Текст книги "«Взгляните на лилии полевые…» Курс лекций по литургическому богословию"

Автор книги: Киприан Архимандрит (Керн)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

«Не ктому пламенное оружие хранит врат Едемских, на тыя бо найде преславный соуз [271

[Закрыть]], Древо Крестное». [272

[Закрыть]]

«Тебе, приснопетое Древо, на немже простреся Христос, Едем хранящее обращающееся оружие, Кресте устыдеся: страшный же уступи, на тебе пригвожденному Христу, подающему мир душам нашим». [273

[Закрыть]]

* * *

На Кресте приносится Жертва совершенная, Жертва исключительной Любви, прощения и смирения. На Голгофе, вблизи Иерусалима, на фоне панорамы Иерусалимского храма, где приносилась жертва Богу в храме из мрамора и камня на жертвеннике, освященном кровью жертвенного животного, основывается новая Церковь, на новом жертвеннике, на Кресте из кипариса, кедра и певка. Святый Иоанн Златоуст говорит о ней так:

«Крест – жертвенник. Необычайная и небывалая жертва. В самом деле, Один и Тот же был и жертвой и священником; жертвою был плотию и священником духом. Один и Тот же приносил и был приносим плотию». [274

[Закрыть]]

И от времен Христовых повторяется та же Жертва на престолах церковных. И от времен Златоуста повторяются его слова перед престолом: «Ты бо еси приносяй и Приносимый, и приемляй и Раздаваемый» [275

[Закрыть]]. А кровные жертвы, как уже ненужные и бессильные, не приносятся более.

«Окровавил еси Христе, персты Твоя, на Древе пригвождаем, иже приносимую бесом кровь древле, на пагубу приносящим преставил еси». [276

[Закрыть]]

Посему и «храма светлость раздирашеся». Во святом святых завеса церковная раздирается с верхнего края до нижнего и сим показует завершение ветхозаветных жертв, конец Моисееву закону.

«Завеса раздралась и Жертва принесена вне святаго святых», – говорит Златоуст. [277

[Закрыть]] И далее:

«Крест Честной освящается Жертвою, становится украшением Церкви, державою и утверждением. Так как преступление произошло от древа, то поэтому Он пожелал пригвоздить эти начатки на древо, чтобы подобно тому как через древо произошло преступление, так через Древо же произошло и спасение» [278

[Закрыть]].

И от дня того, и древа того, нет более проклятых деревьев. Если проклято было древо из-за несвоевременного прикосновения к нему и вкушения от него первозданным человеком («неблаговременно причастно бывшее»), то ныне новая тварь обновляется снисхождением Божиим, обожением нашей тварной природы и ожиданием новой, нетленной и просветленной, природы, новая тварь ликует, и древа в лесах и рощах шелестят своими листьями, легким ветром, «гласом хлада тонка» пригибаются, приходят, поклоняются и припадают ко Христу, Распятому на Древе. Самое естество древесное как бы радуется и величается, и Божественным распятием прославляется.

«Песнми да взыграют вся древа дубравная, тезоименитое Древо Креста зрящи, облобызаемое днесь». [279

[Закрыть]]

«Да кропит вся земля радование, да веселятся древа дубравная, днесь обожена Всечестным Крестом». [280

[Закрыть]]

«Да возрадуются древа дубравная вся, освятившуся естеству их». [281

[Закрыть]]

* * *

«Крест – хранитель всея вселенная, Крест – красота Церкви, Крест – Царей держава».

И через три столетия после Христа, равноапостольный Царь с праведной своей матерью обретают и воздвигают Честное Древо при множестве народа. И в воспоминание того всемирного воздвижения и ныне совершается в соборных храмах архиерейским служением сие воздвижение Креста. Под умилительное пение «Святый Боже», сопровождаемое каждением и светильниками, медленно износится из алтаря Крест и на середине Церкви совершается чинопоследование воздвижения. Пятьсот раз звучит «Господи, помилуй», то опускаемое то подымаемое в хроматической гамме. Вот совсем-совсем низко отстоит крест от земли, на одну лишь пядь отступая от нее, вот он снова поднимается выше и выше. Подымается согбенная фигура святителя, выпрямляются дикирии и трикирии, подымаются огоньки их в ровнях с крестом и возвышается он еще выше, вместе с голосами клироса подымаясь к небу и под высокое и торжествующее последнее троекратное «Господи, помилуй», осеняет крест всю вселенную, как когда-то руками Патриарха во дни Константина Царя. Тогда при воздвижении народ так же, как и теперь, вопиял «Господи, помилуй». Являвшийся Константину Крест ограждает его державу, поборствует ему на враги, помогает наемникам его [282

[Закрыть]] византийским Василевсам Второго Рима и Московским Царям Третьего в их царских подвигах.

«Божественным судом предызбраннии, веселитеся, христианскии вернии царие, хвалитеся победоносным оружием, премше от Бога Крест Честный». [283

[Закрыть]]

Принимают они, Божии Помазанники, крест всего народа на себя, несут его на раменах своих, несут в течение всего своего подвижнического пути на Страшный Судный День, когда и ответят за него. Крест их утверждение, крест им держава и сила. Церковь в своих песнопениях, в живом опыте своего служения восхваляет, освящает и благословляет священную власть, Богом помазанную и ограждает ее державой Креста Христова, Крестом Царя Иудейского.

Крест охраняет и всю вселенную, всех нас грешных.

«Он есть для лежащих восстание, для стоящих утверждение, для немощных опора, для пасомых жезл, для обращающихся руководство, для души и тела спасение, ограждение всяких зол, виновник всяких благ, истребление греха, растение воскресения, древо жизни вечной», – как вещает св. Иоанн Дамаскин. [284

[Закрыть]]

«…Жезл силы, имже пасемся, оружие мира, егоже со страхом обстоят Ангели». [285

[Закрыть]]

Крест Честный найден в Иерусалиме и любезно всеми лобызается и почитается. На небесах же образу Креста совершается служение ангельских чинов. Мысленные полки бесплотных духов непрестанно кланяются таинственному и спасительному образу.

«Крест Пречестный, егоже обстоят чини ангельстии». [286

[Закрыть]]

«Ныне ангельския воинства копие носят Древо Честное, благоговейно окружающе». [287

[Закрыть]]

В древности, согласно церковному преданию, в Риме, к поставленному образу Креста трижды в год сходил Ангел с небес и кадил Крест. [288

[Закрыть]]

На земле люди веселятся Кресту, на небесах Ангелы радуются ему. [289

[Закрыть]]

«Крест – Ангелов слава и демонов язва».

Трепещут демоны, трясутся и злобствуют бесовские полки, в своей бессильной злобе и бесплодной, ибо Крестом прииде радость всему миру и погибель демонской силе.

«На Кресте Тя пригвождена и уснувше ангельстии чинове видевше, устрашишася, Иисусе Всецарю, и побегоша абие бесовские полцы и сокрушишася вереи адовы и смерти мучительство низложися и иже во гробех мертвии воскресоша». [290

[Закрыть]]

«Ядовитую заушил еси змия злобу, заушен быв». [291

[Закрыть]]

И мы охраняемся силой Креста и побеждаем ею присно с нами борющегося «князя тьмы и страстных сладостей родителя».

«Крест Твой ныне облобызающе умнаго Амалика побеждаем». [292

[Закрыть]]

«Подземных силы противныя Креста страшатся, начертаема знамения на воздусе». [293

[Закрыть]]

«Падение есть бесом крестное стояние». [294

[Закрыть]]

Вот это-то и есть неприемлемое, непонятное и непостижимое для рационализирующего ума, что велика и всемогуща сила Креста и его знамения. Крестное знамение – это не только воспоминание и привычка из далекого и забытого детства, это не просто жест и не только символ, не магическое, заклинательное мановение. Нет, это реальная сила, реальное оружие против врага. Если и есть что-либо страшное, если и есть вообще на свете что-либо опасное, то только сила зла, сила врага нашего и рожденное им зло и грех. Если и есть какое оружие и способ борьбы против него, то это молитвенное призывание имени Божия и силы Креста Его. Осени себя крестным знамением и этим самым оградишься от зла. Искушение ли, страх ли, бесовское наваждение, уныние, мечтание неподобное, похоть вредная – все сие погубит сила Креста. Не сомневаясь и с верой в Бога и в силу Креста ограждаем себя ею. Важно именно ограждение крестным знамением, а не просто какое-то беспорядочное и кощунственное махание рукой.

«Тако да погибнут беси от лица любящих Бога и знаменующихся крестным знамением…»

«Иже Крестом ограждаемся, врагу противлямся, не боящеся того коварства и ловительства».

Вот почему важно и безусловно необходимо учить этому детей, воспитывать себя, напоминать и следить за этим. Это вовсе не пустяки, не мелочь, не «все равно», это не простое ненужное и мелочное обрядоверие, а известное и очень славное подтверждение веры.

Святой Иоанн Дамаскин так мудрствует: «Крест дан нам в качестве знамения на челе, как обрезание Израилю; ибо через него мы верные различаемся и распознаемся от неверных. Он есть щит и оружие и памятник победы над диаволом». И мы верим в силу креста, верим безусловно, не по-современному, без «если», без размышления в сердце своем, верим в то, что крестом мы можем все совершить. Иначе мы просто кощунствуем, кое-как болтая рукой перед собой, иначе мы не верим Церкви, иначе мы рационалисты.

Эта сила нам нужна в нашем пути подвижнического крестоношения, пути исповедания себя Христовыми учениками «Крест есть щит веры, в немже можем вся стрелы лукаваго разжженныя угасити». Без подвига крестоношения нет христианства.

«А иже Христовы суть, плоть распяша со страстьми и похотьми»

(Гал. 5, 24).

«Аще кто хощет по Мне идти, да отвержется себе, возьмет крест свой и по Мне Грядет»

.

Идем, бредем, усталые, больные, слабые, грешные, неся кресты и крестики, странные, по странной земле, юродивые для мудрого мира, безумные для умных, премудрые для безумных, мы, недостойные, изживающие свою жизнь. Идем и несем все кресты к тому Кресту, который сверкает вдали высоко, у стен невидимого Иерусалима Небесного. Там совершается поклонение ему, там лики Ангел и Архангел непрестанно кланяются ему, славословят его. Мы ожидаем тот день, когда явится на небе Крест – знамение Сына Человеческого и поведет после Страшного Суда праведников в райские чертоги. Ожидаем тот день и в ожидании несем свои кресты.

Непобедимая и непостижимая, божественная Сило Честнаго и Животворящаго Креста, не остави нас грешных!

Самовидцы Слова и слуги
(Четверг)

«Верую… во Едину, Святую, Соборную, Апостольскую Церковь»

В высоком иконостасе, живом памятнике неумирающей древней красоты церковной, в третьем ярусе, длинный ряд святых апостолов с обоих концов тянется к центральной иконе. Идут двенадцать, лик богоизбранный, свидетели жизни Божественного Слова, идут от обеих сторон, со слегка согбенными главами, с протянутыми руками. Склоненные фигуры выписаны царским изографом по древнему подлиннику, по преданию отеческому. Купно собранные, стоят они на другой иконе «Собора святых двенадцати апостол». А с парусов главного купола четыре евангелиста, четыре благовестителя с символами своими, живые, как бы в образах вещающие, как бы в красках говорящие, поющие, вопиющие, взывающие и глаголющие.

И в богослужебных книгах снова они, снова свидетели Слова, Его ученики, братья, сонаследники, «сотаинники», [295

[Закрыть]] часто и на многих страницах вспомянутые и воспетые. В каждый четверг совершается память их и святителя Николая, а в лице их – память всего сонма всех святых святителей. Всем им – и двенадцати и семидесяти, – посвящены отдельные дни памяти. Празднуется их собор, и посвящаются им особые воспоминания и песнопения в нарочитые дни жизни Слова и их.

Следуя в течение всего церковного года шаг за шагом, день за днем по пути жизни Спасителя, с типиконом в руках по шершавым, закапанным воском листам Миней и Триодей, мы встречаемся с ними. То в весеннюю Неделю Антипасхи, слушая исповедание Фомино, то в Великий Четверг омывая свои души слезами умиления, как и Сам Спаситель в этот день умывает ноги их, то вместе с ними сиротеем в четверг Вознесения, то вместе с ними в день Троицы принимаем огонек Утешителя Духа, то озаряемся светом Фавора, то рыдаем и торжествуем с ними у одра Пречистой в Гефсимании в день Успения Ее, когда сам «Источник Жизни во гробе полагается».

Вникнем же в то, что Церковь вещает нам в четверги Октоиха, во дни апостолов, в их святых иконах…

В Церкви все таинственно, у Бога все чудотворно. И мир этот, из ничего созданный, и жизнь, и рождение, и смерть, – все это чудо. И литургия, и освящение воды, и крещение, и пострижение, и брак, – все, все это чудо неисследимое, неуразумеваемое. И покаяние грешной души, и восстание падшего, и обновление унылого и безнадежного, умудрение немудрого, укрепление слабого. Все это таинственно и чудесно, ибо все сие совершается не по велению разума нашего, не по хотению нашей воли, а по благоизволению Божию, по благодати Духа Святого. Такова вся жизнь Церкви. «Божественная благодать, всегда немощная врачующи и оскудевающая восполняющая», она чудотворит, она тайносовершает.

Совершается чудо преславное и великое. Господь избирает Себе учеников и слуг, сначала двенадцать (Мф. 10), потом и семьдесят (Лк. 10, 1). И вот, рыбаки и мытари становятся апостолами, некнижные – мудрецами, простецы – учителями и светильниками Света. Разве не чудо? Воистину тайна: простецы призваны открыть таинственные истины веры и наивозвышенной философии.

«Рыбарская трость любомудрых шатание, и витийския струи преначерта, богомудрая учения, изображений догматы и таин благих ясно изложивше Евангелие»… [296

[Закрыть]]

«Господи, неизреченное таинство Твоего воплощения проповедаша немудрии, философов посрамиша, риторов рыбарие заустиша». [297

[Закрыть]]

Чудо – их призвание, чудо – весь путь их ученичества, чудо – и их просвещение. Ибо Сама Премудрость Божия их призывает и руководит через Господа Иисуса Христа, как через дверь входят они, Сам Дух Утешитель их научает воздыханиями неизглаголанными, и Его огнем они освящаются.

«Имуще Премудрость Самую учителя, умудристе, апостолы, вся концы». [298

[Закрыть]]

«Дверь Сый, Иисус Бог наш и Господь, отверзи Свое апостолам познание». [299

[Закрыть]]

«Некнижные ученики, Дух Твой Святый казатели яви, Христе Боже, и многовещанною связью языков, прелесть упраздни». [300

[Закрыть]]

«…во апостолах возсия, Спасе наш, благодать Духа Твоего». [301

[Закрыть]]

«…обновляет бо апостолов Утешитель, в них обновляяся таинственным обновлением разума». [302

[Закрыть]]

«Петр витийствует и Платон умолче, учит Павел и Пифагор постыдеся: прочий апостольский богословляй собор, эллинское мертвое вещание погребает и мир совозставляет к службе Христове». [303

[Закрыть]]

Дух Святый обновляет старое, немощное, и от сего ничего не остается. Вместо немощи – сила, вместо нищеты – богатство. Служением Слову и жизнию с Ним они проникают в глубину воплощения, от Него лично научаются сему:

«На земли воплощься, соделал еси ученики». [304

[Закрыть]]

«Ученицы Спасовы, таин самовидцы бывше, Невидимаго и начала Неимущаго проповедасте, глаголюще: в начале бе Слово; не создани бысте прежде ангел, ни научистеся от человек, но от Вышния Премудрости». [305

[Закрыть]]

Так столь трудно уразумеваемая и непонятная «велия тайна благочестия» им открывается и наглядно показуется.

И прияв крест Его и повинуясь подвигу крестоношения, они словом крестным побеждают безбожие и мудрость эллинскую и покоряют себе души, уловляют их в новые сети духовные.

«…Христовы язвы на божественном телеси вашем, яко утварь всеблаголепну носяще». [306

[Закрыть]]

«Господи, апостолы спостигоша иногда убо сетями глубину морскую, иногда же высоту Царствия учения ради, ово убо (т. е. рыбачество) художеством непостижимую глубину испыташе, ово же верою неописанного Твоего недра достигоша и миру проповедаша безлетнаго Твоего Сына». [307

[Закрыть]]

«Крестообразно распростерши мрежу веры двонадесятица божественных апостол Твоих вся языки уловила есть». [308

[Закрыть]]

«Мир возненавидесте яже в мире и Христа возлюбисте». [309

[Закрыть]]

Воистину все таинственно и чудесно в избрании и житии их. Весь путь их за Спасителем являет собою как бы дивный узор. Призывает их, ловцов рыб, чтобы уловлять человеков, приоткрывает книги божественной премудрости, поучает словом из уст Своих и Собою, Самим Божиим Словом, ведет от Иордана через всю Святую Землю, от их домов и рыбачьих лодок, через бурные ночи и тихие закаты к Кресту и Воскресению, через Елеон, Фавор и Сионскую горницу. Посылает их сначала в свой народ (Мф. 10, 5), а потом и во весь мир, «почерневший мраком безбожия». [310

[Закрыть]] И «во всю землю протече вещание их и прелестную объюроди мудрость немудрую». [311

[Закрыть]]

«Не бойся, малое стадо!» (Лк. 12, 32). Сначала – малое стадо, потом – Вселенская Церковь. Посылает семьдесят, как агнцев (Лк. 10, 3) и двенадцать, как овец посреди волков (Мф. 10, 16) и снова чудо: «богоизбранные овчата Пастыря Добраго», [312

[Закрыть]] сами становятся пастырями словесных овец:

«Яко пастыри суще словеснии,

Яко агнцы Пастыря,

Яко овцы Агнца Избавителя нашего Христа

Боговидцы апостолы». [313

[Закрыть]]

Потщимся и мы проходить следом за ними путь их служения, путь их духовного роста, проходить по Евангелию, по канонам и стихирам, по всем праздникам и дням церковного года, по живым воспоминаниям их жизни и проповеди. Живым потому, что и сами мы молитвенно переживаем и живем в Церкви этими моментами, молитвенно и тайнообразующе соприсутствуем и содействуем всякому празднику.

То неизвестные и незнающие рыбари Христа, то вдруг как призванные Им слуги Его, потом ученики и апостолы, потом дети, (Ин. 13, 33), затем друзья (Ин. 14, 14), потом братия (Ин. 20, 17). И Сам Пастыреначальник всегда с ними, и когда мы молимся с ними, то и Он посреди нас.

«Яко посреди учеников Твоих пришел еси, Спасе, мир Твой даяй им, прииди и к нам и спаси нас». [314

[Закрыть]]

Вот они по избранию своему: Андрей Первозванный, Иоанн (Зеведеев) Богослов, Петр (Симон, сын Ионы, Кифа), Филипп, Нафанаил (Варфоломей), Иаков (Зеведеев, «больший»), Матфей (Левий Алфеев), Фома-Близнец, Иаков Алфеев («меньший»), Иуда (Левий, Фаддей), Симон Кананит (Зилот) и Иуда Искариот.

Но, кроме икон апостольского лика, в иконостасе и отдельно иконы собора их, и кроме четвергов Октоиха, Церковь выносит во дни памяти отдельных апостолов при пении полиелея икону каждого из них и ублажает его особыми, ему посвященными песнопениями. Вокруг икон этих мы снова молитвенно объединяемся с апостолами, наклоняясь над дивным филигранным узором и игрой красок, припадаем пред ними и из песнопений и молитв снова приносим неувядаемые венцы во славу их. Торжественны службы всех апостолов, но между ними особливо значительны некоторые. [315

[Закрыть]] Так, святому Апостолу и евангелисту Иоанну Богослову отправляется бдение, а праздник святых первоверховных апостолов Петра и Павла приравнивается по значению своему и важности к великим Господским и Богородичным праздникам, (как и праздник святого Пророка и Предтечи Иоанна). Ко дню первоверховных апостолов Церковь нас предуготовляет постом, на другой день по нем совершается собор всех двенадцати апостолов.

Знаменательна память их, первоверховных, столь разных, но в то же время столь похожих и близких.

«Киими похвальными венцы увязем Петра и Павла, разделенные телеса и совокупленные духом». [316

[Закрыть]]

Замысловаты и смелы сравнения их и параллели:

«Петр камень веры и Павел вития святых Церквей». [317

[Закрыть]]

Петр принимает небесные ключи рая, Павел в рай восхищается, слыша неизреченные там глаголы (2 Кор. 12, 4), [318

[Закрыть]] Петр трижды отрекся и покаялся, Павел был прежде хульник и потом уверовал. [319

[Закрыть]] Церковь чтит и «светлыя Петровы чудеса» и «честные знамения Павла». [320

[Закрыть]] Петр «апостолов основание», «христиан начало» и «верховный ученик», Павел «ловец язычников», «светильник вселенной», «апостолов исполнение». [321

[Закрыть]] Павел непосредственно Христом призывается к апостольству после Вознесения Христова, Петру же Христос первому из апостолов является в Своем восстании. [322

[Закрыть]] (I Кор. 15, 5; Лк. 24, 34). Различные по характеру, разные по образованию, по жизни и деятельности, по призванию к вере, все же они едины по духу своему, вера их объединяет в Едином Христе, вера их приводит к Единому краеугольному Камню, к подвигу, к крестоношению, к смерти за Спасителя.

«Кая темница не име тебе юзника, кая же Церковь не имать тя ветию: Дамаск великомудрствует о тебе, Павле, веде бо тя запята светом, Рим твою кровь приемый, и той хвалится, но и Тарс множае радуется и любит, почитая твои пелены; Петре – веры каменю, Павле – похвало вселенныя, от Рима сошедшеся, утвердите нас.» [323

[Закрыть]]

Они совершенно дополняют друг друга и идут единым путем. Недаром они, от Рима сошедшиеся, основополагают христианство там, основополагают, друг другу содействующе, без какого-либо оспаривания чести и власти, прав и приматов позднейшего честолюбия. Взаимодополнение их прекрасно выражается так: «Благовествование Павла, есть граница примата Петра». [324

[Закрыть]]

* * *

С древней иконы смотрит лик седого и древнего старца, Апостола любви, любимого наперсника Христова, сына Грома, девственника Иоанна. Различно иконописное понимание его у латинян и у нас. Там он обычно представляется юношей нежной внешности, во всем окружении западного художества, в стиле католического, портретного, реалистического письма. Кисть же византийского и московского изографа представляет его старцем во дни Патмоса и Ефеса. Тщательностью вырисовки отличается только лик, он выписан тонко и любовно. Тело же, окружающая обстановка, прочие мелочи, признаны второстепенными и неважными. Декоративность в этой иконе отсутствует. Но прекрасно, темными вапами [325

[Закрыть]] выписан образ. Взор глубокий и далекий, умиренный и бездонный, один выражает все. Действительно, все остальное неважно, и даже мешает духовной устремленности взора старца. Он устремлен в ту неземную, иную совсем действительность, в ту иную реальность, из которой и сама икона, в бытие другого порядка. Приложенный палец к устам свидетельствует о том, что можно сказать и о чем должно умолчать. Над ухом Ангел, вещающий ему неизреченные тайные глаголы. Взор Иоанна во тьме прошлых веков провидит предвечное рождение Слова у Бога и в тумане грядущих тайнозрит и предрекает грядущие судьбы человечества: «начало болезней и конец мира, в коей уже и времени не будет, как бы совершенно взор его умиряется в вечери брака Агнца. От совета Божия в вечность безначальную и до указания неизреченного наследия в вечности безконечной». [326

[Закрыть]]

Церковь и сему Апостолу уделяет особливое почитание и совершает дважды его память, знаменуя эти дни торжественными бдениями (8 мая – день Апостола и 26 сентября – преставление его). Данное ему первому великое звание Богослова, тайнозрение его и догматическое ведение его, любовь к нему Господа, его особая заботливость по отношению к Богоматери – все это наше богослужебное сознание прекрасно воплощает в своих стихирах и канонах.

Он, на вечери возлежащий рядом с Господом, полагает Ему на перси главу свою и как бы непосредственно напаяется духовного источника Божия Слова, почерпая оттуда эту премудрость богословствования:

«…на перси бо возлег, от них же почерпл еси премудрости догматы». [327

[Закрыть]]

«Слово Единородное, тебе сказа, Безплотне Бога никомуже видети когда». [328

[Закрыть]]

Из персей воплощенного от Девы Слова Божия он тайнозрит безлетное рождение Слова от Отца, узнает глубины Троичного бытия Божия, единосущия Ипостасей, исхождение Духа токмо от Отца и проявление Его в мире через Сына. Богословскому полету его мыслей и глубине его созерцания тайн Божиих соответствует и житие его. Свою веру и боговедение он воплощает и в жизни. Он находит применение догматам в своей нравственности. Недаром же именно им изложена беседа Спасителя с учениками Его, Первосвященническая молитва, это совершеннейшее изложение и нравственное объяснение догмата Святой Троицы (Ин. 17, 18 – 26). [329

[Закрыть]]

«Исполнь сый любве, исполнь бысть и богословия», [330

[Закрыть]] характеризует Церковь его нравственно-богословский облик. Он совершенне соблюдает девство, и ему, как возлюбленному другу и девственнику «Деву и Богородицу Христос Бог, распинаяся, предаде» [331

[Закрыть]] и его «яко в брата место прием, Своей Матери его возвести сына». [332

[Закрыть]]

Он сподобляется таинственного проникновения в даль и глубину сокрытых грядущих веков и слышит слова Спасителя: «хощу да той пребывает, дондеже прииду» (Ин. 21, 22). Церковь это воплощает в своем молитвенном переживании живой веры в евангелиста Иоанна, «от земли переселяющагося и земли неотступающаго, но живуща и ждуща страшное Владыки Второе Пришествие». [333

[Закрыть]]

* * *

Из всех апостолов полагает начало мученичества брат Иоаннов, Иаков Зеведеев, «первее убиваем» [334

[Закрыть]] (Деян. 12, 1–2). (так называемый «больший», не по возрасту, а по росту). Он вместе с Петром и Иоанном является свидетелем и избранным сотаинником особых чудес и моментов жизни Господа. Он свидетель Гефсимании, он соучастник Фаворского чуда. Вместе с братом удостаивается он наречения «сыном Грома» и, как огненный Илия восхотел, ревностью распаленный, попалить непокорных самарян, научается духу кротости и милосердия. [335

[Закрыть]]

И Апостолу Фоме, Близнецу «неверующему», Церковь в своих песнопениях уделяет немалое молитвенное внимание, окрашивая его духовный облик оттенком особой любви и почитания, как бы заботливо защищая и ограждая его память от возможных, неосновательных упреков в скептицизме и маловерии, ибо эти упреки безосновательны. В евангельском повествовании святой Апостол встает перед нами как пытливый ученик с желанием разумной, обоснованной веры (Ин. 14, 5), как пылкое и горячее сердце (Ин. 11, 16), поступок весьма сродняющий и приближающий аналитическую, разумную веру его к Петровой пылкой и горячей). Поступок Апостола по Воскресении Христовом все же не содержит скептицизма, а лишь подтверждает жажду разумно обоснованной веры в нем и посему Христос все же не отвергает Апостола, а дает ему возможность исповедания этой веры. Интересно, что отсутствие Фомы среди учеников во время явления Христа по Воскресении десяти апостолам (Ин. 20, 24–29 – пятое явление по Воскресении) снова повторяется по церковному преданию и в день Успения Богоматери, когда святой Фома опять-таки не присутствовал этому событию и получил подтверждение своей вере снова, по прошествии нескольких дней.

Его кажущееся, на первый взгляд, по сравнению с пылкой верой сангвинического Петра, сомнение не есть маловерие, а наоборот, есть лишь тяготение к разумной и зрелой вере. Это отнюдь не скепсис, не рассудочная вера рационализма, не интеллигентское «разумничание», а лишь обоснование разумной и сознательной веры. Вера не может быть неразумной, противной разуму, противной истине, ибо не бывает двух истин: одной – для ума, а другой – для веры, но есть Одна, Единая Истина.

И вот Фома испытует, чтобы не впасть в легковерие и суеверие, но и сам убеждается и всем нам дает разумное, прочное доказательство истины. «Нет веры без знания, нет знания без веры», – говорит святитель Климент Александрийский. Знание основывается на вере; аксиома недоказуема, в нее нужно поверить, чтобы разумно познавать, доказывать на ее основании теоремы, и наоборот – всякая вера должна быть разумной, чтобы не стать легковесной, дешевым суеверием. Апостол любви вещает:

«Возлюбленнии, не всякому духу верьте, но искушайте духи, аще от Бога суть, яко мнозии лжепророцы изыдоша в мир»

(1 Ин. 4. 1; Евр. 11, 3). Церковь не воспрещает, а наоборот поощряет такую разумно обоснованную веру, и именно такая сознательная вера и есть основание богословствования. Церковь и отмечает это особое гносеологическое значение Фоминой веры, ибо Фомино «неверие, веру известную роди». [336

[Закрыть]]

«Верным неверием твоим верных известил еси, [337

[Закрыть]] яко Бога и Господа всея твари начен богословити, плоть понесшаго нас ради земных». [338

[Закрыть]]

«Всех неверие душегубное, неверование твое [339

[Закрыть]] блаженне, исцеляет; ты бо несумненно гвоздей же и копия язвы испытал еси. [340

[Закрыть]]

Важно отметить, что Церковь в своем литургическом понимании подмечает, так сказать, гносеологическую близость богословствования Иоанна и Фомы. Иоанн возлегает на перси Божественного Логоса, Фома осязает Его ребра, Иоанн оттуда почерпает глубокое смотрение богословия, Фома же сподобляется учить нас тайне Воскресения Христова. [341

[Закрыть]] Осязая ребро Спасителя, и, о чудо, не опаляясь, он почерпает «неизследомую богословия пучину», [342

[Закрыть]] «почерпает Божий разум» от Самой воплощенной Божией Премудрости.

Прикосновение к ребру «рукою любопытной» [343

[Закрыть]] утверждает нас не только в Воскресении воплощенного Слова, но и в особых качествах Его прославленного Тела, прославленного в Воскресении, в Фаворском чуде, и дает нам как залог веру в состояние прославленности наших телес.

* * *

Близнец Фома своим «верным неверием» разумно обосновывает веру, дает гносеологически правильный подход религиозному сознанию. Филипп же Апостол своей жаждой лицезрения – созерцания Бога показывает нам другой характер религиозного ведения, высшую ступень истинной веры. Его вопросом во время прощальной беседы Спасителя с учениками (Ин. 14, 7–10)

«покажи нам Отца и довлеет нам»

, он показывает особую устремленность и напряженность своей веры, желание как бы известных доказательств в религиозном опыте. Этот порыв в еще непросвещенном Духом сознании ученика так понятен, и это внесение некоторого эмпиризма в трансцендентное познание заслуживает краткий упрек Спасителя:

«толикое время с вами есмь и не познал еси Мене, Филиппе; видевый Мене, виде Отца, и како ты глаголеши: покажи нам Отца, не веруеши ли, яко Аз во Отце и Отец во Мне есть?»

Сначала говорит Господь: «аще бысте знали» и далее: «и не познал еси», а потом говорит: «не веруеши ли?» Снова сопоставление и различение знания и веры. Кроме того, просьба Апостола Филиппа о лицезрении Бога Отца имеет опять-таки важное значение для нашего правильного понимания веры и ее различных степеней высоты и совершенства. В вере разумной (не в рассудочности и рационализировании) не нужно и недопустимо эмпирическое смотрение, лицезрение. Оно есть знак несовершенной, слабой веры, желание доказательств, подтверждения правильности своей веры. Апостол и говорит, что «Бога никтоже нигдеже виде». Но не только вполне уместно созерцание, но даже оно есть знак особо совершенной веры, особенного достижения в религиозном познании. Созерцание есть ступень и то совершеннейшая в религиозном опыте. (Cognitio immediata seu intuitiva Divinae tssentiae). И ответом Спасителя Апостолу Филиппу из момента веры исключается не созерцание, как благодатное достижение, как особый дар, а только лишь жажда эмпирического зрения, познания в категориях времени и пространства. Так и объясняет это богослужебная песнь:

«Деяние убо восхождение (достижение) истинного видения (чистого созерцания), видение же конец боголюбиваго деяния, блаженне положив, Христа молил еси Отчую славу показати тебе неизреченную. [344

[Закрыть]]

Возлежание Иоанна на персях Господа открывает ему недоведомую глубину догматов; «неверование» Фомы убеждает не только его, но и исцеляет «душегубное неверие» всех и показует нам тайну прославленного тела, благочестивое же дерзновение Филиппа научает нас тайне единосущия.

«Степень догматов благочестивых, твое тайноводство верным явися, тем бо (т. е. тайноводством) Сына познахом соестественна и соединенна суща Родителю». [345

[Закрыть]]