наших шалостях, и вам придется меня прикрыть, – меланхолически ответил Лефевр.

– Меня бы кто прикрыл, – огрызнулся Жаламбе. – Хорошо тебе рисковать, богатенькому наследничку. Тоже мне игрок?

– Разве у нас есть где поиграть? – Лефевр курил сигарету за сигаретой. Волнение он прикрывал бесшабашной бравадой. – Настоящая игра только в Гонконге или в Макао. Вот бы махнуть на недельку в Гонконг, пока там еще сидят наши японские союзнички… Стоп, патрон! – Он крепко сжал плечо Жаламбе. – Будь я проклят, если это не так! Слева от острова!

– Где? – Жаламбе навел бинокль в указанную точку.

На глинистой ленте ручья различался челнок и гребец в нем, ловко орудующий кормовым веслом. Скрываясь порой за травами, челнок заметно приближался к мосту.

– Почему ты думаешь, что это именно он? Дьявольщина! Словно с неба свалился.

– Наверняка скрывался где-нибудь в зарослях. Осматривался. Он всегда был чертовски осторожен. Клюнул все-таки, каналья.

– На нем, кажется, коническая шляпа. Это, часом, не вьетминец?

– Не смешите меня, патрон. Они не явятся первыми на подобное рандеву. Тоже небось прячутся в какой-нибудь заводи. Придется нам попотеть, прочесывая такое болото.

– Лишь бы все сошло. – Жадамбе поменял руку на бинокле. – Теперь я вижу: это действительно он.

Когда на мосту возникла фигура в шляпе нон, старый Вем начал раздеваться. Спрятав одежду от дождя под широкими листьями, он прижал к животу деревянное ложе арбалета и с усилием натянул тугую, сплетенную из волокон лианы тетиву. Затем сунул в рот тростниковую трубочку и, лежа на спине, сполз по мокрой траве в воду. Она приняла его без всплеска.

Жаламбе и Лефевр не выпускали биноклей. Конг стоял к ним спиной, ожидая, видно, что лодка появится из-за поворота со стороны Пагоды Благоуханий. Положив локти на деревянный брус, он глядел в неспокойную мутную реку, пронизанную отвесными спицами дождя.

– Что-то они не торопятся, – выказал признаки нетерпения Лефевр, бросая недокуренную сигарету. – Пора бы уж и появиться.

– Появятся, – уверенно изрек Жаламбе. – Другого пути у них нет.

– Наконец вы воздали мне должное. Благодарю, патрон. – Лефевр зарядил ракетницу. – Скорее бы, что ли.

– Мне тоже не терпится быстрее промочить глотку.

Но прошел час, а на мосту ничего не изменилось. У людей на вышке затекли руки. В глазах, покрасневших от напряжения, замелькали назойливые стеклянистые червячки.

– Если так будет продолжаться, он уйдет, – сказал Лефевр, опуская руки. Придерживая бинокль на груди, сделал несколько энергичных приседаний. – Давайте наблюдать по очереди, патрон.

– Заткнись, – уронил Жаламбе, не повернув головы. – Если они так и не появятся, то придется тебе это взять на себя.

– И не подумаю, патрон. Вы же знаете, что я не мастак на такие штучки.

– А если я тебя очень попрошу?

– Неужели вы настолько боитесь Уэду? По-моему, нам давно пора перестать пресмыкаться перед японцами. Чем дальше, тем их дела идут все хуже и хуже. Американцы перешли в наступление на Маршальских островах. Того гляди, начнут бомбить Индокитай. Тут уж не до государственного переворота, которого так боится наш милый Жан.

– Еще один политик на мою голову выискался. Если ты не хочешь, чтобы тебя прижали за старые грешки, а это можно сделать хоть сейчас – сам знаешь, – он не должен уйти отсюда живым. Учти, Виктор. Ты меня знаешь.

– Хватит стращать! – Лефевр топнул ногой. – Приказы отдавать легко. А как это сделать? Как? – Он почти кричал. – Вы же знаете Конга! Он всадит в меня отравленную деревяшку, едва я успею схватиться за пистолет. Дайте пару жандармов с автоматами, и я привезу его труп.

– А что потом станешь делать с этими жандармами? Постой! – испуганно вскрикнул Жаламбе. – Что же это такое?! – трясущимися пальцами он протер линзы. Человек на мосту исчез. – Я же не сводил с него глаз! Не мог же он растаять в воздухе?

– Почему бы и нет? – Лефевр быстро обрел прежний дерзко-иронический тон. – По-моему, вы плохо протерли стекляшки, патрон. Дело сделано. Он валяется на бревнах настила.

– Но это немыслимо! – Жаламбе обдало жаром. – На расстоянии выстрела из снайперской винтовки никого не было. Готов дать голову на отсечение!

– В таком случае, ее уже нет у вас на плечах. – Лефевр пустил малиновую ракету. – Быстрее на катер!

Вздрогнув от выстрела, Жаламбе взглядом проследил за извилистой дымовой линией.

Видит бог, он скромный человек и не требует от судьбы слишком многого. Меньше всего он был расположен сейчас кого-то ловить. Чутье подсказывало, что не следует создавать вокруг убийства переметнувшегося элемента большой шум.

Уже в моторке, которая неслась, заливая низкие берега мутной волной, он еще раз взглянул в бинокль, но ничего не увидел, кроме бескрайнего травяного поля под тихим дождем.

Когда они, зачалив катер за сваи, взбежали на мост, послышалось тарахтенье моторов. Это мчались моторки с жандармами, сидевшими в засаде у подножия горы. Все шло по плану. И ракету увидели, несмотря на дождь, и вовремя поспели к мосту, чтобы захватить неприятеля с двух сторон. Только некого оказалось окружать.

Конг лежал ничком, разметав сведенные судорогой руки.

– Вот оно как, – вздохнул Жаламбе, обнаружив в затылке бамбуковую стрелу с оперением из пальмового листа.

– Выстрел, очевидно, произведен из-под воды, – констатировал Лефевр. – Слыхал я о таких фокусах, а видеть не приходилось.

– Теперь любуйся, сопляк! – взорвался Жаламбе, играя на публику.

– Такого человека не уберегли. А?

Разыграв свою партию, он позволил себе на минуту забыть про третьего партнера – японскую секретную службу. Это была роковая ошибка.

Виталий Мелентьев
СУХАЯ ВЕТКА СИРЕНИ

1

После трудной, необычной зимы пришло странное лето. Духота сменялась ливневыми дождями, шквальными северными ветрами. Становилось холодно и неуютно. Потом сразу, словно вспыхивая, разливалась жара.

Пошли белые грибы. Пошли кучно, «стаями», и грибники стали проситься в отпуска.

В это странное лето и рыба вела себя необычно: клевала и в жару и в холодные ветреные дни. На отдых потянулись и рыболовы.

Отпуска следственным работникам предоставлялись охотно: преступлений в городе, в сущности, не было. «Большое» начальство получило путевку в санаторий, а шофер персональной машины, тоже собираясь на отдых, готовил «Волгу» к месячному безделью: мыл, полировал, регулировал…

Молодой следователь Николай Грошев наблюдал за ним из окна своего кабинета. Вздохнув, он отложил сборник служебных материалов и пошел к гаражу.

Машины Грошев любил давней и нежной любовью, но после армии за рулем сидел не часто. Поэтому подышать сложным запахом автомобиля, поболтать с опытным водителем, а при случае и помочь ему было для него сущим удовольствием. Он уже облокотился на крыло и сунул голову под капот, когда из окна второго этажа выглянула секретарша и крикнула:

– Грошев! Вызывают…

Начальник следственного отдела Ивонин стоял у окна и пил воду с красным вином.

– Рецепт моряков дальнего плавания, – обстоятельно разъяснял он товарищам свое новое пристрастие. – В тропиках морякам ежедневно выдается по полбутылке красного сухого вина. Если его выпить сразу, толку никакого. Если же вино добавить в воду, оно великолепно утолит жажду.

С ним соглашались, но предпочитали неразбавленное вино…

Не слишком верил в этот тропический рецепт и Николай и потому, войдя в кабинет, чуть заметно усмехнулся. Ивонин посмаковал рубиновую на свету воду и тоже усмехнулся.

– Собственно, я бы тебя не потревожил, но смотрю, ты на такой жаре интересуешься машинами…

– Армия…

– Ну, как говорится, тем более. Есть дело, как раз по тебе. Можно послать другого, но поскольку ты любишь машины…

– Угон?

– Нет… Собственно, мелочь. Кража из машины. Преступники задержаны. Интересует?

– Как прикажете…

С тех пор как Ивонин, рекомендовавший Николая на следственную работу, выдвинулся и стал начальником отдела, их былая дружба по заочному юридическому институту не то чтобы укрепилась, а стала глубже и в то же время тревожней. Ивонин постоянно не то экзаменовал, не то тренировал вчерашнего милиционера и позавчерашнего разведчика. При этом он не столько помогал, сколько направлял Николая, и это нравилось обоим. И в этот раз они обменялись новостями, посмеялись, и, пожимая руку Грошеву, Ивонин вскользь обронил:

– Принюхайся к делу. Что-то в нем есть.

– Разумеется, – бодро ответил Грошев и вскоре уехал в отделение милиции.

2

Случай и в самом деле оказался рядовым. Отец, конструктор пригородного завода, и сын, студент, сделали покупки, оставили свою белую «Волгу» у обочины, а сами пошли обедать в ресторан. Когда они вернулись, машина оказалась открытой, а портфель и покупки исчезли. Стоявший поблизости гражданин сказал, что он видел, как трое парней открывали машину и, взяв из нее портфель и коробки с туфлями и конфетами, ушли в сторону проходного двора. Двое из них как будто были в синих или голубых рубашках, а третий в красной.

Отец отнесся к пропаже философски – разве разыщешь жуликов в таком большом городе? Но сын пожалел только что купленные французские туфли и обратился к милиционеру, который, оказывается, видел подвыпивших парней.

Милиционер и потерпевшие побежали в проходной двор и настигли уже не трех, а четырех парней на соседней улице. Они стояли у бочки с квасом и доедали украденные из машины конфеты. Коробка с французскими туфлями, портфель и свертки оказались при них. Милиционер потребовал документы. Тот, который держал портфель, растерялся, покопался в карманах и достал заводской пропуск. Милиционер раскрыл его, и в это время трое других бросились в разные стороны, пытаясь смешаться с толпой. Потерпевшие и прохожие задержали их и по телефону из ближнего магазина вызвали милицейскую машину. И воры и потерпевшие прибыли в милицию. Похищенные вещи опознали, и их возвратили владельцам.

Вот и все дело. Странным в нем оказалось одно: трое воров были родными братьями – Иваном, Евгением и Аркадием Хромовыми, а четвертый – Вадим Согбаев – свояком Евгения Хромова.

Что ж… Ивонин, как всегда, прав. Такой «семейной» шайки не попадалось давным-давно. «Принюхаться» к ней стоило.

3

После первого знакомства с делом Грошев стал заново перечитывать бесстрастные милицейские протоколы, стараясь найти в них не то что ответ – до ответа было далеко, а хотя бы намек, который помог бы ему понять причины преступления. Николай свято верил, что люди по природе своей честны и добры. На преступления их толкают так или иначе складывающиеся обстоятельства. Причем чаще всего эти обстоятельства «складывает» сам человек. Полегоньку, помаленьку, иногда даже не замечая этого.

Найти истоки преступления – значило не только неотразимо обосновать обвинение, хотя, в конечном счете, в этом и заключалась видимая суть его деятельности: распутать преступление, добиться наказания виновных. Но только ради этого он бы не выбрал такую беспокойную и небезопасную профессию. Главным для него было другое: помочь оступившемуся человеку выйти на верную тропку, а с нее – на большую жизненную дорогу. Но для этого ему требовалось узнать человека как можно глубже. Узнать, чтобы понять, а поняв – помочь.

Естественно, милицейские протоколы этих знаний не давали и дать не могли, но направление поиска указывали.

Старший – Иван Васильевич Хромов, тридцати лет, слесарь-лекальщик со средним заработком около двухсот рублей, ушел от жены и дочери к матери. Утверждает, что непосредственного участия в краже не принимал, хотя и знал о ней. Обнаруженный у него портфель ему передал Евгений Хромов.

Евгений Хромов наотрез отказался не только от участия в краже, но и от самой кражи. Последнее время он нигде не работал, жил случайными заработками и недавно тоже ушел от семьи к матери.

Самый младший Хромов, Аркадий, водитель троллейбуса, зарабатывал чуть меньше Ивана, холостяк, проживал у матери. Факт кражи категорически отрицал. Утверждал, что обнаруженные у него французские туфли купил в Доме обуви и именно по этому поводу они и выпили: «обмыли» покупку.

Свояк Евгения, Вадим Согбаев, кражу признал, но свое участие в ней отрицал. Согбаев недавно вернулся из заключения, отбыв наказание за хулиганство. Нигде не работал. Жил или у сестры или у знакомых.

Таким образом, признания Ивана Хромова и Вадима Согбаева, показания потерпевших и свидетелей надежно уличали жуликов, и дело, после соответствующего оформления, можно было передавать в суд.

Но Грошев не спешил. Его останавливали странные подробности. Ни Ивану, ни Аркадию Хромовым такое мелкое, в сущности, воровство не требовалось: они отлично зарабатывали. Впрочем, они могли пойти на преступление из пьяного ухарства, «за компанию». И такое бывает. А вот поведение Согбаева настораживало. Он должен прекрасно понимать, что попадись он на краже – снисхождения ему не будет. Почему же он, зная, что Хромовы собираются обокрасть машину, не отговорил братьев, наконец, просто не ушел от них? Риск для него неоправданно велик.

Единственным, кому действительно могло потребоваться украденное, был Евгений. Но он, живя с братьями и матерью, всегда мог рассчитывать на родственную помощь.

Так кто же такие эти четверо? Шайка преступников или группа пьяненьких хулиганов, мелких и неумных?